Текст книги "Рыцарь Ртуть"

Глава шестая

– Я бы не сказал, что это эгоизм, – проговорил Джеффри, нахмурив брови, – женщина не должна подвергаться подобным надругательствам, и твои близкие первыми скажут тебе об этом.

– Они так и поступили, – Ртуть опустила глаза. – Но я всегда буду чувствовать себя виноватой перед ними, если они будут несчастливы.

– Ты станешь винить себя за грехи старого графа? С какой стати? К тому же твои родственники присоединились к тебе по доброй воле…

– Конечно, они прекрасно понимали, что с ними будет, если они не убегут сломи голову! – возразила Ртуть. – Мы нарушили закон, и я понимала, что должна переиграть молодого графа в его собственной игре за власть. И проделать это быстро, пока он не успел подготовиться.

– Ты это поняла еще до того, как приказала своим разбойникам захватить имение сэра Хемпена?

– Но это был не тщательно выверенный план, как могло тебе показаться…

– Ага, просто мысли промелькнули в твоем сознании, и ты сразу же увидела верное решение!

Ртуть насторожилась.

– Как, и у тебя тоже такое бывает?

– А то! Твой план был просто безупречен! Тебя отец этому научил?

– Не могу сказать точно, – Ртуть развела руки. – Кое-чему, конечно, научил. Но в основном мне это казалось просто здравым смыслом, хотя многое я почерпнула, наблюдая за действиями выступавших против меня командиров.

– И первыми среди них оказались вожаки разбойников?

– А, эти разбойники! – Ртуть пренебрежительно отмахнулась. – Бьюлин говорил правду: его шайка оказалась самой большой, но не благодаря ему. Он колотил людей и орал на них, заставляя повиноваться. Все решал Стоутон.

– Значит, Бьюлин был рукой, а Стоутон мозгом? И сколько времени ему потребовалось, чтобы понять, что манипулировать тобой, как Бьюлином, он не сможет?

– Одна ночь – тот самый первый набег.

«Как ты считаешь, не стоит ли взломать дверь стволом дерева?» – спросил он. И я ответила: «Нет, там вверху амбразуры, и на нас польется горячее масло!» Я показала ему бойницы над воротами, потом на сам вход.

«Почему он, по-твоему, на пять футов выше земли? – в свою очередь задала вопрос я. – Чтобы ты поднимался по ступеням. А почему эти ступени идут вдоль стены?» – «Потому что, – моментально ответил он с широко раскрытыми глазами, – нападающие оказываются непосредственно под амбразурами, и их можно окатить кипятком!» – «Ты соображаешь быстрее других, – похвалила я его, – но должен научиться думать еще быстрее, иначе скоро погибнешь. Мои братья отвлекут внимание защитников на стенах, и тогда мы попытаемся взять ворота».

Потом, пробившись через ворота, Стоутон заявил: «Возьму с собой людей, и мы унесем казну рыцаря!» – "Нет, – возразила я, – мы заберем только добро моей матери, скот и лошадей сэра Хемпена. Он разгневается на нас и захочет отомстить, но до тех пор, пока мы остаемся в лесу и не мешаем ему, он будет доволен.

А вот если заберем его золото, он не успокоится, пока не вернет его назад. По пути перерезав нам глотки". Стоутон выпучил глаза, но ничего не сказал и спорить не стал, когда я приказала ему и еще пяти разбойникам связать солдат, лежавших без сознания. Правда, потом он предложил уводить скот осторожно, не поднимая лишнего шума. На что я возразила: «Какая разница, если мы уже подняли такой шум? Если деревенские проснутся и увидят нас, пусть! Дважды подумают, прежде чем пойти в лес без нашего разрешения». Он задумался и пошел гнать скот. И до сих пор не перестает высказывать свои предложения. Когда они имеют смысл, я с ними соглашаюсь, и он бывает очень доволен.

Джеффри улыбнулся.

– Какой ты хитрый лис!

– Ты хотел сказать лисица?

– Ну, разумеется, – улыбнулся Джеффри и еле сдержался, чтобы не добавить, что любит охоту на лис. – А как же твои братья? Их не раздражало то, что им пришлось подчиняться приказам младшей сестры?

– Нет, – в ее голосе появилась нежность. – Они прекрасно понимают, что если станут спорить со мной, разбойники перестанут меня уважать и один за другим сбегут. К тому же лучше иметь разбойников на своей стороне, чем против себя.

– Вполне разумно, – одобрил Джеффри. – Они тебе так и сказали?

– Да, когда я расспросила их. Это было через пару дней после набега на замок, и я ожидала, что они втроем придут ко мне и заявят: «Ты храбро вела себя, сестра, но теперь можешь ни о чем не беспокоиться и все предоставить нам».

– И как бы ты поступила, если бы они так и сделали?

– Ну, наверное, сказала бы, что я заставила разбойников повиноваться себе – пусть даже только из страха. Если я просто отойду в сторону, то им придется заново их себе подчинять.

– Значит, ты не отказалась бы от достигнутого?

– Конечно, нет, к тому времени мне уже успела понравиться власть.

– Аппетит пришел во время еды. А как твои братья, они не стремятся к власти?

– Старший из братьев так сказал мне: «Конечно, нам тоже нравится власть, покажи того, кому она не нравится, но мы уже обсуждали этот вопрос и приняли решение. Оптимальный путь к власти для нас – это ты».

– Так просто? – изумился Джеффри.

– Ну, возможно, они сочли меня удобным орудием для себя, но даже если и так, то они пока еще ни разу не попытались овладеть им! Но мне кажется, что они просто совершенно искренне гордятся мной, – улыбнулась девушка.

– Не сомневаюсь, – глаза Джеффри заблестели. – Я бы тоже гордился своей сестрой!

– У тебя есть сестра?

Джеффри рассмеялся.

– Да, ее зовут Корделия, и она тоже сражается, только не мечом, а волшебством, и я тоже горжусь ею и ее достижениями.

– И ты не пытался командовать ею?

– Мне это и в голову не приходило, боюсь, что если бы только подумал об этом, можно было бы сразу отрезать голову.

– Значит, даже не думал?

– Нет, и, пожалуй, выпустил бы кишки любому, кто попытался бы это сделать.

– Тогда тебе, должно быть, легко представить, что мои братья не пытались командовать мной!

Джеффри понимающе кивнул.

– Именно так, если бы Корделия завоевала то, что завоевала ты, я ни за что не стал бы пытаться что-то у нее отнять, а скорее всего приложил бы все силы, чтобы помочь ей это сохранить. Я поступил бы так же, как твои братья.

– Тогда ответь, почему ты хочешь отвести меня к королю и королеве, чтобы они отобрали у меня это? – негромко спросила Ртуть.

От неожиданности Джеффри вздрогнул.

– Таков закон, – ответил он, – и я поклялся защищать его.

Но ведь ты отбирала у законных владельцев.

– Ты имеешь в виду графство? Ты уверен, что молодой граф Лаэг – законный владелец?

– Конечно, по закону, – ответил Джеффри.

– А по совести? Разве земля не должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает? Разве плоды труда не должны достаться тем, кто выращивал их?

– Возможно, ты права, – признал Джеффри, – но таков этот мир. Я живу в этом мире и предоставляю их величествам решать, что верно и что неверно.

– Но что они знают о графстве Лаэг? – разошлась Ртуть. – Что знают о том, как граф, его отец и дед оскверняли свое звание, угнетая людей?

– Практически ничего, – согласился Джеффри. – Но если ты расскажешь им и приведешь доказательства, они узнают правду и исправят причиненное графом зло.

– У тебя больше веры в их величества, чем у меня, – горько сказала Ртуть.

– Я верю в них, потому что знаю их с детства, – ответил Джеффри. – Они благородные и чистые люди. Вспомни, как много они сделали на благо страны.

– Как бы мне хотелось в это верить, – мрачно произнесла она, – тем более что мне предстоит предстать перед ними.

Джеффри задумался.

– Ты уверена, что станешь править лучше графа Лаэга?

– Да, – твердо ответила Ртуть, – потому что я близка к крестьянам, знаю их горести и трудности. И обретя власть, я старалась облегчить их жизнь, а не ограбить.

– Расскажи мне об этом, – попросил Джеффри.

– Когда три шайки попытались напасть на нас и были разбиты, – начала Ртуть, – остальные стали нас избегать. Взятых в плен мы заставили работать, рубить лес, таскать тяжести.

Мы построили поселок в глубине леса. Отправляясь грабить сборщиков налогов графа Лаэга, я поместила новичков под начало своих братьев, хотя вооружила только дубинами…

– Ты не передавала каждую группу под команду одному из братьев?

– Конечно, нет, – она презрительно взглянула на него. – Ты считаешь меня полной дурой?

– Вовсе нет, – быстро ответил он.

Она покраснела, отвела взгляд и чуть охрипшим голосом продолжала:

– Каждую группу я распределила между четырьмя командирами, своими братьями и собой. В шайках было не больше десятка людей, и они по четверо рассеялись среди тех, кому я не доверяла.

– Да, восемь проверенных людей и четверо новичков, ловко!

– Каждый из этих восьми победил одного из новых. К тому же они увидели, что мы живем хорошо, и готовы были подчиняться мне хотя бы для того, чтобы жить лучше, чем прежде. Мы захватили сборщиков налогов и отослали их назад к графу в одних штанах. Все остальное: обувь, золото и одежду – оставили себе.

Новички восхваляли меня, хотя были недовольны тем, что большую часть добычи я оставила себе. Они могли бы восстать, но я отправила некоторых из них с деньгами к друзьям домой. Мы помогали тем, у кого не оставалось даже на еду, потому что сборщики забирали девять десятых из того, что у них было.

– И бедняки получили посланные тобой деньги?

– Многие. Я отправляла своих людей проверить, предупредив об этом первых посыльных. Сказала, что если они возьмут себе хоть одну монету, их судьба больше не будет беспокоить меня.

– Это заставило их сохранить верность.

– Конечно, – вздохнула она, – хотя я всегда сомневалась в верности, которую можно купить. И до сих пор сомневаюсь.

– Но теперь они преданы тебе и по другим причинам!

– Да – из-за побед, – она скептически улыбнулась.

– Но такая верность не выдерживает поражений.

– Хвала Небу, что у меня до сих пор не бывало их!

– Хвала Небу? – переспросил Джеффри. – А быть может, твоему расчету в выборе следующей цели?

– Хотелось бы верить в то, что мои планы были разумны, – вздохнула она. – Но теперь я побеждена… – она горько улыбнулась. – Что ж, теперь мы узнаем истинную цену их верности, У Джеффри упало сердце, и он удивился, почему чувствует себя виноватым, исполняя свой долг. Чем очаровала его эта воительница?

– Итак, ты победила все шайки в лесу.

– Ну, через какое-то время в этом уже не было необходимости. Они сами приходили одна за другой и просили принять их. Я заставляла их клясться мне в верности, хотя сомневалась, чтобы эта клятва стоила больше их лохмотьев.

Тем не менее давала им новую и крепкую одежду и надеялась, что это усилит их стойкость.

– Вы, должно быть, процветали, – предположил Джеффри.

Ртуть пожала плечами.

– Я была вне закона. Если бы меня поймали, я бы погибла.

К тому же мне начинало казаться, что я гораздо больше гожусь на роль правителя, чем граф или его сынок.

Джеффри нахмурился.

– Дерзко мыслишь для внучки крестьянина.

– Ты, должно быть, не встречался с графом Лаэгом и его сыном, – возразила она. – Я провозгласила себя владыкой леса и послала людей объявить об этом по всем деревням.

Джеффри удивленно посмотрел на нее.

– Публично? Это похоже на вызов!

– Это и был вызов, – произнесла Ртуть С жесткой улыбкой. – И молодой граф Лаэг это понял. Для начала он выслал против меня сэра Хемпена, но я с легкостью разбила его отряд, отправив всех назад пешими и без оружия. Хотя меня очень опечалили наши потери, в бою погибли двое их людей и трое наших. Самого же сэра Хемпена я публично выпорола хлыстом и отправила домой без рубашки.

Джеффри насупился.

– Мне показалось, ты щадишь гордость своих врагов.

– Только не его – он слишком дорого обошелся мне. Я велела ему благодарить его мать за то, что он остался в живых.

Если бы не мысли о ее горе, я убила бы его не задумываясь. Хотя нет, – добавила она, – может быть, не сразу, а постепенно.

Джеффри не смог сдержать дрожь и в который уже раз удивился тому, что эта женщина, несмотря на всю свою жестокость и кровожадность, по-прежнему очаровывает его.

– Ему придется наказать тебя за это, иначе он потеряет покорность своих крестьян.

– Он и так уже потерял ее. Они приходили ко мне по несколько человек, молодые и старики, те, кто устал от тирании сэра Хемпена. Он отбирал скот и урожай за неуплату налогов, а возлюбленных и дочерей использовал для своих развлечений… – Она встряхнулась, пытаясь вытеснить гнев. – Тьфу! Настоящий подлец! Если бы среди моих людей не было храбрецов, я бы презирала всех мужчин!

– Я рад, что до этого не дошло, – вставил Джеффри.

– Еще чуть-чуть бы, и дошло, – поправилась она, – потому что в каждой банде были женщины, настоящие рабыни, которые готовили, стирали, спали с разбойниками и рожали им детей и воспитывали их.

Джеффри вздрогнул.

– Бедняги! Как они попали в такое положение?

– Одних похитили, когда они пришли в лес за ягодами. Другие оказались среди путников, которые были так глупы, что пошли в лес без охраны. Но большинство просто бежало в лес, чтобы скрыться от домогательств рыцарей и их солдат, и просто деревенских хулиганов. Бедняги, их ждала едва ли не худшая участь.

– Пока они не попали к тебе?

– Если бы разбойники не были мне нужны, – с болью ответила Ртуть, – я перебила бы их всех. Я обязательно наказала бы их, но сами женщины умоляли меня не трогать их, утверждая, что эти мужчины для них единственная надежда и защита.

Джеффри с болью зажмурился.

– Бедные одураченные создания!

– Я тоже так подумала, – мрачно продолжала Ртуть, – и пообещала, что отныне сама буду защищать и кормить их, но они продолжали умолять меня не наказывать мужчин, потому что это все, что у них осталось.

– Они считали себя их женами! – удивленно воскликнул Джеффри.

– Вот именно. Я приказала мужчинам обращаться с ними бережно и с уважением и пригрозила, что иначе им крепко достанется. Я сдержала свое слово. Всякий мужчина, ударивший женщину, получал втрое больше ударов, чем нанес сам. У женщин настали радостные дни, они присматривали за детьми и домом. К моему удивлению, многие продолжали общаться с теми мужчинами, которые их похитили, и даже спали с ними!

Джеффри некоторое время смотрел на нее, потом добавил:

– Что ж, если они считали себя их женами, эти мужчины и были их мужьями.

– Так и было, поэтому, когда в лесу появился священник, я позаботилась о том, чтобы все пары обвенчались, и была поражена, что мужчины покорно подчинились. Похоже, они были счастливы.

Джеффри улыбнулся.

– Может, им польстило, что женщины выбрали их добровольно, без принуждения.

– Пожалуй, тут все они были довольны друг другом. Мне пришлось признать, что теперь у меня не просто разбойничий отряд, но и настоящая деревня. Женщины попросили мужчин вскопать огороды и начали выращивать овощи. Правда, среди них оказались и такие, которые были рады свободе и не хотели больше иметь с мужчинами ничего общего. Они считали меня своей избавительницей. Проснувшись как-то ночью, я обнаружила, что две из них сидят у моей двери и караулят, не доверяя моим братьям. Тогда я подумала, что должна научить всех женщин владеть оружием и защищаться. Я так и поступила, и после этого мужчины уже не осмеливались бить своих жен, а мои охранницы освободили братьев от бессонных ночей.

– Теперь они твои телохранители?

– Да. Мне радостно говорить о них. Я знаю, что любая из женщин скорее лишится головы, чем позволит врагу приблизиться ко мне. И на самом деле – от горя у нее перехватило дыхание… – три из них погибли в битве рядом со мной. Более верных друзей у меня не может быть.

Джеффри сочувствовал ей, но в то же время догадывался, что в настоящее время эти амазонки уже действуют. И если они его отыщут…

– Ага, и скоро об этом стало известно всем, потому что твои люди время от времени ходили навещать своих друзей или родственников.

– Да, хотя я не замечала этого, пока ко мне не стали приходить деревенские женщины, сначала поодиночке, потом по несколько человек.

Джеффри постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

– Твои люди, разумеется, не обижали их.

– Конечно, нет, – подтвердила Ртуть, – потому что я предупредила всех, как поступлю с мужчиной, обидевшим женщину.

Нет, нет, часовые вежливо и приветливо провожали их ко мне, а я разговаривала с ними и приглашала жить с нами. Через какое-то время мне показалось, что нужно научить их сражаться – с оружием и без него, и была поражена, как многие из них упирались и не хотели обучаться. Я объясняла им, что они живут среди разбойников и должны уметь обороняться.

Наконец они поняли меня и больше не противились обучению.

Сейчас некоторые из них в моей охране.

– А другие повыскакивали замуж?

Ртуть пожала плечами.

– В этом нет особой необходимости. Даже если женщины не выходят замуж, они получают еду, питье, убежище и дрова.

Конечно, всем приходится выполнять свою долю лагерных работ, но в моем отряде спят вместе только по обоюдному желанию, а женятся по любви, а не по принуждению. Если через неделю от отряда хоть что-нибудь останется…

Лицо ее потемнело от черных мыслей, и Джеффри понял, что должен ее ободрить. Черт возьми, он не испытывал вины за то, что захватил ее, потому что она сама выбрала участь предводителя разбойников, а он – королевский рыцарь!

– Если бы сэр Хемпен оставил без ответа твое оскорбление, ему перестали бы повиноваться крестьяне, – сказал он ей. – Он больше не нападал на вас?

– Нет, следом за ним появился королевский шериф с гораздо большим отрядом – вполовину нашего. Мои люди дрогнули, услышав об этом, и скрылись бы в глубине леса, если бы я не обратилась к ним, не пристыдила, напоминая, что это их лес и что ни один житель равнин не устоит здесь против них. Это их приободрило, и они заняли позиции, которые я указала, хотя, конечно, мои братья продолжали приглядывать за ними. Шериф въехал в лес верхом, а вышел пешком, как и все его люди.

Некоторые предпочли остаться с нами, и мы сделали вид, что захватили их в плен и оставили у себя заложниками…

– Призванных на службу крестьян в качестве заложников? – Джеффри улыбнулся. – Шериф должен был понять, что это выдумка!

– Нет, я думаю, он счел меня слишком простодушной и решил, что я действительно ожидаю выкупа за его людей. А когда не прислал денег, я, конечно, смогла оставить этих людей у себя, и он не заподозрил измены. После этой встречи у меня осталось с десяток его людей, остальные лишились оружия и доспехов, а пятеро погибли. Мы похоронили их, хотя и далеко от могилы моего единственного воина, погибшего в битве. Мама и сестра помогали перевязывать раненых – сначала наших, потом их. Я очень рассердилась, когда увидела, что шериф и не думает заботиться о своих людях, ранила его и запретила перевязывать. Правда, потом мне стало жаль его, когда я увидела, в каком состоянии он уходил. Но я знала, что он еще вернется отомстить и вернуть утраченное оружие.

– Значит, ты ждала этого нападения?

– Да, – она улыбнулась. – И следила за тем, чтобы напали на меня на моей земле, где я знаю каждый куст и легко могу укрыться. Наконец молодой граф Лаэг понял, что не может больше оставлять без внимания мой вызов, не потеряв при этом уважение и покорность собственных рыцарей и оруженосцев, и тем более крестьян, и поэтому сам повел всю – или почти всю – свою армию против меня.

– И с ними были шериф и сэр Хемпен?

– О да, они возглавили небольшие отряды, состоящие целиком из рыцарей, – так же негромко продолжала рассказывать Ртуть. – Битва была кровавая, у нас погибло десять человек, у противника – двадцать, да и раненых у них было втрое больше нашего. Но после окончания сражения граф Лаэг и его люди были закованы в цепи, а мы вошли в его замок.

– На этот раз, чувствуется, вы подготовились, не то что в первый раз, – почти про себя пробормотал Джеффри.

Ртуть кивком согласилась с ним.

– Мы были готовы, а его управляющие – нет. Вернее его мать. Этот подлец оставил для защиты родной матери всего десяток человек. Он, конечно, и подумать не мог о том, что мы подойдем так близко… но мы подошли и стали штурмовать замок, выпуская стрелы с зажженной паклей и стреляя небольшими камнями из катапульт. Я не подпускала своих вояк слишком близко к стенам, и нас миновали стрелы и кипящее масло, единственная защита охранников замка.

– А вы тем временем взяли ворота, – дополнил Джеффри.

– Само собой, мы принесли с собой небольшой легкий плот и подплыли на нем по рву к задним воротам. Нас было двенадцать человек: шестеро мужчин, которым я доверяла, и шесть телохранительниц. Одну мы потеряли.

На глазах Ртути выступили слезы.

– Бой – всегда потери, но ведь освобождение людей от самодура стоило того?

– Да…

– Похоже, задние ворота не охранялись? – спросил Джеффри, вынуждая Ртуть продолжить рассказ.

– Да, там был всего один страж, который ничего не предпринимал, пока мы не подошли на арбалетный выстрел, именно от его стрелы и погибла женщина… – Я понимаю, что он лишь выполнял свой долг, но просто взбесилась от этого. Мы провели отряд через задний двор и после разгромили защитников замка.

Тех, кто не стал сопротивляться, мы отпустили с миром. Мы дали возможность тем, кто хотел выбирать, и многие выбрали изгнание. После мы укрепились в замке, и я отправила братьев устанавливать власть в графстве. Урезала налоги, разогнала продажных чиновников, составила законы, согласно которым каждый мог требовать достойной оплаты своего труда. Не забыла и о женщинах, теперь никто не мог их обижать или принуждать без страха наказания!

– В твоих словах звон победы! Похоже, ты не стала тираном для крестьян?

– Спроси у них!

– Значит, тебя считают справедливым правителем?

– А ты разве нет?

– Значит, нет тирании в твоем правлении? Но ты все ж выступила против дворянства, против закона, боюсь, что за справедливостью придется обратиться к королю и королеве! Ты дашь мне слово, или мне связать тебя?

Девушка хмыкнула:

– Только на то время, когда будешь спать!