Текст книги "Повесть эльфийских лет"

История шестая
Как воспитать настоящего мошенника

В доме царил полумрак. Несколько свечей упорно пытались разогнать огоньками темноту, но у них это плохо получалось. Ночь уже давно вступила в свои права, а крап водой никак не хотел запоминаться.

– Ну что тут сложного? – мрачно вопросил темный эльф, в сердцах швыряя на стол потрепанную колоду. – Мысленно делишь карту на четыре части по вертикали: в первой четверти – пики, во второй – трефы, в третьей – бубны, в четвертой – червы. Точно так же и с достоинством! Только считать не справа налево, а сверху вниз: король, дама, валет, десятка… Что, так трудно запомнить?

Айзан тоскливо хлюпнул носом:

– Я стараюсь.

– Я вижу! – язвительно отозвался Каренс. – Только получается не очень!

Ученик у мошенника появился около трех лет назад, и пока благородное искусство шулерства давалось ему слабо. Если с костями и стаканчиками получалось хоть что-то, то с картами был вообще тихий ужас. Мальчишка мог, задумавшись о чем-то своем, сбросить козырь, положить себе вместо туза двойку… Его учителю оставалось только ругаться.

Каренс вздохнул, потер лоб и решительно встал:

– Так, хватит… Пойдем другим путем… Иди ложись спать, завтра отправляешься работать.

Айзан ошалело уставился на наставника. До недавнего времени он был только на подхвате: подглядывал в карты соперников, подсказывал, какая масть пришла, а тут…

– Иди-иди, – хмыкнул мошенник. – Завтра будет трудный день.

Мальчишку разбудили на рассвете. Он сладко потянулся и недоуменно посмотрел на учителя. Тот всегда говорил, что мошенник должен спокойно высыпаться, а сам поднял ученика ни свет ни заря.

Каково же было удивление Айзана, когда его, дав на завтрак какую-то булочку и всунув в руку потрепанную колоду карт, вытолкали за дверь с ласковым напутствием:

– Сколько денег домой принесешь, на столько и поужинаешь.

Домой мальчишка пришел, когда уже стемнело. Хлопнул входной дверью, прогрохотал ботинками по ступеням и плюхнулся на кровать. Сел, обхватив руками колени, и уставился невидящим взглядом куда-то в стену.

– И что здесь происходит? – мрачно поинтересовался Каренс, открывая дверь.

– Ничего. – Айзан даже головы не повернул.

– Понятно… Ужинать будешь?

– Я не голоден.

– Понятно… – вновь протянул темный эльф, хотя ему было ничего непонятно. На миг задумался и попытался поменять тему разговора: – Как день прошел?

– Нормально.

Похоже, сегодня ребенок решил отвечать коротко, не вдаваясь в подробности.

– Что-нибудь заработал?

Мальчишка, продолжая буравить взглядом пол, вздохнул:

– Пять сребреников.

– Половину малого злотого? Молодец, неплохо для первого дня. Можешь оставить себе на карманные расходы.

– Я не хочу ужинать.

Мошенник поперхнулся. Он-то говорил совсем о другом!

Ветер задумчиво подергал старые, побитые молью шторы. Где-то над головой послышался шорох – то ли мыши бегали, то ли пикси залетели через открытое чердачное окошко и решили обустроиться там на ночлег. Мальчик на миг поднял печальный взгляд к потолку, сглотнул слюну и принялся расшнуровывать покрытые пылью ботинки. А Каренс вдруг очень четко вспомнил свои утренние слова… И, сев на кровать рядом с ребенком, приобнял его за плечи:

– Рассказывай, что случилось.

* * *

Свой первый сребреник Айзан заработал очень быстро. Даже сам толком не понял, как это вышло. Он только расстелил на земле маленький потрепанный коврик, только вытащил из кошеля на поясе пару костей да стаканчик, как в конце улицы, безлюдной в столь ранний час, нарисовалась странная парочка: молодая черноволосая девушка тащила под руку захмелевшего квартерона.

– Шевели ногами! – зло прошипела девица, тыча в бок своего кавалера.

– Вента, ну…

– Не Вента, а иди! И скажи спасибо, что это я, а не Хэлле, она бы тебе поведала, как всю ночь невесть где гулять!

– Подробно? – расплылся юноша в счастливой улыбке.

– Не то слово, – огрызнулась Вента, уверенно таща спутника куда-то в дальний переулок.

Сие благое начинание могло бы увенчаться успехом, но тут квартерон разглядел присевшего у стены дома Айзана.

– Ух ты! – радостно выдохнул парень и, вырвавшись из цепкой хватки девицы, шагнул к малолетнему игроку: – Какая ставка?

– Пять медянок! – радостно сообщил мальчишка…

Девице удалось оттащить своего кавалера, лишь когда тот проиграл сребреник. Схватив парня за руку, она дернула его в сторону, напоследок одарив Айзана вздохом:

– Такой маленький, а уже жульничаешь.

– Так он мошенник?! – прозрел квартерон и дернулся было к мальчишке, но девушка успела ухватить его за руку и повела вниз по улочке.

Дальше работа пошла споро. Ребенок и сам не заметил, как у него в кошельке оказалось пять сребреников. Когда часы на Императорской библиотеке неторопливо отбили полдень, ученик мошенника перекусил пирожком, купленным у уличной разносчицы. Рассудив, что заработал достаточно, он решил до вечера прогуляться по городу.

И вот тут начались проблемы.

Чумазая девчонка в порванном платьице безутешно рыдала, сидя на голове у огромного каменного льва. По щекам крошки текли крупные слезы, а заляпанный грязью подол платья давно обтрепался.

Айзан закусил губу и решительно шагнул вперед:

– Ты чего ревешь?

– Я деньги потеря-а-а-ала-а-а! – в полный голос проревела девочка. – Мама за хлебом послала, а я…

– И сколько?

– Два сребреника-а-а-а!

Мальчишка вспомнил утреннее доброе «сколько принесешь, на столько и поужинаешь», вздохнул и протянул плаксе горсть монет:

– Держи.

Она подняла на него зареванное лицо:

– Что?

– Здесь два сребреника, забирай.

– Ой… Спасибо… – выдохнула юная незнакомка, расплываясь в улыбке. Подсыхающие слезы оставили на грязных щеках дорожки.

– Не за что, – мрачно буркнул Айзан, старательно убеждая себя, что не хочет сладкого.

Потом как-то так получилось, что по дороге мальчику встретилась труппа бродячих артистов, расположившихся лагерем на главной площади города. Ребенок и сам не заметил, как, засмотревшись на хлопушки, петушки на палочке и веселых клоунов, куда-то спустил целый сребреник…

Домой он возвращался поздно вечером. Шел, ругая себя на чем свет стоит, и вдруг… заметил сидящую у стены нищенку с ребенком… Седые волосы растрепались, подранная одежда едва прикрывала тело, а младенец, которого женщина бережно укачивала, уже настолько отощал, что на него было страшно смотреть. Плошка, стоящая у ног нищенки, оказалась пуста. Мальчик глубоко вздохнул и шагнул к попрошайке, нащупывая в кошеле последнюю оставшуюся монету в два сребреника…

…Каренс молча слушал сбивчивый рассказ. Заплутавшая гарпия пролетела возле самого окна, на миг заглянув в глубь комнаты, не увидела в доме ничего интересного и умчалась дальше, взмахнув крыльями.

Мальчишка, понуро сидевший, вздрогнул, когда ему на плечо легла рука, вскинул голову…

– Айзан, – осторожно начал Каренс, тщательно подбирая слова, – запомни одну важную вещь… – В руке у мошенника тускло блеснула мелкая монета. – Деньги – это дым. Сегодня их нет. – Короткий жест, и сребреник исчез как по волшебству. – А завтра они есть. – И мужчина движением фокусника вытащил заветный кусочек металла из-за уха у мальчишки.

В глазах ученика вспыхнул искренний восторг. А темный эльф мягко продолжил:

– Главное не сколько злотых у тебя в кошельке, а что у тебя здесь. – Он ткнул пальцем в грудь мальчишке. – И здесь. – Кончик ногтя осторожно коснулся лба. – Запомнил?

– Ага, – восторженно кивнул воспитанник.

– Тогда пойдем ужинать!

Хлопнула закрывающаяся дверь, ветер теребил потрепанные шторы на окне, а на посеревших от времени простынях валялся забытый сребреник…

История седьмая
Возвращение блудного менестреля

Весна в этом году выдалась ранней. Еще не отгремели кентаврийские бубны в Дикой степи, в Лардских горах пока не проснулись драконы, а в пригородах Алронда уже сошел снег.

Именно столь резкое потепление и выгнало на дорогу Найрида Лингура. Зима в этом году была снежной, с вьюгами, метелями и огромными сугробами, так что менестрель вынужденно застрял на целых три холодных месяца в Тиршиге. Но сейчас, едва в воздухе повеяло весной, он собрал свой нехитрый скарб и отправился в путь, не обращая никакого внимания на шепотки досужих обывателей: мол, боги отвернулись от Гьерта, Даяра скоро выйдет из берегов, а там и до потопа недалеко.

Надо сказать, некоторые основания для таких разговоров имелись. Полноводная река, впадающая в залив Кнараат, с того самого момента, как начали таять снега, уже успела расшириться раза в полтора и пока только чудом не затапливала расположенные неподалеку деревушки. Но и это чудо не могло долго продолжаться. Пожалуй, еще пара месяцев – и потоп точно случится, если не начнется обещанная магами-погодниками жара. И желательно в это время быть подальше от столицы. Где-нибудь в степях, например.

Но это все произойдет спустя пару месяцев. А сейчас Найрид шагал по большаку, постоянно поправляя ремень, перекинутый через плечо: за спиной у менестреля в огромном, бесформенном чехле висела гитара. Музыкант не привык прятать инструмент в мешок, но сделать ничего не мог – погода была не та, чтобы просто так ходить. Дули холодные ветра, и если сам еще можешь это пережить, то гитара – вещь капризная. Чуть что – голос пропадет, струны обвиснут, корпус треснет. Найрид передернул плечами, на миг представив, что драгоценный инструмент может пострадать, и ускорил шаг. В столицу стоило попасть как можно скорее. Подзаработать там, а чуть позже можно и в степи податься. Это если погода не нормализуется. А если все будет в порядке, так можно и в северном городе осесть на какое-то время.

В Алронд мужчина пришел к исходу третьего дня. Немного пришлось задержаться на переправе, но, право слово, это такая мелочь, что не стоит забивать голову.

На первое время деньги у него были, так что менестрель после недолгих раздумий решил, что он может себе позволить переночевать в какой-нибудь таверне и уже утром отправиться работать. Можно, разумеется, попытаться найти Каренса или его воспитанника, но музыкант предпочитал никого не обременять своим присутствием. У всех свои дела, свои проблемы, разве хочется загружать голову еще и тем, куда деть нежданного гостя и чем его накормить.

В принципе остановиться можно где угодно – денег хватило бы даже на номер в новомодной гостинице, одной из тех, что начали появляться пару лет назад и сейчас росли как на дрожжах, – но менестрель решил, что не стоит тратить кровные сбережения на возможность шикануть. К тому же полюбоваться на то, как Найрид сорит деньгами, просто некому.

В общем, на закате, когда солнце скрылось за городскими стенами, бард занимался тем, что искал какую-нибудь таверну, которая сочетала бы в себе нормальные условия проживания за приемлемую плату. От парочки заведений уже пришлось отказаться: мужчине достаточно было перешагнуть порог общего зала и разглядеть мелькнувший в дальнем углу хвост разжиревшей крысы.

На улице начинало темнеть, где-то в центре зажигались магические фонари, а здесь, на окраинах, было сумрачно и слякотно. Музыкант привычно провел ладонью по поясу, проверяя сохранность кошеля, и тихо ахнул, когда под рукой ничего не оказалось.

Следующие пять минут он ругался. На оркском, виртуозно и в полный голос. Неведомые воришки, окажись они поблизости, могли бы узнать о своих родственных связях очень много нового и интересного. Но, как бы то ни было и от каких бы отродий ни происходили мерзкие воры, вопрос с ночевкой и ужином стоило решить как можно скорее. Похоже, придется сегодня все-таки поработать.

Тихо ругнувшись напоследок, музыкант ускорил шаг. Настроение, до этого более или менее нормальное, стремительно ухудшалось.

Людей, которые шли ему навстречу и ожесточенно спорили о чем-то, менестрель поначалу даже не заметил. Толкнул плечом, проходя мимо, чуть слышно буркнул:

– Изви… Айзан?! Привет, какая встреча! Я слышал, ты женился… Извини, что на свадьбу не попал… – В последний раз Найрид был в столице лет пять назад, а потому не знал даже имени невесты.

Юноша, к которому обратился музыкант, удивленно вздрогнул.

– Простите, кажется, вы ошиб… – чуть слышно начал он, а затем вдруг вздрогнул и отчаянно вцепился в руку Найриду. – Подождите, вы его знаете?

– Кого? – не понял менестрель, судорожно пытаясь освободиться из цепкой хватки собеседника.

Столь резкое изменение темы разговора музыканту как-то не понравилось.

– Этого… Айзана.

Бард помотал головой, приводя мысли в порядок, прекратил попытки освободиться и осторожно уточнил:

– А вы точно не он?

– Точно, – мрачно буркнул стоявший рядом с юношей крепко сложенный черноволосый мужчина. – Моего сына зовут Леорис, а не Айзан.

– Прошу прощения, обознался, – хмыкнул музыкант и ненавязчиво попытался освободиться из цепкой хватки юноши. Тем более что сейчас, вблизи, он уже рассмотрел и богатую одежду собеседников, и то, что неизвестный Леорис хоть и был похож на Айзана, но отличия все же имелись.

– Да подождите вы! – не выдержал парень. – Так и не ответили на мой вопрос. Вы знаете человека, который похож на меня?

– Допустим, знаю, лорд. – От того, что Найрид перейдет на уважительное обращение, хуже не будет.

– Можете познакомить?

Это барду совершенно не понравилось. Профессия у Айзана была не самой законопослушной, и мало ли зачем он мог понадобиться этим господам. Вдруг какие-нибудь оскорбленные потерпевшие решили расквитаться? А ведь вполне возможно. Притворился мошенник каким-нибудь дворянином, а тот узнал и решил отомстить обидчику…

– Зачем? – подозрительно поинтересовался он.

На этот раз молчание затянулось… Да и на вопрос в конце концов решился ответить не юноша, а его пожилой спутник:

– Я подозреваю, что он мой племянник.

Найрид так и замер с открытым ртом. Нет, конечно, он прекрасно помнил, при каких обстоятельствах у Каренса появился воспитанник, но даже предположить не мог, что у мальчишки могут обнаружиться родственники. Ведь столько лет минуло!

Впрочем, собраться толком с мыслями ему так и не дали. Мужчина, назвавшийся возможным дядей Айзана, вздохнул:

– Я понимаю, это неподходящая тема для разговора на улице. Как вы смотрите на то, чтобы пройти в какое-нибудь заведение?

– В какое? – сумрачно поинтересовался музыкант, в этот момент как никогда ясно припомнив, что у него совершенно нет денег.

– Я тут видел неподалеку какой-то трактир, – неуверенно протянул Леорис.

Найрид только скривился. У него были предположения, что это за трактир, и данная мысль ему совсем не нравилась.

Сегодня «Пьяный гном» был набит до отказа. Растрепанная Мейла порхала между столиками, едва успевая разносить заказы. Киас сновал между кухней и стойкой, отдавая сестре заполненные тарелки и забирая пустые. На небольшом подиуме в дальнем углу – кажется, он был построен недавно, по крайней мере в прошлый раз Найрид его не заметил – немелодично терзал лютню какой-то чумазый мальчишка. Мелодия была простенькая, но настолько противная, что менестрель невольно поморщился. Более кошмарного скрипа он не слышал очень давно.

– Придушить негодяя, – сердито буркнул менестрель. Ему было безумно жалко несчастный инструмент, но не отбирать же лютню у исполнителя, в самом деле!

Единственный свободный стол обнаружился все возле той же сцены – похоже, желающих рисковать собственным слухом не нашлось. Увы, но Найриду с его странными знакомыми ничего не оставалось, кроме как занять имеющиеся в наличии места.

Мейла, цокоча подкованными каблучками туфель, подскочила к столу.

– Чего изволите? – подарив музыканту веселую улыбку, повернулась она к дворянам.

Менестрель как раз нащупал за поясом парочку завалявшихся медянок и собирался ограничиться стаканом воды и куском хлеба. Заговорить ему не дали. Он и рта не успел раскрыть, как пожилой мужчина, чье имя бард пока так и не выяснил, принялся называть блюда и заказал столько всего, что Найрид поперхнулся: подобного количества еды хватило бы не только на пятерку оголодавших огров. Впрочем, Мейла не удивилась. Поспешно закивала и умчалась…

Она появилась с полным подносом всего минут через пять: музыкант едва успел снять с плеча чехол с гитарой и аккуратно пристроить его возле сцены, а девушка уже расставляла тарелки по столешнице. Осторожно уместив на краешке последнюю плошку, молодая орчанка вновь улыбнулась:

– Что-то ты зачастил сюда, Айзан! – и умчалась раньше, чем кто-то успел сказать хоть слово.

– Похоже, его тут все знают, – тихо хмыкнул Леорис, проводив девушку взглядом и слегка скривившись: именно этот момент неизвестный юный лютнист выбрал для очередной пронзительной и противной трели.

Но и на этот раз бард не успел ничего ответить. Прежде чем он сказал хоть слово, «дядя Айзана» качнул головой:

– Ешьте, все разговоры потом.

Бард на миг задумался… А затем, пожав плечами, присоединился к трапезе. В конце концов, когда еще шанс представится…

Поздний ужин практически весь прошел в молчании. Конечно, из-за соседних столиков доносились голоса, да и насиловавший лютню музыкант тоже не способствовал тишине, но разговор за столиком у сцены так и не состоялся. Ни во время ужина, ни после. Стоило тарелкам опустеть, как возле гостей мгновенно появилась Мейла. Она лучезарно улыбалась.

– Сколько с нас? – потянулся за кошелем «дядя Айзана».

Девица сделала вид, что задумалась, подняв взгляд к закопченному потолку, а потом весело сообщила:

– Всего одна песня мастера Лингура!

Найрид, как раз дожевывавший кусок колбасы, поперхнулся от неожиданности:

– Мейла, т-ты… ничего не перепутала?

Орчанка хихикнула, оглянулась на брата-трактирщика и крикнула, перекрывая гомон посетителей и визг несчастной лютни:

– Киас, я не ошиблась? Две песни?

– Конечно! – отозвался тот из-за стойки. – Все правильно! Три песни!

– Вот видите, – повернулась она к Найриду, – я все правильно говорю – четыре песни мастера Лингура!

Похоже, новые знакомые ничего не имели против столь странной уплаты – по крайней мере, мужчина выпустил кошелек, чуть насмешливо покосился на музыканта… И тому ничего не оставалось, как потянуться за гитарой…

Лютнист убрался со сцены, стоило менестрелю подняться на подиум.

Чуть слышный перебор качнул застывший воздух…

 
Я не верю в сказки, красавица,
Я не верю в верность луны.
Вытри слезы скорее, красавица,
Мы с тобою любовью пьяны.
 

Голос, показавшийся Леорису при разговоре каким-то сухим и безжизненным, сейчас набрал силу… Казалось, стены трактира расступились, и юноша как наяву увидел ту, о которой пелось. Ту, что тронула сердце исполнителя.

 
Вытри слезы скорее, красавица,
И скажи мне, что любишь меня.
Я не верю в сказки, красавица,
Только губы твои так пьянят.
 
 
Я не верю в сказки, красавица,
Поцелуй лишь мне свой подари.
Вытри слезы скорее, красавица,
Я останусь с тобой до зари…
 

Стихли последние ноты. Музыкант медленно сошел со сцены и подхватил под локоток пробегающую мимо Мейлу:

– Еще три буду должен.

– Договорились, – улыбнулась она. – Хотя знаете, мастер Лингур, одна ваша песня стоит десятка.

Вернуться к своим новым знакомым Найрид не успел: из-за ближайшего столика к нему вдруг шагнул высокий, крепко сложенный парень. Схватив музыканта за рукав, он воровато оглянулся по сторонам и затарабанил:

– Мастер Лингур, простите, я не знал, что вы сегодня в столице, да еще и зайдете сюда! Это все Фрина виновата, иначе я бы вас обязательно узнал…

– Стоп! – предупреждающе вскинул руку музыкант. То, что его собеседник был молодым орком (перерождение еще не наступило), он понял с первого взгляда, но вот кто это такой и откуда они могут быть знакомы, оставалось для менестреля загадкой. – Я вас знаю?

Юноша хлопнул себя по лбу:

– Простите, мастер Лингур, я совершенно не подумал. Меня зовут Роз, я…

Какое-то странное подозрение шевельнулось в мозгу у Найрида:

– Роз?

– Да. Вы, наверное, меня не помните: я еще ребенком был, когда вы в табор заходили.

– Роз, сын Мэхая и Тавы?..

– Да, но я хотел сказать совсем не об этом…

Договорить мальчишка не успел: менестрель мгновенно вцепился ему в ухо, резко крутанул:

– Ты вообще понимаешь, что ты натворил?! – Он и сам не заметил, как перестал «выкать». – Мать уже семь лет места себе не находит, отец так выглядит, словно три перерождения прошел, а ты тут по столице гуляешь?!

– Мастер Лингур, – жалобно проскулил юноша, – я…

– Для тебя – барон! – зло прошипел Найрид, за ухо оттаскивая Роза подальше от сцены: разговор и так привлек слишком много любопытных.

Киас, невесть когда вышедший из-за стойки, легонько коснулся его плеча и кивнул в сторону неприметной дверки, видневшейся неподалеку, одними губами произнеся:

– Сейчас свободна.

Музыкант пинком распахнул дверь, затолкнул мальчишку внутрь комнаты и шагнул вслед за ним. Но тут в ему плечо вонзились острые когти.

– Не трогайте Роза! Отпустите его немедленно!

Мужчина резко обернулся… Стоявшую за его спиной девушку иначе чем фурией и назвать было нельзя. Светлые волосы растрепались, а в глазах горел гнев.

– Отпустите Роза! – потребовала она, грозно подбоченившись.

– Ты кто такая? – зло прищурился менестрель. Прерывать воспитательную беседу он не собирался.

– Меня зовут Фри…

– Мастер Лингур, – выглянул из-за ее плеча невесть откуда нарисовавшийся дворянин, приведший музыканта сюда, – вы обещали…

Девушка резко обернулась.

– Айзан, какого черта ты сюда лезешь?! – гневно ткнула она пальцем в грудь юноше. – Это мое дело! И я сама разберусь, какого Скхрона этот джальдэ утащил Роза!

– Но позвольте…

– Не позволю!

– Но поймите…

– Не собираюсь!

– Но…

– Тихо! – рявкнул менестрель, которому окончательно надоел этот фарс. – Лорд, я помню о нашем деле, но давайте продолжим его… например, завтра в полдень, в этом же трактире. Леди, не знаю, кто вы, но вас это не касается…

– Меня не касается?! – взвилась девица. Найрид краем глаза заметил, как трактирщик побледнел и вжал голову в плечи. Да и трактир как-то резко начал пустеть – даже зеваки, заинтересовавшиеся разговором музыканта с Розом, куда-то пропали. Кажется, завсегдатаи очень хорошо знали эту девушку, кем бы она ни была. – Меня не касается?! Да я его невеста! И если вы хоть пальцем еще раз тронете Роза, я…

– Фриви, успокойся! – жалобно протянул вышеупомянутый Роз из-за спины Найрида.

– Не собираюсь! – взвизгнула девица. – Если ты, Розви, позволяешь…

Частички странной загадки окончательно сложились в четкую картину.

– Фриви?.. – беспомощно выдохнул менестрель, вдруг как-то очень ясно осознавший, кто стоит напротив него.

Перед глазами как наяву встали давнишние события: жесткий взгляд Элеты, цепляющаяся за руку женщины девчонка, называющая ее мамой, детский смех: «Лозви!»…

Мужчина сглотнул комок, застрявший в горле, и посторонился, тихо проронив:

– Проходи, разговор будет. – А затем, переведя взгляд на потрясенного дворянина, повторил: – Давайте продолжим беседу завтра, лорд.

Едва из комнатки все вышли и затворилась дверь, как девушку словно подменили. Убедившись, что злобный менестрель не собирается ничего делать с «несчастным Розви», его невеста мгновенно успокоилась.

– А вы правда барон? – с любопытством спросила она, изучающе оглядывая Найрида.

– Нет, – мрачно буркнул музыкант, мучительно размышляя, что делать дальше. – Но для Роза – да.

Тонкая бровка взметнулась вверх.

– Почему? Как это можно одновременно быть и не быть бароном?

– Фриви, не начинай, – страдальчески протянул Роз, потирая покрасневшее ухо. Молодой орк сейчас был расстроен, как никогда.

– Да нет, все нормально, – отмахнулся менестрель. Для него эта бессмысленная болтовня была спасением, возможностью собраться с мыслями. – Барон табора сейчас Нелан, но за пределами клана я, будучи дальним родственником, могу выполнять его обязанности.

– А, так вы не дворянин, – огорченно протянула Фрина, наматывая на палец локон золотых волос.

– К сожалению, нет, – чуть насмешливо хмыкнул музыкант, по-прежнему не зная, о чем же говорить. Он стоял и просто любовался девушкой. Сейчас она, как никогда, походила на свою мать. Те же глаза, те же губы, те же повадки, что и у Элеты…

Однако, как ни крути, а разговор стоило начинать. Менестрель мотнул головой, с трудом припоминая, о чем же он собирался побеседовать… Вспомнил и, настроившись на воспитательный лад, тихо заговорил. Благо на этот раз следовало всего лишь поведать юноше о том, что его родные очень хотели бы узнать, где его носит.

* * *

В первый момент Леорис Орнэйт оробел. Он совершенно не ожидал, что такая прекрасная возможность получить информацию о мужчине, который так похож на него, столь внезапно ускользнет. Нет, конечно, со слов менестреля получалось, что он обо всем расскажет завтра, но кто знает, что там завтра произойдет? А вдруг еще какая Ночь Алого Платка приключится? Что будет завтра, известно лишь богам.

Юноша вздохнул, отведя злой взгляд от закрывшейся двери, и… вдруг столкнулся взором с разносчицей-орчанкой. Девушка, как раз собирающая со стола грязную посуду, посмотрела ему прямо в глаза… и, покраснев до кончиков волос, поспешно отвернулась.

Молодой дворянин не придал бы этому никакого значения, тем более что отец уже встал из-за стола и сейчас о чем-то разговаривал с трактирщиком, но внезапно он вспомнил, как разносчица назвала его, когда они только вошли в заведение, и решительно шагнул к девушке:

– Простите, вы… назвали меня Айзаном?

– Ну назвала, – равнодушно отозвалась девица, старательно не поднимая взгляда. Собрав посуду и водрузив загруженный поднос на соседний стол, она вытащила из кармана передника тряпку и принялась с особым усердием протирать освободившуюся столешницу. – Теперь вижу, что ошиблась.

– Простите, а… вы не знаете, где я могу его найти? Мне бы с ним поговорить…

– Некогда мне лясы точить! – взвилась орчанка, поспешно подхватывая загруженный поднос и стараясь не встречаться с дворянином взглядом. – У меня вон еще сколько тарелок грязных! Не вы же мне их вымоете, лорд!

Леорис беспомощно оглянулся на отца. Тот поглядывал на юношу чуть насмешливо… Молодой дворянин решительно выдохнул, словно собрался шагнуть в ледяную воду:

– А может, и я! – и, уверенно подхватив из рук девушки поднос, двинулся вслед за ней на кухню.

Граф Хитанский, остановившийся подле стойки, бросил на стойку тяжелую золотую монету и ткнул пальцем в приглянувшуюся бутылку. Трактирщик понятливо кивнул и, налив в более-менее чистый стакан белого вина, принялся отсчитывать сдачу.

– Не надо, – мотнул головой мужчина. – Это за ужин.

Орк удивленно хмыкнул и, даже не попытавшись поспорить, сгреб только что рассыпанную мелочь со стойки.

…Так и не дождавшись ни менестреля, ни сына, мужчина не придумал ничего лучше, кроме как договориться с трактирщиком о том, чтобы снять комнату на двоих человек. Он поднялся на второй этаж, намереваясь лечь спать. Похоже, Леорис попросту ушел в загул. Правда, учитывая характер юноши, граф Хитанский очень в этом сомневался. И не напрасно. Стоило ему только лечь на узкую кровать и закрыть глаза, как в дверь постучали.

– Кто? – недовольно поинтересовался мужчина. Он дико устал за день и вставать не собирался.

Из коридора послышался грустный вздох:

– Я.

Пришлось подняться и отпереть замок. За порогом стоял печальный Леорис.

– Проходи, – посторонился мужчина.

– Спасибо. – Юноша вошел в комнату, опустился на одну из кроватей и принялся стаскивать сапоги.

– Я уж думал, ты явишься под утро.

– Что вы, отец! И в мыслях не было!

– Да? И чем же ты занимался все это время?

Парень пожал плечами:

– Посуду мыл.

Граф Хитанский, совершенно не ожидавший такого ответа, захлебнулся воздухом и уже хотел обвинить сына во лжи, но Леорис поднял покрасневшие от ледяной воды руки, показывая отцу:

– Никогда не подозревал, что это так сложно.

– Боги… Какого идиота я воспитал… – только и смог выдохнуть мужчина.

* * *

Разговор с «господином Лингуром» закончился относительно быстро. То ли воспитуемый не слишком сильно спорил, то ли мысли воспитателя были заняты чем-то другим, но сама беседа вышла довольно краткой. Роз послушно покивал в ответ на нравоучительные сентенции о необходимости если не вернуться в табор, так хотя бы передать с оказией сообщение, что с ним все в порядке. Фрина, убедившись, что ее другу ничего страшного не грозит, присела на край стола, стоявшего в комнате, и сейчас, беспечно качая ногой, даже не прислушивалась к разговору.

Найрид и сам очень быстро понял, что беседа бесполезна. С одной стороны, он думал совсем не о том, как внушить Розу правильные мысли (голова музыканта была занята иным важным вопросом: имеет ли он право и сможет ли сказать Фрине, кто ее отец), а с другой – юный орк и сам не особо прислушивался к тому, что ему говорили. Когда он в трактире подошел к менестрелю, он явно не ожидал, что его начнут воспитывать. А потому сейчас Роз мечтал лишь о том, чтобы эта беседа побыстрее закончилась.

Примерно через час Роз и Фриви чинно вышли из небольшой каморки подле барной стойки.

– Будете что-нибудь заказывать? – меланхолично поинтересовался Киас.

Розу после хоть и небольшой, но все-таки головомойки страшно хотелось выпить. И желательно чего-нибудь, что способно гореть.

– Нет! – отрезала Фрина, выкладывая на стойку серебряную монету. – Нам уже пора. И так засиделись. – Воспитательную часть монолога Найрида она пропустила мимо ушей, но все равно сегодня дико устала.

Конечно, можно было оставить Роза здесь и отправиться домой самостоятельно, но… Жених он ей или кто?! Должен же он, в конце концов, оберегать ее от всяческих несчастий!

Другими словами, молодого орка вытащили из трактира раньше, чем он успел сказать хоть слово.

Парочка неспешно шла по улицам ночной столицы. Кое-где магические фонари перегорели, темные тени извивались и плясали на булыжниках мостовой, вытягиваясь и превращаясь в причудливые силуэты.

Огромная фигура вышагнула из темноты столь внезапно, что задумавшаяся о чем-то своем Фрина взвизгнула от неожиданности и шарахнулась в сторону, стараясь спрятаться за спину Роза. В руке орка блеснул меч…

Но незнакомец и не думал нападать. Он лишь отступил на шаг, попав в круг света магического фонаря, горевшего в вышине, и при этом чудом не сбив головой этот самый фонарь.

Впрочем, Роз бы не удивился, если бы это произошло. Мужчина был футов восемь – десять высотой, и кто-то из его предков явно был огром: слишком уж характерный, чуть сероватый у него цвет кожи. А если к этому добавить еще и не особо обезображенное интеллектом лицо, становилось вообще понятно, что огры промелькнули в семейном древе неизвестного всего несколько поколений назад.

А уж во что он был одет! Сапоги, брюки и рубашка неопределенного серо-зеленого тона – это ладно. Но вместо обычного колета или камзола на незнакомце была меховая безрукавка, доходившая до колен, а потому больше напоминавшая какой-то чудной плащ.