Текст книги "Повесть эльфийских лет"

История девятая
Дураки и дороги

Лорд Горий, полномочный посол ее величества в Гьертской империи, страдал от морской болезни. Эльф уже который день не выходил из своей каюты, пропуская все завтраки, обеды и ужины. Все, чем он довольствовался, – это кусок хлеба в день. По крайней мере после такого нехитрого блюда не хотелось умереть прямо здесь и сейчас.

Но, конечно, самое обидное то, что, кроме лорда Гория, плохо на этом проклятом корабле не было больше никому. Даже та, что сейчас ехала со своим мужем на острова по приглашению императрицы, ничуть не страдала от качки. Как, впрочем, и ее супруг. Ну с ним-то и так все понятно. Неизвестно кто, неизвестно откуда… Но принцесса-то! То ли внучка, то ли правнучка сбежавшего на материк принца Савиша! Она-то могла хотя бы сделать вид, что ей плохо! Ну хотя бы для того, чтобы матросня поняла, что везет настоящую представительницу голубой крови. Так нет! Девушка спокойно прогуливалась по палубе и не выказывала никаких признаков морской болезни.

Ее супруг и того лучше. Как выяснилось, он носил титул виконта Хитанского. И надо же было такому случиться, что именно в тот момент, когда супружеская пара под чутким руководством лорда Гория наконец выехала из Алронда, этот самый виконт вспомнил, что ему нужно заехать в маркграфство Хитанское. Мол, он там свои грамоты забыл.

Лорд Горий был против. Но кто его спрашивал? Пришлось, вместо того чтобы выйти в открытое море и плыть к берегам Островной империи, двигаться вдоль берега материка, заходить в порт марки, терять там еще несколько дней, пока Айзан, виконт Хитанский, соблаговолит пообщаться со своими родственниками, и только после этого отплывать к островам.

Пытка морской болезнью затянулась еще на месяц.

К счастью, по словам капитана «Золотой антилопы», еще пара дней – и корабль, обогнув мыс Соргит, войдет в залив Ортаиши. А там как раз раскинулся великий город Шиамши, столица Островной империи.

Ждать оставалось всего ничего. Главное, пережить эти два дня.

Пережить удалось с трудом. Лорд Горий помянул добрым и ласковым словом и самого Великого духа, и всех известных ему богов всех религий и верований. Досталось даже ни в чем не повинному Та-Лиэрну.

«Золотая антилопа» вошла в Шиамши в полдень. Сообщение о том, что на этот раз, впервые за почти десять веков, путешествие увенчалось успехом, полномочный посол отправил заранее. Вышел на палубу, горделиво оглядываясь по сторонам и высматривая, кто же прибыл встречать его (ну и, разумеется, найденных потомков графа Герада), и замер, тихо шепча проклятия. Таких встречающих он не ожидал.

Его спутники меж тем ничего особенного не заметили. Принцесса вышла на палубу в пышном платье, украшенном кружевами и оборками, и теперь флегматично наматывала на указательный палец прядь черных волос, а ее супруг недовольно морщился – кажется, юноше было немного не по себе.

Хэлларен обвела взглядом народ, стоящий на пристани, склонилась к самому уху мужа и тихо шепнула:

– Как думаешь, кто из присутствующих нас встречает?

Айзан обвел взглядом толпу и пожал плечами:

– Кто его знает… Может, вон та троица расфранченных снобов?

Последнюю фразу лорд Горий расслышал великолепно. Окинул взором пристань и тихо застонал сквозь сжатые зубы: в отличие от новоприбывших, он прекрасно разглядел, что на самом деле встречать приехали не трое, а четверо. Вельможная троица включала в себя министра Алдриша Тариса, обер-шенка Оллеарина Бримэрти и обер-камергера Якона из рода Плюща. Кроме вышеперечисленных, имелся и еще один встречающий: на пристани, чуть поодаль от разодетых придворных, сидел, беззаботно болтая ногами, господин Мэлех Фелзен.

Упомянутый господин Фелзен, казалось, только и ждал, чтобы о нем вспомнили. Стоило трапу коснуться берега, как мужчина одним прыжком вскочил на ноги и, чудом не спихнув в воду придворных, взбежал на палубу. На миг склонился перед лордом Горием в шутовском поклоне, а потом схватил его руку и начал трясти:

– С прибытием, Горий! Рад, очень рад! Говорят, на этот раз твоя поездка увенчалась успехом?

Посол осторожно освободился из цепкой хватки, брезгливо вытер ладонь о камзол и холодно процедил:

– Представь себе, Фелзен.

– Нет, ты что? Это ты мне представь! А заодно и этой троице… Нет, ты посмотри на них! Пришли встречать принцессу, а выглядят так, словно три недели одними лимонами питались!

Тут Мэлех Фелзен наконец соблаговолил повернуться к остолбеневшим Хэлле и Айзану. Спиной оттер от них только-только поднявшихся на палубу дворян и расплылся в радостной улыбке:

– Добро пожаловать на острова!

Приехавшие не могли отвести потрясенного взгляда от заговорившего с ними типа. И было чему удивляться. Судя по цвету кожи и чуть заостренным ушам, перед ними стоял темный эльф: по человеческим меркам, ему было около тридцати. И все бы было ничего, но его волосы… Шевелюра у странного знакомого лорда Гория была насыщенного золотого цвета – как у светлого эльфа. Завершал диковинную картину необычный костюм. На строгий черный дублет неизвестный портной беспорядочно нашил разноцветные ромбы: красные, зеленые, синие… Кое-где нити отошли, и кусочки ткани трепещущими язычками болтались в воздухе. К брюкам прицепились такие же обрывки, даже на сапогах кто-то наставил разноцветных клякс. Завершала облик ярко-зеленая шапочка-таблетка, украшенная павлиньим глазастым пером.

– Здрасте… – только и смог выдохнуть потрясенный Айзан.

– И вам того же! – ухмыльнулся незнакомец. – Итак! Добро пожаловать на острова! – торжественно объявил он. И быстро добавил: – Нет, я не альбинос. – И опять торжественно: – Ее величество Ларрис’иэла эн’Мартиниас счастлива приветствовать вас в Островной империи! – и быстро: – Это называется эритризм, наследственная особенность, а не заболевание… Ф-ф-фух! Успел! – Последнее слово он произнес потому, что один из подоспевших франтов оттолкнул его в сторону и склонился перед приехавшими в глубоком поклоне:

– Милорд, миледи, прошу простить мою нерасторопность. Позвольте представиться – второй министр Алдриш Тарис – и поприветствовать вас на землях Островной империи.

– А я уже это все сказал! – радостно сообщил из-за его плеча темный эльф-блондин.

– Спасибо, я уже слышал! – язвительно сообщили ему в ответ и, уже не обращая внимания на паясничание, продолжили: – Милорд, миледи, кроме меня вас приветствуют также обер-шенк Оллеарин Бримэрти, – подошедший вместе со вторым министром светлый эльф склонился в поклоне, прижав руку к сердцу, – и обер-камергер Якон из рода Плюща. – Теперь кланялся лесной эльф. Второй министр меж тем продолжал: – Позвольте препроводить вас на берег и отвезти в императорский дворец.

Не дожидаясь ответа, вельможная троица развернулась и направилась к трапу.

Темный эльф-блондин задорно подмигнул приехавшим:

– Пойдем-пойдем. Стоять тут можно и до вечера. Горий, да отомри ты наконец! Объясни своим спутникам, что они прибыли-таки в Островную империю!

Впрочем, объяснять ни Хэлле, ни Айзану ничего не понадобилось. Супруги переглянулись, вздохнули и сошли на берег.

Как оказалось, прибывших ждала карета, в которую, как ни удивительно, уместились все. И Айзан с Хэлле, и лорд Горий, и все трое царедворцев. Странный эльф в цветастом костюме в экипаж заходить не стал. Остановился перед раскрытой дверью, словно раздумывая над чем-то…

И тут второй министр не выдержал. Указав коротким жестом на диковинного спутника, он протянул извиняющимся тоном:

– Не обращайте внимания на выходки этого господина – его, кстати, зовут Мэлех Фелзен – шутам всегда свойственно некоторое… – мужчина запнулся, подбирая нужное слово, – своеобразие. А уж императорские дураки выделяются даже на их фоне.

– Я не дурак! – возмутился шут (теперь наконец стало понятно, почему у этого эльфа такое оригинальное одеяние). – Дурака бы не назначили на столь важную должность. Вот, например, ты, Тарис, ни за что бы не смог стать мною. Мозгов не хватит!

– Какое несчастье! – ядовито откликнулся второй министр. – Узнай это мой покойный отец, он бы…

– Ты о старом лорде Тарисе? Или о его конюхе?

– Да как… да как ты смеешь?! – взвился Алдриш, хватаясь за меч.

Но Якон поймал его за руку:

– Лорд Тарис, не стоит. Тем более здесь и сейчас… Что взять с дурака? Вы просто рассердите императрицу!

Министр на миг поджал губы и зло выдохнул:

– Твое счастье, Мэлех.

– Возблагодарим Великого духа! – патетически взвыл шут, вскидывая руки и чудом никого не задевая. – Не будь на то воля его, и скрестил бы министр мечи с тем, кто лишен дворянского звания! Какой позор для всего рода! Не знаю, правда, для рода Тарисов или его конюхов, но это уже дело десятое.

На этот раз удерживать второго министра пришлось обоим его спутникам.

– Не обращайте внимания, – кисло улыбнулся приехавшим обер-шенк Оллеарин Бримэрти. – Лорд Тарис был назначен на пост всего несколько месяцев назад и не привык к манере общения господина Фелзена.

– Во-о-от! – нравоучительно протянул шут. – «Господина»! Учись, Алдриш, как надо с важными персонами разговаривать. – Щелкнув окончательно озверевшего министра по носу, Мэлех захлопнул дверцу экипажа и, насвистывая простенькую мелодию, направился вниз по улице, крикнув на прощанье: – Увидимся во дворце!

Карета медленно тронулась, и лишь после этого Хэлле решилась осторожно поинтересоваться:

– Что такое «эритризм»?

Второй министр скривился:

– Если вы о Фелзене, то не обращайте внимания. Он дурак, и этим все сказано.

– Мэлех и раньше был неприятной личностью, – хмыкнул Якон, – а уж после того, как его лишили дворянского звания, так и вовсе стал невыносим. Придумывает какие-то бессмысленные слова, несет чушь… Эритризмом он называет свой цвет волос. Я ж говорю, придумывает что ни попадя…

– Рассказывают, – тихо обронил лорд Горий, – что это родовое проклятие. Мой дед говорил, что около десяти веков назад предок Фелзена оскорбил одного тренти, вот его и прокляли. Тот и извиняться пытался, и прощения просил, и подарки слал, но его так и не расколдовали. А последствия до сих пор на потомках видны: что в цвете волос, что в поведении.

– В смысле? – Хэлле вскинула на него взгляд.

– Да он просто сумасшедший! – зло выпалил второй министр. – И как только его императрица терпит!

Лорд Горий позволил себе тонкую улыбку:

– Разве мы вправе обсуждать веления и прихоти ее величества? – Он покосился на приехавших.

Айзан постарался сделать вид, что он не заметил иронии. Хэлле оказалась более несдержанной.

– Действительно, – фыркнула она. – Разве вы вправе, господа?

Вопрос остался без ответа. Лишь обер-шенк Оллеарин Бримэрти, хмыкнув, опустил глаза, не давая вырваться оскорбительному смешку.

Тишина в экипаже сохранилась до самого дворца.

* * *

Казалось, никто и не знал, что в Островную империю прибыли гости по приглашению самой императрицы. Никто не спешил встретить правнучку некогда сбежавшего на материк принца (хотя поколений на самом деле сменилось много больше, второй министр посоветовал, дабы не запутаться, остановиться именно на таком поименовании), никто не выскакивал на дорогу полюбоваться на приезжих.

Впрочем, самих гостей это, наоборот, радовало. Если Хэлле еще понравилось бы, что на нее вышли посмотреть, то для Айзана все было в новинку: приходилось контролировать каждый жест, стараться держать себя в руках… Молодой мошенник чувствовал себя крайне неуютно.

При входе во дворец их встретили. Расфранченный придворный, светлый эльф, поведал, что ее величество счастлива приветствовать своих родственников на родной земле и надеется, что пребывание в Островной империи им понравится. Через несколько часов состоится пир, на котором будет лично присутствовать императрица, и гости наконец-то смогут лицезреть ее неземную красоту…

Комнаты Айзану и Хэлле достались разные. Апартаменты размещались в одном крыле и, как выяснилось, сообщались с помощью небольшой дверки, но сейчас она была заперта, и ключ от нее супругам так и не выдали, туманно пообещав сделать это при первой же возможности.

– Очевидно, тут блюдут твою честь, – мрачно буркнул зашедший в комнату к жене джокер, взвешивая в руке тяжелый навесной замок, к тому же заржавевший: похоже, его не отмыкали очень давно.

Ему все здесь не нравилось. Ни этот странный наглый шут, ни эти придворные, суетящиеся вокруг, кланяющиеся, заискивающие и при этом проводящие приехавших злыми взглядами, ни даже сам императорский замок! В отличие от дворца в Гьерте, не имеющего собственного названия, этот назывался Лихар. Был он старинным, обветшалым… и в то же время каким-то напыщенным. Даже в комнатах Хэлле, где сейчас находились супруги, имелось такое количество ненужных золотых и серебряных вещиц, что, продав их, можно было бы несколько лет жить безбедно. Но, похоже, такой здравой мысли никому из местных жителей не пришло в голову.

Хэлле хмыкнула и вытащила из пышной прически, с трудом уложенной сегодня утром, небольшую серебряную шпильку. Несколько коротких движений, и заржавевший гигант отомкнулся, закачавшись в ушках.

– Но мы ведь не расскажем, что эти старания напрасны?

Петли заржавели, и дверь раскрылась с диким скрипом. Айзан несколько раз открыл и закрыл дверь между комнатами и хмыкнул:

– Не расскажем. Но масло, чтобы смазать петли, придется все-таки поискать. Иначе я с ума сойду от этого визга.

– Найдем, – улыбнулась девушка. – Давай собираться? Помнишь, на корабле слуга лорда Гория снимал с нас мерки? Нам тут костюмы по последней островной моде передали, чтобы при дворе не опозорились… Хоть посмотрим, что это за императрица.

– Ты хоть что-то про нее знаешь? Я политикой никогда не интересовался.

Квартеронка пожала плечами:

– Я тоже. Правительница и правительница… Все, что знаю: кажется, она вдова и детей нет… Великий дух! Ты же не думаешь, что нас пригласили для того… Это бред!

– Я ничего не говорил! – поспешно возразил Айзан.

– Я тоже. Поэтому даже не стоит об этом заикаться. Глупые мысли оставим при себе. Договорились?

– Более чем.

…Пир в честь приезда дальних родственников императрицы на острова устроили в одном из многочисленных залов Лихара: молодой мошенник, он же, на жаргоне Гьерта, джокер, был уверен, что без карты он сюда дороги не найдет. Ну разве что ежеминутно спрашивая у всех и каждого, как пройти. Но ведь для этого надо хотя бы уметь описать эту комнату. Приходилось запоминать ее внешний вид.

Стены разрисованы изображениями райских птиц, потолок выкрашен в небесно-голубой цвет, но больше всего, конечно, удивляла обстановка: на небольшом помосте возле одной из стен стоял стол, застеленный белоснежной скатертью и заставленный многочисленными блюдами. У другой стены расположилась точная его копия. А между ними – третий, длинный, соединяющий первые два подобно странной перемычке. Повсюду сновали, о чем-то перешептываясь, многочисленные придворные.

Похоже, все ждали именно Хэлле с Айзаном. Ну или не их одних: в тот же миг, когда супруги вошли в залу, в противоположной стене отворилась широкая дверь и в комнату торжественно шагнула женщина, сопровождаемая свитой. Из украшений на ней виднелись лишь шитый золотом пояс и отделанная жемчугом сеточка в черных волосах. Простое голубое платье не было даже расшито… Но юноша вдруг отчетливо понял, кто перед ним. Шагнул вперед и, не подумав, что, возможно, в этот момент он нарушает добрую сотню предписаний этикета, склонился перед дамой в глубоком поклоне:

– Ваше величество…

У его ног прошмыгнула белая крыса. Недовольно пискнула и прижалась к вышитой мелким речным жемчугом туфельке императрицы.

– Мы рады приветствовать вас и вашу супругу в Островной империи, виконт, – звякнул над головой женский голосок.

Хэлле рядом присела в реверансе. Надо сказать, она действовала намного изящнее, чем Айзан.

Женщина милостиво склонила голову, обвела взглядом залу и, шагнув навстречу уже выпрямившемуся юноше, провозгласила:

– Дамы и господа, представляю вам наследницу престола Островной империи Хэлларен Герад с супругом.

Сказать, что над Айзаном разверзлось небо – значит, не сказать ничего. Юноша вырос на улице, не так давно случайно узнал, что у него после Ночи Алого Платка еще остались родственники. Причем он даже не попытался вернуть себе титул, принадлежащий ему по праву, а тут… Каково это – внезапно выяснить, что ты – муж наследницы престола Островной империи? Как минимум – слегка непривычно.

А если серьезно – в этот момент Айзану было совершенно безразлично, что его имя не назвали. Ему просто хотелось провалиться сквозь землю. На нем и на Хэлле скрестились сотни взглядов. Удивленных и скептических. Насмешливых и злых. А главное, оценивающих. И это мошеннику очень не нравилось. В который раз за прошедшее время.

– Чтоб я сдох, – едва слышно выдохнул юноша, искренне надеясь, что его никто не услышит.

– Уверен, что хочешь именно этого? – насмешливо протянул над ухом чей-то голос.

Парень вздрогнул, оглянулся… Но нет, никого рядом с ним не было и быть не могло. Все придворные рассредоточились по зале, и даже до ближайшего было не меньше шести футов. Правда, сидел на столе, беззаботно болтая ногами, шут, но не мог же он…

Императорский дурак уже успел переодеться. Сейчас на нем был костюм-домино в алый и зеленый ромб. Карнавальную маску он держал в руке, небрежно накручивая на палец веревочку-завязку. Поймав взгляд виконта Хитанского, Фелзен подмигнул ему и отвернулся.

Хэлле, столь внезапно сделавшуюся наследницей престола, и Айзана усадили за стол, расположенный на помосте.

Юноша попытался было перекинуться парой фраз с женой, но Хэлле раздраженно дернула плечом и буркнула:

– Все потом.

Похоже, ей тоже не по себе.

Императрица опустилась в кресло с высокой спинкой, возвышающееся на втором таком же подиуме, и лишь после этого позволили присесть остальным. Несмотря на присутствие ее величества, за пиршественными столами вскоре стало весело и шумно. Что больше всего поразило приехавших, так это сновавшие по столу, меж тарелок, четыре крысы. Они не пытались воровать с блюд – лишь изредка останавливались, жалобно поглядывали бусинками алых глаз на обедающих, и зверьков тут же угощали.

– Это питомцы императрицы, – печально вздохнул сидевший рядом с Айзаном второй министр Тарис. Больше у мошенника вопросов не возникло.

Правда, сами приехавшие пока еще ничего не ели: слуги только поднесли к ним блюда и всего несколько минут назад положили яства на тарелки.

За столом ежеминутно раздавались взрывы громкого смеха, слышались тосты, а потом вдруг кто-то выкрикнул:

– А почему шут зря ест свой хлеб? Пусть расскажет что-нибудь!

На миг воцарилась мертвая тишина… А Фелзен словно ждал этого момента. Неизвестно, где он находился до этой минуты, то ли среди слуг, то ли среди дворян. Пару раз мошеннику казалось, что Мэлех где-то рядом, он кожей чувствовал его взгляд… Но когда оборачивался, никого не видел.

В любом случае на этот выкрик эльф-блондин отреагировал мгновенно. Оперся на плечо Тариса – тот взвился, как от пощечины, – и… встал ногами прямо на стол. Как раз возле тарелок Айзана и Хэлле.

Шут крутанулся на каблуках, чудом ничего не перевернув, и крикнул, перекрывая гомон в зале:

– Что желаете, благородные господа и дамы?

– Стихи!.. Смешные!.. Нет, о любви!.. О красоте!.. Песню!.. – разнесся по зале гомон голосов.

Похоже, единственные, кого шокировало такое поведение шута, были как раз наследница престола с супругом.

Фелзен склонился, подхватил с серебряного блюда три яблока и начал неспешно жонглировать ими. Светлые волосы, небрежно стянутые в хвост, растрепались, но мужчина этого даже не заметил.

 
Нагорев и трепеща,
Сон навеяла свеча…
В гулко-каменных твердынях
Два мне грезились луча,
Два любимых, кротко-синих
Небо видевших луча
В гулко-каменных твердынях.
 

На последнем слове шут поймал все три яблока одной рукой и склонился в глубоком поклоне:

– Я посвящаю свои стихи тебе, моя королева![1]1
  Мэлех Фелзен злостно присваивает себе авторство стихотворения Иннокентия Анненского «Сон и нет».


[Закрыть] – То ли Фелзен неловко повернулся, то ли еще что, но в этот миг он задел каблуком тарелку сначала Айзана, затем Хэлле. Блюда полетели на пол, даже не попробованная зайчатина оказалась на полу, чудом никого не запачкав. А в следующий миг по столу разлилось еще и содержимое бокалов. Только что налитое вино наследница престола с супругом так и не попробовали…

Попадавшие на пол куски мяса были мгновенно растащены сбежавшимися крысами, и аппетит у прибывших на Острова гостей пропал целиком и полностью.

Алдриш Тарис зло выругался. А шут даже не заметил того беспорядка, что навел. Прищелкнул каблуками, спрыгнул со стола и направился к другому краю залы – хулиганить уже там.

* * *

В свои апартаменты Айзан ввалился злой и голодный. Хлопнул дверью и, даже не сняв ботинки, повалился на кровать. Есть хотелось, как собаке, – это раз, так еще и вот это внезапное объявление Хэлле наследницей престола – это два. Нет, конечно, если подумать, может быть, ничего плохого в этом и нет («может быть» здесь – ключевое понятие), но то, что приехавших просто поставили перед фактом, даже не потрудившись выяснить их мнение… Это мошеннику очень не нравилось.

Пронзительно завизжала дверь, разделяющая комнаты супругов, и в спальню заглянула кудрявая девичья головка:

– Ты чего разлегся?

Мошенник сел на кровати:

– В смысле?

Хэлле проскользнула в комнату:

– Не знаю, как ты, а я есть хочу! – На квартеронке был уже знакомый Айзану костюм: черные обтягивающие брюки, красные сапоги на высоченном тонком каблуке и алая рубашка. Дополнял облик небрежно повязанный на бедра алый платок. – Тебе бутерброды с кухни принести?

– А ты знаешь, где здесь кухня?

Девушка только плечами пожала:

– Найду. Всего-то делов… Так тебе принести или нет? А то я из-за этого дурацкого шута ни крошки не съела.

– Я с тобой пойду, – решился джокер, вставая с кровати.

– Тогда собирайся.

Айзану тоже пришлось переодеваться во что-то более привычное. Костюм, который ему передали через императорского портного и в котором юноша присутствовал на пиру, был настолько богато расшит золотыми нитями, что от одного взгляда на него становилось больно глазам. Айзан натянул простую рубаху, брюки, сапоги, даже не стал заморачиваться с камзолом, решив, что так сойдет, и улыбнулся:

– Идем.

Кухню удалось найти всего за какой-то час. Причем большая часть этого часа была потрачена на то, чтобы не попасться на глаза занятым своими делами придворным. Если большинство слуг даже мельком не видели приехавшую принцессу с супругом, то всяческие дворяне вполне могли заинтересоваться, куда это вышеуказанная принцесса спешит. Приходилось скрываться за шторами и прятаться в темных углах.

Честно говоря, Айзану очень хотелось рассказать все, что он думает и об этих прятках, и о самом заявлении императрицы на пиру, но Хэлле, упрямо поджав губы, заявила, что обсуждать все это она будет лишь после того, как поужинает. А если кому-то хочется повозмущаться, то он может возвращаться в свою комнату и голодать там до самого утра. А то и дольше – неизвестно, во сколько тут завтрак и чем тут кормят: никто не удосужился поведать приезжим, какой во дворце распорядок дня.

Кухня встретила особ королевской крови шумом и грохотом. Что-то кипело в огромном котле, висевшем над очагом. Носились по комнате поварята, выполняющие поручения речного эльфа-кашевара. Девчушка лет десяти на вид усердно ощипывала дичь. Кто-то месил тесто, кто-то нарезал овощи… А в дальнем углу поварни сидел, неспешно жуя лепешку и запивая молоком, уже знакомый Мэлех Фелзен.

Хэлле оглянулась на Айзана:

– Пойдем поговорим с господином шутом?

– Думаешь, он поведает что-нибудь интересное? – скривился парень, но послушно направился вслед за женой.

– Может, хоть извинится за испорченный ужин.

Начинать разговор пришлось все-таки Айзану:

– Вечер добрый.

Шут поднял на него ничем не замутненный взор:

– Добрый. А мы знакомы?

Этого приезжие никак не ожидали: замерли, пораженно уставившись на блондина, а тот меж тем продолжил свою мысль:

– У меня отвратительная память на лица. Костюмы запоминаю, а кто как на лицо выглядит, не помню… Вот такой вот склероз…

– Такой вот – что? – не поняла Хэлле.

– Провалы в памяти, – фыркнул шут. – Вы садитесь, садитесь. – Поймав за острое ухо пробегавшего мимо поваренка, он скомандовал: – Еще две кружки, чего-нибудь выпить и перекусить.

– Но я занят! – возмутился мальчишка, морщась от боли и пытаясь вырваться из цепкой хватки блондина.

– Можно подумать, я сейчас отдыхаю! – возмутился Фелзен и, придав поваренку ускорение легким подзатыльником, скомандовал: – Живо!

Уже через три минуты на столе перед шутом и замершими рядом Хэлле с Айзаном появилась тарелка с нарезанным мясом, сыром и хлебом, пара стаканов, бутылка вина и кувшин, прикрытый сверху куском холстины.

– Как всегда, – скривился блондин. – Как я один приду, так лепешки не допросишься, а как кто-нибудь заглянет, так стол лучше, чем у императрицы. Да садитесь уже, что встали? Так как вас зовут? А то я что-то пропустил…

– Меня – Хэлле, его – Айзан. – Квартеронка взяла инициативу в свои руки.

Смахнув с лавки несуществующую пыль, она опустилась на сиденье. Ее муж присел рядом.

– И конечно же вы – брат и сестра, – насмешливо хмыкнул Мэлех. – Кстати, девушка, а что вы делаете сегодня… Кровь духа, уже почти полночь… пусть будет завтра вечером? Если свободны, я могу даже провести вас на императорский бал. Конечно, за все надо платить, но…

– Спасибо, обойдусь, – поспешно оборвала его Хэлларен, успокаивающе касаясь руки Айзана, который мгновенно начал закипать.

– Зря, – вздохнул шут, неспешно отхлебывая из своей кружки. – Не говорите потом, что я не предлагал!

– Не скажем, – мрачно отрезал Айзан.

Квартеронка уже успела сделать два бутерброда и один подсунула мужу.

Блондин же, кажется, даже не особо огорчился этому отказу. А может, он просто мгновенно о нем забыл? Проводив взглядом какую-то повариху, спешащую с тарелкой с нарезанными овощами, Фелзен только хмыкнул:

– С этой принцессой все словно с ума посходили. Бегают, мельтешат… И после этого они говорят, что дурак здесь я?

Упустить такой шанс Айзан не мог:

– А что за принцесса? – В самом деле, «назначение» Хэлле наследницей престола было столь неожиданным, что даже после пира никто ничего не рассказал приехавшим. Может, удастся обмануть и разговорить шута?

– А вы не знаете? – удивленно прищурился императорский дурак. – Да все острова об этом гудят.

– Мы из далекой провинции, – одними губами улыбнулась квартеронка, разгадавшая замысел мужа. – Только недавно приехали.

Фелзен поморщился:

– Приехала тут одна… Дальняя родственница императрицы… Между нами говоря, страшна, как моя жизнь, с ее величеством не идет ни в какое сравнение, но все вокруг нее так и бегают!

Айзан подавился бутербродом.

Девушка поспешно опустила голову, пряча усмешку. Уродиной она себя не считала, но заявление шута прозвучало сейчас просто комично.

Мэлех прожевал кусок и продолжил мысль:

– Нет, я понимаю, большая политика и все такое, но что, нельзя было эти покушения как-то по-другому предотвращать? Куда только охранка смотрит?

– Какие покушения? – непонимающе нахмурилась Хэлле.

Шут недовольно скривился:

– За последние лет десять на императрицу было совершено не менее сорока покушений. Так что эта приглашенная нищенка нужна в Шиамши совсем не для того, чтобы занять когда-нибудь престол. Тем более, говорят, она еще и полукровка, так что неизвестно, кто умрет раньше.

– А если она нужна не для престолонаследия, то для чего?

– Да это, наверное, последний поваренок уже понял! – раздраженно махнул рукой Фелзен. – Стоп! – оборвал он себя на полуслове. – А почему вы спрашиваете? – Шут подозрительно прищурился, склонился к самому столу: – Вы случайно не шпионы? – Он заговорщицки понизил голос.

Хэлле с Айзаном переглянулись и в один голос сообщили:

– Случайно – нет!

– Ну тогда ладно, – успокоился блондин. Он отвернулся от надоевших собеседников и сладко зевнул.

И сколько ни бились приезжие, больше не проронил ни слова. Допил содержимое своего стакана и, даже не попрощавшись, ушел с кухни – словно мгновенно забыл о новых знакомых.

А может, так и было?

Обратно в свои комнаты гости опять добирались перебежками от одного темного угла до другого, но на этот раз их все-таки заметили.

Второй министр внезапно появился из-за угла. Он явно спешил по своим делам, но надо же было такому случиться: торопясь куда-то, он оказался именно в том коридоре, что и приехавшая принцесса с супругом.

Эльф буквально налетел на Айзана, замер, ошарашенно хлопая глазами и пытаясь понять, с кем это он столкнулся; оторопело замотал головой, а потом расплылся в улыбке:

– О, прошу прощения, ваше высочество, я вас не заметил!

– Ничего страшного, – буркнул Айзан.

После разговора с шутом он уже ничего не понимал. Ни зачем их сюда пригласили, ни чего от них хотят. Все эти намеки попросту раздражали мошенника. Представить, в чем заключалась задуманная многоходовка, он не мог.

Но тут взгляд Алдриша упал на Хэлле, и придворный замер, не отводя от квартеронки пораженного взгляда. Это джокеру не понравилось еще больше…

– Ва-ваше высочество, прошу простить мне мою дерзость, но я смею вам сказать, вы прекра…

Эльфийка стрельнула взглядом в сторону мужа и нахмурилась:

– Не прощаю, господин Тарис, и смею вас заверить, что я безумно устала, а потому направляюсь спать!

– Позвольте проводить?! – Он словно перестал замечать Айзана.

– Не позволю! – отрезала девушка и, подцепив супруга под локоток, утянула его в сторону ближайшего прохода.

Второй министр проводил странную парочку задумчивым взглядом и тихо протянул:

– Весьма интересная идея…

Вслед за тем он огляделся по сторонам, убедился, что в коридоре никого нет, и шагнул к ближайшей стене. Дернул вниз висевший на стене канделябр и нырнул в глубину открывшегося потайного хода…

* * *

– Скотина! – зло рявкнул Айзан, со всей силы заехав кулаком по стене.

Вспышка гнева разразилась уже в комнатах, отведенных царственным супругам. Хэлле и так еле дотащила мужа до их апартаментов: обычно миролюбивый джокер порывался вернуться и начистить физиономию господину Тарису. Слишком уж… однозначными были те взгляды, которым Алдриш одаривал квартеронку.

– Успокойся, – миролюбиво посоветовала ему супруга. Сейчас она сидела на краю кровати, небрежно закинув ногу на ногу и задумчиво перебирая кисти на платке. – Все в порядке.

– В порядке?! – взвился Айзан. – Да этот… этот… негодяй тебе в отцы годится!

– И что с того?

– Что?! Ты не видела, как он на тебя смотрел?!

Девушка хихикнула:

– Ну… Примерно так же, как смотрел ты, когда мы познакомились.

Юноша задохнулся:

– Да как ты можешь сравнивать меня и его?!

Квартеронка встала, сладко потянулась и, проведя тыльной стороной ладони по щеке мужа, улыбнулась: