Текст книги "Принц снов"

Болгай говорил, что семейная жизнь хана не слишком счастлива, однако хотелось надеяться, что конфронтация между супругами не достигла такой степени, чтобы жена могла попытаться отравить гостя мужа. Впрочем, Мерген, одобрительно улыбнувшись Шокару, присоединился к нему в качестве второго дегустатора. Подчиняясь неизбежной опеке, Льешо выбрал из всего обилия яств лишь не слишком жирный бульон. Принимая чашу из рук брата, он мысленно поблагодарил хозяйку за то, что та не отличалась излишней назойливостью. Хлеб и молоко, как и полагал Бикси, уже оказали благотворное воздействие на совсем еще слабый желудок, однако юноше не хотелось перегружать его. Отпив ровно столько, сколько требовали приличия, Льешо поставил чашу на стол и дождался, пока угощение унесут. После этого он начал собственный рассказ о событиях ночного полета:

– Я отправился в лагерь охотника за колдунами и обнаружил там брата Адара, который, к счастью, здоров, и двух товарищей – они до сих пор остаются в плену. Цу-тан непрестанно пытает Хмиши и с помощью мастера Марко серьезно повредил рассудок Льинг. От окончательной разнузданности его несколько удерживают приказы хозяина, но я очень боюсь, что и этот поводок скоро может ослабнуть. Когда я намеревался вернуться обратно, волшебник перехватил меня по пути и затащил в собственный лагерь. А там уже не обошлось без пыток – так он пытался склонить меня на свою сторону.

Чимбай-хан покачал головой, словно стараясь расставить все по местам.

– Маг надеялся при помощи пыток и ядов заручиться твоей поддержкой? – уточнил он, вспомнив то волнение в лагере гостей, которым сопровождалось возвращение принца снов, и его болезнь, из-за которой и пришлось специально подбирать угощение.

– Да. Он сказал, что это очень важно для его плана. И мои братья, и я сам должны остаться в живых и подчиниться его власти. Он планирует второй этап своей кампании. А яды, надо думать, входят в его программу закалки – возможно, против ядов врагов.

– А второй этап кампании, случаем, не предполагает нападения на степи? – с тревогой поинтересовался Чимбай-хан.

– Как знать. Марко стремится властвовать над степными землями и готов сражаться за это право. Так что если вы не пойдете за ним, он сам пойдет за вами. Но все – и разгром империи Шан, и убийство толкователей снов Акенбада, и даже покорение Гарнии, – очевидно, имеет лишь одну цель: уничтожение оппозиции. Волшебник жаждет власти и, возможно, поначалу больше ничего и не хотел. Однако теперь ему необходимо обрести уверенность – никто не должен препятствовать претворению в жизнь его настоящего, главного плана.

Шокар пристально и остро, словно ястреб, взглянул брату в глаза и коротко уточнил:

– Какого?

Льешо недоуменно пожал плечами:

– Не знаю. Каратели уже заняли Фибию. А если мастеру Марко удастся удержать южные, степи, то в любой момент, как только сочтет нужным, он сможет двинуться на священный город Кунгол. Мои братья никогда не признают его законным правителем, а потому он, возможно, надеялся, что я настолько мал, что подчинюсь его воле. Из этого ничего не получилось.

Бросив быстрый взгляд на Шокара, Льешо обращался исключительно к Чимбай-хану. Но, говоря о братьях, он как бы невзначай посмотрел на Льюку – тот отвел взгляд. Да, странные секреты этого человека требовали немедленного разоблачения – еще до того, как они приведут к трагедии.

– Заложники небес, – размышлял Шокар вслух. – Супруги Великой Богини. Трое из них в этом шатре, а четвертого держит в плену Цу-тан и уже тащит к хозяину. Действительно, есть чем заплатить за могущество.

Мысль казалась вполне разумной, но Льюка содрогнулся, будто опасаясь чего-то более страшного, чем предположение Шокара.

– Кровь. – Он наконец с ужасом взглянул в глаза Льешо. – Мастер Марко готовится приносить кровавые жертвы. Простой человек – за небольшую просьбу; за принца можно выторговать услугу посерьезнее. Ну а кровь того из принцев, кто обручен с самой Богиней и пользуется ее благосклонностью, способна поколебать небеса. Сойдет и сопротивляющийся, но когда по доброй воле – особенно приятно; а если еще и юный, неопытный и невинный…

Льешо понял, что имел в виду брат, и покраснел.

Не от недостатка желания, подумал он, однако так было раньше, а теперь все изменилось. Его ждала сама Богиня, и он не мог обмануть ее надежд. Кое-как справившись со смущением, юноша задумался о смысле слов брата. Балар вовсе не выглядел удивленным. Пораженным ужасом – возможно. Но только не удивленным.

– Ты все это знал, – прошептал он. – Это и есть то самое будущее, которое ты видел, прежде чем видения тебя покинули?

– Видения меня никогда не покидали, – поправил брата Льюка. – Вот дар предвидеть будущее действительно пропал. Мастер Марко убьет тебя, а на той горе, где будешь умирать, устроит ад. Небесные Врата не выдержат напора тех армий, которые он пошлет на их осаду. В этой точке сходятся почти все линии. А оставшиеся показывают, что или ты погибнешь в битве, или волшебник умрет от собственной магии – конец всегда один и тот же. Ад распространится, врата рухнут, и мир придет к концу.

– Балар.

Льешо взглянул на брата, надеясь, что он опровергнет мрачное пророчество, но тот лишь беспомощно пожал плечами.

– Мы подошли к тому порогу, к которому и должны были прийти: вселенная балансирует на лезвии кинжала – тонком словно волос. Одного дыхания, одной лишь мысли может оказаться достаточно, чтобы ввергнуть ее в вечную тьму.

– Как видите, великий хан, семейные проблемы более серьезны, чем хотелось бы, – извинился Шокap.

Льешо, соглашаясь, кивнул, однако предоставил брату разбираться с постигшим хана потрясением, а сам принялся изучать реакцию окружающих. Его товарищи несколько разволновались, хотя уже и повидали столько чудес, что удивить их чем-то было нелегко. Харлол и сам давно все знал; именно осведомленность заставила пустынника разыскать нищего принца и спрятать его в каменных пещерах Акенбада. Правда, закончился этот план совсем не так, как предполагалось.

Каду вполне могла выяснить все сама или с помощью отца. Бикси едва не лопался от гнева, однако не собирался подчиняться вечному хаосу. Он, как и Льешо, прожил жизнь раба и воина, и жизнь эта не сулила счастливого конца. Таючита же рассказ действительно потряс; судя по всему, у гарнского принца напрочь исчезла всякая охота рисковать и искать приключений. Борту не казалась удивленной, как, впрочем, и Мерген, и Льешо задумался, откуда получают информацию они. Чауд-жин пронзила юного короля змеиным взглядом, словно намереваясь проглотить его целиком, а потом медленно, с удовольствием, переварить. Взгляд словно заморозил Льешо: на какое-то время сердце его перестало биться, однако обдумывать ее коварные планы было некогда.

Хан же повернулся к шаману и потребовал немедленного ответа:

– Это правда?

– Какая именно часть сказанного, мой хан? – ответил Болгай вопросом на вопрос.

Льешо понимал раздражение Чимбай-хана и сочувствовал ему. Несмотря на разницу верований и практик, всех мистиков объединяет общая любовь к туманным ответам, даже на самые простые и конкретные вопросы они умудряются отвечать расплывчато и неясно.

Однако Чимбай-хан не собирался сдаваться:

– Обладает ли этот нытик тем даром, на который претендует? Мир и правда катится к концу?

– Даром обладает, мой великий хан Чимбай, – признал Болгай, но потом добавил: – Впрочем, правда – глубокий и холодный поток, а этот человек бродит лишь по мелководью. Подземный мир животных духов и наших помощников – предков – остался в неприкосновенности. Небесные духи грома и звездного света продолжают летать в небесах, магия волшебника не смогла помешать им. Однако сами небеса пострадали, да и наши миры – мир снов и реальный мир – очень мало значат для тех духов, которым мы адресуем свои вопросы.

– Означает ли это, что жители степей смогут противостоять чарам злобного колдуна, – уточнила Чауджин, – или во всех начинаниях нас ждет поражение?

– Это означает, моя госпожа, что следует с осторожностью прислушиваться к советам тех, для кого вопросы жизни и смерти не имеют никакого значения. Но если бы ваш супруг, мои хан, спросил, следует ли рисковать всем на свете и даже жизнью, чтобы поддержать этого безумного мальчишку в его испытании, то я, не колеблясь, ответил бы, что стоит.

– Наше десятитысячное войско готово к сражению, – заметил хан, – тем не менее даже при этом для подготовки к походу в южные степи потребуется время.

Уклончивость его слов заставила Льешо спросить себя, к какой такой битве готовилось войско хана еще до того, как участники испытания покинули Акенбад? Когда-нибудь это придется обсудить с мастером Деном, но позже – сейчас предстоит решать собственные проблемы.

– Во-первых, необходимо освободить пленников. Войско Цу-тана состоит всего лишь из сотни-другой всадников, которых выделил ему мастер Марко. Мой же отряд, хотя и гораздо меньший по численности, будет бороться за честь небесных садов и освобождение друзей и братьев, а вовсе не из страха перед командирами. Нам уже доводилось побеждать при таком раскладе сил. Но когда придется выступать против мастера Марко, ваши мощные силы окажутся очень кстати.

– Твои войска готовы идти за тобой на край света, – внес ясность хан. – И мы не бросим их на произвол судьбы в трудную минуту. Возьми полсотни моих всадников. Пусть они сами увидят те ужасы, о которых ты рассказываешь, а потом поведают о них боевым товарищам и сородичам. И если им удастся помочь тебе осуществить задуманное, то долг окажется оплаченным. А за нами останется главная битва.

– Согласен.

Льешо принял предложение и обеими руками пожал протянутую руку хана, скрепив, таким образом, союз. Мимоходом взглянув в зеркало, он увидел улыбку Есугея – у вождя явно отлегло от сердца. Король едва заметно кивнул вождю: они оба с честью выполнили свои обязанности.

Таючит попытался что-то сказать, однако госпожа Чауджин ледяной улыбкой призвала сына к порядку. Льешо без труда догадался о желании гарнского принца. Атем временем жена хана сделала знак слугам, и те тотчас внесли небольшие чайники и чашки для гостей и членов семьи. Один из чайников со всей возможной осторожностью поставили возле нее. Госпожа Чауджин с холодным, сосредоточенным видом одной рукой взяла нефритовую чашу, а другой – чайник.

Льешо решил, что нефритовую чашу вытащили из его собственного дорожного мешка, однако неприступный вид хозяйки мешал спросить ее об этом. Он – гость, а потому обязан дарить подарки. И все же он готов был отдать что угодно, кроме этой свадебной чаши, которую вернула ему госпожа Сьен Ма, и копья за спиной. Но нет – в тусклом свете эта чаша мерцала несколько иначе, чем его. Нет, это не она, однако как похожа!

– У меня есть чаша, которая очень напоминает эту, госпожа Чауджин. – Улыбнувшись одними глазами, Льешо словно извинился за свою наблюдательность. – Только ободок немного уже.

– Значит, и ее пара тоже должна принадлежать тебе. – Жена хана протянула наполненную ароматным чаем пиалу. – Оставь ее себе, пусть это будет моим подарком. Как и бронзовый бюст, не дающий покоя мужу, эта чаша тоже явилась из Золотого города – Кунгола. Возможно, когда-нибудь тебе удастся вернуть ее на законное место.

Что-то уж слишком щедро. Юноша невольно задумался, как будет сочетаться яд этой особы с ядами мастера Марко. Женщина почувствовала неуверенность и поставила чашу на стол.

– Это всего лишь чай. – Она сделала пару глотков. – Я попрошу мужа не счесть за оскорбление, если твой брат Шокар тоже отведает его, хотя боюсь, что после этого тебе самому уже не хватит.

Чимбай-хан, похоже, скорее был готов разбить пиалу, чем выразить недовольство осторожностью Льешо. Впрочем, судя по всему, женщина не очень стремилась немедленно убить гостя, а потому сама попробовала напиток. Но даже это не убедило короля: от экспериментов его организм стал настолько чувствительным, что тот яд, который не повлиял бы ни на кого другого, мог оказать на него пагубное воздействие. Поэтому Льешо сделал лишь маленький глоток, которого требовали законы вежливости.

Слишком поздно. В чаше оказался не яд, а любовное зелье, в тот же миг с невероятной силой погнавшее кровь юноши. Однако дама сидела скромно. Опустив ресницы, она пыталась скрыть такое же лихорадочное наваждение, какое испытывал и молодой король.

– Прошу прощения, Чимбай-хан.

Льешо неуклюже поднялся на ноги. Телохранитель тоже пошевелился – но от чувства неловкости, вызванного откровенно отразившимся и на лице, и на фигуре молодого короля интересом совершенно определенного свойства. Никто не знал, что дама приворожила его, а потому и достоинство, и манеры юноши внезапно подверглись испытанию. Встряхнув головой, от чего разум его ничуть не прояснился, зато кровь стала стучать в висках еще сильнее, Льешо выпрямился во весь рост и неловко поклонился:

– Не хочу обидеть вас, госпожа, и не преуменьшаю вашего гостеприимства, однако болезнь зовет меня в постель.

При упоминании постели юноша густо покраснел и качнулся в ту сторону, где сидела жена хана.

– Не смеем задерживать тебя, молодой король, раз ты чувствуешь необходимость отдыха.

Махнув рукой, хан отпустил его, и Льешо повернулся к двери, оказавшись в начале длинного живого коридора из вождей, придворных и собственных охранников.

– Прошу прощения…

Молодой король в одиночестве направился к выходу. Братья были в замешательстве, снедаемые нежеланием обидеть хана и волнением за короля.

– Надеюсь, еда и питье не повредили ослабленному организму, – насмешливо произнесла госпожа Чауджин. – Возможно, нашему гостю потребуется еще день отдыха. – Голос женщины обволакивал словно теплый мед.

– О да!

Льешо обернулся и протянул к жене хана руку, однако Шокар тут же остановил его взглядом.

– Впрочем… – Король смутился. Он хотел было упасть в женские объятия, но в эту самую секунду в мозгу его прозвучало резкое предостережение: «Нет! Нельзя! Беги!» – Впрочем, мне необходимо отправиться на помощь Адару.

Нужно сосредоточиться. Голос в мозгу продолжал звучать, и Льешо подчинился, направившись к двери с целеустремленностью, от которой зависела вся его жизнь, хотя он и сам не понимал почему.

– Но я обязательно вернусь.

– Идите. Последите за братом. – Хан отпустил всю свиту странного юноши. – Надеюсь, гостеприимство кланов Кубала не лишит нас второго короля Льешо.

Голова молодого короля начала понемногу проясняться, и он предположил, что хан куда лучше понимает причину внезапного нездоровья гостя, чем готов это показать. Однако больным Льешо себя вовсе не чувствовал. Напротив, ему было хорошо, как никогда, и он не мог вспомнить, с какой стати вдруг понадобилось уходить, ведь там, на подиуме, словно волшебная мечта, его ждет госпожа Чауджин. Осторожнее. Внимательнее. Проходя мимо советников хана, он заметил среди них Карину, которая смотрела на него как на тяжелобольного. Девушка поднялась и, вытащив из одной из своих крошечных шаманских сумочек платок, подошла к подиуму и без особых церемоний взяла ту самую нефритовую чашу, которую жена хана предлагала Льешо в подарок.

– Как только поправится, его королевское величество непременно выразит свою признательность, – заверила она и бережно завернула драгоценность.

Затем, поклонившись и пробормотав что-то в порядке извинения, отправилась догонять своих. Братья и телохранители окружили короля плотным кольцом и осторожно, но твердо теснили его к выходу. Однако далеко уйти они не успели – дверь открылась, и появился мастер Ден. Лукавый бог направился к странной группе с легкой улыбкой, которая, впрочем, резко контрастировала с тяжелыми, громоподобными шагами.

– Пытки магов – весьма изнурительное дело, – громко обратился он к Льешо, оставив собравшихся в полной уверенности, что имеются в виду деяния южного волшебника, а вовсе не снадобья властительницы. Поклонившись хану и смерив его жену пронзительным взглядом, мастер Ден пристроился следом за растерянной свитой и быстренько выпроводил всех своих из парадной части шатра.

– Подождите! – Льешо протянул руку к висящей на шее цепочке. Схватил крупную черную жемчужину в серебряном гнезде – самого Свина. – Я должен ответить на подарок подарком!

– Обязательно. – Мастер Ден наклонился к его уху, чтобы никто не смог подслушать его слова. – Только завтра. Дарить подарки хозяйке лучше всего перед самым отъездом. Сейчас тебя могут неправильно понять…

– Как раз правильно. Я хочу ее.

– Знаю.

– Но она мне даже не нравится.

– Ничего удивительного. Думаю, Карина сможет помочь. Ты хорошо сделал, что сумел заставить себя уйти.

– Чаша у меня, – присоединилась Карина к тайному совещанию. – Когда вернемся к себе, я смогу выяснить, чем она его опоила.

Шествие было слишком поспешным, обычно один король не покидает покоев другого так быстро, решил Льешо. Однако на сей раз голос в его мозгу звучал в согласии с шагами, даже несмотря на то, что другие части тела бурно протестовали. Король понимал, что все эти люди, которые толпой гонят его к выходу, больше ни разу не позволят зайти во дворец хана, даже несмотря на то, что он здесь самый главный, а все остальные – подданные. Лишь Карина и мастер Ден распознали в поведении Льешо нечто большее, чем естественную, пусть даже и очень грубую влюбленность в госпожу Чауджин. Люди хана оказались очень расстроены поведением гостя, однако вовсе не удивлены; а потому не стремились помешать чужестранцам удалиться восвояси.

Украдкой оглянувшись, юноша заметил, что жена хана исчезла, но сам Чимбай внимательно наблюдал за поспешным бегством гостей. Во взгляде властителя слились сожаление, печаль и даже жалость, и Льешо совсем растерялся. Конечно, госпожа Чауджин – жена хана, но… похоже, женщина прежде всего хотела доставить боль именно мужу, а потом уже этому глупому мальчишке, который сейчас так славно улепетывал. Да, ему удалось вовремя взять себя в руки и не опозориться окончательно, но коварная особа умудрилась унизить обоих мужчин, не потеряв при этом ни капли собственного достоинства. И это всерьез рассердило короля Льешо.

Глава тридцать первая

– Я не могу понять…

– Здесь нечего понимать. Это зелье.

Благополучно вернувшись в командирскую палатку, Карина развернула подаренную нефритовую чашу и поставила ее на складной походный стол. Потом налила в нее чистой воды и добавила четыре капли какой-то темной и густой, словно грязь, жидкости.

– Я сразу поняла, в чем дело.

Льешо мерил шагами пространство за спиной целительницы, иногда обходя вокруг Шокара, но держась в стороне от мастера Дена, который уселся на походную койку и теперь всем своим весом испытывал ее прочность. Королю койка не требовалась, он и так проспал почти весь день, пока отрава мастера Марко испарялась из его организма. Снадобье госпожи Чауджин подействовало противоположным образом. Так как мастер Ден и братья не позволили своему подопечному прикоснуться к жене хана, он готов был доскакать до Кунгола или взобраться на самую высокую гору, неся на плечах карлика-музыканта, чтобы тот смог развлечь Богиню, когда они до нее доберутся. Короче говоря, Льешо был способен на все.

Сидящий в углу музыкант затянул было какую-то нежную мелодию, но едва король повернулся к нему, тут же замолчал.

– Я сейчас не в настроении, карлик.

– Да уж вижу.

Собачьи Уши спрятал в карман флейту и лукаво взглянул на Балара, который, к счастью для собственной шкуры, не пытался играть ни на взятой взаймы лютне, ни на нервах короля. Льюка где-то рыскал, однако Шокар, словно неприступная крепость, загораживал вход в палатку.

Молодому королю требовалось движение, а потому он шагал, думал и говорил – говорил без конца.

– Я понимаю, что не испытываю к ней никаких чувств. Больше того, с первого взгляда она напугала меня до полусмерти. И вовсе не потому, что лишился мужества при виде красивой женщины, – добавил он, словно кто-то мог усомниться в его доблести. – Нет, просто она холоднее ледников на вершине самой высокой горы, а это вовсе не входит в мое понимание страсти, каким бы невинным ни считал меня Льюка. Я знал, что это уловка, западня.

Шокар немного подвинулся, еще надежнее загораживая выход, чтобы Льешо не сумел выскользнуть на улицу.

– Но чего я не понимаю, – возмутился он, – так это почему ты начал пить из нефритовой чаши первым – ведь это моя обязанность.

– Да, было бы просто здорово, если бы к ногам жены хана бросился старший принц, – зло огрызнулся Льешо. Он не располагал ответом, который мог бы понравиться Шокару. И не имел возможности себя оправдывать. – Не думаю, что она отравила бы нас прежде, чем выпытать как можно больше.

– Не нас, а тебя, – как бы между прочим поправил брата Балар. – Все ее внимание было приковано исключительно к тебе.

Льешо это и сам знал, а мастер Ден с удивлением слушал его болтовню. Да, никто не верил ни единому слову, хотя все принимали ложь за симптом воздействия зелья. Вздохнув, король сдался. В конце концов, правды придерживаться всегда легче. А это важно.

– Ну ладно. Я знал, что женщина за мной наблюдает, и понял, что она хочет каким-то образом меня испытать. Но если бы мастер Марко продолжал тренировать мое тело на противодействие ядам, а сама госпожа Чауджин смогла выпить снадобье без всяких последствий, то, думаю, и мне это удалось бы.

Как и предполагалось, правда Шокару понравилась ничуть не больше, чем ложь.

– Не верю, что ты стал бы рисковать жизнью в расчете на добрые намерения того самого мага, который оставил свой убийственный след от Жемчужного острова до этих мест, – возмутился старший брат. – И никак не могу взять в толк, что ты в состоянии намеренно проглотить яд просто для того, чтобы посмотреть, что произойдет. О чем ты только думал?

– Это был алкалоид, – рассеянно уточнила Карина. Она тщательно протерла пиалу, а потом еще раз сполоснула ее чистой водой. – А кроме того, думаю, еще и заговор. На дне чаши видны какие-то отметки.

– Конечно, кроме зелья, действовали и чары. Разве можно упрощать? – Льешо пнул ногой комок под войлочным полом палатки и тут же отдернул ногу, так как комок отодвинулся в сторону. – Госпожа Чауджин наверняка знала о той нефритовой чаше, которую вернула госпожа Сьен Ма, – не случайно она провоцировала меня на обвинение в краже. Начав искать, подарок обнаружили бы именно там, где я его оставил. Так что посрамленными был бы и я, и сам Чимбай-хан – за то, что привел во дворец алчного глупца. Ну а когда этот вариант не сработал, хитрая женщина решила применить запасной.

– Запасной вариант всегда необходим, – подтвердил мастер Ден.

Лукавый бог казался почти серьезным, но в глазах его метались искры смеха.

– Следовало бы отомстить хану за посрамление чести Фибии.

Шокар потряс мечом. Не любя войну как профессию, он в достаточной степени познал военное дело, а особенно хорошо понимал ранние стадии противостояния, на которых честь и репутация имели такой же вес, как и сила оружия.

В этот момент из своего угла подал голос Собачьи Уши. Здравый смысл возобладал над состраданием и стремлением ободрить, которые, как правило, руководили его словами.

– Мне кажется, хан не замешан в этом покушении; больше того, в его действиях и поведении вовсе не видно любви к холодной коварной жене. Но, как бы там ни было, ему придется защищать ее добродетель от наших нападок. Мы погибнем. Марко скоро доберется до Адара, а возможно, и до других братьев королевского дома, которые до сих пор не нашлись. А хан начнет оплакивать потерю собственной чести и ради спасения порочных убьет невинных. Так что самая безопасная версия всего случившегося такова: увидев красивую женщину, парень потерял голову, однако взял себя в руки и с честью удалился, не желая доставлять неприятностей хозяину.

Мастер Ден согласился:

– Лучше выглядеть глупцом, чем оказаться кукушкой в гнезде могучей птицы.

– Особенно в том случае, если хочешь заполучить ее в союзники? – уточнил Льешо, заранее предполагая ответ.

– А что, если бы это был яд? – Шокар не хотел отступать.

– В таком случае я или выжил бы, или умер – точно так же, как в опытах мастера Марко, – ответил Льешо.

Шокар готов уже был взорваться, как это иногда с ним случалось, однако Льешо остановил рассерженного брата. Ему не потребовалось произносить роковых слов: «Я твой король», они и так зримо проступали в каждом движении и взгляде. Но как только брат, покоряясь, склонил голову, Льешо объяснил то, что с самого начала казалось ему самому совершенно очевидным.

– Мы на войне. Может быть, действиями госпожи Чауджин руководит мастер Марко, а может, она следует собственным побуждениям, но я не имею права отступать при первой же серьезной угрозе. Если мы хотим победить, то должны сражаться, чего бы нам это ни стоило и где бы не приходилось это делать: за столом, на площадке для игр или на поле битвы. В ином случае нас ожидает неминуемая смерть – и умрем мы если не на ногах, то на спине.

Шокар вздрогнул – в душе его столкнулись две силы: желание защитить любимого младшего брата и сознание полной невозможности это сделать.

– Успокойся, добрый принц Шокар, – посоветовал мастер Ден. – В процессе воспитания королей неизбежно наступает момент, когда приходится отпустить поводья и позволить подопечному мчаться вперед самостоятельно – пусть даже и к катастрофе.

– Такой опасности еще не случалось, – быстро возразил Льешо, но был вынужден смягчить оборону. – Ну, возможно, что-то близкое, но все равно все закончилось благополучно.

– И вы все это терпите с самого Жемчужного острова? – покачав головой, обратился Шокар к мастеру Дену. – Я бы не смог.

Ответная улыбка лукавого бога оказалась более чем красноречивой. Его королевское величество Льешо, возможно, стал именно таким, каким сделал его сам учитель. Но идея эта требовала больше времени для обдумывания, чем имелось у него в запасе.

Возле входа в палатку произошло какое-то замешательство, и разговор моментально прервался. Перекинувшись парой слов со стоящим на улице Бикси, Шокар кивнул и впустил посетителя.

– Принц Таючит, – прервал Льешо беспокойную беготню, чтобы поприветствовать гостя.

– Священный король. – Таючит ответил поклоном на поклон, однако в глаза хозяину не посмотрел. Протянув небольшой мешочек с травами, он показал его всем, а потом отдал Карине. – Болгай распознал воздействие снадобья на гостя хана и посылает вам противоядие. А отец просит передать извинения и благодарность. Он хочет подчеркнуть, что не потерпит, чтобы кто-нибудь из подданных причинил вам зло, но полагает, что, может быть…

Льешо поднял руку, не позволив юноше произнести слова, омрачающие гостеприимство хана.

– Мое войско готово выступить уже сейчас. Я с удовольствием встретился бы с твоим отцом, чтобы обсудить дальнейшие совместные действия, но, уверен, это мы сможем сделать и после освобождения заложников Цу-тана.

Гарнский принц глубоко вздохнул, словно с души его свалился камень.

– Отцу очень не хотелось бы, чтобы вы отказались от столь почетного для семьи союза. А потому он просит принять в дар пятьдесят лучших всадников во главе с собственным сыном и надеется, что это поможет вам благополучно воссоединиться с товарищами.

Первой реакцией Льешо был отказ от предложения хана. В его распоряжении оказалось всего несколько дней, чтобы привыкнуть к мысли о том, что не все гарны хотят его убить. Больше того, и сам Таючит не слишком помогал укреплению этой идеи. Конечно, молодой принц и внешне, и в манерах очень мало походил на мать, и все же Льешо не уставал спрашивать себя, насколько невинной была та шалость с копьем, которая едва не стоила ему жизни? Если мать знала о чаше, то, может быть, сын знал о копье? Король уже собрался с духом, чтобы отклонить предложение, но в этот самый миг принц заговорил сам, стремясь предвосхитить отступление в присутствии самых близких товарищей.

– Я очень хочу пойти с вами. Так что, прежде чем ответить, примите заверения втом, что, вызывая вас на игруджиду, я вовсе не хотел причинить вред. Я не подозревал, что вам принадлежит не только магическое имя, но и магическое копье, и хотел всего лишь испытать выдержку и сноровку сверстника в военной игре. Взамен собственной глупости я вручаю вам собственную честь и клянусь, что по первой же команде верну ее в битве.

Подобные речи казались Льешо слишком витиеватыми и излишне поэтичными, особенно в устах юноши, чья мать только что пыталась его отравить.

Принц Таючит, однако, сумел понять мысли собеседника и сам предложил ответ:

– Госпожа Чауджин доводится мне мачехой. А матерью я называю ее только ради отца.

Больше наследник ничего не добавил, однако отношение его ясно читалось и в интонации, и в выражении лица.

– Не хочу, чтобы союз со мной стоил хану жизни его любимого сына, тем более в той битве, которая вовсе не принадлежит ему.

Второе из мучивших Льешо сомнений Таючит отмел легким движением руки:

– Вы не старше меня, но уже успели проявить себя в битве и отправляетесь спасать друзей, ведя за собой немало воинов. Но и я, подобно вам, всю жизнь учился воевать, так что пришла пора и мне проявить себя в деле.

– Вовсе не подобно мне.

Льешо не счел необходимым объяснять, что до пятнадцати лет не видел ничего иного, кроме воды, грабель и раковин на жемчужных плантациях господина Чин-ши.

Принц Таючит воспринял эти слова как удар, и Льешо понял, что должен объясниться. Ведь так же, как и сам Льешо, юноша ни в чем не виноват. Но аргументы не приходили. «Не хочу твоей смерти» и «Не могу довериться тебе после того, что сделала твоя мачеха» – все это звучало не слишком красиво в лагере родного отца принца.

– Выпей, – прервала разговор Карина, подойдя с чашкой настоя, в котором все еще плавали и листья, и кора. Хотя Льешо поморщился, целительница была настроена решительно. – Это снимет неприятные последствия, от которых ты сейчас так страдаешь.

Она не стала уточнять, какие именно неприятные последствия, и благоразумно не упомянула их источник, и все же Льешо покраснел как рак. Он вовсе не забыл о том, как мечтал уложить в постель мачеху своего гостя, однако Таючит отвлек его от проявлений, которые не могли укрыться от глаз любого, кто взглянул бы на молодого короля. Так что пока Льешо пил лекарство, Таючит старательно смотрел на его макушку и продолжал излагать свою позицию.

– Я не хочу сидеть в тылу рядом с женщинами, когда есть возможность завоевать славу.

Гарнский принц не смог бы выдумать менее убедительного аргумента в пользу вступления в отряд, равно как и менее подходящего времени для его представления. Карина взглянула на невежу, вопросительно вздернув брови, а в дверях как раз показалась вернувшаяся из разведывательной экспедиции Каду.