Текст книги "Принц снов"

– Он хотел использовать Адара, заставив его разыскать Грица, но сейчас уже в качестве наживки собирается использовать последнего из вас, причем надеется поймать на него и всех остальных. Если ты победишь и обнаружишь Менара первым, злодей сразу потеряет преимущество перед захватившими Кун-гол карателями. А Золотой город чем-то немыслимо его притягивает.

– Чем же? Захватчики давным-давно разграбили все богатства нашей столицы.

– Не знаю. Мне не удавалось проникнуть настолько глубоко. – Льинг прямо, чистыми и ясными глазами, посмотрела на Льешо. – Разыщи злодея, и я заставлю его говорить. Я знаю все его секреты, даже то, какая именно боль доставляет ему удовольствие, и чего он боится больше всего в мире.

Услышав столь жестокую просьбу, Льешо содрогнулся. Как могло случиться, что он, зная, что не в состоянии выполнить просьбу Льинг, в то же время согласен взвалить на ее плечи тяжелое бремя? И какие еще задачи окажутся ему не по силам? Ответ был ясен: во-первых, он не может вынести смерти Хмиши.

Подошла Карина, держа в руках миску с темной водой, в которой плавали листья и кусочки коры.

– Он не в состоянии пить, – пояснила она. – Даже если бы ему удалось что-нибудь проглотить, тело все равно ничего бы не приняло. Слишком много ран. Хотя вот это должно помочь.

Девушка взяла мягкую белую ткань и погрузила ее в воду, потом провела по сухим, потрескавшимся губам Хмиши.

– Иногда, в тех случаях, если силы жизни и любви оказываются достаточно сильными, ушедший далеко в подземный мир дух возвращается, чтобы окончательно проститься. Это освобождает его от боли. Человек словно просыпается и говорит «до свидания».

– Спасибо.

Льинг протянула руку к ткани, и Карина отдала ее, предоставив девушке самой заняться процедурой.

– Обмывай осторожно, но помни: эликсир снимает боль, так что Хмиши ничего не почувствует.

Льешо подумал, что раненый и без того не ощутил бы боли. Впрочем, процедура позволила Льинг чем-то заняться, более того, дотронуться до возлюбленного, не опасаясь доставить ему боль. Главное намерение Карины, несомненно, заключалось именно в этом. И, как всегда, целительница оказалась права. Она то выходила из палатки, то появлялась вновь, что-то говорила, что-то поправляла, однако не мешала уединенности друзей. Младшие луны, Чен и Ган, уже пересекли небо, а скоро за ними последовала и Великая Луна Лан, но Льешо заметил их путь только по передвигавшемуся по красной крыше палатки пучку неяркого света.

Наконец, когда младшее солнце разлило по миру серый свет ложного рассвета, Льинг свернулась калачиком возле постели больного и прикрыла глаза. Льешо пытался сопротивляться сну, однако усталость и горе сделали свое дело. Как и Льинг, он не хотел оставлять Хмиши в одиночестве, а потому тоже устроился неподалеку, прямо на полу. Сон подобрался словно серый туман.

В мире сновидений короля ждал Свин, но тому не было необходимости выяснять, где именно они находятся. Он узнал собственного брата и женщину, которая, обвив руками шею и прильнув губами к губам, увлекла его на рыхлую, тщательно обработанную землю. Поднимающиеся к небу яркие головки подсолнухов защищали их от любопытных взглядов. Молча взглянув на джинна, с интересом наблюдавшего за любовной игрой пары, Льешо отвернулся и пошел прочь из сна Шокара.

Король уже понял, что он не случайно подсознательно выбирал сны старшего брата – они приносили ощущение покоя и возможного счастья. Очевидно, при желании он может посещать сны и других братьев, хотя вряд ли хоть один из них сулил такое же приятное зрелище. И все же, прежде чем продолжить свой поход, а значит, снова рисковать жизнью доверившихся его воле людей, ему предстояло выяснить некоторые важные подробности. Например, какие именно видения постоянно ввергают Льюку в отчаяние и крайнюю степень отрицания? Непременно надо отправиться в его сон, но прежде предстоит посетить Балара. Этот брат тоже таил немало секретов. Впрочем, он не должен реагировать на присутствие Льешо в его сне так же остро, как Льюка, а потому Льешо осторожно вошел в оштукатуренную желтой глиной комнату, где на хорошо знакомом столе горели свечи. Дворец Солнца, музыкальная комната Балара.

– Входи, если хочешь, постарайся вести себя тихо.

Балар повернулся, сосредоточенно сдвинув брови. В руках он держал лютню, настраивая инструмент осторожными, мелкими движениями колков. Лютня казалась меньше той, на которой брат играл обычно: четыре гнезда струн, по две в каждом, и только самая высокая струна пребывала в одиночестве. Всего семь: шесть парами, а седьмая – одна.

– Где же Пинг? – поинтересовался Льешо. Он понял, что семь струн – это семь братьев, но где же сестра?

– Еще не родилась, – последовал ответ. – Хотя, думаю, что уже скоро появится на свет.

Вскоре после рождения Пинг Балар отправился в Акенбад с дипломатической миссией, а кроме того, брать уроки таинств у толкователей снов – прорицателей. Балар во сне перенесся в то мирное время, и все-таки на лице его лежала тень заботы и волнения.

– Чем ты занимаешься?

Вместо ответа брат взял аккорд. Не надо было обладать исключительным музыкальным слухом, чтобы понять: вместо созвучия пальцы его извлекли из инструмента страшную, кричащую какофонию.

– Никак не удается настроить, я уже перепробовал все способы. – Он еще немного подкрутил колки, снова провел по струнам и разочарованно покачал головой. – Тоника вот здесь.

Он взял ноту на самой высокой, одиночной струне, которая, как понял Льешо, должна была символизировать его самого.

– А мне кажется, вот здесь, – возразил Льешо, показав на самую нижнюю из струн, уже натянутую до предела и готовую порваться. Даже гриф инструмента едва выдерживал нагрузку.

– Смотри, я потерял один колок. – Балар кивнул на головку инструмента, где действительно недоставало колка. – Эта струна как раз держится крепко, а другие должны компенсировать то, чего нет у нее. Особенно… – Балар многозначительно взглянул на брата. – Особенно вот эта, самая высокая.

– Мне кажется, я не смогу растянуться еще больше, – ответил Льешо метафорой на метафору.

Балар едва заметно покачал головой.

– Тогда тебе придется найти потерянный колок. Поставив точку в разговоре, музыкант снова погрузился в свое занятие, словно рядом никого не было.

Выйдя из сна Балара, Льешо побежал. Ему хотелось навестить Адара, но страшно было мешать воздействию на сон раненого целебных снадобий Карины.

Ты же прекрасно знаешь, что должен сделать, сказал он себе. Хочется тебе или нет, заняться этим все равно придется.

Льешо действительно все прекрасно знал, а потому побежал уже не просто так, а с целью, и скоро обнаружил Льюку спящим в своей палатке. Ярко горела лампа. Любопытно, всегда ли брат спит со светом и действительно ли тьма в его мозгу столь отчаянна, что он боится ночной темноты.

– Зачем ты пришел? – Льюка открыл глаза и посмотрел в угол палатки, где стоял младший брат, но, судя по всему, так и не заметил его. – Если ты демон моего сна, то исчезни. С меня и так вполне достаточно твоих издевательств. Больше ты до меня не доберешься.

– Это не демон. Это я, Льешо.

Юноша шагнул в свет лампы, но брат все равно не увидел и не услышал его. С недовольным ворчанием он поправил сбившееся одеяло и лег на спину, уставившись в потолок палатки.

Льешо подумал, что здесь снов не дождешься, и погрузился в бесцельный серый рассвет. Такой же, какой вечно продолжался в небесных садах, лишенных блаженства ночи. Юноша сунул руку за ворот и проверил, на месте ли жемчужины. Как только он соберет их все и отдаст Великой Богине, день и ночь вновь начнут посещать небеса по очереди, а звезды вернутся на свое истинное место. Льешо плохо понимал, как именно все это произойдет, однако подобный расклад входил в план его испытания.

Сейчас дело происходило вовсе не в небесных садах. Во сне Льюки не было ни твердой почвы, на которую можно было бы опереться, ни прелестных садовых тропинок, ни божественных фруктовых деревьев. Лишь утонувший в пепле и огне серый сумрак, наполненный звоном мечей да стонами и криками раненых и умирающих, истекал кровавым потом жестокой битвы и ужасом людей и лошадей. А самым страшным оказался запах крови, душивший пробиравшегося по бранному полю юношу.

– Льюка! – звал он сквозь туман сна. – Где ты?

– В аду, братец. Все открытое моим глазам будущее приводит именно сюда, и ты всегда оказываешься мертвым.

Вслед за голосом появился и сам Лыока.

– Что здесь случилось? – поинтересовался Льешо. – Скажи, где мы и как сюда попали?

– Ты задаешь вопросы, ответить на которые невозможно. Мы еще только попадем сюда. Так что вопрос должен звучать в форме будущего времени. Да, таково будущее всех миров. Слова «где» больше не существует. Ад победит небеса и землю, убивая ночь и уничтожая день, стирая с лица земли все, что живет, растет и дышит. Освободившись, демоны ада пошлют в воздух зловещий огонь и растопчут небесные сады безжалостными копытами. Материальный мир исчезнет, соскользнет в небытие, а силы рая и ада соединятся вместе в величайшем за все время существования вселенной кровавом столкновении. Все царства неба и земли, подземного мира и мира живых окажутся вовлеченными в огонь этой битвы. Вот что я вижу и в снах, и в дневных кошмарах.

Едва Льюка произнес последние слова, звуки битвы сошлись воедино и взорвались с недоступной человеческому восприятию силой. К Льешо быстрее самого сильного коня, стремительней разума метнулась стена огня. Не хватало сил постичь подобное разрушение. Льешо в ужасе закричал и закрыл глаза руками, не в силах стерпеть навалившуюся грозную силу. В дрожащем сером свете умирающей вселенной он осознал, что все еще жив, и битва постепенно уходит прочь.

– Ну а теперь давай проделаем все это еще разок, – произнес Льюка с убийственно-насмешливой гримасой.

– Это фокусы мастера Марко? – дрожащим голосом уточнил Льешо.

Чтобы навсегда прекратить весь этот ужас, надо всего лишь остановить мастера Марко.

– Нет, – ответил Льюка, – хотя именно он давным-давно все это начал. Думаю, в молодости он стремился управлять подземным миром, возможно, поднимая мертвых, хотя ни его цель, ни методы не попадают в мои сны. Видения показывают, что ему удалось всего лишь освободить из ада великого короля демонов. Не представляю, каким образом волшебнику удалось выжить в собственных деяниях; думаю, что он просто заключил с чудовищем какую-то сделку. Цель у них общая – разрушить Небесные Врата. Как только ад поглотит райские сады, сразу исчезнет вся жизнь, а с ней вместе все ведомые миры.

Внезапно в небе появилась шаровая молния, на мгновение заморозив время и движение и убив все звуки. Льешо скорчился и закрыл лицо рукавом, а неуклонно набухавший хаос разразился неуемным, влекущим за собой хвост пламени ураганом.

Льюка продолжал вещать:

– Как и у тебя, в моей душе тоже когда-то теплилась надежда. Но постепенно все варианты будущего, которые могли противостоять разрушению, испарились, и теперь я вижу лишь бушующего у врат демона. Поха его натиск сдерживают, хотя и с трудом. Но сколько они смогут простоять, неизвестно, так что остается только умереть.

– Выход должен существовать, – возразил Льешо, хотя сердце его трепетало от страха. – Великая Богиня призывает меня на помощь. Значит, шанс на победу остается.

– Я его не вижу, – стоял на своем Льюка. Вдруг он прищурился, словно его глаза внезапно застлал туман. – Льешо? Куда ты ушел? Льешо!

Отвечать на призыв брата было бесполезно, сон унес Льюку от Льешо, и брат снова побрел в одиночестве, дрожа от ужаса при виде вздымающихся огромных молний, способных поглотить даже Великую Луну Лан.

Отвернувшись от страшного пейзажа, король оказался в шатровой столице хана. Впереди виднелся дворец властителя, и неожиданно возобновил свое действие любовный напиток госпожи Чауджин. Удивляясь, что никто из многочисленных телохранителей хана его не останавливает, юноша вошел во дворец и беспрепятственно зашагал прямо к подиуму, на котором спали хан и его жена. Едва молодой король подошел к покрытой коврами и мехами постели, из нее выползла изумрудно-зеленая змея.

– Уходи отсюда, – зашипела она. – Тебе здесь делать нечего.

Отвернувшись, змея снова положила голову на грудь хана. Подошел взволнованный Свин. Коснувшись копытом плеча Льешо, он повлек юношу прочь.

– Она права. Тебе действительно нечего здесь делать.

– Я хочу… – начал было тот и в этот момент проснулся.

Глава тридцать пятая

Льешо проснулся в красной палатке, той самой, откуда начал свое ночное путешествие. Рассвет окрасил небо в цвет снов Льюки, так что король на мгновение растерялся. Вернулся ли он в реальность или все еще путешествует во сне? Но возле кровати едва живого, с трудом дышавшего Хмиши спала Льинг.

Вернулся, подумал юноша, еще ничего страшного не произошло. Еще оставалось время остановить события. Вздохнув с неуверенным облегчением, король сбросил одеяло.

В углу, там, где на походной койке лежал Хмиши, раздался хрип и резко стих.

Нет! Вскочив на ноги, Льешо как можно крепче сжал челюсти, чтобы не закричать. Наверное, следовало разбудить Льинг, но как сообщить ей горестное известие? Она должна оставаться в здравом уме, чтобы не позволить развалиться на куски ему самому. Однако стоять молча, в одиночестве, испытывая разрывающие душу горе и отчаяние, было невыносимо.

По лицу били низкие ветки, ноги путались в траве… король ни на что не обращал внимания: он бежал – бежал, сам не сознавая, что делает. Нет! Нет! Нет! Ему просто необходимо скрыться как можно дальше, оказаться на берегу реки, где можно будет беспрепятственно возроптать перед богами за то, что они снова и снова разрушают его жизнь. Отбежав на почтительное расстояние от лагеря, когда, как ему казалось, уже никто не мог его услышать, Льешо дал волю гневу и боли.

– Я не могу этого пережить! – кричал он скрывавшему реку туману. – Он нужен мне! Мне нужен и Харлол, но ты забрал их обоих! Как мне спасти Фибию? – Молния из снов Льюки обожгла его мозг. – Как я могу предотвратить конец света, если не в силах сохранить живыми собственных товарищей? С равным успехом ты можешь просить меня вычерпать пиалой Онгу – это просто невозможно!

Льешо понятия не имел, на кого кричит, гнев его обращался возее не к одетой в зеленый, словно бамбук весной, наряд женщине, которая вышла из-за деревьев. Но госпожа Чауджин обратилась именно к нему:

– Я понимаю, дитя. – Раскрыв объятия навстречу юноше, она с печальной улыбкой заметила: – Все они просят слишком многого и не дают тебе отдохнуть, а ты так устал. Я утешу тебя. Пойдем.

Льешо должен был спросить себя, как и почему она появилась здесь, в лесу, недалеко от лагеря, когда он только что во сне заходил к ней и ее мужу во дворец в сотне ли отсюда. Сон, в котором она в виде изумрудно-зеленой бамбуковой змеи свернулась на груди супруга, должен был насторожить и предупредить об опасности. Но голос дамы звучал нежно, призывно, страстно, гипнотизируя обещанием отдыха и чего-то большего. Госпожа уже не распаляла юношу, как раньше, но сулила покой и забвение на мягкой груди. Впрочем, где-то в глубине сознания мелькнуло предупреждение Карины о том, что влечение вызвано искусственно, при помощи снадобья, и может снова дать о себе знать.

Тут стоило бы забеспокоиться, но потери давили на сердце таким тяжелым грузом, что все остальное казалось не важным. Раскинув руки, Льешо пошел навстречу и провалился в сладкое зеленое забытье.

В этот миг за спиной, в кустах, раздались тяжелые шаги. Льешо отскочил, испугавшись, что его застанут в объятиях жены хана. Но он не успел придумать хотя бы мало-мальски правдоподобного оправдания: на берегу стоял мастер Ден собственной персоной.

– Мне почему-то показалось, что тебя можно будет найти именно здесь.

Дама моментально исчезла. Увидев Льешо возле реки в одиночестве, учитель нахмурился.

– Не двигайся! – едва слышно скомандовал он и засунул руку под рубашку Льешо. Через секунду он уже держал изумрудную бамбуковую змею. – Все это нам вовсе ни к чему, госпожа Чауджин, – сурово заключил он.

В присутствии мастера Дена чары разрушились, и Льешо узнал ядовитую змею, жало которой можно было сравнить лишь с самой страшной отравой мастера Марко. Она попыталась укусить лукавого бога, но тот схватил страшное пресмыкающееся чуть ниже смертоносных челюстей и поднял так, чтобы встретиться со змеей взглядом.

– Юноша принадлежит Богине, – веско произнес он. – Твоему хозяину не удастся его захватить.

Змея зашипела и сделала резкое движение хвостом, однако учитель держал ее осторожно, так, чтобы она не смогла поранить ни его, ни себя. А когда существо успокоилось, он положил его в развилку дерева.

– Так это настоящая госпожа Чауджин? – в ужасе уточнил Льешо, глядя, как змея уползает в заросли.

– Такая же настоящая, как и тогда, когда приветствовала тебя в шатре мужа, – ответил мастер Ден.

Юноша усомнился, какой из визитов он имел в виду – официальный, во время которого эта особа пыталась напоить его приворотным зельем, или нанесенный во сне.

– Ты был очень занят, – многозначительно заметил мастер Ден, оглядывая фигуру юноши наметанным взглядом личного слуги.

Льешо лишь махнул рукой и, нервно и сердито дергая головой, направился к лагерю. Ему надоели загадки, надоела помощь, которая приходила тогда, когда Хмиши уже ничего не могло помочь.

– Как ты здесь очутился и почему всегда появляешься на несколько минут позже того последнего момента, когда еще можешь оказаться полезным?

Не останавливаясь, Льешо бросал упреки, словно выпускал острые стрелы излука.

– Хан вместе с армией передислоцировался и воздвиг город вон там, на равнине, как раз над нами. – Быстрыми, энергичными шагами учитель догнал короля, который ни единым движением не показал, принимает ли столь обыденное объяснение необычного явления. – Мы появились вскоре после ложного рассвета. Но найти тебя в лагере не удалось. Принц Таючит предположил, что ты мог отправиться на реку – искать утешения. И вот я и пришел – как раз вовремя, чтобы избавить тебя от отдыха более длительного, чем тот, которого ты искал.

Последнее утверждение мастера Дена говорило о многом и заставляло о многом задуматься. Нет, он пришел к реке вовсе не затем, чтобы искать покоя смерти. Но да, он с радостью принял предложение госпожи Чауджин, хотя и догадывался, что именно она может предложить. А что касается прихода как раз вовремя…

– А может быть, ничего плохого и не случилось бы.

Пусть учитель обдумает эту мысль – как она ему понравится? Когда краензая женщина предлагает отдохнуть в своих объятиях, надо быть полным дураком, чтобы отказаться от подобной милости, даже если эти объятия грозят продлиться вечно.

Хотя скорее всего он сейчас рассуждает как дурак. Что, если не только Льинг тронулась умом? Льешо рассмотрел безумие в ней – но почему же не увидел его в себе самом?

– Карина просила передать тебе, что Адар спокойно отдыхает, но перевезти его можно будет только под действием успокоительных лекарств и, естественно, только в багажной повозке. Льинг пока трогать нельзя: она выпила немного чаю и теперь будет спать по крайней мере до восхода Великого солнца. А Ясное Утро сейчас занимается телом Хмиши и просил тебя вернуться.

– С каких это пор смертные боги превратились в посыльных? – ядовито поинтересовался Льешо.

Мастер Ден поднял бровь, тем самым выразив недовольство строптивым учеником.

– Да, именно это мы и делаем – передаем сообщения и известия. Но когда собираешься начать пререкания с лукавым богом, необходимо сразу заготовить следующие два вопроса: «Кто передал сообщение? С какой целью? »

– Мне подсказывают?

Не ожидая ответа, Льешо подбросил ногой опавшие листья. Лукавый бог, как всегда, удивил:

– Можешь не сомневаться, прислуживающие тебе боги точно соответствуют собственному назначению.

– Ну, тогда мне повезло, что рядом со мной ты, а не госпожа Сьен Ма.

Мастер Ден иронично усмехнулся:

– О, она на подходе!

Льешо вовсе не удивился.

– Зачем я понадобился карлику?

– Это он объяснит тебе сам.

Они подошли к той самой палатке, где лежал Хмиши. Карины нигде не было видно, но у входа ждали Бикси и Стайпс, а рядом с ними, в обнимку с Маленьким Братцем, стоял Таючит.

Бикси приветственно поклонился.

– Приходил Шокар, чтобы попрощаться и выразить соболезнование. Но он уже ушел, чтобы присмотреть за Льюкой – тот что-то начал совсем заговариваться, настолько, что Балар волнуется, а сам Шокар злится. Балар здесь, вместе с Ясным Утром.

– А где Каду?

Льешо не спросил о Льинг, и так догадываясь, где она может быть.

Таючит посмотрел на небо:

– Улетела отчитываться перед отцом. По совету вот этого типа. – Тай кивнул в сторону мастера Дена. – Боюсь, как бы она опять не застряла в птичьем облике, как это уже однажды случилось.

– Хабиба сделает все, что потребуется, – пожал плечами смертный бог, – она обязательно вернется.

– Ну, раз волноваться не о чем, я пойду к хану, – заключил Таючит, бросив тревожный взгляд на край заросшей лесом долины. Там, высоко, расположилась десятитысячная армия. И в одном из шатров в бреду лежал тот, от которого зависела судьба всех. – Отец заболел, – сообщил принц. И, зная, что Льешо все сразу поймет, добавил: – Госпожа Чауджин вынашивает второго наследника.

Король действительно все понял. Он невольно задумался о том, что за дитя носит в своем чреве бамбуковая змея и какое отношение к этому ребенку имеет хан Чимбай.

– В моем строю всегда найдется место для еще одного воина, – развел король руками, и с глаз принца слетела пелена печали.

Трудно было даже представить себе, что этот замечательный парень – гарн. Не сказав больше ни слова, принц ушел. А Льешо вошел в палатку к Хмиши. За ним неотступно следовал мастер Ден.

– Ну наконец-то!

Собачьи Уши отложил флейту и с печальной улыбкой посмотрел на Льешо. Забившись в самый темный угол со взятой взаймы лютней, Балар наигрывал какую-то скорбную мелодию. Мастер Ден, что-то проворчав, опустился возле двери на ковер. Льешо хотелось бы предоставить ему как пришедшему в гости богу более почетное место, но остановил себя, решив, что начал думать совсем по-гарнски. А потому просто сел там, откуда хорошо просматривался вход в палатку, чтобы не впускать посторонних, и начал слушать игру Балара.

– Смерть оказалась милостью. – Собачьи Уши взглянул на короля. Тот встал и начал беспокойно бегать по палатке.

Льешо не мог усидеть на месте, а потому подошел к Льинг, наблюдая за ее сном. – Раны были слишком тяжелы.

– Нет. – Король холодно взглянул на карлика. Тот сейчас выглядел очень важным, но толку от него, как и от мастера Дена, не было никакого. – Милостью здесь и не пахнет. Вновь побеждает зло, потому что милосердие и доброта навсегда покинули мир.

– Неправда. – Собачьи Уши положил руки на колени, и Льешо вспомнил, что судьба не нашла для этого человека ни капли сострадания, и все же он сумел сохранить веру. – Просто, когда мы видим милость, мы ее далеко не всегда узнаем. Она не всегда предстает перед нами в том виде, в котором мы ее призываем, однако она здесь, с нами.

С глаз карлика будто спала пелена, и он показал Льешо все то, что она скрывала: чередование времен года, старение солнца, возвышение и падение империй. Улыбка маленького человечка казалась древней, мудрой и терпеливой, наполненной накопившейся за долгие века болью и печалью. Но карлик не хотел казаться добрым.

– Разве милосердно вернуть Хмиши к новым страданиям, не столько физическим, сколько моральным – заставить вспоминать и еще раз переживать все, что с ним случилось?

– Это действительно не милосердие, нет. Но вот вернуть его здоровым и сильным – бог мог бы сделать такое!

– Вселенная держится на равновесии, юный король. – Ясное Утро воздел руки и показал, что имеет в виду. Балар одобрительно кивнул из своего угла. – Если богу и придется сделать подобное одолжение, – одна маленькая рука поднялась выше плеча, а другая опустилась к поясу, – то что бы ты отдал ради сохранения баланса?

– Жизнь, – не задумываясь, слишком поспешно ответил Льешо, и мастер Ден сурово нахмурился.

Юнец продолжает швыряться собственной жизнью. Неоправданная жертва, которую вряд ли можно принести в здравом рассудке.

Карлик склонил голову, внимательно глядя на Льешо.

– Кого из тысяч твоих последователей ты отдал бы за жизнь своего лучшего друга?

– Никого, – задумавшись, в коние концов признал король. В войне с мастером Марко ему пришлось потерять многие и многие жизни, и тем не менее Льешо не считал себя вправе променять жизнь хотя бы одного из подданных на жизнь Хмиши, как бы ему ни хотелось вновь увидеть лучезарную улыбку друга. – У меня не осталось ровным счетом ничего. Его смерть – это слишком, понимаешь? Мне нужен повод для жизни. Раньше казалось, что Кунгол – это все: дом, свобода, королевство. Теперь все это лишь слова. Хмиши и Льинг, Каду, Бикси и Стайпс – вот мой единственный дом. Даже родные братья не кажутся такими близкими, как эти люди.

Балар еще ниже склонился над лютней. Он молчал, хотя Льешо понимал, что спокойствие обходится ему недешево.

Ясное Утро согласно кивнул.

– Смертная богиня войны работает хорошо, хотя последствия ее трудов ощущаются недолго.

– Сломанным мечом битву не выиграешь.

Карлик уронил руки на колени.

– Ты просишь слишком многого, – заметил он. Мастер Ден коротко, иронично рассмеялся:

– Пришло время учиться у подрастающего поколения, Ясное Утро. Он уже не первый раз произносит эту фразу.

Действительно, Льешо напоминал об этом сам себе, однако без видимого результата. Боги все равно заставляли двигаться дальше. Теперь же пришло время попросить что-то для себя самого; наверное, они уже понимают, каково это и что за этим стоит.

– Балар?

Музыкант сидел, склонившись над инструментом. Не поднимая глаз, он наконец ответил на тот вопрос, который, должно быть, уже много раз задавал Ясное Утро.

– Льюка повсюду видит одни лишь несчастья. Сам я ответа не знаю. Но хочу знать, что младший брат дома, на отцовском троне, и готов отдать за это многое. – Балар взглянул на товарищей и печально улыбнулся. – Дар не покинул меня, я просто не осмеливаюсь им пользоваться.

– Знаешь, а ты ведь прав, мы действительно просим слишком многого, – покачал головой Ясное Утро. И заключил: – Твое сердце нуждается в отдыхе.

С этими словами он взял серебряную флейту и поднес ее к губам. Карлик заиграл, и с каждым тактом нежной мелодии сердце короля Льешо светлело. Скоро зашевелилась Льинг и села, протирая глаза.

– Что здесь происходит? – удивилась она, глядя на Льешо и одновременно внимательно вслушиваясь в звуки.

– Не знаю, – начал было Льешо, однако серебряные звуки флейты наполнили его душу безотчетной надеждой.

Он взглянул на мертвого друга. О чудо! Грудь Хмиши едва заметно поднималась и опускалась – снова и снова. С каждым движением дыхание становилось крепче, а скоро затрепетали и веки.

– Хмиши! – Льинг упала перед возлюбленным на колени и, крепко обняв, уронила голову ему на плечо. Рыдая, она не переставая повторяла его имя: – Хмиши, Хмиши, Хмиши!

Взгляд Хмиши поначалу бесцельно блуждал по комнате, потом остановился на Льешо. В глазах проявилось сознание.

– Я уже умер? – спросил он. – Это царство мертвых? Слова эхом отозвались в бесконечных коридорах памяти.

Хмиши уже когда-то задавал этот вопрос, а сам он спрашивал то же самое у Свина.

Льешо улыбнулся и ответил:

– Нет, ты жив и среди живых.

– Хорошо.

С облегчением вздохнув, Хмиши закрыл глаза и спокойно уснул.