Текст книги "Мужчины, подруги и прочие стихийные бедствия"

Любимый начальник

Вчера младшая сестра моей подруги призналась мне, что влюблена в своего шефа. И спросила: «Что делать?»

А я подумала: «Что ж, влюбляться в начальников так же естественно, как в киноактеров в период с десяти до восемнадцати лет». Но если со звездами все более-менее ясно, и эта псевдоромантическая любовь проходит сама собой, вытесняемая взаправдашними отношениями, с начальниками дело обстоит иначе. Они ж – не прекрасная «голубая» мечта. Они – реальность, более того, они – твои будни. И в то же время – мечта…

Однажды в ток-шоу режиссер Роман Виктюк вдруг бросился отстаивать право любой секретарши спать со своим боссом. Трудно сказать, что подвигло его на такой манифест. И все же, в чем-то он прав. Тема «секс и карьера» – не нова, и отношение к ней давно сформировано. Либо резко отрицательное. Либо цинично-положительное: мол, для достижения цели все средства хороши!

Третьего не дано?

Но за свою биографию я знала не одну, не двух, а десятки девушек, вступавших в неформальные и продолжительные связи со своими начальниками. И что интересно… Ни одна не делала это ради карьеры! Не то чтобы подобные мысли не посещали их вовсе. Но вопрос продвижения по службе всегда был вторым. Первым делом они влюблялись в своих боссов. По уши!

Ведь шеф – по сути, идеальный мужчина! Причем идеальным его делает сама стратегическая позиция «шеф». Он стоит на ступень выше тебя, значит, ты смотришь на него снизу вверх, уважаешь, признаешь, что он умнее, сильнее. Ты видишь в нем опору, защиту. Он обеспечивает тебя (платит зарплату и повышает ее). Ты идешь к нему со своими рабочими (а порой и семейными) проблемами и ждешь, что он поможет.

Понятно, среди вышестоящих попадаются и препротивные личности, вызывающие прямо противоположный спектр чувств. Но речь не о них. А каждый нормальный начальник – априори воплощает в себе все-все качества, которые мы хотим видеть в идеальных мужьях. Именно так мы и описываем наших будущих принцев: «Он – умнее, сильнее, богаче, рядом с ним ты чувствуешь себя защищенной, он всегда поможет…»

Была у меня знакомая барышня. Сколько я ее знаю, она спала с начальством. Будучи студенткой университета, была любовницей профессора. Поступив на работу, закрутила роман с шефом. Сменив службу и шефа, сменила любовника. Звучит несимпатично? Особенно, коли добавить: все трое и впрямь поспособствовали ее карьере. Неудивительно, что, сколько я ее знаю, коллеги не переставали поносить ее, ненавидеть, считая «стервой», «бездушной шлюхой». Другие, напротив, жалели, утверждая: «Она просто вынуждена так поступать – иначе не пробиться!» Однако за время знакомства я узнала ее достаточно, чтобы понять: она сроду не была ни карьеристкой, ни жертвой.

Она любила свою будущую профессию и полюбила профессора, воплощавшего для нее все лучшее в ней. Он, в свою очередь, любил ее как свою последовательницу и ученицу. Они понимали друг друга с полслова. Могли говорить о работе часами…

Любовь к общему делу – еще одна западня, затягивающая начальника и подчиненную в водоворот служебного романа.

Мы мечтаем о человеке, который бы нас понимал! И абсолютное понимание, встречающееся столь редко, общность взглядов и интересов, единство целей порождают ощущение немыслимой близости. Если, пылая восторженным энтузиазмом, вы вдвоем обсуждаете новые планы, сообща порождаете очередной проект, сидите весь вечер над листком бумаги, сладострастно обговаривая каждый нюанс, – эти рабочие отношения слишком уж напоминают любовный роман.

Вас только двое! Вы чувствуете друг друга, как никто! Весь мир словно отходит на задний план. Никто не понимает, не ощущает это так, как вы! Пылкая и взаимная влюбленность в профессию перетекает в любовь к профпартнеру так органично и незаметно, что секс кажется логичным развитием близких отношений.

К слову, ничего дурного тут нет. В том же шоу-бизнесе пары продюсер – певица и режиссер – актриса издавна были самыми крепкими как в личном, так и в профессиональном плане. Поскольку, во-первых, у семейной четы нет надобности делить деньги и выяснять, кто кого «сделал» (из-за чего обычно и распадаются шоу-спайки): они просто делают одно дело, рассуждая с позиции «мы». А во-вторых, как сказано выше, супруг-хороший-начальник обладает тем же набором качеств, что и идеальный муж. За что женщина и любит его! (Даже в случае, если, как муж, он не идеален.)

Но «плюс», увы, всегда таит в себе «минус». Теряя вышестоящего любимого, ты теряешь вместе с ним и работу. Бывают исключенья, но редко. И в самых лучших исключительных случаях, когда «бывший» остается боссом, ты теряешь все равно. Волна охлаждения и неприязни, неизбежная при расставании, сказывается и на работе. Перестав быть его единственной и любимой партнершей, ты перестаешь быть и тем самым единственным, все понимающим, тонко чувствующим партнером, на которого всегда и во всем можно положиться. Мужчина, бросивший тебя или брошенный тобой, вряд ли когда-нибудь сможет доверять тебе до конца…

Случается наоборот. И моя знакомая барышня разошлась со своим профессором лишь потому, что не смогла стать его последовательницей. Поступив по окончании университета на фирму, ученица сменила карьерный курс. Она не изменяла любимому. Но он не смог простить ей измену его любимому делу! И бросил ее. А на новой работе все началось по-новой.

Что же касается младшей сестры моей подруги, боюсь, она воспылала бурными чувствами к боссу исключительно потому, что увидела в нем идеального… отца.

Ведь, по совместительству, начальник еще и «папа», и вновь в идеале! Как и от родителя, ты постоянно ждешь от него оценки. Его похвала – для тебя праздник, самооценка взлетает до небес. Его замечание может выбить тебя из седла. Как и родитель, он исполняет функцию некого верховного божества, способного наградить и казнить. И если, к тому же, начальник – хороший и склонен выискивать в служащих скрытые, нереализованные таланты, способствовать их развитию, помогать, поощрять; если он – человечный и может сыскать для тебя пару теплых слов в трудный миг, выписать премию, пойти навстречу – из глубины души мгновенно всплывает жгучая детская потребность в «большом добром папе».

А в идеального «папу», он же – идеальный «муж», он же – единственный в мире, кто понимает твои амбиции, разделяет твои интересы, поощряет твои мечты… и не влюбиться?!!!

Признаюсь, в свое время я достаточно навлюблялась и в киноактеров, и в начальников. И по сей день млею, когда мой родной муж говорит мне строгим голосом: «Кто это не доел еду на тарелке? Ты должна быть пухленькой и красивой!», «Кто это сидит у компьютера? Тебе пора отдыхать». Поскольку правило работает и наоборот – идеальный муж тоже во многом исполняет ролевую функцию доброго-хорошего начальника-папы. Что не мешает мне по сей день испытывать нежные чувства к своим боссам. Даже в случае, если оные – женщины. Но в этом признании не стоит искать сексуальный подтекст.

Мой многострадальный опыт свидетельствует: найти идеального шефа так же трудно, как и идеального мужа. Но и того и другого надо искать неутомимо! Поскольку правило остается правилом! Только тогда, когда ты можешь сказать «мой любимый начальник», твоя работа будет любимой, фирма – второю семьей, и, приходя на службу, ты будешь чувствуешь себя там комфортно, как дома. Зная, тебя здесь любят и ценят, непременно похвалят, помогут, пойдут навстречу. Здесь, как и замужем, ты словно за каменной стеной!

И все-таки (полностью признавая право любой секретарши спать со своим боссом) со временем я пришла к несокрушимому выводу: роман с начальством должен быть платоническим.

Хотя бы потому, что это намного выгодней для карьеры!

Платонические чувства куда романтичней, а романтика подвигает на большие подвиги, чем тривиальный секс. Платоническая любовь может длиться десятилетиями, а страсть имеет свойство перегорать. Платонический роман можно «крутить» и с женатым начальником (без всяких неприятных последствий и побочных эффектов). Такая любовь способствует вдохновенью в работе, пониманию, единству, продвижению, хорошему настроению… и ничуть не мешает романам на стороне. Платонической «любовнице» шеф спокойно простит «измену». Еще и подарит подарок на свадьбу!

Лишь бы ты никогда не изменяла вашему любимому делу.

Мой бывший

Не знаю, как вы, а я своих «бывших» почти ненавижу. И ничего не могу с собой поделать. Как ни пытаюсь взрастить в душе по отношению к ним хоть что-то хорошее – не растет. Стоит мне только припомнить их, лезут наружу одни сорняки, в диапазоне от холодного презрения до искренних пожеланий всего наихудшего.

А вот моя знакомая Оля умудряется дружить со всеми своими большими «любовями» с приставкой «экс». Вы не поверите, они приходят к ней в гости на день рожденья и Старый Новый год, приносят подарки и дружно сидят за столом. И ни ее, ни их не смущает, что рядом с хозяйкой восседает новый любимый. Мужчины рядом меняются, но не исчезают – накапливаются. И она преспокойно звонит им, если ей нужна помощь, надо с кем-то скоротать вечерок или провести ночь в перерыве между двумя романами. Как ни крути, старый проверенный любовник-друг – лучше первого встречного. Ни тебе неприятных неожиданностей, ни утомительных прелюдий, ни глупых надежд, ни ненужных эмоциональных последствий.

Впрочем, Оля скорее исключенье из правила. Как сказала героиня известного фильма: обычно между двумя бывшими любовниками идет необъявленная холодная война под названием «Кто умрет несчастным?». И в этом сражении участвуют представители обоих полов. Так, в рассказе Тэффи «Предел» описан мужчина месяц за месяцем маниакально обдумывающий стратегию психологических боев с бывшей женой. «У меня все прошло безукоризненно… Ну а партнер мой совсем провалился», – резюмирует он после встречи, разыгранной им как по нотам. На нем был новый пиджак, а на ней прежнее старенькое пальто. Он был спокоен, а она нервничала. Для их свидания он специально нанял на последние деньги автомобиль, держал себя как светский лев и демонстративно зевал…

И хотя история эта написана женщиной, опыт общения с представителями сильного пола подтверждает ее истинность. «Она была на вечеринке совершенно одна, а я с красивой девушкой», – злорадно живописал мне приятель встречу с бывшей подружкой. «А куртка на тебе та же – старая!» – первое, что сказал мой экс-любовник, с которым я случайно столкнулась в центре. А недавно подруга описала нежданную встречу с первым мужем. «Боже, как ты плохо выглядишь!» – вскрикнул он вместо приветствия. Дело было в магазине, и присутствовавшая там продавщица не выдержала: «Мужчина, побойтесь бога! Вы на нее и на себя посмотрите!».

Да уж, в чем-в чем, а в плохих внешних данных подружку нельзя обвинить. Винить ее можно лишь в том, что однажды она ушла от него. Так же, как я – от любовника. Так же, как супруга из произведения Тэффи сама ушла от героя. И все его схемы – только попытка подтасовать желанный ответ: «Она несчастна без меня!». Ибо правда в том, что – правильно то или нет – мы хотим, чтоб нашим «бывшим» было плохо без нас. Ведь в противном случае нам придется признать: они бросили нас, потому что плохи были мы!

К слову, о моей знакомой Оле. За ее именинным столом нет всего одного – того единственного рокового мужчины, который бросил ее (всех прочих оставляла она). Нельзя сказать, что Оля его ненавидит, – она мудро предпочитает не вспоминать о нем, вымарав неприятное событие из памяти. Так что, по-видимому, это тотальное правило. Трудно относиться хорошо к тому, кто поступил с тобой плохо. Трудно, даже если у тебя все прекрасно, рядом любимый, карьера на взлете… И все равно где-то в глубине души ты мечтаешь, чтоб он умер несчастным. Раз уж он так и не смог осознать, как ты хороша, пусть ему это докажет сама его жизнь.

Бывает жизнь доказывает совершенно обратное, и какое-то время спустя ты понимаешь, что сама виновата в разрыве. Временами она идет нам навстречу. «Он женился по глупости. Весь город знает, что жена изменяет ему…» – рассказала мне сорокалетняя дама о бросившей ее первой любви. Много лет она не могла забыть… его? Или сформированный им еще в юности комплекс: «Я была недостаточно хороша для него!». Но три года назад после поездки в родной городок ее отпустило. «Сам был дурак», – спокойно заключила она. С тех пор его имя не всплывает. Порой, «Я был дурак, я не понял, не оценил тебя», – звучит и из уст твоих «бывших». И это льстит самолюбию…

Но моих отрицательных чувств по отношению к ним их сожаления почему-то ничуть не меняют. Возможно, дело в том, что я редко мучаюсь женскими комплексами. В период депрессий я слишком занята проблемами творческой самореализации, чтобы страдать, чего они там во мне недоразглядели. И моя неприязнь вытекает из другого правила… Я не могу простить им, что я их любила!

Я мчалась к ним в такси среди ночи. Писала им стихи. Придумывала им тысячи нежных имен. Я была готова пойти за ними на край света. Я была слишком глупа в этой любви! И была слишком некрасива в тот миг, когда любовь дала трещину и я тщетно пыталась удержать ее любой ценой. Я ощущала себя слишком круглой идиоткой в тот миг, когда понимала, что это очередная ошибка. И все это в целом можно свести к строчке из песни Аллы Пугачевой: «Ты мне должен все то, что отдать невозможно». Слишком крупное капиталовложение чувств, закончившееся полным банкротством. То, что нельзя компенсировать коротким вздохом годы спустя: «Прости, я был дурак, я не понял».

Так сильно я любила немногих. Верно, поэтому я считаю, что и среди моих «бывших» есть премилые люди. Конечно, я не зову их на день рожденья и не знакомлю с мужем. Однако при встрече мы искренне радуемся друг другу, сидим часами в кафе и обмениваемся электронными письмами. Но все они, как один, из другой номинации. Наши романы были короткими или прохладно-поверхностными, не зацепившими душу. Вот и выходит, чем больше ты любишь его – тем больше ненавидишь пост-фактум. Исключение в моей жизни только одно, но и оно подтверждает правило. Одного из тех, кого я теперь называю другом, я любила до умопомрачения. Но я до сих пор считаю, что в этой любви он дал мне в тысячу раз больше, чем я ему.

Подводить любовный бухучет, в принципе, штука забавная. Что осталось в итоге? Хватит ли на дружбу? Или ты осталась в минусе, способном породить исключительно минусовые чувства? Иногда «минус» дает не «лав стори», а некрасивый разрыв, омраченный подсчетами, – кто, кому, чего должен не в эмоциональном, а в финансовом плане. Иногда в силу вступает правило Жана Ануя «Вы не можете простить им только одно. Что они вас не любят!». Одиночество в любви – не лучше большой и взаимной любовной ошибки. Особенно, если тот, кто вас не любил, утверждал обратное, а тебе то и дело приходилось падать, пытаясь опереться на партнера. Но иногда двое людей приходят к выводу: несмотря на печальный финал, оба они отлично провели вместе время и привнесли в жизнь друг друга так много ярких прозрений, приятных часов и чудесных минут, что расставаться не стоит. Пусть их приязни, интереса и нежности не хватило для похода в загс, кто мешает оформить все это в дружеский союз?

Так и поступает моя знакомая Оля. И дабы очертить ее феномен до конца, добавлю: далеко не со всеми любовниками Оля расставалась тихо и мирно. В эпоху большой любви она швыряла в них тарелки и обзывала последними словами. Иные вышибали ей дверь, иные обещали придушить. Но потом эмоции угасали и перерастали в практически идиллическую дружбу. Почти дружбу… Поскольку единственный роковой мужчина, бросивший Олю, расстался с ней как раз потому, что на дне рожденья она целовалась с одним из своих «бывших»…

И, быть может, помимо всех прочих причин моя холодная неприязнь к ним продиктована чувством самосохранения? Легче всего изменить Настоящему с Бывшим! Ибо связь с бывшим сознанию труднее всего воспринять как измену. Измена не даром имеет один корень с «переменой» – в ней вечно таится жажда неизведанно-нового. Новый роман заставляет тебя заново пережить весь спектр чувств, от первого страстного взгляда до первого поцелуя. От одного соприкосновения пальцев тебя бьет током… И часто именно этот удар становится сигналом, поводом сказать себе: «Стоп! А стоит ли ради этого рушить брак, отношения?» Но с прежним любовником ты переходишь черту незаметно. Все уже прожито, все так привычно и идет по накатанной колее, словно само собой.

Нет, я не осуждаю Олю. Я абсолютно уверена, после нескольких бокалов шампанского она поцеловала «бывшего»… машинально. Да и что их судить, если теперь этот «бывший» сидит рядом с ней на всех праздниках, вернув себе статус настоящего, лучшего и любимого. Так тоже бывает. Подчас статус экс-любовника-друга – только способ временной консервации чувств, поджидающих более подходящего срока.

Вот только я сильно боюсь, если в ближайшее время из Олиного списка приглашенных не исчезнут все прочие «бывшие», «любимый и лучший» просидит там недолго.

Война полов

Мужчины и женщины не любят друг друга.

Парадокс?

Тем не менее, это так. Не знаю, что тому виной – воспитание или природа, – но славноизвестное ребро Адама, обещавшее сделать его с Евой единым целым, как-то не прижилось в организме. «Инь» и «Янь» представляют собой два противоборствующих класса. Явно ли, подсознательно ли – всегда делят друг друга на «Мы» и «Они». И вовеки веков находятся по разные стороны баррикады.

Несмотря на легализированное равноправие, эмансипацию, феминизацию и сексуальную революцию, между нами идет война. Необъявленная и бесконечная. Война за право считать свой пол лучшим. Более того – за право называться человеком.

На первый взгляд этот спор кажется смешным, глупым и до неприличия архаичным. Но, несмотря на весь бурнокипящий прогресс цивилизации, никто еще не выкинул на свалку истории высокомерные крылатые фразочки типа «Курица – не птица, баба – не человек», «Мужчина – не человек, а грубое животное», «Все бабы – дуры», «Все мужчины – сволочи».

Всплывая тут и там, они режут уши и самолюбие. И это отнюдь не застарелые патриархальные пережитки гегемона, культурно заплесневающего где-то по деревням и селам. «В душе я азиат и считаю женщину существом второго сорта», – спокойно говорит в своем интервью режиссер Никита Михалков. «Женщина должна молчать и рожать», – как-то в процессе бурного застолья заявил мне певец «Иванушка». Чем заслужил мою лютую ненависть, которая жила и процветала ровно до тех пор, пока он не покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна.

А однажды я провела целую ночь в остервенелом споре с владельцем одного из самых интеллектуальных московских изданий, утверждающим, что женщина не имеет никакого отношения к понятию homo sapiens и должна слушаться мужчину, как собака. Он верил в эту истину так свято и искренне, что поначалу мое возмущение не вызывало у него ничего, кроме вящего удивления. Лишь где-то к утру, когда официантка круглосуточного кафе принесла нам сто первый счет, мужчина, кряхтя, сдал свои позиции. «Да, пожалуй, тебя тоже можно считать человеком, – устало согласился он. И тут же добавил: – Но только потому, что ты рассуждаешь не как женщина…»

Впрочем, наш женский шовинизм ненамного уступает мужскому. «Мужчина – это неприкаянный ребенок, который всю жизнь ищет мамину грудь», «Все мужчины – мазохисты. Они валяются у твоих ног, только если ты регулярно топчешь их этими самыми ногами» и т. д., и т. п. И наконец, самый крупный перл, высказанный моей родной одноклассницей, причем о собственном сыне: «Я воспитываю своего двухлетнего ребенка и пытаюсь опровергнуть истину, что мужчина скотиной рождается. Не получилось девочки, будем из мальчика делать человека!»

Лишь только представители разных кланов собираются в узкотусовочные «девичники» или «мальчишники», они традиционно начинают перемывать кости друг другу, упражняясь в уничижении противоположного пола: «Они – не мы. Мы – не они», «Мы – умницы-красавицы, а они – самодуры и развратники», «Мы – мужественные и смелые, а они – лживые и недалекие»…

Самое обидное, что все эти штампы – лишь «слова, слова, слова». Расхожие, замусоленные (и мусорные) мифы. Протерев не одну юбку в дискуссиях с дамами и господами на тему: кто кому «человек», – я прошла все фазы шовинизма. Была и жено-, и мужененавистницей, презирая глухое «бабство» так же, как кондовый натурализм. И в результате кончила тем, что смирилась с обоими явлениями. Поняв: оба они далеко не всегда являются признаками пола.

Существуют недостатки, стереотипно приписываемые женщинам: слабость, склочность, ограниченность. Есть «чисто мужские» качества: блудливость, агрессия, деспотизм. Но и теми и другими благополучно страдают обе половины. Глупых мужчин не меньше, чем деспотичных женщин. Все мы большие дети, все боремся, как можем, со своими инстинктами, все бываем нечестны и неверны, все нуждаемся в снисхождении и понимании. Мы равны в своем несовершенстве. Равно как и в своей гордыне, заставляющей мужскую и женскую сборную земного шара непрерывно бороться за пальму первенства и на мировом стадионе, и на собственной кухне.

Так о какой любви между нами может идти речь, если каждый роман превращается в поединок? В дуэль. В одну из битв всемирной войны полов. Где любовь становится оружием. Где всегда есть победитель и побежденный. И где, как говорил мне уже постаревший, переживший пик своей славы Анатолий Кашпировский, в десятый раз безрезультатно пытающийся дозвониться в Америку своей молодой жене: «Кто первый полюбит, тот и проиграл».

Зачастую, завуалированная флером самых благополучных супружеских союзов, эта перманентная война длится всю жизнь. Он и она поочередно идут в бой, смакуя свои мелочные победы. «Я заставила его вымыть посуду», «Я заставил ее отказаться от покупки этого платья», «Я ему сегодня так вмазала! Стал как шелковый», «Я ей показал… Теперь ходит по струнке».

Но в браке или без – «идет война народная». Мы мучаем друг друга, расставляем ловушки, берем сначала в плен – потом в рабство. Не терзаясь при этом ни малейшими угрызениями совести. Таковы правила игры. Правила войны, где каждый и каждая мечтает быть Наполеоном. Он – донжуаном, меняющим женщин, как перчатки. Она – роковой Кармен, перед которой мужчины валятся штабелями. И читая о том, скольким кавалерам разбила сердце луноликая Марлен Дитрих и скольких несчастных дам бросил Марлон Брандо, мы говорим: «Вот это была женщина! Вот это мужчина!» Нам и в голову не приходит осуждать их, упрекать в жестокости и вероломстве – мы преклоняемся перед ними. Мечтаем быть такими же. Иными словами – мечтаем заставить страдать как можно больше представителей противоположного пола.

Так о какой любви между нами может идти речь?!

Но, тем не менее, мы же как-то исхитряемся любить друг друга! Боготворить. Растекаться от нежности. Жертвовать жизнью наконец…

Парадокс? Но, тем не менее, это так. И потому две легендарные «платоновские половинки», находящиеся в вечном, мучительном поиске своего второго «Я», – всегда представлялись мне двумя пластинками магнита. Повернешь одной стороной – и ни одна сила в мире не способна преодолеть это отторжение. Развернешь другой – и они сливаются вместе, выпрыгивая у тебя из рук.

Мы слишком часто поворачиваемся друг к другу спиной. Или, быть может, иная, неведомая нам сила так глупо вертит нас в неумелых пальцах, наслаждаясь нашими нелепыми ужимками и прыжками. Бессмысленными кровавыми битвами, ранами, обидами…

И прав был, верно, философ Николай Бердяев, переосмысливший миф Платона: истинная любовь случается столь же редко, как гениальность. Но когда она возникает между людьми, двое объявляют «войну» всему окружающему миру.

Ибо, став единым целым, делят себя и все прочее человечество на «Мы» и «Они».