Текст книги "История шпионажа времен второй Мировой войны"

Глава 14

Война в крыльях

Италия вступила в войну 10 июня 1940 года, без особой спешки и в то же время не желая упустить возможность воспользоваться преимуществами, обусловленными падением Франции. Гитлер с неохотой допустил Муссолини к участию в боевых действиях. Фюрер не сомневался, что предполагаемые беды, которые не мог не принести с собой дуче, не повлияют на исход войны. Он вспомнил издевательскую реплику времен Первой мировой войны, приписываемую генералу фон Фалькенхайну. Когда в 1915 году кайзеру доложили, что Италия задумала перейти на сторону противника, фон Фалькенхайн принялся уверять монарха, что это не возымеет значения. «Видите ли, ваше величество, – сказал он, – если они будут против нас, нам понадобятся 10 дивизий, чтобы разбить их. Если они будут за нас, нам понадобятся те же 10 дивизий, чтобы спасти их».

Разумеется, к следующей весне Муссолини считал каждый день, когда у его вооруженных сил не случилось неприятностей, как выигранный. 24 мая 1941 года, похоже, тоже должен был стать одним из таких. На Пинчо деревья испускали нежные ароматы великолепной римской весны. По элегантной Виа Кондотти шествовали красавицы-синьоры из римского общества – ничто в их нарядах не свидетельствовало о том, что страна – в состоянии войны. Но в тот день произошло одно, на первый взгляд, малозначительное событие, которому была уготована судьбоносная роль в будущем Италии Муссолини. Адмирал Франко Маугери стал директором СИС – Servizio Informazioni е Sicurezza della Marina – военно-морской разведки Италии.

В свои неполные 46 лет Маугери был невысоким, стройным, рано поседевшим мужчиной, с пронзительным взглядом серых глаз. В общении Маугери был человеком довольно раскованным и в то же время скромным. Это был интеллектуал, прекрасно воспитанный, большой ценитель книг, он тяготел к канцелярской работе, поскольку был сильно подвержен морской болезни и загару. Ранее он уже служил в СИС, это было в 1927–1929 годах. В то время СИС была чрезвычайно небольшим агентством; весь его штат состоял из 10 служащих и 20 военнослужащих. И ни одного одного тайного агента. Ни дома, ни за границей. Работа учреждения состояла в том, чтобы сопоставить периодические отчеты итальянских военно-морских атташе и выполнять другие обычные обязанности сидячей кабинетной разведки.

В те годы отношения между итальянским и британским военно-морскими флотами были чрезвычайно близки. Когда итальянский военно-морской флот создавался незадолго до Первой мировой войны, первоначальный план был таков: итальянский флот будет сражаться вместе с британским военно-морским флотом в качестве вспомогательных сил[49]49
  Итальянский военный броненосный флот создавался еще в 1860-х гг. (известен морской бой с австрийским флотом при Лиссе (о. Вис) в 1866 г.). А перед Первой мировой войной Италия считалась союзницей Германии и Австро-Венгрии и только в 1915 г. предпочла Антанту.


[Закрыть]. Многие флотские офицеры в Италии придерживались этой традиции и, даже когда отношения между их странами охладились, продолжали считать себя почетными служащими Королевского военно-морского флота Великобритании. Адмирал Маугери был убежденным антифашистом и тоже принадлежал к пробританской группе морских офицеров. Едва Маугери оказался на посту директора СИС, как эта организация стала, по сути, кусочком Британии в самом сердце итальянской армии и флота – иными словами, итальянским филиалом британской военно-морской разведки. Описанный статус-кво никогда не рассматривался как акт предательства ни Маугери, ни его подчиненными. Напротив, они были твердо убеждены, что, помогая Великобритании, они спасали Италию от сокрушительного поражения.

Когда Маугери возвратился к СИС в 1941 году, организация разительно переменилась. Она состояла из трех крупных региональных звеньев со штаб-квартирами в Мадриде, Стамбуле и Шанхае (везде при соответствующих итальянских военно-морских атташе) и четырех функциональных звеньев с буквенными индексами В, С, D и Е. Отдел В являлся самой деятельной «темной палатой», контролируя эфир, шифруя и дешифруя информацию. Отдел D был собственно разведывательной службой. Материалы, поставляемые В и D, скапливались в отделе С, где анализировались, сопоставлялись и оценивались. Отдел Е занимался исключительно контрразведкой.

Во главе отдела D стоял капитан 3-го ранга Макс Понцо. Понцо был низкорослым, коренастым, физически крепким мужчиной, напоминавшим небольшого бычка. У него был смуглый цвет лица и бегающие глазки, придававшие ему коварно-хитроватый вид. Понцо был блестящим, находчивым, храбрым и решительным офицером. Силой своей натуры Понцо доминировал над целой СИС.

До прибытия Маугери Понцо выстроил разведслужбу и организовал шпионскую сеть, какой СИС прежде никогда не обладала. Несколько мощных сетей функционировали в нейтральных странах – Швейцарии, Испании, Турции и Португалии. Небольшая агентурная сеть существовала даже в США. Одна из горничных в отеле «Уордмен-парк» в Вашингтоне, округ Колумбия, где останавливались госпожа Дуайт Д. Эйзенхауэр и госсекретарь США Кордел Халл, работала на Понцо.

Если значимая информация поступала в основном из сетей за границей, лучший материал обеспечивался в Италии. Понцо сосредоточил усилия в Риме на американском военно-морском атташе, вероятно основываясь на предположении о сходстве характеров американцев и итальянцев, что должно было значительно облегчить работу для его агентуры.

С 1939 по 1941 год капитан Томас К. Кинкейд из военно-морских сил США был американским военно-морским атташе в Риме. Это был потомственный офицер, обходительный, и в будущем сделал себе неплохую карьеру. В его кабинете существовала, однако, серьезная лазейка. Отдел был недоукомплектован, и, поскольку Вашингтон не мог обеспечить его персоналом из Соединенных Штатов, Кинкейд был вынужден нанять нескольких итальянцев.

Как минимум один из этих итальянцев работал на Понцо. Он был довольно высокопоставленным служащим и время от времени имел доступ к сейфу. Ему удалось сделать копию ключа от него, и до тех пор, пока США не вступили в войну, в СИС знали в точности все содержимое сейфа военно-морского атташе заморской державы.

В начале 1941 года Кинкейда отозвали, и на смену ему прибыл капитан Лестер Н. Макнейр, тоже из военно-морских сил США. Макнейр решил, несомненно по указанию из Вашингтона, завербовать нескольких агентов. Внештатный шпионаж был любимым увлечением некоторых итальянских синьор, и среди них Макнейр отыскал привлекательную и даже очаровательную молодую женщину, которая показалась ему великолепной кандидатурой.

Это была синьорина Елена (увы, но фамилия этой дамы так и осталась неизвестной). Женщина была вхожа в римское общество, где имела возможность заводить полезные знакомства, ей была отнюдь не чужда романтичность и даже нежность, если того требовали обстоятельства.

Елена оказалась перед в некотором роде дилеммой – она действительно понятия не имела, каким образом и где получать сведения, требуемые от нее капитаном Макнейром. И решила проблему традиционным способом, став двойным агентом. Она обратилась к Понцо, выдала себя за американскую шпионку и по своей доброй воле предложила осведомлять Понцо о делах американцев и передавать Макнейру сведения, которые Понцо желал бы подсунуть американцам в папки. Такая договоренность удовлетворяла все заинтересованные стороны, включая капитана Макнейра, который так никогда и не узнал о том, что Елена работала сразу на две стороны.

11 декабря 1941 года Италия объявила войну Соединенным Штатам, и с этого момента ценность Елены значительно возросла, поскольку она была фактически единственным шпионом, которым американские военно-морские силы располагали в Риме.

Перед отбытием Макнейр договорился с Еленой, что девушка будет отправлять материалы полковнику Барвеллу Р. Легге, американскому военному атташе в Берне, Швейцария. С Понцо, продолжавшим разруливать эту хоть и мало-значимую, но будоражившую кровь шпионскую историю, они договорились, что у Елены на квартире на Лунготевере будет появляться курьер от Легге и забирать нужные сведения. Понцо самолично был готов взять под наблюдение гостя – он стремился узнать, кто еще работал на Легге в Риме.

Вокруг здания были расставлены агенты СИС, и Елена была проинструктирована каждый раз сообщать о прибытии гостя сигналом – вывесив на балкон свой купальник, если гость – мужчина, или полотенце – если гость женского пола.

Агентам Понцо не пришлось долго ждать. В свое время изящный купальный костюм появился на балконе. Час спустя человек вышел из дома, и агенты Понцо последовали за ним вдоль широкого, усаженного деревьями проспекта на левом берегу Тибра, пока они не увидели, как он встретился с уже знакомым им уоррент-офицером, который работал на отдел Е майора Понтини в СИС, то есть в отделении контрразведки. Шпики видели, как эти двое обменялись рукопожатиями, уселись в поджидавшую их машину и уехали, по-видимому весьма довольные друг другом.

Агенты Понцо, получившие задание заманить в ловушку одного американского шпиона, сами того не желая, заманили двоих! И – horribile dictu – один из них был доверенным лицом, карабинером майора Понтини. Они сообщили о своем открытии Понцо, а Понцо, в свою очередь, информировал майора. У Понтини эта новость вызвала взрыв смеха.

«Мой уважаемый Макс, – сказал Понтини, – тот самый «вражеский агент», которого вы так профессионально отследили, – он не больше вражеский агент, чем вы. Он – один из моих работников. Американцы в Швейцарии завербовали его, вот он и работает на них, причем за неплохие деньги».

Понтини сокрушенно покачал головой: «Che stupidita americana!»

Вот такие сюрпризы подкидывает иногда шпионаж тем, кто решил поиграть в войну, позабыв о том, что у войны иные законы, нежели у мирного времени.

Американской разведке потребовалось время приспособиться к требованиям и законам войны. А вот с британской разведкой дело обстояло по-другому.

Понцо регулярно снабжал весьма ценными и полезными сведениями военно-морской флот Италии о передвижениях британских судов в Средиземном море. Стоило британскому судну миновать Гибралтарский пролив, не важно, в каком направлении, как итальянцы получали соответствующий сигнал об этом. В Альхесирасе, есть такой городок в Испании, граничащий с Гибралтаром, итальянский консул был агентом шпионской сети Понцо. Он жил в отеле «Рейна Кристина», владелец которого поддерживал Италию и позволил Понцо устроить обсерваторию на крыше этого отеля. Понцо располагал мощными телескопами, другой оптикой с высокой степенью приближения, хронометрами и фотокамерами с телеобъективами. В номере отеля у консула имелся тайный радиопередатчик, по которому он каждые несколько часов сообщал о своих наблюдениях Риму. Вот так Понцо обеспечивал информацией военно-морской флот Италии о всех британских кораблях, проходивших через Гибралтар.

Этот потрясающий шпионский заговор в Альхесирасе был тем, что можно было бы назвать тщательно продуманным средством для отвода глаз, способом, которым СИС создавала впечатление, что ведет войну не на жизнь, а на смерть против англичан. Никто, казалось, не замечал, что фактически все усилия СИС в отношении британцев и ограничивались этой деятельностью. Никто не замечал, что отсутствие Понцо в Лондоне бросалось в глаза ничуть не меньше, например, чем его присутствие в Альхесирасе. Во время визитов в Рим адмирал Канарис хвастался графу Чиано о своей шпионской сети в Великобритании, состоявшей из агентов, чистых как слеза младенца, утверждая, что один из его шпионов гнал в Гамбург по 10 радиограмм в день. (На самом деле этот агент был хитроумной уловкой британской радиоигры.) Чиано вынужден был признать, что у Италии ничего подобного не было. У СИС не было вообще ничего и никого в Великобритании. Еще более знаменательным было то, что капитан 3-го ранга Понцо не сделал британцам и десятой доли того, что он столь блестяще делал американцам. Он не расставлял им ловушек в виде двойных агентов, он не вытягивал из них агрессивными способами сверхсекретных сведений.

После войны адмирал Маугери сделал потрясающее заявление. «На самом деле, – писал он, – я сомневаюсь, что в Италии было так уж много британских агентов. В них просто не было нужды. У британского адмиралтейства и так было полным-полно закадычных друзей среди наших высокопоставленных адмиралов, да и в самом морском министерстве. Подозреваю, что англичане имели возможность спокойно получать подлинную информацию непосредственно из источника». Он, правда, не упомянул о том, что его собственная СИС выполняла львиную долю необходимой кропотливой работы в пользу британской разведки.

На живописной старой римской улице, названной в честь небольших и мрачных складских зданий, Виа делле Ботега Обскьюре, жил один замечательный человек, и под кровом этого человека жил и Макс Понцо. Речь идет об одном из самых знаменитых адвокатов Италии, Джованни Серао, человеке воистину блестящего, гибкого ума. Низкорослый, полноватый, но потрясающе живой человек с роскошной бородой. Его красноречие было уникальным даже для Италии. В число его клиентов входили представители самых благородных семейств страны и самых крупных корпораций, включая и ряд солидных зарубежных фирм, таких как американская Paramount Pictures и канадская Тихоокеанская железная дорога. Много лет синьор Серао служил консультантом по юридическим вопросам британского посольства в Риме и работал настолько великолепно, что за оказанные британской короне услуги был посвящен в рыцари. Он был единственным из римлян, к кому обращались как сэр Джованни, и он страшно этим титулом гордился.

Серао был тестем Понцо, более того, он был божеством для своего зятя. Сам Серао представил британцам все виды конфиденциальной информации, которой располагал, накопив за годы практики. Благодаря его близости с Понцо он мог также предоставлять и военную, и военно-морскую информацию высочайшей ценности. Все вопросы практического характера решались синьором Джованни Серао в статусе негласного резидента британской секретной службы в Риме.

Перед прибытием Франко Маугери в СИС вклад Понцо ограничивался чистой необходимостью. Его руководители не являлись участниками заговоров. Он вынужден был действовать самостоятельно. Связи посольства Серао рухнули с внезапным началом войны. Серао и Понцо ограничивались в предоставлении услуг скудными данными, которые подсовывали британцам всеми возможными способами, в основном через тайный контакт с британским дипломатическим представительством, остававшимся в Ватикане. Но даже эти скудные сведения стоили не так уж и мало.

Британцы располагали самыми точными данными касательно итальянского флота и отказывались рассматривать его как смертельную угрозу британскому владению на море, но определенная угроза все же существовала. Имелись некоторые опасения, в частности относительно сорока каких-то непонятных подводных лодок, принадлежавших итальянцам, которые, возможно, могли бы здорово помешать британскому судоходству в акватории Средиземного моря, при условии, разумеется, если их верно и умно использовать. Военно-морской разведке все же удалось раздобыть особый шифр, используемый итальянскими подводниками.

Один изобретательный офицер штаба адмирала Эндрю Каннинхэма воспылал фантастической идеей. Разрабатывая сигналы итальянского кода и имитируя итальянскую команду, он смог направить итальянскую подлодку в определенный участок Средиземного моря для атаки предполагаемых союзных торговых судов. Но стоило этой бедняге подлодке прибыть в намеченное место, как она была атакована дожидавшимися ее британскими эсминцами.

Вот таким образом, умело действуя своей подводной рукой, британцы сумели нанести Муссолини невосполнимые потери. Эта работа продолжилась бы, по всей вероятности, если бы не досадный инцидент. Британцы приказали прибыть определенной итальянской подлодке в один из намеченных участков, где ее уже поджидали эсминцы, но вот именно та лодка на тот момент стояла в сухом доке в Специи.

Грубейшая ошибка надоумила итальянцев, и игры с потоплением закончились, хотя ущерб, уже нанесенный итальянскому подводному флоту, оказался весьма серьезным.

Роммель беспощадно молотил британцев в Африке, а все поставки для его войск осуществлялись через Средиземное море. Заговор в СИС приобрел статус существенной важности. 25 марта 1941 года загадочный информатор предупредил адмирала Каннинхэма о злокозненных приготовлениях и задумках итальянского флота. Часть его ведущих кораблей во главе с линкором «Витторио Венето», как предполагалось, перемещались в направлении Эгейского моря для перехвата британских кораблей, охотившихся на итало-германские конвои. Так не совсем внятное сообщение привело к большой британской победе на море 28 марта. Произошло незабываемое сражение у мыса Матапан (Тенарон)[50]50
  Итальянцы (линкор, 8 крейсеров, в том числе 6 тяжелых, 13 эсминцев) потерпели поражение от англичан (авианосец, 3 линкора, 4 легких крейсера и 16 эсминцев). Итальянцы потеряли 3 крейсера и 2 эсминца, их линкор был поврежден.


[Закрыть]. По словам Черчилля, «эта своевременная и желанная победа у мыса Матапан устранила все препятствия для утверждения британской военно-морской мощи в Восточном Средиземноморье в тот критический период».

К началу апреля размеренная разведработа позволила британцам существенно усилить атаки транспортных судов, снабжавших силы Роммеля в Ливии. Это тайное сотрудничество возымело столь значимый эффект, что Малкольм Уонклин в подводной лодке Upholder сумел получить Крест Виктории за свои таинственные успехи на поприще розыска и уничтожения германских транспортных судов. Большая победа была одержана в апреле, когда группу из 4 эсминцев удачно навели на крупный конвой противника. Тогда было уничтожено 14 000 тонн военных грузов, полностью предназначенных для Роммеля.

Со временем Понцо сумел продумать и разработать более надежные связи с британцами. Сочувствующий СИС агент в Берне стал каналом связи для передачи секретных сведений британской разведке. А еще позже британцам удалось разместить засекреченный радиопередатчик в Риме. Теперь Понцо нуждался в посреднике для получения сведений от радиста. Его глаз упал на графиню Монтарини, англичанку по происхождению, которая была замужем за дворянином итальянцем. Графиня Монтарини являлась тещей блестящего молодого лейтенанта итальянского военно-морского флота. А сама работала директрисой салона красоты «Элизабет Арден».

Каждое утро по пути в салон графиня заходила в церковь Тринита дель Монти для краткой молитвы. Совершив молитву, графиня выходила и несколько минут стояла у церкви, любуясь площадью Пьяцца ди Спанья, расположенной чуть ниже у основания лестничного пролета.

Если созерцать Рим отсюда, он предстает на этой известной площади в самом выгодном свете. В центре квадрата расположен фонтан работы Бернини, La Barcaccia. Он исполнен в форме старинного военного корабля, извергающего струи воды из мраморных орудий. Ведет к нему Скала ди Спанья, лестница из 138 ступенек.

Когда графиня Монтарини спустилась по этой огромной лестнице, она могла бы встретить молодого человека, стоявшего на одной из ступенек. Эта случайная встреча вряд ли могла показаться необычной, однако на самом деле встреча весьма изобретательно была задумана как агентурный контакт. Ступенька, на которой стоял молодой человек, дожидаясь синьоры, имела особое значение. Каждая из 138 ступенек означала строго определенное, отдельное сообщение согласно тщательно продуманной закодированной системе. Каждая ступенька имела свое значение, в зависимости от того, как считать – сверху или снизу. Дополнительные сообщения передавались при помощи определенных действий, совершаемых связниками, таких, например, как прикуривание сигареты, сморкание или складывание чашечкой пальцев ладони вокруг глаза.

Графиня не только служила чисто передаточным звеном цепочки, она и самостоятельно собирала достаточно много полезной информации. Салону красоты «Элизабет Арден» отдавали предпочтение очень многие самые влиятельные женщины Рима, включая жен, дочерей и любовниц дипломатов и высокопоставленных госслужащих. Пока их волосами занимались парикмахеры, ногтями – маникюрши, а кожей лица – косметологи, они вовсю сплетничали.

Графиня из наиболее доверенных лиц наняла мастеров для работы в салоне и быстро научила их подслушивать разговоры их высокопоставленных клиенток и спрашивать о достаточно важных вещах, не рискуя вызвать подозрения. Нередко стоило произнести ту или иную фамилию, как игра начиналась. Как-то один из мастеров сообщил графине, что клиентка салона сказала, что хотела бы выглядеть особенно привлекательной, поскольку ей предстояла встреча с мужем, которого она не видела больше года. Клиентка эта была женой генерала, назначенного на африканский фронт. Из этой ненароком брошенной фразы человеку сведущему ничего не стоило узнать достаточно много интересного – отзыв генерала, вполне возможно, предвещает существенную реорганизацию командных структур итальянской армии в Ливии.

Между тем в Африке Роммель одерживал победу за победой. Летом 1942 года, сокрушив 8-ю британскую армию между Газалой и Тобруком и оттеснив ее остатки чуть ли не до Каира, он пережил настоящий триумф.

Британцам удалось приостановить его наступление у Эль-Аламейна. В августе, однако, Роммель снова пытался наступать, но на этот раз его все же удалось остановить. Он не мог продвинуться дальше Эль-Аламейна, и теперь его возможности завоевать Египет были минимальными[51]51
  В районе Эль-Аламейна южнее сравнительно узкой прибрежной полосы, где организовали оборону англичане, находится непроходимая для техники впадина Каттара. Поэтому возможностей для маневра у Роммеля не было, а его попытки прорвать фронт меньшими, чем у англичан, силами не увенчались успехом.


[Закрыть].

Существовало несколько факторов, которые отняли у него лавры победителя: британцы использовали предоставленный им перерыв[52]52
  Из-за нехватки горючего у Роммеля.


[Закрыть] для перетряски своего Верховного командования, в результате 8-ю армию возглавил Бернард Монтгомери («Монти») и ему предоставили соответствующие подкрепления. Но решающую роль сыграло то, что «Монти» получил все необходимое, а Роммель не получил через Италию ни подкреплений, ни нужного количества горючего.

Маршал Кессельринг послал все топливо, которое просил Роммель, но так или иначе лишь часть отправленного из Италии достигла Африки. Как выразился Лиддел Гарт, «Лису пустыни» «нанесли фатальный урон потопления танкеров в Средиземном море».

Немцы были уверены в утечке информации. Специальный отряд обычно безошибочного Funkabwehr, службы радиоконтроля абвера, прибыл в Италию на поиски исходящих сообщений, но ни одного подозрительного сигнала не обнаружили. Еще один спецотряд абвера III (контрразведка) тоже направили в Италию, и немцы в тесном сотрудничестве с бесстрашными карабинерами отдела Е СИС устроили настоящую охоту за шпионами. Но – источник утечки информации так и не был обнаружен. Раз не был обнаружен, следовательно, и ликвидировать было нечего.

То, что на самом деле произошло, было проще простого. Поскольку войны не совершаются в молчании, итальянцы должны были сообщать своему африканскому контингенту об этих конвоях. Об их маршрутах радировали в Африку зашифрованным военно-морским кодом, который, как считалось, противник не в силах разгадать. Но кто-то из Италии услужливо подкинул ключ этого священного кода британцам и посоветовал им действовать без промедления, ибо коды меняются, причем меняются быстро.

Роммеля почти полностью лишили горючего. Выражаясь словами капитана Лиддела Гарта: «Это решило проблему, и, как только враг начал падать в обморок как раз на самой дальней точке, он был уже неспособен ни на какие решительные действия до тех пор, пока не добрался до западной части Ливии, то есть отмахал свыше 1000 миль назад».

Работа Понцо продолжалась вплоть до заключения Италией перемирия в сентябре 1943 года. Когда немцы заняли Рим, оставаться там для Понцо было слишком опасно. И он направился на юг, в Таранто, где итальянский военно-морской флот возрождался к новой жизни в новой войне, на этот раз именно той войне, которой так жаждало большинство итальянских адмиралов, – войне против немцев.

10 октября Макс Понцо улизнул из Рима. Под видом отставшего от своих офицера он сумел пробиться к Таранто, где его приняли с распростертыми объятиями. На следующее после прибытия утро Понцо назначили руководителем новой итальянской военно-морской разведки, что произошло с искреннего одобрения союзников.

Ситуация в Риме оставалась в надежных руках. Адмирал Маугери ушел в подполье и стал одним из руководителей организации сопротивления в Вечном городе.

Позиция графини Монтарини пошатнулась. Она уже больше не могла и дальше изображать этот маскарад. Ее зять, военно-морской лейтенант, который действовал самостоятельно где-то на периферии сети, при первой возможности перебежал к союзникам, и это окончательно убедило немцев в истинных чувствах и намерениях графини. С помощью друзей она исчезла, хотя Рим не покидала. Она будто в воду канула в огромном дворце князей Колонна (Палаццо Колонна), где оставалась до 4 июня 1944 года, когда в конце концов Рим был занят войсками союзников.