Текст книги "История шпионажа времен второй Мировой войны"

И только после этого я вернулся в Военно-морское министерство и рассказал о письме «Заку», попросив его подготовиться к фейерверку, поскольку я собирался раздать письмо в Национальном пресс-клубе, а также проследить за тем, чтобы оно выстрелило по всему миру.

На следующее утро Херберт Эллистон, благослови Господь его душу, опубликовал письмо на целую колонку в «Вашингтон пост», и оно стало притчей во языцех у всех. Крючок был закинут ловко. Например, в одном отрывке говорилось: «В Атлантической хартии и Каирской декларации четко заявлено, что мы не стремимся к территориальному расширению. Более того, Атлантическая хартия гарантирует определенные преимущества как победителям, так и побежденным».

Еще один пассаж был призван успокоить императора Японии. «Американское военное право, – гласил он, – основанное на исторических прецедентах, а также решении

Верховного суда Соединенных Штатов, четко определяют, что завоевание или оккупация не влияют на суверенитет побежденной страны, хотя эта страна может находиться под полным военным контролем».

А далее следовало прямое приглашение: «Если японская сторона пожелает получить разъяснения относительно того, означает ли безоговорочная капитуляция иные условия, кроме содержавшихся в этих процитированных выше пяти документах, в ее распоряжении есть общепринятые дипломатические каналы, секретный характер которых исключает публичную демонстрацию слабости. Японская сторона знает о том, что нам известно о поражении Японии в войне. Поэтому такое разъяснение не может быть неправильно истолковано или воспринято как демонстрация какой-либо слабости за исключением фактически наличествующей в Японии».

Мне не пришлось идти в Национальный пресс-клуб предупреждать его членов. Весь клуб явился к «капитану Заку», желая узнать, он ли автор письма и говорил ли он от имени Белого дома.

Типичной для газетных комментариев была статья, написанная нашим другом Дюком Шупом из «Канзас-Сити стар»: «Провокационное открытое письмо, приглашающее японцев начать переговоры о безоговорочной капитуляции, стало предметом широкого обсуждения, поскольку есть мнение, что его автор – капитан Э. М. Захариас, «официальный американский представитель», ведущий американские радиопередачи на Японию. Это провокационное письмо словно заимствовано из шпионского триллера, но отнюдь не исключено использование подобного способа для доведения до сведения японцев нашего понимания безоговорочной капитуляции».

Наш отдел сгорал от волнения. Мы ощущали, что мы на правильном пути, неуклонно и с возрастающей скоростью движемся к кульминации наших усилий. Мы каким-то образом почувствовали, что война в Тихом океане заканчивается, несмотря на ожесточенные бои на Окинаве. Мы четко видели и невозмутимого автоматизированного японского строевого солдата, цепляющегося за пещеры и бухты с чрезмерной жертвенностью, и упрямых и искусно просчитывавших каждый шаг государственных деятелей в Токио, понимавших, что мышеловка захлопывается. Нашей целью были государственные деятели, и наша цель состояла в захвате Токио этим словесным обстрелом.

Очень важным было доведение решения до реализации. Мы не могли позволить ни на миг отступиться от нашей двойной кампании, нацеленной как на японцев, так и на наше правительство. Наши действия были явным неподчинением, но мы не думали, что проводим политику, мы просто заполняли глубочайший вакуум.

А в нашем отделе мои коллеги, доктор Рид и доктор Поссони, которым помогал доктор Ёсиока, работали над нокаутирующим ударом для передачи «Зака», развивая темы письма в «Вашингтон пост». Его основной посыл сводился к четырем ключевым предложениям: «Руководителям Японии доверено спасение, а не уничтожение Японии. Как я уже говорил, японские руководители сталкиваются с двумя альтернативами. Одна из них – фактическое уничтожение Японии, за которым последует мирный договор на продиктованных условиях. Другая – безоговорочная капитуляция с сопутствующими ей преимуществами, закрепленными в Атлантической хартии».

К тому времени безоговорочная капитуляция должна была казаться японцам яблоком с библейского древа познания. Разумеется, грехопадение, но и обещание некоего утешения.

Мы передали стенограмму этой трансляции в прессу, и она вышла с побережья до побережья на видных местах первых полос газет 21 июля. «Нью-Йорк тайме» перепечатала всю трансляцию. «Вашингтон пост» озаглавила ее так: «Соединенные Штаты предупреждают Японию – победа – виртуальное уничтожение».

Японцы ответили на него 24 июля. Хотя голос принадлежал доктору Киеси Иноуэ, мы знали, что зачитанный им ответ подготовило имперское правительство. Иноуэ сказал: «Если Соединенные Штаты искренне готовы претворять в жизнь то, что они провозглашают, например, в Атлантической хартии, за исключением ее карательной оговорки, японский народ, фактически японские вооруженные силы, автоматически, если не с готовностью предпримут шаги по прекращению конфликта. Тогда и только тогда мечи перестанут звенеть как на Востоке, так и на Западе».

Однако наша решительная радиопередача, как ее назвал Захариас, вызвала бурю иного рода прямо здесь, в Соединенных Штатах. Трансляция взорвалась в Госдепартаменте, как бомба. Внезапно наши дипломаты поняли, что кто-то занимается внешней политикой и подталкивает их к действию. В гневе они решили нас уничтожить, подорвав наше влияние в глазах японцев. Они мобилизовали собственных представителей, журналистов и радиокомментаторов, близких к департаменту, и велели им дискредитировать Захариаса. Образчиком их кампании был комментарий Раймонда Грэма Свинга от 21 июля, в котором со ссылкой на «высокопоставленный авторитетный источник» (на самом деле на Томаса Блейка, мелкого чиновника Госдепа) он отрицал применимость Атлантической хартии к Японии и утверждал, что претензия Захариаса то, что «он является официальным представителем правительства США», была «нелепой».

В то время как в Соединенных Штатах разворачивались все эти события, президент Трумэн и его новый государственный секретарь Джеймс Ф. Бирнс находились в Потсдаме на встрече с Черчиллем и Сталиным. Бирнс запросил Государственный департамент подробности о трансляции, и тот ответил обнадеживающей телеграммой, пытаясь показать, что «клика Захариаса» не добилась ни малейшего успеха.

Требовалось восстановить авторитет Захариаса. Как обычно, нам помог министр Форрестол. Он пригласил в свой кабинет самого влиятельного вашингтонского журналиста Артура Крока из «Нью-Йорк тайме» и попросил его написать статью, которая дала бы понять, что Захариас не самозваный апостол мира, а действительно официальный представитель, чья радиопередача отражала взгляды и политику правительства США. На следующее утро Крок писал: «В стране выражалась озабоченность… радиопередачей на Японию капитана Захариаса… Капитан Захариас, подтверждая требование о безоговорочной капитуляции, сказал японскому народу, что на данном этапе у того есть возможность заключить «достойный мир» и воспользоваться преимуществами Атлантической хартии; и это вызвало опасения, что он убедит японцев, что мы ослабляем свои позиции, а они могут получить еще лучшие условия, если продолжат сопротивление…»

Далее следовала важная часть его статьи, вдохновленная Форрестолом: «Капитан Захариас работал над двойной проблемой, с которой правительство страны сталкивается в Тихоокеанской войне, и линия, проводимая им в эфире, – это высокого ранга официальная попытка решить ее напрямую. Он стремился (а) убедить японский народ в том, что его военачальники лгут, предрекая грабеж, порабощение, расчленение ее территории на островах метрополии, разграбление и низвержение их священных учреждений как неизбежные последствия безоговорочной капитуляции, и действовал в надежде на то, что японские народные массы смогут это понять и удастся приблизить окончание войны и спасти жизни многих американцев. Он стремился (б) показать американскому народу усилия, предпринимаемые для спасения этих жизней».

Мы все еще опасались, что Трумэн, продолжавший хранить зловещее молчание в Потсдаме, может от нас откреститься. Форрестол стремился это предотвратить. Он попросил коммодора Вардамана, военно-морского адъютанта президента, доложить Трумэну о деле. Это вмешательство нас спасло. Хотя президент продолжал воздерживаться от прямого участия в полемике, он разрешил Антони Ваккаро, корреспонденту Ассошиэйтед Пресс в Белом доме, освещавшему его пребывание в Потсдаме, сообщить, что президент «молчаливо одобрил передачу Захариаса».

Теперь мы почувствовали, что настало время активизировать кампанию, установив прямой личный контакт с японцами, чтобы обсудить с ними проблемы, которые надо было решить. Один из главных японских милитаристов, генерал Осима, был пленен в Германии, где он представлял свою страну в качестве посла при Гитлере. Мы договорились доставить его в Вашингтон, а затем, взяв его с собой, собирались лететь на остров в Тихом океане для встречи с эмиссарами Токио.

Нам представлялось, что Захариас отправится в это секретное путешествие в сопровождении Денниса Макэвоя и, возможно, коммандера Дугласа Фэрбанкса-младшего, служившего при штабе адмирала Кинга, в котором, независимо от нас, пытались установить контакт с людьми, близкими к вдовствующей императрице, имевшей большое влияние на императора Японии. Мы получили разрешение на доставку Осимы в Вашингтон и начали готовиться к важному полету Захариаса, надеясь обеспечить участие японских эмиссаров примерно на уровне Захариаса. Предполагалось, что это будут предварительные переговоры, поскольку настоящие переговоры проводятся на гораздо более высоком уровне. Однако мы надеялись, что даже эти предварительные переговоры приведут к обширным сферам согласия и в ходе последующих переговоров добиться капитуляции удастся без больших проволочек.

Мы снова пользовались искренней поддержкой Форре-стола. Министр попросил Захариаса высказаться о дне, когда капитуляция станет совершенным фактом. Захариас без малейших колебаний ответил: «1 сентября». Оставался ровно месяц, но мы были уверены, что сможем выполнить обещание.

6 августа атомная бомба была сброшена на Хиросиму. 9 августа последовало падение второй бомбы на Нагасаки. В промежутке в Дальневосточную войну вступила Красная армия, напав на японцев в Маньчжурии и очень быстро одержав несколько побед.

Захариас был горько разочарован, когда его усилия развеялись в ядовитом грибе двух атомных бомб. «Ошеломляющий эффект атомных бомб на массовое воображение во всем мире, – писал он в автобиографии, – мгновенно убедил в том, что капитуляция Японии вызвана исключительно атомной бомбардировкой. И эта ошибочная уверенность очень широко распространена… Япония приняла бы наши условия капитуляции даже без принуждения в виде двух атомных бомб».

«Помимо потрясающего и ужасающего воздействия на человеческое воображение и создание впечатляющей кульминации войны, – писал он, – воздействие атомных бомб на японскую войну заключалось лишь в весьма незначительном ускорении выражения японцами уже принятого решения».

Япония сдалась 14 августа[88]88
  Рескрипт императора Хирохито о принятии условий капитуляции был передан по радио 15 августа. Этому предшествовала попытка военного переворота в ночь на 15 августа. Группа офицеров во главе с майором К. Хатанака проникли во дворец, убили командира 1-й гвардейской дивизии, охранявшей императорскую резиденцию, напали на резиденции премьер-министра Судзуки, лорда-хранителя печати К. Кидо, председателя Тайного совета К. Хиранума, а также на Токийскую радиостанцию. Однако разыскиваемых лиц, а также пленки с записью речи императора не нашли. Путчистов арестовали, но не судили, а дали возможность сделать харакири по самурайскому обычаю. 15 августа покончили с собой военный министр Анами, создатель корпуса камикадзе вице-адмирал Ониси, главнокомандующий 1-й объединенной армией фельдмаршал Сузияма, командующие 10, 11 и 12-м фронтами, один из бывших командующих Квантунской армией генерал С. Хондзё, а также другие генералы и министры кабинета Судзуки. 15 августа военные действия между англо-американскими и японскими войсками были прекращены. Однако японские войска на территории Северо-Восточного Китая, Кореи, Южного Сахалина и Курильских островов продолжали оказывать сопротивление советским вооруженным силам. Лишь 19 августа состоялась первая встреча маршала А.М. Василевского, главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке, и начальником штаба Квантунской армии Хата, на которой стороны договорились о порядке капитуляции. С этого дня японские войска начали складывать оружие перед советскими вооруженными силами. Разоружение японских группировок в Северо-Восточном Китае, Северной Корее продолжалось до конца августа. Тогда же завершились операции на Южном Сахалине и Курильских островах (последние советские десанты 1 сентября на острова Кунашир и Шикотан).


[Закрыть], а официально ее капитуляция была оформлена 2 сентября на борту линкора «Миссури», вошедшего в Токийский залив.

Ради выигрыша двух недель Соединенные Штаты применили в конфликте самое дикое оружие в истории человечества, придав войне беспрецедентный ужас. Соединенные Штаты сделали это в то время, когда небольшая группа получивших специальное задание людей была готова продемонстрировать, что конфликты можно завершать в интеллектуальной сфере невоенными средствами.

Я всегда буду гордиться тем, что мне выпала честь принадлежать к этой небольшой группе получивших специальное задание людей.