Текст книги "Только не ты"

Если он ждал жалоб, слёз и мольбы, то я его разочаровала. Я дошла до предела страха и разучилась бояться.

– Если Гранд сдохнет, убью! – пригрозил он, направляясь к выходу.

Это мы уже проходили.

Щурясь, я выползла на свет и посмотрела вслед недовольному Джейку. Вскоре его машина сорвалась с места, разбрасывая гравий по давно не стриженной траве, а я осталась в компании водителя.

«Лежачего не бьют», – повторяла про себя, поднимаясь по лестнице. Хотя кто из нас лежачий? Гранд, весь день крушивший мебель, или я, провалявшаяся несколько часов на куче хлама в кладовке?

Водитель открыл дверь и толкнул меня в опостылевшую комнату.

Гранд лежит ничком поперёк постели. Окровавленные кулаки нарисовали полосы на простыне. Он дышит, а остальное меня не касается.

От его гнева пострадал шкаф, осталась только половина каркаса и гора тряпок на полу. Треснули доски на окнах. Треснули, но не сдались. Не сдалась и дверь, снести её Гранду не удалось. Качественная английская работа против больного мужчины в гневе. Обломки стула разбросаны, бутылочки-флакончики разбиты, а сам Гранд, бравый молодец, валяется на кровати. Устал, небось!

Я расчистила место в углу и накидала на пол полотенец и простыней. Спать на полу неудобно, но я заставила себя вспомнить, какой плаксивой и истеричной становлюсь из-за недосыпа, и тут же расслабилась. Завтра мне понадобятся силы, много сил. Я должна оставаться хладнокровной при любом раскладе. Впадая в истерику, ты отдаёшь контроль в руки тех, кто пытается тобой манипулировать.

Я этого не допущу.

А Гранд… а что Гранд?

* * *

Нормальным сном эту пытку не назовёшь. Обрывки кошмаров, дрожащие мышцы, затёкшие руки. Жарко, словно лежу около печки.

Поворачиваюсь и нахожу источник жара. Упираюсь рукой в грудь, очень горячую. Гранд спит на полу за моей спиной, и у него жар.

Это конец.

Он и так уже растратил девять жизней, десятой не дано. А ведь у меня появилась надежда, что он выкарабкается.

Какого чёрта он делает рядом со мной на полу?

Перешагнув через него, я включила свет в ванной. В середине зеркала чёрная дыра, как кратер. Вокруг торчат осколки, в каждом отражается моё измученное лицо. Смотреть в разбитое зеркало – плохая примета, но я делаю это нарочно, дразню судьбу. Принимаю душ, чищу зубы полотенцем. Порошка нет, он втоптан в ковёр.

В комнате раздаётся голос Гранда, он бредит. «Я приду за тобой!» – повторяет грозно, потом слышу моё имя вперемежку с матом. Понятное дело, раз ругается, то на меня.

Нехотя возвращаюсь в комнату. Постель в крови, но убирать я не стану. Рука непроизвольно тянется ко лбу Гранда. Жар такой, что страшно.

Чем, спрашивается, я настолько не удружила судьбе, что она сунула меня в это пекло? Могла бы хоть снабдить равнодушием, чтобы я оттолкнула больное, горячее тело и спокойно заснула.

– Гранд! – Надо привести его в чувство, чтобы выпил жаропонижающее. – Гранд, ты меня слышишь?

– Нет, не слышу. Ты так орёшь, что я оглох! – щурится и ворчит.

Мысленно ругаюсь матом, таким, что бабушка пришла бы в ужас. Гранд в сознании, а с остальным пусть справляется сам. Раз он в силах острить, то и таблетку принять сможет.

– У тебя жар!

Сгребаю в охапку мою постель и переношу в другой угол комнаты. Хотя не засну уже, поэтому и оставила свет в ванной.

Гранд ползёт следом. Упорный, зараза! Полыхает так, что им можно костры разжигать, но ползёт. Ложится на пол за моей спиной, благо, что не касается меня, иначе бы точно придушила. Дышит так часто, что один вдох накладывается на другой. Хаос. Прерывистая музыка болезни.

Не хочу ему помогать, пусть сам разбирается. Не хочу быть рядом, дышать с ним одним воздухом, его прерывистое дыхание против моего равномерного.

Хочу желать ему зла, но не могу.

Гранд шевелится за моей спиной, подбирается ближе.

– Если кто-нибудь из них дотронулся до тебя, я их убью. Введу в агонию, потом верну к жизни и снова убью. Даже если они только прикоснулись к тебе. Даже если рядом стояли, если дышали твоим воздухом. Я поклялся Джейку, что так и сделаю. Он знает. Он, – Гранд прервался на изысканные ругательства, – не посмел бы причинить тебе вред, но если тронул хоть пальцем…

В Гранде говорит жар. Или это ущемлённое самолюбие, потому что кто-то осмелился им манипулировать. Им! Александром Великим!

Я подтянула колени к груди и зажмурилась. Гранд хочет узнать о том, что произошло с Джейком, но я молчу.

– Я воровал, – говорит он, не дождавшись моего отклика.

Он что, всерьёз думает, что этим признанием вызовет меня на откровенность? Тысячу раз идиот!

– Я нарушал законы, – продолжает глухо.

Я не собираюсь слушать его признания.

– Я лгал, манипулировал людьми.

Если он не заткнётся, я вылезу в форточку в ванной. Или выгрызу выход зубами. Спрыгну с третьего этажа. Телепортируюсь подальше отсюда.

– Я жестокий, избалованный, беспринципный мерзавец.

Ведь правду говорит! Наверное, впервые в жизни. Выворачивает наружу свою девственную совесть. Как ему? Щекочет нервы?

Наговорит всякого, а потом, когда температура спадёт, вспомнит, какую пургу нёс, и прикончит меня.

– Я – глянцевое дерьмо.

Ему бы на визитке это написать! Или татуировку на лоб, чтобы такие дурочки, как я, не ловились на его харизму.

Мне надоело выслушивать поток бредового раскаяния.

– Жаропонижающее в аптечке, – бурчу.

Гранд тяжело дышит за моей спиной, обдаёт шею горячим воздухом.

– Я никогда и никому не даю обещаний, – его голос трещит, как лучина, – но для тебя сделаю исключение. Даже если они тебя не тронули, я им отомщу. Обещаю!

А вот в это я как раз верю, Гранд любит мстить. Мне он тоже отомстил, и не раз. Его мысли заполнены местью до краёв, он только ею и занят. Удивляюсь, как у него остаётся время на жизнь.

Гранд затихает, порождая робкую надежду, что он заснул.

Но нет.

– Ты действительно сказала на фестивале, что я невероятный? Ты дура!

– Я имела в виду, что ты невероятный гад.

– Наконец-то до тебя дошло!

– Я давно об этом знаю. На фестивале тобой восхищались дети, и я не решилась тебя разоблачить. А стоило!

Чувствую его жар за спиной, всё ближе. Гранд сопит мне прямо в ухо.

– Ты что, нюхаешь меня? – приподнимаюсь на локтях.

– Ты хорошо пахнешь.

– Это нафталин.

– То-то я вспомнил бабушку!

– Придурок, прими жаропонижающее, ты бредишь!

– Я их убью!

– Обязательно. Только сначала прими лекарство и отстань от меня.

Гранд лежит на месте, принюхивается. Вставать явно не собирается. Вздохнув, поднимаюсь на ноги, потому что не могу больше выносить его пыхтение и бред.

– Ты куда? – требует ревниво.

– На свидание.

Несу лекарства в ванную, потому что там светло. Выдавливаю две таблетки, наливаю воды. Надо бы ослепить Гранда светом в комнате, чтобы глазам было больно. Я должна хотеть причинить ему боль.

Гранд удовлетворённо урчит. Вот же… грубых слов на него не хватает! Ему хотелось, чтобы я помогла, чтобы позаботилась. Он настолько не в себе, что нет смысла охотиться за диагнозом. Это неизлечимо.

– Сможешь проглотить таблетки или растолочь в порошок? – опускаюсь на пол, подавая ему стакан воды.

– У тебя на правой лопатке родинка.

– Гранд, не неси пургу, отвечай на вопрос!

– Она солоноватая на вкус.

– А таблетки горькие. Ты сможешь их проглотить?

– Твои волосы пахнут черёмухой. Я не знаю, как пахнет черёмуха, но мне кажется, что твои волосы ею пахнут. Я просто хочу сказать слово «черёмуха». Черёмуха-черёмуха-черёмуха.

Полный капец.

– Гранд, у тебя болит голова?

– Черёмуха.

– Вот, возьми две таблетки!

– Болит.

Помогаю ему приподняться. Он разжёвывает таблетки, не морщась. Запивает.

– Нафталин. Черёмуха. Алёна, у тебя очень гладкие ноги.

– Спасибо. А теперь скажи, что болит…

– И вообще кожа нежная везде.

Тянется к моей ноге, проводит по ней ладонью и урчит. Хочется прибить мужика, а стыдно.

– Я делаю депиляцию воском. Напишу адрес салона, они с радостью тебя обслужат.

Гранд засмеялся, значит, хоть шутки понимает, но тут же замотал головой.

– Я не хочу, чтобы ко мне прикасались! – говорит категорично. – Только ты! Ты можешь ко мне прикасаться! – говорит таким тоном, словно делает мне несусветное одолжение.

И как на такой бред ответишь? Терпеть его не могу, но при мысли о том, что он умрёт, всё внутри сжимается.

– Не бойся, я не умру, я в порядке, – вдруг говорит он, как будто услышав мои мысли. – Ты должна была знать, что я буду за тебя бороться, даже если я иногда веду себя как последний мудак.

– Неужели?

– Я смогу тебя защитить. Ты вернёшься домой. К бабушке.

– Отличный план! Приступай! А лучше помолчи, пока тебе не полегчает. Ты и так уже наговорил всякой фигни.

– Я больше никогда тебя не потревожу.

– Ты тревожишь меня в данный момент! Ляг в постель и постарайся заснуть!

Гранд с трудом поднялся на ноги, доковылял до постели и рухнул на неё. Рухнул, но не заткнулся.

– Когда ты нашла меня на стоянке, я был жив?

– Не… не знаю.

– Джейк сказал правду, что я захлебнулся кровью?

– Ты лежал лицом в луже… кровь и вода.

– Посинел?

– Похитители разбили фонари, было плохо видно. Ты не дышал, и пульса я не нашла, но после искусственного дыхания…

– В Англии на некоторых фонарях специальная металлическая сетка, чтобы не разбили, – вдруг встрял Гранд, будто и не слушал меня вовсе. – А есть ещё особый дизайн…

Его понесло. Прошло минут пять, а он всё ещё рассуждал о светодиодных лампах и уличном освещении. Бедняга совсем плох.

– Алёна, скажи, они к тебе прикоснулись? – внезапно сменил тему.

В ответ я выругалась. Искусно, даже вычурно. У Гранда научилась, между прочим. Стажировка в Англии не проходит зря, моё резюме поместят в Книгу Рекордов Гиннесса.

Потом я закрыла глаза и принялась считать овец, стриженых, тощих, грязных, с клеймом на боку. Другие на ум не приходят.

* * *

Когда я проснулась, Гранда в комнате не было. Меня накрыли одеялом, обломки мебели свалены в углу, на кровати свежее бельё. Не верится, что я так глубоко спала и пропустила генеральную уборку.

Дверь открылась так внезапно, что я вскрикнула.

– Я принёс завтрак!

Гранд сказал это так гордо, словно сам не только сварил, но и снёс яйца. Добытчик!

Неужели у этого кота нашлась и десятая жизнь?

Он небритый, но свежий после душа, одет в футболку и джинсы. Осмелюсь ли я поверить, что переговоры с Джейком прошли удачно? Не сомневаюсь, что вчерашним спасением я обязана Гранду, но думать об этом не хочу. И не могу. Я перегорела, эмоции и силы на нуле.

Мне душно, тошно в замкнутом пространстве. Поднимаю с пола чужую помаду, ярко-розовую, пахнущую карамелью. Подхожу к заколоченному окну и вывожу на доске формулы. Бензольные кольца, гидроксильные группы, эфиры, полимерные цепочки…

Гранд следит за мной.

– Я узнал только салициловую кислоту.

– Эти вещества используют в косметике. Я хочу домой.

Он шагает ко мне, но останавливается. Шатается, бледный до синевы, от него всё ещё идёт жар.

– Осталось потерпеть совсем недолго, и нас отпустят.

Я отворачиваюсь, потому что в моих глазах надежда. В прошлый раз, когда я позволила Гранду увидеть мою надежду, он отымел меня во всех смыслах.

– Лоренс делает всё возможное. Это давняя, запутанная игра, и мы увязли в ней. – Гранд ловит мой взгляд, но я снова отворачиваюсь. – Люкас поднял тревогу на фестивале. Решив, что я тебя похитил, он позвонил в компанию и сразу вышел на Лоренса. К тому времени тот уже знал о похищении. Лоренс уговорил Люка не обращаться в полицию и воспользовался показаниями Тиль, чтобы замять ситуацию с розыском и не вызвать подозрений. Поэтому считается, что мы с тобой сбежали вместе.

От удивления я выронила помаду.

– Ты не собираешься сообщать в полицию о похищении?!

– Нет.

– Но нам угрожают, тебя чуть не убили… Гранд, ты снова бредишь?

Он медленно поднял руку, поднося её к моему лицу. Я отодвинулась, и его пальцы застыли в миллиметре от моего подбородка.

– Поверь мне, Бертрам будет наказан. А полиция только тебя задержит. Ты вернёшься в Россию, так какая разница, если считают, что мы провели несколько дней вместе? Ты улетишь домой, а я…

Выразительно дёрнул бровями.

– Устроишь им Армагеддон?

– Нет. Шум и гам разводят только в боевиках. Самая эффективная месть проходит тихо.

Да, я знаю. На ковре в шикарном кабинете на пятнадцатом этаже. Тихо, чтобы не вызвать подозрения у бухгалтеров.

– Гранд, ты ненормальный.

– Я смогу тебя защитить.

– Так же, как защитил себя? И твой так называемый советник по безопасности тоже не спец.

Гранд поморщился.

– У Лоренса хорошие связи в полиции и вне, но он мне не нянька. Послушай… я никогда ничего не обещаю и никогда ни о чём не прошу. Я уже нарушил первое правило, сейчас нарушу и второе. Я кое о чём тебя попрошу.

– О почке?

– Доверься мне!

– Лучше возьми почку, это намного дешевле и легче. Что с тобой случилось, пока я была внизу с Джейком? Философское прозрение? Обострение совести? Ты не собирался выполнять условия Джейка, отпустил меня с ним, а потом…

– Я тебя не отпускал. Ты даже… – Гранд вздохнул, его дыхание сбилось. – Ты даже не допустила возможности, что я стану тебя защищать, да? Ты встала и пошла, даже не оглянулась.

Похоже, он считал нашу ненависть азартной игрой и только вчера понял, что я не играю. Что я не жду от него ничего хорошего. В его взгляде боль, ранимость, совершенно ему не свойственная. И надежда… он хочет поверить в фантастическое допущение, что я ему доверяю. Надеется на обратимость моего вердикта.

Что ж…

Пусть сделает так, чтобы нас освободили. Пусть отправит меня домой.

А ещё пусть не уходит из нашей комнаты без предупреждения, заставляя меня думать о плохом. О том, что ему снова причинили вред.

Или о том, что он спасся и оставил меня одну.

– Я позабочусь о тебе, Алёна. Мы выберемся отсюда, и ты будешь свободна. Если хочешь, я сам отвезу тебя в Россию, к бабушке. Я помогу тебе со всем справиться, мы поговорим с Люкасом, с твоими фанатами и друзьями…

– Гранд!

– Что? – он прищурился, ожидая удара.

– Сгинь! – воскликнула в сердцах.

* * *

Я сломалась, остановилась как старые механические часы. Гранду стало лучше, и мои защитные силы, работавшие на двоих, иссякли. До здоровья Александру как до луны, но упрямство – великая панацея. Он весь день доказывал, что я слабее и нуждаюсь в его заботе.

Больше всего меня раздражало то, что он прав.

Когда перед сном я вышла из душа, началась очередная пытка – Гранд пытался уложить меня в кровать, а не на пол. Сейчас мне труднее, чем было в первый день похищения. Тогда он был слаб, нуждался во мне, и я была рядом. А теперь я хочу от него отгородиться. Поэтому, оттолкнув Гранда, я устроилась в углу.

– Умри, Гранд! – пробурчала сонно.

Спала я на удивление крепко. Проснулась в постели, упрямый Гранд перетащил меня туда. Наверное, пару раз уронил или волок за ногу, ударяя головой о мебель, поэтому я так глубоко и спала. Кстати, где он?

Страх холодными струйками побежал по спине.

Прислушалась к его дыханию – он на полу рядом с кроватью. Наощупь нашла его лоб. Горит.

От неожиданности Гранд схватил меня за запястье, и я чуть не грохнулась на него сверху.

– Что случилось? – сел, удерживая меня за руку.

– Ты горишь!

– Я не только горел, но и спал, а ты меня разбудила! – ворчит.

– У тебя температура.

– Она тебе что, мешает? Не трогай меня, и не будет температуры.

– Гранд, ты ведь не умрёшь, правда? – Я обещала себе не показывать слабость, но это мгновение оказалось сильнее меня.

Он помолчал, потом сжал мою руку и погладил запястье большим пальцем.

– Ты испугалась, что меня нет рядом? – спросил тихо.

Да, испугалась, но не признаюсь в этом даже под угрозой смерти.

– Ничего не бойся! Лоренс знает, что ты здесь. Если я умру, он тебя вытащит.

– В таком случае можешь умирать! – Я выдернула руку и отвернулась.

– Спасибо, я как раз ждал твоего разрешения! – Гранд включил свет в ванной и принял лекарство. – Я неплохо себя чувствую, только озноб и мышцы болят. Голова уже лучше, рана, кажется, затянулась… не видно в зеркале…

Вздохнув, я зашла следом, чтобы осмотреть его голову. Он прав, рана затягивается.

– М-да… вот ты опозоришься! – усмехнулась. – Пережил нападение, черепно-мозговую травму, восстановился без медицинской помощи, а потом умер от насморка.

– У меня нет насморка! Я отлично себя чувствую, а вот ты устала и плохо выглядишь. Голова болит?

– От твоей навязчивости, да.

– Сейчас примем лекарство… подожди секунду, я сполосну стакан!

– Гранд!

– Что?

– Пожалуйста, прошу тебя… – начала жалобно. Подошла так близко, что он моргнул от удивления.

– Да… чего ты хочешь? – у бедняги аж голос дрогнул. Настолько невыносимо было от меня зависеть, что теперь третирует меня своей заботой.

– Выпрыгни в окно! – прошептала ему на ухо и вышла из ванной.

Я легла обратно в постель. Раз уж спала в ней, то теперь нет смысла выкаблучиваться. Лежу и удивляюсь, как же мы с Грандом похожи! Мы поменялись ролями: я отталкиваю его помощь и не признаю свою слабость. А он настаивает.

Гранд устроился на полу, кряхтит, пыхтит. Напрашивается на приглашение в постель, не иначе.

– Если хочешь перебраться на кровать, я не возражаю.

Не стану врать, что он подпрыгнул, но движение было достаточно резким.

– А ты?

– А я лягу на пол.

Гранд выругался и лёг обратно.

– Спи, Алёна! Не думай о плохом и спи. Я вытащу нас отсюда.

– Почему Лоренс до сих пор нас не нашёл?

– Он делает всё возможное, но на это требуется время.

– Ты можешь сказать, какое преступление совершил Бертрам?

– В данный момент речь идёт об инсайдерской торговле, но он и до этого не был чист. Как, впрочем, и я. Я тебя предупредил!

– Ты что, помнишь наш ночной разговор? Про черёмуху и нафталин? И родинку на моей лопатке?

– Я рассказал тебе про родинку? – Гранд сел, и его вопрос прозвучал совсем рядом.

– Родинка, вообще-то, моя, поэтому я о ней осведомлена.

– Как часто ты разглядываешь свои лопатки?

– Не так чтобы очень, но о родинке знаю.

– Любовник рассказал?

– Всё может быть. А про черёмуху помнишь?

Волнение Гранда зарядило воздух вокруг нас.

– Нет. При чём тут черёмуха?

– Не знаю. Я и слово-то случайно запомнила из детской книги.

– Что ещё я говорил? – спросил встревоженно.

– Что я пахну как твоя бабушка.

– Это был комплимент?

– Сомневаюсь. Речь идёт о нафталине.

– Ещё что?

– Что ты глянцевое дерьмо.

– Это я помню. Я хотел тебя предупредить.

– Не стоило беспокоиться, очарование уже давно спало.

– А оно когда-то было?

– Был синдром идола. Ты казался идеальным, и у тебя было всё, о чём я мечтала: потрясающая работа, интересная жизнь, уважение и любовь окружающих. Как-то так.

– Твои розовые очки занесут в Книгу Рекордов Гиннесса.

– Не удивлюсь, если так. Ты правда воровал?

– Да. Финансовые манипуляции – это воровство. Сначала по молодости хочешь доказать себе, что ты умнее всех, что неуязвим и неуловим, а потом втягиваешься. Со временем я остепенился, но прошлое не сотрёшь.

Следующий вопрос и вопросом-то не был. Только шёпот, который я не смогла остановить.

– Ты убивал?

– Нет.

– Насиловал?

Гранд молчал так долго, что я закричала в собственной голове. Молча.

Ответ ошеломил меня, как ушат ледяной воды.

– Только тебя.

– Ты меня не насиловал.

– Физически – нет. Морально – да.

Он не извинялся, а констатировал факт. Напоминал, какой он на самом деле. С Грандом невозможно трудно. В один момент он протягивает руку помощи, а в следующий – сжигает все иллюзии и мосты, нарочно выставляет себя в самом худшем свете.

– Если думаешь, что у меня есть полномочия отпустить твои грехи, то ошибаешься, – пробурчала, передёрнув плечами. От его признания стало холодно.

– И не думал об этом. Почему ты мне помогла? Не только на стоянке, но и здесь, снова и снова. Ты же знала, что я за человек.

– Знала. Почему ты меня преследовал?

– Не мог остановиться. Я привык потакать своим желаниям.

– Ты… – В груди поднялся нестерпимый жар. Гнев есть, ярости предостаточно, а вот слов нет.

– Я что? Избалованный мерзавец? Да, это так. Так почему ты мне помогла? Не просто спасла жизнь, а выхаживала, боролась за меня.

– Я хотела вернуть тебе возможность быть собой, – призналась неохотно. – Таким, какой ты есть, каким хочешь быть, даже если беспринципным мерзавцем. Не мне тебя судить, и менять тебя тоже не мне.

Светало. Мы лежали без сна. В последние дни я не вспоминала ни о Люкасе, ни об Алли Грей. В экстремальных условиях повседневная жизнь опадает сухими листьями, обнажая твою суть – животные страхи, надежды и совесть. Остальное – канва событий, она рвётся паутиной.

Но в это утро мне хотелось мечтать о будущем. О том, как Тиль будет выступать с Люкасом на нашем канале, а я вернусь в Россию, поищу вакансии лаборантки. На радиостанцию меня возьмут без вопросов, и не только из-за мамы. Любительницам вечернего радио нравятся мои советы. «Секреты русской попки» – чем не название для десятиминутки красоты?

Я рассмеялась, и Гранд тут же приподнялся, глядя на меня в полутьме.

Я не хотела делиться улыбкой. Нас с Грандом соединила беда, но это сейчас, на время, и мои руки дрожат в предвкушении момента, когда я смогу оттолкнуть его навсегда.

– Я никогда не слышал, как ты смеёшься.

– Ситуация не способствует веселью.

– Скоро мы выберемся отсюда, обещаю!

Гранд провёл костяшками пальцев по моему плечу. Я не дёрнулась от его прикосновения, наоборот, ощутила неожиданную благодарность. Это было частью обещания, смелым его дополнением. Гранд рисковал, прикасаясь ко мне, нарушая баланс нашей вражды. Но капля физического тепла пришлась кстати, и я позволила себе закрыть глаза, не отталкивая руку врага.

* * *

Я очень хотела верить Гранду и надеяться на лёгкое спасение. Однако когда в комнате появился Джейк и сообщил, что Гранду предстоит встретиться с Бертрамом, надежда вытекла из меня на потёртый фиолетовый ковёр. Гранд уедет, а меня оставят заложницей. Он пообещает мне спасение, наговорит красивых слов, а потом обманет.

На меня никто не смотрел, обо мне не говорили ни слова. Джейк – потому что не собирался меня отпускать, а Гранд – потому что…

Я боюсь думать, почему. Боюсь, что его обещания – всё то же глянцевое дерьмо. Что ему наплевать на мою судьбу.

Сцепив руки в замок, я сжала пальцы. В ушах пульсировал ужас. Я сидела без движения, пока в духоте цветочной комнаты не послышалось моё имя.

– Алёна, пойдём! – позвал Гранд.

– Не так быстро! – Джейк предвкушал этот поворот событий. – Речь идёт только о тебе, Гранд.

Я ждала виноватого взгляда Александра и обещаний, что он решит проблемы и вернётся за мной. Я ждала предательства.

В прошлый раз, когда Джейк угрожал насилием, я даже не посмотрела на Гранда. В этот раз я смотрю. Вижу его чертовски красивый профиль, взгляд, раздирающий Джейка в клочья, и не знаю, что думать. Надежда колеблется около нуля, как стрелка индикатора пустого бензобака.

– Тогда начинаем сначала, – говорит Гранд, усаживаясь обратно на край постели. У него нечеловеческий запас сил. Ему плохо, но он держится королём положения. – Повторю на случай, если ты не понял. Мы с Алёной – комплект, один пункт сделки.

Джейк постукивает ботинком по ножке кресла.

– Ты, Гранд, явно не осознал, что находишься в моей власти, и условия диктую я. – Джейка распирает, пучит от собственной важности.

– Не совсем так! – вежливость Гранда насыщена угрозой. – Условия ставит Бертрам, и я убеждён, что после фиаско с похищением он тебе не доверяет.

Джейк достаёт из кармана пистолет. Улыбчивый жестокий безумец с пистолетом в руке.

– Бертраму наплевать на Алёну, он оставил её мне. Может, я отпущу её, а может, нет. Или попрощаюсь с ней так, что она меня не забудет. И ты, Гранд, не сможешь меня остановить! – Джейк придвинулся ко мне вплотную, обнял меня, его рука змеёй скользит по моим плечам.

Я вцепилась в колени до боли в пальцах.

– Может, я свяжу тебя, Гранд, и заставлю смотреть, как я трахаю Алёну. – Джейк скалится. – Хотя зачем тебя связывать? Ты немощен как ребёнок.

Гранд не шевелится. Взгляды мужчин летают по комнате огненным пунктиром.

И тогда Джейк слетает с тормозов и толкает меня на кровать. Я борюсь изо всех сил, но он сильнее. Приставляет пистолет к моему горлу, не сводя взгляда с Гранда. В книгах пишут «холодный металл». Не знаю, так ли это, я ничего не чувствую.

Джейк вертится, кряхтит. Нависая надо мной, он открывает спину врагу, и это его нервирует. Ему приходится отодвинуться от меня, но он не опускает оружие.

– У меня появилась идея получше! Ты сам её трахнешь, Гранд! Если это зрелище мне понравится, я отпущу вас обоих. Ты не в лучшей форме, но, уверен, Алёна тебе подсобит.

Почему Гранд молчит? Почему он, мать его, вообще не двигается? Нашёл время сдохнуть!

– Скажи, Алёна, ты ведь поможешь Гранду возбудиться?

– Да, – отвечаю, когда холодный металл надавливает на мою кожу.

О да, холодный металл, в этот раз я его чувствую. Ощущения вернулись, они беснуются во мне вихрем. Я пытаюсь отползти в сторону, но Джейк останавливает меня звонкой пощёчиной.

Гранд вздрагивает всем телом.

– Ты кудахчешь над Алёной, как наседка, – ядовито шепчет Джейк. – Запал на неё, Гранд? Она разворотила твоё гнилое нутро? Вон как тебя тряхнуло, когда я её увёл! Думаешь, я не знаю, что ты оттрахал её после Кофегейта? Да-да, не смотри на меня так, среди твоих верных людей есть наши верные ребята. Люди всё видят и слышат. А теперь ты снова её трахнешь. Алёну будет выворачивать каждый раз, когда она о тебе вспомнит. Ты станешь её ночным кошмаром.

Гранд смотрел на меня невидящими глазами. Говорить я не могла, поэтому просто раздвинула ноги. Это малая цена за свободу. Это ничто.

Гранд поставил колено между моих ног.

В тишине фиолетовой комнаты неровным ритмом стучат мои зубы. Я сжимаю их, чтобы доказать Гранду свою смелость. Пусть не сомневается, я сделаю всё, что потребуется для свободы. Я наконец нашла в нём что-то хорошее: он выигрывает в сравнении с Джейком.

Как в игре, из двух зол я выбираю меньшее. Знакомое.

Гранд склонился ближе, его ладонь скользнула по бедру. Я улыбнулась, подбадривая. Если бы не дрожали руки, я бы разделась сама. Если бы могла говорить, попросила бы обойтись без прелюдий. Банальная механика тел во имя выживания.

Джейк следил за нами, в упоении от собственного всемогущества. Он выполнит приказ Бертрама, но при этом исковеркает нашу жизнь, ранит нашу плоть и отравит сны.

Гранд склонился надо мной. Губы бесцветные, глаза больные.

Стон пришёл из ниоткуда, крохотный обрывок плача в моей груди.

Джейк приблизился, жаждая зрелищ, а дальше…

Надо мной потолок, а лицо Гранда исчезло.

Три последние секунды играют как на повторе: Гранд рычит от боли и ненависти, отталкивается от меня, вдавливая в кровать, и летит. Выбивает пистолет из руки Джейка, и они исчезают на полу.

Три секунды промедления. Ещё три – шока. А потом я срываюсь с постели и прыгаю следом. Переваливаюсь через Гранда к отлетевшему в сторону пистолету. Я нажму на курок. Клянусь, нажму, не сомневаясь!

Но открывшееся мне зрелище настолько ужасно, что я закрываю глаза. Стою с вытянутой рукой, пистолет направлен на Джейка, и жмурюсь изо всех сил. Слушаю мерзкие звуки, с которыми из него уходит жизнь. Он булькает, хрипит в руках Гранда.

К списку грехов Гранда можно добавить ещё один – убийство.

Ковёр темнеет от крови. Джейк ударился затылком об угол кровати, поэтому не в силах справиться с соперником, с его хваткой на горле.

Гранд. Идеальный, успешный. Глянцевое дерьмо. Гранд лежит на умирающем противнике, силясь не потерять сознание. Потом медленно размыкает руки и поднимает взгляд.

– Ты в порядке? – спрашивает.

Он спрашивает меня. Меня. После немыслимого пируэта и преднамеренного убийства он интересуется моим самочувствием.

– Сс… спс… спсси…

Он дёргается, отвергая мою попытку сказать «спасибо».

– Ненавижу, когда мною манипулируют! – Гранд притворяется, что напал на Джейка ради себя самого. Оставляет мне независимость, гордость и уже привычную потребность его ненавидеть.

Но я не он, я не боюсь эмоций, идущих из сердца.

– Спасибо! – вкладываю в это слово столько всего, что голос срывается.

Гранд нависает над Джейком, неузнаваем, бледен, как привидение.

– Он жив?

– Собираешься помочь ему? – криво усмехается.

Я ковыляю к двери и прислушиваюсь.

Как назло, сегодня похитители не слушают музыку. Грохот падения не мог остаться незамеченным.

Гранд сползает с Джейка, роется в его карманах, достаёт ключи и телефон. Протягивает их мне. Сам он не может встать. Его тошнит, но он бросает на меня свирепый взгляд, когда я пытаюсь помочь.

Связи нет, телефон заблокирован паролем.

– Ты видела машину Джейка?

– Чёрный внедорожник.

Гранд тяжело выдыхает и заваливается на бок.

– Остальные нас слышали и скоро поднимутся. Как только они набросятся на меня, беги к машине. Если надо, стреляй, не сомневайся. Когда отъедешь на несколько миль, позвони Лоренсу из магазина. Номер узнаешь в компании или у Люкаса. Если что-то пойдёт не так, набери 999 с телефона Джейка, но будет лучше, если ты доверишься Лоренсу, иначе тебя привяжут к этой истории. Двигайся, Алёна!

– Пошёл ты в задницу! Я не собираюсь без тебя уезжать!

– Я уже в заднице, и твоё присутствие меня раздражает!

– Поднимайся на ноги, Гранд! У нас есть пистолет.

– Пистолет у тебя, и ты побежишь к машине, а я их задержу. Ты слышала, что я сказал?!

– Ты треплешься, не переставая, мне надоело слушать!

Говорят, в экстремальных ситуациях люди могут поднять автобус, чтобы спасти ребёнка. Было бы легче поднять автобус, но мне пришлось поднимать Гранда. Он противился, ругался, но за время «стажировки» я выучила достаточно отборных выражений, чтобы заставить его принять мои условия.

Жуткая сцена! Я дрожу всем телом, а Гранд висит на мне, но при этом пытается закрыть собой.

– Ты самая безрассудная и упрямая женщина из всех, кого я встречал. Спрячься за дверью! Я отвлеку остальных, а ты беги. Делай, что говорю!

– Ты самый мстительный и неадекватный мужчина из всех, кого я встречала. Держись за меня и двигай свою задницу вперёд! Без тебя я никуда не пойду!

– Упрямая дура!

– Злобный сталкер!

Гранд прижался ко мне всем телом, провёл заросшим подбородком по моей щеке и выдохнул:

– Идиотка!

Не могу не согласиться, но это ничего не меняет.

– Ещё раз полезешь обниматься, и я использую пистолет по назначению. Либо мы остаёмся в комнате и держим Джейка в заложниках, либо выбираемся отсюда вместе.

– Насмотрелась боевиков, да? Мы попробуем выйти вместе, но если не получится, беги одна. Поняла?

– Как же ты меня достал, Гранд! За оружие отвечаешь ты! – Я вложила в его руку пистолет.

Гранд еле держится на ногах, поэтому мы в обнимку вываливаемся в коридор. В доме тихо.

Хочется опрометью кинуться вниз, но я следую указаниям Гранда и держусь за его спиной. С улицы раздаётся шум мотора, и я выдыхаю. Услышав борьбу наверху, остальные сбежали?