Текст книги "Только не ты"

После всего пережитого, казалось бы, можно и забыть начало. Но нет, именно наша первая встреча с Джейком играет искажённым фильмом в ночном кошмаре. Уже который раз за эту ночь.

– Шшш, проснись, Алёна! Тебе снится кошмар! – Голос совсем рядом, и я вздрагиваю и жадно хватаю ртом воздух.

– Отпусти меня, я проснулась! – прошу хрипло. Гранд держит меня за плечи, наклоняется ближе, и я ловлю себя на том, что солгала. Не хочу, чтобы он меня отпускал. Хорошо, что я не вернулась к Люкасу, напугала бы его до заикания.

– Что тебе снилось? – Гранд неохотно отстраняется.

– Как мы с Джейком делали кофе.

– Понятно. Мы справимся с любыми кошмарами! – обещает Гранд, и я зависаю на слове «мы». Чувства настолько противоречивые, что от них ноет в груди. Радость и негодование в одном порыве. «Нас» нет и не будет, но в то же время я хочу чтобы «мы» справились с кошмарами. Вместе. – Надо отвлечься, прийти в себя, – уверенно продолжает Гранд. – Найдём психолога…

– Нет, спасибо. Если понадобится, найду психолога в России.

Утро пробивается сквозь полузакрытые жалюзи, делая белую спальню ещё светлее. Гранд садится на пол спиной к кровати.

– От тебя пахнет больницей.

– Извини, я не принял душ, сразу зашёл к тебе. Ещё только семь утра.

Гранд устало откинулся назад, положил голову на моё бедро. Я не воспротивилась. В белой комнате на краю кошмара телесный контакт стал частью спокойствия.

– Тебя не могли отпустить так быстро! Ты сбежал из больницы?

– Скажем так: я настоял на амбулаторном лечении. Меня как только не проверяли, снимков наделали хуже папарацци! Мой друг всех на уши поставил, – Гранд сонно улыбнулся и зевнул. – Перелома черепа нет, гематомы тоже, остальное обследование позже. А пока договоримся так: ты будешь ухаживать за мной, а я за тобой.

– Не дождёшься! Найди себе другую дурочку.

– Не могу. Другие не знают твой рецепт бульона.

– Раствори бульонный кубик в грязной горячей воде.

– С грязью намного вкуснее!

Казалось, он заснул. Бледный, постаревший, усталый, ничего не осталось от лощёного красавчика, которым я любовалась при первом знакомстве.

Я поймала себя на мысли, что с возвращением Гранда мне стало спокойнее. Тело расслабилось, отяжелело, готовясь ко сну. И ведь не поймёшь, то ли я за него волновалась, то ли хотела его защиты. То ли привыкла к нашим перепалкам, и к Гранду тоже, к его неровному ночному дыханию. А с его возвращением что-то внутри встало на место.

Надо срочно избавляться от этой зависимости.

– Что вы делали с Лоренсом? – сонно спросил Гранд.

– Ревнуешь?

– Ты даже не представляешь, насколько! Вы разговаривали?

– Немного.

– О чём? – встревоженно поднял голову.

– О твоих женщинах, о развлечениях с танцовщицами, о том, как вы с Лоренсом искали ночные приключения в Париже…

– Идиот, я его урою!

Гранд продолжал ругаться, пока не заметил, что я смеюсь.

– Лоренс прав, ты свихнулся! Неужели ты думаешь, что твой лучший друг станет со мной откровенничать? Мы вообще о тебе не говорили.

– Откуда ты знаешь про Париж?

– Я читала твою биографию. Вы с Лоренсом создали фирму в Париже, вот я и ляпнула наугад.

– Развела меня!

– Было бы на что! Лоренс рассказал о том, как Люкас поднял дикий шум на фестивале, когда я пропала. Тиль подлила масла в огонь, сказав, что мы с тобой ушли одновременно, и процитировав мои высказывания. Для официального розыска было рано, но Люк решил, что ты меня похитил, и вышел на Лоренса. Тот вмешался, разрулил ситуацию и воспользовался романтической версией Тиль.

Гранд потёрся затылком о моё бедро.

– У тебя хорошие друзья. Люкас требовал от Лоренса ежедневные отчёты, иначе грозился заявить в полицию.

– Я должна позвонить Люкасу.

– Сегодня всё сделаем. – Гранд устало вздохнул. – Алёна, скажи, ты спишь с барменом?

– Вдвоём – нет, только с участием Люкаса.

– Что?! – Гранд дёрнул головой и поморщился, прикладывая ладонь к виску.

А я почти прослезилась от смеха.

– Гранд, отстань! Не сплю я с Ником, а вот ты иди поспи, а то так и буду тебе голову морочить.

– Я уже сплю. – Снова улёгся на мою ногу. – Так я буду знать, что с тобой всё в порядке.

– Сторожишь меня как собака?

– Угу.

– А если я захочу в туалет?

– Разбудишь, и я тебя отведу.

– Отвали, а?!

– Ты злишься на меня. Злость лучше равнодушия.

– Я учту твои пожелания.

– Я никогда не был к тебе равнодушен.

Я тоже, но скорее откушу себе язык, чем признаюсь в этом.

– Алёна, тебя как в детстве называли?

– Аленькая. Это производное моего имени и слова «маленькая», потому что я была невысокой.

– А сейчас типа выросла?

– Отвали ещё раз!

– Аллинкайя. Похоже?

– Нисколько.

– Аленкайя. Уже лучше.

– Нет.

– Научи меня произношению!

– Я не позволяла тебе так меня называть.

– Так позволь! Научи меня произношению и позволь. А я разрешу называть меня прозвищем.

– Каким?

– Александр Великий.

– Пошёл ты знаешь куда! – аж хрюкнула от смеха. Великий он, как же! Знаю, что сама придумала, но вспоминать об этом стыдно. – Как тебя в детстве называли?

– Александр.

– А уменьшительно-ласкательно?

– Никак. Когда ругали, то Александр Джордж Томас Вильям Гранд.

– Здорово! Пока родители договорят все имена, уже забывают, на что рассердились.

Мы разговариваем с закрытыми глазами. Сонные, ленивые голоса, переходящие в шёпот.

Гранд пошевелил головой, поудобнее устраиваясь на моём бедре.

– Ненавижу болеть! – прошептал яростно. – Становлюсь невыносимым, как ребёнок.

– Не оскорбляй детей, ты намного хуже.

– На твоём месте я бы придушил меня подушкой.

– Когда именно? Когда ты оскорблял меня после похищения или когда пообещал трахнуть?

– Самым эффективным решением было бы придушить меня при первой встрече.

Однажды, тысячу событий назад Гранд впечатлил меня, как успешный мужчина, живущий в ладу с собой. Знала бы я, что за глянцем прячется глубокое и странное неприятие себя. Хотя, если судить объективно, у Гранда имеются все основания себя недолюбливать.

– Когда я нашла тебя мёртвым на стоянке, я обрадовалась. Не так, чтобы совсем уж хихи-хаха, но часть меня праздновала твою смерть. Я ужаснулась своим мыслям. В каждом из нас живёт плохой человек, и иногда он побеждает.

– В тебе живёт плохой человек? В тебе, Алёна? – Гранд хмыкнул и поднялся на ноги. – Пойду приму душ, ненавижу больничную вонь! Пахнет всякой химией, болезнью…

– Слабостью? – тихо спросила я.

Гранд бросил на меня взгляд, внезапный и быстрый, как выстрел. Жгучий, как пощёчина. Я поймала и удержала его, не позволила отвести глаза.

– Я ненавидела тебя, но никогда не считала слабым, даже когда ты был без сознания. Ни разу, – заверила его.

Взгляд Александра давил с такой силой, что я не могла оторвать голову от подушки. Я знаю, о чём он думает, – о том, как я его мыла, как меняла постель и приносила кувшин. Я должна стереть это из его памяти. Пусть между нами будет только моя слабость, не его. Мои побуждения эгоистичны: я нуждаюсь в силе Гранда.

– Даже когда твоё тело тебя предало, даже когда ты был беспомощнее новорожденного ребёнка, ты не казался мне слабым. Даже тогда я считала тебя отпетым мерзавцем.

Гранд посмотрел на свои руки, на рисунок линий на ладонях.

– Знаешь, что странно? – сказал, не глядя на меня. – Сейчас я слабее, чем тогда.

Он покачал головой и вышел из комнаты, оставляя меня размышлять о значении последних слов.

Я думала о них, засыпая, и спала глубоко и без кошмаров. Отнюдь не потому, что Гранд вернулся. Должна быть другая, намного более приемлемая причина для хорошего сна, чем возвращение моего врага.

Гранд разбудил меня, впустив в комнату вкусный запах кофе и выпечки.

– Пора завтракать, лентяйка!

Я села на постели, и Гранд устроился рядом, поставив между нами поднос. Рогалики с маслом и джемом и две чашки кофе. Много молока, без сахара.

– Ешь, Аленькая!

Научился же, упрямый!

– Спасибо! Мне надо позвонить бабушке. Вчера я была не в себе, да и не получила от тебя указаний о том, что сказать.

Гранд намазал рогалик маслом, сверху добавил немыслимое количество джема и протянул мне.

– Сначала позвоним твоей бабушке, потом Люкасу, а потом заберём твои вещи и поедем к родителям. С Бертрамом будут осложнения. Оказалось, что полиция давно его расследует. Улики Лоренса всего лишь капля, и Бертрам влип по-крупному. Он настаивает на встрече.

– Поэтому он и приказал Джейку тебя привезти. Бертрам станет тебя шантажировать?

– Наверняка, но мои проблемы ни в коей мере тебя не коснутся!

– Они уже меня касаются, прямо сейчас, они ограничивают мою свободу.

– Ты права, прости! – Гранд прислонился к стене и закрыл глаза. Кружка в его руке накренилась, выплёскивая кофе на джинсы. Я промокнула пятна салфеткой и отстранилась, поймав его взгляд. Тяжёлый, пронизывающий до костей, прижимающий меня к постели, заставляя простить и забыть. Всё. Всё прошлое, от и до.

Хотелось подчиниться этому взгляду, этой животной силе, которая мне так нужна. Позволить себе преступную слабость.

Гранд поймал мои пальцы, поднёс к своим губам и замер. Смотрел мне в глаза с немым вопросом. Он ждал моего разрешения, моей капитуляции.

– На твоих пальцах кофе. – Он связал мою кожу теплом дыхания, приоткрыл губы в миллиметре от моей ладони.

К сожалению, на моей памяти тоже кофе.

Я отрицательно покачала головой, и Гранд отпустил мою руку, сразу и не удивляясь. Только дрогнули губы, и из глаз ушло тепло.

– У родителей десятки акров земли и хорошая охрана, там ты будешь в безопасности, – продолжил он как ни в чём не бывало. – Мы поселимся отдельно от них.

– Как ты им объяснишь… меня?

– Родители люди сдержанные, так что особого допроса не жди.

– Скажи, что мы друзья!

– Ты считаешь, это правдивее, чем история о том, что мы любовники, которые провели вместе несколько дней?

– Ты прав, друзья ближе, чем некоторые любовники. Пусть будет одна легенда для всех: мы уехали с фестиваля и провели время вместе. Кстати, а как насчёт твоей работы?

– Мы закончили первый раунд финансирования новой фирмы, а с косметической компанией осталось совсем немного дел, так что сейчас сравнительное затишье. Назовём это отпуском. Я буду рядом с тобой. Ты отдохнёшь и придёшь в себя, а мы с Лоренсом разберёмся с Бертрамом.

– Когда я смогу уехать?

Гранд отвёл взгляд, и мне это не понравилось. В животе порхали нервные бабочки. Откинув одеяло, я схватила Гранда за плечи.

– Ты ведь отпустишь меня, да?

Гранд притянул меня ближе и прижал лоб к моему. Закрыл глаза.

– Если ты захочешь уехать, я тебя отпущу.

Если я захочу уехать.

Конечно, захочу! От противоречий рвутся мысли. Гранд моё мучение и спасение тоже. Невыносимый коктейль. Его губы слишком близко, и это неправильно, потому что совсем недавно я праздновала его смерть. Потому что он вёл со мной жестокую игру. Такие, как он, не меняются, только если перед лицом смерти, да и то на короткое время.

У меня иммунитет к его чарам. Вернее, был иммунитет, надёжный, когда я ненавидела Гранда. А потом судьба пихнула нас в жуткое месиво, в параллельную реальность, где я стала измерять и судить Гранда не прошлым, а надеждой на будущее. Чтобы защитить меня, он бросился на врага. Он действовал за двоих и думал тоже. Сначала я, а потом он.

Но мы вернулись в обычную жизнь, и всё сломано. Набившее оскомину прошлое, непонятное будущее, мои обиды, чувства – всё это пульсирует в голове мигренью. Хочется избавиться от больной предвзятости, вытряхнуть наружу прошлый хлам и остаться наедине с Грандом в стерильно белой комнате. И молчать. Касаться его. Особенно хочется его касаться. Так, как сейчас. Белое, стерильное начало.

Я ненавижу прошлого Гранда всем сердцем. А тот, кто был со мной в последние дни… тот, кто подарил мне свободу… этот мужчина – моё ограничение, моя безопасность, моя защита от мира. Я боюсь, что, если вскоре не уеду, он станет моей необходимостью.

Эта двойственность рвёт меня на части.

Всё. Я сказала себе правду, и мне стало лучше. Мне почти хорошо.

* * *

Пока я принимала душ, Гранд стоял у двери ванной и спорил, что прекрасно справится с вождением машины. Оранжевую красавицу не нашли, но у него, конечно же, есть запасные варианты. Пришлось петь, громко и по-русски, только бы не слушать его занудство.

Вмешался Лоренс, заявив, что он сам отвезёт нас к родителям Гранда. Ему, видите ли, стало любопытно, кто кого прикончит первым. Судя по тому, что он подмигнул, когда я вышла из ванной, он делает ставки на меня.

– Прекратите! Я в состоянии вести машину или мотоцикл, – категорично заявил Гранд. – Выбирай, на чём мы поедем!

Я выбрала Лоренса.

Перед отъездом мы позвонили бабушке. Звонила я, а Гранд подслушивал под предлогом, что его якобы интересует русская речь. Мне не жалко, да и разговор был недолгим, но Гранд внимательно вслушивался в каждое слово, выискивая знакомые. Насколько помню, знакомое у него одно – жопа, и у меня были причины употребить его в разговоре.

– Всё хорошо, да, Аленькая? Ты простила мистера Гранда, и он тебя тоже?

– Бабуля, у меня всё хорошо.

Правду я ей не скажу никогда.

– Что такое «прозтиила»? – спросил Гранд, когда я закончила. Услышал своё имя и волнуется!

– Это значит отделить голову от тела хирургическим путём.

Лоренс сплюнул кофе, давясь от смеха. Есть что-то неправильное в том, что я с ними, с мужчинами, которые причинили мне боль, отравили мою жизнь. С теми, кто угрожал мне, а теперь кормят завтраком, приносят запасное одеяло, смеются над моими шутками. Внутри меня дрожит страх, что я вот-вот узнаю об очередном обмане, и, опять же, будет некого винить, кроме себя. Потому что глупо доверилась. Потому что пью кофе из рук Гранда. Сплю в квартире Лоренса. Смеюсь, пока мы с Грандом надеваем банные шлёпанцы – единственную обувь, которая у нас имеется.

– Лоренс, у тебя есть свитер небольшого размера? Алёне стоит что-то накинуть. – Гранд внимательно осмотрел мой внешний вид, но вместо того, чтобы посмеяться над покрытой пятнами юбкой и безразмерной футболкой, он уставился на пупырышки на моих предплечьях.

Пупырышки от волнения, а не от холода.

– Накинуть? – оторопел Лоренс. – Что ещё за «накинуть»? Куда? На тебя, чтобы ты затих, как попугай в клетке?

Мы с Лоренсом одновременно закатили глаза и подтолкнули его к лифту.

– Лоренс, сделай скидку, – попросила я, – Гранда очень сильно ударили по голове. А ты, Гранд, прекрати цирк! – сказала, глядя ему в глаза, чтобы он осознал серьёзность моих слов. – Иначе создаётся впечатление, что ты замаливаешь грехи.

– Я никогда ничего не замаливаю!

Он и вправду не замаливает. У него другая проблема – контроль. В плену у Гранда не было возможности изменить своё крайне зависимое положение. И теперь началась отдача – желание контролировать всё до мелочей, включая меня. Особенно меня. Очередная изощрённая месть – задушить меня заботой.

Однако пока мы смеёмся и спорим, страх прячется глубоко внутри, и я не задумываюсь о прошлом и не боюсь будущего. Наверное, так и приходят в себя: не трогают раны, пока те не заживут. А потом медленно, постепенно двигаются вперёд.

Сначала мы заехали к Гранду, чтобы он собрал вещи. Как я и ожидала, он живёт в роскошном пентхаузе на берегу Темзы. Внутрь я не зашла и восторгаться не стала, осталась в машине с Лоренсом. Мы обсуждали, что сказать Люкасу. Закончив инструктаж, Лоренс не сдержался:

– Алёна, я желаю тебе добра, поэтому скажу прямо: Гранда на тебе переклинило, но я бы не стал питать романтические надежды. Это скоро пройдёт.

Его слова царапнули что-то глубоко внутри.

– Ох, Лоренс, знал бы ты, как я надеялась на это «пройдёт», когда Гранд ошивался перед моим домом, присылал неприличные предложения и пытался подкупить моих друзей! – ответила язвительно.

Лоренс глянул на меня поверх очков от солнца.

– Люкас сказал правду, уи? Гранд к тебе ходил, уи? – от волнения он смешал английские вопросы с французским «да».

– Уи! Как по расписанию, уи.

Лоренс выругался по-французски.

– Понимаешь, мон ами, мой друг иногда увлекается, появляется азарт к игре… жуа де вивр… радость бытия, уи?

– Не надо, Лоренс, не объясняй! Гранд избалованный игрок, я всё понимаю. Лучше найди мой паспорт, больше ничего важного в сумочке не было. В банк я позвонила, Люкас поменял замки. Если через пару дней не вернёте паспорт, я закажу срочную замену. Разберитесь с Бертрамом, и я вернусь домой.

– Не волнуйся, уж паспорт-то мы найдём! – Лоренс усмехнулся, снял очки и посмотрел на меня так пристально и странно, что щелчок багажника заставил меня вздрогнуть.

Вернулся Гранд, и мы поехали дальше.

Встреча с Люкасом всколыхнула слишком сильные эмоции. Сказать предстояло много, поэтому я попросила Гранда остаться в машине.

Напарник встретил меня в дверях. Прошло всего несколько дней после фестиваля, но я зашла в крохотную чердачную квартиру другим человеком. Не Алли Грей и не Алёной. Люкас знал об этом. Красноволосый геймер прижал меня к груди с такой силой, что, казалось, его рёбра отпечатаются на моей щеке.

– Алёна, – он произнёс моё имя идеально, без акцента, – скажи, что с тобой? Лоренс клялся, что тебя не обидят и что вмешательство полиции только всё усложнит. Ник улетел к больной матери, и я не знал, что делать… я согласился подождать неделю…

Беспечный геймер, мой вечно голодный напарник, однажды выставивший фотографии моего зада в интернет, смаргивал слёзы и совершенно этого не стеснялся.

– И правильно сделал, что подождал! Похитители не сделали ничего плохого. Заперли нас на время, а потом отпустили. – Ложь казалась мягкой, как масло на солнце. Лёгкой как пар. Приятно лгать Люкасу, высушить его слёзы. – Спасибо, что задал жару Лоренсу!

– Он так сказал, да? – Люкас порозовел от гордости.

– Да. Что происходит с нашим каналом?

– Я гоняю подборку записей. Тиль вызвалась помочь… – Во взгляде Люкаса смешались смущение и надежда.

– Вы станете замечательным дуэтом, Люк. Я не могу вернуться, прости меня!

Я переоделась и долго стояла в ванной, держа в руках юбку со следами крови. Почему-то не хотелось расставаться с последним свидетельством пережитого. Последним, кроме шрамов в душе.

Люкас помог мне собрать вещи и выкатил чемодан в коридор.

– Уверена, что хочешь жить у Гранда?

– Так будет безопаснее, пока я не улечу домой.

– Он точно тебя не обижает?

– Честное геймерское! – Я попыталась перевести ответ в шутку, но Люкас не улыбнулся. Его хмурый взгляд был полон осуждения.

– Пообещай, что вы не вместе! Тиль несла чушь по поводу ваших чувств, но я знаю, что это неправда.

– Мы не вместе.

Я солгала, потому что мы с Грандом вместе. Мы настолько вместе, насколько не дано быть другим людям. Вместе мы прошли по краю жизни, вцепились в горло насилию и смерти и вернулись домой.

Сильнее этого «вместе» не бывает, даже если вскоре мы расстанемся навсегда.

Геймер вытащил чемодан на лестницу и остановился.

– Ну вот, помяни лихо! – пробурчал, глядя на сидящего на ступеньках Гранда.

– Привет, Люк!

– Иди в задницу, Гранд!

– И тебе доброго дня!

Александр попытался забрать чемодан, но Люкас его оттолкнул.

Загрузив вещи в багажник, он взял Гранда за грудки. Смелый жест, рискованный, но Гранд ему это позволил. Казалось, если Люкас сейчас ударит его по лицу, он не станет защищаться.

– Гранд, если ты обидишь Алёну, я сделаю тебе очень плохо. Так плохо, как тебе не было никогда.

– Договорились! – сказал Гранд и обернулся. Его обещание было адресовано мне.

* * *

Въезд в поместье Грандов изобиловал камерами. Чугунные ворота отворились, пропуская нас на подъездную дорогу, и тут же закрылись, оставляя нас под цветущей аркой из роз.

– Сколько у вас садовников? – Я с благоговением разглядывала идеально постриженные кусты по бокам дороги.

– Территорией занимается нанятая компания.

– А слуг сколько?

– Только приходящие работники.

– У вас нет слуг? – ахнула в притворном удивлении. – Вы что, сами одеваетесь?!

Гранд пробурчал что-то грубое себе под нос. Лоренс смеялся от души, как делал всякий раз, когда мы с Александром поддевали друг друга.

Подъездная дорога не кончалась. Аккуратный кустарник сменился фруктовыми деревьями, невдалеке показались приземистые деревянные постройки.

– Это поместье принадлежит нашей семье уже четыреста лет, а парк считается национальным достоянием. Слева конюшни.

В подтверждение этому из загона показалась любопытная лошадиная морда.

Я любовалась на безупречную красоту парка. Здесь живут так называемые старые деньги. Гранд и говорить стал по-другому, с королевским акцентом. Если раньше он казался успешным городским красавчиком, делающим деньги из воздуха, то теперь я увидела нечто более глубокое.

Огромная пропасть между нами превратилась в невообразимую, как между планетами в космосе. Когда я влюбилась в Гранда, его харизма и успех казались достижимыми для простых смертных вроде меня, а теперь оказалось, что за внешним лоском живёт история, сотни лет семейной гордости и традиций.

Трудно представить место во владениях Грандов, где я смогу почувствовать себя в своей тарелке.

– На самом деле это не такое уж и удачное место для конюшен, – Гранд продолжал экскурсию, не подозревая о моих терзаниях. – Прямо за ними теннисные корты, и если ветер северный, то запах, скажу тебе, не самый приятный.

Кто из нас не сталкивался с этой проблемой: теннисные корты расположены слишком близко к конюшням! Я бы пошутила, но Гранд не поймёт.

Мы подъехали к каменному дому в тени деревьев.

– Как тебе? – спросил Гранд, словно в случае моего недовольства собирался отвезти нас в другое место.

– Красиво.

– Ты ожидала другого? – кажется, он взволнован.

– Я представляла дом твоих родителей огромным, как дворец, но не обращай внимания на мои фантазии.

– Это коттедж для гостей. Родительский дом дальше по дороге, пару минут езды.

Ах, ну конечно! У нас с бабушкой тоже есть отдельное место для гостей, мы называем его «диван».

Внутри коттедж казался игрушечным. Гранду приходилось нагибаться в дверных проёмах под чёрными балками. В холодильнике нашлись продукты, к нашему приезду готовились.

Мужчины о чём-то говорили, долго стояли около машины, споря и размахивая руками. Потом Лоренс уехал, а Гранд зашёл в дом и встал у окна, глядя на деревья, согнувшиеся под весом собственной древности.

Что ж… вот он, подходящий момент для выяснения отношений.

– Зачем мы сюда приехали? Было бы проще приставить ко мне охрану и поселить у Люкаса или в гостинице.

Гранд резко выдохнул и провёл ладонью по волосам.

– Я должен защитить тебя, пока всё не выяснится.

– Ты ничего мне не должен. Я попала под руку похитителям, и в этом нет твоей вины. Ты рискнул жизнью, чтобы вытащить меня оттуда, и это перечёркивает всё плохое, что ты сделал до этого.

– Всё? – Гранд волнуется так же сильно, как и я. Мы наедине, и это страшно не только из-за сходства с ситуацией похищения. В нашей связи таится разрушительная сила, природы которой мы не понимаем. Она притягивает и отталкивает одновременно.

– Да, всё. Твой поступок перечёркивает зло, которое ты причинил. Считай, что мы обнулили баланс, и не пытайся меня впечатлить.

– Мне нечем тебя впечатлить, скорее, наоборот. Ты сказала, что в каждом из нас живёт плохой человек. В моём случае, это и есть я, и это необратимо.

– Плохое в тебе не всегда побеждает.

– Исключения случаются редко.

– Значит, мне повезло.

– Я бы так не сказал.

– Ты спас меня, но у наших отношений нет будущего. Поэтому спрошу ещё раз: зачем мы здесь?

– Потому что это не конец наших отношений. Я доверяю инстинктам, они никогда не ошибаются. Если мы расстанемся сейчас, это будет неправильно. Тебе уже снятся кошмары, и нам обоим… плохо. Мы должны пережить это вместе. Я сделаю всё, что нужно, чтобы ты отвлеклась и пришла в себя.

По спине пробежала дрожь, терпкая смесь страха и предвкушения.

– А как насчёт тебя?

Взгляд Гранда тяжёлый, сумрачный, слишком личный для дневного света. Как яркая помада, он создан для сумерек.

– Я уже знаю, что мне нужно.

Эти слова могут означать что угодно, но они ударили мне в живот, в сладкую точку, где живёт похоть. В сети Гранда очень легко попасться, его аура как магнит. Он способен поработить одной умелой фразой, движением губ. Взглядом, вмещающим в себя всё, на что способна твоя фантазия.

Меня затягивает, связывает путами зависимости, и я делаю физическое усилие, чтобы высвободиться. Это сложнее, чем сбежать от похитителей.

– А где были твои инстинкты, когда ты пил кофе со снотворным? Или когда шёл на стоянку после фестиваля?

– Мои инстинкты вопили об опасности.

– На непальском диалекте?

Гранд подошёл так близко, что я всем телом почувствовала его тепло. Вот она, самая страшная опасность: оказаться наедине в момент слабости. Моей слабости. Я не сдержусь, приму всё, что он предложит, а он воспользуется этим. А потом… очень плохое «потом».

– С первой встречи я знал, что ты принесёшь неприятности. А сейчас инстинкты говорят, что я всё делаю правильно. Не исключаю, что и в прошлом инстинкты предупреждали не о тебе, а о том, что я наделаю глупостей и испорчу то, что могло стать… важным.

Жить, полагаясь на инстинкты, страшно. Например, сейчас они требуют, чтобы я приложила ладони к груди Гранда. Обняла его и выдохнула прошлое.

– Не знаю, что ты принимаешь, но отсыпь мне того же. Двойную дозу, – усмехаюсь недобро.

– После травмы нам даже алкоголь нельзя, хотя при встрече с родителями без выпивки будет трудно.

– Зачем мне с ними знакомиться?

– Не хочешь – не знакомься, – ответил резко. – Пойдём, я покажу тебе парк!

Мы прошли через фруктовый сад, лужайку перед конюшнями, петляли по спрятанным в тени тропинкам, но не успели зайти далеко. Невдалеке заржала лошадь, и к нам подъехала женщина средних лет.

– Александр, – процедила, не сводя с меня глаз.

– Алёна, позволь представить мою мать, Фрею Гранд!

Женщина поджала и без того тонкие губы. Представлять следовало меня ей, а не наоборот.

– Приятно познакомиться, миссис Гранд!

– Мисс Серова, – произнесла она с утрированной вежливостью, – смеем ли мы надеяться на удовольствие от вашей компании за ужином?

Я бросила взгляд на Александра. Он напряжённо смотрел на мать, не обращая на меня внимания. Что-то происходило между ними, молчаливый диалог между родными и внешне похожими людьми.

– Заверяю вас, удовольствие будет моим! – ответила заученной фразой, принимая приглашение. Королевская чопорность Фреи Гранд слишком сильно на меня повлияла, и я не успела придумать отговорку. Или не захотела?

– Повар готовит ростбиф с молодым картофелем и овощами, но не сомневайтесь, он будет счастлив сделать для вас что-нибудь другое, если таковым будет ваше желание.

Перевод приблизительный, потому что в эту фразу было накручено слишком много вежливости. К счастью, Гранд помог с ответом. Не сводя глаз с матери, он спросил меня:

– Раз уж ты приняла приглашение, то скажи: как ты относишься к ростбифу?

– С должным уважением.

– Вам повезло, – Фрея говорила монотонно, с долей отстранённости, – наш повар Доминик делает восхитительный ростбиф. Прошу прощения, но мне пора! Геликс чем-то взволнован и немного устал. – Она погладила лошадь по холке. – Александр… – бросила критический взгляд на сына, – если ты не привёз должную одежду, то будь любезен, приди за несколько минут до ужина. Тебе что-нибудь подберут.

Развернув лошадь, миссис Гранд исчезла за деревьями.

Александр проводил мать тяжёлым взглядом и усмехнулся.

– Ты сама согласилась пойти на ужин, я не настаивал!

– Мне показалось, что я на экзамене. Твоя мать, она такая… английская. Безупречный стиль, внешний вид и манеры. А за такой акцент в русских школах заплатят огромные деньги.

Александр подтянулся на ветке, срывая незрелое яблоко, а я думала о Фрее, о её ледяном спокойствии.

– Это ужасно, но мне захотелось рассказать твоей матери о похищении. Ты стоял в тени и не снял очки от солнца, поэтому она не разглядела, в каком ты состоянии. Мне стало любопытно, как она отреагирует на эту новость.

– Ты хотела увидеть, как моя мать зарыдает и бросится мне на шею?

– Прости, мне очень стыдно!

Гранд рассмеялся, качая головой.

– Ты смешная, честное слово! Мать знает о похищении. Мы с тобой не собирались об этом рассказывать, но, к сожалению, родители хорошо знакомы с Бертрамом. Сегодня утром отец позвонил, потому что Бертрам настаивает на встрече. Мне пришлось сказать правду. Я собирался сказать тебе об этом чуть позже.

– Подожди… сегодня утром твоя мать узнала, что тебя избили и похитили, и она ведёт себя так, словно ничего не случилось?!

– Всё ещё восхищаешься её манерами?

– Я её боюсь.

– Это только улучшит атмосферу ужина. Не дрейфь, считай это культурной программой стажировки – знакомство с женщиной, которая является твоей противоположностью. Мать разучилась выражать эмоции, а ты… – Гранд усмехнулся и подмигнул, – а ты обильно распыляешь их, как средство против тараканов на студенческой кухне.

– Ты мерзавец, но… ты прав.

– Этого просто не может быть!

– Того, что ты прав?

– Нет. Того, что ты это признала.

– Ты прав в том, что, находясь здесь, я быстрее приду в себя. Дома я бы заперлась в комнате и заново переживала прошлое, а здесь я отвлекаюсь.

– Повтори ещё раз, что я прав.

– Не зазнавайся!

– С тобой это невозможно. Ты быстро сдёрнешь меня на землю.

Мы ещё долго бродили по парку. Гранд рассказывал о ландшафтной архитектуре, о Капабилити Браун, по дизайну которого созданы многие знаменитые парки Англии, но я не могла сосредоточиться на его словах. Я впервые смотрела на него по-настоящему – не восхищалась и не ненавидела, а просто смотрела. Вглубь, за глянец, который ослепил меня при первой встрече. Я знала Гранда, когда он играл роль, играл мастерски, красиво. Потом я узнала его в ситуации настолько экстремальной, что мы оба открыли незнакомые части себя. И вот Гранд снова другой, и я не знаю, как к нему относиться.

По дороге к дому я остановила его около кустов черёмухи.

– В детстве мы прятались здесь. Я помню белые соцветия, – улыбнулся он.

– А аромат помнишь?

В бреду Гранд заявил, что мои волосы пахнут черёмухой. Мне хотелось думать, что я пахну его детством. Замечательным, добрым временем, когда и он сам был таким. Замечательным и добрым.

– Нет, не помню, – он пожал плечами.

* * *

Дверь родительского дома открыл дворецкий. В пиджаке, жилете и строгих брюках в тонкую полоску, он казался только что сошедшим с экрана из фильмов, которые я люблю с детства.

– Добрый вечер, мистер Гранд и мисс Серова!

Задержав нас в прихожей, он предложил Александру несколько галстуков на выбор. Как бы тот ни старался, всё равно не сможет выглядеть аккуратнее дворецкого. Криво улыбнувшись, Гранд взял первый попавшийся галстук, накинул на шею и повёл меня в гостиную.

Если описать дом одним словом, выберу «холодный». Строгость классического стиля завораживает, но в ней нет уюта. Просторные комнаты в светлых тонах не привлекают взгляд, то и дело хочется посмотреть в окно. Снаружи интереснее и… теплее. Голубой костюм и строгая причёска Фреи дополняют ауру замкнутой холодности. Каково это, узнать, что твой сын побывал в плену и получил тяжёлую травму? Как можно не показать эмоции и не заключить его в объятия?