Текст книги "Такие разные… Судьбы английских интеллектуалок Нового времени"

Две Марии: Мэри Уолстонкрафт и Мэри Шелли

Редко встречаются в истории семьи, в которых сосредоточено столько талантливости «на душу населения», сколько представила миру семья Годвин-Уолстонкрафт. Два поколения этой семьи оказали огромное влияние на европейскую культуру того пограничного времени, когда Просвещение вытеснялось романтическими настроениями. Уильям Годвин считается «отцом анархизма», а его супруга Мэри Уолстонкрафт признана одной из первых феминисток. Их дочь, тоже Мэри, известная более по той фамилии, которую получила в браке – Шелли, создала образ Франкенштейна. Менее прославлена, но не менее интересна личность падчерицы У. Годвина, Клер Клермонт, оставившей после себя воспоминания о времени ее пребывания в России.

Деятельность каждой поименованной личности может рассматриваться как любопытный культурно-исторический феномен, отражающий породившую их эпоху. Неудивительно, что год за годом появляются новые работы, посвященные тому или другому члену этой семьи, а также исследования, касающиеся тех людей, кто входил в их окружение.[192]192
  Например: Locke D. Fantasy and Reason: The Life and Thought of W. Godwin. L., 1980; Gitting R., Manton J. Claire Clermont and the Shelleys. 1798–1879. N. Y., 1995; Seymour M. Mary Shelley. L., 2000; St. Clair W. The Godwins and Shelleys. The biography of family. N. Y., 1989; Todd J. Death and Maiders: Fanny Wollstoncraft and the Shelley Circle. Berkley, 2007; Todd J. M. Wollstoncraft. A Revolutionary Life. L., 2000.


[Закрыть] Объектом нашего внимания являются представительницы женской части клана Годвин-Уолстонкрафт-Шелли (Godwin-Wollstoncraft-Shelley). Судьбы окружавших их мужчин, даже таких исторически значимых, как Уильям Годвин и Перси Биши Шелли, затрагиваются в контексте судеб наших героинь.

Семья Мэри Уолстонкрафт (Mary Wollstoncraft, 1759–1797) была ирландского происхождения. Её дедушка был респектабельным предпринимателем, разбогатевшим на производстве текстиля. Однако его сын безрассудно потратил унаследованные средства. Мать Мэри, девичья фамилия которой была Диксон, происходила, как было принято говорить, из «хорошей семьи». Эдвард Уолстонкрафт (отец Мэри) сначала попытался вложить имеющиеся средства в землю (земля почиталась самой престижной формой собственности), но потерпел неудачу. Трудно было рассчитывать, что в условиях, когда сельское хозяйство утрачивало свои позиции в экономике страны, новичок в этом деле, да еще, очевидно, не имеющий коммерческой жилки, сможет преуспеть.

Семья постоянно меняла место жительства: из Хокстона переехали в Эдмонтон, потом в Эссекс, в Биверли и, наконец, остановились в Лондоне. Отец, глава и повелитель, тратил на выпивку весь нищенский бюджет семейства; на оставшиеся деньги мать пыталась прокормить сына и трех дочерей, – ситуация, типичная для своего времени. Старшая из дочерей, Мэри, с ранних лет выполняла обязанности няньки. И это тоже было делом обычным и привычным: в бедных или обедневших семьях дети рано приобщались к труду.

Когда Мэри было девять лет, семья переехала в Девоншир, где отец еще раз попытал счастья в сельскохозяйственных делах. Там было красиво, привольно, даже несколько экзотично (климат в тех местах мягкий благодаря Гольфстриму), но успеха в делах Э. Уолстонкрафт всё равно не добился и, перессорившись со всеми соседями, в 1774 году перебрался в Хокстон (северная часть Лондона).

Родительские конфликты, срыв раздражения на детях – обычная обстановка неустроенных, неблагополучных семей. Вряд ли есть основания говорить о какой-то особой злобности неудачника Эдварда или его жены. Неудачи, безысходность озлобляют любого, а озлобленность проще всего выплеснуть на тех, кто слаб и зависим, то есть на близких, домашних. История предпринимательских неудач Э. Уолстонкрафта – оборотная сторона начальной истории Великого промышленного переворота, в котором «счастливцы» типа Р. Аркрайта составляли меньшинство, большинство же, подобно Э. Уолстонкрафту, были раздавлены колесами прогресса.

Ко времени, когда семья вновь обосновалась в Лондоне, Мэри было уже 15 лет; как и большинство ее сверстниц, она была неграмотна, и никого это не удивляло. По соседству жил отставной священник Клэр, который, скучая и не зная к чему приложить свои наставнические возможности, обратил внимание на соседскую девочку: он обучил ее грамоте, пристрастил к поэзии. Клэр помогал Мэри выбирать книги для чтения, вел с ней частые беседы, которые не только подтолкнули интеллектуальное развитие девушки, но и заложили основы ее мировосприятия. К этому времени относится знакомство и начало дружбы между Мэри Уолстонкрафт и Френсис (Фанни) Блад. Семья Блад была похожа на семью Уолстонкрафт: она тоже страдала от неудач, неустроенности, бесперспективности, а Фанни пыталась продажей своих рисунков как-то поддержать близких.

В 19 лет Мэри устроилась компаньонкой-чтицей в дом богатой вдовы миссис Доусон, жившей в городе-курорте Бате. Это был совсем непривычный мир роскоши и праздности, в котором, правда, молоденькой чтице отводилась весьма невеселая участь привилегированной прислуги. Зато она получала жалованье, которое отсылала семье в Лондон, а сама была сыта и могла пользоваться огромной библиотекой, унаследованной миссис Доусон от любознательных предков. Увидев вблизи жизнь высших кругов английского общества, молодая девушка не проникается завистью к праздному существованию богатых женщин. Она испытывает своего рода жалость, смешанную с легким презрением. Позднее она сформулирует это так: «…женщины высших классов слишком праздны… они не столько облагорожены, сколько изнежены цивилизацией… пустячные занятия женщины порождают и пустячное к ней отношение».[193]193
  Уолстонкрафт М. В защиту прав женщины // Феминизм: проза, мемуары, письма. М., 1992. С. 38–39.


[Закрыть]

Узнав о болезни матери, Мэри вынуждена была оставить работу и вернуться домой, чтобы заботиться о ней. После смерти миссис Уолстонкрафт в 1780 году отец привел в дом мачеху, с появлением которой жизнь в родительском доме для детей от первого брака стала совсем невыносимой. На некоторое время Мэри перебралась жить к Бладам. Девушка строила планы по открытию своей школы. Однако прежде чем она смогла переключиться на решение своих задач, ей пришлось далеко не в первый и не в последний раз улаживать проблемы близких – спасать кого-то, помогать кому-то. На том этапе выручать пришлось младшую сестру Элизу, которая, сбежав из кошмара родительского дома, попала в кошмар супружества. Мэри выхаживала сестру в период тяжелой беременности, а потом, оставив ребенка отцу, просто увезла ее из дома супруга-деспота.

В 1783 году сёстры Уолстонкрафт попытались создать свою школу для девочек в небольшом городке Ньингтон-Грин. Школа просуществовала почти два года. В характере Мэри была педагогическая жилка. Однако при организации работы школы наличие педагогических способностей составляет только часть необходимых условий успеха. Нужны были средства для обустройства жизни воспитанниц. Планы у Мэри были грандиозные, а возможности весьма скромные, поэтому начинание было не очень успешным, а потом и вовсе пришло в упадок, когда Мэри вынуждена была уехать.

Дело в том, что в 1785 году Фанни Блад вышла замуж за Хью Скейса, купца, и уехала с ним в Лиссабон. Будучи беременной, она чувствовала себя скверно физически и очень тревожно морально. Она попросила Мэри приехать к ней; та приехала, ухаживала за подругой. Опасения Фанни оказались оправданными: она умерла при рождении ребенка. Первая книга М. Уолстонкрафт «Мэри: повесть» была задумана, чтобы увековечить дружбу с Фанни Скейс.

Портрет Мэри Уолстокрафт кисти Д. Опи

По возвращении в Лондон Мэри вынуждена была закрыть школу и думать, на что жить дальше. Анализируя свой учительский опыт, М. Уолстонкрафт написала в 1786 году книгу «Мысли о воспитании дочерей», которую купил лондонский издатель Джозеф Джонсон (1738–1809), в дальнейшем взявший Мэри к себе на работу и сыгравший значительную роль в её судьбе. В течение следующего года она занимается переводами по заказам Джонсона, а с 1788 года становится постоянным рецензентом начавшего выходить под редакцией Джонсона журнала «Аналитическое обозрение».

Работая у Джонсона, Мэри знакомится с представителями левого крыла английского радикально-демократического направления – Т. Пейном, Х. Туком, Д. Пристли, У. Блэйком. Сотрудничество с Д. Джонсоном позволило Мэри кроме мелких заметок издать несколько значительных (не только с точки зрения объема) сочинений. Среди них «Мысли об образовании дочерей» (1787) и роман «Мэри: повесть». Первые работы М. Уолстокрафт выходили под псевдонимом «Мистер Кресуик, учитель красноречия». В 1790–1791 годах Мэри переводит «Элементы морали» Залцмана, которые иллюстрировал художник, поэт и философ У. Блэйк, чье стихотворение открывает сочинение.

Судя по всему в то время окончательно определяется жизненная позиция Мэри, ее взгляд на мир и свое место в нем. В письмах она повторяет, что ей дорога свобода, что она не рождена идти по проторенной дороге. С ранних лет она привыкла быть нянькой, заботливой дочерью, сестрой, подругой, поддержкой для кого-то слабого и обиженного, другими словами, быть кем-то для кого-то. Теперь, приближаясь к тридцатилетнему рубежу, она почувствовала потребность стать чем-то для самой себя, в том числе, иметь личную жизнь.

Вполне предсказуемо, что первый опыт на этой стезе оказался неудачным. Мэри серьезно увлеклась художником Г. Фюссли,[194]194
  Фюссли (Фюзели) Иоганн Генрих (1741–1825) – швейцарец, получил духовное образование, покинув родной Цюрих, странствовал по Европе, увлекся живописью, с 1780-х годов жил в Англии, стал членом Королевской Академии художеств, а со временем ее президентом. Самые известные его работы: «Ночной кошмар» и картины на шекспировские темы.


[Закрыть] который приобрел известность как автор мрачно-фантастических полотен. Трудно сказать, была ли эта увлеченность безответной, но именно в это время Фюссли женился на своей натурщице Софии Роулис, внешне очень яркой, как говорят, «роскошной» женщине, в повадках которой было нечто демоническое. С этой дамой, обладавшей пышными формами и вызывающей притягательностью (об этом свидетельствуют многочисленные ее изображения, выполненные Фюссли), неброская внешне Мэри тягаться вряд ли могла.

Эмоциональное пробуждение Мэри совпало со временем нарастающего политического напряжения в Европе. Летом 1789 года во Франции началась революция, а спустя несколько месяцев французские события и перспективы их развития получили оживленный отклик по другую сторону Ла-Манша. Точкой отсчета обычно называют появление памфлета члена парламента и известного публициста Э. Бёрка, пугавшего перспективами разрушительных последствий революции.

Свой первый политический памфлет «Защита прав людей», который был одним из откликов на памфлет Э. Бёрка «Размышления о революции во Франции», М. Уолстонкрафт издала первый раз анонимно; свое имя она поставила в 1792 году, когда вышло второе издание. Наряду с М. Уолстонкрафт и с тех же позиций высказались многие британские публицисты. Среди них Д. Пристли («Письма к Бёрку», 1791), К. Маколей-Грэхем («Замечания на “Размышления о революции во Франции“ достопочтенного Э. Бёрка», 1791), Д. Макинтош («Иск галлов», 1791) и другие.

В споре о французской революции, превратившемся в спор о революции вообще, следует выделить два уровня осмысления. Первый относился к политической злободневности, а второй базировался на восприятии жизни общества как органического, постепенного пути. Оппоненты Бёрка сосредоточились на первом уровне, на обосновании законности освободительного движения против тиранической власти короля, против произвола неумелого правительства.

В отличие от поколения просветителей, твердо веривших в то, что хороший, разумный закон может изменить любое общество в любой момент в желаемом направлении, Э. Берк пришел к пониманию того, что существование общества подчиняется внутренним законам и проходит путь органического развития. Он утверждал, что вырвавшаяся из-под контроля революционная стихия способна разрушить много больше, чем надо и чем хотелось бы.

В это тревожное время в ноябре 1791 года на вечере по случаю отъезда Т. Пейна во Францию произошло одно знаменательное для М. Уолстонкрафт знакомство: она впервые встретилась Уильямом Годвином (1756–1836). Сначала они не понравились друг другу, хотя в чем-то их судьбы были схожи. В частности, Уильям тоже предпринимал неудавшуюся попытку организовать школу. Еще раньше он был кальвинистским проповедником, потом увлекся идеями французских просветителей и с 1783 года, перебравшись в Лондон, занялся литературной деятельностью. Он был мыслителем-одиночкой, ни тогда, ни впоследствии не примыкал ни к какой политической группировке. В этом они с Мэри тоже были схожи. Но тогда казалось очевидным несовпадение вкусов, симпатий, мнений, а может, просто столкнулись два задиристых характера.

В декабре 1792 года Мэри уехала в Париж и оставалась во Франции до 1795 года. Этот период ее жизни был весьма насыщен благодаря созданию важнейших работ, среди которых «Защита прав человека» (1790), «Защита прав женщины» (1792), «Исторический и нравственный взгляд на происхождение и развитие Французской революции» (1794), многочисленные переводы, не одна сотня рецензий в журнале Джонсона.

Во Франции она получила возможность наблюдать, как ход событий сокрушал воодушевлявшие ее идеалы «Свободы, Равенства, Братства». Сначала М. Уолстонкрафт откликнулась на происходящее памфлетом «Защита прав женщины». Это была, можно сказать, реакция на то, что главные политические документы революции, прежде всего «Декларация прав человека и гражданина» (1789), не отразили проблему прав женщин. Эта позиция отвечала установкам формирующегося общества, но автору памфлета такое умолчание казалось необъяснимой ошибкой. Памфлет «Защита прав женщины» стал главным событием творческой деятельности М. Уолстонкрафт, произведением, которое обеспечило ей положение провозвестницы движения женщин за свои права, и, несомненно, этот памфлет – знаковое явление в становлении феминизма. То, что писалось прежде на эту тему, может быть сведено к тезису: «Женщины воспитывают своих детей, и чтобы они делали это хорошо, надо предварительно воспитать их самих, дать им необходимые знания».

Уолстонкрафт поставила вопрос иначе: она указала на равенство обоих полов. Она осмелилась спорить с самым авторитетным на тот момент представителем Просвещения, самим Жан-Жаком Руссо. Тот в своем романе «Эмиль, или о воспитании» проводил отдельно линию воспитания Софии (будущей супруги для Эмиля), исходя из признания интеллектуальной и эмоциональной ущербности женского пола. Уолстонкрафт возражает против утверждений Руссо, «будто женщина никогда не способна почувствовать себя независимой, что ею надо руководить…» и вырабатывать в ней надо исключительно те черты, которые бы сделали ее «более желанной подругой для мужчины, вздумавшего отвлечься от своих дел».[195]195
  Уолстонкрафт М. В защиту прав женщины. С. 27–28. Другими словами это выразит через полвека Дж. С. Милль, назвав стремлением общества «воспитывать из женщины одалиску или домашнюю прислугу…» (Милль Дж. С. Порабощение женщин // Феминизм: проза, мемуары, письма. М., 1992. С. 236).


[Закрыть]

Она упрекает мужчин, доминирующих в обществе, тех, «кто заставляет нас превращаться лишь в ласковых комнатных собачонок!»,[196]196
  Там же. С. 26.


[Закрыть] а также осуждает представительниц своего пола, которые «порой считают свою слабость за доблесть и обретают власть с помощью лукавства… здесь добродетель приносится в жертву временному удовлетворению…»[197]197
  Там же. С. 35.


[Закрыть] Тут невольно на память приходит вызывающе соблазнительная Софи Роулис, оттеснившая Мэри на позиции «третьей лишней» в истории с Генри Фюссли.

Центральной мыслью памфлета являются такие положения: «Я допускаю, что надлежащее образование… позволит женщине достойно вести независимую жизнь», а также: «…надо развивать ум женщин… и пусть женщины, обретя достоинство, почувствуют себя зависимыми лишь от Господа Бога. Пусть учатся, подобно мужчинам, не поддаваться, но следовать необходимости…»[198]198
  Там же. С. 32, 34.


[Закрыть]

В памфлете нет претензий на политическое равенство. «Главная мысль… состоит в том, что женщина самостоятельна и разумна, способна выбирать свою судьбу, здраво мыслить и контролировать свои эмоции… Нравственная, добродетельная женщина – это та, которая сумела реализовать свой потенциал в любой выбранной сфере, будь то замужество, материнство или коммерция».[199]199
  Абрамс Л. Формирование европейской женщины новой эпохи. С. 42–43.


[Закрыть] Автор защищает право женщин быть самостоятельными личностями; суть требования сформулирована четко, а вот его обоснование построено на весьма абстрактных просветительских аргументах, таких как справедливость и прочее.

Двумя годами позднее, в 1794 году, был написан памфлет «Исторический и нравственный взгляд на французскую революцию и ее последствия в Европе», в котором чувствуется разочарование в том, как были реализованы звучные лозунги революции. «Сравнив с достигнутым высокий идеал», Уолстонкрафт растеряла революционный задор, смягчилось ее суровое неприятие скептических рассуждений Э. Бёрка. Всё оказалось гораздо сложнее, более запутанно и практически не поддавалось быстрому и целенаправленному переустройству.

Грандиозный общественный катаклизм, наблюдаемый Мэри в непосредственной близости, стал мрачным фоном ее малой личной трагедии. На эти годы пришелся короткий, бурный и нескладный роман. В 1793 году, весной, во французском городке Нёйи, Мэри познакомилась с Джилбертом Имлеем (1754–1828), обаятельным авантюристом, участником Войны за независимость, немного литератором, немного коммерсантом, именовавшим себя в духе времени «гражданином мира».

Гость из только что возникшей «страны свободных людей» – возникшей, между прочим, не без помощи денег и оружия французского «деспотического» королевского режима – казался восторженной поклоннице Свободы существом, явившимся из грядущего царства Разума. Очень скоро молодые люди начинают жить вместе; в американском посольстве Имлей представил Мэри как свою жену. В 1794 году семья переехала в Гавр, где у них появляется на свет дочка, названная в честь любимой подруги Фанни (1794–1816). Девочка Фанни оказалась трагически обреченной «быть всегда только в сносках к истории Уолстонкрафт-Годвин-Шелли».[200]200
  Потницева Т. Травелог Мэри Уолстонкрафт «Краткое путешествие в Швецию, Норвегию и Данию»: на перекрестке судьбы, времени, литературы // XVIII век: женское / мужское в культуре эпохи. М., 2008. С. 319.


[Закрыть] Спустя год отношения между супругами начали портиться. Для Мэри это стало настоящей трагедией. Она дважды пыталась покончить с собой, но неудачно.

«Гражданин мира» увлекся другой женщиной, а надоевшую любовницу вместе с годовалым ребенком отправил защищать свои коммерческие интересы в Скандинавию. Мэри должна была присматривать за перевозкой грузов и последующей продажей корабля. Новые земли, новые люди – в сущности, новый мир открылся перед ней. При этом она испытывала тягостное ощущение ненужности, отрешенности. Свои впечатления и чувства писательница выплеснула на страницы книги, получившей название «Письма, написанные во время краткого пребывания в Швеции, Норвегии и Дании»[201]201
  Иногда употребляется сокращенное название: «Путешествие по Норвегии» или «Путешествие по Скандинавии». Книгу сразу перевели на немецкий, шведский, португальский языки. В 1802 году вышло второе издание.


[Закрыть] (1795). Странница прониклась обаянием непривычной мрачновато-таинственной гармонии природы северных земель. Она восклицает: «Ничто не может сравниться с красотой северного летнего вечера… край и природа находятся в гармоничном единении…»[202]202
  Цит. по: Потницева Т. Травелог Мэри Уолстонкрафт… С. 320.


[Закрыть]

Просветители считали прекрасными пространства ухоженных полей, зеленеющие луга, пышные кроны деревьев или шумные городские улицы, обрамленные красивыми постройками.[203]203
  Стоит обратить внимание на то, что время Просвещения отмечено расцветом в изобразительном искусстве городского пейзажа (ведуты), представленного такими художниками, как Каналетто, Гварди.


[Закрыть] Например, «хан английской литературы» эпохи Просвещения С. Джонсон «предпочитал Флит-стрит любому деревенскому ландшафту и утверждал, что человеку, которому наскучил Лондон, должна наскучить жизнь».[204]204
  Рассел Б. История западной философии, М., 2010. С. 687.


[Закрыть] Восхищение суровыми красотами скандинавских фьордов, отразившееся на страницах «Писем» М. Уолстонкрафт, свидетельствовало о пробуждении новых предромантических вкусов. Идеализация патриархального уклада жизни скандинавов напоминает то умиление, которое Руссо связывал со всем «естественным», «природным».

Эмоциональный настрой «Краткого путешествия» дополняет и развивает положения памфлета «Исторический и нравственный взгляд на французскую революцию». В памфлете была сформулирована новая позиция Уолстонкрафт; в «Путешествии» эта позиция иллюстрируется жизненными впечатлениями. Кроме того, в «Путешествии» присутствует второй план повествования: автор рассказывает о том, как внешние впечатления от увиденного способствовали «поиску самопознания», помогли героине (в данном случае ей самой) преодолеть духовный кризис. Во Франции ей больше нечего было делать, и она вернулась в родную страну.

Портрет Уильяма Годвина кисти Д. Норкота

После возвращения в Англию в 1796 году случилась повторная встреча Мэри Уолстонкрафт с Уильямом Годвином. К этому времени Годвин прославился, опубликовав в 1793 году «Исследование о политической справедливости» – огромный трактат на 900 страниц, в котором он дал теоретически обоснованную критику несправедливости существующего общественного устройства, основанного на частной собственности, охраняемой государством. Спустя год, в 1794 году, он издал роман «Калеб Уильямс, или Вещи как они есть», приключенческий по форме, но по сути являвшийся популяризацией идей «Политической справедливости». И трактат, и роман получили огромную популярность в обществе.

Вскоре, однако, ситуация изменилась: правительство начало наступление на инакомыслие. В спокойные времена оно допускалось, но казалось опасным в ситуации, когда возникла угроза со стороны Франции, превратившейся в воинственную и представлявшую потенциальную угрозу для «владычицы морей» державу.[205]205
  Один из эпизодов деятельности У. Годвина связан с его выступлением в защиту обвиненных в государственной измене членов организации, популяризировавших идеалы французской революции («корреспондентский комитет»). Статья, написанная им по этому поводу, определила оправдательную позицию присяжных.


[Закрыть] Многие недавние единомышленники (Д. Мэкинтош) и почитатели (В. Вордсворт и С. Колридж) отступились от Годвина из-за его политических убеждений. В глазах М. Уолстонкрафт это обстоятельство добавило ему привлекательности. Оба они находились на пике своей творческой карьеры, оба пережили удары судьбы, оба испытывали уважительную приязнь друг к другу. Годвин вспоминал позднее: «То была дружба, плавно перетекшая в любовь».

29 марта 1797 года в церкви Святого Панкратия был заключен брак между Уильямом Годвином и Мэри Уолстонкрафт. Стоит отметить, что Годвин, ниспровергатель общественных устоев на уровне теоретического анализа общественной жизни, в быту был строго законопослушным человеком. Он заключил официальный брачный союз со своей подругой, он дал свою фамилию ее дочке Фанни, дабы ее общественный статус был узаконен. Обосновавшись в Бристоле, супруги продолжали жить порознь, постоянно обмениваясь письмами и навещая друг друга. Мэри ждала ребенка и писала роман, который должен был популяризировать идеи памфлета «Защита прав женщины».

В романе описывается история двух женщин, Марии и Джеймы, происходивших из разных социальных слоев, но оказавшихся в одинаковом состоянии конфликта с жесткими правилами жизни. Мария – из состоятельной буржуазной семьи, Джейма – из низших слоев общества. Мария не желает быть рабой своего нелюбимого мужа, не желает быть его собственностью. Джейма – незаконная дочь лакея, которая была прислугой, затем по воле судьбы стала проституткой, а после – прачкой, воровкой, обитательницей работного дома. Вывод последнего романа Уолстонкрафт таков: женщины, вне зависимости от уровня их общественного положения, оказываются жертвами несправедливого социального устройства общества.

Роман, получивший название «Мария, или Несчастье быть женщиной», не был завершен: 30 августа 1797 года Мэри Уолстонкрафт-Годвин родила дочь, ставшую впоследствии знаменитой Мэри Шелли (Mary Shelley, 1797–1851), а 10 сентября того же года она умерла. Для Годвина это было потрясение. Свою привязанность он постарался выразить доступными ему средствами: написал и опубликовал биографию Мэри, издал ее незаконченное последнее сочинение. Этой посмертной биографией, которую автор задумал как панегирик, прославление неординарности, смелости обожаемой супруги, он скорее навредил ее памяти в глазах общества. Он обнародовал те факты ее биографии, которые сама Мэри не афишировала, в частности то, что Фанни родилась вне брака. Мудрый Годвин видел в этом проявление смелости, а современники оценили это как свидетельство моральной испорченности, безнравственного поведения.

Личность Мэри Уолстонкрафт стала знаковой в истории зарождения феминизма. Она была не единственной, кто стоял у истоков этого явления: у нее были предшественницы, были и те, кто реализовал близкие ей установки на практике.[206]206
  Мысли о воспитании девочек, высказанные М. Уолстонкрафт, близки тому, что озвучила в «Письмах об образовании» К. Маколей, которая, в свою очередь, опиралась на идеи моралистки М. Эстелл, работавшей на рубеже XVII–XVIII веков. Что касается практики воспитания «думающих» девочек, тут важно отметить деятельность Х. Мор (1745–1833), писательницы и неутомимого педагога.


[Закрыть] Однако яркость личности Мэри Уолстонкрафт, воспринимавшаяся согласно представлениям времени как проявление эпатажности, ее характер, поведение в быту, высказанные ею идеи сделали ее, своего рода, олицетворением феминизма на этапе становления.

Строго говоря, суть позиции М. Уолстонкрафт сводилась к следующему: необходимо признать, что женщина разумное существо, ей следует предоставить право самой выбирать себе «повелителя», при отсутствии такового женщина может сама обеспечивать себя, а главной сферой ее деятельности является воспитание молодого поколения.