Текст книги "Комедия положений, или Просто наша жизнь (сборник)"

– Крепись, Илюша. Мы скорбим вместе с тобой. Теперь, пожалуй, вернёшься в Москву, и будешь жить с бабушкой? – предположила я. – С родными-то легче…

Он распахнул глаза и удивлённо посмотрел на меня.

– Нет! – твёрдо возразил Илья. – Я буду жить в Париже. У нас там квартира. Я там учусь, я хорошо говорю по-французски, у меня уже есть друзья. Я буду жить в Париже. Так хотела мама.

Я пожала ему локоть и отошла в сторону. Илья поразил меня своей решимостью и преданностью матери. Я жалела его и восхищалась им.

Гроб закопали, могилу роскошно украсили цветами и венками. Люди поспешили быстрее покинуть кладбище, а я задержалась. Мне хотелось попрощаться на свой лад. Наши долгие беседы с Людмилой всплыли в обеспокоенном мозгу, и я переживала их заново. Я смотрела на свежее захоронение и не верила, что озорная Люда лежит под этим ворохом земли и цветов. Людмила исполнила свои дерзкие мечты, окунулась в европейскую действительность, стала парижанкой и сыну помогла устроиться во Франции, но упокоилась на окраине Москвы. Какая странная, жестокая ирония судьбы…

Предчувствовала ли она свою скорую кончину или трагедия случилась внезапно? Какими были её последние мысли, её конечный всплеск сознания? Может, её позвал Миша, покойный супруг? Какую тайну своей жизни Люда унесла с собой? Мне она оставила чувство вины и смутные, вязкие сомнения… Если бы я могла поговорить с Людмилой, то мне бы сделалось легче. Но Люда не предоставила мне такой возможности. Она впервые безответно молчала, не оспаривая и не осуждая никого. Своей смертью она напоминала нам всем то, о чём мы обычно не задумываемся.

Жизнь хрупка и непредсказуема, а судьба противоречива и абсурдна. Каждую минуту надо проживать, как последнюю, ценить, как каплю благополучия, посланного свыше. Своей внезапной кончиной Людмила подтвердила эти житейские истины. Я благодарила её и просила только одного – прощения…

Мила и Лара

Она – Мила, а я – Лара. В первом классе мы старательно читали букварь по слогам:

 
Лара мыла раму.
Мила мыла руки.
На, Лара, мыло.
На, Мила, мяч.
 

Обе гордились. Про нас написали в такой важной книжке! Сразу и подружились, в семь лет.

В начальных классах нас рассаживала учительница, Евгения Александровна. Девочка – мальчик, девочка – мальчик. Считалось, что так дети меньше отвлекаются во время уроков. Евгения Александровна называла нас ласково «мои ребятки». Нам это нравилось. Сама учительница – красивая и седая – нам тоже нравилась, но мы всё равно переговаривались, как нас ни сортировали.

На пятый год обучения разрешили выбирать себе соседа по парте самостоятельно. Мы, конечно, сели с Милой, и с тех пор всегда были рядом – в школе и после занятий. Так и смотрели в четыре глаза на окружающий мир. Мы были отличницами. Нам легко давались предметы: ведь одна голова хорошо, а мы работали двумя! Я любила писать сочинения, а Мила всегда точно знала, что получится в результате химической реакции. Я чувствовала место каждого глагола в английской фразе, а Мила с удовольствием заполняла географические контурные карты за двоих. В трудных ситуациях выручал отец подруги. Папа у Милы самые мудрёные задачки по физике щёлкал, как семечки. Нас обеих посылали на всевозможные олимпиады. Мы и там ухитрялись помогать друг другу, занимали даже призовые места – на радость себе и во славу родной школы.

У нас даже инициалы совпадали: она – Кустинская Людмила Юрьевна, а я – Карелова Лариса Юрьевна. КЛЮ-КЛЮ! Это был наш тайный боевой клич. Мальчишки-одноклассники тоже нас так и называли! Но это было совсем не обидно, а по-дружески. Пацаны нас опекали, а мы им давали списывать и штопали их разодранные куртки и брюки на швейных машинках в кабинете домоводства.

В восьмом классе пришла пора влюблённостей, и на уроках зашелестели записки. Заболели все разом, словно в школьной столовой вместо чая разливали любовное зелье. Шаловливый Амур витал в школьных коридорах и метал свои стрелы щедро, но очень небрежно, беспорядочно, без учёта взаимного интереса. Кому пусто, а кому густо.

Нам с Милой рыцарей хватало. Ватага ребят сопровождала нашу пару в кино, на каток, в лес за первыми подснежниками, а тёплыми вечерами мальчишки бренчали для нас на гитаре в школьном дворе. Скучать не приходилось, однако в девятом классе моя подруга стала задумчива и рассеянна, постоянно нервно что-то жевала и даже пополнела. Оказалось, Мила влюбилась, да так сильно, что нешуточно страдала.

Предмет её воздыханий – Саша Сергеев – держался в классе особняком. Высокий, ловкий, эрудированный брюнет всегда исчезал после уроков в неизвестном направлении. Сашка увиливал от всяких общественных мероприятий, вроде субботников, соревнований, и даже не явился на общее фотографирование. Сблизиться с ним было почти невозможно.

Мила раскрыла свою тайну, и мы взялись за разработку стратегий по покорению Сергеева. Противник был серьёзный, но и мы не простушки. Мила обратилась к нему за большим англо-русским словарём и пожаловалась, что затрудняется с переводом текстов. Он снисходительно предложил свою помощь. Это была первая победа. Вместе с Сашей Мила штудировала английский язык, а без него доводила до безупречности свою внешность. Она села на диету, научилась красиво оттенять свои карие глаза тушью, подводить брови и полировать ногти. Красота – страшная сила! На неё мы и уповали.

Возможно, Мила добилась бы большего, но подошёл к концу десятый учебный год. Закружилась прощальная школьная карусель: последний звонок, светлые слёзы, охапки цветов, белые фартуки, экзамены, выпускной вечер и нестареющий вальс.

С ВУЗом мы определились быстро. Наши родители работали инженерами, им мы пошли по их стопам: обе поступили в Авиационный институт. Всё лето готовились по своей системе: разделили материал пополам, усваивали по отдельности, а потом устраивали совместные семинары. Экзамены сдали легко. Нас зачислили в одну группу, а мы об этом только и мечтали. Вот только Саша Сергеев уехал в Москву, попытать счастья в МГУ, и стал практически недосягаем.

Именно тогда, тем памятным летом, на рубеже детства и студенческой юности, появилась моя первая взрослая тайна, которую я не смогла раскрыть дорогой подруге. Всё случилось жарким июньским днём, когда я добросовестно вникала в непростые отношения тригонометрических функций. Настойчивый звонок в дверь вывел лабиринтов алгебры. Открывать было некому – родители ушли в гости.

На пороге стоял Сергеев с тремя благоухающими пионами.

– Можно войти? – спросил он.

– Конечно! Заходи.

– Готовишься уже?

– Да, а ты как?

– Я скоро уезжаю, буквально через пару дней, – спокойно, чуть улыбаясь, сообщил Саша. – Присесть позволишь? И возьми цветы, поставь в воду. Это тебе.

Я не понимала, зачем он пришёл, мы очень мало общались с ним в школе. Я немного нервничала, а Саша вёл себя вполне естественно. Он был опрятен и блистал хорошими манерами вкупе с правильной речью.

– Я не знаю, когда мы увидимся снова, поэтому счёл нужным сказать тебе, что ты всегда была мне симпатична, если даже не больше. Я хочу, чтоб ты это знала.

– А разве не Мила… – волнуясь, начала я.

Он не дал мне договорить, и это к лучшему. От неожиданности я могла бы брякнуть лишнее.

– Нет, не Мила, – мягко ответил бывший одноклассник. – Она славная девчонка, но именно твою русую косу я везде выискивал взглядом. Как раз через Милу я и предполагал сблизиться с тобой. Около вас всегда вьется целая компания, и это меня останавливало. Простоватые парни для тебя, на мой взгляд. Ты выше, умнее и чище. Перед отъездом я всё же решил признаться тебе и оставить номер телефона моей тётки в Москве. Я буду жить у неё. Мало ли, вдруг пригодится.

– А разве ты не будешь приезжать сюда?

– Я постараюсь остаться в Москве, – твёрдо и как-то очень взросло заявил он. – Мои родители разошлись год назад. Мать вскоре вышла замуж за человека, совершенно мне чуждого. У неё своя жизнь, а у меня своя! Здесь мне делать нечего.

Густой, волнующий, сладковатый запах пионов плыл в тёплом воздухе и не давал сосредоточиться. Странное признание больше удивило, чем польстило. Мне будто вручили огромную вазу тонкого стекла, а я не могу удержать её в руках и не знаю, куда поставить этот ценный подарок. Я подбирала слова для подходящей фразы, но в голове мельтешили синусы и тангенсы. Саша опередил меня:

– Ты не говори ничего, не надо. Я не прошу никакого ответа, и сам не стану пылко заявлять, что не могу жить без тебя. Просто знай, что ты скрашивала мои школьные будни. Я пойду. Не потеряй телефон.

И он ушёл. Сашка шагнул за порог, как за последнюю черту между беззаботным детством и рассудочной зрелостью, оставив меня одну с моим внезапным смятением.

Лгать себе мучительнее, чем другому. Ведь про себя всё-всё знаешь до донышка. Лгать другому легче, иногда даже занимательно, но непорядочно. Милке я сказала, что случайно встретила Сергеева перед его отъездом, и он дал мне московский номер своей тёти. Я не то что бы соврала, я просто не всё ей рассказала…

– Всё же он не исчез бесследно, номерок оставил! Это ведь что-то значит! – воскликнула подруга.

Мила ликовала. Она думала, что номер Саша оставил для связи с ней. Я не стала разубеждать её. Я боялась огорчить подругу.

Мы опять сидели за одной партой, но только в лекционных залах института, и опять в четыре глаза жадно изучали новый для нас мир! Вокруг существовали бывалые рабфаковцы, продвинутые выпускники техникумов и такие же наивные вчерашние школьники, вроде нас. Разница в возрасте и опыте ничуть не помешала образовать шалое, сплочённое студенческое братство. В мою ухоженную Милку вразлёт, без предисловий, влюбился весёлый парень Вася, старше нас на три года. Моя подруга благосклонно осваивалась со свалившимся вниманием Васи, а я надеялась, что он поможет ей забыть Сергеева.

Жизнь полетела стремительно. Лекции, семинары. Зачёты, экзамены. Зажигательные дискотеки. И незабываемые поездки на практику!

В нашей юности страна была огромная, а в центре сияла и манила прекрасная Москва. Мы жили и учились в Уфе, а смогли побывать в городе Тольятти на ВАЗе, поработать в Запорожье на машиностроительном заводе. Будущих молодых специалистов везде встречали приветливо, как родных. Вот именно после запорожской практики, по окончании третьего курса, мы решили серьёзно познакомиться с главным городом страны.

Всего ночь в поезде, и мы прибыли на Киевский вокзал столицы. Уверенно направились в справочное бюро – узнать про ближайшие гостиницы. Сотрудница бюро сочувственно взглянула на нас, покачала головой, но всё же написала несколько адресов, где вероятность заселиться была чуть выше нуля.

Начало восьмидесятых годов прошлого века. Современники помнят, что без связей и специальной брони заселиться в Москве было почти невозможно! Безрезультатно побродив по центру города, мы поехали попытать счастья в гостиницах ВДНХ, с лаконичными названиями «Алтай», «Восток», «Заря».

Обошли все корпуса. И лишь в «Заре» мы попали в очередь, которая слабо, но двигалась к заветной стойке регистратора. Людей принимали! Отстояв часа два, мы узнали, что оформляют только на одну ночь. А как быть дальше? Нам это решительно не подходило!

– Я бы вывеску им сменила, вернее, убрала бы одну букву – вместо «Заря» оставила бы «Зря», – грустно пошутила Мила.

– А я бы ещё повесила большой плакат с надписью «Оставь надежду всяк, сюда входящий», – я подхватила эстафету чёрного юмора.

Мы поставили чемоданы на тротуар, присели сообразить, чем располагаем. Кроме телефона Сергеева, я имела на самый последний случай номер маминой приятельницы, с которой она познакомилась в командировке. К Сергееву заявляться с унылыми лицами неудачниц и пыльными чемоданами мы не могли. Уж лучше ночевать на вокзале! Оставался телефон Тамары Ивановны. Может, подскажет адресок какой-нибудь бабуси, сдающей комнаты. С надеждой побрели к телефонному автомату…

Вечерело. Мы изрядно устали, не ели с раннего утра, так что вышагивали понуро. Настроения и так не было, а тут ещё возник какой-то назойливый чудик на велосипеде, и всё норовил затеять разговор.

– Студентки? – выспрашивал он.

– Студентки, – невесело подтвердили мы, продолжая движение.

– Приехали, а жить негде? – догадался он, не переставая крутить педали.

– Пока негде, но мы найдём! – заявила я.

– У нас здесь есть хорошие знакомые, – поддержала Мила.

– А что же сразу к знакомым не пошли? – не унимался въедливый велосипедист. – Значит, не очень хорошие ваши знакомые. А у меня к вам предложение…

Не успел он договорить, как мы, словно по команде, обернулись влево, поставили чемоданы на асфальт и выкрикнули дружно:

– Нет!!!

– У-у, какие девчонки серьёзные! – рассмеялся спортсмен и тоже остановился. – Боевые! Это хорошо!

Всё в этом человеке удивляло. Весёлые серые глаза на обветренном лице. Причудливая спортивная шапочка. Яркая футболка с карманами на спине. Блестящие штанишки-велосипедки в обтяжку на мускулистых ногах и редкостные в те времена импортные кроссовки. На вид ему было лет 30–35, но мы сами были ещё так молоды, чтоб точно судить о возрасте! В наши двадцать все, кому за тридцать, казались почтенными людьми.

Мы бурно возражали и пытались отделаться от него. Незнакомец кивал головой, хитро улыбался, а сам уже что-то писал миниатюрным карандашиком на спичечном коробке.

– Это вам! – крикнул он, удаляясь. – Надумаете – приходите. А нет, так просто ключ мне занесёте. Пока! Я за продуктами в магазин поехал. Дома ни крошки.

К ногам упал коробок, а из него торчал ключ! На коробке – адрес. Улица Хачатуряна, дом 16Б, квартира 25.

– Вот это да! – воскликнула Мила. – Что делать?

– Ключ, по крайней мере, надо вернуть, – предположила я.

– А дальше что?

– Если б я знала что…

Пока искали улицу и дом, разработали план. Милка, как более сильная, с двумя чемоданами должна была стоять в лифте и придерживать дверцы. Моя задача – позвонить в дверь, затем кинуть ему коробок и резво заскочить в лифт.

Темнело. Мы, как приговорённые, тащились вдоль улицы Хачатуряна, вглядываясь в номера строений. Чемоданы казались набитыми кирпичами, а не платьями. Они словно потяжелели к вечеру.

Дом под номером 16Б походил на гигантский океанский лайнер. Таких огромных в длину и ширину жилых зданий нам не доводилось видеть. Даже лифтов имелось три – два пассажирских и один грузовой. Пойди, разбери – какой больше подходит для исполнения нашего плана!

На звонок вышел сам велосипедист. Он стоял в коротких красных шортиках и белых носочках прямо на полу, а вокруг него сияло ослепительное торжественное убранство, как в чертогах хозяйки медной горы. Я замерла с открытым ртом. Хозяин воспользовался замешательством и втянул меня сильными руками за плечи.

– А где подружка? – добродушно спросил он.

– В лифте, – обречённо ответила я.

Вскоре он привёл бледную Милу и легко внёс два чемодана. Едва переступив порог, подруга тоже начала удивлённо озираться. Весь коридор был увешан спортивными медалями. Они блестели, на них падал электрический свет, его лучи преломлялись и отражались, создавая сказочный эффект.

– Вот молодцы, что пришли! – радовался хозяин. – Давайте знакомиться! Меня Сергей зовут. Батурин Сергей Николаевич. Член сборной страны по велосипедному спорту. А вас как зовут? Откуда вы?

– Лара.

– Мила.

Так мы очень скромно представились, а он расхохотался:

– Ну, дела! Как в букваре! Располагайтесь, Мила и Лара.

Через полчаса мы обе, обласканные заботой Сергея Николаевича, освежившиеся и переодетые, поглощали полезный полноценный ужин, а ещё через полчаса уже крепко спали в приятно пахнущей постели.

Новый день начался с замечательного солнечного утра запоздалого бабьего лета. Под дверью комнаты торчала записка. Сергей Николаевич деликатно исчез по своим делам, не потревожив нас.

«Мила и Лара! – писал любезный хозяин. – Я на тренировке. Буду поздно. Ключи в прихожей. Как закрывать замки, разберётесь сами. Вы девочки умные. Ешьте всё, что найдёте в холодильнике, и вообще на кухне».

Первым делом мы осмотрели квартиру. Очень помпезно выглядела прихожая. Стоило включить свет, и возникало сияние. Наши многострадальные туфли стояли, трогательно ухоженные и натёртые до лоска! Остальные помещения двухкомнатной квартирки приятно изумляли порядком и удобством без излишеств. Особенно нам понравился кухонный гарнитур – изумительно белый, в нежных мелких розочках.

– Импортный, – восхищённо заявила Милка, прихлёбывая кофе. – Финский наверняка.

– Красиво!

– Слушай, а давай теперь Сергееву позвоним? – вдруг предложила подруга. – В гости позовём!

– Как же мы позовём? Мы ведь сами в гостях, – осторожно возразила я.

– А мы спросим! Сергей Николаевич разрешит! Ларочка, ну, давай, позвоним Сашке! – напирала Мила.

Я поняла, что никакому Васе не под силу вытеснить из её сердца вечно ускользающего Сергеева.

Мила вся трепетала, а я, как золотая рыбка, принялась за исполнение её желаний. Пришлось обратиться к хозяину. Наш благодетель, чемпион Олимпийских игр 1980 года, многократный чемпион СССР и Европы, совершенно великодушно разрешил принимать гостей в его квартире.

– Вы же девчонки молодые! – подмигнул он. – Чего вам киснуть? Только в комнатах не курить, спиртное не распивать и всё за собой тщательно убирать!

– Мы не курим! – заголосили мы, не веря такой удаче.

Сергееву позвонила тоже я. Он заметно обрадовался и без лишних слов назначил нам свидание на Пушкинской площади.

Вокруг памятника великому писателю негде было яблоку упасть. Москвичи и гости столицы наслаждались хорошей погодой целыми компаниями. Первые пятнадцать минут мы ликовали, нам нравилось быть в этой праздной, разноязыкой толпе. Следующие двадцать минут мы непринуждённо прогуливались по площади. Через сорок минут мы растерянно озирались и искали глазами Сергеева. Через час мы сухо обсуждали, прилично ли девушкам ждать дальше.

Не встретив Сашку, мы поехали на улицу Хачатуряна. Десять минут на метро, не считая переходов, да час на автобусе от станции «Динамо». У нас в городе за это время можно прокатиться с ветерком из края в край и обратно. А тут всё плыла и плыла за окном величавая столица, и не виделось ей конца.

У Сергея Николаевича к ужину собралась интереснейшая компания: две молодые балерины из труппы Большого театра, трое симпатичных велогонщиков и один журналист из газеты «Советский спорт». Наш хозяин сервировал стол на свой вкус. Только полезные низкокалорийные продукты, и непременно первой свежести. Соки и минеральная вода.

Лёгкие закуски, лёгкие люди, непринуждённый разговор. Они даже представить себе не могли, как две провинциальные студентки ловили каждое слово и впитывали удивительную атмосферу московской кухни образца 1982 года! Сергееву, видимо, не до нас, но зато нам повезло, и такие замечательные личности великодушно впустили нас в свой круг.

– Девчонки, а вам звонил какой-то Саша! – сообщил Сергей Николаевич, когда мы желали ему спокойной ночи перед сном. – Я и забыл вам сразу сказать! Вы уж простите.

В темноте, лёжа в постели, Мила крутилась с боку на бок и шёпотом ворчала. Она даже украдкой всхлипывала:

– Ну, почему всегда так? Я за ним, а он от меня! Так всё замечательно складывалось! Почему мне не везёт?! Что делать?!

Хорошо, что мы уже погасили свет, а то бы глаза выдали меня. Я поняла, что сама судьба уберегла мою подругу от разочарования при встрече с Сергеевым. Я не озвучила своих мыслей и прошептала ей в затылок вот что:

– Всё что ни делается, то к лучшему! В конце концов, у него есть номер телефона. Позвонит, если очень захочет. Не нам же теперь донимать его.

– Я хотела его пригласить сюда, немного удивить, заинтриговать, – горестно бубнила в темноте упрямая Мила.

Я тихо рассмеялась:

– Ага, цену себе набить! Вроде мы дочери профессора Тихомирова. Как в кино. Ты тогда вспомни, как там всё закончилось. Самая счастливая была та, которая вышла замуж за простого парня.

Тогда на экраны страны только что вышёл новый потрясающий фильм «Москва слезам не верит», но мы уже успели посмотреть его три раза. Ничего подобного раньше мы не видели. Может быть, где-то под впечатлением от сюжета, мы и совершили наш вояж в Москву. В юности всегда воображаешь себя героиней какого-нибудь фильма или книги.

– Ты намекаешь, что мне за Васю выйти замуж надо и успокоиться? – уточнила сокрушённая подруга. – Что же, у меня в жизни всё так и закончится этим Васей?!

– Ничего я не намекаю, – сонно зевая, сказала я. – Куда тебе вообще торопиться? Да в нашем институте столько парней! Выбирай – не хочу! А завтра мы поедем по магазинам! ЦУМ, ГУМ, «Люкс» в Олимпийской деревне. Мы должны вернуться домой во всеоружии. Тебе сапоги зимние нужны? Сумка модная нужна? А джинсы самопальные не надоело носить? Давно пора купить фирменные. Ну, не за Сергеевым же гоняться по всей Москве! КЛЮ-КЛЮ! И выше нос!

– КЛЮ-КЛЮ! – прошептала Милка и чмокнула меня в щёку. А у меня уже слипались глаза.

Неделя пролетела незаметно, но с большой пользой. Днём штурмовали магазины, а вечерами посещали театры и выставки. Удача благоволила. Цитадели дефицита – «Лейпциг», «Польская мода», «Ядран», «Весна» и «Москвичка» – покорились нам. С билетами на спектакли тоже не возникло проблем: наш добрый покровитель решал их телефонными звонками куда следует.

Багаж в обратный путь сформировался внушительный. Накануне отъезда мы хотели упаковать вещи до прихода хозяина, но он застал нас в самый разгар событий. Зная его нелюбовь к беспорядку, мы растерянно забормотали слова оправдания, но Сергей Николаевич только рассмеялся:

– Девчонки, спокойно! Все мы люди, все мы человеки! Я сам из Новосибирска. В Москве живу всего лишь год. Раньше ездил сюда на соревнования, сборы и обратно, по заданию всей родни, вёз домой столько, что вам и не снилось! Да и сейчас регулярно посылок всяких отправляю несчитано. Так что я самый лучший в мире упаковщик! А главное – у меня всё для этого есть: липкая лента, шнур, пакеты. Давайте сюда ваши обновки.

И работа закипела. В ловких и умелых руках нашего благодетеля создавались компактные баулы.

Настала пора прощаться. Пошептавшись, мы с Милой решили расплатиться за проживание. Хотелось отблагодарить, а больше ничего не придумалось. Сергей Николаевич немедля вернул нам мятые десятки и укоризненно сказал:

– Дурёхи вы, честное слово! Я же когда вас увидел около гостиниц, так подумал, что не дай бог, попадут девчонки мошенникам в лапы. Мало ли чего бывает с приезжими девушками. Я надеялся, что вы вообще в Москву учиться приехали, так и жили бы у меня. Я же один. А денег я и сам вам дать могу в дорогу.

– Нет, не надо! – мы выкрикнули вместе.

– А почему вы один? – отважилась спросить Мила.

– Жена была. И дочь есть. Развелись… – как-то растерянно признался он.

– Почему?! – слившись, зазвенели наши голоса. Не укладывалось в головах, что какая-то женщина ушла от такого замечательного человека.

– Так бывает. Так бывает… – пробормотал он с грустной улыбкой. – Мой образ жизни нравится не всем. Долго рассказывать, да и не поймёте вы пока.

– Так вы женитесь, за вас любая пойдет! – с восторгом сказала Мила.

– К вам такие балерины красивые приходили! – добавила я.

– У балерин жизнь непростая, я вечно в разъездах. Какая тут семья! Да и карьера моя спортивная скоро закончится. Вот перестану педали крутить, стану тренером и женюсь. Вы к тому времени подрастёте, может, одну из вас и возьму, – лукаво подмигнув, пошутил Сергей Николаевич. – Пойдёте?

Мы не успели ответить. Именно в то мгновение раздался телефонный звонок.

Вот ведь как странно бывает в жизни! Месяцами тянется однообразная череда скучных, похожих дней, и вдруг за короткий период происходит столько волнующих событий! Звонил Сергеев, а трубку первой схватила Мила.

– Саша! Привет! – радостно зачирикала подруга. – Да мы вот уже уезжаем. Да. Такси на вокзал заказали. Всё хорошо, да. Мы конечно приходили! У памятника, а где же ещё? Ты приходил?! Ничего не понимаю. Лара? Здесь. Позвать?

Она передала трубку мне. Саша сразу начал чётко объяснять:

– Лара, я ехал на такси. Застряли в пробке. Опоздал минут на пятнадцать. Я стоял около кинотеатра, наверху на террасе. Думал, оттуда вас увижу. А вы, значит, рядом с памятником были. Я, дурак, специально стоял на одном месте и думал, что вы меня заметите.

– А мы туда и не смотрели, – ответила я. – Там такая площадь большая и так много людей! Москва вообще оказалась невероятно большая. Потеряться легко.

– А у кого вы живёте? – поинтересовался он.

– У одного очень доброго человека, – успела ответить я.

– Такси под окном! Лара, время, время! – поторопил Сергей Николаевич.

– Всё, Сашенька, пока, – поспешно попрощалась я. – Увидимся ещё.

По приезду Мила дала Васе полную отставку. В модных джинсах «Miltons», финских сапожках на «манке» и с польскими сумками на плечах мы сновали по длинным институтским коридорам, привлекая заинтересованные взгляды. Мила постепенно стала как-то отдаляться от меня. Думаю, она что-то почувствовала в тот последний день в Москве. Может, нам следовало объясниться, но что бы это дало? Позже я поняла, что тогда мы просто не имели достаточного жизненного опыта, чтобы разобраться с нахлынувшими чувствами.

Былая близость исчезла, но я всё равно пригласила Милу быть свидетельницей на моей свадьбе, когда на пятом курсе выходила замуж. Когда невестой стала сама Мила, я уже водила четырёхлетнего сына в детский сад. Она тоже пригласила нас с мужем на свою свадьбу, хотя мы работали в разных местах и виделись нечасто.

С Сергеевым мы встретились уже зрелыми людьми, в деловой рабочей обстановке, в одной из моих командировок. Он быстро стал успешным адвокатом. Женился на девушке Марине, уехал с ней в Латвию, где проживали её родственники, но после известных событий времён горбачёвской перестройки вынужден был вернуться в Москву и начать всё заново. Благополучный брак распался. Непростой оказалась история взлётов и падений умного, интересного и амбициозного человека – нашего одноклассника Саши Сергеева.

А Сергей Николаевич несколько раз присылал открытки к праздникам, подписывая поздравления размашистым росчерком чемпиона. Спасибо ему и за это. Иногда хотелось узнать, собираются ли по-прежнему на улице Хачатуряна чудные компании по вечерам или давно воцарилась новая хозяйка, завела свои порядки… Я не решалась спросить.

В Москве я бываю часто. Город преображается постоянно, вот только на Пушкинской площади в хорошую погоду по-прежнему многолюдно. Теперь молодым людям гораздо удобнее: пользуясь мобильной связью, они не теряются в толпе и не упускают шансы, которые дарует судьба.