Текст книги "Трудная роль"

Глава 26

Герцог вел Эванджелину через гостиную, даря дамам улыбки и комплименты. Наконец он сказал девушке:

– Я вижу, вы выиграли этот турнир.

Эванджелина явно не понимала, о чем идет речь. Увидев это, Ричард покачал головой и добавил:

– Леди Джейн.

– Ах вот вы о чем! Бедная ревнивая маленькая дурочка… Поверьте мне, милорд, не женитесь на ней. Ее глупость вам быстро наскучит. Можете себе представить, она увидела во мне угрозу!

Ричард смотрел на нее как загипнотизированный.

– Поразительно, правда? Угрозу в вас, сущей ведьме, у которой нет ни красоты, ни ума, ни обаяния, ни приличной фигуры, которая могла бы привлечь внимание мужчины…

– Не увлекайтесь, – перебила его Эванджелина. – Так что же это за друзья, с которыми вы хотели меня познакомить? – Она вспомнила, что должна поговорить с Эджертоном до его ухода.

Они вышли в огромный вестибюль.

– Извини нас, Ричард, – сказал шагнувший вперед красивый джентльмен. Он посмотрел на Эванджелину и представился: – Филипп Мерсеро, виконт Деренкур. А это моя жена Сабрина. Наша дочь еще слишком мала, чтобы ездить по гостям. Но жена уверяет меня, что девочка настоящая красавица.

Молодая женщина с чудесными каштановыми волосами, собранными в узел на макушке, рассмеялась и шлепнула мужа по руке.

– Не слушайте его, мадам! Мое имя Сабрина. На самом деле я только жду ребенка. Филипп хочет девочку, но я уверена, что это будет мальчик. Ради Бога, извините за опоздание, но мы заезжали за Роханом и Сьюзен Каррингтон. Они не смогли поехать с нами и передали свои сожаления. Мы опоздали, но все же прибыли.

– Да, вдвоем и третий в уме, – сказал герцог. – А это Эванджелина де ла Валетт.

– Как поживаете? – спросил Филипп, поднося к губам ее руку. – Я слышал, что сейчас вы заботитесь об Эдмунде. Если Сабрина настаивает на мальчике, то я бы хотел, чтобы мой малыш был таким, как Эдмунд.

– Он действительно самый лучший из мальчиков. Знаете, милорд, я поняла, что виновата перед вами, – подхватила Эванджелина. – Понимаете, я подарила Эдмунду игрушечный пистолет, а он начал стрелять в павлинов. А потом сделал меня разбойником и вместе с Баньоном стал придумывать, как поймать и в конце концов застрелить меня. Он сказал, что ваши подарки в подметки не годятся моему.

– Неблагодарный мальчишка, – прищурившись, сказал Филипп. – За эти годы я сделал ему столько подарков, а он предпочел им ваш пистолет. Ричард, поговори с сыном. Внуши ему, что мужская солидарность – единственное, что позволяет нам не оказаться под каблуком у леди.

Эванджелина засмеялась, когда Сабрина бросила на мужа странный и задумчивый взгляд искоса.

– О Боже, – спросила она, – что вы делаете?

– Ох, – опомнилась Сабрина. – По-вашему, я пожираю его глазами?

– Именно. Как это вам удается?

– Это тайна. Понимаете, мать Рохана Каррингтона, леди Шарлотта, самая красивая женщина на свете, учила меня языку взглядов, чтобы я могла обольщать мужа, как только мне этого захочется.

– Потрясающе, – сказал герцог. – Насколько я слышал, леди Шарлотта уехала в Россию с каким-то поразительным представителем мужского племени.

– Нет, в Россию она ездила прошлым летом. Или это была Венеция? – Филипп задумался. – В общем, неделю назад она куда-то уехала. – Он заглянул в глаза жены и тоже слегка окосел. – Она действительно научилась соблазнять меня. Не знаю, чему именно научила ее Шарлотта, но это действует. Причем моментально.

– Не забудь, что ты женат меньше года, – .возразил герцог. – Я никогда не слышал, чтобы молодым мужьям требовалась дополнительная стимуляция.

Филипп наклонился к герцогу и громко прошептал:

– Не разочаровывай ее, Ричард. Она считает себя неотразимой обольстительницей. А мне это нравится.

– Так и должно быть, – ответила Сабрина.

Краем глаза Эванджелина заметила Джона Эджертона. Тот спокойно стоял в дверях гостиной и смотрел на нее. Она улыбнулась друзьям герцога, которых могла больше никогда не увидеть, и сказала:

– Я порвала платье и должна взглянуть, нельзя ли его зашить. Кроме того, мне нужно сказать пару слов сэру Джону. Милорд, миледи, рада была познакомиться с вами. Прошу прощения. – Не успела Сабрина открыть рот, чтобы предложить ей помощь, как Эванджелины и след простыл. Герцог посмотрел ей вслед. Он видел, как Эванджелина заговорила с Джоном Эджертоном и вместе с ним прошла в гостиную. Что за чертовщина? Он ощутил приступ ярости. Сэр Джон, снова сэр Джон!

– Моя дорогая, кажется, вы действительно стали членом этой семьи, – сказал Эджертон, когда они оказались на маленьком балконе библиотеки.

Было очень холодно, в небе, усыпанном мириадами звезд, стояла полная луна, но Эванджелина не обращала ни на что никакого внимания.

Тем временем Эджертон продолжил:

– Невозможно представить себе, что ради меня вы расстались с досточтимыми виконтом и виконтессой Деренкур. Герцог желает вас. Наверняка вы чувствуете это, как каждая женщина.

– Я чувствую только то, что герцог скоро выбросит меня из окна, – ответила Эванджелина.

– Не объясните ли, что вы имеете в виду? Гели вашу миссию, то едва ли. Прошло слишком мало времени, чтобы наш милый герцог что-нибудь заподозрил. Вы здесь, в Лондоне. Я не давал вам разрешения покинуть Чесли. Почему вы меня ослушались? Причина должна быть серьезной, иначе маленький Эдмунд будет лежать в могиле, прижимая к груди свой игрушечный пистолет. – Увидев в ее глазах ненависть, он засмеялся и щелкнул пальцами. – Убить мальчишку ничего не стоит. Так что не вздумайте выдать меня!

Ее голос дрожал от ярости и страха одновременно.

– Вы, ублюдок, слушайте меня! Вы приказали задушить миссис Нидл! Бедную старуху, которая никому не сделала ничего плохого! Вы что, не понимаете? Я ответственна за ее смерть, потому что в тот первый вечер по неосторожности упомянула ее имя. Будьте вы прокляты, убийца!

– Вы сами виноваты, моя дорогая. Если бы вы промолчали, старая карга до сих пор варила бы свои мерзкие снадобья. Атак… Мне пришлось принять меры. При необходимости я действую очень быстро. Так что не вздумайте меня выдать. Месть последует незамедлительно… Зачем вы приехали в Лондон?

– Я больше не могла оставаться в Чесли.

Джон Эджертон не торопясь вынул из кармана табакерку, щелкнул лакированной крышкой, ловко взял понюшку и вдохнул ароматный табак. Затем он негромко чихнул и закрыл крышку.

– Эванджелина, у вас очень чувствительная совесть. Это мне нравится. Следовательно, я могу не беспокоиться, что вы все сообщите герцогу. Не надейтесь, что он спасет вас и вашего отца. Это невозможно. И не забудьте про Эдмунда. Ну что ж, так и быть, я разрешаю вам остаться здесь. Дело для вас найдется.

– Я этого не вынесу. – Эванджелине хотелось кричать и плакать одновременно. – Пожалуйста, хватит. Я сделала достаточно. Отпустите меня.

– Замолчите, Эванджелина. Мы одни, но рядом могут находиться слуги и подслушать нас. Мне не нужны лишние вопросы. Ну что, успокоились? Тогда я скажу, что не собираюсь наказывать вас за непослушание. – Он помолчал, не сводя глаз с табакерки. – Раз уж вы оказались в Лондоне, то сослужите мне одну маленькую службу.

– Не могу, – прошептала она. – Не могу. Пожалуйста, не надо. Разве вы не понимаете? Как я могу ради отца и Эдмунда продолжать работать на вас, если вы убиваете невинных людей?

– Прекратите истерику. Успокойтесь и выслушайте меня. Как вы, должно быть, уже слышали от лорда Петтигрю и других, Наполеон со дня на день прибудет в Париж. Все решится скоро, очень скоро. А затем вы получите свободу. Обещаю.

Она не верила своим ушам. Как, Наполеон бежал с Эльбы? О Боже, этого не может быть!

– И что, по-вашему, решится? Это чудовище снова получит возможность устраивать бойни, терзать и мучить людей?

Эджертон небрежно пожал плечами, но в его глазах горел огонек безумия.

– Посмотрим. Ждать осталось недолго. На этот раз Наполеон победит. Союзники будут разбиты. Это не подлежит сомнению. А потом будет видно.

– Вы клянетесь, что моего отца отпустят? Клянетесь, что Эдмунда никто не тронет? Клянетесь, что больше не убьете ни одного невинного?

Эванджелина знала, что этому человеку солгать раз плюнуть, но сейчас ей казалось, что над ней закрылась крышка гроба. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Он закинул голову и от души расхохотался.

– Вы просто ребенок… Да, моя дорогая, я клянусь вам Рысью, а этот малый, как вам должно быть известно, заслуживает доверия!

– Чего вы хотите от меня? – безжизненным голосом спросила она.

Эджертон нежно улыбнулся, потрепал ее по руке и сказал:

– Не торопитесь. Вам придется как следует подумать, чтобы выполнить это задание. А сейчас… – Он схватил Эванджелину за плечи и повернул лицом к себе. – Вы замерзли. Позвольте мне согреть вас. Да, позвольте… – Он жадно прильнул к ее ледяным губам, тщетно попытался раздвинуть их языком, а затем прошептал: – Я столько лет желал вас. Отдайтесь мне, Эванджелина. Отдайтесь, и я сам отпущу вашего отца. Приходите ко мне сегодня ночью. Да, сегодня. Я хочу лечь с вами в постель. Я должен…

Она сильно ударила его коленом в пах. Эджертон задохнулся, выпустил ее руки и прошипел:

– Вы пожалеете. Клянусь вам!

– Грязный ублюдок! – Эванджелина отпрянула от него. – Я выполню вашу просьбу, но вы больше никогда не прикоснетесь ко мне!

С этими словами Эванджелина ушла с балкона. Она так замерзла, что боялась разлететься на куски. Бр! Опрометью она бросилась в Розовые покои, заперла дверь и закуталась во все одеяла, которые смогла найти. Затем опустилась на кровать и долго сидела, уставившись в пространство.

– Военное министерство? Какого дьявола вам там понадобилось?

Эванджелина только улыбнулась и пожала плечами.

– Я подумала, что это будет интересно. Там находится сердце Великобритании. Я слышала, что Наполеон на свободе и скоро будет в Париже. Да, я хочу посетить министерство и понять, чего нам следует ждать.

– Это самые странные слова, которые я от вас когда-либо слышал.

– В самом деле? Ну что ж, вам совсем не обязательно сопровождать меня. Я могу нанять фиакр. Это несложно.

Он посмотрел на нее так, словно хотел ударить.

– И когда вы собираетесь совершить эту вылазку?

– Сегодня днем, милорд. Если вы боитесь, что вас не пустят, то можете не беспокоиться. Вчера вечером я попросила об этом лорда Петтигрю, и он сказал, что будет рад видеть меня. А заодно и вас.

– Дрю слишком вежлив, черт бы его побрал. На самом деле женщина в конторе нужна ему как… А я-то собирался свозить вас в Ричмонд. Сомневаюсь, что вы смогли бы добраться до центра лабиринта, но я хотел дать вам попробовать.

Эванджелина встала из-за стола и посмотрела на герцога сверху вниз.

– Если вы и дальше будете срывать на мне свое плохое настроение, то я предпочту компанию лакея. – Она бросила салфетку на тарелку.

– Придержите язык, моя девочка! – рявкнул он, продолжая сидеть. – Вы должны знать, что у меня, вашего хозяина и человека, который за вас отвечает, нет выбора. Конечно, я буду сопровождать вас. Интересно знать, куда вы собрались? Разговор не окончен.

– Пойду навещу Эдмунда. Мне больше нечего сказать вам, милорд.

Какое-то мгновение он теребил салфетку.

– Я уже видел сына. Эллен закормила его тостами. Баньон прочитал лекцию о том, как должен вести себя джентльмен на скачках в Аско-те, а моя мать предложила ему пострелять в нее. Когда он увидел меня, еще одного своего раба, то милостиво соизволил разрешить мне поучить его играть в шахматы.

– Маленький мошенник! – невольно рассмеялась повеселевшая Эванджелина. – Понимаете, я научила его правилам игры, а он тут же возомнил себя мастером!

– Что ему требуется, – сказал герцог, медленно переводя взгляд с губ Эванджелины на ее грудь, на этот раз полностью прикрытую бледно-желтым утренним платьем, – так это братья и сестры.

Эванджелина ахнула.

– Возможно, – сказала она, когда наконец пришла в себя, – леди Джейн удастся с помощью дрессировки сделать его человеком. Что вы об этом думаете?

– Ну что ж, – ответил Ричард, глаза которого опасно вспыхнули, – она всем нам уши прожужжала о своей девственности. Надо как-нибудь проверить.

Разозлившаяся Эванджелина тут же заглотала наживку.

– Вы напыщенный английский ублюдок! Вы… – Она вскочила, сжала кулаки, прижала их к бокам и увидела, что герцог смеется.

– Я тоже поднимусь к Эдмунду. Мы вместе поучим его играть в шахматы.

– Идите к дьяволу! – сказала она, резко повернулась и вылетела из комнаты, чуть не сбив с ног лакея. Вслед Эванджелине несся зычный хохот герцога.

Глава 27

Эванджелина прижимала к груди сумочку. Внутри лежал конверт, который сегодня утром посыльный принес от Эджертона. Она не хотела знать, что находится внутри. Там было что-то страшное. По-настоящему страшное.

День был таким холодным, что даже в карете изо рта шел пар.

Герцог наклонился и поплотнее закутал пледом ее ноги.

– Разве можно поверить, что какие-нибудь три недели назад мы нежились под летним небом?

Карета резко остановилась. В окошко заглянул улыбающийся Джанипер. Ему очень нравится находиться в гуще событий, подумал герцог. Но старик наверняка ломает себе голову, пытаясь понять, какого черта хозяин привез в военное министерство молодую леди. И в самом деле, какого черта?

– Нет, – сказала Эванджелина. – Этого не может быть.

Она стояла перед закопченным зданием из серого камня, мрачным, неприветливым и явно нуждавшимся в окраске. Здание окружал высокий чугунный забор. На улице было неестественно тихо, потому что здесь отсутствовали уличные торговцы, которые могли отвлечь важных людей от государственных дел. Вход в здание охраняли два молчаливых стража, облаченных в мундиры гвардейцев его величества.

– Вон там находится Вестминстер, – сказал герцог, показывая пальцем, обтянутым перчаткой.

– Просто восхитительно, – бодро сказала Эванджелина, не обращая внимания на недоверчивый взгляд герцога, и решительной походкой направилась к высоким черным воротам перед входом в министерство.

Герцогу не понадобилось называть стражам свое имя. Огромные железные ворота тут же распахнулись.

– Добро пожаловать, ваша светлость, – сказал один из гвардейцев.

– Ты останешься с лошадьми, Джанипер, – велел герцог. – Как обычно.

Они поднялись по дюжине выбитых ступенек к огромным двойным дверям. Гвардеец потянул тяжелое железное кольцо и низко поклонился герцогу.

– Ваша светлость, – сказал он, – секретарь лорда Петтигрю сейчас спустится.

– Похоже, вы имеете полное право считать себя самым тщеславным человеком во всей Англии.

– Вот уж нет. Принц-регент может дать мне большую фору. Но я на это не реагирую. – Герцог бросил на нее удивленный взгляд. – А вы что, предпочли бы, чтобы нас никто не замечал?

– Да нет. Просто все обращаются с вами так, словно вы принц-регент.

– Ни в коем случае. Они относятся ко мне намного лучше, чем к нему.

Испуганная Эванджелина застыла на месте. Негромко сказанные слова герцога отразились от стен могучим эхом. Она оглянулась по сторонам. Главный зал вздымался ввысь по крайней мере на четыре этажа; каждый этаж был огражден решеткой из кованого чугуна. На площадках неподвижно стояли гвардейцы в мундирах. По вестибюлю деловито сновали джентльмены всех возрастов в нарядах неизменно темного цвета, лишь на мгновение останавливавшиеся при виде Эванджелины. Все здоровались с герцогом и низко кланялись ему. Это было унизительно. На нее никто не обращал внимания.

– Теперь вам должно быть ясно, почему женщины не слишком любят это место, – невозмутимо сказал герцог, когда какой-то молодой человек, менее самоуверенный, чем прочие, при виде Эванджелины споткнулся и чуть не упал.

– Ричард, Эванджелина! Вы как раз вовремя. Добро пожаловать в мой второй дом. – В дальнем конце вестибюля появился лорд Петтигрю.

В отличие от своих секретарей и клерков он был одет в камзол с пышными рукавами и темно-коричневые бриджи. Несмотря на теплый прием, Эванджелина чувствовала, что он смертельно устал. Несомненно, Дрю считал ее желание посетить министерство капризом и отнюдь не радовался, что ему придется потратить на Эванджелину драгоценное время. Она не осуждала его. При мысли о том, что ей предстоит, она испытывала желание умереть. Однако она очаровательно улыбнулась.

– Спасибо за то, что позволили мне прийти. Он кивнул и обратился к герцогу:

– Поступила новая информация из Парижа. Если сегодня вечером ты свободен, есть люди, которые хотели бы встретиться.

– Конечно, – ответил Ричард. – А теперь покажи этой любопытной мадам свою контору. Ты сам будешь нашим гидом или приставишь кого-нибудь из своих клевретов?

– Великий герцог Портсмутский в сопровождении какого-то клерка? Это невозможно.

Лорд Петтигрю вел их по мрачным и неуютным залам для заседаний, насквозь провонявшим табаком.

– Я давно мечтала увидеть зал, в котором когда-то заседала Палата лордов, – сказала Эванджелина, когда Дрю провел их в старинную комнату с дубовыми панелями, стены которой были свидетелями множества споров о будущем Англии.

Она внутренне ахнула, когда лорд Петтигрю сказал:

– Старая рухлядь. Здесь нет ничего интересного.

Эванджелина подарила ему самую чарующую из своих улыбок.

– Ах, Дрю, как бы я хотела увидеть место, где вы работаете!

Тут он заколебался. Впервые за время ее странного визита.

– Я обещаю, что после этого удовлетворюсь и оставлю вас в покое. – Видя, что Дрю все еще колеблется, она добавила: – Думаю, едва ли можно осуждать леди за то, что она хочет увидеть место, где такие джентльмены, как вы, проводят львиную долю своего времени.

– Будь по-вашему, Эванджелина, – наконец сказал лорд Петтигрю, добродушно махнув рукой. – Одному Богу известно, сколько времени мы с герцогом провели здесь. Насколько я знаю, моей Фелисии никогда не приходило в голову посетить этот мавзолей.

По дороге на второй этаж лорд Петтигрю и герцог обсуждали подробности триумфального возвращения Наполеона.

– Из достоверных источников мне известно, что он будет в Париже завтра. Трудно смириться с тем, что французы встречают его с распростертыми объятиями. Но Англия вскоре поднимется. Англичанам пора понять опасность, которую этот человек представляет для Европы.

Эванджелина споткнулась на ровном месте.

Наполеон скоро будет в Тюильри. Случилось именно то, что предсказывали Ушар и Эджертон. Она почему-то питала надежду, что французы не захотят иметь с Наполеоном ничего общего, а французская армия быстро спровадит его обратно на Эльбу. И тогда Ушар отпустит ее, а потом и отца.

– Эванджелина, что с вами?

– Тут очень жарко, ваша светлость. – Ее голос был таким же тусклым, как свет, который с трудом пробивался сквозь пыльные окна. – Все в порядке.

– Простите, я не ослышался? Вы сказали, что тут жарко? – Он смотрел на нее, прищурив проницательные глаза.

– Да, – только и ответила она.

Лорд Петтигрю извинился за беспорядок, который царил в его офисе. Повсюду лежали кипы документов. В дальней части кабинета стоял стол красного дерева, над которым склонились два человека, изучавшие какие-то карты.

– Джентльмены, – сказал лорд Петтигрю, – будьте добры подождать в приемной. Я отвлеку нас буквально на пару минут.

Оба посмотрели на Эванджелину с изумлением, нетерпением и осуждением, забрали какие-то документы и вышли в соседнюю компату.

Не обратив на эти взгляды никакого внимания, Эванджелина непринужденно подошла к незашторенному окну и посмотрела на Темзу. Она подозревала, что лорд Петтигрю сказалкакую-то подходящую к случаю фразу, но не слышала ни его, ни герцога. Она незаметно покосилась на вторую полку книжного шкафа, стоявшего в дальнем углу. Казалось, книги из него брали редко. Джон Эджертон велел оставить конверт между третьим и четвертым томом слева. Она стояла у окна, что-то отвечая на реплики лорда Петтигрю, и ломала голову над тем, как засунуть в шкаф проклятый конверт.

– Ну что, насмотрелись? – наконец спросил герцог.

Она обернулась и с лучезарной улыбкой протянула руку лорду Петтигрю.

– Да, верно. Дрю, большое спасибо за вашу доброту. Я знаю, как вы заняты, и больше не хочу отнимать у вас драгоценное время.

Эванджелина медленно пошла к широкой двери и незаметно уронила перчатку на деревянный пол. Когда все трое вышли в приемную, она осуждающе покачала головой и сказала:

– О Боже, я уронила перчатку. Подождите минутку, я сейчас!

Не успел лорд Петтигрю позвать одного из своих клерков, как Эванджелина шмыгнула в кабинет, дрожащими пальцами вынула из сумочки злополучный конверт и сунула его между толстыми томами. Она вернулась ровно через три секунды, помахивая перчаткой.

– Прошу прощения. Надо же, какая глупость… Но теперь все в порядке. Наконец я увидела, где вы, джентльмены, находящиеся у власти, проводите время, защищая Англию… – Она бы и дальше продолжала нести вздор, если бы герцог не поглядел на нее так, словно готов был заткнуть ей рот.

Оказавшись в карете, Эванджелина долго прихорашивалась и закутывала пледом ноги. Затем она сложила руки на коленях и уставилась в окно.

– Я вижу, этот визит произвел на вас сильное впечатление, – сказал герцог, пристально глядя на нее.

– О да. Просто неизгладимое. Исполнилась моя детская мечта. Мне довелось наконец-то увидеть… – не оборачиваясь начала лепетать она.

– Помолчите, Эванджелина. – Ричард продолжал изучать ее профиль, в который раз пытаясь понять, что у нее на уме. Наконец он промолвил: – Не могу дождаться того дня, когда я раскушу вас.

Эванджелина не ответила.

– Подозреваю, что теперь вам хотелось бы посетить Палату общин.

Эванджелина взяла себя в руки и обернулась.

– Нет, – язвительно ответила она, – я предпочла бы съездить в Ричмонд. Хочу полюбоваться на ваш знаменитый лабиринт!