Текст книги "Трудная роль"

Глава 32

Лицо герцога было бесстрастным, а голос ровным.

– …Потом Баньон поклялся моему отцу, что задира и в самом деле упал с моста. Кроме того, он поклялся, что я стоял от того в трех метрах и был совершенно ни при чем. На что отец ответил: «Баньон, я давно знаю, что мой сын настоящий дьявол. И не вижу ничего удивительного в том, что он еще и колдун».

Эванджелина засмеялась.

– А задира умел плавать?

– Насколько я помню, Тедди Лоусон мучил других детей уже на следующий день.

– Что с ним случилось потом?

– Когда я слышал о Тедди в последний раз, он был викарием где-то в Костуолде. Интересная штука жизнь, правда?

Эванджелина застыла на месте, как будто неподвижность была щитом, который мог охранить ее. Увидев, что она опустила голову, герцог нахмурился.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал он. – Разве время от времени жизнь не преподносит нам такие сюрпризы, что просто диву даешься?

– Да, – сказала она, подняв голову, но по-прежнему глядя в сторону. – Жизнь настолько неожиданна, что иногда мне хочется умереть… Прошу прощения, я сказала глупость. Не обращайте внимания.

Началось, подумал герцог. Они пробыли в Чесли всего два дня. Ричард уже знал, что Эванджелине пришлось немало вынести за ее короткую жизнь: святой Андре усоп, отец и мать умерли. Но есть что-то еще, явно есть! Герцог готов был лопнуть от досады. Зачем ей понадобилось так срочно вернуться в Чесли?

Он опирался плечом о каминную полку, держа в руках бокал с бренди.

– Не хотите съездить со мной в Саутгемптон? – неожиданно спросил он. – Мы могли бы сплавать под парусом на остров Уайт. А если это доставит вам удовольствие, то несколько дней провести в моем поместье Вентнор. Я уже говорил вам, что Эдмунду там очень нравится. Только это редко бывает.

Она почувствовала страх, сожаление и угрызения совести. Инструкции, переданные ей Конаном де Виттом, требовали на следующий вечер встретить в гроте одного из людей Ушара, который должен был привезти ей новый приказ.

– Нет, – быстро сказала она, увидела удивленное лицо герцога и тут же добавила: – Дело в том, что моряк из меня никудышный. Я боюсь плавать даже на больших кораблях. Я знаю, что это глупо, но… – Она развела руками. – Увы, ничего не могу с собой поделать.

Наконец-то Ричард поймал ее на бессмысленной лжи.

– Ага, – сказал он. – Хорошо плаваете, а боитесь воды.

– Не воды. Кораблей.

– Знаете, Эванджелина, вам вовсе не обязательно лгать, чтобы остаться здесь, в Чесли.

Неужели вас так привлекает этот замок? Едва ли. Насколько я помню, совсем недавно вам не терпелось уехать отсюда. А потом вы так же неожиданно вернулись. Это не имеет смысла, верно? Может быть, вам надоело мое общество? Думаете, я все еще пытаюсь обольстить вас? Забудьте об этом. Наша поездка не имеет к этому никакого отношения. Я искренне верю, что вам понравится Вентнор.

– Обольщение тут ни при чем. Как и все остальное. Просто я хочу остаться в Чесли. Мне здесь нравится, и я никуда не желаю уезжать.

– И вы не будете умолять снова увезти вас в Лондон?

– С какой стати?

– А почему нет, черт побери?

Эванджелина не смотрела на него. Она только покачала головой и ничего не ответила. Ричард оттолкнулся от каминной полки, быстро поставил бокал, шагнул к ней, обхватил ее за плечи и начал трясти.

– Проклятье, мы провели здесь два дня, и все это время вы избегали меня! Я хотел покататься с вами верхом, а вы сослались на головную боль! Вы крадетесь по замку как тень или беглый каторжник, скрывающийся от мирового судьи! В чем дело, черт побери? – Досада герцога все возрастала.

– Ни в чем.

Ричард отпустил ее и начал расхаживать по комнате. Наконец он не оборачиваясь сказал:

– Эванджелина, я ненавижу намеки. Если вам не нравится моя компания, так и скажите. Я не выгоню вас из Чесли и не сброшу в ров. Не хотите иметь со мной ничего общего, черт с вами, но только не молчите. Уверяю вас, я никогда не принуждал женщин спать со мной. Бог свидетель, каждый раз, когда я прикасался к вам, вы сходили с ума. Нас неудержимо тянет друг к другу. Так что случилось? – В следующее мгновение он прижал девушку к себе и обнял так крепко, что чувствовал каждый удар ее сердца.

– Ах, Эванджелина, – с трудом вымолвил он.

Она подняла взгляд. Темные глаза Ричарда, самые прекрасные на всем белом свете, без слов говорили о его чувствах. О нет, подумала она, нет! Лицо герцога приобрело странное выражение. Она чувствовала, что ее внимательно изучают.

– Эванджелина…

Она не могла вынести звучавшей в его голосе нежности, потому что не стоила ее. Мерзавка, предательница, последняя дрянь…

– Эванджелина, прошу вас оказать мне честь и стать моей женой.

Она окаменела и утратила дар речи. Он хочет жениться на ней? Это означает, что он любит ее, по-настоящему любит, а не просто желает. Нет. Она облизала нижнюю губу и почувствовала, что герцог напрягся.

– Нет, – сказала она тихим, несчастным, убитым, грозившим сорваться голосом. – Я не могу. Вы ошиблись. Конечно, вы не имеете этого в виду. Просто вы слишком долго пробыли со мной. Вам нравится моя грудь, вот и все. Правда?

Ричард взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Я готов молиться на вашу грудь. Она божественна. Я действительно привык к вам. И не хочу проводить время ни с одной женщиной, кроме вас. Не хочу спать ни с кем, кроме вас. Хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Я стану вам столь верным супругом, что в конце концов вы будете мечтать избавиться от меня. А если вы не расслышали меня с первого раза, я повторю: ваша грудь достойна поклонения.

Эванджелина отстранилась, и Ричард отпустил ее. Настала ее очередь расхаживать по комнате. Хотелось убежать, но она знала, что это бесполезно. Герцог загнал ее в угол. Он уже знает: что-то не так. Оставалось одно: убедить Ричарда в том, что она не годится ему в жены. В жены? О Боже, нет!

– Это шутка. Вы насмехаетесь надо мной, – наконец сказала она. – Нехорошо с вашей стороны.

– Кажется, сегодня я слегка потерял лицо, – ответил он. – Я всегда считал себя опытным мужчиной, умеющим обращаться с женщинами. Эванджелина, я ни за что не причинил бы вам боли ради красного словца. Брак – дело серьезное. Разве можно шутить, когда речь идет о твоей жизни?

Она ощутила бешеный взрыв радости, но в ту же секунду увидела мертвого Эдмунда и его остекленевшие глаза. Увидела мертвого отца со сложенными на груди белыми руками, с двумя такими же медными монетами на сомкнутых веках, которые лежали на веках покойной матери. Она не сможет этого вынести, не сможет! Хотелось выть от гнева и беспомощности. В глазах закипали слезы.

Выбора не было. Она заставила себя отвернуться и отсутствующим тоном сказать:

– Спасибо, милорд, но я не могу принять ваше великодушное предложение. Я не желаю снова выходить замуж. Не хочу до конца жизни зависеть от капризов другого мужчины. Мне искренне жаль, если я огорчила вас…

Ричард рассмеялся.

– Я никогда не слышал этой фразы, но знаю, что она очень популярна у молодых леди, желающих вежливо отказать своему воздыхателю. Должно быть, вы пользуетесь ею впервые?

Нужно было срочно придумать что-то другое. Все равно что, лишь бы не молчать.

– Милорд, вы должны жениться на настоящей английской леди, а не на полукровке, у которой нет ни титула, ни приданого и которая уже была замужем.

Он снова засмеялся и покачал головой.

– Нет, Эванджелина. Мне не нужна английская леди. На свете есть только одна леди – наполовину француженка, гвоздь в стуле, упрямая как осел, которая любит моего сына так же, как он любит ее. Леди с острым язычком, от которого мне сильно достается… за исключением тех моментов, когда она целуется или смотрит так, словно готова наброситься на меня.

Что касается вашего приданого, то оно нужно мне как прошлогодний снег. То, что вы были замужем, ничего не меняет. Как вам могла прийти в голову такая мысль? Поверьте мне, я не желаю иметь ничего общего с юными дурочками, невежественными как козы. Остаются «капризы другого мужчины». Обещаю вам: если я когда-нибудь стану вам приказывать, можете как следует стукнуть меня по голове. Это будет только справедливо.

– Я не хочу, – сказала Эванджелина, зная, что этого недостаточно. – Пожалуйста, больше не надо об этом…

– Это самый необычный случай в моей жизни. Передо мной стоит женщина, на которой я хочу жениться. Я знаю, что она не просто желает меня, но, кажется, по-настоящему любит. Я не слепой. Кроме того, вы очень любите моего сына. Остается одно: нам что-то мешает быть вместе. Если вы скажете мне, что это, я сделаю все, чтобы эта проблема больше не возникала. – И тут его темные глаза прищурились. – Нет, – сказал он, – о нет… Этот ваш муж, святой Андре… Неужели он еще жив?

Эванджелина покачала головой еще прежде, чем успела понять, что он дает ей отличный шанс.

Она открыла рот, но Ричард уже успел поднять руку.

– Не надо, – сказал он. – Хватит. Эванджелина, почему вы не хотите выйти за меня замуж?

– Я не стану говорить, что не хочу вас, – сказала она. – Но я не люблю вас. И не желаю выходить за вас. И просто не могу понять, почему вы, человек, который говорил мне, что не верит в любовь, захотели связать себя с одной женщиной. Почему?

– Спросите меня об этом лет через тридцать-сорок, и тогда мы вместе установим причину моей слабости к вам.

Эванджелина тонула. Герцог протягивал ей руку, но она не могла принять ее. Однажды Ричард узнает, кто она такая, и возненавидит ее. Проклянет. Она его враг; просто он еще не догадывается об этом.

– Вы ошиблись в моих чувствах. Я не люблю вас.

Ричард не верил ей. Она слишком долго молчала. Герцог сказал правду: он не был слепым. Он видел, как непрерывно меняется выражение ее лица, видел искаженные болью глаза, но не мог понять причину этой боли. Хотелось накричать на нее, схватить и потрясти, но что-то удержало его. Вместо этого он мягко спросил:

– И каковы же ваши чувства, которых я не понял?

Она подняла глаза, зная, что будет вынуждена причинить боль и ему, и самой себе. Вспомнив оскорбления леди Джейн Беллермен (сказать по правде, ужасно детские), Эванджелина решила воспользоваться ими и с отвращением к себе самой холодно ответила:

– Милорд, вы не обязаны предлагать мне руку. Вы спросили о моих подлинных чувствах. Извольте. Я, как и многие другие дамы, считаю вас очень желанным мужчиной. Я бы с удовольствием легла с вами в постель, но не хочу идти с вами под венец. – Она заставила себя равнодушно пожать плечами. – Как сказала леди Джейн, англичане не женятся на дамах, которые успели узнать другого мужчину. Признайтесь, милорд, вас привлекает мое тело, а вовсе не возможность прожить со мной до самой смерти. Поверьте, я высоко ценю честь, которую вы оказали мне, предложив жениться, чтобы спать со мной. А теперь перестаньте говорить о браке. Я согласна стать вашей любовницей.

Странно… Он знал Эванджелину чуть больше двух месяцев, но был уверен, что она лжет. И к тому же очень неумело. Что делать? Пытаясь выиграть время, Ричард сказал только одну фразу:

– Эванджелина, я вас не понимаю.

Эванджелина пожала плечами – как ей казалось – типично по-галльски, но не слишком умело.

– Будь я чистокровной англичанкой и к тому же девственницей, то приняла бы ваше предложение совсем по-другому. Но я была замужем и не желаю повторения. Возможно, вы не ошиблись, когда говорили, что Андре не был мастером любовной игры. Я знаю, что вы совсем другой. Вы умеете делать все.

Что он скажет? Как поступит? В его взгляде действительно мелькнуло легкое презрение или «И только показалось?

– Итак, – сказал герцог, в темных глазах которого не было ничего, кроме смеха. – Итак, кажется, вы начинаете привыкать ко мне. Во всяком случае, вы уже признали, что ваш безвременно усопший Андре не был богом. – Он сделал паузу, а потом понизил голос. – Этот ублюдок плохо обращался с вами? Может быть, бил?

– О нет, конечно нет! Просто мне нравится оставаться вдовой. Быть хозяйкой себе самой. – Нет, так не пойдет… – Поскольку у меня и в самом деле не слишком много денег, мне нравится жить в Чесли, нравится играть с Эдмундом… – О Боже, она сама выкопала себе яму глубиной отсюда до Китая!

– Значит, вы хотите, – медленно спросил герцог, – чтобы я был вашим любовником, а не мужем?

– Мне нравится целовать вас.

– Приятно слышать.

Господи, что теперь будет? Герцог неторопливо подошел к Эванджелине, не сводя глаз с ее лица. Она не сделала попытки отстраниться. Это становилось все более интересным. Ричард положил руки ей на плечи и медленно привлек к себе. Эванджелина попыталась освободиться, но тщетно. Когда соски девушки коснулись груди Ричарда, его пах стал каменным. Герцог почувствовал ее тело и чуть не застонал от переполнявших его вожделения, нежности и страсти. Неужели она всегда будет так действовать на него? Очень похоже… Он улыбнулся Эванджелине и заставил поднять лицо.

– Ты моя, – ласково и нежно сказал он, поцеловав ее в лоб. Потом Ричард наклонил голову и поцеловал ее в губы. – Моя. Отныне и навеки. Только моя.

– Нет, – ответила Эванджелина, зная, что разлетится на куски, если сейчас же не поцелует его.

– Да. Эванджелина, хватит притворяться.

– Пожалуйста, – сказала она, и Ричард снова поцеловал ее, не заставляя раскрывать губы, а дав возможность сделать это самой. Его руки добрались до ее прически, вынули шпильки и освободили волосы. Затем они погладили ее голову, спустились ниже, начали ласкать спину и сжали ягодицы. Потом Ричард снова вернулся к ее волосам, вплел в них пальцы, прильнул к губам и, не отрываясь от них, нетвердо сказал:

– Помнишь, я говорил, что у тебя роскошные волосы?

– Да, – сказала она таким голосом, что Ричард чуть не опустился на колени.

Он обхватил Эванджелину за бедра, оторвал от пола и притиснул к животу. Больше всего на свете Ричарду хотелось раздеть Эванджелину и всем телом прижаться к ней.

Она ощущала прикосновение его губ к вискам, щекам, к впадинке на шее. Герцог слегка отодвинулся, продолжая сжимать ее бедра, и заглянул ей в лицо.

– Эванджелина, что ты чувствуешь?

Этот вопрос не показался ей странным только потому, что она не знала мужчин. Она открыла глаза и поняла, что надолго лишилась дара речи.

– Я бы отдала за тебя жизнь, – сказала она.

Ричард ощутил такое неистовое желание, что едва не повалил ее на ковер. Нет-нет, подумал он, еще рано.

– Ты всю жизнь будешь удивлять меня? Объясни, почему женщина, которая всего лишь хочет любовника, так заботится о его счастье?

Почувствовав, что она затаила дыхание, напряглась и начала сопротивляться, Ричард сказал:

– Я люблю тебя, Эванджелина. Это чувство не имеет с похотью ничего общего. И думаю, что буду любить, пока не протяну ноги. Мой отец нашел себе пару. А моей парой будешь ты. Неужели тебе так трудно сказать нужные слова?

Она зарылась в его плечо и покачала головой.

Герцог поцеловал ее в висок, в щеку, кончиком пальца разгладил брови, поцеловал в шею, а затем положил руки на ее грудь. Она затрепетала, выгнула спину и прижалась сосками к его ладоням.

– Ты хочешь меня, Эванджелина?

– Да. Да! – Она прильнула к Ричарду, вплела пальцы в его волосы и заставила опустить голову, чтобы достать до его губ.

Он засмеялся.

– Вижу. Ты пойдешь со мной?

У Эванджелины была возможность отказаться, но ее страшило предстоящее свидание в бухте. Она могла умереть, так и не узнав, что такое страсть. Что случится, если сегодня ночью она докажет ему свою любовь? А завтра вечером встретится с человеком Ушара, скажет, что больше не сможет быть им полезной и что готова исчезнуть. Возможно, она уедет с этим человеком в Лондон и больше никогда не увидит герцога. Она не хотела отказывать ему. Но могла разделить с ним только постель. Нет, сказала она себе, признай правду. Ты не хочешь отказывать себе. Хочешь познать его, хочешь провести с ним хотя бы одну ночь…

– Пойду, – сказала Эванджелина.

Глава 33

– После тебя, Эванджелина.

Она удивила не только его, но и себя саму, широко раскрыв испуганные глаза и замешкавшись на пороге. Ричард улыбнулся, слегка подтолкнул ее в спальню и закрыл дверь.

У нее пересохли губы. Внезапно Эванджелина очень испугалась. Господи, какая же она дура! Сейчас она опозорится и разочарует его. Она попятилась.

– Милорд, не думаю, что это хорошая мысль.

– Ты права, – сказал он и засмеялся. – Но теперь это не имеет значения. Слишком поздно. – Герцог обнял ее. – Раздвинь губы, Эванджелина. Сама знаешь, это усиливает наслаждение.

Эванджелина пыталась что-то сказать, но герцог зажал ей рот поцелуем и крепко прижался к ее животу. Знание того, что сейчас Ричард овладеет ею, так возбудило Эванджелину, что ее затрясло. Пробудившаяся страсть заставила ее начать целовать его – пылко, но неумело. Она вцепилась в герцога, желая большего, но не зная, что делать!

– Что ты чувствуешь теперь? – Она ощущала его горячее дыхание и прикосновение языка к нижней губе.

– Не знаю. Наверное, желание. У меня нет слов… Кажется, ты можешь очень многое дать мне, а я тебе. Помоги мне.

Перед мысленным взором герцога предстал образ ее безликого мужа. Как мог мужчина пренебречь такой страстью? Хорошо, что святой Андре уже покинул сей мир, иначе Ричард с наслаждением помог бы ему в этом благородном деле.

Очнувшись, Ричард крепко прижал ее к себе, ловко расстегнул мелкие пуговицы на спине, и платье упало на ковер, к ногам Эванджелины.

– Я плохо разбираюсь в этих делах, – сказала она. – Поверь мне, это так. О Боже, что ты делаешь?

Ричард развязал пояс нижней юбки, и та упала поверх платья. Затем он опустился на колени и обхватил ладонями ее голень.

– Снимаю с тебя чулки. Ничего особенного. – Господи, как же с ней обращался этот несчастный покойный Андре?

– Я не выйду за тебя, не выйду! – тяжело дыша, скороговоркой произнесла она. – Ты овладеешь мной только один раз и больше не захочешь. Вот увидишь…

Ричард казался бесстрастным, хотя с трудом удерживался от смеха. Она упрямилась даже сейчас. Что ж, скоро все выяснится. Он снял с Эванджелины туфли и чулки. Она носила сорочку, достававшую до середины бедер. Герцог поднялся, окинул ее взглядом, а затем легко коснулся кружевных лямок. Тонкий муслин спустился к талии, обнажив груди. Ричард сделал еще одно движение; сорочка упала с бедер и спланировала на пол. Наконец-то Эванджелина осталась полностью обнаженной и принадлежала ему. Герцог смотрел на ее лоно, испытывая отчаянное желание овладеть этой женщиной, ласкать ее руками и губами, но что-то его останавливало. В ее глазах стоял ужас.

Эванджелина попыталась прикрыться. Ричард бережно отвел ее руки и шагнул ближе.

– Обними меня. Да, так. Это мне нравится.

Его руки поглаживали обнаженную спину Эванджелины. Когда он обхватил ее бедра, Эванджелину охватило чувство, о существовании которого она до сих пор не догадывалась. Это было замечательно. Затем его теплые пальцы двинулись внутрь и коснулись тайной плоти, которую до сих пор видела и осязала только сама Эванджелина. Она замотала головой и попыталась отстраниться, но тут же поняла, что желает этих прикосновений больше всего на свете.

– Пожалуйста… еще…

Ричард почувствовал себя так, словно его огрели обухом по голове.

– О да. Но торопиться не следует. Посмотри, что ты делаешь со мной. Положи ладонь на мою грудь. Я не могу отвести рук.

– Как бьется сердце… – пролепетала она.

– И твое тоже. – Его палец двинулся внутрь.

– О Боже, – прошептала девушка. – Я никогда не думала…

Внутри было очень узко. Герцог поцеловал ее, закрыв глаза, чтобы справиться с желанием, которое заставляло его как можно скорее овладеть этой женщиной. Почувствовав, что палец увлажнился, Ричард нежно погладил ее. Эванджелина была готова принять его. Эта мысль была убийственной. Пришлось отстраниться, иначе он изошел бы семенем, что не пошло бы на пользу никому из них.

Эванджелина замигала как слепая и прижалась к Ричарду, желая снова ощутить прикосновение его пальцев. Он тяжело задышал и прижался к ней лбом, с ужасом думая о том, что будет, если Эванджелина внезапно коснется его.

– Что я должна сделать?

– Перестать дрожать.

– Я дрожу? Да, Наверное. Я не знаю, что делать. Пожалуйста…

– Даже если усопший святой Андре был свиньей, ты наверняка знаешь, что делать, чтобы доставить мужчине наслаждение. Эванджелина, я такой же мужчина, как и все. Во мне нет ничего особенного. – Он слегка поцеловал ее, все еще сдерживаясь.

– Ну, если так говоришь ты, тогда все ясно… – Однако голос ее прозвучал неуверенно, и она поняла, что это не укрылось от герцога. Она притянула к себе его голову и начала страстно целовать.

Ричард уже решил, что сейчас все будет кончено. Он тяжело задышал и рванулся в сторону, боясь, что не переживет этого позора.

– Нет, – сказал он, – так еще хуже. Хватит. Я больше не буду прикасаться к тебе, иначе сойду с ума.

Но он уже не мог с собой справиться. Он целовал ее до тех пор, пока обоих не бросило в дрожь. Его пальцы ласкали ее лоно, пока она не закинула голову от острого наслаждения. А затем, к огромному удовольствию Ричарда, стала раздевать его. Она пыталась целовать его и одновременно расстегивать пуговицы, но поняла, что это слишком трудно, и выругалась. Ричард рассмеялся, но вскоре ему стало не до смеха. Он понял, что еще секунда, и он действительно лишится рассудка. Он оттолкнул ее и разделся сам, причем так быстро, как никогда в жизни. Затем подхватил ее на руки и чуть ли не бегом понес к стоявшей на возвышении огромной кровати. Он уложил ее на середину, подошел к полке, зажег полдюжины свеч и остановился, глядя на нее сверху вниз.

– Я еще никого не желал так, как желаю тебя, – сказал он, зная, что говорит правду. А затем быстро шагнул к кровати. – Эванджелина, что с тобой? Почему ты так смотришь на меня?

– Ты обнаженный, – сказала она, не сводя глаз с его паха. – Совершенно обнаженный. – Она облизала губы, и у Ричарда чуть не начались конвульсии. – Ты был таким, когда выходил из воды, но есть разница.

Он прирос к месту, изнывая от желания.

– Теперь ты так отличаешься от меня, что у нас ничего не получится. Не получится! Я передумала. Мне не нужен любовник. Я хочу уйти к себе и надеть ночную рубашку.

– О Боже, – сказал Ричард и вдруг расхохотался. Он хотел сказать что-то насмешливое о мужских достоинствах покойного Андре, но ощутил жгучее желание сейчас же очутиться между ее ног.

– Я не причиню тебе боли. Больно будет скорее мне, чем тебе. Ну же, любовь моя… Не закрывай глаза. Мужчинам нравится, когда женщины смотрят на них. Особенно если они смотрят с восхищением.

Ричард наклонился и нежно положил руку на ее живот. Он больше ничего не говорил, ничего не делал – просто стоял, держа большую, теплую ладонь на ее лоне. Затем его пальцы медленно двинулись вниз, и вскоре Эванджелина затаила дыхание, глядя на него широко раскрытыми глазами, зная, что он изучает ее и смотрит на свои пальцы. Она выгнулась, подалась навстречу ласкавшим ее рукам и вскрикнула. Пальцы герцога тут же отдернулись, и разочарованная до глубины души Эванджелина со свистом втянула в себя воздух. Ее груди напряглись, И тут Ричард застыл в нерешительности. С чего начать? Ему хотелось всего сразу.

– Что ты со мной делал? – прошептала она, не отводя глаз от его лица, – что ты делал?.. Я никогда не представляла… Это нормально? Ты сделаешь это снова?

– Проклятье! – прорычал он, сел рядом, опустил голову и прильнул губами к ее груди.

Эванджелина сгорала от страсти, но, казалось, не знала, что делать, чтобы мужчина доставил ей еще большее наслаждение. Ричард сосал ее груди, а потом его рука скользнула по ребрам девушки и снова легла ей на живот. Эванджелина забилась всем телом, судорожно втянула в себя воздух и впилась в его плечи.

– Пожалуйста, – взмолилась она.

– Ладно, – глухо ответил Ричард, не отрываясь от ее груди.

Его палец вновь скользнул внутрь. Эванджелина вскрикнула и всем телом рванулась ему навстречу.

– Спокойнее, – сказал он, глядя на ее губы. Пусть Эванджелина кончит первой. Она была недалека от этого. – Смотри на меня.

Ее голова металась по подушке из стороны в сторону.

– Смотри на меня.

Эванджелина подчинилась. Ричард смотрел на нее, продолжая ласкать пальцами ее влажное лоно. Вскоре глаза Эванджелины расширились, стали туманными, и она задышала так тяжело, что чуть не задохнулась. Однако по-прежнему не отводила взгляда.

– А теперь вперед, – сказал он и поцеловал ее. Пальцы продолжали свою работу, пока Ричард не почувствовал, что Эванджелина сжалась, напрягла ноги и все ее тело свела блаженная судорога, начавшаяся где-то глубоко внутри. Он поднял голову и стал следить, как ее сотрясает оргазм.

Эванджелине казалось, что она умирает, но ей было все равно. Она парила в небесах, взлетая выше и выше, стонала, металась, пока в экстазе не выгнулась дугой и не испустила громкий крик. Затем Эванджелина ослабела, чувствуя, как волны наслаждения все еще сотрясают ее тело, и думая, скоро ли это повторится. Она всмотрелась в смуглое, красивое лицо Ричарда и хрипло сказала:

– Спасибо. Я не знала, что это так чудесно.

Когда по всему ее телу разнеслось нежное тепло, успокаивающее и туманящее сознание, она на мгновение закрыла глаза и поняла, что хочет принадлежать ему вечно. Но это невозможно. Нет, ей суждено провести с Ричардом только одну ночь. Она чувствовала, что по щекам струятся слезы. Всхлипнув, она села и уткнулась лицом в его грудь.

Хотя Ричард по-прежнему не понимал ее (что начало входить у него в привычку), он попытался утешить ее, на время забыв об одолевавшем его жгучем желании. Но осторожные поглаживания по спине, прикосновения сосков к его груди, поцелуи в глаза, уши, шею вскоре произвели на Эванджелину совершенно обратное действие. Эванджелина не задавала никаких вопросов. Ее слезы быстро высохли. Она гладила спину Ричарда и в перерывах между поцелуями лепетала:

– Да, пожалуйста… Пожалуйста, скажи мне, что надо делать.

Он следил за ее огромными затуманившимися глазами. Руки Ричарда ласкали ее живот, туго напрягшийся под его пальцами. Ее кожа была гладкой как шелк.

Эванджелина устремилась к нему, но он прижал ее к кровати.

– Нет, лежи смирно. Теперь я буду ласкать тебя губами, а не руками.

Он лег между ее ног и начал целовать живот. Но пальцы продолжали делать свое дело. Когда на смену им действительно пришли губы, Эванджелина выгнулась всем телом и задышала так тяжело, что у нее чуть не разорвалось сердце.

Она со стоном прошептала его имя. Ричард на мгновение поднял голову и улыбнулся. В этой мужской улыбке чувствовалось довольство собой.

– Спокойнее… Нет, можешь метаться и выгибаться, как тебе хочется. Кричи, Эванджелина. Да, так. А теперь вперед!

От смущения Эванджелины не осталось и следа. Ее пальцы вплелись в его волосы, она стонала от небывалого наслаждения и кусала его плечо. Когда она окончательно потеряла голову, Ричард рывком отодвинулся, широко раздвинул ей ноги и вошел в нее.

Внутри было так горячо и узко, что Ричард заскрежетал зубами от желания вонзиться в нее как можно глубже. Он заставил себя двигаться медленно, хотя это оказалось самым трудным делом в его жизни. Внезапно Эванджелина вытянулась всем телом, затихла и перестала метаться. Он поднял голову и заглянул ей в лицо. В глазах Эванджелины стоял страх.

Он заметил это, но не понял. О Боже, желание становилось невыносимым. Ричард двинулся глубже. Она застонала и схватила его за руки, пытаясь остановить.

– Успокойся, Эванджелина, сейчас все будет в порядке. Только лежи смирно. Ты привыкнешь ко мне. Я буду двигаться медленно, как только смогу. – Но стоило ему сделать движение, как ногти Эванджелины вонзились в его предплечья.

– Нет, пожалуйста, остановись. Пожалуйста. Мне больно. Я не думала, что будет так больно.

Ты сказал, что не причинишь мне боли. Я поверила тебе.

Он заставил себя остановиться и застыл над ней, упершись ладонями в матрас.

– Сейчас ты привыкнешь. Обязательно. Она слегка расслабилась, и Ричард проник глубже. А затем замер на месте, не веря самому себе.

Он уперся в девственную плеву.

Проклятая девственность. Никакого усопшего святого Андре не существовало в природе. Эванджелина смотрела Ричарду в глаза, в которых ясно читалось: «Почему ты не сказала мне, что ты девственница». Этой мысли хватило, чтобы окончательно лишить его рассудка.

Не успели они перевести дух, как Ричард взялся за дело.

– Я знаю, что тебе больно. Потерпи немного. И положись на меня.

Она вскрикнула, на этот раз от боли, а не от наслаждения. От боли, которая заставила ее напрячься всем телом.

– Нет. Потерпи. Не сопротивляйся мне… Ну вот, а теперь я буду лежать спокойно. Теперь я внутри тебя. Весь внутри, и тебе больше не будет больно. Обними меня. Вот так. – Он наклонил голову и поцеловал ее. Поцелуй был таким же горячим и страстным, как то, что было у нее внутри.

Эванджелина пошевелилась, и это чуть не заставило его кончить.

– Лежи тихо, или я уйду из тебя.

– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала она, целуя Ричарда и покусывая его шею и плечи. – Почему было так больно?

Он засмеялся, но стоило ей сделать легкое движение, как смех сменился стоном.

– Больше тебе никогда не будет больно.

Тело Эванджелины затрепетало. Герцог не знал, чем был вызван этот трепет: болью или тяжестью его тела. Впрочем, вскоре это перестало иметь значение. Она снова задвигалась, и на этот раз все было кончено. Он заскрежетал зубами от желания и хрипло сказал:

– Я пытался, честно пытался отвлечься сам и отвлечь тебя, но все без толку.

Тут он ринулся вперед, накинулся на нее как дикарь, с безумным стоном припал к ее губам, а потом ударила горячая струя и Ричард ощутил небывалое наслаждение. Такое, о котором и не мечтал.

Придя в себя, он поцеловал ее в ухо и услышал, как она сказала:

– Я люблю тебя. Наверное, я полюбила тебя в тот вечер в библиотеке, когда ты подумал, что я твоя бывшая любовница. И буду любить всегда.

Герцог заставил себя подняться, оперся на локти, посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.

– Вот и хорошо. Я знаю. – Затем он снова упал на Эванджелину и положил голову на подушку. – Никогда, – сказал он ей на ухо. – Я больше никогда не отпущу тебя. Ни на шаг.