Текст книги "Учитель стал директором (сборник)"

Глава 14. Октябрь

В первую субботу октября в школе радостно и весело отметили День учителя. В честь праздника уроки сократили на 10 минут. После занятий ученики сделали концерт для педагогов. Отпустив по домам детей, учителя с шутками-прибаутками разместили на столах в учительской дешёвое вино и лёгкую закуску, купленные вскладчину; расселись вокруг столов. Ситников как директор поздравил коллектив с профессиональным праздником, пожелав счастья, здоровья и успехов в работе. Педагоги немного выпили и закусили, разговаривая о минувших событиях. Потом повторили выпивку с закуской и запели свои любимые песни. Директор с удовольствием слушал их задушевное пение. На минуту зашёл парторг Воронов, от себя лично и от имени председателя и работников колхоза поблагодарил учителей за их важный для государства и сложный труд, вручил каждому поздравительную открытку.

На следующий день дети поселились в интернате. Там заработала столовая.

Директора пригласили к председателю колхоза. В его кабинете находился интеллигентной внешности молодой человек. Он оказался представителем райкома партии по идеологической работе. Этот товарищ сказал, что руководители образовательных учреждений являются на селе ответственными за политическую учёбу, поэтому Ситникову предстоит написать соответствующий план работы и согласовать его с райкомом партии. Владимиру Леонидовичу пришлось безоговорочно согласиться.

В первой декаде октября в колхозе удалось завершить все полевые работы. Колхозникам выдали зарплату и организовали банкет в громадном фойе клуба. Столы на время принесли из школы. На четырёх человек приходилось по две бутылки водки, по две бутылки вина и по четыре пол-литровых бутылки пива. Подали в блюдцах сало, колбасу, сыр, хлеб, а в глубоких тарелках – мятую картошку со свининой, приготовленную в интернатской столовой.

По обычаю, руководство колхоза пригласило на банкет директора школы, удостоив его чести восседать за одним столом с председателем колхоза Лукиновым, председателем сельского Совета Булавиной и первым секретарём райкома партии Анатолием Даниловичем Князевым, прибывшим по своему графику в колхоз «Ударник». Когда все места за столами оказались занятыми, Анатолий Данилович встал. Он был выше среднего роста, пропорционального телосложения. На нём красиво смотрелся шерстяной костюм с чёрной крапинкой. Князев держал в руке гранёный стакан, наполовину наполненный водкой. В фойе наступила тишина, и первый секретарь райкома партии торжественно поблагодарил земледельцев за своевременное, качественное завершение полевых работ с хорошей урожайностью зерновых, подсолнечника и сахарной свёклы и, пожелал, чтобы колхоз «Ударник» в результате подведения итогов года занял первое место в областном социалистическом соревновании, и предложил за это выпить. Он присел, Ситников, Лукинов и Булавина чокнулись с ним стаканами, выпили и начали закусывать. Анатолий Данилович чистосердечно рассказывал:

– Когда я начал работать в парткабинете, то есть только-только приступил к партийной работе, меня направили в колхоз в качестве представителя райкома партии на весенние работы. Я был молод, только что отметил 23-летие. Это было так. Первый секретарь Черкасов, теперь он в обкоме, собрал в своём кабинете весь райкомовский штат. Мы напряжённо сидели за длинным столом и слушали его. Он по листочку зачитал, куда кому ехать, и спросил: «Вопросы есть?» Я наивно спросил: «Нам придётся жить в колхозе две недели. Там, конечно, будут кормить. А если предложат выпить спиртное, как быть?» Все присутствовавшие в кабинете засмеялись. Черкасов иронически скривил губы и ответил: «Конечно, поднесут рюмочку и попросят выпить. Вы вынуждены будете не отказать, иначе человек, который угощает, может обидеться. Главное для нас – знать меру и не уронить своё достоинство».

Александр Степанович рассмеялся и спокойно проговорил:

– Вы, Анатолий Данилович, давно работаете в партийной системе, побывали, и не раз, во многих колхозах и на предприятиях, следовательно, немало выпили и поели за казённый счёт?

Князев на секунду замер с поднесённой к открытому рту ложкой, потом отправил в рот картошку, пережевал, проглотил и добродушно ответил:

– Ну, и смелый ты, Лукинов, – сказал правду, которую никто не осмелился бы озвучить.

– А чего мне бояться, – уверенно откликнулся председатель. – Я единоличный хозяин большого колхоза, а известно всякому: у кого в руках материальные блага, у того и сила, и власть.

Булавина поспешила вмешаться в разговор:

– С выпивкой у нас беда: пьют по поводу и без. Однако я знаю людей, которые за свою жизнь не выпили ни капли спиртного. Например, Лиза Рослякова даже на своей свадьбе умудрилась не выпить ни глоточка вина. Ей наливали в рюмку то водку, то вино, а она поставила рядом другую рюмку, наполняла её лимонадом и переставляла с рюмкой со спиртным, да так ловко, что никто этого не заметил. Многие на её свадьбе напились до чёртиков, как это водится у нас на всяких праздниках, а она осталась трезвая, как стёклышко!

Булавина замолчала. Некоторое время никто не хотел говорить. Присутствующие закусывали. Лукинов напомнил: «Пора по второму разу», – и разлил по стаканам водку. Выпили, заговорили. Стало шумно. Потом пили, пока не выпили всё спиртное, и пели песни о колхозной жизни, о молодом агрономе, который выходил на поля. Постепенно люди разошлись.

До своей усадьбы Булавина дошла с Ситниковым. Они остановились, чтобы попрощаться. Он вполголоса спросил:

– Как вы думаете, не отомстит ли Князев председателю Лукинову за то, что тот попрекнул его едой?

– Первого секретаря, – ответила Нина Сергеевна, – не только угощают там, где он появляется. В багажник его машины положат самые лучшие куски мяса, банки с мёдом и бидончики со сметаной, бутылки самого дорого вина и коньяка. Так нынче заведено.

Директор пошёл своей дорогой. Около дома его ждала женщина средних лет. Ещё издали, завидев Ситникова, незнакомка заулыбалась во весь рот. Владимир Леонидович догадался, что она что-то будет просить. Женщина поздоровалась и елейным голосом попросила написать справку об окончании восьми классов для племянника.

– Приходите завтра утром в школу, откроем книгу записи выданных документов, и я выпишу вам справку, – отозвался директор.

Женщина замялась и пояснила:

– Дело в том, что он в нашей школе не учился, а ему нужен такой документ, чтобы поступить в училище.

– Тогда я не имею права выписывать справку об окончании нашей школы вашему племяннику.

– А Виктор Кондратьевич запросто выписывал справки всем, и кто учился и не учился у нас, и брал недорого.

– Это же преступление! – возмутился Ситников.

– Подумаешь, преступление – написать бумажку! А я вам дам телёночка. Ну, пожалуйста, не бойтесь. Все так живут.

– До свидания! – отрезал директор и пошёл домой.

Во вторник с утра прибыл учитель математики вечерней школы, привёз программы и проверил документы по вечерней школе за прошлый год.

И в предпоследнюю неделю октября директоров школ четыре раза вызывали в райцентр: сначала на праздничное подведение итогов сельскохозяйственного года, на другой день – на профсоюзную конференцию, на третий – на конференцию общества «Знания», и наконец – на плановое совещание директоров на базе школы № 1 райцентра. Ситников четыре дня подряд выезжал из села рано утром и возвращался домой усталый поздно вечером. На пятый день, придя на работу, он в шутку попросил завуча:

– Валентина Михайловна, организуйте мне, пожалуйста, экскурсию по школе, а то я забыл, где какой класс находится.

Завуч посмеялась и сказала:

– А вы-то думали, что будете спокойно работать и иметь время для отдыха, чтобы наслаждаться природой? Ничего подобного. Совещания проводятся систематически, и вас задёргают основательно. Вот поэтому многие учителя и не соглашаются работать директором. Меня много раз настойчиво уговаривали возглавить школу, и я категорически отказывалась.

За первую четверть Владимир Леонидович посетил по два-три урока каждого учителя. Большинство уроков он одобрил. Директору запомнился урок математики во втором классе учительницы Юлии Фёдоровны Пироговой. Сама педагог – роста выше среднего, полная, круглолицая, белокурая, улыбчивая, спокойная. На ней – белоснежная вязаная кофточка. Ученики дали ей прозвище Пирожок. Окна класса украшали тюлевые занавески. На потолке висели две красивые люстры. Стены в её классе – светло-голубые. На подоконниках стояли горшочки с цветами. На учительском столе аккуратно разложено всё необходимое для проведения занятия. Создавалась по-домашнему уютная обстановка.

Урок начался точно по звонку. Дежурная девочка прошла по классу, собрала тетради, положила их на стол преподавательницы и раздала проверенные тетради. Юлия Фёдоровна на доске написала два примера по три действия для двух вариантов, вызвала к доске мальчика и девочку. Они принялись решать. За партами тоже решали задания на два варианта. Никто ни у кого не списывал. У доски довольно быстро справились с заданием. Учительница вызвала двух мальчиков, и они по своим тетрадям проверили то, что было на доске написано, и красными мелками исправили ошибки. Мальчик и девочка допустили по одной ошибке. Юлия Фёдоровна задала вопрос классу: «Какие поставим оценки тем, кто решил на доске?» Дети дружно подняли над столами на палочках белые картонные кружочки, на которых написана цифра 4. Учительница в журнале и в дневниках выставила четвёрки и продолжила урок далее. Её воспитанники приучены к порядку и неторопливо, но довольно быстро выполняли задания, не обращая внимания на присутствовавшего в классе директора. За урок они решили много примеров и задач, было выставлено много хороших оценок. За пять минут до звонка Пирогова сумела подвести итоги урока, задать и обсудить домашнее задание и точно по звонку объявить: «Встали все! Урок окончен. Дежурные остаются, а остальным выйти из класса».

Что касается начинающего учителя физкультуры Геннадия Харитоновича, то его дети полюбили за то, что он никогда не повышал голос в разговоре с ними, даже замечания шалунам выговаривал спокойно и сам свободно демонстрировал приёмы всех физкультурных упражнений.

В середине октября полностью заработал интернат, то есть дети поселились в нём, готовили уроки и питались в его столовой.

В начале ноября, когда кроны деревьев основательно пожелтели, начали осыпаться жёлтые листья и пожухли травы.

В сельском Совете зарегистрировали четыре свадьбы. Семья Ситникова с любопытством наблюдала церемонию бракосочетания, проводимую Булавиной. Для этого она надевала красивое тёмное платье. Через плечо на ней красовалась красная лента. Голос у Ирины Сергеевны при чтении обязанностей супругов в семейной жизни звучал спокойно и приятно. Новобрачные расписывались в журнале, надевали друг другу золотые кольца, под одобрительные крики родственников и толпы зрителей целовались.

На следующий день в селе состоялись похороны. Директору сообщили, что старик хоронил вторую жену, которая была моложе его на восемь лет и неожиданно скоропостижно умерла от инсульта. Первая супруга, наоборот, на четыре года старше его, однако до сих пор здравствовала и проживала в другом конце села вместе с взрослым сыном от этого старика. Второй раз она замуж не выходила.

Глава 15. Тетрадь ученицы 7-го класса

Окончилась первая учебная четверть. Начались осенние каникулы. В деревянном здании школы стало тихо и безлюдно. Ситников всегда в моменты завершения четверти или учебного года испытывал грусть, чувствуя, что ещё один отрезок времени, частица жизни, стремительно уходит в прошлое. Но времени на раздумья у него не было: как директор он отвечал за безопасность детей и сохранность имущества и знал, что надо тщательно обследовать двухэтажные печки: нет ли щели в их штукатурке, через которые может выскочить искра и привести к пожару. Кроме того, нужно было просмотреть мебель, окна, двери, чтобы за неделю всё отремонтировать. Владимир Леонидович с блокнотом и карандашом тоскливо обходил комнату за комнатой, всё тщательно и придирчиво осматривал и все неполадки записывал. Его шаги гулко раздавались в тишине.

Руководитель школы оказался в комнате, которая числилась за 7-м классом, и осмотрел печку, окна, записал в блокноте «Подогнать форточку». Проверяя парты, он обнаружил в одной из них толстую тетрадь с яркой обложкой, на которой большими буквами значилось: «Поленова Олеся». Директор догадался – дочка капитана милиции. Ситников знал, что девчонки имеют «„заветные“ тетради», в которые записывают глубокие мысли, любимые песни, вклеивают открытки с красивыми артистами и вырезки из журналов с портретами знаменитых людей. Вот такую тетрадь, забытую ученицей, он держал в руках. Руководитель вспомнил эту худенькую, молчаливую, узколицую, небольшого роста девочку с настороженными тёмными глазами. «Что для этого тринадцатилетнего ребёнка самое важное?» – задумался директор и открыл первую страницу. На ней в окружении нарисованных красным фломастером цветов оказались четверостишия:

Если ты любишь, А парень смеётся, Плюнь ему в рожу, Пускай захлебнётся.

Ситников засмеялся и читал дальше:

Не верь цветам – они завянут, Не верь мечтам – они уйдут, Не верь судьбе – она обманет, Не верь мальчишкам – они врут.

Говорят, любовь приносит счастье, А по-моему, совсем не так: Почему, любя, девчонки плачут, А мальчишки, полюбив, грустят?

Ситников засмеялся и перевернул лист. На следующей странице во всю верхнюю половину листа чёрным карандашом был чётко изображён дождь в осеннем парке. За косыми полосами дождя виднелась пустая мокрая скамейка на аллее, а под рисунком – грустный стих:

Был дождь, ты обещал прийти, Но, видно, дождь встал на твоём пути. Вот почему я так люблю дожди, В дождь могут только верные прийти.

Директор подметил: сказано наивно, но вполне точно. В его воображении всплыло серьёзное личико с тонкими сжатыми губами девочки-ребёнка Олеси. Он стал читать на другой странице:

Жизнь – хороший учитель, но очень дорого она берёт за свои уроки.

Человек – кузнец своего счастья, но судьба подправляет его поковку – жизнь самым нежелательным образом.

Разделённое горе – полгоря, разделённое счастье – это счастье вдвойне.

Деньги – такая вещь: не получаешь – их нет; получишь мешок – их тоже нет.

На следующих страницах такие стихи:

Если хочешь, мой друг, Без печали прожить, Постарайся всю жизнь Никого не любить.

Если в жизни идти осторожно И считать все шаги на пути, Ошибиться тогда невозможно, Но и счастья тогда не найти.

Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись, Повернись лицом к печали И тихонько улыбнись.

В это мгновение дверь класса резко отворилась, и завуч торопливо, громко сообщила: «Владимир Леонидович! Вас к телефону!» Он, улыбаясь, закрыл тетрадку, бережно положил в парту и поспешил в свой кабинет, к телефону, на ходу невольно вспоминая только что прочитанные записи ученицы 7-го класса.

Примечание. Автор, имеющий 36 лет педагогического стажа, стихов не пишет и редко их читает. Приведённые четверостишия и «глубокомысленные высказывания» взяты из тетрадей учениц.

Глава 16. Итоги первой четверти

К 4 ноября завуч составила отчёт об общей успеваемости школы, а 5-го состоялся педсовет по итогам первой четверти. Пока учителя собирались в просторной комнате, на первом этаже, Юлия Фёдоровна, классный руководитель 3-го класса, улыбаясь, рассказала:

– Я провела интересный эксперимент. На перемене, когда все дети вышли в коридор, я около парты бросила небольшую денежку. Прозвенел звонок на урок. Я подняла монету и спросила: чья эта денежка? Все малыши порылись в своих ранцах и сказали, что это не их. Лишь Таня закричала, что это её деньги.

По требованию директора ни один педагог не завысил отметки за четверть и обязан был объективно оценивать знания учеников, руководствуясь соответствующими министерскими рекомендациями. Получилось: из 112 учеников 24 имели «двойки». Завуч, передавая ему отчёт, тревожно предупредила:

– За такую низкую итоговую успеваемость, всего 79 %, с вас, уважаемый Владимир Леонидович, голову снимут.

Он пожал плечами и ответил:

– Что ж поделаешь – такова реальность. Будем усиленно работать, чтобы за вторую четверть количество неуспевающих учеников резко уменьшилось.

– Ха-ха-ха! – взорвалась смехом Валентина Михайловна и высказалась:

– Вы, миленький, не перестаёте меня удивлять! Вы верите в правдивые, честные отчёты? Вас никто не поймёт! И отчёт с таким количеством неуспевающих у вас ни один заведующий РОНО не примет.

– И что же, по-вашему, я обязан ставить тройки по алгебре тем ученикам, которые даже таблицу умножения не знают?

– И им будете ставить тройки, – заверила завуч.

Педсовет проходил необычайно бурно. К этому времени стала заметна беременность Ани Ореховой. Директор предложил отчислить её в декретный отпуск, что вызвало весёлый смех педагогов.

– Вы что, Владимир Леонидович, с ума сошли?! Ха-ха-ха! В советской школе все девочки скромницы. Ха-ха-ха! Ни одна школьница не родила, а вы её – в отпуск по беременности!

Насмеявшись вдоволь, завуч объяснила, как поступают в подобных случаях:

– Берётся политическая или географическая карта Советского Союза. По карте выбирается город. И пишется справка, что такая-то ученица уехала в этот город.

Директор спросил:

– Допустим, я такую справку напишу. Но через некоторое время потребуется подтверждение другой школы, что такая-то ученица прибыла к ним. Как быть?

– Очень даже просто: вы пишете справку, что такая-то ученица зачислена в такую-то школу, прижимаете слегка печать и чуть-чуть её поворачиваете, чтобы оттиск был размытым, и нельзя было прочитать, какой школе принадлежит печать.

– А разве такую «липу» примут в РОНО?

– Принимают с удовольствием и сами стряпают подобные документы, – успокоила его завуч.

6 ноября Ситников находился в приёмной заведующей РОНО Климковой и ждал своей очереди на приём к ней. На соседнем стуле сидела крупная миловидная женщина, одетая в тёмный костюм строго покроя, и бледными пальцами держала бумаги. Дама певучим голосом спросила:

– Вы, как я догадываюсь, Ситников, директор Оглоблинской школы?

– Совершенно верно, – ответил он.

– А я – Аристова, директор районной вечерней школы. Сижу с отчётом и дрожу: на конец прошлого года было два неуспевающих, а на сегодня – один. Ни разу, шалопай, не был в школе. Поэтому и не получается стопроцентная успеваемость. А у вас?

– У меня не успевают 24 ученика.

– Что-о-о? – Аристова от испуга чуть не упала со стула и громким горячим шёпотом быстро заговорила:

– Немедленно бегите отсюда! Любыми путями добирайтесь до Оглоблино и переделывайте отчёт – не более трёх двоечников!

На лице Ситникова появилось недоумённое выражение. Дверь кабинета заведующей резко отворилась, появился сутулый немолодой мужчина, решительно широкими шагами пересёк приёмную и выскочил в коридор. Лицо его пылало жаром…

Директор вечерней школы недолго была у заведующей. Вышла из её кабинета с покрасневшим лицом, но в хорошем расположении духа.

Владимир Леонидович вступил в кабинет заведующей и поздоровался. Она, сказав: «Здравствуй», показала рукой, куда положить отчёт. Директор положил свои документы на стол, перед ней, а сам присел на стул для посетителей. На начальнице было светлое, глухое платье с вышитыми на груди под цвет золота цветами, которое, однако, придавало ей кокетливость. Она просмотрела его бумаги, спокойно протянула ему и по-деловому распорядилась:

– Возьмите свою позорную галиматью и срочно переделайте. Не более трёх-четырёх неуспевающих. Приедете ко мне 9-го.

– Послушайте, – пытался объяснить Владимир Леонидович.

– Ситников! – крикнула Софья Борисовна. – Мы с вами на каком языке разговариваем?! На русском! Значит, вы поняли, что я вам сказала. Идите без лишней болтовни и выполняйте, что вам приказано.

– Однако, – сделал ещё одну попытку заговорить директор.

– Ах, вы ещё пытаетесь оправдаться! – злобно гаркнула на него Климкова, изорвала его отчёт на мелкие кусочки и вышвырнула в урну, после чего жёстко, властно объявила:

– Ситников! Сегодня вы у меня не были! Как начинающему директору я прощаю вам нерасторопность. Вы свободны! – и она указала ему на дверь.

Униженный Владимир Леонидович встал, забыл, в какую сторону открывается дверь, дёргал её в разные стороны, вывалился в приёмную. Сердце у него учащённо билось от негодования. Он не запомнил, как вышел из здания райисполкома, доехал до Никитовки и оказался в центре села.

Прохладно. Осенний день стремительно переходил в вечер. Улица присыпана жёлтыми листьями. Мирно бродили куры, и бычки жевали траву у палисадников. Стояла тишина. Свежий воздух благотворно подействовал на директора, и он, гадливо сплюнув и расстегнув осеннее пальто, широким шагами пошёл по мягкой просёлочной дороге. Слева ядовито зеленела озимая пшеница, справа, словно застывшая волнистая чёрная поверхность, широко раскинулось вспаханное поле. Минут через двадцать Ситников услышал гул догонявшей его машины. Грузовик подъехал и остановился. Дверца кабины отворилась.

«Здравствуйте, Владимир Леонидович! Залазьте, пожалуйста!» – предложил женский голос.

Ситников поднялся на подножку, женщина потеснилась, и он поместился на сиденье, захлопнув дверцу. Шофёр тронул машину с места и уверенно повёл по грунтовой дороге. Женщина заговорила:

– Мы супруги Насоновы, Олег и Ольга. Наш сын Ромка учится в 7-м классе, хорошо отзывается о вас. Вы прекрасно знаете математику и того же требуете от учеников, справедливо ставите оценки. Он рассказывал, что вы заставили педагогов выставить объективные оценки за четверть, получилось много двоек.

Водитель прервал её монолог хрипловатым, мягким голосом:

– И из-за этого, я полагаю, у вас большие неприятности. Мы видели ваше красное лицо, когда вы вышли из райисполкома. Вы от негодования и огорчения ничего не видели вокруг себя и не заметили нас. Вы правильную линию взяли в своей работе в качестве директора школы, но вам этого не позволят. ЦК партии и правительство взяли курс на «улучшение образования» и давят на учителей. Вот учителя и дают высокий процент успеваемости. Спрашивается, какое общество со временем получится из нынешних детей, если они с малолетства привыкли ко лжи? Учитель обязан честно и справедливо оценивать знания своих воспитанников, быть требовательным к себе, вести такой образ жизни, чтобы быть примером для подражания молодёжи.

– Вот ты чего захотел! – прервала его речь жена. – А где взять таких педагогов? Разве из школы выгонят Белопёрова за пьянство? Вот вы, Владимир Леонидович, за прогулы объявили ему выговор. Это небывалый случай в нашей школе! Обычно его не ругают даже за продолжительные запои. Он пропускает свои уроки, а потом записывает в журнале, будто бы они проводились на самом деле, и ставит хорошие оценки. И получается, по мнению заведующей РОНО, что он лучший учитель в районе, и ему постоянно объявляют благодарности и дают премии. И всё это на глазах детей!

– Да, пьянство – это зло, – рассуждал Олег. – Я и жена категорически против этого. Знаете, что мы придумали? Решили с ней даже Новый год встретить, не употребив ни капли спиртного. Ровно в двенадцать выпили по стакану сока, а потом несколько дней смеялись. И почему? А потому, что мы даже бутылки с шампанским и с вином не открыли, а Новый год-то всё равно начался! Ха-ха-ха! Вот была потеха! – Супруги посмотрели друг на друга любящими, нежными, понимающими глазами и разразились смехом. Долго смеялись, постепенно успокоились. В кабине было тепло, уютно и слышалось приглушённое гудение мотора. Машину встряхивало на грунтовой дороге. Сгущались сумерки.

Водитель включил фары. Спустившись с косогора, они переехали мост в селе Оглоблино. В окнах зажглись огни.

Завуч, неся два ведра с водой, переходила дорогу. Директор попросил притормозить, и когда машина остановилась, поблагодарив супругов, за то, что они его подвезли, вылез из кабины. Грузовик уехал.

Валентина Михайловна, поставив вёдра на землю, поздоровалась с Ситниковым и сообщила:

– Звонила возмущённая Климкова и сказала, что отчёт наш забраковала. Я уже сделала так, как она требует, и в журналах «двойки» исправила на «тройки». Так что, уважаемый Владимир Леонидович, не расстраивайтесь, выкиньте всё плохое из головы, отдыхайте и празднуйте. Завтра 7 ноября! Желаю вам счастья и успехов!

Эта женщина излучала тепло, радушие и спокойствие. У Ситникова стало легко на сердце. Он пожелал ей всего самого хорошего и поспешил к своей семье.