Текст книги "Искусство неуправляемой жизни. Дальний Восток"

Заключение
А что же завтра?

Как возможна наша действительность.

И. Кант

Прогноз – штука неблагодарная. Такая вот не вполне корректная попытка сказать «завтра» словами, придуманными для сегодня и вчера. В то же время без более или менее ясных перспектив, без выраженных в слове «хотелок» любой проект обречен на смерть. Ведь любая инновация, любое изменение неизбежно ведет к пусть временному, но снижению уровня жизни, разрушению уже устоявшихся привычек и социальных практик. Это можно сделать под давлением силы или обстоятельств. А можно под действием более или менее ясного «завтра», понятного и привлекательного.

Описываемые процессы на Дальнем Востоке ближайших лет, да и не только на нем, конечно, носят объективный характер. Не особенно эффективное государство за тучные годы превратилось в фантастически неэффективное, не способное прокормить даже себя, не говоря о такой мелочи, как население. Тучные годы заканчиваются. И населению волей или неволей придется строить иные модели жизни. Но для того чтобы выживание не стало нормой, а в какой-то момент времени сменилось развитием, нужен внятный образ будущего. Того, ради которого стоит потерпеть. Потому и важно не столько кричать «Путин, уходи», сколько думать, а что будет в тот момент, когда кричать станет некому или незачем? Попробуем в самом общем виде прописать такую перспективу.

Региональный бизнес на Дальнем Востоке был связан в 1990-е го ды и, видимо, будет связан вновь с международной торговлей, прежде всего в рамках АТР. Его выживаемость определялась несколькими обстоятельствами. Во-первых, уже отмеченным выше доверием, которое позволяет снизить транзакционные издержки, связанные с производством и транспортировкой. Во-вторых, с тем обстоятельством, что в непосредственной близости от границ региона оказываются мощные постиндустриальные центры, через которые идут основные торговые потоки Азии. В-третьих, фактически существовавшим и вполне способным возникнуть вновь режимом порто-франко, делающим российскую продукцию конкурентоспособной на этих рынках. Видимо, с этим будет связан крупный региональный бизнес и завтра.

Уже сегодня формируются новые, не существовавшие в 1990-е годы формы взаимодействия с экономическими агентами из стран АТР. В частности, в интервью упоминалось несколько совместных (российско-японских и российско-китайских) предприятий, где иностранный партнер через свою фирму обеспечивает совместное предприятие рынками сбыта за рубежом и льготными кредитами. Интерес иностранца понятен. Норма прибыли в регионе пока существенно выше, чем в большей части стран макрорегиона.

Но для того чтобы использовать эти преимущества, необходимо жить в регионе. Здесь завязываются личные доверительные отношения, позволяющие снизить издержки. Здесь обеспечивается «льготное» пересечение границы. Да и с зарубежными партнерами в рамках рынка АТР, в отличие от Европы, полагается договариваться не институционально, а лично, глаза в глаза. Именно это дает возможность политическим организмам и странам с очень разной системой ценностей и режимами вполне мирно уживаться друг с другом, торговать и доверять. В отсутствие институционального доверия личные контакты вполне надежно страхуют транснациональные операции.

А раз «мужик с деньгами» живет здесь, то вполне естественно, он постарается сделать свою жизнь комфортнее. Традиции украшать свой город у предпринимателей региона уже сложились. На частные средства, без участия государства или местного самоуправления, строятся бассейны, благоустраиваются дворы и улицы. В красивом и удобном городе жить интереснее, чем в некрасивом. Конечно, государственные структуры тоже вполне могут сделать город красивой сказкой. И опыт Владивостока тому доказательство. Вот только стоить это будет на несколько порядков больше. Вот только красота эта будет существовать сама по себе, мешая людям, старающимся хоть как-то приспособиться к жизни в ней. Потому именно естественные города, где жители сами неторопливо их реконструируют, оказываются удобными.

Да и лечиться «правильному мужику» лучше у хороших врачей. Здесь. На месте. Понятно, что на сложную операцию он полетит в Сеул или в Сингапур. Но ангину, мигрень или гипертонию вполне может полечить дома. А значит, появятся лечебные заведения, существующие помимо всевозможных минздравов. И там, вы только представьте, врач будет лечить, а не заполнять бесчисленные справки о справках для получения справок.

Раз есть платежеспособный спрос, то будет и его удовлетворение. Контролеры-то теперь свои, все понимающие. То же с культурой и искусством. Не тем, которое министерство оной, а естественной формой организации духовной жизни людей. Будет она лучшей в мире? Не знаю. Да если уж откровенно, это не особенно важно. Она будет соразмерной. Как и образование, после того как разорятся и сойдут со сцены образовательные монстры-гиганты, в регионе окажется не «лучшее в мире» образование, а такое, которое нужно. Оно не будет соответствовать «высоким идеалам Болонского процесса». Зато оно будет укоренено в сообществе, будет соответствовать его запросам.

Наличие людей с деньгами, которые готовы тратить их на месте, даст толчок к развитию малого предпринимательства, почти совсем вытесненного в тень за годы стабильности. Постепенно станет более емким и внутренний рынок. А значит, появится больше кафе и ресторанов, клубов и театров. Раз есть платежеспособный спрос, будет и его удовлетворение. Понятно, что уровень капитализации регионального бизнеса не особенно высок. Но ведь и империя Форда начиналась не с заводов-гигантов. Лес, продукция сельского хозяйства, биоресурсы, самые разнообразные металлы – все это вещи, вполне востребованные на мировых рынках. Тем более что режим порто-франко позволит продавать их существенно дешевле.

Значит, постепенно капитализация региональных предприятий будет расти. Не быстро. Не в стиле «догоним и перегоним Америку». А просто для того, чтобы жить было удобно. Здесь и наследие государственной любви к региону образца 2008–2012 годов будет кстати. Ведь отстроенный в качестве регионального «места, где удобно делать бизнес», Владивосток вполне может стать одной из экономических столиц АТР. Стоит только уменьшить число контролеров, да подготовить кадры для обслуживания товарных и денежных потоков, бизнесменов и туристов.

В одном из комментариев к предшествующим частям проекта я прочел: «А дороги? Ни у какого региона не хватит денег, чтобы их строить». Все так. Только вот беда, интерес к инвестированию в транспортную систему региона все активнее проявляет крупные японские и китайские компании. На китайские деньги уже строятся железные дороги в ЕАО. Есть проекты китайских инвестиций в иные транспортные участки. Японцы пока изучают предложения об инвестициях в развитие Северного морского пути из Петропавловска-Камчатского в Мурманск и далее в Европу. Дороги нужны. И они будут.

«Да они ж вас захватят», – уверяет другой доброжелатель. Невольно хочется спросить: а им это зачем? Без рассуждений о загадочном китайском и японском менталитете, а просто с рациональных позиций и Китаю, и Японии гораздо интереснее вынести часть расходов «на аутсорсинг» в Россию, чем нести их самим. Война – нерентабельная штука. Да и зачем Китаю, у которого уже есть Тибет и Синьцзян, еще одна проблемная территория? Зачем Японии крушить свои же инвестиционные проекты?

За дорогами вполне могут последовать производства. Не как основа экономики, но форма удовлетворения местных запросов. Да и у энергетиков региональные власти могут поинтересоваться, как при себестоимости в 30 копеек за киловатт потребитель получает энергию в 11 раз дороже? Не хотят ли энергетики несколько поумерить пыл. А то ведь можно и в Китае энергию закупать. Скажем, за рубль. И китайцам хорошо, и нам выгодно.

Итак, что же будет? Точнее, что может быть, если мы будем достаточно активны? Попробуем предположить, понимая, что это только предположения. Через два года. В регионе стремительно сокращается федеральное финансирование. Сворачиваются все виды экономической и социальной активности, связанные с ним.

Контроль пытаются наращивать. Издаются закон за законом. При этом каждый следующий имеет еще меньшее отношение к реальности, чем предыдущий. Законотворчество превращается в «искусство для искусства». Все живое в регионе уходит в тень. В тени же начинает становиться другой бизнес и другое общество. Пока столь же «молчащее», как и в 1990-е. Там же появляются и новые силовые операторы, поскольку соблюдать правила нужно и в тени. Постепенно разрастающаяся тень начинает захватывать все новые, прежде легальные пространства и виды деятельности. Контролеры медленно отступают, освобождая людям пространство для выживания, для активности.

Через пять лет. Бюджетные деньги перестают влиять на экономику региона, а бывшая тень, уже давно ставшая легитимной, легализуется. Выживший регион начинает медленно двигаться в направлении развития. Местные предприятия начинают инвестировать в местную инфраструктуру, в том числе социальную. Место федеральных денег все больше занимают деньги зарубежных инвесторов и местных предприятий, которые из средних постепенно будут продвигаться в крупные. Формируется региональное самосознание.

Начинается движение в сторону реальной интеграции с сибирскими и уральскими регионами. Первоначально эта идея строится на предельно простом и прагматическом основании: все регионы заинтересованы в получении выгод от международной торговли, от транзита из АТР в Европу и Африку. Значит – в общих и понятных всем правилах перемещения товаров и капиталов. Постепенно это прагматическое основание станет фундаментом для сближения хозяйственных и социальных систем. Транссиб и Северный морской путь становятся основными транспортными магистралями Евразии, а Россия – основной торговой территорией, тем самым «евразийским мостом». К мосту подтягиваются дороги и полезные ископаемые, биоресурсы и торговые центры. Инвестиции от финансового избытка в торговых городах дают толчок к развитию сельского хозяйства на Дальнем Востоке и Сибири.

Формулируется новый федеративный договор. Договор равных и свободных территорий, объединенных общей историей, общей культурой и реальной экономической заинтересованностью.

Через десять лет… Медленно, шаг за шагом, без помпы и маршей обживая свою землю, регион и придет к нормальному состоянию, комфортному и не особенно обременительному. С законами не лучшими в мире, а такими, с которыми удобно жить. Да и со многими другими не лучшими в мире, не правильными, а удобными для жизни премудростями. Будет ли так? Не знаю. Очень надеюсь. Важно, что так может быть.

Будет ли этот процесс, который, начавшись на окраинах, неизбежно будет охватывать всю страну, регион за регионом, развалом страны? Никоим образом. Просто такая разная страна, как Россия, может быть связана, политически соединена двумя путями. Первый, силовой, с помощью ОМОНа. Это путь империи. Но для империи в современной России не случилось идеологии, то есть понятной и привлекательной мистики, вселенского проекта, объединяющего и вдохновляющего всех и вся. Именно наличие такой мистики, трансцендентального смысла делает силовую связь легитимной. Второй путь закреплен в названии страны – Российская Федерация.

Сильные и самостоятельные регионы, так или иначе решившие проблему выживания, договариваются между собой, определяют, чем бы им хотелось заниматься, как именно и кто будет обслуживать межрегиональные транзакции. Именно представители региональных сообществ решают, какие именно функции и какие средства для исполнения этих функций они готовы отдать на аутсорсинг.

Так возникает Федерация и ее правительство. Тот самый центр, выполняющий важнейшую роль по обслуживанию регионов и существующий на отчисления, сообразно функциям, которые идут из регионов. Не политически же страна объединяется тем простым обстоятельством, что здесь живут люди, которые говорят по-русски, погружены в русскую историю и культуру или в культуры, тесно связанные с русской. Почему-то кажется, что эта связь намного сильнее той, что с ОМОНом. Такая Россия не будет великой империей. Она будет великой страной, потому что именно здесь живут свободные и самодостаточные люди, способные выработать разумные способы совместной жизни. Спокойной и комфортной. Будет ли этот мир миром всеобщего счастья? Нет. Счастье – оно лежит в другой плоскости, в частной жизни. Но именно в такой России частная жизнь будет защищена, а значит, счастье станет более вероятным.

Относительно недавно в беседе с замечательной журналисткой из Владивостока услышал про «страшное пророчество» местного провидца о том, что «к 2020 году в городе Владивостоке будет звучать китайская и японская речь».

Присоединяюсь к прогнозу. И в родном мне Хабаровске, и во Владивостоке будет звучать китайская и японская, а еще индийская, корейская речь и пару десятков других языцех. И все они будут звучать в русских городах в богатом регионе России, рядом с богатыми, а потому традиционно дружелюбными и гостеприимными местными жителями. Но это будет уже совсем-совсем другая история. Я вам ее обязательно расскажу.