Текст книги "Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?"

Иден напомнил, что еще год назад он заявил о необоснованности проявленного в то время оптимизма относительно международного положения. Мое заявление, сказал Иден, было основано на глубоком убеждении в том, что Германия и Италия преследуют главным образом стратегические цели и что любой шаг, сделанный ими, направлен к выполнению тщательно разработанных планов, предусматривающих именно такие цели. В заключение Иден призвал к установлению более тесного сотрудничества с Францией и с Советским Союзом³³⁰330
  «Правда», 5 мая 1939 г.


[Закрыть].

4 мая французский посол в Берлине Роббер Кулондр сказал Мерекалову, что немцы (особенно Риббентроп) до сих пор не верят в то, что Франция придет на помощь Польше в случае германской агрессии, и рассчитывают на повторение Мюнхена. Со своей стороны Кулондр уверял, что Франция немедленно вступит в войну, как только сама Польша начнет сопротивляться. Франция настроена целиком против Германии, сам Даладье в бешенстве, понимая, что немцы в Мюнхене его обманули. Польша и Румыния ведут сейчас переговоры об обращении союзного договора в антигерманскую сторону. Кулондр сказал, что он обеспокоен предложением двусторонних пактов о ненападении, которое немцы сделали всем скандинавским и прибалтийским странам. Позиция Югославии его не беспокоит, он уверен, что в случае войны Югославия будет на стороне Франции. В германо-японских отношениях роли переменились. Сейчас Германия добивается военного союза, Япония же уклоняется.

Кулондр интересовался причинами ухода Литвинова, хотел выяснить, не означает ли смена наркома возможность отхода СССР от политики коллективной безопасности и от поддержки поляков, можно ли ее понять как неблагоприятный симптом для англо-франко-советских переговоров. Мерекалов уверял Кулондра, что уход Литвинова не связан с переговорами в Лондоне и Париже и сам по себе не вызовет перемены внешней политики. СССР. Наоборот, под более авторитетным руководством Молотова советская внешняя политика будет еще более эффективной и четкой, чем прежде³³¹331
  АВП РФ, ф. 059, oп. 1, л. 294, д. 2036, л. 68, 67.


[Закрыть].

4 мая Даладье уточнил общий смысл декларации, которую он огласит 11 мая в палате депутатов. Он подчеркнул, что позиция Франции, определенная в его речи от 29 марта, не изменялась и не изменится. Внешние события подтверждают очевидную необходимость бдительности и твердости. Даладье резко выступил против тенденциозных комментариев и неточной информации, имеющих своей целью извратить реальные факты и попытаться сломить решимость правительства или породить извне неуверенность. Сейчас есть только один вопрос: «Это вопрос о безопасности Франции, которая находится под угрозой, и вопрос о будущем цивилизации, которую огромное большинство людей всего мира решило защищать»³³²332
  «Правда», 6 мая 1939 г.


[Закрыть].

5 мая Бек дал отрицательный ответ польского правительства на германский меморандум от 28 апреля о денонсации польско-германского пакта о ненападении. Правительство Польши подчеркивало, что односторонние требования Берлина не отвечают духу польско-германской декларации 1934 года, и противоречат интересам Польши. Варшава не согласилась и с такой интерпретацией польско-германской декларации 1934 года, которая равносильна отказу Польши от права заключать политические пакты с третьими государствами, т. е. равносильна отречению от независимой внешней политики. Правительство Польши считает несостоятельными все упреки в противоречиях, которые, якобы, есть между польско-английским пактом о взаимных гарантиях и польско-германской декларацией 1934 года. В меморандуме польского правительства говорилось, что, упрекая Варшаву в принятии ею на себя обязательств гарантии независимости Англии и расценивая это как расторжение Польшей декларации 1934 года, германское правительство обходит молчанием собственные обязательства по отношению к Италии, о которых говорил Гитлер 30 января. Особенно это касается обязательств Германии в отношении Словакии, содержащихся в договорах от 18 и 23 марта 1939 года, в отношении размещения военных гарнизонов в Западной Словакии, которые были направлены прежде всего против Польши.

В своем меморандуме Варшава подчеркнула, что у германского правительства не было никаких оснований к односторонней денонсации декларации 1934 года, подписанной на 10 лет. Декларация не содержала оговорки об эвентуальном аннулировании ее в течение этого периода. Варшава заявила, что, хотя она не разделяет взглядов германского правительства, будто договор 1934 года был нарушен Польшей, она готова урегулировать возникшие вопросы на основе добрососедских отношений и с учетом своих принципиальных замечаний, содержащихся в настоящем меморандуме. Бек отклонил все претензии Германии на Данциг, сказав, что иначе Польша потеряет выход к Балтике. В заключение Бек указал, что Польша не будет добиваться мира «любой ценой»³³³333
  «Правда», 6 мая 1939 г. «Известия», 9 мая 1939 г.


[Закрыть].

В тот же день свой официальный ответ на германский меморандум польское правительство сообщило иностранным журналистам. Отклоняя германский меморандум, Варшава одновременно заявила о своей готовности урегулировать возникшие вопросы «на основе добрососедских отношений» и «с учетом своих принципиальных замечаний»³³⁴334
  «Правда», 6 мая 1939 г.


[Закрыть].

Выступление Бека вызвало в Европе большой резонанс. Английские газеты его поддержали, и были удовлетворены твердостью, проявленной Беком. «Таймс» писала, что «было бы невозможно предотвратить всеобщий пожар, если бы вспыхнула война между Польшей и Германией», и подчеркивала, что вопрос о Данциге можно разрешить на переговорах. Берлинский корреспондент «Дейли телеграф энд морнинг пост» сообщал, что в Берлине ожидают обострения германо-польского кризиса. Спецкор этой же газеты в Берхтесгадене³³⁵335
  В этом городке в Баварских Альпах находилась резиденция Гитлера Бергхов – Горный дом.


[Закрыть] сообщал, что, по данным авторитетных источников Форстер³³⁶336
  Альберт Форстер – предводитель данцигских фашистов. Часто встречался с Гитлером, который даже был свидетелем у него на свадьбе. После присоединения Данцига к Германии – гауляйтер (по-нашему – первый секретарь обкома НСДАП) и рейхсштатгальтер (представитель имперского правительства) Данцига – Западной Пруссии. В 1952 г. повешен по приговору Верховного национального трибунала Польши.


[Закрыть] и Грейзер³³⁷337
  Артур Грейзер – президент Сената свободного города Данцига и глава правительства Данцига. Имел серьезные разногласия с Форстером. С октября 1939 г. – гауляйтер и рейхсштатгальтер Познани. В январе 1945 г. бежал на запад Германии, но был арестован американскими оккупационными властями. В июле 1946 г публично повешен в Познани по приговору Верховного национального трибунала Польши.


[Закрыть] присутствовали вчера на совещании у Гитлера.

Официальные французские круги отметили ясность речи Бека и его заботу о сохранении возможности добиться соглашения путем переговоров, и полное соответствие позиции Польши с точкой зрения Франции.

Вся польская печать выразила полную солидарность с Беком. Газеты были удовлетворены положительными откликами в Англии и Франции на речь Бека и меморандум правительства Польши. Корреспонденты польских газет в Германии сообщали, что речь Бека вызвала в Берлине «плохо скрываемое раздражение и даже растерянность». Берлинский корреспондент «Курьер варшавски» подчеркивал продолжающуюся антипольскую кампанию германской прессы. «Варшавски дзенник народовы» писал, что заявление Бека о том, что Польша не даст оттеснить себя от Балтики и не откажется от суверенитета над своей территорией, разделяет все польское общественное мнение, как аксиома, не подлежащая никакой дискуссии.

Германские газеты не печатали полного текста речи Бека, а передали ее в изложении своих варшавских корреспондентов. Газеты писали, что удовлетворение германских требований явится для самой Польши «лучшим способом урегулирования польско-германских отношений». Инициатива возобновления германо-польских переговоров должна исходить от Польши. Помимо комментариев речи Бека газеты поместили ряд статей, посвященных положению немцев в Польше. Газеты угрожающе напомнили Польше, что она «не должна забывать своей географии» и поэтому в интересах Польши «приличным образом ликвидировать спорные вопросы с Германией»³³⁸338
  «Известия», 8 мая 1939 г.


[Закрыть].

6 мая Галифакс сказал Майскому, что Англия подготовила ответ на советское предложение от 17 апреля. Однако, прежде чем отправить его в Москву, Галифакс хотел выяснить, остается ли неизменной внешняя политика Москвы, и, в частности предложения, сделанные Франции и Англии 17 апреля. Майский ответил, что и политика не изменится, и предложения остаются в силе. Галифакс облегченно вздохнул и заговорил о характере английского ответа. Из его объяснений было ясно, что Лондон будет настаивать на своем первоначальном предложении об односторонней гарантии со стороны СССР для Польши и Румынии. К этому предложению, однако, добавляется то, что ожидается участие России в помощи названным странам только в том случае, если Франция и Англия сами также оказывают им помощь. Галифакс особо подчеркивал важность указанного добавления, которое должно рассеять в Кремле возможные опасения, что в результате данной им гарантии СССР окажется вовлеченным в войну в одиночку при пассивном отношении Англии и Франции. (То есть, кремлевские стенания об отсутствии взаимности со стороны западных партнеров не имеют под собой никаких оснований. Более того, это Кремль мог обмануть союзников, пообещав им свою помощь, но отказаться ее предоставить в тот момент, когда Англия и Франция, выполняя обещания, данные другим странам, уже находились бы в состоянии войны с Германией. – Л.П.)

Далее Галифакс заявил, что английское правительство будто бы имеет в виду те же цели, что и Советское правительство, но что предложенная Кремлем форма сотрудничества (военный союз трех держав) может оттолкнуть государства, которые должны быть гарантированы от агрессии. При этом Галифакс опять сослался на «оппозицию» Польши и Румынии к концепциям, которые заключаются в советских предложениях.

О предоставлении англо-французской гарантии странам Прибалтики Галифакс заметил, что, во-первых, сами эти страны выступают против такой гарантии из опасения «спровоцировать» Гитлера и что, во-вторых, распространение англо-французской гарантии на Латвию, Литву, Эстонию и Финляндию дало бы в руки Гитлера лишний аргумент для вбивания в головы немцев мысли о политике «окружения», проводимой Англией и Францией. Галифакс просил верить «искренности» Англии в стремлении построить крепкий барьер против дальнейшего распространения агрессии в Европе. Галифакс доволен вчерашней речью Бека («твердая, но не провокационная») и не ожидает немедленного «удара» со стороны Гитлера против Польши. По его словам, Муссолини будто бы старается удержать Гитлера от развязывания войны из-за Данцига³³⁹339
  АВП РФ, ф. 059. oп. 1, п. 300, д. 2076, л. 177–179.


[Закрыть].

8 мая состоялось заседание французского правительства, на котором председательствовал президент республики Лебрен³⁴⁰340
  Альбер Лебрен был избран Президентом Франции 10 мая 1932 г., 5 апреля 1939 г. переизбран Национальным собранием на второй срок. В те годы основная власть была сосредоточена в руках правительства, а Президент исполнял. По большей части, декоративные функции. 11 июня 1940 г., еще до падения Парижа, Национальное собрание сместило Лебрена и передало власть маршалу Петену. Лебрен с этим не согласился.


[Закрыть]. В официальном сообщении об этом заседании говорилось, что Даладье представил па подпись Лебрену следующие чрезвычайные декреты:

– о контроле над иностранной печатью;

– об обязательности обучения делу пассивной обороны начальных и средних школах;

– об изменении закона о военных реквизициях;

– о страховании риска, вызванного военными действиями на море;

– о добыче минералов, необходимых для национальной обороны, и т. д.

Бонне выступил с сообщением о международном положении. Многие журналисты утверждали, что кабинет, в основном рассматривал и обсуждал вопросы международного положения. Правительство единодушно одобрило предстоящую декларацию премьер-министра Даладье³⁴¹341
  «Правда», 7 мая 1939 г.


[Закрыть].

6–7 мая в Милане Чиано вел с Риббентропом переговоры, основным пунктом которых стал вопрос об отношениях Германии и Польши. По мнению итальянских политических кругов, эта проблема является сейчас важнейшей и кризис германо-польских отношений может быстро вступить в острую фазу. Гитлер не хочет отказаться от достижения указанных им целей и развитие событий не заставит себя ждать, поэтому прежде, чем принять окончательное решение, Гитлер пожелал узнать точку зрения Рима.

По мнению французской газеты «Журналь», целью визита Риббентропа в Италию стала окончательная выработка текста германо-итальянского военного союза, отдельные условия которого были определены во время переговоров между генеральными штабами Германии и Италии, начиная с 25 ноября 1938 года, когда начальник итальянского генштаба генерал Альберто Париани выезжал в Берлин. Этот договор предусматривает совместные действия «оси Рим – Берлин» на западе и юго-востоке Европы, а также в колониях³⁴²342
  Там же, 8 мая 1939 г.


[Закрыть].

8 мая было опубликовано официальное коммюнике о заключении между Германией и Италией военно-политического союза. Германские газеты в статьях, посвященных сообщению о подписании соглашения, не скрывали, что военно-политическое сотрудничество между Германией и Италией имеет своей главной целью уничтожение послевоенной гегемонии Англии и Франции в Европе и особенно в Юго-Восточной Европе и на Балканах. Газеты заявляли, что военно-политическое сотрудничество между Берлином и Римом ставит целью окончательное разрушение в Европе «версальской системы». Газеты также подчеркивали, что военно-политический союз Германии и Италии направлен на то, чтобы нанести «уничтожающий удар» нынешней английской политике³⁴³343
  Там же, 9 мая 1939 г.


[Закрыть].

На следующий день после отъезда Риббентропа, 8 мая, и, вероятно, такая оперативность была далеко не случайной, Чиано сказал советскому поверенному в Риме Льву Борисовичу Гельфанду, что решение о заключении итало-германского военного союза было принято только вечером 6 мая, поэтому протокол в Милане подписан не был. Чиано хочет через две недели выехать в Берлин, где и предполагается подписать договор. Комментируя значение военного германо-итальянского союза, Чиано просил сообщить в Москву, что этот союз абсолютно не направлен против Советского Союза. Исключительно этим обстоятельством Чиано объяснял неучастие в нем Японии, опровергая сведения в печати о том, что в Лондоне сделано заявление японского правительства о своем согласии присоединиться к военному союзу Германии и Италии в случае заключения англо-советского соглашения. Вопрос стоит в географическом направлении острия военного союза. Италия отстояла его направление, противоположное Советскому Союзу. В этом вопросе у Рима существует полное согласие с Берлином. Чиано усиленно подчеркивал стремление Италии к улучшению отношений с СССР и их неизменно дружественный характер. По словам министра, целями юридического оформления давно существующего сотрудничества Италии и Германии в военной области, являются:

1. Основная цель договора – покончить с всякими двусмысленностями и постоянными попытками спекулировать на якобы существующей возможности оторвать Италию от Германии;

2. Ответить Англии на ее политику предоставления гарантий безопасности другим странам;

3. Консолидировать еще более силы Германии и Италии, координируя политику в Европе.

Всячески подчеркивая конфиденциальность сообщения, Чиано сказал, что Гитлер обещает не меньше шести месяцев ничего решительно не предпринимать против Польши (выделено мной. – Л.П.), что нужно успокоить польское общественное мнение, и начать переговоры. В данцигском вопросе Гитлер непримирим, однако он не против поиска компромисса и решения вопроса без применения грубой военной силы. По мнению Гитлера, куда легче добиться договоренности о прокладке экстерриториальной автомобильной и железнодорожной магистрали через «Польский коридор». Чиано ясно дал понять, «что составным элементом решения об итало-германском военном союзе было почти замирение польско-германских отношений с последующей сделкой за счет Варшавы. По поводу итало-французских отношений Чиано заявил, что пока итальянское правительство продолжит выжидательную политику, рассчитывая на инициативу Франции и на уступки в колониальном вопросе с ее стороны³⁴⁴344
  АВП РФ, ф. 059, оп. 1, п. 304, д. 2102, л. 157–159.


[Закрыть].

Беседа состоялась в начале мая. Гитлер обещал шесть месяцев не трогать Польшу, а через шесть месяцев наступит ноябрь, а еще через месяц придет зима. Гитлер был настолько глуп, что собирался воевать в России зимой? А в Кремле сидели законченные кретины и клинические идиоты, которые могли поверить в эту чушь? Они и не поверили, поскольку поняли, что Чиано, возможно, по указке Гитлера – не даром же встреча с советским дипломатом состоялась на другой день после отъезда Риббентропа в Берлин – сообщил важнейшую стратегическую информацию: в 1939 году Советский Союз может не опасаться военной агрессии. Ведь в декабре, когда и день короче, и холодно, и снега по колено, воевать в те годы было просто невозможно. По странному стечению обстоятельств, эту важнейшую информацию Чиано выдал Гельфанду именно в тот день, когда Сидс передал Молотову предложения английского правительства.

8 мая Молотов принял Сидса, который первым делом спросил новоиспеченного наркома, означает ли отставка Литвинова какое-либо изменение во внешней политике Москвы? Молотов ответил, – другого ответа от него никто и не ожидал, но вряд ли кто-то поверил, хотя бы потому, что советская пресса, которая была рупором Кремля, ничего, кроме указа об отставке Литвинова не напечатала. – что советская позиция по вопросам международного положения и впредь не изменится в том случае, если не произойдет каких либо кардинальных изменений в международной обстановке и в позиции других европейских стран.

Сидс передал Молотову памятную записку английского правительства, в которой в несколько видоизмененной форме излагалось первоначальное предложение, переданное ранее.

В работе по созданию барьера против агрессии в Восточной Европе путем принятия мер к обеспечению безопасности тех держав, над которыми висит наибольшая угроза, Англия в предпринимаемых ею шагах всегда придавала бы особое значение участию в ее усилиях Советского Союза. Английское правительство сознает в полной мере, что содействие, которое может быть оказано Советским Союзом странам Восточной Европы, имело бы исключительную ценность в случае войны и что перспектива такого содействия послужила бы мощным сдерживающим началом против агрессии. Сообразно с этим все стремления Англии были направлены к поиску средств для того чтобы избежать или преодолеть некоторые присущие этому делу затруднения. Именно эту цель преследовал Уайтхолл, предлагая Кремлю, чтобы он по собственному почину сделал бы декларацию (предложения, которые Сидс 15 апреля 1939 года сделал Литвинову) такого рода, которая, по его убеждению, послужила бы стабилизирующим фактором, поскольку продемонстрировала бы готовность Советского Союза к сотрудничеству. Эта декларация не причинила бы немедленных осложнений тем, кому желательно оказать содействие. В силу этого предложения Советское правительство оказало бы свое содействие в форме, которая представлялась бы наиболее приемлемой государствам, являющимся жертвами агрессии, самим решившим сопротивляться и которые желали бы воспользоваться таковым содействием. Целью первоначального предложения, сделанного Советскому правительству, было претворить в жизнь эту идею.

Правительство Англии, однако, в свете советского контрпредложения и своего обмена мнениями с другими правительствами, пересмотрело свое первоначальное предложение, сделанное Советскому Союзу, и оно позволяет себе передать его в следующей форме:

Предлагается на усмотрение Советского Правительства, чтобы оно огласило по собственной инициативе декларацию, в которой, делая ссылку на недавнее заявление г. Сталина по общеполитическому вопросу и принимая во внимание недавние заявления со стороны правительств Англии и Франции, коими приняты новые обязательства по отношению к известным державам Восточной Европы, Советское правительство обязалось бы, в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств, оказать немедленно содействие, если оно будет желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения.

При передаче документов, Сидс подчеркнул, что у Англии есть искреннее стремление к сотрудничеству с Россией. Посол отметил, что Галифакс не видит принципиальной разницы между предложениями Кремля и настоящим предложением Уайтхолла: по мнению министра, различия между ними носят формальный характер и достаточно легко устранимы. Сидс пояснил, что при всей стройности и логичности предложений Советского правительства, в современный критический момент вопросам формы Англия придает существенное значение. Посол так объяснил общую установку Англии, из которой вытекает особая важность формы действий миролюбивых держав: не допускать чего-либо такого, что Германией могло бы быть истолковано как провоцирование агрессии с ее стороны, и вместе с тем принимать меры к созданию барьера против агрессивных действий. Отсюда-де вытекает особая важность формы действий миролюбивых держав.

Когда Сидс закончил свою речь, Молотов задал ему ряд вопросов.

В связи с замечанием, что поляки отрицательно относятся к указанным советским предложениям, Молотов сказал, что у Кремля есть другие данные о позиции Польши. Это заявление Сидс не опровергал, но в более неопределенной форме повторял свое утверждение о Польше.

На вопрос Молотова, предполагает ли английское правительство, что кроме декларации Советского правительства будет заключена какая-либо военная конвенция между Англией и Советским Союзом, Сидс уклончиво говорил о том, что такая конвенция – дело будущего.

Нарком спросил, давала ли Англия какие-либо гарантии Голландии, Бельгии, и Швейцарии. Сидс ответил, что вопрос об этих странах далеко выходит за рамки рассматриваемого сейчас вопроса, но в прошлом все войны, которые вела Англия, были тесно связаны с судьбами Голландии и Бельгии. (С чего бы вдруг Молотова интересовала безопасность трех этих стран, ведь «для вступления в непосредственный контакт с агрессором» до их границ Красной Армии было добраться еще сложнее, чем до границ Германии? Нарком ставил вопрос в той же плоскости, что и Литвинов в своей записке от 3 мая. Очевидно, в этом вопросе взгляды бывшего и нынешнего наркома совпадали с взглядами самого Сталина. – Л.П.).

Нарком спросил, знают ли в Лондоне о французском предложении от 29 апреля в связи с советским проектом от 17 апреля. Сидс сказал, что соответствующие проекты правительство Франция сообщает правительству Англии и наоборот. Молотов спросил, согласовано ли настоящее предложение Англии с Францией, Сидс уклончиво ответил, что Англия знает о предложениях Франции, а Франция знает о предложениях Англии³⁴⁵345
  АВП РФ, ф. 06, оп. 1а, п. 25, д. 8, л. 6–11.


[Закрыть].

В тот же день Молотов полтора часа беседовал с Гжибовским. Вначале Молотов спросил, знаком ли посол и польское правительство с советскими предложениями, сделанными 17 апреля Англии и Франции. Не дожидаясь ответа, нарком сказал, что до него доходят сведения, что Польша отрицательно относится к этим предложениям. В связи с этим Молотов предложил Гжибовскому ознакомиться с точным текстом этих инициатив и сказать, что в них плохого для Польши и правда ли, что Варшава является одним из главных противников этих предложений. Посол, словно школьник, которого заставляют повторить выученный урок, прочитал переданные ему Молотовым восемь пунктов и вводную часть советских предложений.

Ознакомившись с текстом, посол сказал, что ему известно содержание предложений Советского правительства, но параграф 4 для него новый. Он указал, что Польша, безусловно, не вправе возражать против союза трех великих европейских держав. Однако 4-й параграф вызывает тревогу у правительства Польши, поскольку он имеет ярко выраженную антигерманскую направленность и противоречит польско-английским договоренностям от 6 апреля, которые предостерегали обе стороны от заключения соглашений, направленных против какого-либо одного отдельно взятого государства. Гжибовский доказывал, что нельзя требовать того, чтобы англо-польское соглашение истолковывалось бы как направленное исключительно против Германии. Посол, ссылаясь также и на особое географическое положение Польши, находящейся между двумя великими соседями, сказал, что Варшава остерегается шагов, которые могли бы быть истолкованы Германией как провоцирование агрессии с ее стороны. Кроме того, Гжибовский подчеркнул, что в настоящий исторический момент одной из важнейших внешнеполитических задач, стоящих перед правительством Польши, является сохранение хороших отношений с Венгрией, которая может оказаться в положении Чехословакии. Польское правительство предпринимает все возможные усилия для того, чтобы удержать Венгрию от перехода под крыло Гитлера. Поэтому Польша не должна делать ничего такого, что могло бы оттолкнуть Венгрию.

Молотов указал на неприемлемость такого положения, когда речь идет, с одной стороны, о советском участии в обеспечении безопасности Польши, а с другой – заключено англо-польское соглашение о взаимопомощи, которое СССР может расценить как недружественное по отношению к себе, вместо того, чтобы направить его против агрессора, т. е., против Германии.

Гжибовский также возражал против 5-го параграфа – придания польско-румынскому договору общей антиагрессивной направленности либо аннулирование этого договора. Предложение аннулировать договор, Гжибовский расценил как грубый диктат, навязывание Советским Союзом своей воли Польше, которая является суверенным государством. Касаясь придания договору общего антиагрессивного характера, дабы лишить его ярко выраженного антисоветского, по мнению Советского правительства, характера, Гжибовский пытался доказывать, что в тексте договора не упомянута ни одна конкретная страна, договор ставит своей целью обеспечение безопасности двух государств, следовательно, не направлен против СССР. Однако посол не отрицал, что польско-румынский договор в момент его подписания был направлен против Советской России³⁴⁶346
  3 марта 1921 г. с целью удержания полученных в результате интервенции против РСФСР Бессарабии, Западной Белоруссии и Западной Украины, был подписан пятилетний договор между Польшей и Румынией, предусматривавший взаимную военную поддержку в случае войны одного из участников договора с РСФСР; координацию их политики во взаимоотношениях с РСФСР; заключение польско-румынской военной конвенции; обязательство не вести переговоров о сепаратном мире в случае войны с РСФСР. В 1926, 1931 и 1936 гг. договор продлялся на очередные пять лет.


[Закрыть].

Гжибовский подчеркнул интерес Румынии к позиции Кремля в отношении Бессарабии. Молотов ответил, что Румынии нечего беспокоиться на этот счет, особенно в настоящий момент³⁴⁷347
  АВП РФ, ф. 06, оп. la, п. 26, д. 18, л. 95–96.


[Закрыть].

Польша ни за какой помощью к Советскому Союзу не обращалась. Более того, Польша всячески от советской помощи уклонялась, чтобы не сказать больше. Советское же правительство помощь навязывало и давило на Варшаву, добиваясь того, чтобы она помощь приняла. От Англии и Франции Кремль добивался конкретизации форм и объемов помощи. Когда же речь заходила о Польше, никакой определенности в советских предложениях не было. От Англии и Франции Советский Союз добивался взаимности. Когда же речь заходила о Польше, Финляндии и прибалтийских лимитрофах, в Москве об этом основополагающем принципе забывали – свою помощь навязывали, но ответной помощи от хилых партнеров не то, что не требовали, но даже и не вспоминали о ней. Кремль действовал с позиции грубой силы, чем отпугивал от себя многие страны, заставляя их задумываться о том, что Советское правительство не столько печется о безопасности своих соседей, сколько преследует свои, далеко не всегда понятные интересы. Такие мысли нередко толкали соседей Советского Союза в объятия Гитлера. Любое объединение государств для отпора агрессору Правительство СССР сразу же относило на свой счет и заявляло о неприемлемости соглашения без его участия. В конце концов, эта политика Кремля привела к тому, что ни одного сколько-нибудь эффективного союза против агрессора создано не было. Да и союзников у СССР становилось все меньше и меньше, пока к 21 июня 1941 года их вовсе не осталось.

В этот же день Молотов направил Майскому телеграмму, в которой отмечал, что Англия и Франция требуют от СССР односторонней и даровой помощи, не берясь оказывать ему эквивалентную помощь. Окончательное предложение англичан оказалось хуже, чем можно было предполагать, исходя из разговора Майского с Галифаксом 6 мая. Выходит, что Галифакс дал неточную информацию о характере предложения Лондона. Молотов просил Майского выяснить это у Галифакса. Кроме того, нарком просил полпреда срочно дать оценку предложениям англичан, и телеграфировать совет, какой ответ должно дать советское правительство³⁴⁸348
  АВП РФ, ф. 059, oп. 1, п. 301, д. 2079, л. 156–157.


[Закрыть].

Выполняя эту директиву, Майский уже 9 мая встретился с Галифаксом, и спросил, как объяснить расхождение между тем, что он говорил 6 мая, и той формулой, которую Сидс вчера вручил в Москве. Галифакс ответил, что во время его разговора с полпредом формула еще не была окончательно отработана. Майский заключил, что уже после разговора с ним в формулу были внесены изменения, вероятно, согласованные с Чемберленом.

Иллюстрируя расхождения, Майский указал Галифаксу на то, что предложенная английским правительством формула лишена характера взаимности: СССР обязан помогать Англии и Франции, если они будут вовлечены в войну из-за Польши и Румынии, а они не обязаны помогать Советскому Союзу в аналогичном случае. Галифакс возразил, что Англия и Франция уже дали Польше и Румынии формальные обязательства, вынуждающие их к вооруженной поддержке названных стран, а СССР таких формальных обязательств не давал и потому свободен в своих отношениях к возможной агрессии Германии против Польши или Румынии. Отсюда Галифакс делал вывод, что СССР ни при каких условиях не может быть вовлечен в войну из-за Польши и Румынии ранее Англии и Франции и помимо них. Галифакс доказывал, что цель внесения слов, обративших на себя внимание Кремля – дать Советскому Союзу полную гарантию, что он не будет вовлечен в войну из-за Польши и Румынии и брошен Англией и Францией на произвол судьбы. Если Советскому правительству эта формула не нравится, он просил Кремль предложить другую формулу, которая гарантировала бы, с одной стороны, невовлечение Советского Союза в войну без Англии и Франции, а, с другой – обеспечивала бы эквивалентную помощь с их стороны Советскому Союзу, если тот оказался бы вовлеченным в войну из-за тех же стран. Галифакс считает, однако, необходимым указать, что Англия дала гарантии Польше и Румынии на условиях, что, во-первых, имеется прямая или косвенная угроза их независимости, и, во-вторых, они сами оказывают сопротивление агрессору. С этой оговоркой Галифакс готов принять формулу, которая удовлетворила бы Советское правительство.

Разъясняя английскую формулу, Галифакс сказал, что слова «оказать немедленное содействие» первоначально имели продолжение «Польше и Румынии», ибо формула имеет в виду как раз помощь со стороны Советского Союза Польше и Румынии, а не Англии и Франции, но по просьбе Варшавы и Бухареста эту фразу удалили, т. к. они не хотят быть прямо названными в документе. Наконец, слова «род и условия, в которых представлялось бы это содействие» и прочее, имеют смысл, что тут можно было бы договориться, например, не заключать сепаратного мира и т. п. Однако ясно, что все такие разговоры мыслятся уже после того, как началась война.

Галифакс подчеркивал, что Англия очень хотела бы как можно скорее договориться с Советским Союзом. В этой связи он слегка смущенно упомянул о том, что Молотов во вчерашнем разговоре с Сидсом упрекнул английское правительство в затяжке ответа на советское предложение почти на три недели, в то время как Советское правительство обычно отвечало на запросы, обращенные к нему со стороны Англии, в течение двух-трех дней. Полпред дал Галифаксу ясно понять, что он пришел сегодня к нему не для того, чтобы вести переговоры о британском предложении, а лишь для того, чтобы «выяснить» некоторые непонятные пункты и моменты.

Майский писал в Москву, что нынешнее предложение Лондона, по существу, повторяет их же предложения от 15 апреля. Это объясняется тем, что дней через десять после речи Гитлера в Лондоне вновь оживились «умиротворители» и «мюнхенцы», о чем свидетельствует кампания в «Таймс» за то, чтобы еще раз попытаться договориться с Берлином и Римом. Явно чувствуется рецидив мюнхенской политики. Вчерашнее предложение Сидса, неприемлемо, но это не последнее слово англичан³⁴⁹349
  АВП РФ, ф. 059, oп. 1, п. 300, д. 2076, л. 183–186.


[Закрыть].