Текст книги "Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?"

I. Условлено, что следствием статьи 3 является обязательство каждой Договаривающейся Стороны оказать немедленно помощь другой, сообразуясь безотлагательно с рекомендациями Совета Лиги Наций, как только они будут вынесены в силу статьи 16 статута. Условлено также, что обе Договаривающиеся Стороны будут действовать согласно, дабы достичь того, чтобы Совет вынес свои рекомендации со всей скоростью, которой потребуют обстоятельства, и что если, несмотря на это, Совет не вынесет, по той или иной причине, никакой рекомендации, или если он не достигнет единогласия, то обязательство помощи тем не менее будет выполнено. Условлен о также, что обязательства помощи, предусмотренные в настоящем Договоре, относятся лишь к случаю нападения, совершенного на собственную территорию той или другой Договаривающейся Стороны.

II. Так как общее намерение обоих правительств состоит в том, чтобы ни в чем не нарушать настоящим Договором обязательств, принятых ранее СССР и Францией по отношению к третьим государствам, в силу опубликованных договоров, то условлено, что постановления упомянутого Договора не могут иметь такого применения, которое, будучи несовместимым с договорными обязательствами, принятыми одною из Договаривающихся Сторон, подвергло бы эту последнюю санкциям международного характера.

III. Оба правительства, считая желательным заключение регионального соглашения, целью которого являлась бы организация безопасности договаривающихся государств и которое вместе с тем могло бы включать обязательства взаимной помощи или сопровождаться таковыми, признают друг за другом возможность в соответствующем случае участвовать, с обоюдного согласия, в той форме, прямой или косвенной, которая представлялась бы подходящей, в подобных соглашениях, причем обязательства этих соглашений должны заменить собою те, которые вытекают из настоящего Договора.

IV. Оба правительства констатируют, что переговоры, результатом которых явилось подписание настоящего Договора, были начаты первоначально в целях дополнения соглашения о безопасности, охватывающего страны северо-востока Европы, а именно: СССР, Германию, Чехословакию, Польшу и соседние с Советским Союзом Балтийские государства; наряду с этим соглашением должен был быть заключен договор о помощи между СССР, Францией и Германией, в котором каждое из этих трех государств должно было обязаться к оказанию поддержки тому из них, которое явилось бы предметом нападения со стороны одного из этих трех государств. Хотя обстоятельства до сих пор не позволили заключить эти соглашения, которые обе стороны продолжают считать желательными, но тем не менее обязательства, изложенные в советско-французском Договоре о помощи должны пониматься, как имеющие действовать лишь в тех пределах, которые имелись в виду в первоначально намечавшемся трехстороннем соглашении.

Независимо от обязательств, вытекающих из настоящего Договора, напоминается вместе с тем, что, согласно советско-французскому пакту о ненападении от 29 ноября 1932 года и притом без ущерба для универсальности обязательств этого пакта, в случае, если бы одна из Сторон подверглась нападению со стороны одной или нескольких третьих европейских держав, не предусмотренных в вышеназванном тройственном соглашении, другая Договаривающаяся Сторона должна будет воздерживаться в течение конфликта от прямой или косвенной помощи или поддержки нападающему или нападающим, причем каждая из Сторон заявляет, что она не связана никаким соглашением о помощи, которое находилось бы в противоречии с этим обязательством»³⁷²372
  ДВП СССР. Т. XVIII, М., Политиздат, 1973, С. 309–310.


[Закрыть].

О том, что договор подписан, советские газеты сообщили 4 мая 1935 года, однако публиковать его текст не стали, даже к приезду в Москву Лаваля 13 мая, хотя Договор о взаимопомощи с Чехословакией, подписанный 16 мая того же года в Праге, был опубликован 18 мая, причем, вместе с Протоколом подписания, в котором говорилось, что Советский Союз оказывает помощь Чехословакии только тогда, когда такую же помощь окажет Франция.

Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что ратификация договора сильно затянулась: и в Москве, и в Париже почему-то хотели, чтобы партнер по договору ратифицировал договор первым. В конце концов, первыми сдались французы: палата депутатов ратифицировала договор 27 февраля 1936 года³⁷³373
  «Правда», 28 февраля 1936 г.


[Закрыть], однако требовалась еще и подпись президента страны. Эта волынка продолжалась до тех пор, пока хилые во всех отношениях германские войска 7 марта 1936 года не вошли в Рурскую область, находившуюся в то время под протекторатом Франции. Буквально на следующий день ЦИК СССР договор ратифицировал. Президент Франции Альбер Лебрен сделал это 26 марта³⁷⁴374
  ДВП СССР. Т. XVIII, С. С. 312.


[Закрыть], а уже на другой день в Париже состоялся обмен ратификационными грамотами³⁷⁵375
  «Правда», 28 марта 1936 г.


[Закрыть].

На практике договор никогда не применялся, да и не мог применяться, ведь у СССР и Франции не только не было общей границы, но и не было ни одного соседа, который бы имел общую границу и с СССР, и с Францией.

«Забывчивость» автора статьи, или же умысел, желание позлить своих потенциальных союзников, заставить их нервничать и суетиться, как, впрочем, все содержание и тон статьи, не остались незамеченными. Уже в день выхода статьи к Молотову, чтобы избежать возникновения каких бы то ни было недоразумений и кривотолков, примчался перепуганный Пайяр. Он спросил, будет ли после отставки Литвинова политика Советского Союза такой, какой она изложена в советских предложениях от 17 апреля. Молотов ответил, что отставка Литвинова на советской политике не скажется, ведь Пайяру хорошо известно, что во Франции и Англии куда чаще происходят смены министров, не вызывая особых осложнений.

На вопрос Пайяра, можно ли считать, что опубликованная сегодня в «Известиях» статья «К международному положению» выражает мнение Кремля, Молотов с большевистской прямотой ответил, что это только мнение газеты. (Ответ, по меньшей мере, не разумный. Официоз верховной власти страны, коим по факту являлись «Известия», в передовой статье по такому вопросу, как международное положение, выражал не собственную точку зрения газеты, тем более, что у советских газет своего мнения не было по определению, а то, что положено выражать официозу – точку зрения Кремля. Получив такой ответ, Пайяр понял все правильно, тем более что сталинские уши, торчащие из каждой фразы статьи, были даже невооруженным взглядом видны за версту. Последовавшая вслед за этим неуклюжая ссылка Молотова, на то, что «Известия» раньше были органом Центрального Исполнительного Комитета СССР, – высшего органа власти в Советском Союзе, – а теперь выступают как рупор местных органов власти, а потому газета считаться официозом не может, выглядит и вовсе несостоятельной. Любой, кто хотя бы раз держал в руках эту газету, знает, что «вопросы местного значения» поднимались там далеко не в первую очередь, тогда как вышеназванная статья была опубликована на первой полосе. Такой ответ Молотова лишь подтвердил опасения, высказанные французским дипломатом. – Л.П.).

Пайяр сказал, что по его впечатлению, в статье главный акцент сделан на вопросе о взаимности, на что Молотов ответил утвердительно. Пайяр спросил, почему в статье говорится, что СССР и Франция и Англия не связаны пактом о взаимопомощи, тогда как у Франции и Советского Союза есть действующий договор о взаимопомощи. Не означает ли эта фраза, что в Кремле рассматривают политику Англии и Франции как одну, общую, англо-французскую политику? Молотов ответил, что такое обобщение ошибочно. Англия есть Англия, Франция есть Франция. Что же касается фразы в «Известиях» то она формально не точна. У СССР нет договора о взаимной помощи с Англией, но есть такой договор с Францией. Более существенным является вопрос о том, эффективен ли советско-французский договор. Эффективность договора более важна, чем его формальное существование.

Молотов заявил французскому дипломату, что Москва считает, что английские контрпредложения согласованны с Францией. Пайяр ответил, что он немедленно запросит об этом свое правительство. Лично ему кажется, что здесь какое-то недоразумение, и он выяснит истинное положение вещей. Вместе с тем Пайяр удивился, что в коммюнике не упомянуто о контрпредложениях Франции от 25 апреля, которые значительно шире и идут дальше английских. Впрочем, добавил Пайяр, Англия об этих контрпредложениях знает, но это вовсе не означает, что Англия с ними согласна. Пайяр отметил, что Сидс, рассказывая о своей беседе с Молотовым, сказал, что упомянул о колебаниях Польши по вопросу о согласии на альянс с Советским Союзом. На это Молотов, будто бы возразил, что мнение Польши за последнее время изменилось. Отвечая Пайяру, Молотов сказал, что в связи с заявлением Сидса, сделанным им 8 мая при вручении английских контрпредложений, будто бы Польша отрицательно относится к советским предложениям, было сказано Сидсу, что у Советского правительства имеются другие сведения по этому вопросу³⁷⁶376
  АВП РФ, ф.06, оп. 1б, п. 27, д. 1, л. 7–10.


[Закрыть].

11 мая, выступая с правительственным сообщением на заседании французского парламента Даладье заявил, что французское правительство, французский народ, стоят за мир, но за мир достойный. Они стоят за сотрудничество народов, они против того, чтобы под покровом слов о мире совершались захваты и насилия. Даладье говорил о гарантиях, данных французским правительством Румынии и Греции, о действенности союзного договора вежду Францией и Польшей, о солидарности Англии и Франции, о переговорах между Францией и Турцией в интересах поддержания мира в восточном бассейне Средиземного моря. Касаясь отношений с СССР, Даладье заявил, что правительство считает весьма желательным участие Советского Союза в общем деле взаимной помощи. Даладье уже успел прочитать статью в «Известиях», и, чтобы ни у кого иллюзий не возникло, подчеркнул, что заключенный в 1935 году франко-советский пакт является одним из постоянных элементов деятельности французской дипломатии³⁷⁷377
  «Известия», 12 мая 1939 г.


[Закрыть].

По странному стечению обстоятельств 11 мая, в день публикации в «Известиях» судьбоносной статьи, на другом конце континента начался советско-японский военный конфликт на реке Халхин-Гол. «Известия» и «Правда» в те дни об этом событии ничего не писали: газетные площади были отданы рассказу о трагической гибели и похоронах летчиков Полины Осипенко и Анатолия Серова, разбившихся под Рязанью во время учебного полета. Газеты печатали Указы о награждении лучших учителей сельских школ и работников химической промышленности, о развитии Новосибирской области, о том, что японские самолеты трижды бомбили собственные позиции на китайском фронте. Войне в Китае в те годы пресса вообще уделяла много внимания. А вот о том, что японская военщина предприняла новые провокации против дружественной Монгольской Народной Республики, с которой СССР 12 марта 1936 года подписал Протокол о взаимопомощи³⁷⁸378
  ДВП СССР, М. Политиздат, 1974, Т. XIX, С. 136–137.


[Закрыть]. В соответствии с этим Протоколом Советский Союз, по сути, принял на себя обязанности по военной защите МНР, и разместил на ее территории части Красной Армии.

14 мая Молотов принял посла Японии Сигенори Того, но в беседе были затронуты лишь вопросы рыболовства и концессий на Сахалине³⁷⁹379
  АВП РФ, ф 06, oп. 1, п. 1, д. 2, л. 13–19.


[Закрыть]. Первая официальная реакция Советского правительства на события на Халхин-Голе последовала только 19 мая: Молотов сделал Того невнятное и достаточно мягкое заявление, а тот столь же невразумительно ответил³⁸⁰380
  АВП РФ, ф. 06, оп. 1, п. 1, д. 2, л. 22–23.


[Закрыть].

Все это говорит о том, что Сталин пока не выработал четкой позиции, и не понимал, какую линию поведения избрать в этом конфликте. Год назад, примерно в то же время, когда разворачивался Судетский кризис, на Дальнем Востоке, на озере Хасан, которое не на всякой карте-то найдешь, начался пограничные столкновения все с той же Японией. Я сейчас не буду разбирать, кто был инициатором конфликта – японцы, или советские пограничники, то ли по прямому указанию из Москвы, то ли по недомыслию исполнителей, то ли из глупого рвения этих же исполнителей, перенесших на пару метров вглубь японской территории проволочные заграждения на сопках Безымянная и Заозерная. Но в СССР этот мелкий локальный инцидент, не стоивший, по большому счету, и ломаного гроша, раздули чуть ли не до вселенского пожара. Все газеты печатали гневные статьи под устрашающими заголовками. А на Халхин-Голе конфликт был куда более масштабным, с обеих сторон участвовало в нем значительно больше войск, чем на Хасане, и официальная реакция правительства сильно запаздывало, и газеты молчали, словно в рот воды набрали, хотя, казалось бы, вот он – повод, кричать о возможной войне на два фронта.

12 мая в результате переговоров между правительствами Англии и Турции была опубликована совместная англо-турецкая декларация, в которой говорилось, что оба государства намерены заключить долгосрочное соглашение «в интересах их национальной безопасности». До заключения такого соглашения правительства Англии и Турции выразили готовность «эффективно сотрудничать и оказывать взаимную помощь и поддержку друг другу» в случае акта агрессии, ведущего к войне в районе Средиземного моря. Англия и Турция заявили, что декларация не направлена ни против какой другой державы, и не препятствует обоим правительствам заключать соглашения с другими странами в интересах укрепления мира.

Оба правительства признали необходимым обеспечение безопасности на Балканах и согласились в этих целях проводить консультации³⁸¹381
  Documents on British Foreign Policy, 1919–1939. Ser. 3. Vol. 5. P. 497, «Известия», 13 мая 1939 г.


[Закрыть].

Выходит, что единственным результатом визита Потемкина в Анкару стало то, что Турция и Англия подписали не договор, а декларацию. В этом, видимо, и состояли титанические усилия Советского правительства по сохранению мира в средиземноморском регионе.

12 мая Астахов докладывал в Москву, что немцы стремятся создать впечатление о наступающем или даже уже наступившем улучшении германо-советских отношений. Пока несомненным фактом является изменившийся в лучшую сторону тон германской прессы в отношении Советского Союза: из публикаций и радиосообщений исчезла грубая ругань. На это изменение тона, безусловно, стоит обратить внимание, так же как и на то, что Розенберг совершенно не упомянул ни о России, ни о коммунизме в своем последнем выступлении, которое носило сугубо идеологический характер.

При желании можно отнести к числу факторов, указывающих на улучшение советско-германских отношений полное удовлетворение немцами претензий по поводу заказов фирме «Шкода». (После того, как в октябре 1938 года Германия аннексировала у Чехословакии Судеты, германские власти приостановили выполнение заказов, которые Советское правительство разместило на предприятиях фирмы «Шкода», расположенной в Судетах³⁸²382
  АВП РФ, ф. 06, oп 1, п. 7, д 65, лл. 69–71, 77–81.


[Закрыть]. 5 мая 1939 года Шнурре сообщил Мерекалову, что в Берлине решили разрешить заводам «Шкода» исполнение договоров, заключенных с советским торгпредством в Праге, и что соответствующие указания уже даны военным властям и управлению «Шкода»³⁸³383
  АВП РФ, ф 059, oп. 1, п. 294, д. 2036, л. 69.


[Закрыть]. Это решение лишний раз демонстрирует, насколько Гитлер был заинтересован в улучшении отношений с Советским Союзом: Германия сама остро нуждалась в военной продукции, выпускаемой «Шкодой» – танках, пушках, грузовиках, моторах, однако вынуждена была удовлетворять аппетиты Сталина. То обстоятельство, что Гитлер согласился поставлять военную и другую продукцию «Шкоды» в СССР, уменьшив, тем самым, объемы продукции, которая направлялась на оснащение своей армии, говорит о том, что в 1939 году он воевать с Советским Союзом не собирался. И в Кремле не могли этого не понимать. – Л. П.).

Примечательно и то, что Штумм, снизошел до того, что, вопреки прежней практике, беседовал с Астаховым и доказывал ему, что у Германии нет агрессивных намерений в отношении Советского Союза. Раньше разговоры в аусамте обычно за рамки обсуждения непосредственных практических вопросов не выходили. В то же время они носят исключительно поверхностный характер, ни к чему Германию не обязывающий. Печать может в любой момент изменить свой тон в обратную сторону, так как никакого принципиального отхода от прежней линии она не продемонстрировала, а стала проявлять лишь несколько большую сдержанность и корректность по отношению к Советскому Союзу. Восстановить Прикарпатскую Украину при нынешних почти вассальных отношениях Германии и Венгрии будет тоже не сложно.

Астахов в заключение писал: «Я думаю поэтому, Вы не станете возражать, что я в ответ на некоторые заигрывания со стороны немцев […] отвечаю, что у нас нет пока оснований доверять серьезности этого «сдвига», хотя мы всегда готовы идти навстречу улучшению отношений. Турецкому послу настойчиво (и, вероятно, не без инструкции со стороны немцев) развивающему мысль о том, что немцы ищут посредника для улучшения отношений с нами, я ответил, что для этого посредники не нужны, так как немцы могут всегда использовать нормальные дипломатические каналы»³⁸⁴384
  Там же, л. 214–215.


[Закрыть].

По отношению к Германии Кремль проводил точно такую же политику, как к Англии и Франции: сначала отвечал на сигнал, давал понять, что готов пойти на улучшение отношений, а потом останавливался в ожидании еще больших уступок от партнера. Но уступки не могли быть бесконечными, поэтому партнер, не видя дальнейшей ответной реакции со стороны Советского Союза, сам замораживал начавшийся процесс, отвечая на недоверие Москвы недоверием со своей стороны. При таких, с позволения сказать, партнерских отношениях нелепо было ожидать создания сколько-нибудь действенной и прочной системы коллективной безопасности в Европе. Впрочем, Германия в полной мере пока еще не почувствовала на себе непостоянство и коварство советской внешней политики.

12 мая ТАСС сообщило о положении в Данциге. По данным польских газет, в кругах, близких к МИД Германии, в Берлине активно муссируются слухи о предстоящем якобы «плебисците» в вольном городе Данциге. Инсценировкой этого «плебисцита» должен якобы заниматься фашистский сенат Данцига. Германия, очевидно, намерена путем комедии «плебисцита» создать впечатление, будто присоединение Данцига к Германии является желанием большинства жителей горда. В своих наивных и неуклюжих действиях Берлин забывает о том, что всякая попытка одностороннего разрешения данцигского вопроса заранее обречена на провал³⁸⁵385
  «Правда», 12 мая 1939 г.


[Закрыть].

Польские власти продолжили выселение из приграничных с Германией районов Польши немцев и германских подданных по обвинению в антипольской деятельности. В Новом Томысле (Познанское воеводство) выселено 10 немцев за распространение ложных слухов³⁸⁶386
  «Известия», 12 мая 1939 г.


[Закрыть].

13 мая фашистский официоз «Фолькишер беобахтер» поместил новую статью имперского министра пропаганды Германии Геббельса против Польши. Этой статьей Геббельс, по сути, дал фашистской печати сигнал к дальнейшему развертыванию антипольской компании. Заявив о «гонениях», которым якобы подвергаются немцы в Польше, Геббельс выступил с прямыми военными угрозами по адресу Польши. Он открыто заявил, что «Германия держит оружие наготове и ждет дальнейшего развития событий». Геббельс заявил также, что «Германия уже выставила в Данцигской области немецкие штыки», которые в случае необходимости «не оставят никаких сомнений в том, где кончается Польша и где начинается Германия».

С еще большей резкостью выступил Геббельс и против Парижа и Лондона, заявляя, что если там надеялись на разъединение Германии и Италии, то миланское соглашение окончательно разбило эти надежды³⁸⁷387
  Там же, 14 мая 1939 г.


[Закрыть].

Нельзя не заметить, что в 1939 году ни Геббельс, ни кто-то другой из нацистской верхушки, ничего подобного по адресу своего главного врага – Советского Союза себе не позволял. Возможно, это был хитрый ход, операция прикрытия, чтобы притупить бдительность Кремля, однако, а конечном итоге, напал Гитлер все-таки на Польшу, которую германские газеты смешивали с грязью, а вовсе не на Советский Союз.

14 мая Молотов вызвал к себе Сидса и вручил ему ответ Советского Правительства на английское предложение от 8 мая, в котором говорилось, что предложения Уайтхолла не могут являться основой для организации фронта сопротивления дальнейшему развертыванию агрессии в Европе. В качестве мотивов такого ответа выдвигались следующие аргументы:

1. Предложения Англии не содержат в себе принципа взаимности по отношению к Советскому Союзу и ставят его в неравное положение, поскольку они не предусматривают обязательств Англии и Франции по обеспечению гарантий помощи Советскому Союзу в том случае, если он подвергнется прямому нападению на него со стороны агрессоров, в то время как Англия, Франция и Польша имеют такую гарантию на основании существующей между ними взаимности. (Очень странный аргумент: Кремль возмущен тем, что у Польши есть договор о взаимопомощи с Англией и Франции, а с Советским Союзом у Польши такого договора нет. Однако, при чем здесь Англия и Франция, если Кремль не может найти аргументов, чтобы убедить Польшу заключить с ним пакт? Обвинения Лондона и Парижа в отсутствии взаимности по отношению к Советскому Союзу со стороны Польши, используя несомненный факт отсутствия договора с ней, очень похожи на апелляции к мужу женщины, которая не хочет ложиться в постель с совершенно посторонним ей мужчиной: в этой ситуации нужно либо с самой женщиной договариваться, либо молчать в тряпочку. Кремль и дальше будет требовать от Англии и Франции, чтобы они договаривались с правительствами Польши и Румынии по тем вопросам, которые Советское правительство официально перед ними не ставило. – Л.П.).

2. Английское предложение распространяет гарантию безопасности восточноевропейских государств, имеющих с Советским Союзом общую границу лишь на Польшу и Румынию, ввиду чего советские северо-западные границы со стороны Финляндии, Эстонии, Латвии остаются неприкрытыми.

3. Отсутствие гарантий Советскому Союзу со стороны Англии и Франции в случае прямого нападения на него агрессоров, с одной стороны, и неприкрытость советских северо-западных границ, с другой стороны, могут спровоцировать агрессию в сторону Советского Союза.

В соответствии с вышеизложенным, Советское правительство полагает, что для создания действительного прочного барьера миролюбивых стран против дальнейшего развертывания агрессии в Европе необходимы, по крайней мере, три условия:

1. Заключение между Англией, Францией и Советским Союзом эффективного пакта взаимной помощи против агрессии.

2. Гарантирование безопасности со стороны трех этих великих держав государств Центральной и Восточной Европы, находящихся под угрозой агрессии, включая также Латвию, Эстонию и Финляндию.

3. Заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и Советским Союзом о формах и размерах помощи, оказываемой друг другу, а также государствам, безопасность которых гарантируется, без какового соглашения пакты о взаимопомощи рискуют повиснуть в воздухе, как это показал опыт с Чехословакией.

Прочитав текст ответа, Сидс сказал, что нападение Германии на Советский Союз через Прибалтику невозможно, т. к. Германия должна для этого пройти через Литву, а этому препятствует договор о ненападении между Германией и Литвой. Особенно Сидс упирал на то, что упоминание Финляндии в советском ответе серьезно осложняет вопрос. При этом он говорил о том, что английское правительство хорошо осведомлено о настроении правительства Финляндии и считает, что общественное мнение Финляндии настроено в отношении Советского Союза отрицательно³⁸⁸388
  АВП РФ, ф. 06, оп. la, п. 26, д. 18, л. 119–121.


[Закрыть].

О скептическом, отношении Кремля к предложениям Лондона Молотов 14 мая известил Мерекалова и Гельфанда. Нарком писал советским дипломатам в двух фашистских государствах, что сегодня Сидсу передан ответ Советского правительства, отклоняющий предложения Англии от 8 мая. Англия предлагал Советскому Союзу путем односторонней декларации гарантировать свою помощь Англии и Франции в случае их войны с Германией из-за Польши и Румынии, но не давалось никакой гарантии самому Советскому Союзу в случае нападения на него со стороны агрессоров. Советское правительство настаивает на принципе взаимности в деле взаимопомощи Англии, Франции и СССР и на распространении совместной гарантии этих трех стран на все пограничные с Советским Союзом страны Восточной Европы³⁸⁹389
  АВП РФ, ф. 059, оп. 1, п. 313, д. 2154, л. 66–67.


[Закрыть].

15 мая Майский беседовал с влиятельным членом консервативной партии, газетным магнатом лордом Уильямом Бивербруком³⁹⁰390
  Лорд У. Бивербрук в годы Второй мировой войны был министром авиационной промышленности, добившись значительного увеличения выпуска боевых самолетов, затем стал министром запасов и снабжения. Награжден советским орденом Суворова первой степени.


[Закрыть]. Лорд сказал полпреду, что если Кремль отвергнет английскую формулу и будет настаивать на сущности своих предложений, то английское правительство в конце концов вынуждено будет пойти ему далеко навстречу, ибо самые широкие общественные круги в Англии сейчас стоят за блок с СССР. Англия не сможет без помощи Советского Союза выполнить свои обязательства перед Польшей и Румынией. Лично Бивербрук не согласен с той политикой, которую правительство Англии пытается проводить в течение последних двух месяцев, однако он считает, что раз уж Уайтхолл взял такую линию, то ее надо осуществлять последовательно и энергично. В сложившихся обстоятельствах, когда уже Британской империи грозит опасность, Бивербрук сочувствует идее пакта взаимопомощи и военной конвенции между Англией, Францией и Советским Союзом.

Сообщая об этой беседе в Москву, полпред указал, что к словам Бивербрука нужно относиться с осторожностью, поскольку он славится неустойчивостью своих политических взглядов, но все-таки как показатель господствующих здесь сейчас настроений они любопытны³⁹¹391
  АВП РФ, ф. 059, оп. 1, п. 300, д. 2076, л. 203–204.


[Закрыть].

15 мая Суриц сообщил Бонне ответ Советского правительства на предложение Англии. Министр спросил, было ли в Москве рассмотрено и его предложение от 29 апреля? Суриц сказал, что Сидс при вручении английского контрпредложения заявил, что и правительство Франции против него не возражает, в связи с чем могло создаться впечатление, что Франция присоединилось к английскому предложению. Бонне разъяснил, что он долго уговаривал англичан присоединиться к его проекту тройственного соглашения, но англичане не соглашались и выдвинули от себя новый проект, против которого он, Бонне, действительно не возражал, «но не взял обратно и своего собственного предложения». Во всяком случае, он в любой момент готов подписать с СССР такого рода двухстороннее соглашение.

Касаясь условий, выдвинутых Советским правительством 8 мая, Бонне отметил, что принципиально он не возражает ни против первого, ни против третьего пункта, и Франция, уже имеющая пакт о взаимопомощи, может только приветствовать присоединение Англии к этому договору. Бонне подчеркнул, что третье условие было заложено во всех проектах, которые он предлагал, поскольку он полностью разделяет позицию Москвы, что без конкретного соглашения договоры о взаимопомощи неэффективны. В то же время Бонне высказал свое негативное отношение ко второму пункту советского предложения, в котором речь идет о гарантиях государствам Прибалтики. Однако Бонне не стал давать окончательной оценки советских предложений, и, в частности, второго их пункта, без консультаций с Даладье. Кроме того, по словам Бонне, для выработки совместной позиции двух стран по вопросу советских предложений необходимо было провести новые консультации с правительством Англии³⁹²392
  АВП РФ, ф. 059, оп. 1, п. 302, д. 2090, л. 22–23.


[Закрыть].

Две телеграммы, отправленные из советских полпредств в Париже и Лондоне буквально на следующий день после вручения Сидсу советских предложений, говорят о многом. Столь быстрая и достаточно отчетливая реакция английских и французских деловых и политических кругов свидетельствуют о понимании и в Англии, и во Франции опасности насильственного изменения статус-кво в Европе. Английский коммерсант и политик Бивербрук и французский министр иностранных дел Бонне в один голос и почти одними словами говорят о заинтересованности своих стран в сохранении мира на континенте, об осознании того очевидного факта, что без активного и эффективного участия Советского Союза не удастся ни сохранить мир, ни победить Германию в войне. Тенденция, наметившаяся в изменении отношения к сотрудничеству с Советским Союзом, продолжала углубляться. Задача Советского правительства, если оно действительно стремилось к сохранению мира в Европе, упростилась до предела: нужно было продолжать эту деятельность, а не отпугивать своих потенциальных партнеров резкими движениями и непродуманными заявлениями.

15 мая Астахова принял высокопоставленный и весьма влиятельный чиновник МИД Германии, заведующий референтурой по Восточной Европе Карл Шнурре. Немецкий дипломат поднял вопрос улучшения отношений между Советским Союзом и Германией. Астахов сказал что, признавая улучшение тона германской прессы по отношению к СССР, тем не менее пока нет достаточных данных, позволяющих говорить о коренном изменении германской политики. Шнурре заверил Астахова в том, что у Германии сейчас нет никаких агрессивных намерений в отношении Советского Союза, и спросил, что правительство Германии может сделать для того, чтобы рассеять недоверие со стороны Правительства СССР. Астахов ответил, что от германского правительства зависит создание другой атмосферы в советско-германских отношениях, а Советское правительство никогда не уклонялось и не станет уклоняться впредь от возможности улучшения отношений между двумя странами, если другая сторона обнаружит подобную готовность.

Шнурре сообщил Астахову, что он намерен на следующей неделе приехать в Москву для того, чтобы выяснить отношение советских руководителей к проблемам и перспективам улучшения двухсторонних советско-германских отношений, тем более, что в связи с отставкой Литвинова предпосылки для развития этого процесса заметно возросли. Шнурре сказал, что он очень хотел бы встретиться с Микояном³⁹³393
  АВП РФ, ф. 082, оп. 22, п. 93, д. 7, л. 220–221.


[Закрыть].

Эта беседа вновь показывает, что в Берлине отставку Литвинова поняли правильно, и начали активно зондировать почву с целью определить позицию Кремля по нормализации советско-германских отношений. Возникает вопрос: зачем Германии нужно было налаживать отношения со своим главным идеологическим противником – Советским Союзом, тогда как общей границы у двух государств не было? Вопрос далеко не так неуместен, как кажется. Настойчивость, с которой германские лидеры добиваются благосклонности Сталина, в то время, как Сталин пока внешне демонстрирует свою индифферентность в вопросах улучшения отношений с Германией, говорит о куда большей заинтересованности Гитлера в обеспечении, по крайней мере, советского нейтралитета в предстоящей войне в Европе, чем о заинтересованности Москвы в создании прочной системы коллективной безопасности и сохранении мира в Европе.

15 мая Бонне писал послу в Англии Корбену, что Франция серьезно заинтересована в объединении своих усилий с Англией, в том, чтобы убедить Кремль принять предложения Уайтхолла от 29 апреля, дополненные разъяснениями от 8 мая. (Здесь, по всей видимости, допущена техническая неточность либо самим Бонне, либо при публикации документов: 29 апреля правительство Англии ни с какими предложениями к Кремлю не обращалось; в этот день сам Бонне передал свои предложения Сурицу. – Л.П.). Однако представляется, что перспективы договоренности, о которой Галифакс заявил после встречи с Майским, не подтвердились. Скорее, наоборот, сообщение ТАСС и явно инспирированная статья в «Известиях» подтверждают твердую решимость Кремля добиваться полной взаимности общих гарантий, которые бы приняли на себя СССР, Франция и Англия.