Текст книги "Да пребудет с вами ВсеЛенская терапия"

Все проблемы родом из детства. Каким бы родителем вы ни были, вашему чаду в любом случае будет что рассказать психотерапевту.

Как-то так, наверное, я должен был начать эту главу. Но это было бы банально, неправильно, не до конца честно и слишком серьезно. Это все не про нас – во ВсеЛенке без юмора не обойтись.

На самом деле проблемы, возникающие в отношениях с родителями, часто приводят людей к мысли обратиться к психотерапевту. Мы слишком много услышали и прочли о детских травмах, слишком боимся «испортить» своих детей, слишком остро переживаем семейные конфликты.

Но вопросы из разряда: «Как друг друга понять?» уводят нас от сути. Нужно искать причину проблемы. Искать истоки, проводить капитальный ремонт, а не косметический.

Вы появились именно у ваших мамы и папы не просто так. Ваша душа заранее выбрала именно этот опыт. И он – как бы результирующий вектор всего того, что ваша душа накопила ранее. Скорее всего, вы уже много раз встречались с вашими родителями. И то, что происходит с вами здесь и сейчас, является продолжением того, что было там и тогда.

Часто мы замещаем родителям какие-то значимые фигуры из их жизни. Например, у женщины были сложные отношения с мамой, она жила в постоянном дефиците любви, ласки, внимания. И тогда она рожает себе дочку, подсознательно рассчитывая на то, что та заменит ей маму. А другая женщина очень плохо рассталась с одним из своих партнеров, и теперь один из ее детей вынужден быть идентифицирован с ним и продолжать злиться на свою маму, как и тот мужчина. А она никак не может понять, почему это происходит.

Ничего не происходит случайно. Поэтому надо ответить только на один вопрос: для чего на самом деле нам дети и для чего мы родителям?

Редко кто задумывается над этим. Большинство из нас хотят детей. Но много ли у вас знакомых, которые имеют четкий ответ на вопрос: «Зачем?» А если у вас уже есть дети? Знаете ли вы этот ответ?

Кстати, и в обратную сторону это работает точно так же: «Родителей не выбирают». Мы стараемся не задумываться о том, почему у нас именно такие мама или папа, – просто стараемся выстраивать отношения с теми, что есть. А может, зря мы об этом не задумываемся?

В обществе действует набор шаблонных фраз о детско-родительских отношениях, есть пресловутые духовные скрепы и традиции, но мы их не проверяем на истинность.

Ваш ребенок в прошлой жизни мог быть вам, например, супругом и теперь пришел завершить те дела, которые вы с ним завершить не успели. Удивляться не надо – на самом деле это довольно распространенная история. Если взять любые базовые идеи, превалирующие в обществе, и копнуть немного глубже, выяснится, что все совсем не так, как мы привыкли думать. Но мы на Всеобщем общественном консилиуме договорились, что эти темы рассматриваем именно так и в сторону отходить – и несерьезно, и неприлично.

Но мы с вами смелые – возьмем и разберемся со всем этим (и непременно удивимся, это я вам гарантирую!). Предлагаю выяснить, откуда могут расти ноги ваших бесконечных ссор с матерью.

В прошлых главах мы с вами уже говорили о расстановках, а еще – о динамиках сохранения и изменения, об исключенных и принципе лояльностей. Сейчас добавим еще кое-что к этой информации.

В расстановках, если объяснять простым языком, вы выбираете группу людей в качестве заместителей и назначаете их на роли различных людей из вашей семейной системы. Герои вашей «пьесы» могут жить и здравствовать, их может уже не быть в живых, вы могли даже ни разу не встречаться с ними.

Чужие люди оказываются в вашем родовом поле и начинают блестяще отыгрывать отведенные им роли, вплоть до мимики и жестов или крылатых для вашей семьи фраз. Таким образом мы можем откопать причины происходящего в вашей родовой системе и скорректировать ваши текущие проблемы.

Один из важнейших принципов расстановок ― принцип иерархии. Все системы устроены иерархическим образом.

Если в системе нарушается иерархия, это приводит к дисбалансу.

Согласно этому принципу, те, кто пришел в систему раньше, имеют больше значения, чем пришедшие позже. Низшие члены системы всегда отражают динамику более значимых ее членов. Проще говоря, дети не могут быть важнее своих родителей до тех пор, пока не образуют собственную систему. Но так или иначе, в родительской системе они останутся младшими членами и будут менее важны, чем родители. И именно поэтому я хочу обратить ваше внимание вот на что.

Не существует никаких детских проблем.

Проблемы детей всегда отражают проблемы старших, более важных членов системы. Точно так же, как и в семье: сначала болеют рыбки, кошки и собаки, а потом и все остальные.

У меня была клиентка с онкологической болезнью. И всегда перед тем, как она чем-то заболевала, теми же самыми болезнями страдала и ее кошка. Поэтому надо четко понимать: те, кто в системе имеет более низкий ранг, всегда зависят от более важных ее членов.

В психологии это понятие описывается как идентифицированный клиент. Бывает, родители приводят ребенка и говорят: «Сделайте с ним что-нибудь». И оказывается, что это не его проблема – он несет проблемы всей системы. Классика жанра: родители ссорятся, а ребенок постоянно болеет, потому что, пока он болен, им совесть не позволит расстаться.

Следующий важный принцип: новая система всегда важнее старой.

В чем эта идея? Если вы вышли замуж или женились, ваша новая семья должна быть важнее родительской. Поэтому, если приходит мама и рассказывает, как вы должны жить, это неправильно. В новой системе она младший член.

Еще один принцип ― принцип баланса. Все держится на нем, система всегда пытается автоматически вернуться к балансу. Допустим, к нашей родовой системе относятся те люди, которые принесли ей пользу, но не были вознаграждены. Например, кто-то героически спас вашу бабушку во время войны, и ему не отдали должное. Этот дисбаланс в системе повис, и теперь кто-то из последующих членов в системе может быть связан с тем человеком – чувствовать себя, как он, и повторять его судьбу.

Еще раз отмечу, что это человек не из вашей родовой системы. Но он становится относящимся к ней, входит в нее, если не был вознагражден.

Грубо говоря, вы ему должны, и система пытается восстановить баланс, воплощая его в ком-то. И аналогичным образом, если кто-то из членов вашей системы причинил кому-то вред, то эти люди точно так же относятся к вашей системе. Например, вы можете быть идентифицированы с человеком, которого когда-то погубил ваш дедушка, работавший в НКВД.

Дети убийц могут стать жертвами. Вот таким своеобразным способом система находит баланс.

Отношения с родителями

У меня был очень хороший учитель по гештальт-терапии Серж Гингер – добрый человек с отличным чувством юмора, любящий отец. Как-то раз мы его спросили:

– Ну твои-то дети точно не будут ходить к психологу?

На что он ответил:

– Ну почему же? Будут – у них был слишком хороший отец.

Так что же, мы калечим детей в любом случае? Будь мы хоть дважды любящими и трижды заботливыми, они так или иначе получат пресловутую «детскую травму»?

Не совсем. Все зависит от вашей готовности учиться, ведь воспитание – отдельная и очень объемная сфера знаний. Одних только осознанности и понимания не хватит. Кроме знаний нужны чувствительность и любовь. Здесь все формируется вокруг способов построения контакта, власти и ответственности.

Нам постоянно пытаются подсунуть ответственность под разными соусами, но скрывают вторую, очень важную сторону этой медали. Ответственность мы можем взять только тогда, когда у нас есть власть. Без власти ответственность никому не нужна, и поэтому у большинства людей на нее аллергия. Поэтому нужно предоставлять ребенку возможность использовать власть, учиться с ней обращаться (естественно, в соответствии с его возрастом и возможностями).

Иначе он не сможет вырастить внутри себя взрослую фигуру – у него внутри останется либо ребенок, который капризничает или сопротивляется, либо родитель, постоянно чего-то требующий и всем недовольный.

Есть много способов организовывать власть. В действительности она – абсолютно нейтральная категория, связанная с управлением ресурсами: например, временем, вниманием, деньгами и т. д. Но в контексте принятых в нашей стране способов воспитания власть практически всегда ассоциируется с насилием. Мы почти никогда не спрашиваем у ребенка, чего ему хочется, зато почти постоянно диктуем ему, что он должен делать и чего мы от него хотим.

Допустим, родился ребенок. У него все хорошо, но им невозможно управлять – он сам знает, чего хочет, и поступает согласно своим желаниям. Родитель сразу же думает: «Ага, сейчас я ему это запрещу, а еще в угол поставлю, и все будет нормально». Так он портит своему ребенку его нормальные отношения с самим собой, управляя им с помощью чувства вины, долга, страха, любви… «Так сделаешь – по попе получишь, а послушаешься родителей – не получишь» и т. д.

И так маленькое счастливое существо превращается в убогое. Убогость (ощущение, что со мной что-то не так) – основа нашей системы воспитания, и из нее есть всего один выход – гордыня или избранность. Гордыня может быть со знаком «минус» («Я здесь самый больной и несчастный») либо со знаком «плюс» («Я здесь самый крутой»). Неубогих людей в нашем обществе почти нет. Ведь такой человек может вырасти только у очень осознанных и осознающих родителей. Много ли среди нас таких? Вопрос, конечно, риторический.

Наши эмоции хранят много важной информации. Но мы часто не умеем идентифицировать их и правильно обращаться с ними, поэтому отрезаем себя от такой важной части нашей жизни.

Как научиться обращаться с эмоциями? Этим нужно заниматься в детстве.

К маме подходит маленький ребенок – дерется, бьет ее. Что делает мама? Или шлепает его, или хлестко обзывает, или говорит: «Иди в соседнюю комнату. Когда в себя придешь – возвращайся». Но если бы она хоть чуть-чуть знала психологию, то сказала: «Ты сейчас на меня злишься». Дальше осознанная мама объяснила бы ребенку, что с ним происходит. У человека развита вторая сигнальная система: пока что-то не названо, мы этим оперировать не можем. Поэтому ребенку нужно обозначить: «Ты на меня злишься, потому что я выключила телевизор и не дала тебе посмотреть мультики». Таким образом мама сообщила бы ребенку, что люди злятся, когда им не дают то, чего им хочется.

А потом она обняла бы малыша и прижала к себе. Он бы понял, что с ним все нормально и его любят вне зависимости от того, злится он или нет. И тогда в дальнейшем совершенно спокойно станет управлять своим гневом и находиться с ним в хорошем контакте.

Но если гнев заблокировать, он будет накапливаться – и однажды прорвет плотину.

Детям нужна агрессия для того, чтобы они могли охранять свои границы, защищать свои интересы и преодолевать сложности. Мы вправе выбирать, как реагировать на любую ситуацию. Чаще всего агрессия – следствие наших бессилия и беспомощности, она становится экстренным доступом к дополнительной энергии.

Сепарация

Сепарация – психологическое отделение от родителей или других значимых фигур (например, бабушки и дедушки) для формирования собственной позиции взрослого. Ей нужно обучаться и с ней работать, причем не один раз. И даже после этого не факт, что сепарация будет завершена. В моей практике не было случаев, когда ко мне приходил абсолютно сепарированный от обоих родителей человек. Для этого недостаточно переехать подальше от отчего дома или даже завести собственную семью. Предлагаю обсудить причины, по которым сепарация может быть затруднена.

В прошлых реинкарнациях вы и ваши родители могли быть связаны иначе, чем сейчас. Допустим, вы могли быть родителем вашей мамы, и сейчас ваша задача – разделить «здесь и сейчас» и «там и тогда». Или, например, вы были братом и сестрой и вынуждены были расстаться, потеряться. Теперь вы не можете друг от друга отделиться, поскольку постоянно ощущаете страх потери.

Человек так устроен, что вынужден все время находить для себя смыслы, и подобный процесс не так прост, как кажется. Некий стандартный набор может предложить нам общество: например, это могут быть материальные ценности (квартира, машина, дача), отношения, карьера. Но есть люди, которых эти смыслы не удовлетворяют, и тогда человек должен искать себе смыслы сам.

В нашем обществе очень развит детоцентризм – когда ребенок становится смыслом жизни своих родителей. Это очень удобный и легко достижимый смысл. Сложность начинается в тот момент, когда дети вырастают и покидают родительский дом. Но иногда даже после этого ребенок все еще играет роль смыслообразующей функции в семье. И очень часто продолжает по-прежнему жить для родителей, а вовсе не для себя. Причем сам этого не осознает.

Допустим, в жизни родителей мало собственных смыслов. В этом случае ребенок постоянно находит себе проблемы в различных сферах жизни, чтобы родителям всегда было чем заняться.

Он слышит от них фразу: «Ты вся моя жизнь» ― и из любви к ним действительно становится их жизнью. Но самое главное, что мы можем сделать для детей, – это научить их двум вещам: искать собственные смыслы и развлекаться.

Своим ребенком родитель может закрывать ту «дыру» в собственной жизни, которая образовалась из-за отсутствия конкретного значимого человека. Например, мать часто пытается заменить сыном отсутствующего мужа. Или, например, неосознанно видит в нем собственного отца – если в детстве ей не хватило отеческого внимания, на это место встает сын. А бывает и такое, что дочь становится на место потерянной много лет назад маминой сестры. Или же дочь занимает место женщины для папы, если от своей жены он получает недостаточно любви и тепла. И только в результате кинезиологического тестирования можно распознать, какую именно роль ребенок играет в семье для каждого из своих родителей.

«Я всю жизнь мечтала стать врачом, но так и не стала. Теперь я сделаю все, чтобы врачом стала ты». Или: «Мной в детстве родители не занимались, а я так хотела учить английский и посещать кружок по фото. Теперь ты у меня будешь учить английский, фотографировать, ну и на всякий случай заниматься еще в 20 кружках». Проще говоря, родитель помещает в ребенка себя самого – воспринимает его не как отдельного человека, а как свое собственное продолжение. И ребенок может с этим подсознательно согласиться, подменяя свои желания желаниями родителей, или же, наоборот, этому сопротивляться.

«Жизнь – это испытание, вызовы, а в семье меня оберегают и решают все вопросы». Жизнь за пределами уютной гавани кажется опасной и неудобной. Ребенок попросту боится отцепиться от родителей.

Так случается, если ему не дали вовремя почувствовать собственную силу, не передали власть.

У него не было возможности наделать ошибок и научиться на них, поэтому он не уверен в своих силах и не может нести ответственность за свою жизнь, избегая ее всеми доступными способами.

Часто ребенок становится не только смыслом жизни для родителей. Они еще и надеются на него и много ожидают от него: «Я столько в тебя вложил, теперь ты должен всего достичь». И эта ответственность перед родителями – тяжелейший груз. Особенно если родители сильные и успешные: «В нашем роду были только доктора наук или академики» или «Мы всего добились собственными усилиями, нам никто не помогал».

Речь не только о карьерных или, скажем, спортивных достижениях. Простой пример ожиданий: «Я хочу только одного: чтобы у тебя все было хорошо». И если «хорошо» не все – у ребенка появляется чувство вины за то, что он не оправдывает ожидания родителей. Хотя его-то как раз не спрашивали. Ожидания могут быть связаны с чем угодно: и с личной сферой, и с профессиональной, и с внешностью, и с увлечениями. И у нас, как обычно, два выхода: либо следовать им, либо бороться с ними. В любом случае и на то, и на другое тратятся наши жизнь и энергия.

Ожидания могут быть и хорошие, и плохие. «Я знаю, что из тебя ничего не получится. Вырастешь, сдашь меня в дом престарелых» – пример плохого ожидания.

Ожидания касаются всех сфер нашей жизни. И даже такие, как нам кажется, невинные вещи, как: «Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо» или «Главное, чтобы у тебя сложились отношения. И лучше не как у меня», загоняют нас в жесткие рамки, откуда сложно вырваться. Страшнее ожиданий ничего на свете нет. Это жуткие вещи, они нас убивают. Но, сами мучаясь от родительских ожиданий, мы создаем точно такое же испытание для своих детей.

Ведь мы почти никогда не спрашиваем, чего они хотят. Всегда сами прекрасно знаем, что им нужно.

А что вынужден делать ребенок, от которого мать ждет великих достижений? Либо пытаться соответствовать этим ожиданиям, либо тщательно им сопротивляться. Но и в том, и в другом случае это будет не его жизнь.

Допустим, в прошлых реинкарнациях родитель с его партнером дали друг другу обет никогда не расставаться, а в нынешней партнер реинкарнировался в ребенка. В таком случае сепарироваться не получается. Или родитель зарекся вступать в близкие отношения с кем-либо, кроме конкретного партнера. Каждое слово, в которое мы вложили энергию, имеет очень серьезное значение и длительные последствия, тянущиеся от реинкарнации к реинкарнации.

Человек замещает роль исключенного из системы, повторяя элементы его судьбы или фрагменты эмоционального состояния, то есть практически живет не своей жизнью. Их судьбы переплетены, отсюда и название.

Допустим, кто-то в роду утонул, и теперь человек панически боится воды. Или, например, кто-то потерял всех своих близких и родных, и теперь человека сопровождает постоянный страх потери, он не отходит ни на шаг от своих родителей или детей.

«Я хочу принадлежать системе и ради этого отдаю часть своей свободы в выборе своей судьбы». Нам тяжело быть успешнее своих родителей. И тогда я выбираю себе партнера, отношения с которым будут неуспешными, такими же, как у мамы или папы. Или у меня такие же сложности с финансами, как у моих родителей, и тогда я вынужден опять возвращаться в родительскую семью и принадлежать ей.

Если человек знает, что такое автономия, он может себе ее позволить и использовать. Если же у него нет внутреннего определения этому понятию (чипа), автономным стать он не сможет при всем желании.

Для отсутствия этого чипа должны быть существенные причины. К примеру, та самая история про смысл жизни: «У мамы нет смысла жизни, кроме меня, и, если я стану автономным, она этот смысл потеряет. Поэтому внутри меня эта автономия не выстраивается, и я остаюсь с мамой». Нужно находить причины, блокирующие этот чип, и встраивать его.

Травма – это ситуация, которую я пережил и которая угрожала моему физическому существованию или моей системе ценностей и убеждений. Также травмой может являться то, что я видел, как это происходило с другими. Допустим, в детстве человек увидел, как замучили кошку. Он может прожить это событие и без особых последствий продолжать жить дальше, а может идентифицировать себя с этой кошкой и всю жизнь чувствовать себя беззащитным, находящимся под угрозой нападения. Основная проблема травмы – в том, что она искажает восприятие реальности и себя.

Грубо говоря: «Я травмирован и не могу построить нормальные связи с родителями и сепарироваться с ними» или «Я травмирован, и у меня недостаточно сил, чтобы встать на собственные ноги. И тогда я остаюсь под опекой родителей, поскольку это единственный способ выжить».

Можно рассматривать это понятие как метафору, а можно – как некую энергетическую, действительно существующую связь. Через пуповину мы все в утробе получали от мамы питание. Но иногда на энергетическом плане эта связь остается – и ребенок чувствует себя в неразрывной связи со своей матерью. Часто это сопровождается невозможностью разделить свои чувства и состояния с чувствами и состояниями мамы.

Допустим, дочка живет с мамой и никак не может уехать от нее, как бы ей плохо ни было, потому что пуповина крепко ее держит. Связь настолько сильная, что она не дает ни сепарироваться, ни даже пошевелиться. Кстати, реальная пуповина может удушить ребенка при родах. Метафорически слишком сильная энергетическая связь с родителем тоже не оставляет человеку воздуха и иногда просто лишает его собственной жизни. Во ВсеЛенской терапии есть специальные техники работы с этой связью.