Текст книги "Кто убил Джона Леннона? Жизнь, смерть и любовь величайшей рок-звезды XX века"

Глава 5. Джоконда

Насколько появление Стюарта, который был плохим музыкантом, объясняется неуверенностью Джона в себе? Джон уже привык к тому, что может при помощи припудренной шармом грубости добиться от всех окружающих, кроме Мими, всего, чего пожелает. Близкие Джону люди далеко не всегда это понимали. Стю не был наделен музыкальным талантом, точно так же как и Пит Шоттон, который понял, что карьера в музыке ему не светит, и занялся своим делом. В отличие от Пита, Стю был талантливым художником. Он мог кое-чего в жизни добиться. Он был модным и нравился девушкам. Музыка давалась Джону настолько легко, что ему, возможно, казалось, что любой творческий человек может достичь успехов на музыкальном поприще. Для этого нужно только желание и время. В общем, Джон решил, что Стю будет в группе, и точка. Леннон боялся того, что на сцене его затмит Маккартни, который был моложе, красивее, привлекательнее и лучше играл на гитаре. В группе с самого начала сложилась атмосфера соперничества Пола и Джона, что чувствовали все. Поэтому появление Стю в составе группы объяснялось желанием Джона сделать так, чтобы он отлично выглядел на фоне других.

Несмотря на то, что сам Джон ни в коем случае не согласился бы с этой мыслью, да в то время в медицине и не существовало такого диагноза (нарциссическое расстройство, или состояние преувеличенного самомнения). Он инстинктивно критично, осуждающе и иногда ad punctum saevitia / вплоть до жестокости относился к окружающим, считая, что смысл их существования только в том, чтобы подчеркнуть его собственные значимость и талант. Он часто «наезжал» на людей, хамил и унижал, чтобы показать свое превосходство. Он не понимал, что причина такого поведения – неуверенность в себе. Отношения со Стю были показательным примером. Джон хотел, чтобы Стю играл в его команде, но постоянно критиковал его плохую игру. Вместо того чтобы помочь Стю научиться играть на басу, Джон многословно его укорял. Отношение Джона к Стю можно назвать пассивно-агрессивным, а зачастую и просто агрессивным. Окружающие чувствовали себя рядом с Джоном, словно рядом с бочкой пороха, которая может в любой момент взорваться. Джон исходил желчью и сарказмом, держа в страхе ближних, совершенно не отдавая себе отчета в том, как он себя ведет и каков он сам. Он часто пребывал в мрачном и дурном расположении духа, отчего его приятели начинали ломать голову над тем, чем вызвано это странное поведение и что они неправильно сделали, как довели Джона до такого состояния.

Каждый из нас сталкивался с самовлюбленными людьми. Мы знаем, что общение с ними не доставляет большого удовольствия. Они ведут себя так, как будто они – подарок всему человечеству, отказываются идти на компромисс и всегда стремятся быть в центре внимания. Им свойственны резкие перепады настроения: переход от дружелюбного отношения к критике и даже жестокости может произойти очень быстро. Всех людей, с которыми они сталкиваются, они часто подсознательно воспринимают негативно. Биографы и психологи «оторвались», описывая потенциальные психологические недуги Джона. Надо иметь в виду то, что даже медики-профессионалы не в состоянии поставить правильный диагноз человеку, которого ни разу не встречали и который уже умер. Мы можем только гадать и предполагать, а также обсуждать события, повлиявшие на Джона и его дальнейшую жизнь. Не без должных оснований мы можем сделать предположение о том, что главные причины проблем Джона кроются в его сложном детстве. В наше время мы обладаем гораздо более обширной информацией о развитии мозга в ранние, формативные годы, чем имели в 1950—1960-х годах. Оценивая его жизнь из нашего далекого, но хорошо информированного настоящего, мы можем прийти к заключению, что Джон чувствовал себя покинутым и страдающим ребенком, психическое состояние которого можно описать влиянием синдрома Питера Пэна[64]64
  «Синдром Питера Пэна» – отсылка к роману 1962 года Хаксли «Остров». Книга 1983 года «The Peter Pan Syndrome: Men Who Have Never Grown Up» психоаналитика Дэна Кили / Dr Dan Kiley стала бестселлером во всем мире.


[Закрыть]. Он так никогда и не вырос. Он ненавидел самого себя. Приблизительно в то время он начал носить черную кожаную куртку, и переход на «косуху» можно назвать символичным. «Косуха» должна была его защищать. Все те, кто пытался задеть за живое, должны были испытать на себе всю силу его гнева. Он был не в состоянии сдерживать себя. Чувствовал, что может спокойно ранить других, но Боже упаси, чтобы кто-то ранил его. Джон мог совершенно спокойно поддерживать близкие отношения с людьми, но неизменно ставил себя выше их. Рано или поздно он саботировал эти отношения, делая хуже самому себе. К этим личным качествам добавьте огромные деньги, всемирную известность, зависимость от препаратов, неверность жене и элемент домашнего насилия и посмотрите, что из этого может получиться. Возможно, Джон никогда и не был в состоянии жить нормальной жизнью. Если нормальная жизнь существует.

– Как и все великие творцы, он был «испорченным товаром», – рассуждает известный менеджер рок-исполнителей, кинематографист и автор Саймон Напье-Белл, занимавшийся биографиями Марка Болана, Эрика Клэптона, Джеффа Бека и Джорджа Майкла. Саймон лично был знаком с Джоном в начале 1960-х. – Агрессивным, злым и раздраженным. Пола я таким никогда не видел, с ним все иначе. Он был самым вежливым битлом. У Джона же всегда наготове саркастическое замечание. Он просто должен был сказать что-нибудь, чтобы самому выглядеть хорошо, а тебя говном облить. Или игнорировал тебя. Он не любил себя, словно сам себе желал смерти. Но послушайте, мы тут о творцах говорим, а их нельзя назвать нормальными людьми. Мне вообще нравятся умные, но сложные люди, поэтому Джона я никогда не боялся. Мы были одного возраста. Я воспринимал его не так, как воспринимало большинство других людей. Он нравился мне.

Ключ к пониманию жизней, любовей и смертей Джона Леннона, начиная с позднего подросткового возраста, – его желание уничтожить все доброе и положительное, что он имел, начиная от любовных связей и заканчивая профессиональным успехом. Так кто же, получается, убил Джона Леннона? Он сам.

* * *

В наше время никого не удивляет женщина в роли менеджера рок-группы, клубного промоутера или гуру индустрии развлечений. Сейчас многим из нас знакомы имена Шэрон Осборн, Аполлонии Котеро, Тины Дэвис, Дженет Биллиг Рич и Дианы Харт[65]65
  Шэрон Осборн – дочь музыкального агента и бизнесмена Дона Ардена вышла замуж за солиста Black Sabbath Оззи Осборна и была менеджером музыканта во времена его сольной карьеры. Аполлония Котеро стала известной благодаря Prince, снималась в главной роли в картине «Purple Rain» и основала мультимедийную компанию по продвижению молодых исполнителей. Тина Дэвис была менеджером Криса Брауна. Дженет Биллиг Рич – менеджером The Smashing Pumpkins, Hole, Nirvana, The Lemonheads, Лизы Лоб и др. Диана Харт де ла Гарза была менеджером своей дочери Деми Ловато.


[Закрыть]. Но в те годы подобные женщины были редкостью. В другую эпоху и при других обстоятельствах Мона Бест, которую иногда называют «матерью битлов», могла бы повернуть развитие группы в другую сторону. Она, возможно, помогла бы им легче пережить безумие, которое несет всемирная слава, и битлы могли бы не распасться на пике популярности, продолжать выпускать пластинки даже в XXI веке, если бы Джон не погиб в декабре 1980-го, а Джорж не умер в ноябре 2001 года.

Черноволосая Мона была владелицей Casbah Coffee Club, который открыла в подвале своего большого дома в Ливерпуле в августе 1959 года. Мону вдохновил увиденный по ТВ репортаж о заведении под названием 2i’s в Сохо, которым владели братья Ирани (отсюда и название). Это было место, где собирались английские битники – последователи битников американских, вдохновленных творчеством Джека Керуака, Аллена Гинсберга и других авторов. Недовольная молодежь и городские хипстеры создали движение, на основе которого позднее появились хиппи. Последователи битников начали собираться в 2i’s, читать стихи, обсуждать музыку и фильмы, листать итальянские журналы о моде, обмениваться пластинками и танцевать. Изначально в местах, подобных Casbah Coffee Club, молодежь собиралась, потому что они закрывались позже, чем обычные пабы. 2i’s назвали «первым европейским рок-клубом». В нем Иан «Сэмми» Самвелл познакомился с Гарри Уэббом, который позднее стал известен под псевдонимом Клифф Ричард, для которого Самвелл написал первый хит «Move It». В тот же год на Оксфорд-стрит, 165, открылся Marquee Club, в котором позднее, в 1962-м, прошло первое выступление The Rolling Stones. Другим важным местом в Лондоне стал магазин Stock Records на Саут-Молтон-стрит. В этом магазине продавали импортные пластинки исполнителей R&B, блюза и рок-н-ролла, их невозможно было купить в других местах. В Сохо поселились Эрик Клэптон, Брайан Джонс и многие другие начинающие музыканты.

Casbah Club Моны был закрытым клубом (владелица не хотела, чтобы в ее заведение ходили нищеброды и всякая шваль). Членский взнос в размере двух шиллингов и шести пенсов в первый год заплатили около трехсот человек. Мона поставила в клубе кофе-машину, продавала закуски и безалкогольные напитки, а также крутила пластинки. Для танцев был отведен небольшой танцпол.

Группа The Quarry Men играла на открытии просто потому, что изначально приглашенный для этого ансамбль Les Stewart Quartet отказался, т. к. решили помочь владелице украсить помещение перед открытием. «Облагородить» помещение помогали также Джон, Пол, Джордж и Стюарт. Они украсили стены кафе радугами, звездами, драконами, пауками и даже жуком. Эти изображения (среди которых был силуэт Джона, нарисованный Синтией) сохранили для последующих поколений. Члены семьи Моны рассказывали, что, когда Мона увидела, что девятнадцатилетний Джон вырезал свое имя на стене подвала, она «с силой ударила его по затылку».

– От удара с него слетели очки, и он потом на них наступил, – вспоминал сын Моны Роаг.

Джон не знал, как доберется домой без очков, но Мона нашла выход их ситуации.

– Так Леннон получил очки моей бабушки, которые носил потом целый месяц, – говорил Роаг, объясняя, как имидж Леннона сложился благодаря старым бабушкиным очкам[66]66
  Интервью Роага Беста, сделанное Дэвидом Лифе для Daily Mail, декабрь 2018-го.


[Закрыть].

В 2006 году этот подвал получил статус здания, охраняемого государством, и сейчас является одной из достопримечательностей для любителей группы, приезжающих в Ливерпуль.

К тому времени The Quarry Men поменяли несколько названий: Johnny and the Moondogs, Japage 3 и Los Paranoias, после чего снова вернулись к названию The Quarry Men. Группа отыграла семь субботних концертов с 29 августа до октября 1959 года. Кроме Джона, Пола и Джорджа с ними играл Кен Браун из Les Stewart Quartet. За концерт каждому музыканту платили пятнадцать шиллингов. Несмотря на то, что не было барабанщика, на открытии клуба в душном подвале собралось триста человек. Джон уговорил Мону выпустить на сцену перед группой гитариста-любителя Гарри, после выступления которого они могли воспользоваться его маленьким усилителем. Моне понравилось первое выступление группы, и она предложила петь у себя регулярно, а также немного подняла гонорары. Владелица заведения собирала плату за вход и наблюдала, как длинная очередь желающих войти в клуб вилась по улице. После каждого субботнего концерта Мона приглашала молодых музыкантов в часть дома, недоступную посетителям клуба, и развлекала их разговорами о восточной философии и индийских традициях, которые очень впечатляли всех, в особенности Джорджа Харрисона.

В школе Пол и Джордж дружили с Нилом Аспиналлом, который позднее стал их первым «роуди»[67]67
  Прим. пер.: человек, который занимается организационными вопросами рок-группы во время гастролей, отвечая за погрузку и выгрузку аппаратуры, оборудование сцены и т. д.


[Закрыть]. Нил возил аппаратуру группы на купленном у Моны Commer по разным клубам Ливерпуля, в которых они выступали. К марту 1960 г. Джон и Стю переименовали группу в The Beatles, хотя зачастую промоутеры называли их The Silver Beetles, потому что не понимали это странное название The Beatles. Нил и сын Моны Пит вскоре стали близкими друзьями, и в 1961 году Нил начал снимать комнату в доме семьи Бест. Нилу было около двадцати лет, и он завел роман с Моной, которая была на семнадцать лет его старше. Мона забеременела. Несмотря на феноменальный успех клуба (членство которого выросло до тысячи человек), она в июне 1962 года, после последнего в нем выступления The Beatles, закрыла Casbah. Это произошло непосредственно перед рождением ее третьего сына Винсента Роага Беста в июле 1962 года. Аспиналл продолжил работать с The Beatles. После того, как новым «роуди» группы стал бывший телефонный инженер и сотрудник клуба Cavern Мэл Эванс, Нил стал личным помощником The Beatles. Мона и Нил разошлись в 1968 году. Позднее Нил стал руководителем компании Apple Corps. Он умер от рака легких в 2008-м в возрасте шестидесяти семи лет. Рядом с ним перед смертью был Пол Маккартни.

Сын Моны, Пит, стал музыкантом. Мама купила ему барабанную установку, и он собрал группу The Black Jacks. После того, как Джон, недовольный гонорарами, увел свою группу из клуба Моны, там начали играть The Black Jacks. Клуб Casbah был единственным местом в Ливерпуле, где на сцену выпускали неизвестные группы, поэтому конкуренция была жестокой. В Casbah пели и Gerry and the Pacemakers, и The Searchers. Некоторое время спустя The Quarry Men снова вернулись в клуб. Именно в клубе Джон и Пол уговорили Стю купить бас и присоединиться к группе. Там же в состав группы в качестве барабанщика вошел Пит Бест. Вскоре после рождения Роага битлы уволили Пита. Впрочем, сначала поговорим о концертах в Гамбурге.

После того, как ее сын стал битлом, Мона, чувствуя ответственность за судьбу сына, фактически стала менеджером группы. Это она уговорила владельца клуба Cavern Рэя Макфолла пригласить их играть во время ланча. В то время Макфолл «топил» за джаз, но постепенно «узрел» прелести рок-н-ролла. Мона продолжала бы быть менеджером The Beatles, если бы не появился управляющий магазина пластинок Брайан Эпстайн, обладавший большим опытом, что, видимо, и отпугнуло Мону, и она уступила ему. Тем не менее даже после того, как менеджером группы стал Эпстайн, битлы поддерживали с Моной дружеские отношения. Двери ее дома были всегда для них открыты, она поила и кормила их, давала деньги, советовала и позднее даже утверждала, что проявляла к ним больше интереса, чем их собственные родители. Эпстайн очень ее не любил и называл исключительно «та женщина».

В ноябре 1960 года Пита, Пола и Джорджа депортировали из Гамбурга. Мона помогла им вернуть свои инструменты, что было совсем не просто во времена, когда средства коммуникации были совсем другими. На следующий год она договорилась с Granada Television о том, что группе дадут возможность выступить на популярной программе People and Places продюсера Джонни Хампа. Для съемки в 1967 года обложки альбома «Sgt. Pepper» Джон попросил Мону дать ему полученные в Индии медали ее отца. Мона была недовольна тем, что ее сына выгнали из группы, но медали все-таки дала. Не существует никаких сомнений в том, что битлы ее очень уважали и оставались благодарны ей за все то, что она сделала для группы. Даже после того, как они стали известными на весь мир, они привозили ей подарки из разных стран мира. Мона же больше никогда не занималась ни клубами, ни группами. Чтобы хоть как-то заработать, она сдала несколько комнат в своем большом доме, из которого так никогда и не переехала, так не хотелось ей покидать место, к которому она эмоционально прикипела. Мона умерла от сердечного приступа через восемь лет после гибели Джона, в день, в который ему бы исполнилось сорок восемь лет. Ей было шестьдесят четыре года.

Глава 6. Инферно

Низкорослый уроженец Уэльса Аллан Уильямс был певцом, переквалифицировавшимся во владельца ночного стрип-клуба Jacaranda, а также импресарио, специализирующимся на отправке на гастроли в Гамбург музыкантов, исполнителей и иногда художников. До наших дней на гамбургской улице Гроссе Фрайхайт, в районе Санкт-Паули, рядом с церковью Святого Якоба сохранились клубы Indra и Kaiserkeller. Владельцем этих клубов был немецкий предприниматель Бруно Кошмидер, часто приглашавший английские группы играть в своих заведениях. Кроме того, у него был Bambi Filmkunsttheater – небольшой кинотеатр под названием Bambi, расположенный на Пол-Розен Штрассе, поблизости от улицы Гроссе Фрайхайт.

В смысле разгула и куража Репербан, гамбургский район «красных фонарей», в начале 1960-х, давал фору лондонскому Сохо и амстердамскому Де Валлен. Район выделялся близостью к докам, огромным количеством баров, борделей, стрип-клубов с проститутками, трансвеститами, сутенерами, торговцами наркотиками. Все это, конечно, обеспечивало нескончаемый поток любителей алкоголя, музыки, проституток и драк. Сейчас этот антидиснейленд немного остепенился, но веселье все равно бьет через край.

В этих местах битлы и прошли тяжелую школу музыкального мастерства. Здесь они дали гораздо больше концертов, чем в любом другом месте за всю свою музыкальную карьеру. Считается, что в общей сложности они отыграли в Гамбурге приблизительно двести восемьдесят раз (число, в принципе, сравнимое с количеством выступлений в Cavern). Точное количество выступлений по большому счету не имеет значения. Здесь они научились держать внимание публики каверами Литла Ричарда, Элвиса Пресли, Карла Перкинса, Фэтса Домино и других звезд, здесь они «отыграли свои десять тысяч часов»[68]68
  «Отработать 10 000 часов» – принцип, выдвинутый журналистом Малкольмом Гладуэллом, утверждавшим, что для достижения мастерства в любом деле необходимы 10 000 часов «целенаправленной практики». Получается, что надо тренироваться двадцать часов в неделю в течение десяти лет, чтобы стать успешным. В книге «Гении и аутсайдеры» Гладуэлл пишет о том, что битлы с юных лет ежедневно по много часов играли в Гамбурге и поэтому стали самой известной рок-группой, а Билл Гейтс стал миллиардером, потому что с детства не отходил от монитора компьютера. Однако проведенные недавно в Принстоне исследования доказывают, что данный принцип применим только в структурированных сферах деятельности с определенными правилами (шахматы, теннис, классическая музыка). В более свободных и менее структурированных областях, таких как рок-н-ролл и предпринимательство, где нет четких правил и многое зависит от воли случая, такой принцип не применим. Талант был и остается таинственной и сложно определимой категорией.


[Закрыть]. В Гамбурге битлы познакомились с Ринго Старром, после чего Пол снова взялся за гитару. Здесь расширяли репертуар и сделали первую коммерческую запись песни «My Bonnie», которую исполнял Тони Шеридан. Именно этот сингл привлек внимание владельца музыкального магазина в Ливерпуле Брайана Эпстайна, который предложил себя в качестве менеджера группы. В Гамбурге они встретили новых друзей, которые вдохновили их на новый имидж. Они обзавелись одинаковыми, модными андрогинными прическами, которые прозвали moptop – космы (или буквально – «швабры»). Здесь в зловонных и Богом забытых клоаках Джон дал полную волю своим мизантропским наклонностям, превращаясь в угрожающего, высокомерного, ухмыляющегося жлоба. Он насмехался над немцами, маршируя на сцене, выкрикивая «Heil Hitler!», «Нацисты!», «Немчура!», и зиговал. Он подносил расческу к верхней губе, изображая усы фюрера, и начинал драки с публикой. Однажды во время выступления он вышел на сцену голым, надев на шею сиденье от унитаза. Впрочем, публика не возражала, ей такие выходки нравились. Перед одним из выходов битлов на сцену Бруно Кошмидер приказал: «Mach shau! / Покажите шоу!», что, как вы поняли, Джон проделывал неоднократно.

Первой из Ливерпуля в Гамбург отправилась группа, игравшая на карибских стальных барабанах. До этого ребята выступали в мрачном подвале на Слэтер-стрит, около художественного колледжа, и, оказавшись в Гамбурге, писали Уильямсу открытки с сообщениями о восторженном приеме, оказанном им местной публикой. Уильямс увидел возможность заработать и предложил Кошмидеру свои услуги в виде импресарио, готового направлять в Гамбург ливерпульские группы. В то лето Рори Сторм и его The Hurricanes ангажировали выступать в Butlin’s, а Gerry and the Pacemakers были тоже заняты, поэтому Уильямс предложил немцу The Beatles. Битлам было совершенно нечего терять: Пол, Пит и Джордж уже окончили школу, а Джон не сдал экзамены, после чего его выгнали из художественного колледжа. Они решили, что выступления в Германии дадут им возможность «разыграться» и пробить себе дорогу в мире музыки. 16 августа 1960 года, все еще уставшие от двухнедельного тура по северной Шотландии на «разогреве» Джони Джентла, Джон, Пол, Стю, Джордж, Уильямс, его жена Берил, ее брат Бэрри Чанг и «лорд Вудбайн», он же промоутер музыки из Тринидада Гарольд Адольфус Филипс (владевший вместе с Уильямсом стрип-клубом в Ливерпуле), набились в принадлежавший Уильямсу зеленый фургон Austin, заехали в Лондон, чтобы забрать официанта Джорджа Стернера (который должен был выступать в качестве переводчика для битлов, работая при этом в Kaiserkeller) и направились в Харидж, откуда на корабле отплыли в Голландию. На следующий день из Голландии они поехали в Германию. Буквально спустя несколько часов после прибытия битлы уже стояли на сцене. Потом в течение шести недель они выступали «восемь дней в неделю», а жили в грязных комнатах в здании кинотеатра Bambi.

В октябре приехали Rory Storm and the Hurricanes, и битлы начали чередовать свои выступления с этой группой, играя пять или шесть полуторачасовых сетов каждый день. Так они познакомились с Ринго.

С августа 1960 по декабрь 1962-й битлы совершили пять заездов в Гамбург. Сорок восемь дней они играли в Indra, потом пятьдесят восемь вечеров в Kaiserkeller (после жалоб о том, что в Indra было слишком шумно), три месяца в заведении Top Ten, а потом семь недель первой группой в программе Star-Club. В ноябре и декабре 1962-го они в четвертый и пятый раз отыграли ряд концертов в Star-Club. Во время этих двух серий концертов за барабанами уже сидел Ринго, сменивший в августе Пита Беста в качестве барабанщика группы. The Beatles не приехали на концерты, которые должны были начаться 18 декабря 1962 года, потому что стали востребованы в Англии после успеха их первого сингла «Love Me Do».

Джон однажды сказал, что они родились в Ливерпуле, а выросли в Гамбурге. Именно так оно и было. Вдали от дома они научились тому, как постоять за себя. Они обрели новых друзей, среди которых оказался бывший чемпион по боксу в легком весе Хорст Фашер. Этот Фашер отмотал срок в тюрьме и работал вышибалой в одном из заведений Кошмидера. Фашер хотел стать певцом и думал, что новые знакомые смогут ему помочь в осуществлении мечты (забегая вперед, скажем, что этой мечте не было суждено сбыться). Знакомство с Фашером завязалось в драке. Джордж Харрисон спросил, не нацист ли он, после чего Фашер его ударил. Джон продолжил «троллить» Фашера, и тот затащил его в мужской туалет и опи́сал. Реакция Фашера была вполне обоснованной, во время войны его семья помогала евреям. Выпустив пар, Фашер успокоился и стал дружить с ними.

Когда битлы впервые приехали в Гамбург, Джону еще не исполнилось и двадцати лет, Пол и Джордж были еще моложе. Если бы Мими знала, что ее племянник проводит время со стриптизершами, проститутками, трансвеститами, ворами и наркодилерами, ее бы хватил удар. Она не знала, что Джон начал употреблять наркотики, будучи студентом. «Чем бы дитя ни тешилось» / Whatever gets you through the night[69]69
  Прим. пер.: слова из песни Леннона.


[Закрыть]. Чтобы у них хватило энергии несколько раз за вечер выходить на сцену, битлы начали принимать Preludin[70]70
  Прим. пер.: Фенметразин – стимулирующее лекарство класса морфолинов. В прошлом использовался как препарат для подавления аппетита.


[Закрыть], или в простонародье – «прелли». Препарат был запатентован под названием Phenmetrazine, в Штатах на черном рынке назывался «бам». Preludin – мощное стимулирующее средство. Битлы запивали таблетки пивом, после чего иногда у них изо рта шла пена, и они по несколько дней не спали. Джон мог принять четыре или пять таблеток сразу, Пол был более аккуратным и умеренным и принимал за раз не больше одной. Говорят, что Пит таблетки не принимал.

– В Гамбурге Preludin и кучу других таблеток можно было купить у официантов. Мне больше всего запомнился именно Preludin, потому что он был самым сильным. Официанты принимали таблетки, чтобы работать много часов подряд, – вспоминал Джон. – Когда они видели валящегося с ног от усталости музыканта, они давали ему таблетку. Принимаешь таблетку и тут же трезвеешь, начинаешь много говорить, а работать под ней можно почти бесконечно. До тех пор, пока действие не проходит, а потом принимаешь еще одну[71]71
  Цитата Джона из «Антологии» 1995 года.


[Закрыть].

Через некоторое время битлам уже были нужны более сильные препараты, и они начали принимать «спиды» – амфетамин. Англосаксы назвали амфетаминосодержащие препараты «Черными бомбардировщиками» / Black Bombers, «Французскими синими» (или «французской тоской») / French Blues и «Пурпурными сердцами» / Purple Hearts.

Спустя некоторое время о битлах услышали не только моряки, но и молодые гамбургские интеллектуалы, которые до этого предпочитали джаз. На концерты стали приезжать одетые в черное модные выпускники Meisterschule für Gestaltung – школы дизайна, которая сейчас называется университетом прикладных наук, где преподают фотографию, моду и искусство. Первым с битлами познакомился Клаус Форман, после чего представил музыкантам Астрид Кирхер, Юргена Воллмера и некоторых других. Когда я брала интервью у Клауса, ему уже исполнился восемьдесят один год.

– За эти годы многие просили меня дать оценку моему хорошему другу Джону Леннону, – говорил он. – Но я этого не делал. Я не могу ни анализировать, ни оценивать его. Это слишком сложно. Для меня лично инкарнация Джона до того, как они стали знаменитыми, наиболее интересна. Он не был счастливым. О, нет. Джон был всегда чем-то расстроен. Он был очень смешным, полным сарказма, и пытался отшутиться от своих проблем. Он не понимал, кто он, это мне было ясно как день. Причиной этого были его проблемы, связанные со смертью матери, которая погибла относительно недавно, за пару лет до нашего знакомства, и он так и не примирился с ее смертью.

Джон делал вид, что он – рокер, но на самом деле таковым не являлся. Я познакомился сначала с ним, а потом и с остальными. Тогда мне было интересно, что он за человек. Я его боялся, мне казалось, что Джон может сделать мне больно, но при этом в нем была сила, которая меня притягивала.

Клаус говорит, что у его друзей было мало общего с битлами.

– Мы были людьми искусства. Мы ходили в замше и коже, носили яркие шарфы и смешные прически. Мы были людьми думающими, старались глубоко копать и в клубы обычно не ходили. В клубах много дрались. Но нам повезло – официанты заметили, что мы подружились с битлами, и нас защищали. Мы практически каждый вечер стали приходить на Гроссе Фрайхайт, чтобы послушать их выступления.

Клаус родился в Берлине в семье врача. Он был на два с половиной года старше Джона, и, когда познакомился с The Beatles, ему было двадцать два. Позднее Клаус стал дизайнером. Первый альбом, который он оформил, был альбомом группы The Typhoons, сделавшей кавер на инструментальную композицию The Ventures 1960 года «Walk Don’t Run».

– Я очень гордился той обложкой. Я немного говорил по-английски и показал оформление альбома Джону, Стю и остальным. Так у меня завязался с ними контакт. Потом мы долго болтали со Стю о Кандинском и других наши любимых художниках, и битлы тоже участвовали в разговоре. Даже Джон тогда болтал с нами, хотя ему обычно не нравилось, когда не он находился в центре внимания. Битлы не были похожи на людей, с которыми я тогда общался, и поэтому мне было с ними интересно. Мне кажется, что и им было интересно общаться со мной и моими друзьями. Мы были образованными, нас научили чувствовать, интересоваться и задавать вопросы. В то время мы считали себя экзистенциалистами, нас интересовала философия этого движения, и Джон предложил называть нас «экзисами»[72]72
  Экзистенциализм – культурный и литературный феномен, направление мысли, популярное в Европе в 1940—1950-х годах. К философам-экзистенциалистам можно отнести французов Жана-Поля Сартра, Альбера Камю, Симону де Бовуар и Мориса Мерло-Понти, а также немцев Карла Ясперса, Мартина Хайдеггера и Мартина Бубера. Предтечами экзистенциализма можно считать Серена Кьеркегора и Фридриха Ницше. Например, идеи Сартра более известны по его художественным работам («Тошнота» и «За закрытыми дверями»), чем по его философским трудам («Бытие и ничто» и «Критика диалектического разума»). После Второй мировой войны под знамена экзистенциализма собрали (частично посмертно) Достоевского, Ибсена, Кафку, Андре Жида, Жана Жене, Андре Мальро и Сэмюэля Беккета. Художников Джексона Поллока, Аршила Горки и Виллема де Кунинга, а также режиссеров Жана-Люка Годара и Ингмара Бергмана тоже часто причисляют к экзистенциалистам. В середине 1970-х культурный имидж этого философского направления превратился в клише, которое Вуди Аллен пародировал в своих книгах и фильмах.


[Закрыть].

Я был совершенно уверен, что их ждет успех, – говорил Клаус. – С самых первых минут выступления я знал, что у них большое будущее. У Джона был уникальный для рок-певца голос и масса энергии. У Пола был сильный и мелодичный вокал. Милейший Джордж был прекрасен, великолепно держался, когда пел песни Эдди Кокрана и Джо Брауна. Каждый из них обладал ярким характером. И сочетание всех музыкантов было волшебным. В то время я ничего не анализировал, только чувствовал.

Но Джон продолжал оставаться загадкой для Клауса. Несмотря на показуху и позы, Джон не делился с друзьями самым сокровенным, о чем Клаус очень жалеет.

– Постепенно это изменилось, и он начал говорить о себе. Но это были всего лишь короткие отрывки. Гораздо позднее, когда мы дружили уже много лет, когда он жил в Америке и делал сольные проекты, во время наших встреч он стал больше открываться. В Гамбурге про себя он рассказывал очень мало. А я очень хотел узнать о нем, как можно больше.

Помню, как однажды мы с ним страшно напились и пошли в стрип-клуб, из которого нас выкинули. Было где-то пять утра. Мы пошли на рыбный рынок, сели на скамейке под открытым небом и разговорились. Тогда у нас состоялся неожиданно открытый и откровенный разговор, но тем не менее он не позволил себе до конца открыться. Он словно себя потерял. Я был чуть старше, со своими проблемами. Но было больно видеть ту агонию, в которой он находился. В приступах гнева он мог разбить кулаком дверцу шкафа или порвать свою любимую кожаную куртку. Он был мне близок, но я ничем не мог ему помочь.

Клаус считает, что главной проблемой битлов было то, что рядом с ними не было взрослых, которые могли бы им помочь советом.

– Они были слишком молоды. Дети, которых никто не опекал. Рядом с ними не было матерей или тетушек, которые могли бы помочь с бытовыми вопросами. Они были молодыми людьми, которых выдернули из Ливерпуля и эксплуатировали в чужой для них стране. Жили они в ужасных условиях, вы даже не представляете, в каких страшных условиях. Каждый вечер, час за часом, их заставляли вкалывать, как рабов. Им приходилось принимать наркотики, чтобы не заснуть. Мне было их очень жалко. Их комнаты в Bambi были просто ужасными. В таких помещениях не только людей, но и животных держать не стоит. Подсобные помещения для хранения швабр и инструментов для уборки. У них не было места, чтобы повесить одежду, не было нормальных кроватей, только раскладушки. Кругом несусветная грязь. Вместо туалета – ночной горшок. Помыться негде, поэтому они мыли ноги в раковине в туалете при кинотеатре. И они продолжали бы так жить, если бы мы с ними не подружились. Мы были в шоке. Не то чтобы мы стали для них какими-то спасителями, мы просто хотели, чтобы им было чуть лучше и приятнее. Мы с Астрид пригласили их в дом матери Астрид, чтобы они могли принять ванну, помыть голову и нормально поесть. Им было нужно, чтобы кто-нибудь о них позаботился, и мы с Астрид были для них как семья. Мы водили их в кино, показывали Гамбург и его окрестности, возили их на балтийское побережье. Им очень нравилось то, что мы им показывали, особенно Стюарту.

Астрид было двадцать два года. (Не так давно она умерла в Гамбурге в полном одиночестве.) Во времена знакомства с битлами она работала ассистентом фотографа. Астрид много снимала битлов на черно-белую пленку. Фотографии выставлялись в Англии, Германии, Австралии, США и Японии, были изданы в фотоальбомах.

– Когда я их увидела, в моей голове все перевернулось. Они были просто потрясающими… Вся моя жизнь изменилась за несколько минут. Единственное, чего я тогда хотела, – быть с ними и побольше о них узнать, – рассказывала она в 2005-м[73]73
  Цитата Астрид Кирхгерр из «The Beatles: The Biography by Bob Spitz» (Little, Brown & Co., 2005).


[Закрыть].

В начале 1960-х Астрид была удивительно красивой блондинкой. Джон называл ее «немецкой Брижит Бардо» – реинкарнацией предмета своих юношеских мечтаний[74]74
  В 1968-м Джон познакомился с настоящей Брижит Бардо. Он был нервным, укуренным и потом сказал, что это был «офигенно плохой вечер, еще хуже, чем когда мы встречались с Элвисом». Возможно, после этой встречи все его подростковые фантазии о секс-богине исчезли, что ускорило расставание с Синтией, сделавшейся блондинкой, чтобы ему больше нравиться.


[Закрыть]. Все битлы были в нее влюблены. Чтобы сделать яркую фотосессию, Астрид возила их на Хайлигенгейстфельд, на ярмарку с аттракционами Гамбургер-Дом. Юрген Воллмер их тоже фотографировал под Гамбургом по отдельности и вместе. Астрид приводила их на чай к своей овдовевшей матери, проживавшей в Альтоне. Битлов очень поразила спальня Астрид с покрашенными черным цветом стенами, с черным постельным бельем и обклеенным фольгой потолком. У Астрид был знакомый аптекарь, и они уговорили ее доставать для них Preludin, препарат отпускался только по рецептам. Еще одной поставщицей «волшебных» таблеток была Роза Хоффман из клуба.