Текст книги "Ласурские призраки"

– Я устала, дядя, – дрогнула ресницами Оридана.

Она осмотрелась и, наткнувшись на внимательный взгляд Его Величества, поспешно отвела глаза. Редьярда принцесса боялась, как никогда не боялась своего отца. И хотя король Ласурии сделал все, чтобы ей было комфортно во дворце, включая регулярные воспитательные меры, применяемые к младшему сыну, доверительных отношений между невесткой и свекром так и не сложилось.

– Позволь, я провожу тебя в твои покои?

– Отведи меня в оранжерею, я хочу тишины, – Оридана подала дядюшке руку. – А потом возвращайся на бал.

– Я побуду с тобой…

– Нет, дядя, я знаю, как ты любишь танцевать, – бледно усмехнулась она, – вы же с мамой – два сапога пара!

Фигли Ориш самодовольно заметил:

– Это именно я учил ее танцевать! Знаешь, как она наступала мне на ноги поначалу?

Оридана не выдержала, засмеялась:

– Дядя, умоляю! Я слышала эту историю столько раз, что могу рассказывать ее дословно и с твоей интонацией.

В оранжерее было пусто и тихо, лишь чирикали вездесущие воробьи, залетевшие с улицы. Закатные лучи окрашивали стеклянный купол мягким сиянием, в которое хотелось погрузиться, как в теплую ванну.

Оридана прохаживалась по дорожкам, чувствуя, как постепенно отступает дурнота, и думала о том, что ей надо брать пример с Бруни – чаще бывать на свежем воздухе и больше ходить. Ее внимание привлекло осторожное покашливание, и она обернулась.

Серафин стоял у входа в оранжерею, видимо, решая, входить или не тревожить уединение принцессы.

– О, это вы! – сказала Оридана, стараясь не выказывать охватившего ее волнения. – Идите, идите, не бойтесь!

Варгас засмеялся.

– Ваше Высочество, боевым магам Ордена Рассветного Лезвия страх неведом. Я просто не хочу мешать вам.

– Вы не мешать, – коротко ответила принцесса и снова двинулась по дорожке, – а если вы сможете развлечь меня разговором, будет хорошо!

Волшебник догнал ее и пошел рядом. В руках он держал какую-то книгу.

– Что это? – указав на нее, спросила Оридана.

– Воспоминания о строительстве этого дворца, собранные мэтром Квасиным, – пояснил Варгас.

– Зачем?

– При защите зданий и сооружений необходимо учитывать их фортификационные характеристки и архитектуру, ведь заклинания не могут существовать просто так, они должны быть привязаны к конкретным точкам в пространстве, одной из которых является маг – создатель заклинания, а другой – объект приложения.

– О-о-о! – протянула принцесса. Она почти ничего не поняла из того, что он сказал, но тембр его голоса был ей приятен. – Продолжайте, мэтр Серафин.

– До мэтра мне далеко, – смутился маг, и Оридана умилилась румянцу, залившему его щеки, – но вы можете звать меня просто Варгас.

– Продолжайте, просто Варгас, – лукавая улыбка появилась и пропала на ее губах. – Расскажите мне про эти… конкретные точки.

– Вам, правда, интересно? – Серафин внимательно смотрел на нее. – В том, что касается магии, я могу быть занудой, Ваше Высочество.

– Мне скучно, – призналась принцесса, – а когда скучно – лучше знать что-то новое. Почему бы это не быть конкретные точки?

– Ну хорошо… – сдался Варгас и начал рассказывать о принципах магической защиты зданий.

Оридана вначале просто наслаждалась звуками его голоса, а затем начала вслушиваться. То, что рассказывал Серафин, было сродни сказкам, которые так любил читать ей дядюшка Фигли, в них было много слов и ощущение чуда. Особенно ей понравился способ привязки защитных заклинаний к камням, спрятанным в основании стены. Она только собиралась спросить, по каким принципам маг выбирает эти камни во время закладки фундамента, но тут дурнота навалилась с новой силой. Принцессу скрутило так, что она застонала и рванула тесный лиф платья.

– Что с вами? – удержав ее, чтобы не упала, воскликнул Варгас.

– Мне… дурно… – простонала Оридана и… ее вырвало прямо на его мантию.

– Похоже, вы чем-то отравились, – не обращая на это внимания, констатировал Варгас и подхватил принцессу на руки. – Не беспокойтесь, Ваше Высочество, мэтр Жужин во всем разберется!

– Куда вы… меня? – прошептала она, не зная, куда девать глаза от стыда. – Прошу простить, Варгас! Я не…

– Молчите, – властно приказал он, и Оридана обмякла в его руках.

Пока маг нес принцессу в покои Ожина, она боролась с охватившими ее противоречивыми чувствами. Ей было тошно, стыдно, но хорошо. Хотелось закрыть глаза и забыться под его мерные шаги, ощущать щекой, как вздымается его широкая твердая грудь. Однако в середине пути Оридана взяла себя в руки и сделала попытку вывернуться.

– Отпустите, – приказала она, – вам же тяжело!

– Вы весите, как котенок, Ваше Высочество, посему сидите тихо, – спокойно ответил он.

И она опять, к удивлению своему, покорилась.

Мэтр Жужин сидел у камина с каким-то свитком в руках, который разглядывал через лупу. Увидев Варгаса, держащего на руках Ее Высочество, бросил и свиток, и лупу, и поспешил к ним.

– Кажется, отравление, – пояснил маг, ставя принцессу на пол. – Ее Высочество тошнит.

– Да я уж вижу, – целитель выразительно взглянул на испачканную мантию. – Ваше Высочество, вы позволите?

Оридана кивнула и прикрыла глаза. Ей было дурно.

Ожин встряхнул кистями рук и протянул к принцессе ладони. Спустя мгновение на его лице показалась улыбка.

Серафин с удивлением смотрел на него.

– Вам лучше уйти, Варгас, – посоветовал Ожин, – сейчас здесь будет многолюдно и шумно.

– Но что с принцессой? – с волнением воскликнул маг.

– С ней все хорошо, даже просто прекрасно! – засмеялся целитель. – И скоро королевские герольды объявят об этом по всей Ласурии.

⁂

На пороге башни, уперев руки в боки и откинув на спину толстенную косу, стояла дева небесной красоты. Хмурила черные брови, морщила алые губы, играла прозрачным овальным камнем на золотой цепочке, висевшим на шее, и критическим взглядом окидывала незванных гостей.

– Калики перехожие? – наконец, произнесла она. – Мы тут милостыню не подаем, так что проходите, покудова я Змея не позвала!

– Познакомились мы с вашим Змеем уже, – улыбнулся Дробуш – похоже, общение в этом мире ему давалось легче, чем остальным. – Он нам и рекомендовал сюда обратиться. По поводу клубка.

От улыбки Вырвиглота красавица слегка побледнела, но боевую позицию не покинула.

– Не знаю ни о каких клубках! – отрезала она. – Ступайте прочь, не беспокойте моего супруга!

– Марий Кашшей – ваш супруг? Вот к нему-то нам и надо! – Дробуш решительно поднял пискнувшую деву и отставил в сторону. – Где тут тронная зала?

– Ах ты, пень неотесанный! – завизжала та, наставив на тролля скрюченные, как птичьи когти, пальцы. – А ну пошли прочь отсюдова, покуда я вас не зачаровала!

– Гранит я, – ухмыльнулся Вырвиглот, подхватил деву на руки и посадил на карниз, выступающий над дверями, после чего зашагал внутрь дворца.

– Уважаемый Дробуш, может, снять хозяйку-то? – догнав его, поинтересовался Альперт. – Нехорошо как-то.

– А нечего мне врать, – поднял каменный палец тролль. – Как это, она ни о каких клубках не знает, ежели этот самый клубок у нее за спиной подпрыгивал?

– Дробушек, ты его точно видел? – спросила Вителья. Такой Вырвиглот, самостоятельно решающий проблемы, был для нее в новинку, но она не могла сказать, что ей это не нравится.

– Да вот же он! – Дробуш ткнул пальцем в один из коридоров, лучами расходящихся из залы, в которой они оказались.

Мохнатый шарик действительно прыгал от стены к стене, подкатывался к гостям и откатывался обратно, словно радовался, что они добрались до места назначения.

– Идем за ним, – тролль ускорил шаг.

Клубок привел их к створкам из черного дерева, напомнившим Вителье двери в часовне рю Сорса. Ассоциация была неприятна, и волшебница внутренне приготовилась дать отпор тому, что скрывалось за дверями.

Клубок подпрыгнул и со всей силы ударился в двери. Створки распахнулись…

Брызнувший в глаза свет заставил Виту зажмуриться. Лишь спустя несколько мгновений она открыла глаза, чтобы разглядеть комнату со светлыми стенами, белой мебелью и распахнутым окном, в которое настырно лез пучок солнечных лучей. Напротив окна, на белой кровати с решетчатыми бортиками, лежал сухонький и совершенно седой старичок. Он был так стар, что узловатые вены на его худых руках казались переплетенными ветвями, а старческие пятна, густо покрывающие кожу, – чешуйчатой древесной корой.

Старик приоткрыл полупрозрачные веки, и Вителья поразилась силе его взгляда. Пусть его глаза поблекли, а зрачки – помутнели, этот взгляд бил без промаха, как меч Ягорая рю Воронна.

– Ты пришла, дитя? – дребезжащим голосом спросил старик и погладил клубок, прыгнувший ему на грудь. – Подойди!

Дробуш сделал было попытку ее остановить, но она отмахнулась. Подойдя к кровати, взяла в свои худую бессильную руку пожилого мужчины, сжала. В Крее уважали старость и учили этому молодых.

– Семаргл не зря привел тебя, я вижу, как ты сияешь, но твой свет – чуждый! – пробормотал тот. – Ответь, ты – чародейка?

Клубок скатился с кровати, ударился об пол и превратился в маленького черного пса с длинным телом, непропорционально большой головой, хвостом-колечком, короткими кривыми лапками и кисточками на ушах. Он был бы смешон, если бы не горело в его глазах настоящее, живое и яростное первозданное пламя.

– Меня зовут Вителья Таркан ан Денец и я – волшебница из Ласурии, – представилась Вита, косясь на пса. – Мы с друзьями заплутали между мирами и теперь ищем возможность вернуться домой. Нам сказали – это под силу только… – она испытующе посмотрела на старика.

– Марий Кащей к вашим услугам, – усмехнулся тот. – Семаргл искал могущественнго чародея, но нашел тебя. Ты так молода – я удивлен, однако Семаргл не ошибается. Кроме того, вы добрались до дворца, а это о многом говорит.

– Так вы вернете нас домой? – прогудел Дробуш.

Стрельчатые потолки комнаты были высоки, и он мог стоять, разогнувшись во весь рост. Серый тролль в белой комнате казался утесом с Севера, неожиданно появившимся на белом песке южного пляжа.

Старик пошевелился.

– Услуга за услугу, Алатырь, – кивнул он. – Чародейка поможет мне, а я – вам, согласны?

– Это не сделка, – Альперт подошел и остановился рядом с Вительей. – Мы в вашем мире в плену, здесь условия диктуете вы, а мы – должны соглашаться.

Черный пес гавкнул. В его лае волшебница отчетливо расслышала насмешку.

– Умный мальчик, – довольно кивнул старик. Черты его лица стали жестче, взгляд резал, как острие бритвы. – Раз так, отбросим лирику, дорогие гости! Я приказываю – вы исполняете. Если у вас получится, я верну вас домой, если нет – казню.

– Так я и думал! – воскликнул маг.

– Правильно думал, – старик перевел взгляд на Виту. – Жаль, я слишком стар, чтобы выдержать новую жену. Ты прекрасна, дитя, знаешь об этом?

– Мне говорили, – коротко ответила волшебница, не желая затрагивать скользкую тему, – а красавица, которая нас встретила, разве не ваша жена?

– Василисушка? Она, она… – покивал старик. – Когда устаешь от всяких молодушек-поскакушек, хочется нового качества отношений, которое может дать только истинно опытная женщина. К сожалению, характер – другая сторона опыта.

– Мы это заметили, – хмыкнул тролль.

– Я слишком стар и немощен, чтобы влезать в семейные дрязги, – не обращая на него внимания, продолжал Кащей, – но у меня есть дочь Марья, которую я люблю…

– А Васили-су́шка не любит? – делая ударение на «У», спросил Дробуш.

– Увы, – кивнул старик. – Пытать собственную жену – дурной тон. Я не стал этого делать, но никто кроме Василисы Премудрой не мог добыть свиток с заклинанием из другого мира и заколдовать мою дочь, превратив ее в ядовитую лягушку.

– Преднамеренное колдовство с целью нанесения физического или морального урона в нашем мире трактуется, как уголовное преступление, и наказывается соответственно, – сообщил Попус.

– Рад за ваш мир, – пожал плечами Кащей, – но у нас свой. Я хочу, чтобы вы сняли с Марьи заклятье. Идите, Семаргл вас проводит… А я что-то уста…

Он замолчал, не договорив, словно выключился. Тонкие веки, прикрывшие глаза, тихонько дрожали.

Вителья бережно положила его руку, которую все еще держала в своих, на кровать, и повернулась к собаке, ощущая в душе жалость.

Семаргл зацокал когтями по каменному полу в сторону выхода. После залитой солнцем комнаты Кащея, сумрак, царивший во дворце, действовал угнетающе.

– Куда он нас ведет? – шепотом поинтересовался Альперт.

– Тут два варианта – или к Васили-Сушке или к лягуше, – прогудел сверху Вырвиглот.

– Придем – увидим, – пожала плечами Вита, – Дробушек, мне кажется, или тебе здесь нравится? Ты со всеми находишь общий язык…

– Или общий карниз… – пробормотал Попус.

– Вита права, – кивнул тролль, – здесь все просто! Как было на Тикрее когда-то давно.

Пес предупредительно тявкнул. На каменный пол упал луч света. Арочный, увитый плющом проход привел к внутреннему дворику, густо заросшему цветущим кустарником и елями. В середине мрачновато, но стильно оформленного пространства располагался пруд, усыпанный кувшинками.

– Лягуша, – сам себе сказал Дробуш.

– Пресвятые тапочки! – воскликнул Альперт, указывая на пруд.

Ярко-оранжевая лягушка, размером с голову годовалого ребенка, с укоризной посмотрела на мага. Из ее пасти торчало стрекозиное крылышко.

– Интересно, она понимает речь? – спросил Попус, явно устыдившись взгляда.

– Давайте проверим! – воскликнул Вырвиглот и повернулся к лягушке: – Уважаемая Марья Маревна, мы бы хотели помочь вам, но не знаем, как!

Лягушка оглядела тролля с макушки до пяток, прожевала крылышко и глубокомысленно заметила:

– Ква!

Вита и Дробуш переглянулись.

– Нам с Алем нужно взглянуть на нее поближе, – сказала волшебница.

Тролль подхватил обоих на руки, посадил себе на плечи и шагнул в воду.

Лягушка сидела спокойно, но когда Дробуш навис над ней всей своей тушей, заволновалась и заворчала. Ворчала она как собака, и Семаргл счел необходимым ответить. У него оказался такой звонкий лай, что Вита поспешила заткнуть уши.

Альперт что-то произнес, однако волшебница не расслышала. Сердито посмотрела на собаку, и накрыла лист с лягушкой и Дробуша щитом, отсекшим звуки.

– Аль, прости, что ты сказал?

– Какие у нее глаза, – потрясенно повторил маг, – прямо в душу смотрят!

Глаза у лягушки были ярко-синие, как васильки, и полные такой печали, что сердце у Вительи сжалось.

– Эй, Марья Маревна, не грусти, – пробормотала она, чувствуя себя глупо, но надеясь, что та ее поймет, – мы постараемся помочь!

Поняло ее земноводное или нет, было неясно, однако ворчать оно перестало.

– Ну-ка, что на тебе за чары такие… – пробормотала волшебница, протягивая к лягушке руки. – Аль, ты тоже смотри и говори мне, что видишь.

В его глазах загорелся азартный огонек. Вита снова поймала себя на мысли, что Альперту Попусу нравится быть магом.

– На первый взгляд, обычное зачарование долгосрочного действия, – спустя несколько минут сосредоточенного разглядывания магического плетения сообщил Аль.

– Вот именно, – кивнула Вителья, – только она не зачарована, а превращена. Подобное действие оказывает на Дробуша его оберег. Артефакты такого уровня меняют характеристики реальности, иначе проблем не оберешься, например, с настоящим размером или весом тролля в городской среде. Но меня что-то смущает. Здесь что-то неправильно, Аль, а вот что, я не понимаю.

– Ты можешь показать мне, как видишь плетение? – спросил маг.

Волшебница сделала несколько пассов, и в воздухе над лягушкой замерцала разноцветная схема, очень похожая на вышивку гладью блестящими нитками.

– Следи за основной плетью, – Альперт ткнул в нее пальцем, – у ее основания… почти прозрачная нить… Видишь?

Вителья не заметила бы ее, если бы Попус не обратил внимания. В основное полотно чар было искусно вплетено какое-то неизвестное ей заклинание.

– Я бы хотел найти свиток, – маг посмотрел на волшебницу. – Заклинание из демонологии, но плетение не Ласурское… Даже затрудняюсь сказать, где так колдуют!

– Опять демонология, – Вита всплеснула руками, едва не навернувшись с плеча Дробуша, – да что ж это такое! Аль, мы сможем это распутать? Если я правильно понимаю, разум бедной девушки с каждым днем все больше становится разумом лягушки. Это подобно одержимости…

– К сожалению так, – Попус разглядывал мерцающую картинку с таким выражением, будто любовался прекрасной картиной. – Но одно я знаю точно – это делал мастер!

Вителья посмотрела на лягушку – в глазах той стояли слезы, и она совершенно не обращала внимания на летающих вокруг стрекоз.

Ярость накрыла волшебницу горячей волной. Лягушачья кожа – тот же рабский ошейник самой Вительи Таркан ан Денец, те же порезанные руки и помраченный разум несчастной Арины рю Сорс! Не должен один человек обладать властью делать с другим все что угодно!

– Дробушек, бери ее на руки – мы с Алем не можем, она ядовитая. Только осторожно, не повреди!

– Что Вита задумала? – спросил тролль, бережно поднимая лягушку и прижимая к груди.

– Аль прав – надо попробовать найти свиток и прочитать заклинание в обратном порядке – это снимет чары.

– А если свиток уничтожили сразу после использования? – уточнил Попус. – Так часто делают, если не хотят, чтобы заклинание имело обратный ход.

– Тогда мы сделаем это вдвоем с тобой, Аль, – твердо сказала Вита. – Я буду не я, если не сделаем!

– Пытать жену, конечно, нехорошо, – задумчиво протянул Вырвиглот, – но мне-то Васили-Сушка не жена?

– Ну конечно, где же еще быть свитку, как не в ее покоях! – воскликнула Вителья.

⁂

Оторин Танош с изумлением смотрел на Ягорая.

– И действительно, странно, – воскликнул он. – Мы этого не заметили, хотя клан живет здесь с незапамятных времен.

– Насколько это далеко отсюда? – спросил Яго. – Сможете дать провожатого? Мне хотелось бы взглянуть на это место.

– Но мы хотели возвра…? – удивился стоящий рядом Дикрай.

Рю Воронн посмотрел на него, и оборотень замолчал, потому что прекрасно знал этот взгляд – непостижимый, темный. Этому взгляду следовало подчиняться беспрекословно, хотя это не всегда было Денешу по душе.

– В тех диких местах даже зверей не бывает, поэтому мы там не охотимся, – пояснил Оторин. – Я смогу дать провожатого, который доведет вас до границ владений клана, простирающихся в том направлении. А дальше – сами, идет?

– Нас это устроит, – кивнул Яго. – Мы хотели бы выступить немедленно. Если это, конечно, возможно.

– Тогда собирайтесь, – улыбнулся глава клана. – Кстати, ваш друг, Красное Лихо, похоже, ушел рано утром.

Рю Воронн пожал плечами.

– Он, как кот – гуляет сам по себе.

До границ клана добирались трое суток. В начале первых из-за поворота тропы вдруг выскочил рыжий лис, ухмыляясь открытой пастью, занял место рядом со снежным барсом. Путешественники останавливались только перекусить и почти не разговаривали.

Как и говорил Оторин, места здесь были пустынные. Горные хребы, по ночам залитые ярким светом высоко стоящей луны, выглядели так, будто находились не на Тикрее, а в каком-то далеком и чуждом мире, полном неведомых угроз. Но Ягораю здесь нравилось. Нравилась мертвая тишина, нарушаемая лишь шумом ветра, нравился опрокинутый купол неба, студеная вода родников и небольших прозрачных озер, в которых оно отражалось. Он предполагал, что таким будет и точка, обозначенная на карте. Но ошибся.

Спустя два дня после того, как провожатый покинул их, они поднялись на очередную горную вершину и остановились, разглядывая открывшуюся в кольце гор взглядам долину странного, серо-стального цвета.

– Спустимся? – повернулся к Яго Дикрай.

– Придется, – кивнул тот.

Красный лис, так и не поменявший ипостась, двинулся первым. Дошел до границы камня и серости, осторожно тронул лапой землю перед собой. Вверх потекла, подхватываемая ветром, тонкая пыль.

– Ты ведешь себя, как кошка, Лихо, – хмыкнул Дикрай и присел на корточки, разгребая пыль ладонями.

– Это похоже на давно высохшее озеро, – Яго, остановившись рядом, окидывал взглядом открывшуюся картину.

– Пыльное озеро, – Торхаш поднимался с земли, поводя широкими плечами. – Интересно, какой оно глубины?

– А мы проверим! – воскликнул Дикрай и шагнул вперед.

Через несколько шагов он погрузился в пыль по колено, затем по бедра, по пояс…

– Вылезай, – посоветовал Лихо, – а то придется тебя выбивать, как старый ковер.

Денеш выбрался на склон и совершенно по-кошачьи затряс ногами, одновременно ладонями выбивая из одежды пыль.

– Ведешь себя, как кошак, Рай! – хохотнул Торхаш и посмотрел на Ягорая: – Ты ничего не увидишь под этим слоем. Зря теряешь время.

– Нет, – коротко ответил рю Воронн и двинулся вдоль границы пыли.

Лихай посмотрел на Денеша. Тот молча пожал плечами и отправился следом.

Половину «озера» удалось обойти за день. Когда стало темнеть, рю Воронн махнул рукой в сторону скалистой площадки выше по склону.

– Там хорошее место для ночлега. Завтра продолжим поиски.

– И что же ты ищещь? – спросил Торхаш.

– Я и сам не знаю, – пробормотал рю Воронн.

Несмотря на пустынную местность, решено было дежурить, как привыкли – по очереди. В середине ночи Ягорая разбудил Лихо.

– Тебе стоит взглянуть!

Рю Воронну не требовалось указывать направление – он сразу посмотрел на «озеро» и не сдержал изумленного вздоха: пыль едва уловимо светилась. Голубоватое свечение делало ее похожей на воды того самого озера, что когда-то покоилось в горных ладонях. Рука Яго машинально потянулась к тубусу с картой, которую он давно запомил наизусть. Но догадка казалась слишком невозможной, в ней следовало убедиться собственными глазами.

– Что там? – заинтересовался Лихай, садясь рядом.

Денеш широко зевнул, продрал глаза – среагировал на звук, и тоже спросил:

– Чего не спите, демоны?

Синяя лента реки огибала горный кряж, в кольце которого и было скрыто озеро…

Ягорай отсутствующим взглядом смотрел на световые волны, гонимые ветром между берегами.

– Яго, что? – Глаза Торхаша жутковато посверкивали в темноте. – Да говори же!

– Здесь должна быть вода, – пробормотал рю Воронн.

– Ну конечно, это же озеро! – воскликнул Дикрай, садясь. – Она и была… Когда-то.

– Ты не понял, Рай! Если здесь будет вода, мы сможем увидеть, что скрывает пыль, – сказал Ягорай.

– И как она здесь появится? – голос Дикрая был полон недоумения. – Озеро высохло давным-давно!

Яго снова взглянул на карту.

– Должен быть способ!

Палец Торхаша уперся в какую-то точку.

– Вот здесь, смотри… Озеро почти круглое, но в этом месте оно вгрызается в склон. Возможно, здесь было русло притока от этой реки?

– Даже если это так, и приток был, он давно завален, – фыркнул Дикрай и снова улегся. – Я, зная Яго, могу предположить, что завтра мы отправимся осматривать это место… Но дальше-то что?

– А дальше, Рай, – Рю Воронн улыбался, – у нас будут тролль и маги!

⁂

Из жесткого колючего кустарника смотрели злые желтые глаза.

Торусилья Аквилотская подула на морс в кружке, попробовала, поморщилась – горячо! Отставила кружку и только после этого потянулась к боевым топорикам, притороченным к поясу.

– Не боись, – Тариша с нарочитым треском вылезла из кустов, – это я…

Тори пожала плечами. Если бы подобное замечание сделала ее старшая сестра, она вспыхнула бы, как факел, так всегда и бывало. А срываться на ехидной фарге – себе дороже.

– Кушать будешь? – спросила гномелла, кивая на сководроду с яичницей – накануне наткнулись на гнезда горных куропаток и знатно их опустошили. – Или живности наелась?

– Мало тут живности, – фыркнула Тариша, садясь напротив и потянув к себе сковороду. – Один ветер носится, как осой под хвост ужаленный. Но я не без добрых вестей!

Глаза Торусильи загорелись.

– Нашла?

– Нашла, – с набитым ртом пробурчала фарга. – К вечеру будем там. Лежит, зар-р-раза, такой пушистый ковер и не шелохнется. Травка мягонькая… Так и тянет прилечь!

– А пахнет? – подалась вперед Тори. – Чем пахнет?

– Для меня пах мясом, таким, знаешь, сочным куском с кровью… А чем для тебя будет пахнуть, не знаю. Может, баблио, если ты их любишь?

– Не люблю баблио, – засмеялась Тори, – от них толстеют, а нам, рубакам, толстеть можно только от увеличения объема мышц.

– Все хотела спросить тебя, уважаемая Торусилья, а как у вас, у рубак, с замужеством? Как я поняла, вы в брак вступать особенно не стремитесь? Ой, – фарга перестала жевать и сделала круглые глаза, – прости, если обидела таким вопросом! Не хотела!

– Ничего, не обидела, – махнула рукой Тори. – Понимаешь, быть рубакой – это призвание. Это как для потомственного офицера – защищать Родину. В подкорке сидит.

– Ну, офицер-то свою страну из чувства долга защищает, а вы – не свою и за деньги? – уточнила Тариша.

– Тут какая штука… Вот Руф бы объяснила, коли была – у нее слова лучше в объяснялки складываются, нежели у меня. Долг такая вещь, что ради него что-то делать почетно само по себе. Не испугаться, не отступить, не предать, умереть, в конце концов. Он вроде как выбора не дает! А коли деньги платят – всегда есть выбор между всем этим и собственной жизнью…

– Не поняла… – фарга с удовольствием вылизывала сковороду. – Поясни, пожалуйста!

– Рубаки всегда выбирают деньги, – Тори для верности стукнула кулаком по рукояти топора.

Тариша уронила сковороду и уставилась на гномеллу.

– Что? – улыбнулась та. – Не укладывается в голове?

– Не укладывается, – замотала пышной шевелюрой фарга. – Получается, кто больше заплатит, тот и прав?

– Нет, мы всегда верны контракту и исполняем его до конца, – спокойно пояснила Тори. – Для рубаки контракт прекращается только, если условия полностью выполнены или рубака погибает. Предложить нам больше денег, чтобы вынудить отказаться от контракта, можно, но отступников, которые соглашаются на такое, карают смертью сообща – все рубаки, кто оказываются с ним рядом.

Тариша ошарашенно смотрела на нее. Затем фыркнула по-кошачьи.

– Кажется, я начинаю понимать. Долг – это верность чему-то, например, стране, которую защищаешь. А для вас, рубак – контракт это долг.

– Верно! – воскликнула Торусилья. – У нас с Руф есть брат, Гангеральт, тоже рубака. Служит в Крее. Братья милостивы – мы не встретились с ним на фронте в прошлую войну. Но если бы встретились, каждый защищал бы то, что написано у него в контракте: мы – Ласурию, он – Крей.

– Ужас какой… – фарга встала, прихватила сковородку и поклонилась: – Мое почтение, Торусилья Аквилотская, я бы так не смогла!

Тори тоже поднялась, вернула поклон и принялась собирать вещи. Во время путешествия вдвоем с Таришей они почти не разговаривали, и проявление фаргой любопытства ее только порадовало. Впрочем, ответной откровенности гномелла не ждала. Тариша чем-то напоминала Руф. Та тоже думала, что переживания – ее дело, и никого не пускала в свою личную жизнь, даже младшую сестру.

Они провели в пути большую часть дня. Солнце начало склоняться к закату, когда тигрица, везущая гномеллу, остановилась. Внизу пологого спуска раскинулась ровная круглая поляна, радующая глаз свежей зеленью.

– Так-так-так, – спрыгивая на землю, бросая дорожную сумку и доставая топорики, пробормотала Торусилья.

– Ты уверена? – изогнув бровь, поинтересовалась фарга.

– Уверена! – топнула ногой гномелла. – Такой шанс, какой выпал Дробушу, выпадает раз в жизни. Я тоже хочу!

– А контракт? – ехидно улыбаясь, продолжала допытываться Виден.

– А что контракт? Мы его и сейчас выполняем…

– Ну, если с тобой что-нибудь случится, ты же его не выполнишь?

Торусилья с недоумением огляделась.

– Что здесь может со мной случиться?

– Ну, вон же, газорг, – Тариша ткнула пальцем в сторону поляны. – А если он тебя… того?

– Газорг? – презрительно подняла верхнюю губу гномелла, становясь удивительно похожей на фаргу. – Рубаку? Того? Да ты гонишь, уважаемая Тариша! Жди меня здесь.

И она понеслась вниз по склону огромными для таких коротких ножек прыжками.

– Я тебя вытащу, если начнешь засыпать, – крикнула вслед фарга, подбирая ее сумку. – Ну бешеная! Точно Яростная Муха!

⁂

Вителья постучала в дверь. Створка распахнулась сразу же, словно гостей ждали. На пороге стоял уже знакомый путешественникам красавец с зелеными глазами. Змеиными глазами.

– Что ж вам, золотые мои, не отдыхается-то, а? – нежным густым баритоном поинтересовался он. – Что ж вы здесь потеряли, яхонтовые мои?

– Свиток мы потеряли, – Вита выпрямилась перед высоким мужчиной, – с заклинанием, которое превратило Марью Маревну в лягушку. Вы не видели, случайно?

– Да что вы говорите, красавица моя, в лягушку? – восхитился Змей Горыныч. – Вот в этого экзота? Не может такого быть!

– Докажите обратное, – скучным голосом сказал Альперт.

– А вон она, Марья, у окна с веретеном сидит, – Змей посторонился, чтобы посетители могли увидеть светловолосую девушку, сидящую к ним спиной и прядущую красную нить. – Про лягушку вам, небось, Кащей наплел? Годы-то уже не те… Не всегда правитель наш соображает, что говорит, не всегда!

Вита шагнула через порог. Сидящая у окна девушка обернулась и приветливо улыбнулась. Глаза у нее были ярко-васильковые, как у лягушки.

– Вита… – прошептал Альперт, но она отмахнулась.

– Морок, вижу!

Заклинание выплелось моментально, окутало девушку… Спустя мгновение васильковые глаза стали темными, как вишни, а коса – черной.

– Убери их отсюда, Змей! – завизжала Василиса, вскакивая и роняя веретено. – Сейчас же!

Дробуш ласково положил ладонь на плечо красавцу:

– Ты лучше стой на месте, яхонтовый мой, или продолжим изучение структуры конструктивных диалогов.

Вителью визг премудрой чародейки оглушил, но не обманул. Она внимательно следила за окутывающим ее сиянием и успела заметить, как оно начало менять цвет…

…Лесная горлица стукнулась грудью в вовремя закрытое окно и упала на пол.

Вита бросилась к ней, но черная змея стрелой пронеслась мимо, направляясь к открытой двери. Однако не тут-то было! Альперт со всего размаха наступил каблуком змее на хвост.

Спустя мгновение разъяренная чародейка шипела, извиваясь, на полу – маг стоял на ее косе, не давая двинуться.

– Где свиток? – спросила Вителья.

– Я его сожгла! – Василиса мстительно расхохоталась. – Меня он должен любить, только меня! И чтобы до самой смерти!

– Так это вроде уже недолго осталось? – уточнил Дробуш, продолжая нежно держать Змея. – Старик-то плох совсем!

– Это я решаю, когда ему умереть… – непонятно ответила Василиса и вдруг рванула из-под каблука Альперта фонтаном воды.

Маг начал падать, замахал руками, цепляясь за воздух…

Волна, бурля, перевалила через порог и исчезла за поворотом, подгоняемая яростно лающим псом.

Змей ухмыльнулся и… исчез.

– Вот ведь… змей! – Дробуш расстроено посмотрел на волшебницу. – Прости, Вита!

– Да кто ж знал-то, Дробушек, – подойдя, Вителья погладила его по плечу и оглядела комнату. – Давайте все-таки поищем свиток – вдруг она нам солгала?