Текст книги "Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня"

Боже мой, как я один, один, хотелось сказать, но вспомнил, что Ты со мною, и стыдно стало. Только тогда и хорошо, когда один с Тобою. [112]

…Уединение та же молитва. [113]

Только когда один, в тишине, т. е. в общении с тем Богом, который в тебе, поднимаешься на ту высоту, на которой был и можешь быть. С людьми сейчас спускаешься. (…) …Как только я не один, я только 1/100 себя. [114]

Не тяготитесь (…) одиночеством. Чем одиночнее от людей, тем ближе общение с богом. Ищите этого общения в своей душе, в глубине её. Через её божественную сущность общаемся мы и с богом, и друг с другом. [115]

…Одиночества нет для истинного нашего я. [116]

Дай вам бог наитеснейшего общения с собой. [117]

Одиноким (…) никто из нас быть не может, потому что каждый из нас может перенести свою жизнь в бога и в боге найти общение со всем миром. [118]

Паскаль говорит: il faudra mourir seul (умирать надо одному (фр.)), а и жить надо seul – с Богом. Это единственная дорога, на которой мы все сходимся и сходились на том лучшем, что есть в нас. Это лучшая единственная радость. [119]

Как трудно установить все свои отношения к условиям жизни, к предметам, животным, в особенности к людям. Установишь к одним – расстроишь с другими. Как невозможно описать правильный круг по окружностям, а нужно описать его из центра, так и с установлением отношений к миру. Найди центр и установи отношение каждой части окружности к центру – и будут правильны отношения всех частей окружности между собою. Так и установи отношение к Богу – и установятся все отношения к миру, главное, к людям. [120]

В духовной жизни человека есть нейтральная точка, став на которую, он сразу увидит всю правду и ложь жизни. Это всё равно, как в шаре есть центр. Если вы хотите видеть всю комнату хорошо, то должны стать посредине, а не смотреть на неё из-под дивана, стоящего у стены. [121]

…Жизнь, та, которую мы видим вокруг себя, есть движение вещества по определённым известным законам; в себе же мы чувствуем присутствие совершенно другого, не имеющего ничего общего с теми, закона, требующего от нас исполнения своих требований. Можно сказать, что мы видим, познаём все другие законы только потому, что в нас есть этот закон. Если бы мы не сознавали этого закона, мы не познавали бы и тех. Закон этот отличается от всех остальных, главное, тем, что те законы вне нас и принуждают нас к своему повиновению; этот же закон в нас самих, больше чем в нас – он есть сами мы, и потому он не принуждает нас, а, напротив, освобождает нас, когда мы следуем ему, потому что, следуя ему, мы становимся сами собою. И потому нас влечёт к тому, чтобы исполнить этот закон, и мы неизбежно рано или поздно исполним его. В этом и состоит свобода воли. Свобода эта состоит в том, чтобы признать то, что есть, а именно то, что этот внутренний закон есть мы сами. Внутренний закон этот есть то, что мы называем разум, совесть, любовь, добро, Бог. [122]

…Все эти внешние условия – такое ничтожество в сравнении с сознанием своего единства со Всем… [123]

– 7 –

В важных вопросах жизни мы всегда одни, и наша настоящая история почти никогда не может быть понята другими. Сущность истории нашей жизни есть наше отношение к духу, живущему в нас, наше большее или меньшее сознание его и следование его велениям. [124]

Я рад видеть новых служителей доброго дела. Но если бы я был совершенно одинок в течение всей моей жизни, это не могло бы влиять на мои убеждения, потому что я не могу ни жить, ни думать иначе, чем так, как я живу и думаю. [125]

Как совершается (…) возрождение, воскресение людей к жизни истинной, это тайна, совершающаяся на наших глазах, но постигнуть её процесс невозможно. Это тайна Бога – это Его отношение с каждым человеком. Мешаться в это – нельзя, грех. Привлечь, обратить другого никто никогда не может, и желание привлечь, обратить другого, именно определённого человека или людей, есть причина страшных зол. Но светить тем светом, который есть в нас, перед людьми (всеми людьми) есть святое дело жизни. [126]

Уговаривать нельзя, можно только помогать вступить во всемирную духовную жизнь: соединиться с Богом. [127]

Воздействие в области духовной состоит в воссоединении себя со Всем. Чтобы воздействовать на другого, надо только помогать ему выйти из своего одиночества и соединиться со всем духовным миром прошедшим, настоящим и будущим. [128]

Человек не может быть выше своего миропонимания. Не судить его нужно, а стараться освободить его духовное «я» от телесных уз. И в этом бесконечном освобождении духовного «я» и есть смысл жизни. Оно и есть жизнь. [129]

Можно только радоваться тому, что (…) средства заставить других жить так, как я считаю хорошим, не существует. Каково бы было положение людей, если бы всякий мог так воздействовать на других. [130]

…Я считаю сознательную проповедь всегда слабой, неполною, часто и ложной, бессознательная же проповедь, вытекающая из всей жизни, всегда истинна и действует всегда более могущественно. [131]

…Главное дело нашей жизни не состоит в распространении того, что мы считаем истиной, а в усвоении этой истины с такой полнотой, чтобы мы слились с нею. А когда это будет, то распространение её совершится, хотя, может быть, и не теми путями, которые мы предполагаем. [132]

Ни один человек в мире не призван к тому, чтобы исправлять других людей, и никто не может этого сделать. Всякий человек призван только к тому, чтобы исправлять, улучшать самого себя, и всякий человек и должен, и может это делать. [133]

…Не только нет никакой возможности просвещать и исправлять других, не просветив и не исправив себя до последних пределов своей возможности, но нельзя и просвещать и исправлять себя в одиночку, а всякое истинное просвещение и исправление себя неизбежно просвещает и исправляет других, и только одно это средство действительно просвещает и исправляет других, вроде того, как загоревшийся огонь не может светить и согревать только тот предмет, который сгорает в нём, но неизбежно светит и греет вокруг себя, и светит и греет вокруг себя только тогда, когда сам горит. [134]

Свеча невольно освещает; так и человек, делаясь лучше, невольно освещает вокруг себя. Это богом так устроено, что человек в той мере действует на других, в какой работает над собой. [135]

Всю силу своего стремления надо обратить внутрь себя: стараться быть совершенным, как отец наш небесный, и тогда только сила эта несомненно проявится вовне. Разжигать костёр своей души, чтобы он горел весь, а кто и как будет и будет ли кто греться около него, это уж не наше дело. [136]

…Думаю, что для того, чтобы мне содействовать согреванию всей массы или части её, нет и не может быть другого средства, как развитие наибольшего тепла в себе, и что всякое усилие моё, употребляемое на что-нибудь другое, есть напрасная трата энергии. [137]

…Внутренняя работа каждого человека над собой (…) есть вместе и самое могущественное и единственное средство служения людям, содействия общему благу. Как, какими путями, когда и в какой форме достигается это благо, не дано знать человеку, но то, что такая деятельность не есть только дело личное, а дело общее, это знает человек, начавший такую деятельность, как он знает то, что живёт. [138]

…Не думайте о пользе другим, думайте только о душе. Кажется противоречием христианину думать только о своей душе, но это не противоречие, потому что та душа, ради которой надо всем жертвовать, живёт в боге, а не для себя, и не по своей воле, а по его воле, и не мы сами, а он распоряжается той пользой, какую принесёт наша жизнь другим. [139]

Влияние, которое мы можем оказывать на других, должно быть лишь непрерывным следствием (…) стремления к совершенству, но не должно быть нашей целью. [140]

Истинное благо всегда в наших руках. Оно, как тень, следует за доброй жизнью. [141]

Любовь. Радость

– 1 –

…Я нашёл простую, старую вещь, но которую я знаю так, как никто не знает, я нашёл, что есть бессмертие, что есть любовь и что жить надо для другого, для того, чтобы быть счастливым вечно. [1]

Какая ни с чем не сравнимая, удивительная радость – и я испытываю её – любить всех, всё, чувствовать в себе эту любовь, или, вернее, чувствовать себя этой любовью. Как уничтожается всё, что мы по извращённости своей считаем злом, как все, все – становятся близки, свои… Да не надо писать, только испортишь чувство.

Да, великая радость. И тот, кто испытал её, не сравнит её ни с какой другой, не захочет никакой другой и не пожалеет ничего, сделает всё, что может, чтобы получить её. А для того, чтобы получить её, нужно одно небольшое, но трудное в нашем извращённом мире, – одно: отучить себя от ненависти, презрения, неуважения, равнодушия ко всякому человеку. А это можно. Я сделал в этом отношении так мало, а уже как будто вперёд получил незаслуженную награду. [2]

Кто из живых людей не знает того блаженного чувства, хоть раз испытанного, и чаще всего в самом раннем детстве, при котором хочется любить всех: и близких, и отца, и мать, и братьев, и злых людей, и врагов, и собаку, и лошадь, и травку; хочется одного, чтобы всем было хорошо, чтобы все были счастливы, и ещё более хочется того, чтобы самому сделать так, чтобы всем было хорошо, самому отдать себя, всю свою жизнь на то, чтобы всегда всем было хорошо и радостно. Это-то и есть и это одно есть та любовь, в которой жизнь человека. [3]

…Не открылось новое счастье, неотъемлемое от человека (…). Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек… (…)

Да, любовь (…), но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь, но та любовь, (…) которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. (…) Любить ближних, любить врагов своих. Всё любить – любить Бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. (…) Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить её. Она есть сущность души. [4]

Как ужасно тяжело жить без любви, и ещё тяжелее умирать. (…)…Когда я представил себе, что умру не в любви, то страшно стало. А в любви только можно жить счастливо и не видать, как умрёшь. [5]

Жизнь не может иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель – радость – вполне достойна жизни. Отречение, крест, отдать жизнь, всё это для радости. И радость есть и может быть ничем ненарушимая и постоянная. И смерть переходит к новой, неизведанной, совсем новой, другой, большей радости. И есть источники радости, никогда не иссякающие: красота природы, животных, людей, никогда не отсутствующая. В тюрьме – красота луча, мухи, звуков. И главный источник: любовь – моя к людям и людей ко мне. [6]

Любить бога можно только тогда, когда ценишь ту жизнь, которая, исходя из него, дана нам, когда видишь не перестающее благо в этой жизни и такое же благо в переходе в другую жизнь. Так что радость жизни есть необходимое условие любви к богу. Если видишь только зло, как некоторые, то не можешь не ненавидеть виновника этой жизни; если видишь хоть не сплошное зло, но хотя частое проявление зла, то тоже нельзя любить виновника зла. Только когда всё – не перестающее добро, не только можно, но нельзя не любить бога, начало моей жизни и всего существующего. И это можно. И это великое счастье, которое брезжится мне. [7]

Радоваться! Радоваться! Дело жизни, назначение её – радость. Радуйся на небо, на солнце, на звёзды, на траву, на деревья, на животных, на людей. И блюди за тем, чтобы радость эта ничем не нарушалась. Нарушается эта радость, значит, ты ошибся где-нибудь – ищи эту ошибку и исправляй. (…) Будьте как дети – радуйтесь всегда. [8]

Мудрый человек всегда счастлив. [9]

…Мне так хорошо, так хорошо, что не знаю, за что мне так много радости, и иногда сижу один и умиляюсь до слёз (…). Так жалко людей, которые не берут этого счастья. [10]

..Хочется молиться. (…) И всё, что я ни думаю, всё не то, всё не нужно, и сознаю, что просить не о чем, что всё, чего я могу просить, всё дано мне, всё есть у меня. Могу одно: благодарить. [11]

…Вся моя молитва, если бы молился к богу, не может быть ничем иным, как благодарностью за то огромное счастье, какое я не предполагал, что возможно иметь человеку. Вы спросите, какое же это счастье и в чём оно состоит? Состоит оно в том, что то, чего одного я желаю более всего на свете, постоянно и неуклонно совершается, а именно то, чтобы всё больше и больше освобождаться от телесных желаний и чувствовать в себе ту основу жизни, которая вложена во всех людей и которая есть не что иное, как любовь, любовь ко Всему. [12]

При вере в любовь просить не о чем. Надо только делать. [13]

Испытываю странное чувство недоумения перед тем сознанием огромного незаслуженного счастья, которое заливает меня. [14]

Жизнь должна и может быть неперестающей радостью. [15]

– 2 –

…Во всём есть предел и есть зависть к больше успевшим – во всём, кроме любви. [16]

Как вся вода вытечет из ведра, если в нём будет хоть одна дырочка, так и все радости жизни (любви) не удержатся в душе человека, если в нём будет нелюбовь хоть к одному человеку. [17]

Я думаю, что если есть один человек, которого не любишь, то всё равно, что весь мир ненавидишь: в душе ад. [18]

Нелюбовь особенно заметна, дурная, ядовитая нелюбовь, по особенной проницательности, с которой мы видим недостатки других. Избави Бог от этого ясновидения. Такое же ясновидение обратных свойств даёт любовь. [19]

Мы не любим людей не потому, что они злы, а мы считаем их злыми потому, что не любим их. [20]

…Он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того, чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоит любить их. [21]

Можно любить всякого человека. Только чтобы любить так человека, надо любить его не за что-нибудь, а ни за что. Только начни любить так, и найдёшь, за что. [22]

…Лучше 100 раз ошибиться, считая дурного за хорошего, чем один раз разлюбить одного. [23]

Ты говоришь: как заставить себя любить всех? Уничтожь в себе себялюбие. [24]

Любовь к себе – своему телесному я и ненависть к людям и ко всему – одно и то же. [25]

Я когда-то хотел написать такую басню, миф, что люди на салазках скатываются в пропасть, где они должны разбиться вдребезги, так что ничего от них не останется, и они дорогой, сидя на этих самых салазках, спорят и ссорятся о том, что один другому не даёт усесться попокойнее или пачкает его одежду. Единственное дело, которое стоит делать нам всем на этих салазках, это то, чтобы вызвать радостную любовную улыбку друг у друга – вызвать любовь, то одно, что не разобьётся в пропасти, а останется. [26]

Как в отношениях с людьми надо стараться замечать и видеть только хорошее, сближающее, так и в наших душевных настроениях надо останавливаться на наших добрых к людям, сближающих с ними чувствах и пользоваться ими, а перескакивать, не раздувая их, наши недобрые чувства. [27]

Для того, чтобы быть твёрдым и не унывать, нужно, главное, ясно понимать и не забывать единственный разумный и радостный смысл нашей жизни, состоящий в том, чтобы не только провести через всю жизнь, не потушив её, ту искру божественной любви, которая вложена в нас и составляет нашу душу, но разжечь её, сколько хватит наших сил, чтобы внести её в ту жизнь уже не искрой, а пламенем. [28]

…Любовь не есть предписание, но внутренний закон человеческой жизни и (…) единственный способ для человека достигнуть счастья, к которому он естественно стремится. [29]

Любовь есть сила жизни. Любовь есть правило для исполнения всех правил. [30]

Птице, чтобы жить по своему закону, надо летать, змею ползать, рыбе плавать, а человеку любить. И потому, если человек вместо того, чтобы любить людей, делает зло людям, он поступает так же странно, как если бы птица стала плавать, а рыба летать. [31]

…Для того, чтобы жить, надо непременно идти вперёд в таком деле, которому нет конца и в совершении которого нет помехи. И такое дело есть только одно: совершенство в любви. (…)

…Единственная цель бесконечная, радостная, всегда достижимая и достойная сил, данных нам, это увеличение любви. Увеличение же любви достигается одним определённым усилием: очищением своей души от всего личного, похотливого, враждебного. «Душа человека христианка» (слова римского богослова Тертуллиана (155/165–220/240)), т. е. ей не только свойственно, но сущность её есть любовь, и потому, чтобы усилить, увеличить любовь, надо только очищать, шлифовать её, как стекло, собирающее лучи. Насколько будет шлифованнее и чище, настолько будет сильнее пропускать и изливать свет и тепло любви. И этому делу нет конца, нет препятствий, нет пределов радости… [32]

Истина, что сущность всего существующего не может ощущаться и пониматься нами иначе, чем любовь, и что душа человеческая есть эманация этой сущности, развитием которой является то, что мы называем человеческой жизнью, – истина эта более или менее сознательно воспринята всеми людьми и поэтому доступна как наиболее научно развитым умам, так и самым примитивным. Эта истина есть основа (…) всех религий. [33]

Человеку свойственно не ненавидеть, а любить. Сила жизни в человеке есть сила любви. Сила эта может быть загромождена всякого рода ошибками, соблазнами, суевериями. Когда она загромождена таким образом, то она проявляется ненавистью. [34]

Жестокость не свойственна человеку и объясняется только узостью цели, сосредоточенностью усилий жизни на цели. Чем уже эта цель, тем возможнее жестокость. Любовь целью ставит благо других и потому, исключая цель, несовместима с жестокостью. [35]

…Всякая жизнь есть не что иное, как всё большее и большее расширение сознания и всё большее и большее увеличение любви. [36]

Сила Божия, движущая жизнь, есть любовь. Не освещённая разумом, эта сила есть любовь к себе, освещённая, направленная разумом, она есть любовь к существам, к людям, к истине, добру, к Богу.

(…) Разум освобождает любовь. [37]

Не думай никогда, что ты не любишь или что тебя не любят. Это только нарушена чем-то всегда существовавшая и существующая любовь между тобой и людьми, и тебе надо только постараться устранить то, что нарушает эту вечно связывающую между собой людей любовь – которая всегда есть. [38]

Добродетель человеколюбия недалеко от нас, стоит только перестать искать для себя радостей мира, и она сама придёт к тебе. Душа наша есть любовь: только успокой страсти, затемняющие душу, и в душе твоей будет одна любовь к людям. [39]

Ошибаются, думая, что можно заставить себя любить. Можно и нужно только удержать себя от того, что мешает любить: побороть грех, понять соблазны, распутать суеверия, и любовь, любовь ко всем, сознание не одной своей, а всей жизни, будет. [40]

Любовь нечего вызывать; только устрани то, что мешает проявлению её, т. е. себя, истинного себя. [41]

Да, надо учиться любить, как учатся играть на скрипке. [42]

– 3 –

Любовь не есть основное начало нашей жизни. Любовь – последствие, а не причина. Причина любви – сознание в себе божеского духовного начала. Это сознание требует любви, производит любовь. [43]

Я радовался тому, что чувствовал необходимость любовного общения со всеми, а теперь понял, что нужно чувствовать постоянно любовное общение не с людьми, но с Богом. Второе включает первое. [44]

Любовь только тогда даёт радость, когда она полная, божеская, т. е. любишь всех, т. е. любишь Бога, и когда не ждёшь за неё никакой награды ни от Бога, ни от людей, когда никто не знает про неё. Как только есть хоть один человек, которого не любишь, или есть забота о том, чтобы тебя похвалили, чтоб тебе полезна была твоя любовь, так нет блага от любви. [45]

Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая, когда у нас нет любви, стоит между жизнью и смертью. [46]

…Любовь. Любовь не к жене, ребёнку, отечеству и т. п., а любовь к богу (бог есть любовь), любовь любви – то самое чувство доброты, умиления, радость жизни, которая и есть свойственная человеку блаженная, истинная жизнь, не знающая смерти. [47]

…Что вы делаете? На что кладёте свои душевные силы? Кого любите? Кто вас любит? Ваша жена? Ваш ребёнок? Но ведь это не любовь. Любовь жены, детей – это не человеческая любовь. Так, и сильнее, любят животные. Человеческая любовь – это любовь человека к человеку, ко всякому человеку как к сыну божию и потому брату. [48]

Любовь к ближнему без любви к Богу – всё равно, что растение без корней. [49]

Любовь не есть какое-либо особое чувство (как её понимают обыкновенно). Любовь есть только последствие более или менее ясного сознания своей причастности Всему. Пальцы руки не любят друг друга, а живут общей жизнью. Они не поняли бы, что такое любовь. [50]

Основание любви есть сознание каждым человеком единства духовного начала, живущего во всех людях. [51]

Со мной бывает, что когда я люблю кого-нибудь (…), я не то что вижу, а чувствую его улыбку и чувствую себя им. Это особенно часто бывает, когда жалеешь. Это подтверждает то, что Бог один в нас во всех, и он есть любовь. [52]

Если любишь человека, только человека, а не любишь в нём того духа, который в тебе, то часто перестаёшь любить и даже вместо любви презираешь и даже ненавидишь того, кого любил прежде. [53]

Любить в людях надо не Ивана, не Петра, не Марью, а ближнего, его душу. А всякая душа – душа Божья. Только такая любовь даёт радость. [54]

Любить дурного человека кажется невозможным. Оно и точно невозможно. Но любить надо и можно не человека, а задавленного, заглушённого Бога в человеке, и любить этого Бога, и стараться помочь ему высвободиться. [55]

С грехом ссорься, с грешником мирись. Ненавидь дурное в человеке, а человека люби. [56]

Любовь, – не любовь к одному исключительному лицу, а душевное состояние готовности любви ко всему, – есть то состояние, в котором одном мы сознаём истинное духовное начало нашей души. [57]

Как растению нельзя жить без света и как ничем не закрытое растение не спрашивает, в какую сторону ему расти и хорош ли свет, не подождать ли ему другого, лучшего, и берёт тот единственный свет, солнце, который есть в мире, и тянется к нему, – так и отрёкшийся от блага личности человек не рассуждает о том, кого ему любить, тех ли, кого он любит сейчас, или нет ли ещё какой лучшей любви, чем та, которая возможна сейчас, а отдаётся той любви, которая доступна ему сейчас и по отношению к какому бы то ни было существу, с которым он входит в общение. [58]

Доброе людям? Что доброе? Одно: любовь. Я это по себе знаю и потому одного этого желаю людям, для одного этого работаю. Не нащупывая, а смело жить этим значит то, чтобы забыть то, что ты русский, что ты барин, что ты мужик, что ты женат, отец и т. п., а помнить одно: вот пред тобой живой человек, пока ты жив, ты можешь сделать то, что даст тебе и ему благо и исполнит волю Бога, того, кто послал тебя в мир, можешь связать себя с ним любовью. [59]

Да, любовь есть Бог. Полюби, полюби того, кто делал тебе больно, кого ты осуждал, не любил, и всё то, что скрывало от тебя его душу, исчезнет, и ты, как сквозь светлую воду на дне, увидишь божественную сущность его любви, и тебе не нужно и нельзя будет прощать его, тебе нужно будет прощать только себя за то, что ты не любил Бога в том, в ком Он был, и из-за своей нелюбви не видал Его. [60]

Помни, что в каждом человеке живёт дух божий – тот же, который даёт тебе жизнь, и потому не только люби, но чти, как святыню, душу каждого человека. [61]

…При встрече, при общении с человеком помнить, что я имею дело с проявлением Бога, т. е. при всяком общении с человеком быть в торжественно-набожном, молитвенном настроении. Молитва – это молитва, вызывание в себе высшего духовного состояния, памятование о своей духовности. Общение с человеком – это таинство общения с Богом, причащение. [62]

Хорошо молиться в уединении, но, кроме этой молитвы, едва ли не ещё нужнее этой молитвы – молиться при вступлении в общение с каждым человеком: царём или нищим. Молиться, т. е. напоминать себе о том, что наступил важный момент, в котором надо жить всеми силами души. [63]

…Надо приучить себя: входить в молитвенное состояние при начале общения со всяким человеком; сказать себе: смирно! как только сошёлся с человеком. [64]

Есть верующие люди, которые имеют обычай кланяться в ноги перед каждым человеком, с которым они входят в сношение. Они говорят, что делают это потому, что в каждом человеке живёт дух божий. Как ни странен этот обычай, основание его глубоко истинно. [65]

…Присутствие всякого человека есть призыв к высшей осторожной и важной деятельности. [66]

Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, ровная, одинаковая для всех. Одинаково нужно заставить себя любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь. Одно не дошло, другое перешло линию. От того и другого все страдания мира. [67]

Если любишь человека, не любя в нём бога, т. е. добро, то такою любовью готовишь себе разочарование и страдания. [68]

Любовь выводит человека из себя, из своей личности, и потому, если личность страдает, любовь избавляет от страданий. [69]

Мучительность страдания – это только та боль, которую испытывают люди при попытках разрывания цепи любви, которая соединяет жизнь человеческую с жизнью мира. [70]

Без любви человек в мире заброшен один среди чужих и врагов. Любовь соединяет его со всеми существами мира настоящего, прошедшего и будущего, соединяет его с Богом. [71]

Когда я не сознаю себя, я живу животной жизнью; когда сознаю себя и делаю то, что решил в душе – живу человеческой жизнью; когда же сознаю жизнь других существ, любя их, живу божеской жизнью. [72]

Сознание своего отдельного существа есть жизнь человека. Сознание Всего – есть жизнь Бога. [73]

Как редко встречаешь истинную любовь – любовь любви, любовь не только ко всем людям, но ко всему. [74]

Не любишь себя – пропал. Любишь себя одного – тоже пропал. Спасенье только, когда любишь себя и всё, т. е. Бога. Когда же любишь так, то Бог становится и тем, что любит, и то, что любишь.

(…) Хорошо только тогда, когда любишь себя, свою душу, “sein schones Herz” (своё прекрасное сердце (нем.)), как в детстве. [75]

Для того, чтобы любить всех во всём, надо быть Богом, и это можно. Для того, чтобы быть им, надо помнить, что надо всех и всё, во всём, всегда любить. [76]

Знаю Бога потому, что знаю в себе любовь к людям и всему живому. Знаю, что живу, только потому, что люблю и себя, и всё живое. [77]

Бог не есть любовь. Любовь есть только одно из проявлений Бога, но человек есть любовь. [78]

«Пребывающий в любви пребывает в боге и бог в нём. Бога никто не видел нигде, но если мы любим друг друга, то он пребывает в нас». Любовь есть та самая живая форма, в которой мы можем постигнуть бога, или, другими словами, в которой мы поднимаемся на высшую доступную человеку степень сознания. И потому, понимая так жизнь и себя, мы не можем расходиться (…) ни с каким человеком в мире. [79]

Любовь есть стремление вынести своё духовное я из своих пределов, сделать своим я жизнь других существ. И в этом вся основа нравственности.

(…) Любовь есть стремление захватить в себя Всё, сделать своё сознание сознанием Всего. [80]

Есть, было и всегда будет для человека только одно дело, на которое стоит положить всю жизнь. Дело это есть любовное общение с людьми и разрушение тех преград, которые воздвигли люди между собой. [81]

Нет иной любви, как такой, которая отдаёт душу свою за други своя. Любовь – только тогда любовь, когда она есть жертва собою. Только тогда, когда человек забывает себя и живёт жизнью того, кого любит, только такая любовь есть истинная, и только в такой любви мы находим благо, награду любви. И только тем, что есть такая любовь в людях, только тем и стоит мир. [82]

Мы все должны помнить, что мы посланники великого царя – бога любви, с вестью единения и любви между всем живущим. [83]

– 4 –

…Любовь есть такое огромное в сравнении с обычными рассудочными делами действие, что последствия никогда не видны тому, кто его производит. Любовь не победит тех двух-трёх злодеев, которых мы знаем, но победит тысячи, которых мы не знаем. Всё равно, как телеграфист, который бы не передавал депешу, потому что он не видит, как она выходит на той станции. Любовь действует почти всегда – всегда даже – с креста; так что тому, кто закрывает глаза уже и которого жизнь вся мгновенье, очевидно, нельзя видеть действия силы вечной. Верить в любовь, истинно верить так, чтобы не изменять ей, значит верить в вечную жизнь. [84]

Мечешься, бьёшься, всё оттого, что хочешь плыть по своему направлению. А рядом, не переставая, и от всякого близко течёт бесконечный поток любви, всё в одном и том же вечном направлении.

Когда измучаешься хорошенько в попытках сделать что-то для себя, спасти, обеспечить себя, устраивать, оставь свои направления, бросься в этот поток, и он понесёт тебя, и ты сольёшься со всем и почувствуешь, что ты спокоен и свободен. [85]

Всё прекрасно, всё хорошо, если мы станем туда, где ничто не достаёт и всё хорошо. А стать туда мы всегда можем. [86]

Какое спокойствие и бесстрашие, если желать только одного: исполнить волю Бога, дело Божие сейчас: любить людей и об одном этом думать! [87]

Смотри с любовью на мир и людей, и он так же будет смотреть на тебя. [88]

Вот кто настоящая волшебница – это любовь. Стоит полюбить, и то, что полюбил, становится прекрасным. [89]

Доброта украшает жизнь, разрешает все противоречия, запутанное делает ясным, трудное делает лёгким, мрачное делает радостным. [90]

…То самое, что было источником его страданий, стало источником его духовной радости, то, что казалось неразрешимым, когда он осуждал, упрекал и ненавидел, стало просто и ясно, когда он прощал и любил. [91]

Хочется помощи от бога, а помощь в тебе. Только люби всех, люби и в делах, и в словах, и в мыслях, и будет та помощь, какую ищешь. [92]

Если я в любви, то бог во мне, и я в боге. А если бог во мне и я в боге, то всё хорошо, и не может со мною быть ничего худого. Так буду же всегда в любви со всеми и в делах, и в словах, и пуще всего в мыслях. [93]