Текст книги "Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня"

Мы удивляемся на величину зданий, гор, небесных тел, высчитываем в них миллионы кубических футов, пудов, а все эти, кажущиеся столь великими, вещи – ничто в сравнении с тем, что́ знает про всё это. Самое могущественное в мире то, что не видно, не слышно и чего нельзя ощупать. [105]

Нельзя нарочно заснуть, но можно нарочно проснуться. Нельзя нарочно полюбить что-либо – увлечься, но можно удержаться от увлечения. Главное, нельзя заснуть. Что это значит? А то, что жизнь неистребимая, одна реальная, есть только та, которая открывается в сознании, всё же остальное есть только то, что скрывает эту жизнь.

(…) Жизнь есть только то, что открывается в сознании, посредством сознания. И эта жизнь невременна и непространственна.

(…) Наше заблуждение в том, что мы то, что скрывает жизнь, принимаем за жизнь. [106]

Главная, основная мысль моя та, что жизнь – только в сознании. Без сознания мы не имеем права говорить о жизни. [107]

Всё живое имеет сознание. [108]

…Мир наверное не такой, каким мы его познаём: буду другие орудия познания, и будет другой мир. Но как бы ни изменилось то, что мы считаем миром, наше отношение к миру, одно несомненно, такое, каким мы познаём его и всегда неизменное: это то, что познаёт; и познаёт не только во мне, но и во всём, что познаёт. Это познающее одно везде и во всём, и в самом себе. Это Бог и та почему-то ограниченная частица Бога, которая составляет наше действительное Я. [109]

Я шёл дорогой и думал, глядя на лес, на землю, на траву, какое смешное заблуждение: думать, что мир такой, каким он представляется мне. Думать, что мир такой, каким он представляется мне, значит: думать, что не может быть другого познающего существа, кроме меня с моими 6-ю чувствами. Я остановился и записывал это. Подошёл Сергей Иванович. Я сказал ему, что я думал. Он сказал: да, одно верно, что мир не такой, каким мы его видим, и мы ничего не знаем так, как оно есть. Я сказал: нет, мы знаем нечто именно таким, какое оно есть. «Что же?» – То, что познаёт. Оно именно такое, каким мы его знаем. [110]

…Всё то, что вещественно в этом мире, не может быть вполне известно нам. Вполне известно нам только то, что духовно в нас самих, то, что наверное везде, всегда одно и то же для всех существ. [111]

Сознание, т. е. взгляд на себя. (Есть кто-то, кто может видеть меня.) Подняться на ту высоту, с которой видишь себя, как постороннего – очень полезно, нужно. Это высший акт человеческой души. Удивительное дело, сознание сразу останавливает всякую деятельность, но только на время. Надо посредством сознания остановиться, а потом уже продолжать деятельность пропущенною сквозь сознание. [112]

Временное отрешение от всего мирского и созерцание в самом себе своей духовной сущности есть такое же необходимое для жизни питание души, как пища для тела. [113]

Если есть движение, – а мы сознаём движение жизни, – то движение может быть только относительно чего-нибудь неподвижного. Это-то неподвижное и есть то духовное я, которое созерцает движущуюся жизнь. [114]

Наше сознание есть нечто неизменное, вневременное и внепространственное. Оно стоит, явления же временные и пространственные проходят через него, а человеку кажется, что он с своим сознанием движется в пространстве и времени. [115]

Личность есть только воспоминание о прошедшем и желания в будущем. Как только нет ни того, ни другого, нет времени – жизнь в безвременном моменте настоящего – нет личности, а есть только основа жизни – любовь, Бог. Так это было бы, если бы человек мог вполне отрешиться от воспоминаний и желаний; в жизни же возможно только приближение: чем меньше воспоминаний и желаний, т. е. чем больше уничтожена, ослаблена личность, тем больше проявляется в жизни любовь – Бог, тем больше живёшь вне времени и сознаёшь, что движешься не ты, а мир для того, чтобы ты мог познавать его. [116]

Да, сначала кажется, что мир движется во времени, и я иду вместе с ним, но чем дальше живёшь и чем больше духовной жизнью, тем яснее становится, что мир движется, а ты стоишь. Иногда ясно сознаёшь, иногда опять впадаешь в заблуждение, что ты движешься со временем. Когда же понимаешь свою неподвижность – независимость от времени, понимаешь и то, что не только мир движется, а ты стоишь, но с миром вместе движется твоё тело: ты седеешь, беззубеешь, слабеешь, болеешь, но это всё делается с твоим телом, с тем, что не ты. А ты всё тот же – один и тот же всегда: 8-летний и 82-летний. И чем больше сознаёшь это, тем больше сама собой переносится жизнь вне себя, в души других людей. Но не это одно убеждает тебя в твоей неподвижности, независимости от времени – есть более твёрдое сознание того, что я, то, что составляет моё я независимо от времени, одно, всегда одно и несомненно есть: это сознание своего единства со Всем, с Богом.

Хорошо, я неподвижно, но оно освобождается, т. е. совершается процесс освобождения, а процесс непременно совершается во времени. Да, то снятие покровов, которое составляет освобождение, совершается во времени, но я всё-таки неподвижно. Освобождение сознания совершается во времени: было больше, стало меньше, или было меньше – стало больше сознания. Но само сознание одно – неподвижно, оно одно есть. [117]

…Нам кажется, что по небу бежит луна промеж туч. Бежит же туча, а луна стоит. То же и с духовным существом, которое мы сознаём. Оно неподвижно и всегда равно само себе; изменяется только его область, сознаваемая нами. [118]

Истинная жизнь есть сознание себя, она же есть нравственная жизнь. Я сознаю себя. Кто же этот я, который сознаёт себя? Это – божественное, вечное, всемирное начало, которому я могу быть причастным. Свобода воли только в том, что мы можем переходить из низшего сознания в высшее. [119]

Жизнь есть сознание. Сознаний два: одно – низшее сознание: сознание своей отделённости от Всего; и высшее сознание: сознание своей причастности ко Всему, сознание своей вневременности, внепространственности, своей духовности, сознание всемирности. Первое сознание – своей отделённости – я называю низшим потому, что оно сознаётся высшим духовным сознанием (я могу понять, сознать себя отделённым). Второе же сознание – духовное – я не могу сознать. Я сознаю только, что я сознаю, и сознаю, что я сознаю, что сознаю, и так до бесконечности. Первое сознание (низшее) даёт, вследствие своей отделённости, понятие телесности, материи (и движения, и потому пространства и времени); второе же сознание не знает ни телесности, ни движения, ни пространства, ни времени, ничем не ограничено и всегда равно само себе. Вся задача жизни состоит в перенесении своего я из отделённого в всемирное, духовное сознание.

Это-то перенесение своего я из отделённого в нераздельное, всемирное и есть то, что нам представляется жизнью. [120]

Я сознаю тело, сознаю душу, но не сознаю того, что сознаёт и то, и другое. А это-то и есть то божественное, духовное начало, которое живёт во мне. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить о способности каждого человека судить о своём душевном состоянии, рассматривать его как нечто внешнее. Всякий человек, рассматривая себя, сознаёт то, что он сейчас раздражён или умилён, но не может сознать этого сознания, не может рассматривать это сознание как нечто внешнее. Я могу сказать, что сознаю, что я сознаю (и даже что сознаю, что сознаю, что сознаю), но это сознание не будет иметь никакого содержания, а будет только всё то же сознание высшего предела своей духовности. [121]

Удивительная слепота материалистов. У меня есть чувство – пять: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Хорошо. Весь мир обусловлен этим, общим всем людям и общим всем существам основным чувством осязания. Хорошо. Я, человек, испытываю чувство зрения, слуха… но это не всё: я могу спросить себя, что я испытываю сейчас зрением, или слухом, или осязанием, или обонянием, или вкусом? И испытывать самоё чувство и сознание этого чувства, т. е. могу перенести своё сознание на то или другое чувство. Мало того: я думаю, я могу спросить себя: о чём я думаю? Что же это то, что сознаёт и спрашивает? Это не чувство и не мысль – это сознание жизни. Но могу ли я спросить себя, что такое это сознание? и сознать сознание? Нет. Стало быть, это главная основа того, что мы называем жизнью. А что это такое? То, что мы называем жизнью и которое, хотя и связано с тем, что представляется нам телом, никак уж не может быть объяснено телесно. [122]

Был очень не в духе 3-го дня и знал это, и держался, и не верил себе. Кто же этот тот, кто не верил и удерживал другого? Если бы не было другого доказательства духовности человека, это было бы достаточным доказательством. [123]

Когда меня мучила моя слабость, я искал средств спасения, и одно такое я нашёл в мысли о том, что нет ничего стоячего, что всё течёт, изменяется, что всё это пока и надо только потерпеть… [124]

Сознание есть сличение, сравнение своего «я» телесного, своей личности, с «я» божественным, духовным, всеобщим, которое во мне же. Поэтому сознание – основа всякой нравственности.

Есть люди, лишённые или почти лишённые этого свойства – сознания. У этих людей часто рядом с огромным знанием, утончённостью – нет нравственных требований (…).

(…)

Да, сознание есть признание в себе Бога и суждение Бога во мне о своей личности и о всём открывающемся мне с точки зрения личности. [125]

Ich fuhle mich (Я чувствую себя (нем.)). Кто этот я и кто тот себя, которого он чувствует? Очевидно, что истинный я – духовное существо чувствует своё воображаемое я, свои пределы, как человек видит своё отражение, свою тень. [126]

Жизнь не в теле и не в душе, а в духе, в том духе, который живёт во всём. Только этот дух сознаёт и тело, и душу. Его же, того, кто сознаёт, ничто не сознаёт. [127]

Божественное я есть то я, которое сознаёт себя. Рука, нога, нос, живот, мозг не сознают себя. Не сознаёт себя и соединение всего, как оно в мёртвом теле. Сознаёт себя нечто неопределимое, свободное, всемогущее в своей духовной области. [128]

Мысль кажется свободною, но в человеке есть нечто могущественнее её, могущее управлять ею. [129]

Всему есть причина, только не сознанию: я сознаю потому, что сознаю. [130]

Сознание есть созерцание созерцателя. Созерцатель в зависимости, созерцание свободно. [131]

Сознание есть воспоминание без содержания. [132]

Человек уходит из времени, когда сознаёт своё сознание. [133]

Человек есть всё, но во времени; Бог есть всё вне времени. [134]

Я – неполное сознание Всего. [135]

Тайна в том, что я каждую минуту другой и всё тот же.

То, что я всё тот же, делает моё сознание; то, что я всякую минуту другой, делает пространство и время. [136]

…Сознание жизни во времени и пространстве есть не полное сознание жизни, а только приближение, приготовление к нему. Настоящая жизнь начинается только тогда, когда человек сознаёт своё духовное, внепространственное и вневременное начало. Только тогда жизнь получает настоящее значение…

(…) Так что люди знают две жизни и приписывают два различных значения слову «жизнь». Одно значение есть понятие движущейся, отделённой от всего остального материи, признаваемой человеком собой, и второе – неподвижное, всегда равное себе, духовное существо, которое человек признаёт собою.

(…) Понятия эти кажутся различными, но, в сущности, тут не два, а только одно понятие: понятие сознания себя духовным существом, заключённым в пределы. Признание жизнью пространственное и временное существование отделённого существа есть только недодуманность. Сознание себя отделённым от Всего существом возможно только для духовного существа. Духовное же существо не может быть ни пространственно, ни временно. И потому признание всею жизнью материальное временное существование человека есть только ошибка мысли, – есть признание части за целое, – последствия за причину, есть такая же ошибка мысли, как признание силою, движущею колесом мельницы, падающую струю воды, а не реку. [137]

Мы знаем жизнь только как нечто отделённое от всего мира. Как отделённые от всего существа мы не можем мыслить иначе, как в пространстве и времени. Но пространственные и временные соображения нужны нам только для руководства нашего отдельного существа в этом мире. Для познания же своего истинного «я» пространственные и временные соображения не только не помогают, но служат главным препятствием к пониманию, потому что, рассуждая об этом «я» в условиях пространства и времени, они неизбежно приводят к бесконечности – малой или большой, при которой уже всё становится непонятным. [138]

Стоит человеку взглянуть на себя как на телесное только существо, и он становится неразгадываемой загадкой, нераспутываемым противоречием. [139]

Жизнь ограниченного сознания: наша жизнь и жизнь всех отдельных существ сознаётся нами движением и материей во времени и пространстве. Для жизни же неограниченного сознания нет ни времени, ни пространства, ни движения, ни материи. Такая жизнь непонятна нам; но она есть. Одна она есть. Наша же жизнь и всех отдельных существ есть только проявление её. – Такая неограниченная жизнь невыразима словом, непонятна рассудку, но мы знаем её; знаем потому, что она есть мы, и мы – это она. Мы знаем её помимо рассудка, соединяемся с ней вне области рассудка. Для рассудка мы можем объяснить себе существование такой неограниченной жизни тем, что она соединяет в одно всё существующее так же, как мы воспоминанием соединяем в одно всю свою прошедшую жизнь и воображением соединяем в одно жизнь других существ. Мы соединяем так только ограниченное число событий и существ, Бог же соединяет в себе всё. [140]

Как соединить то, что разделено временем?

Мы соединяем это сознанием в себе. Я – то, что был 70 и 65, и 60…… лет тому назад. – Я всё это вместе. Для высшего существа не только я разных времён одно существо, но одно существо я и мои дети, и мои предки. [141]

Удивительно, как мы привыкли к иллюзии своей особенности, отделённости от мира. Мы видим, чувствуем – жизнь заставляет нас всякую минуту чувствовать нашу связь и зависимость от мира, чувствовать свою нецельность, и мы всё-таки верим, что мы, наше я – что-то такое, во имя чего можно жить. А между тем, когда ясно поймёшь эту иллюзию, то удивляешься, как можешь не видеть того, что ты – не часть целого, – а временное и пространственное проявление чего-то невременного и непространственного. [142]

…Деятельность мысли, духовное начало, само по себе безвременно, но только проявляется во времени, когда оно проявляется в телесной жизни, оно всегда было, есть и будет одно и то же, но только раскрывается чем-то таким, что мы называем телом. Всё большее и большее раскрытие этого духовного начала в том, что мы называем телом, и есть наша жизнь. Духовное начало это безвременно и неподвижно: движутся только телесные, вещественные условия, которые более или менее скрывают неподвижное, безвременное, невещественное, внепространственное «я». (…) …Телесные мирские условия в моём теле и вне его исчезают перед всё большим и большим раскрытием моего духовного «я». Вот это-то освобождение духовного начала от телесных условий, совершающееся в жизни человека, проявляется в нас работой мысли. И эта работа мысли освобождает от затемнения иллюзией тела. Телом человек не может быть свободен. Духом же не может быть несвободен. Работа мысли есть сознание своей духовной свободы. И это сознании побеждает тело. [143]

…Жизнь изменяется и направляется вследствие изменения сознания. [144]

Мне вполне ясно, близко стало то, что жизнь есть просветление, снимание покровов с сущего. [145]

Жизнь есть сознание своего единства с Богом. [146]

Помоги, Отец. Приди и вселися в меня. Ты уже вселён, Ты уже я. Моё дело только сознать Тебя. [147]

Есть одно вневременное существо, которое и есть моё «я». Оно более или менее затемняется, как солнце тучами и атмосферой, моей ограниченностью, но оно всегда едино и невременно. [148]

Нравственная деятельность всегда независима от пользы, т. е. находится вне времени и пространства. Это есть то расширение пределов, в котором заключается истинная, не временная и не пространственная жизнь. [149]

…Совершенствоваться не значит готовиться к будущей жизни (…), а совершенствоваться значит приближаться к той основе жизни, для которой нет времени, а потому и нет смерти, т. е. всё более и более переносить своё Я из жизни телесной в жизнь духовную. [150]

…Моё я началось не в утробе матери и не по выходе из неё, когда отрезали пуповину, и не тогда, когда отняли от груди, и не тогда, когда я начал говорить. Я знаю, что это я началось когда-то, и вместе с тем я знаю, что это я всегда было. Так что я во времени не могу найти своего настоящего я, буду ли я искать его совсем близко или бесконечно далеко. Я как будто никогда не появлялся, а всегда был и есть, и только забыл свою прежнюю жизнь. [151]

Человек сознаёт свою жизнь как нечто такое, что всегда есть и всегда было, и даже не всегда, потому что «всегда» указывает на время, а что есть и есть, и одно только и есть. Тело моё дано из утробы матери, но я совсем другой, я есмь. [152]

Если спросишь людей, тебе скажут, когда, в каком году ты родился и сколько тебе лет. Но сам про себя ты не можешь сказать, когда ты начался: ты знаешь про себя, что ты всегда был; что если бы тебя не было, ничего бы не было. [153]

Если человек считает собой своё животное существо, то и Бога он будет себе представлять телесным, властвующим над миром. [154]

Величайшее знание есть знание самого себя: кто себя познаёт, тот познаёт и бога. [155]

Я, существо духовное, следовательно, неограниченное, будучи отделённым от Всего, стремлюсь разорвать отделяющие меня от Всего пределы. От этого движение.

(…) Всякое движение есть стремление расширить своё я, захватить в себя другие существа, сделать другие существа собою… [156]

Основа жизни – сознание своего существования не того, каким я себя застаю, а того, что я есмь, что только одно это я действительно есть. Всё остальное кажется. Только такое же я в других существах сознаётся мною существующим тогда, когда я освобождаю своё я от того, что заслоняет его, – и я сознаю, через любовь, других людей собою. [157]

Я пришёл откуда-то и уйду куда-то. Есть требования этой временной, промежуточной жизни, и требования той, из которой я ушёл и в которую уйду – всей жизни. Надо жить для всей – по её требованиям и законам. [158]

Человек, изменяющееся отдельное существо, стремится к неизменности и цельности. И то, и другое достигается любовью. Чем больше любви, тем меньше изменения и тем более расширяется область жизни, т. е. приближается человек к цельности. [159]

…Отделённое существо рвётся из своих пределов, как сжатый газ; и в том жизнь, что оно, сознавая свою духовность, своё единство со Всем, стремится соединиться с ним. В этом стремлении, усилении сознания, в этом трепетание божеской жизни. Всякое существо, живя – добреет, т. е. сознаёт всё больше и больше своё единство с другими существами, с миром, со Всем. [160]

Я хочу жить Богом, а не своим телесным я, Львом Толстым. Что это значит? То, что я хочу сознание Льва Толстого заменить сознанием всего человечества, даже всего живого. [161]

…Духом бодр, когда помню о значении всей жизни, а не этой одной, которую я прожил Львом Николаевичем. [162]

Капля, сливаясь с большой каплей, лужей, перестаёт быть и начинает быть. [163]

Не людям, а Тебе и перед Тобою работаю, и не этой жизнью хочу жить, а всею – тою истинною, бессмертною. [164]

Самоотречение

Если бы кто сомневался в неразделимости мудрости и самоотречения, тот пусть посмотрит, как на другом конце всегда сходятся глупость и эгоизм. [1]

Считать свою жизнь центром жизни есть для человека безумие, сумасшествие, аберрация. [2]

У меня теория, что сумасшествие – эгоизм. Сумасшедшие – люди, занятые самими собой; есть предел, за которым считается занятие самим собой сумасшествием. [3]

Эгоизм – сумасшествие. Сумасшествие – эгоизм. [4]

Эгоизм, вся жизнь эгоистическая, законен только до тех пор, пока не проснулся разум; как скоро он проснулся, то эгоизм законен только в той мере, в которой он нужен, чтобы поддержать себя как орудие, нужное для служения людям. Назначение разума служить людям. В том весь ужас, что его употребляют на служение себе. [5]

Человек не может не быть эгоистом, не думать, не помнить, не заботиться о себе. А между тем, благо человека возможно только тогда, когда он направляет свою деятельность вне себя, на благо ближнего. Как быть? Одно средство: сделать заботу о себе такою, чтобы она направлялась вне себя, на благо ближнего. Сделать это можно тем, чтобы заботиться о себе, о своей душе… [6]

Мы только тогда истинно живём для себя, когда живём для других. Это кажется странным, но испытай – и ты увидишь, что это так. [7]

При стремлении к личному благу не достигается ни личное благо, ни общее. При стремлении к самоотречению достигается и личное, и общее. [8]

Живи для себя, чтобы улучшить свою животную жизнь, и жизнь твоя будет вредна и для тебя, и для других; живи для души, старайся жить для исполнения закона своей жизни, и твоя жизнь будет на благо и тебе, и другим людям. [9]

Всё хорошее, доброе делается только тогда, когда человек забывает себя. [10]

Я знаю в себе то состояние, которое ближе всего подходит к тому, в котором я всегда желал бы быть: большая ясность мысли, способность переноситься в состояние другого, понимать его, и лёгкость физическая, подвижность, отсутствие сознания своего тела. [11]

…Учусь (…) тому, чтобы не желать себе ничего (…) затем, чтобы очистить то место, которое должно наполниться любовью. [12]

…Вся энергия жизни должна быть направлена на то, чтобы устранить то, что мешает ему [Богу] через меня любить людей… [13]

…Высшее доступное человеку благо жизни это то, когда его личное стремление влечёт его к любовной деятельности, т. е. к такой, цель которой не я, а другие, когда нет ни борьбы, ни напоминаний со стороны разума, ни малейшего остатка силы жизни, не поглощённого деятельностью для других. [14]

…Одни чувствуют прежде других, а потом себя, а другие прежде себя, хотел сказать: а потом других, но большей частью такие люди ограничиваются тем, что чувствуют только себя. Это – ужасное различие. [15]

Чем больше себялюбие, тем труднее понять другого, перенестись в другого, а в этом всё. [16]

Самоотречение, только самоотречение решает вопрос: хорошо или дурно то, что я делаю или собираюсь делать. [17]

Предстоящая нам не только в старости, но всякую минуту смерть показывает нам, что нельзя жить для себя. Как же жить для себя? того себя, который всякую минуту понемногу уходит и всякую минуту может совсем уйти. (…) …Жить для себя никак нельзя; можно жить только для людей, для всего мира или для Бога. А жить для всего мира и значит жить для Бога, а жить для Бога значит жить для мира. [18]

…Чем меньше мы живём личной жизнью, тем несомненнее мы уверены в бессмертии, и наоборот; так что, судя по аналогии, мы должны думать, что бессмертие должно совпадать с полным отречением от себя. [19]

Учись во всём у Бога. Учись делать доброе так, чтобы получающий его не видал твоей руки. Как Бог. Он это делает, до такой степени скрывая себя, что многие точно думают, что Его нет. [20]

…Чем большую долю жизни признаёшь в своей жизни, тем меньше жизни; и наоборот. [21]

Жить не для себя, а для других значит переносить своё «я» из жизни телесной в жизнь духовную, т. е. в то, для чего нет времени, нет смерти и нет зла. [22]

Человек может жертвовать благами жизни мирской только ради жизни вечной. Всякая жертва вне этой причины не есть жертва, а или подобие её, или ошибка, или расчёт. [23]

Всякое осмысливание личной жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения людям, человечеству – сыну человеческому, есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. [24]

Почувствовал (…) возможность, как говорит Вивекананда (Свами Вивекананда (1863–1902) – индийский философ, общественный деятель. Ученик Рамакришны Парамахамсы (1836–1886) – индийского гуру, реформатора индуизма, мистика и проповедника.), чтобы всё вместо «я» сделалось «ты», – почувствовал возможность самоотречения не во имя чего-нибудь, а во имя здравого смысла. Трудно отвыкать от табаку, пьянице от вина, а труднее и вместе с тем нужнее всего отучиться от этого ужасного пьянства собою, своим «я». [25]

Жизнь, в которой нет сознания бесцельности личной жизни (…), не есть жизнь, а животное существование. Жизнь (…), в которой является разлад и отрицание личной жизни, – есть начало жизни – рождение её. Жизнь же настоящая есть та, в которой вся прежняя энергия, вся страстность существования переносится вне себя, на служение тому процессу единения, согласия, большей и большей разумности отношений существ, в котором и состоит жизнь мира. Жизнь истинная есть жизнь разума и любви. [26]

Величайшее благо, которое только знает человек, состояние полнейшей свободы и счастья, есть состояние самоотвержения и любви. Разум открывает человеку единственный возможный путь к счастью, и чувство устремляет человека по этому пути. [27]

То, что мы называем самоотречением, есть только последствие перенесения сознания из своего животного в своё духовное «я». Если это изменение сознания совершилось, то то, что казалось отречением до этого изменения, представляется уже не отречением, а только естественным удалением от ненужного. [28]

То, что люди называют великим, просто, естественно, незаметно для того, кого называют великим. [29]

Как человеку, ещё находящемуся в обмане личной жизни, кажется невозможною жизнь самоотречения, так человеку, живущему уже духовною жизнью, кажется невозможною жизнь для одного себя. [30]

Поесть, когда голоден, выпить воды, когда хочется пить, большое удовольствие телу, но отказаться от еды, питья, от всего, чего хочет тело, уже не удовольствие, а радость души. Знает это только тот, кто испытал это. [31]

Как меняется взгляд на жизнь, когда живёшь не для себя, а для других! Жизнь перестаёт быть целью и делается средством. [32]

Что больше отдаёшь телесного, то больше получаешь духовного, и наоборот. [33]

Всякое согревание одной капли передаётся всем остальным. Если же можно уберечь тепло одной капли, не давая сообщаться другим каплям, и потому не остывать, то это, значит, не настоящее тепло. [34]

Чем меньше человек доволен собою, тем нужнее он для других людей и тем больше бывает полезен им. [35]

Жизнь человека только тогда разумна, когда она понимается как исполнение долга, служение. [36]

Сознание долга даёт нам сознание божественности нашей души, и, наоборот, сознание божественности нашей души даёт нам сознание долга. [37]

Человек, служа другому, должен знать, что он не подчиняется, не покровительствует, не благодетельствует, а исполняет свою обязанность – не перед человеком, а перед вечным законом. [38]

…Я только тогда могу быть счастливым и удовлетворённым, когда я имею твёрдое убеждение, что моя деятельность полезна другим. (…) Моё твёрдое убеждение в том, что то, что я делаю, не есть нечто бесполезное и не есть зло, а есть благо для других, является (…) главным условием моего счастья. [39]

Мне бы очень хотелось быть твёрдо уверенным в том, что я даю людям больше того, что получаю от них. [40]

…Чувствуя всегда свою вину, непрестанно желая больше отдать, чем взять, в этом полагая жизнь – только эта одна и есть форма жизни законная. [41]

…Люди предназначены не на то, чтобы им все служили, а чтобы они служили, и (…) радость жизни не от того, что берёшь от людей, а от того, что даёшь им. Так несомненно устроена наша жизнь, и тот очень туп, кто не видит этого. [42]

Главное несчастье наше – это то, что мы потребляем больше, чем работаем, и потому путаемся в жизни. Работать больше, чем потреблять, не может быть вредно. Это высший закон. [43]

Счастье своё человек находит только в служении ближним, и, благодаря этому служению, он становится един с основой жизни мира. [44]

Истинная духовная жизнь освобождается в человеке тогда, когда он радуется не своей радости, страдает не своим страданием, а сострадает и сорадуется другому – сливается с ним в общую жизнь. [45]

Только бы себя не любить, себя, своего Л. Н., и будешь любить и Бога, и людей. Ты зажжён и не можешь не гореть, а горя, будешь зажигать других и сливаться с другим огнём. Себя любить значит жалеть свою свечу и тушить огонь. [46]

Как свеча горит только тогда, когда тратится воск, из которого она сделана, так жизнь только тогда настоящая, когда она тратится не для себя. [47]

Истинное добро есть служение богу. Служение достигается всегда тратой своей животной жизни, так же, как свет достигается только тратой горючего материала. [48]

Человек в своей жизни то же, что дождевая туча, выливающаяся на луга, поля, леса, сады, пруды, реки. Туча, выливаясь, освежила и дала жизнь миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев и теперь стала светлой, прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и жизнь доброго человека: многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил и теперь изошёл весь и, умирая, уходит туда, где живёт одно вечное, невидимое, духовное. [49]

Нет того особенного подвига, который бы мы могли совершить в этой жизни. Вся жизнь наша должна быть этим подвигом. [50]

Тот, кто ничего не боится и готов всегда отдать свою жизнь за истину, гораздо сильнее того, кого все боятся и кто держит в своей власти жизнь других людей. [51]

Войско в 100 человек, непоколебимых и готовых умереть за своё дело, в тысячу раз сильнее миллионного войска трусов и не верующих в то дело, за которое они сражаются. [52]

Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого, за что он готов умереть. [53]

…Человек становится человеком только жертвой. [54]

В частной и общей жизни один закон: хочешь улучшить жизнь, будь готов отдать её. [55]

…Без готовности отдать свою жизнь ничто настоящее не совершается. [56]

Для того, чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с голгофы, запечатлеть истину страданием, ещё лучше – смертью. [57]

Без жертвы нет жизни. Вся жизнь есть жертва телесного духовному. [58]