Текст книги "Дважды благословенная"

Глава 21

«Ибо земля есть и в землю отыдеши…» – Голос священника звучал торжественно.

В лучах заходящего солнца тени казались особенно рельефными, цвета – особенно яркими, словно день, перед тем как уступить ночи, решил напоследок блеснуть всеми красками. Так и жизнь поет свой прощальный гимн перед тем, как уступить смерти. По крайней мере такими были жизнь и смерть Кэмпа Мередита.

Священник закрыл молитвенник и стоял молча с опущенной головой.

Отделившись от небольшой группы скорбящих, к могиле подошла Консуэло – с головы до ног в черном, в руках единственная алая роза. Никто бы не мог сказать, о чем она думает, что чувствует, стоя у могилы Кэмпа, – с того момента, как Консуэло получила известие о его смерти, она словно ушла в себя.

Торжественно-скорбно положив розу на гроб, Консуэло отошла от могилы.

Итан коснулся руки Тори. Лицо ее было бледным, под глазами обозначились черные круги, но в душе был покой – она уже выплакала все слезы. Теперь, когда первая боль утраты прошла, Тори почувствовала, что смерть отца была не поражением, а победой. Боль ее еще была сильна, Тори понимала, что ничто не заменит ей утраты, но знала она и то, что сумеет ее пережить. Теперь она была в этом уверена.

Подойдя к могиле, Тори бросила на гроб первую, символическую горсть земли. С минуту она постояла у могилы с опущенной головой.

– Прощай, папа!

Священник уже давно произнес последнее «аминь», а Тори все стояла рядом с мужем, не в силах уйти. Итан не торопил ее. Адам предложил руку Консуэло, и, мгновение поколебавшись, она оперлась на нее. Вместе со священником они направились к дому.

К могиле подошел дон Диего Салинас де Ортега. Лицо его было торжественным, раненая рука – на черной перевязи. Медленно перекрестившись, он постоял с минуту над могилой старого врага. Затем направился к Итану.

Диего подал руку, и Итан пожал ее.

– Кэмп Мередит был достойным противником, – признал мексиканец. – Таким врагом можно только гордиться. Уверен, сеньор Кантрелл, вы станете его достойным преемником. Не знаю еще, куда приведут наши дороги, но, чует мое сердце, нам еще предстоит встретиться. А пока прощайте, желаю вам удачи.

Повернувшись к Тори, Диего склонил голову и, поцеловав ее руку, отошел.

Итан обнял Тори за плечи и посмотрел на свежий могильный холмик.

– Любимая женщина, – задумчиво проговорил он, – достойный противник и ребенок, которому предстоит стать наследником, – что еще нужно мужчине для полного счастья?

– Да. – Тори посмотрела на него, улыбаясь сквозь слезы. – Моего отца в этом смысле можно назвать вполне счастливым человеком. Теперь я это понимаю. Но ведь и мы можем быть счастливы? – тихо добавила она.

Итан обнял Тори за плечи еще крепче, чтобы успокоить и вселить уверенность, и повел ее к дому.

Они молчали всю дорогу, но, когда дошли до дома, Итан вдруг заговорил:

– Теперь я понимаю, что Кэмп Мередит был одним из главных людей в моей жизни. Оглядываясь назад, я вижу: все, что бы я ни делал, было так или иначе связано с ним. Когда я приехал сюда, я его ненавидел, но постепенно мое отношение к нему менялось, и в конце концов я его даже по-своему полюбил. – Он покачал головой. – Да, забавно иногда оборачивается жизнь!

– Ведь было время, когда и я ненавидела тебя, – кивнула Тори в знак согласия. – Возможно, Консуэло права – от ненависти до любви один шаг.

– Как бы то ни было, – заключил Итан, – если бы не он, я бы не встретил тебя. Все эти годы я ненавидел его, но мог ли я знать, что именно благодаря ему я избавлюсь от этой ненависти…

На крыльце Итан вдруг остановился и посмотрел на Тори. Сквозь пелену грусти в его глазах пробивался огонек надежды.

– Однажды я сказал тебе очень горькие, очень несправедливые слова. Я сказал, что ты никогда по-настоящему не будешь моей женой… – Тори коснулась пальцем его губ, словно говоря: «Молчи!» – Но Итан продолжал: – У нас не было настоящего брака, настоящей свадьбы. Еще не поздно все исправить…

Тори с недоумением посмотрела на него, но вместо ответа Итан повел ее в дом.

– Подожди немного, – остановил он ее в холле, – я поговорю со священником.

Вернувшись через пару минут, он торжественно произнес:

– Виктория Мередит, вы окажете мне честь стать моей настоящей женой?

Глаза Тори светились от счастья. Итан взял ее под руку.

Эпилог

Каса-Верде, 1883 год

Горы, окружавшие ранчо, покрылись буйной летней зеленью, небо было таким синим, что резало глаза. День был бы нестерпимо жарким, если бы не легкий ветерок с гор. Адаму нравилось это мирное, спокойное место – многие годы ему так не хватало покоя… Пару месяцев назад он, уставший телом и душой, ушел из рейнджеров. Рана в плече зажила, Адам вполне мог бы сесть на лошадь и уехать отсюда, но он предпочел осесть здесь. Теперь ранчо Каса-Верде стало для него домом, Итан и Тори семьей.

Адам сидел в кабинете, листая книги, как обычно в жаркую погоду. Кабинет за прошедшие годы мало изменился. Деловая атмосфера, царившая в этой комнате при Кэмпе, осталась той же, когда его сменил Итан.

Адам поднял глаза, улыбаясь Консуэло, входившей в кабинет с кофейником и чашками на подносе. Консуэло тоже мало изменилась за эти годы. Все такая же красивая, она лишь выглядела чуть старше и немного усталой.

Больше всего изменился Адам. Во многом ему пришлось принять участие, многое повидать – чаще всего это было малоприятным. Он так устал от бесконечной борьбы, от всех этих перестрелок…

Черты его лица, некогда по-детски округлые, стали резче, кожа огрубела, взгляд стал острее и циничнее – теперь он смотрел на мир по-другому.

Адам не знал, что его ждет, знал лишь, что к рейнджерам он уже не вернется. Адам завидовал той легкости в принятии решений, которая всегда отличала Итана, его старшего друга. Но у Итана ведь была Тори, у Адама же – никого.

Консуэло налила Адаму и себе по чашечке кофе, и, как обычно по вечерам, оба сели у большого окна, выходившего во двор, глядя на угасающий день, на заигравшихся детей, упорно не желавших идти спать… В последних лучах предзакатного солнца три рыженькие головки казались огненными. Дети окружили мать, рассказывая ей о чем-то своем, и весело смеявшаяся, запрокинув голову, Тори в этот момент сама походила на ребенка. Итан сидел рядом на скамейке, чиня уздечку, но на самом деле больше поглядывая на жену и детей.

– Как они счастливы! – с завистью вздохнул Адам.

Консуэло кивнула:

– Да, Кэмп в свое время не ошибся – Итан оказался хорошим мужем для Тори…

Адам решил сказать то, в чем мог признаться лишь Консуэло.

– Честно говоря, – задумчиво начал он, – поначалу я сомневался, что Тори – та женщина, которая нужна Итану. Но со временем убедился, что лучшее в жизни Итана – это его женитьба на Тори. Кто бы мог подумать, что она в столь короткий срок подарит ему троих? И я втайне тешу себя мыслью, что это еще не предел…

– Да, – согласилась Консуэло, – дети – это то, ради чего стоит жить! С годами я все больше жалею, что… – Она вдруг осеклась, закусив губу.

Адам ждал, но Консуэло по-прежнему молчала. В глазах ее снова стояла боль, которую Адаму приходилось замечать уже не раз, но он никогда не спрашивал о причине, хотя не мог не чувствовать, что с этой болью связана какая-то тайна.

Консуэло посмотрела на него, и Адам понял, что она собирается открыть ему какой-то свой секрет, гораздо более важный, чем все, какими она уже поделилась с ним. Взгляд Консуэло был спокоен, но Адам чувствовал, какое усилие этой женщине пришлось сделать над собой, чтобы закончить фразу.

– С годами я все больше жалею, что моя дочь росла без меня…

Адам ошарашенно уставился на нее. Консуэло опустила глаза.

– Это долгая история. Если хочешь, расскажу. Но очень прошу: когда я закончу, подумай, как мне помочь.

Адам долго молчал, а когда заговорил, голос не слушался его.

– Ты знаешь, что для тебя я готов на все.

Улыбка Консуэло была легкой и грустной и держалась на ее губах не более мгновения. Детский смех за окном отошел для Адама на второй план, когда Консуэло медленно начала свой рассказ.

Схватив в охапку отчаянно верещавшего годовалого Джона, Тори окликнула старших:

– Пора домой!

Протест Кэмпа и Мерри – четырехлетних близнецов – был столь бурный, что заставил малютку расплакаться еще сильнее.

– Еще не темно! – кричал Кэмп.

– Ты сказала «до темноты»! – поддержала брата Мерри.

– Я сказала «до захода солнца», – уточнила Тори. – А солнце уже зашло. Пора спать!

Кэмп, уже успевший усвоить, что препираться бесполезно, сердито топнул ногой, но пошел на крыльцо и встал рядом с матерью, терпеливо поджидая сестру. Мерри же продолжала стоять на прежнем месте, недовольно выпятив губу.

– Солнце не зашло! – кричала она, тыча пальчиком вверх. – Я хочу играть!

Тори посмотрела на уже начинавшее темнеть небо, где вырисовывался бледный диск луны.

– Это не солнце, Мерри, – терпеливо объяснила она. – Это луна. А луна означает, что пора идти спать.

Малышка скептически взглянула на мать и вновь перевела глаза на небо.

– Я поиграю немножко, пока не зайдет луна! – заявила она.

Итан отложил уздечку и, подойдя к дочери, взял ее под мышку, несмотря на бурный протест: «Папа!»

– Слышишь, что сказала мама? Иди спать, а не то до захода луны будешь не играть, а чистить конюшни! – Он поставил ее на крыльцо и слегка любовно шлепнул. – Иди найди тетю Конни и скажи, чтобы уложила тебя. Если попросишь вежливо, она даст тебе молока с пирожным. Быстро спать!

– Не хочу я спать! – не сдавалась Мерри. – Хочу играть! Я хочу играть с луной!

Любовно-строгий взгляд отца все-таки заставил ее подчиниться. Дети направились в дом, споря между собой, кому из них первому тетя Конни даст пирожное.

Тори с улыбкой смотрела им вслед. Подойдя к жене, Итан обнял ее за талию.

– Интересно, кого она мне напоминает? – усмехнулся он.

– Вот уж не могу представить! – улыбнулась в ответ Тори, поправляя на руках уже затихшего Джона. В ее глазах мелькнул лукавый огонек. – Просто удивительно, Итан, как легко ты справляешься с Мерри! Впрочем, ты всегда был единственным, кто мог справиться со мной, так что с моей дочерью…

– С нашей дочерью, – поправил ее Итан.

– Разумеется, с нашей, – снова улыбнулась Тори. – Она унаследовала упрямство не только от меня.

– Ну уж нет, родная! – Итан потрепал ее по щеке. – Моему упрямству до твоего далеко!

Рассмеявшись, Тори снова посмотрела на близнецов, которых в этот момент подхватила на руки появившаяся на пороге Консуэло. Что-то малыши сегодня слишком расшалились.

Впрочем, это не было удивительным после грандиозного празднества по случаю дня рождения близнецов с огромным количеством гостей, катанием на пони, изумительным тортом и мороженым. У Тори в детстве никогда не было столь потрясающего дня рождения, и она даже представить себе не могла, что такое будет у ее детей.

– Так многое изменилось… – произнесла она вслух. Итан задумчиво кивнул, соглашаясь с женой. Драй-Уэллс действительно давно уже не походил на убогий, унылый городишко, каким впервые предстал перед взором Итана. Школа, две новые церкви, каждый день – толпа приезжих… Итан даже вел переговоры с железнодорожной компанией о прокладке подъездного пути к городу, и, судя по всему, переговоры эти должны были увенчаться успехом. Тори стала председательницей школьного комитета и сама проводила собеседования с кандидатами в учителя. С тех пор как Адама при горячей поддержке горожан уговорили поработать шерифом, в городе заметно прибавилось порядка. Драй-Уэллс рос и хорошел с каждым днем. О лучшем месте для своей семьи Итан и не мечтал.

– Да, – подтвердил он, – многое изменилось. И все – в лучшую сторону.

Тори кинула на него лукавый взгляд:

– Подожди, вот побегаешь каждый день за своими близнецами, как сегодня, покажется ли тогда тебе жизнь такой прекрасной?

Итан посмотрел на нее.

– Дважды благословенные, – задумчиво произнес он.

– Что? – не поняла Тори.

– Да так, – рассмеялся он, – пришла на память одна цитата… Дважды благословенные – вот кто мы. – Он обнял жену за талию и легонько поцеловал в макушку.

Тори улыбнулась ему в ответ.

– Да, – тихо согласилась она, – ты прав. Дважды благословенные.

Она вручила малютку Джона отцу, и они вместе вошли в дом.