Текст книги "Билет на вчерашний трамвай"

«Я не хочу умирать»

Будильник зазвонил в семь утра. Я сунула руку под подушку, выключила звук и толкнула в бок Димку:

– Вставай, Дюшку в садик отводить…

Генри не пошевелился. Я толкнула сильнее.

– Дим, хватит спать, вставай уже!

Тело шевельнулась, и из-под одеяла раздался Димкин голос:

– Зай, я что-то встать не могу…

Я разозлилась.

– Тебя что, парализовало после вчерашнего? Говорила тебе: не умеешь пить – пей молоко! Вставай уже, я пошла Дюшку будить.

Димка схватил меня за руку сухой и очень горячей ладонью.

– Ксень, мне плохо…

Я вскочила, включила свет. Генри зажмурился, а я уже спрыгнула с кровати, присела возле него на корточки и дотронулась губами до его лба.

Жар. Сильный.

Градусник нашелся почти сразу, что вообще-то странно. Никогда не могу найти его, когда он нужен. Протянула его Димке и скомандовала:

– Меряй температуру. Я сейчас Андрюшку в сад на такси закину и вернусь. Будем тебя лечить.

В темпе вальса я подняла сына, отволокла сонную тушку в ванную, умыла, натянула шортики и футболку и кинулась в спальню. Димка безучастно лежал под одеялом и тяжело дышал. Я вытащила у него градусник. Тридцать девять и семь.

Приехали… Только этого мне сейчас не хватало…

Снова опустилась на корточки у кровати, поцеловала Димку в щеку.

– Все будет хорошо, солнышко. Сейчас Дюшу отвезу и вернусь. Полежи тут пока один. Вот тебе две таблетки аспирина, выпей сразу. Я приеду – разотру тебя водкой. Хоть температуру тебе собьем. Не забудь позвонить на работу, предупредить, что заболел.

Генри приподнялся на локте.

– Нет, Ксюш, я пойду на работу. Я только две недели там отработал – какой сейчас больничный? И так ни копейки в дом не приношу…

Я легонько толкнула его обратно на подушку.

– Помнишь, как я ходила на работу со своим артритом? Месяц ходила. Пока не свалилась, как мешок с ветошью. А потом еще четыре месяца овощем лежала. И неизвестно, что бы со мной дальше было, если бы не ты… А врач мне тогда сказал, что, если бы я пришла к нему раньше, а не переносила начало болезни на ногах – он бы меня за две недели вылечил. Так что не наступай на те же грабли. Лечись. Потом может хуже быть.

Я быстро поднялась и, не давая Димке ответить, вышла из комнаты, взяла за руку Дюшку и поехала с ним в садик.

Когда я вернулась, Димы дома не оказалось.

Я достала телефон и отправила ему сообщение: «Паразит!» Через полминуты пришел ответ: «Я тебя тоже люблю. Не волнуйся, все будет хорошо».

Телефон разрывался.

– Ксюша? Здравствуй, моя хорошая. Нам бы заказик сделать…

– Здравствуйте, Софья Павловна, давно вас не слышала. Как ваше давление?

– Плохо, Ксюшенька, плохо. Возраст у меня уже такой…

– Ну не надо, Софья Павловна. В сорок лет все еще только начинается.

Смех в трубке.

– Деточка, мне уже пятьдесят семь!

– Да вы что?! – ахаю. – Никогда бы не подумала, честное слово! Так чем я могу помочь? Я про заказ…

– Записывай, детка…

Мартынов сидел напротив, раскладывая стопки прайсов, которые сегодня предстояло развезти по офисам потенциальных клиентов.

Я положила трубку и пододвинула Сережке заказ с листочком.

– Сереж, позвони в «Бонус», выпиши у них материалы и отправь Руслана к Софье. Документы я сейчас напечатаю.

Мартынов подгреб к себе листок.

– Что-то случилось? Ты вся какая-то нервная.

– Угу, – кивнула я. – У меня Димка заболел. Температура высокая, а он на работу ходит как ни в чем не бывало. Третью неделю уже… Лечу его, лечу, таблетками пичкаю, а ему все хуже и хуже…. Не ест ничего, похудел, глаза больные. Меня не слушается совсем.

– Врача вызывали?

– Какое там! С утра вскочит, кофе хлебнет, и бегом на работу. Не допросишься к врачу зайти.

Мартынов сунул прайсы в большой пакет и написал на нем «Марьино».

– Поедешь сегодня? – кивнула я на пакет.

– Куда ж я денусь-то? – тяжело вздохнул Серега. – Пока весь район не обойду – спать не лягу. Блин, еще Шубин на меня волком смотрит…

– Забей. Со мной он вообще сквозь зубы разговаривает. Мы входим в график в этом месяце?

Сережка заглянул в свой компьютер.

– Почти входим. Тысяч пять-десять не дотягиваем. Как думаешь, будет орать?

– Будет, конечно. Это ж минимальный график. По нему мы в ноль выйти должны. С нашей минимальной зарплатой в четыреста баксов.

– Не, не получим мы четыреста.

– Ну, от Шубы не получим – сами заработаем. Не дрейфь!

– А как тут не дрейфить? Мы здесь четвертый месяц пашем без зарплаты. Если б не левые заказы – давно б подохли. И вообще, мне молчание Шубы не нравится. По-моему, он хочет тупо отбить свои бабки и выставить нас на улицу.

– Похоже на то. Не переживай, я все улажу. Господи, башка как Дом Советов: семь этажей – и все пустые… Ладно, Мартынов, давай, звони, а я на улицу выйду, перекурить. Устала я…

Ветер гонял по асфальту желтые листья. Вот и осень пришла… Октябрь уже. Лето пролетело незаметно. Да и, правду сказать, сколько его там было-то, лета этого? От силы три жарких недели выдалось. Правда, октябрь на редкость теплый. До сих пор хожу на работу в футболке и в джинсовой куртке.

Щелкнула зажигалкой, прикурила сигарету, поднесла к уху телефон.

– Димуль, ты как там?

– Да как тебе сказать… Никак, зай. Слушай, я, наверное, сегодня к Самородовой зайду. Ты телефон нашей поликлиники знаешь?

– У мамы могу спросить.

– Спроси, пожалуйста. Если Самородова вечером принимает, я зайду. Пусть хоть что-нибудь выпишет. Сил нет уже.

– А я тебе что говорила? Вечно у тебя так: пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

– А у тебя как на работе? – перевел тему Генри.

Я бросила окурок в урну и зло ответила:

– Да никак. Шубин уже даже не орет. Это и напрягает. Вчера от него двое людей пришли, забрали у нас из офиса один стол и все нормальные кресла. А нам притащили кухонные табуретки.

– И что думаешь?

– Думаю, сваливать пора, пока нам с Мартыновым пинка под зад не дали. Все идет к тому, что нас со дня на день уволят. Мы ж у Шубы работаем неофициально. Не по трудовой и даже не по договору. Все на словах. Так что потом ничего мы не докажем…

– Не паникуй, Ксень. Ты – умная женщина, разберешься. Все, я пошел работать. Жду от тебя звонка по поводу Самородовой. Целую.

– Целую.

Я посмотрела на пачку «Парламента» в своей руке, глубоко вздохнула и достала новую сигарету…

– Лель, – я нервно ходила по кухне из угла в угол, – у тебя есть знакомый врач? Я всерьез переживаю за Димку. Сама посуди: это ж ни в какие ворота не лезет! Месяц целый у человека высокая температура, и ни насморка, ни кашля, ни-че-го!

– А он был в поликлинике?

– Был, конечно. Анализы, как у космонавта, но в это мне как-то не верится. Скорее всего, они там ничего и не проверяют. Так, всем подряд штамп ставят, что ничего не обнаружено, чтобы возни меньше было, – и все.

– А лекарства прописали какие-нибудь?

– Прописали… «Иммунал», блин! Говорят: «Попей, Дима, это у тебя переутомление. Иммунитетик снизился».

– Попил?

– Поел, блин! Какой ему «Иммунал», если он у меня второй день с кровати не встает! Лицо серое, глаза ввалились, голос пропадать начал… – я не выдержала и заплакала.

– Вызывай «неотложку», дубина!

– Какая «неотложка»?! Ты вспомни, когда я в последний раз ее вызывала к Дюшке! Приехал какой-то идиот и сказал, чтоб я ребенку в нос луковый сок капнула, по половине чайной ложки в каждую ноздрю. Я ж дура, я ж на себе не попробовала…

А Андрюшка у меня чуть не умер потом. Господи, как вспомню… В общем, на фиг эту «неотложку»! Мне нормальный врач нужен. У тебя есть?

– Ну… Марчел ведь врач…

– Какой Марчел?!

– Брат Бумбастика. На свадьбе у нас еще был, забыла? Ты тогда чернослив жрала и под столом ему ногой в яйца тыкала.

– Боже мой, грехи наши тяжкие… Зачем ты мне только напомнила? А он кто по специализации?

– Нейрохирург.

– Ну и за фигом мне нейрохирург?

– Слушай, – психанула Лелька, – ты не уточняла, что тебе нужен специалист, который занимается больными с высокой температурой без кашля, соплей и поноса!

Я плюхнулась на стул.

– Извини, это нервы. Дай мне телефон Марчела, я сама ему позвоню, договорюсь…

– Записывай…

Я тут же набрала номер.

– Марчел? Это Ксения, подруга Оли Скворцовой. Помнишь меня? Слушай, у меня к тебе просьба…

На следующий день я, с трудом одев Димку, поймала такси и запихнула его на заднее сиденье. Сама шлепнулась рядом с водителем и объяснила, как проехать в больницу.

Марчела я отыскала в ординаторской на третьем этаже.

– Вот, – пододвинула к нему Димку и села на стул.

Марчел осмотрел его и поинтересовался:

– Вот тут не болит?

– Вообще нигде не болит. Только температура вымотала уже…

– Угу, – снова пробормотал Марчел и подытожил: – Ну, что. Я вам вот так, конечно, ничего не скажу. Пойдем в лабораторию, сейчас анализы сдашь, потом посмотрим.

Я, крепко держа Димку за руку, спустилась вслед за Марчелом в какой-то подвал, и мы пошли по длинному коридору в другой больничный корпус.

Димкина рука заметно дрожала.

– Не бойся, – шепнула я ему тихо.

– Я не боюсь, – еще тише ответил Димка и сильнее сжал мою руку.

Через полчаса из дверей лаборатории вышла худенькая старушка и направилась к нам с Генри. Мы оба вскочили, и я не удержалась.

– Ну, что у него?

Старушка протянула мне бумажку:

– А я откуда знаю? Это пусть вам доктор скажет – что у него. Но, по-моему, у него рак крови. Одни лейкоциты сплошные. Как вы доехали-то еще? Почему раньше не обратились в больницу? Мальчику всего двадцать четыре, ему бы жить да жить…

Я подхватила сползшего по стенке Генри почти у самого пола и с трудом усадила на больничную банкетку.

– Тихо, тихо, малыш… Успокойся. Все не так, я тебе обещаю. Все не так совсем. – Потом повернулась к старушке и тихо, с яростью сказала: – Как вы можете, а? Вы же медик… Хотя, может, именно поэтому… Кто же такие вещи говорит человеку в лицо? Уйдите, пожалуйста.

Бабка обиженно пожала плечами и нырнула обратно в лабораторию.

Я похлопала Диму по щекам.

– Малыш, ты посиди тут минутку, я щас Марчела разыщу, покажу ему анализы, и он все объяснит. Ну откуда у тебя рак, Димуль? Это же смешно! – Я попыталась изобразить улыбку, но она вышла кривой и жалкой.

Генри посмотрел на меня, судорожно сглотнул и кивнул головой. Я побежала искать Марчела.

Сбивчиво пересказав разговор со старушкой-лаборанткой, я протянула ему бумажку. Марчел откинулся на стуле и пробежал глазами по цифрам.

– А ведь она права, – заметил он спустя долгих полминуты, а я нервно и громко икнула.

– Рак?!

– Не-а, – беспечно ответил Марчел и закурил. – Насчет лейкоцитов, говорю, права. Хреновый анализ. Слушай, давай его прямо сейчас на УЗИ сводим? У нас офигенный врач тут работает, профессор. Он на операции, минут пятнадцать придется подождать. Там и посмотрим, что к чему. Только это не бесплатно, Ксень…

Я пыталась унять дрожь.

– Плевать. Пятьсот рублей хватит?

– Да за глаза.

– Тогда говори, куда нам подходить через пятнадцать минут, а я пойду за Димкой.

– На пятом этаже, кабинет УЗИ. Подойдешь, скажешь, что от меня, и сразу дашь деньги. Все сделает в лучшем виде.

Я рванула обратно в подвал, запуталась в подземных коммуникациях, но все-таки вышла в нужном корпусе.

Димка сидел там, где я его оставила, и, не мигая, смотрел на противоположную стенку. Я упала рядом с ним на банкетку и попыталась отдышаться.

– Димуль, родной мой, ты не бойся, не волнуйся. Я договорилась с врачом: тебе сейчас УЗИ сделают. Все-все посмотрят. Давай вставай, и потихонечку пойдем с тобой к кабинету. Ладно? Пойдем, маленький, пойдем…

Димка медленно, с трудом встал. Я обняла его и посмотрела ему прямо в лицо. Ввалившиеся глаза смотрели на меня со страхом, веснушки на носу совсем поблекли, а сухие, спекшиеся губы приоткрылись:

– Малыш… Я не хочу умирать…

Я крепко стиснула зубы. Прикусила губу, чтобы не разреветься, и постаралась ответить уверенно:

– Ты что, солнышко? Не говори глупостей. Все будет хорошо, верь мне.

– Я умру, Ксюш… – безразлично сказал Генри. – Не трать деньги, поехали домой.

Я вонзила ногти в его плечи и, чувствуя, как у меня задергалась верхняя губа, тихо, но твердо ответила:

– Ты не умрешь. Ты просто не посмеешь это сделать. Я ждала тебя всю жизнь, Вербицкий. Я ревела ночами и грызла подушку. Потому что знала, что ты меня ищешь и не можешь найти. Ты искал меня слишком долго, Дима. Я почти сломалась. Ты успел вовремя. И теперь ты не можешь меня оставить. Как бы тебе этого ни хотелось. Не сможешь. Понял меня?! – вдруг завизжала я и ударила Генри по щеке.

– Понял, – испугался Дима и быстро сказал: – Пойдем на УЗИ.

Но теперь уже я рухнула на банкетку и закрыла лицо руками. Последние два часа дались мне очень тяжело. Нервы не выдержали.

Дав мне пореветь, Генри, морщась, присел на корточки и положил мне голову на колени.

– Не плачь, Ксюш. Прости меня, дурака, напугал тебя… Да что со мной сделается? Меня же рельсой не перешибешь. Знаешь, мне в тринадцать лет хотели ногу ампутировать… Врач так и сказал. Мне в лицо. Тринадцатилетнему мальчишке… А нога – вот она. Все прошло. И тут мы прорвемся, я обещаю. Вставай, родная, пойдем…

Я медленно поднялась на ноги, вытерла лицо тыльной стороной ладони и всхлипнула:

– Обещай мне, что ты поправишься…

Димка поцеловал меня в мокрую щеку, улыбнулся.

– Даю слово. Пойдем.

Из кабинета УЗИ Димка вышел взволнованным, но не испуганным. Это уже вселяло оптимизм.

– Ну что? – невежливо спросила я у врача и покраснела: – Извините…

– Он в последнее время покидал пределы города? – вопросом на вопрос ответил тот, а я пожала плечами.

– Нет. Ну, может, в ближнее Подмосковье только. По работе.

– А кем он работает?

– Экспедитором. Все время на машине… Ездит иногда в Зеленоград, в Королев, в Подольск… А в чем дело?

Врач посмотрел на бумажку, которую держал в руках, и пояснил:

– У него селезенка размером с футбольный мяч. Значит, вирус в организме какой-то. Учитывая анализ крови, я подозреваю малярию.

Я вытаращила глаза.

– Какая малярия? Вы еще скажите: ящур… Где б он ее подцепил?

Доктор пожал плечами.

– Вам виднее. Я просто сказал то, что есть. По-хорошему, его надо бы в инфекционную больницу положить. Там разберутся.

Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы.

– А… А рака у него нет?

– Вряд ли. Вот вирус есть точно. Так что обратитесь к инфекционистам.

Мы поблагодарили врача и пошли в ординаторскую к Марчелу. Тот лениво тушил окурок в большой железной пепельнице. Увидев нас, он оживился:

– Ну, что Юра сказал?

Я тяжело опустилась на стул и протянула Марчелу снимок.

– Сказал, что надо в инфекционку… Господи, я больше не могу. Я замучилась…

Марчел посмотрел на снимок, на анализ крови, пожевал губами.

– Могу позвонить в инфекционку, пусть сюда за ним приедут…

– Звони.

Через пять минут стало ясно, что сегодня Димку никто никуда не заберет. Машина у инфекционистов освобождалась только через сутки. Я устало обернулась.

– Ну, что? Будешь тут ждать?

Генри помотал головой.

– Нет, я домой. Лучше сам завтра сюда приеду, днем.

Марчел кивнул.

– Нет проблем. Приезжай часикам к двум, разберемся.

Я встала и протянула брату Бумбастика деньги. Он отвернулся:

– Не надо, Ксюш…

– Надо. Спасибо тебе огромное. Спасибо…

Я положила деньги на стол, взяла Димку за руку, и мы вышли из ординаторской.

– Ну что скажешь? – скалой навис надо мной Шубин, красноречиво тыкая пальцем в монитор моего компьютера.

– Скажу, что ты мудак, Витя, – устало ответила я и повернулась к нему лицом.

– Выбирай выражения, мы тут не одни, – процедил сквозь зубы Виктор и нервно дернул себя за галстук.

– Да пошел ты, Шубин… И без тебя проблем хватает. Что тебе не нравится? Мы работаем тут четвертый месяц и выходим почти в ноль. Чем ты недоволен?

– Чем? А вот этим твоим «почти»! «Почти»! Мне нужен ноль! Полный и абсолютный ноль! Хотя бы. В идеале, вы мне давно должны были уже прибыль приносить!

– В идеале мне надо было тебя послать куда подальше еще в мае и самой открыть фирму.

– Кишка тонка!

– Да уж потолще твоего члена.

Шубин взвился до потолка.

– Я тебя предупреждал. Я тебя по-хорошему просил. А ты… Не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Никаких авансов из кассы не брать, завтра в одиннадцать утра чтобы оба были здесь, будем серьезно разговаривать. Всё.

Хлопнув дверью, красный Шубин умчался, а я тупо смотрела на экран монитора и размышляла.

Через полчаса я набрала номер Генри:

– Ну, что там нового?

– Все нормально. И даже хорошо. Марчел сказал, что положит меня к себе в отделение и сам будет меня лечить. Сейчас он меня оформляет, а потом я пойду на рентген, сделаю флюорографию, и еще из меня выкачают кубометр крови для анализов.

– Слава богу…

– Ксюш, ты не волнуйся, теперь я почему-то уверен, что все будет хорошо. Спасибо тебе…

– За что? Когда-то ты вытащил меня, теперь я помогаю тебе.

– Только поэтому?

– Только потому, что люблю.

– Я тебя тоже, малыш.

– Я еще позвоню, котенок. Не скучай. Просто у меня сейчас куча проблем на работе…

– Шубин?

– Угу. Ладно, не заморачивайся. Сама все решу. Целую.

Я швырнула телефон на стол и наконец подняла глаза от монитора. Мартынов сидел, вытянувшись в струнку, и молчал. Я криво подмигнула ему.

– Релакс, Сережа. Мама все сделает красиво. Не дрейфь.

Мартынов с хрустом сломал карандаш.

– Он нас завтра выпрет, Ксень. Это дураку понятно.

Зазвонил рабочий телефон. Я протянула к нему руку и ответила Сережке:

– Не успеет. – После чего сняла трубку. – Компания «Регламент», Ксения.

– Здравствуй, Ксюшенька.

– Здравствуйте, Натан Евгеньевич, как ваше здоровьице? Давно нам не звонили…

День пошел своим чередом.

Не считая того, что голова у меня была забита кучей нерешенных проблем.

В четыре часа дня я выключила свой компьютер, убрала в сумочку сигареты, надела куртку и повернулась к Мартынову.

– Я поехала к Димке в больницу. Шубин сегодня больше не придет. Если позвонит и спросит меня – скажи, что я уехала по своим делам, пусть звонит на мобильный. Или просто пошли его в жопу. Терять тебе уже нечего. Завтра приезжай сюда к десяти утра. Ты мне будешь нужен. Все, комментарии потом. Не опаздывай.

Выйдя из дверей офиса, я зашла в магазин и купила Димке несколько литров сока, фрукты, йогурты и банку красной икры. Сумки получились тяжелыми, и я волоком тащила их до метро, периодически названивая Марчелу – в этот раз я добиралась в больницу своим ходом.

Через час я втащила свои баулы в четырехместную палату. Генри лежал на койке возле двери и выглядел отвратительно. Серое лицо, небритые щеки и ввалившиеся глаза лишь отдаленно напоминали того Димку, которого я знала.

– Здрасьте! – поздоровалась я с тремя забинтованными мумиями по соседству с Димкой.

– Бу-бу-бу! – ответили мумии, а я уже шлепнулась к Генри на кровать.

– Ну, как ты, родной мой?

Димка слабо улыбнулся.

– Хорошо… Вот, ты пришла…

– Чего же хорошего? Плакать надо. У вас тут медсестры такие симпатичные, я видела. Я тебе малину не порчу?

Генри выпростал из-под одеяла худую горячую руку, взял мои пальцы и поднес их к своим губам.

– Еще как портишь. Я только по девочкам собрался, а тут ты приперлась. Ксеньк, мне тут страшно… Я домой хочу…

Я наклонилась и поцеловала его в висок:

– Ну вот что ты как маленький, а? Потерпи, солнышко, потерпи немножко. Тебе же надо вылечиться, встать на ножки… Кстати, анализы все сдал?

– Да чего я им уже только не сдал для анализов. Разве что дрочить пока еще не заставляли. Хотя я сам уже и не в состоянии, если только попросить кого.

– Подрочим, если нужно будет. А диагноз? Ну, хотя бы предварительный?

– Пока молчат.

Я вздохнула и стала разбирать сумки.

– Вот, Дим, тут молоко… А здесь фрукты всякие: апельсинчики, яблоки, бананы… Тут соки, в этом пакете, я тебе прям так в тумбочку уберу, а здесь икра красная. Давай бутербродик сделаю?

Генри скривился:

– Не надо… Я вообще ничего есть не могу. Не заставляй, пожалуйста…

Я растерянно вертела в руке стеклянную баночку.

– Ну… Я тебе оставлю тогда тут, хорошо? Захочешь – покушаешь…

Тут я заметила Димкин взгляд. Он смотрел куда-то мимо меня. Я обернулась.

На соседней койке лежал старик с забинтованной головой. На тумбочке возле него стоял граненый стакан с водой и лежал засохший кусок хлеба. Я наклонилась к Димке.

– А это кто?

– Не знаю. Сегодня привезли, как меня. Марчел сказал, его на улице подобрали. Кто-то голову ему пробил.

Я протянула руку обратно к банке и посмотрела на Димку. Он кивнул.

– Я сам тебе хотел предложить…

Вскрыв банку, я щедро намазала икрой кусок свежей булки и подошла к старику.

– Дедулечка, возьмите, пожалуйста, не побрезгуйте. Я мужу привезла, а он ничего не может есть, температура у него высокая.

Старик поднял выцветшие слезящиеся глаза и погладил меня по руке.

– Храни тебя Господь, дочка. И дай Бог мужу твоему здоровьица.

Я присела на его кровать и поправила деду одеяло:

– Дедушка, я вам еще сока сейчас принесу и конфеток положу. Если что будет нужно – попросите вот Диму, он принесет. Выздоравливайте скорее.

Старик слабо сжал сухими пальцами мою руку и тихо, беззвучно заплакал.

Я быстро поднялась, на ходу вынимая из кармана сигареты, вышла из палаты и побежала на лестницу.

Заталкивая вглубь слезы табачным дымом, я стояла у больничного окна и смотрела, как на лужах расходятся круги от дождя. Когда-то я мечтала стать врачом. Хотела лечить и спасать людей. Хорошо, что не стала. Какой из меня врач, если я даже от такой мелочи реву? Интересно, что б со мной было, если бы у меня больной умер?

Я докурила сигарету, затушила окурок в стеклянной банке и пошла в ординаторскую, к Марчелу.

– Привет, – поздоровалась я, входя в прокуренное помещение. – Ничего нового нет?

– Привет, – отозвался доктор. – Пока ничего. Завтра результаты придут – будет ясно.

– Понятно… А какие-то догадки есть?

Марчел внимательно на меня посмотрел и вздохнул:

– Тебе нужны мои догадки или четкий диагноз? Думаешь, тебе будет легче от моих догадок?

По позвоночнику у меня пробежали мурашки, но я взяла себя в руки.

– Наверное, ты прав. Пожалуйста, позвони мне завтра сам. Как только придут результаты. Димке можешь сказать, что хочешь. А мне – правду.

Руки у меня задрожали, я села на стул и посмотрела на Марчела. Он протянул мне пачку сигарет.

– Кури.

Я помотала головой. Марчел убрал пачку обратно в карман:

– Не накручивай себя, Ксень. Я думаю, у него какое-то воспаление. В любом случае, ничего смертельного нет. Можешь спать спокойно. Посмотри на себя: на тебе лица нет. А у тебя еще ребенок дома. О сыне подумай, дело себе найди какое-нибудь. Вязать умеешь?

Я слабо улыбнулась.

– Шарфики только…

– Вот и вяжи Димке шарфики. Красивые вяжи, теплые. В полосочку. Когда будем его выписывать – сама на шею повяжешь. Не переживай только. Все уладится. Это я тебе как доктор говорю. Может, водки хочешь?

– Хочу.

– А вот фиг тебе. Какая сейчас водка? Ты еле на ногах стоишь. Лучше чаю с коньяком сделаю. Обратно когда поедешь?

– Не знаю. Может, через час.

– Отлично. Сейчас бахнешь чаю с конинкой, а потом я договорюсь с шофером, он тебя на машине «скорой помощи» домой отвезет. Поедешь на бибике с красным крестом?

– Да хоть на бобике с решетками. Я действительно с ног валюсь.

– Вот и договорились. Через час я за тобой зайду. Иди к Диме.

Я прикрыла за собой дверь и прошла по коридору до конца. Там, у туалета, в самой крайней палате, лежал Генри.

Маленький, измученный, испуганный и такой любимый…

Ну, почему я не Господь Бог?! Почему я не могу щелкнуть пальцами и поднять Димку на ноги? Почему? Почему?! За что мне все это, а? Ну, ответьте же кто-нибудь! Что вы молчите?! Не слышите? Заняты? Не до меня вам сейчас? А разве я много прошу? Мне ж ничего не нужно, ничегошеньки. Я все могу сделать сама, я со всем справлюсь в одиночку. Только Димку вылечить не могу…

Вы, кто бы вы там ни были, послушайте меня, пожалуйста: поднимите его на ноги, вылечите его, а я вам за это… Отдам все, что попросите. Возьмите у меня половину здоровья, даже половину жизни. Мне не жалко. Все равно ничего хорошего я в этой вашей жизни не видела. Подавитесь ею. Только Димку мне верните. Я же не переживу…

Я сдохну.

Сдохну, проклиная всех вас.

Кто бы вы ни были.

В десять утра я вошла в офис и тут же набрала номер Мартынова.

– Ты где, мать твою? Просила же не опаздывать!

– Я уже у метро, не ори. Буду через четыре минуты.

Я подошла к кулеру, налила себе стакан воды, залпом выпила. Потом еще один. Тоже залпом. Руки у меня тряслись, и я облила себе ноги.

Разозлилась.

Кинула одноразовый стаканчик в корзину для мусора и села на стул.

За дверью послышались торопливые шаги, и в комнату воровато заглянул Мартынов.

– Все в порядке?

– Ага. Хвоста за собой не заметил?

Сережка оглянулся.

– Да вроде нет… А что случилось?

Я полезла в сумку за сигаретами.

– А ты не знаешь? За тобой Шуба слежку установил. Сказал, что понял, кто у него бабки тырит. И еще сказал, что тебе пиз… В общем, попал ты, Мартын.

Мартынов расслабился.

– Не смешно. Нас вообще-то сегодня уволить должны…

Я прикурила сигарету.

– Не успеет, я ж тебе сказала. Но времени у нас с тобой в обрез. Быстро собирай в сумку все, что нам нужно для дальнейшей работы: прайсы, списки клиентов и поставщиков, ну и что там еще найдешь.

Мартынов уставился на меня.

– И что дальше?

Я выбросила недокуренную сигарету в окно.

– А дальше будем работать сами. Как раньше. Я зарегистрирую фирму, все улажу, найду нам офис… В общем, я тебя в дерьмо втянула – я и вытащу. Согласен со мной работать?

Вместо ответа Мартынов начал быстро запихивать в пакеты папки и бумаги. А я тем временем пододвинула к себе рабочий телефон.

– Алло, Софья Павловна? Это Ксюша. Сонечка Павловна, сегодня уже двадцатое число… Ага, насчет реализации. Сейчас точно скажу: тридцать восемь двести. А, поняла. Нет, я сама подъеду. До свидания.

Положила трубку и тут же набрала еще один номер.

– Натан Евгеньевич? Это Ксюша. Не отрываю вас? Вот и славно. Натан Евгеньевич, как там у вас с оплатой позапрошлого заказа? Можете, да? Ага, сорок шесть четыреста. Документы, конечно, привезу. Задним числом? Нет проблем, сделаем. Где-то через час можно? Нет, я не смогу, Сережа подъедет. Все, договорились. До свиданья.

Я отодвинула телефон и выдернула шнур из розетки.

Всё. На сегодня работа закончена.

У двери стоял Мартынов, нагруженный пакетами с документами.

– Ксень, а Шуба тебя не убьет?

Я достала из сумки запечатанный конверт, положила его на стол, окинула взглядом стены и повернулась к Мартынову.

– Замучается пыль глотать. Поехали.

– Куда?!

– На улице нас ждет Руслан, курьер. Отдашь ему пакеты и двигай в Митино, к Натану Евгеньевичу. Возьмешь у него бабки и езжай ко мне домой. Я еду к Софье. Через два часа встретимся у меня. Мобилу отключи. Все понял?

Мартынов кивнул:

– Угу. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

Я ухмыльнулась:

– Терять мне уже нечего.

Я ехала в такси, крепко прижимая к себе сумочку с деньгами, и думала о том, что сейчас Шубин сидит за моим столом и читает письмо, которое я писала вчера вечером полтора часа. Начиналось оно красиво: «Виктор, это называется “играть на опережение”. Оставим в стороне детали и посмотрим фактам в глаза: ты собрался закрыть контору, а нас с Сережей кинуть. И, наверное, у тебя это получилось бы, если б я не сделала это на час раньше тебя…»

Я прикрыла глаза и посмотрела на телефон, зажатый в руке. В ту же секунду он зазвонил. Я выдержала десять секунд и нажала кнопку приема.

– Да?

– Я что-то не понял, – послышался голос Шубина, – ты что, сука, на бабло меня кинула?

Я глубоко вдохнула и ответила:

– Как неинтеллигентно, Витя. Даме – и в таком тоне…

– Дама? – завизжал Шубин фальцетом. – Дама? Да ты.. Ты тварь и мразь! Я ж тебя из-под земли достану, суку такую! Ты мне вернешь все до копейки, и еще должна будешь столько же! Ты поняла меня, шваль?

– Зачем из-под земли? Ты знаешь, где я живу. Приезжай, поговорим. Только выпей сначала валерьянки. До встречи, Витя.

Я положила трубку и тут же набрала номер Димки.

– Димуль, ну что? Новости есть?

– Есть! – Генри заорал так, что у меня зазвенело в ухе. – Есть! У меня воспаление легких! Не рак, не малярия! А всего лишь двустороннее воспаление!

Напряжение, не отпускавшее меня несколько дней, вдруг сдулось, как воздушный шарик.

Я засмеялась и заплакала одновременно.

– Дим, ты как в том анекдоте… Когда из лаборатории выходит мужик с бумажкой и плачет: «Все, это конец. У меня СПИД», за ним второй, тоже в слезах: «Пойду утоплюсь, у меня СПИД», а за ними третий выскакивает, бумажку свою целует: «Ура-ура! Сифилис!»

– Ксень, если б ты только знала, как я боялся…

– Я? Да если б только ты знал, как я боялась. Теперь уже могу тебе признаться: я смертельно боялась потерять тебя…

– Ну все, родная, теперь можешь спать спокойно. Диагноз поставили и меня тут уже начали усердно лечить. Знаешь, температуры уже нет, и я сегодня поел.

Я достала из-под футболки цепочку с крестиком, приложила его к губам.

– Слава тебе, Господи… Ты что-нибудь еще поесть хочешь? Тебе привезти что-нибудь?

– Не надо, Ксюш, не траться. У меня всего полным-полно. Ты сегодня ко мне приедешь?

– Обязательно, солнце. Но попозже. Тут небольшие дела по работе.

– Хорошо. Я буду тебя ждать. И… Я люблю тебя, маленькая.

– Я тебя тоже. До встречи, Димуль.

Таксист остановился у моего дома. Расплатившись, я вышла из машины и набрала номер Руслана.

– Русик, ты где?

– Как договаривались, в кафе у дороги. Ксень, я тут кофе с чебуреком…

– Забей. Щас оплачу. Жди, через минуту буду.

Забрав у Руслана пакеты с документами и оплатив его счет, я протянула ему тысячу рублей.

– Держи. Спасибо за помощь. И вот такой вопрос сразу: будешь у меня работать?

– Спасибо, Ксень. Конечно, буду. Как откроешься – звони, приеду. И ребят еще приведу, если нужно будет.

Дома я бросила пакеты в угол, не снимая обуви, прошла на кухню, открыла морозилку, вытащила оттуда бутылку водки, плеснула себе в кружку и залпом выпила. Потом посмотрела на часы и позвонила Мартынову.

– Ты где?

– Скоро буду.

– Я не спрашивала тебя, когда ты будешь. Я спросила, где ты.

– У метро уже. Буду через пять минут. Шуба звонил?

– Да.

– А…

– Всё. Подробности потом. Жду.

Еще полчаса у меня ушло на разговоры с Сережкой, обсуждение деталей и раскладывание по кучкам денег. Нужно было купить готовую фирму с пакетом документов и бухгалтерским сопровождением и кассовый аппарат, нужны были деньги на аренду офиса и покупку мелкой бэушной офисной техники. После тщательных подсчетов выходило, что денег, взятых у Шубина, нам не хватает.

– Ничего, возьму кредит, – подытожила я и хлопнула Сережку по плечу. – Езжай домой, отдыхай. Завтра я тебе позвоню. А сегодня меня не трогай, мне еще в больницу нужно. Блин, где бы сил взять, а?

Сережка встал, по-братски обнял меня.

– Ксень, я тобой горжусь. Я бы так не смог…

– Смог бы. Если б тебя обстоятельства раком поставили. Дай Бог, чтоб у тебя такого не было. Ну все. Дуй домой.