Текст книги "Родной. Чужой. Любимый"

Глава 23

В прихожей нас встретил радостный Джек.

– Привет, малыш, – я присела на корточки и погладила пса. Это дало мне немного выиграть время, чтобы осмотреться и понять, как ощущать себя в новом пространстве.

Съёмная квартира Антона располагалась в новой панельной многоэтажке с видом на шоссе, стоявшее в вечной пробке. Здесь были две комнаты, дверь в одну из них оказалась закрыта, а во второй я видела только угол дивана и раскладное кресло. Справа находилась ванная, дальше – кухня и малюсенькая прихожая, в которой мы втроём заняли почти всё пространство.

Чтобы дать пройти разувшемуся Антону, нам с Джеком пришлось прислониться к стене.

– Сделай чего-нибудь пожрать, – он бросил у входа сумку с моими вещами, переданную Сашей в больнице, и продолжил уже из комнаты: – А завтра поедем к дядь Жене. Типа в медовый месяц.

– Ты слышал, Джек? – с преувеличенным энтузиазмом спросила я у собаки. – Мы едем в медовый месяц. Типа…

Пёс неуверенно повилял хвостом и двинулся следом за мной в кухню. Кажется, он тоже не разделял энтузиазма от этой поездки.

Квартира Антона была обставлена по-спартански. В прихожей – раздвижной шкаф с зеркальными панелями и вешалка, на которой висел рюкзак и поводок Джека. На кухне – маленький стол с двумя табуретами, ещё один разделочный стол чуть побольше и с ящиками стоял возле раковины, над ним – навесной шкафчик и холодильник у газовой плиты.

Самый минимум. Сразу видно – квартира съёмная, да и женской рукой здесь не пахло.

Я решила, что обязательно наведу уют, чтобы нам с Антоном было комфортно.

В холодильнике тоже не нашлось ничего лишнего. Я решила пожарить яичницу, сделать бутерброды с колбасой и чай с сахаром – в общем-то, на этом список продуктов и заканчивался.

Пока готовился наш первый семейный ужин, я набрала Василия.

– Поздравляю со свадьбой, – сообщил он мне в ответ на приветствие.

– Спасибо, – о больнице и беременности начальник ещё не знал и думал, что у меня всё хорошо. И это к лучшему.

– Слушай, я понимаю, первая брачная ночь и всё такое, но ты не могла бы завтра меня выручить. Младшей аденоиды будут удалять в Краснодаре. Лизка нервничает, просит с ними поехать.

– Конечно, поезжай, – я даже почувствовала облегчение, что мне не придётся куда-то ехать вместе с мужем. Всё-таки нам стоит сначала получше узнать друг друга, привыкнуть, а уж потом отправляться в совместное путешествие.

– Антон, я завтра не смогу поехать, – сообщила ему, когда принесла обед в комнату.

Муж сидел за письменным столом перед раскрытым ноутбуком со страницей интернет-магазина, с которой на меня смотрели чудовищно безвкусные сумки.

– Как не можешь? – он даже обернулся ко мне. – Очень плохо. Дядя Женя нашил ещё продукции, надо сфотографировать и выставить на сайт. Так что, с тобой или без тебя, завтра еду в Адыгею. Хотя я надеялся, что ты мне поможешь с работой…

Вот так я узнала, что у моего мужа с дядей небольшой бизнес по продаже сумок ручной работы. И почувствовала себя виноватой, из-за того что не смогу ему помочь.

– А это что? – он посмотрел на принесённую яичницу. – Нормальный обед приготовить не могла?

– Так не из чего… – опешила я.

– Сходи в магазин, – он уже снова вернулся к сайту. – Я для чего женился, чтобы снова яичницу подгорелую есть? Иди. Мужа надо хорошо кормить, раз уж по-другому не можешь ублажать.

Меня накрыла обида. Почему он ведёт себя так, как будто мы женаты одиннадцать лет? Почему разговаривает так грубо? Раньше, до свадьбы, Антон не позволял себе такого. Всегда был предупредителен и вежлив.

Наверное, он всё ещё переживает из-за моей беременности. И неудивительно, для него это тоже было шоком.

Поэтому я не стала выяснять отношения и высказывать свои обиды. Вместо этого взяла сумочку и пошла в магазин.

– Я за продуктами, – крикнула Антону из прихожей.

– Погуляй Джека заодно, – ответил мне муж.

Да уж, не слишком радужное начало семейной жизни. Но ничего, дальше будет лучше. Должно быть.

Всё образуется, утешила я себя и предложила псу:

– Пойдём со мной гулять?

Джек оказался послушным и сообразительным мальчиком. Ему даже повторять было ненужно. Пока я обувала туфли, он стянул с вешалки поводок и уселся возле двери.

– Какой ты умница! – восхитилась я, прицепила карабин, и мы вышли на улицу.

За многоэтажками располагалось большое, ещё не застроенное поле, и Джек сразу потянул меня туда. Здесь росла высокая трава, среди которой выделялась засохшими комьями грязи наезженная колея.

Пёс занимался своими делами, а я рассматривала других собачников. Поле было по-настоящему большим, и ни с кем из них близко мы не столкнулись.

Я отбросила все мысли, эмоции и просто шла следом за Джеком. Слушала пение сверчков, гудение автомобилей вдалеке, и всё случившееся за последние сутки сейчас казалось таким же далёким, как будто и не со мной произошло.

А потом вдруг впереди открылось море. Оно шумело и волновалось, разбиваясь волнами о камни. Я подошла к самому краю обрыва и глянула вниз. Ой, далеко. И страшновато.

– Джек, пойдём, – позвала я ставим неожиданно тонким голоском и была благодарна своему спутнику, который тут же развернулся и двинулся в обратный путь.

Эта прогулка помогла мне успокоиться и принять произошедшие изменения. Всё будет хорошо. Мы с Антоном притрёмся друг к другу и привыкнем. С Джеком вон, уже нашли общий язык.

На обратном пути я зашла в магазин, расположенный в цокольном этаже соседнего дома. Пёс терпеливо ждал у входа, завиляв хвостом, как только я показалась из дверей.

Этот собакен нравился мне всё больше и больше. Он и в клинике почти не доставлял хлопот, а сейчас я практически в него влюбилась. Пожалуй, стоило выйти за Антона только ради его пса.

Вечером приготовила ужин, пока муж играл в какую-то стрелялку. Отнесла ему в комнату. А мы с Джеком поели на кухне. И договорились, что завтра я куплю ему настоящий собачий корм.

Ужин получился не слишком изысканным, но это было моё первое мясо по-французски, приготовленное самостоятельно. Антон не критиковал и съел всё, что было на тарелке. Я решила считать это похвалой моему кулинарному дебюту.

Чем ближе приближалось время сна, тем больше я нервничала. Первую брачную ночь я провела в больнице, но вот второй уже вряд ли сумею избежать. Старалась подготовиться морально, но только вся изнервничалась. Когда я перемыла всю посуду, насухо протёрла все поверхности, подмела пол и стряхнула пыль со шкафчиков, стало ясно, что тянуть и прятаться дальше уже некуда. Время перевалило за полночь.

В комнату я вошла напряжённой, как натянутая струна. Но здесь меня ожидал сюрприз.

Антон уже лежал на неразобранном диване, укрывшись одеялом. А на кресле меня ждал комплект постельного белья.

– Расстели себе там и выключай свет, завтра рано ехать, – муж поднял голову от подушки и тут же положил её обратно.

А как же?.. Вопрос застыл, как и я сама, не веря, что всё оказалось так просто. Зря волновалась.

Антон очень быстро засопел, а я пыталась разложить кресло, потом стелила себе постель, а после долго лежала без сна и думала. Что происходит с моей жизнью? Почему я здесь нахожусь? Что вообще я делаю не так?

На кресло вспрыгнул Джек и ткнулся мне в ладонь мокрым носом.

– Привет, дружочек, – я погладила его меж ушей и ощутила, как пёс, покрутившись, расположился вдоль моих ног. Стало теплее. И снаружи, и внутри.

Утром меня разбудил резкий окрик:

– А ну слезай с кресла, зараза! – не понимая, что происходит, и на кого кричат, я подскочила, шею тут же свело судорогой из-за неудобной позы.

Джек, к которому и относилось это неласковое обращение, спрыгнул с кресла и умчался в кухню. Пробегая мимо хозяина, он резко вильнул в сторону, избегая пинка ногой, но не успел. Взвизгнув, пёс отлетел к стене, ударившись боком об угол. Антон выкрикнул ему вслед несколько ругательств и преспокойно начал одеваться.

Я не спешила выбираться из-под одеяла, оно представлялось хоть какой-то преградой от незнакомого монстра, который раньше почему-то выглядел, как приятный мужчина, ставший по какой-то нелепой глупости моим мужем.

Это было похоже на озарение.

Я смотрела на жилистое тело, на то, как Антон натягивает футболку, потом шорты, и понимала, у нас ничего не получится. И даже дело не в том, что я ничего не чувствую. Как мужчина он и раньше не вызывал во мне интереса. Вот совсем. Но прежде я бы попыталась что-то с этим сделать, как-то на себя повлиять, заставить, а сейчас мне хотелось только одного – чтобы этого человека не стало в моей жизни.

Но тут Антон снова заговорил, не поворачиваясь ко мне:

– Знаю, ты ожидала первой брачной ночи и всяких утех, но сначала тебе придётся сделать аборт, я не могу иметь бабу, в которой ребёнок от другого.

Я вздрогнула, так цинично это прозвучало.

А он продолжил, приближаясь ко мне:

– Я вернусь через неделю. К этому времени ты должна быть чиста, потому что иначе очень сильно пожалеешь. Ты всё поняла, любимая?

Антон склонился надо мной, и я невольно вжала голову в плечи, чувствуя исходящую от него опасность.

Почему я раньше этого не заметила? Зачем вышла за него замуж? Каким местом думала?

– Я не слышу, – произнёс он с угрозой в голосе, – ты поняла меня?

Я только кивнула, от испуга пропал голос.

– Вот и славно, – Антон улыбнулся, но в этой улыбке не было тепла, которое мне чудилось прежде. В ней была угроза.

Внутренний голосок, слишком слабый и тонкий, чтобы я услышала его раньше, шептал, что нужно бежать отсюда. Подальше от этого человека.

Страх во мне рос и ширился, заполняя то пространство, где раньше жила надежда. После случившегося с Джеком я поняла, что Антон не шутит, если не сделаю аборт к его возвращению, пожалею. И очень сильно.

Осознание собственной глупости накатило волной цунами. Ведь сама, всё сделала сама – согласилась выйти за него, переехала в его квартиру, изображала вчера послушную жену, убеждая его, что нахожусь полностью во власти мужа.

Всё это было ошибкой.

Ясно поняла, что не хочу быть женой этого чудовища, которое пинает собаку по утрам, которое требует убить ребёнка, даже не спросив моего мнения, которому вообще не важно, что я думаю и чувствую.

К чёрту! Хватит с меня. Вернусь к ба и подам на развод. Не стерпится и не слюбится. Жаль, что это стало очевидным только сейчас.

– Завтрак будет? – бросил муж, выходя из комнаты.

И я поднялась на ноги, спешно одеваясь. Сейчас мне стало страшно перечить и злить Антона. В голове в авральном режиме заработал механизм самосохранения, заставляя меня быть спокойной внешне и исполнять отданные поручения.

– Ты как? – я склонилась, опираясь рукой о стол. Джек печально смотрел на меня, меленько повиливая хвостом.

– Мне очень жаль, малыш. Я постараюсь что-то придумать.

Мне действительно было очень жаль беднягу, но тянуть с завтраком и дальше я не решилась.

Взбила яйца с сахаром, добавила молока, надеясь, что против гренок на завтрак Антон не станет возражать. Когда он вышел из душа, на блюде уже лежала ароматная пирамидка. Турки я не нашла, как и самого кофе. Пришлось заваривать растворимый.

– Что на завтрак? – Антон сел за стол, потянувшись за гренкой.

Я поставила перед ним чашку с кофе и села напротив.

– Где завтрак? – переспросил он, поднимая на меня глаза.

От того, как изменился его голос, я замерла. Сглотнула, прежде чем тихо ответить:

– Гренки…

– Какие гренки? Я жрать хочу.

Мы с Джеком вздрогнули от звуков этого голоса. Теперь я хорошо представляла, как чувствовал себя бедный пёс, живя с таким хозяином, потому что сейчас и сама ощущала себя нашкодившей собачонкой. Сидела, опустив глаза и слушая, как колотится от страха сердце.

– Ты слышишь меня? Я хочу жрать! – он ударил кулаком по столу и поднялся на ноги, и я подскочила, отступая назад, чтобы увеличить расстояние от него.

Джек с рычанием выбрался из-под стола и встал между нами.

– Что?! Тварёныш, ты на кого рычишь?

От пинка ногой пёс отлетел к дверям. Жалобный скулёж раздирал мне сердце.

– Антон, не надо! – я бросилась наперерез мужу, схватившему табуретку и двинувшемуся к Джеку. – Не трогай его!

– Отойди! – он отпихнул меня с дороги, но я каким-то образом сумела уцепиться за его руку и повисла на ней, продолжая умолять.

Джек успел убежать в комнату. Вот только в квартире было не так много мест, где можно спрятаться.

– Пожалуйста, не бей его, он просто испугался…

– Собака должна знать своё место и бояться хозяина. Вы оба должны знать своё место…

Это заявление стало для меня ушатом ледяной воды, вылитой на голову. Если я останусь с этим человеком, меня ждёт участь Джека – вечно прятаться под диваном, скрываясь от плохого настроения хозяина.

Преодолевая кипевшее во мне негодование и отвращение к мужу, я подошла к нему и положила руки на грудь. Сейчас чувствовала себя домашней кошкой, которая случайно забрела в клетку с разъярённым тигром. По крайней мере, боялась я по-настоящему, но изо всех сил пыталась его отвлечь от бедняги Джека.

– Давай я приготовлю тебе завтрак. Может, яичницу или разогреть вчерашнее мясо?

– Мясо, – Антон наконец перевёл взгляд с двери в комнату на меня. – И давай быстрей, мне надо ехать.

– Пойдём, – я постаралась улыбнуться как можно мягче, увлекая его в кухню.

– Даже не надейся, сначала ты избавишься от этого, – он ткнул меня пальцем в живот, – а потом можешь рассчитывать на супружеский долг.

Я внутренне передёрнулась от отвращения, но продолжила улыбаться, спокойно соглашаясь:

– Конечно, дорогой, пойдём уже завтракать.

Антон ел быстро, периодически отвечая на сообщения, всплывавшие на экране телефона. Наконец он поднялся из-за стола и двинулся в прихожую. А я пошла за ним, как хорошая и послушная жена. Откуда-то пришло знание, какими бывают хорошие жёны, когда не хотят злить мужа.

– Джек, ко мне, – Антон открыл сумку, проверяя, всё ли взял с собой.

– Дорогой, – я поняла, что это мой шанс вырвать собаку из его рук. Возможно, единственный шанс. – Джек так странно вёл себя сегодня. Может, у него какие-то осложнения после операции? Давай я свожу его в клинику и сделаю анализы?

Кажется, я даже не дышала, ожидая решения мужа. Конечно, причина была притянута за уши – ну какие осложнения, когда пёс уже выздоровел? Но Антон задумался.

– Ладно, – наконец решил он, – проверь его. Но я уже устал лечить эту собаку.

Он подошёл к двери, и я, как привязанная, двинулась за ним.

– Любимая, – Антон обернулся и сделал шаг ко мне. Я с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться. Он подошёл совсем близко и подцепил пальцем мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза: – Надеюсь, ты не будешь меня расстраивать?

Я активно замотала головой.

– Ты сделаешь то, о чём я просил?

Закивала.

Господи, пожалуйста, уходи уже!

– Хорошо, – он поцеловал меня в губы и, подхватив сумку, вышел за дверь.

А я прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол.

Глава 24

Джек несмело выглянул в прихожую, поджав хвост.

– Ты мой герой, – призналась я. Пёс подошёл ближе и подставил голову, приняв мою ласку с тяжёлым человеческим вздохом. – Давай выбираться отсюда, дружок.

Поднялась на ноги. Меня трясло. Произошедшее никак не хотело укладываться в голове. Слишком резкий и неожиданный переход от ласкового жениха к монстру-мужу. Я пока не могла понять, что его спровоцировало, да и желания размышлять об этом не было.

Хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

От Антона и всего, что с ним связано.

Я даже не стала открывать сумку и разбирать вещи. Было не до переодеваний. Натянула вчерашнее платье, в котором муж забрал меня из больницы, и вернулась в прихожую.

Кофе выпью по дороге. А сейчас – скорее бежать отсюда.

Джек сидел под дверью, держа в зубах поводок и меленько дрожа. Словно боялся, что оставлю его здесь одного.

– Не переживай, дружок, я тебя не брошу, – ласково пообещала ему. Потом придумаю, как всё уладить, но забрать собаку просто необходимо. Хозяин теперь точно не даст ему жизни.

Вспомнила, как Антон легко потребовал усыпить пса и бросил на стол деньги. Вот почему Василий сразу его раскусил, а я купилась на наверняка лицемерное отчаяние?

Дура ты, Алина, настоящая дура, потому и купилась…

Мы вышли из квартиры, я закрыла дверь выданным Антоном ключом, даже не думая, как буду возвращать его владельцу. Позже найду решение. Всё позже. Не сейчас.

В этот момент мне хотелось только одного – покинуть вдруг ставший неимоверно душным подъезд и оказаться на свежем воздухе. Джек разделял моё стремление скорее выбраться отсюда и изо всех сил тянул меня вниз по лестнице, высунув язык и громко дыша из-за утягивающего горло ошейника.

Ночью прошёл дождь, а теперь вовсю сияло солнце, согревая пропитанную влагой землю. Мы выскочили в этот жаркий и влажный, напоенный светом мир и побежали по улице. Вперёд, навстречу солнцу. И главное – подальше отсюда.

Лишь окончательно выдохшись. Я притормозила Джека.

– Давай помедленнее, малыш, я не такая резвая, как ты.

Почувствовав натяжение поводка, пёс тут же сбавил темп. Хотя до этого, даже прихрамывая на заднюю лапу, умудрялся скакать на трёх здоровых. Видимо, тоже был рад убежать из дома. Нет, больше я тебя ему не отдам.

– Обещаю, Джек.

Мы пошли вперёд. Он, обнюхивая обочины и оставляя метки приятелям. А я, попивая кофе в бумажном стаканчике, купленный в расположенном по пути кафе.

Среди солнечного утра и наполненных людьми улиц всё произошедшее почти утратило свою реальность и стало казаться чем-то далёким, произошедшим как будто и вовсе не со мной. Словно страшный сон…

Пришли сомнения. Возможно, я что-то не так поняла. Может быть, преувеличила угрозу? Или Антон просто решил меня напугать, чтобы не слишком баловала Джека?

Сомнениям я предавалась до конца пути. Всё же слишком резким и неожиданным был этот переход. Он казался каким-то неправильным, ненастоящим. Может, это я его спровоцировала?

– Привет, новобрачная, – поприветствовал меня начальник. – Извини, что пришлось вырвать тебя из супружеской спальни…

– Ерунда, – отмахнулась я, стараясь, чтобы вид у меня был счастливый. – Дети – важнее всего.

Вспомнила о своём малыше, который сейчас рос во мне, и положила ладонь на живот, уже инстинктивно защищая его.

Вот блин!

Я же забыла таблетки, которые мне прописал врач. Они остались в сумке. Да и само назначение. Если лекарство от тошноты я запомнила, то остальные препараты и витамины для беременных не успела даже прочитать.

Придётся вернуться в квартиру.

Очень не хотелось этого. Сама мысль о возвращении пугала. Хотя только по дороге сюда я себя убеждала, что неприкрытая агрессия мужа могла мне показаться.

Тогда почему же так страшно возвращаться назад?

Ладно, у меня в запасе неделя, пока Антон вернётся. Успею набраться решимости и зайти за вещами. Возьму с собой Джека, чтобы было не так неуютно.

Рабочий день был наполнен привычной суетой. Прививки, обрезка когтей, лечение запора или поноса, одна средней тяжести травма. В общем, ничего особо выдающегося.

Перед обедом приехала Саша, привезла с собой две тарелки тайского супа, который я обожала, и набор роллов.

– Решила побаловать тебя вкусненьким, – улыбаясь, сообщила она, но во взгляде была напряжённость. Мачеха приглядывалась ко мне, стараясь делать это незаметно.

Неужели все вокруг отнеслись к Антону с недоверием, кроме глупой меня?

– Спасибо!

Том ям я обожала. Пациентов на горизонте не наблюдалось.

Мы расположились в довольно просторной подсобке. Саша выкладывала из пакета контейнеры и искоса поглядывала на меня. Я молчала, не зная, строить ли из себя и дальше партизанку, или сразу во всём признаться.

– Рассказывай, – велела она наконец, и меня прорвало.

Все ужасы сегодняшнего утра лились из меня водопадом. Джек осторожно просунул нос в подсобку с вопросом на морде.

– Заходи, – улыбнулась я. – Саша, познакомься, это тот самый Джек, и теперь он со мной.

– Привет, Джек, ты молодец, – мачеха потрепала пса по холке и перевела взгляд на меня: – Антон тебе ничего не сможет сделать, сейчас не средневековье. А с псом… думаю, мы как-нибудь это уладим. Жестокое обращение с животными или что-то в этом роде… Надо спросить папу, он придумает, что делать. И, Алин… Возвращайся домой… Если хочешь, конечно.

– Спасибо, – я подвинула стул и уткнулась Саше в плечо, она с готовностью обняла меня. Не стала ругать, упрекать и обвинять, что я сама виновата, что так мне и надо, нужно было слушать взрослых и опытных людей. Мачеха просто гладила меня по волосам, уже самим своим прикосновением вселяя уверенность в завтрашнем дне.

– Всё будет хорошо.

Я кивнула. Здесь, в материнских объятиях Саши, было тепло и уютно, и никаких ужасов внешнего мира просто не существовало.

– Я люблю тебя, Саш…

– Я тоже тебя люблю.

– Расскажешь Тёме? – спросила она уже перед уходом. Видно, собиралась с духом всё это время, решаясь затронуть сложную тему.

Я задумалась, понимая, что совершенно не представляю, как быть. Покачала головой, а потом пожала плечами и поёжилась.

– Не знаю…

– Не переживай, мы будем молчать, пока ты сама не решишь, что делать. На тебя никто не станет давить, – Саша поцеловала меня в лоб, как делала, когда я была ребёнком, и ушла.

Мы с Джеком сели на верхней ступеньке и смотрели ей вслед.

Как же всё так запуталось?

Вечером я не смогла вернуться в квартиру Антона. Не нашла в себе решимости. Пыталась убедить себя, что бояться нечего, и даже если мне не показалась угроза в действиях мужа, то сейчас его всё равно нет дома. Он уехал.

Убеждала, убеждала и… не пошла.

Мы с Джеком отправились к ба.

Она сидела в кресле в гостиной и читала электронную книгу под фоновый звук телевизора.

– Привет, ба, это мой новый кавалер, можно мы поживём у тебя?

Бабушка сняла очки и посмотрела на нас с Джеком. На лице у неё появилось выражение «я так и знала», которое меня всегда выводило из себя. Но сейчас я понимала, что была не права, и готовилась это признать. По крайней мере, перед ба.

Почему-то ей сказать это было проще, чем Саше или папе, которого я всё ещё не могла простить. Хотя и понимала, что уж мой отец совершенно не виноват в том, что я оказалась не его дочерью. Вот только от этого понимания не становилось менее больно…

Бабушка отложила книгу в сторону. Я подошла, села на пол и положила голову ей на колени.

– Ты была права, ба… – начала я, и это были самые трудные слова. Дальше они полились широким потоком, не встреча преград на своём пути.

– Твой новый кавалер нравится мне больше прежнего, – только и сказала бабушка, выслушав историю моего недолгого замужества. – С белобрысым тебя быстро разведём, это я устрою. Встречаться и разговаривать с ним тебе не стоит. Если собаку бьёт, значит, и на жену руку поднять может. Ишь, аборт ему подавай! Никакого аборта. Ребёнка воспитаем, не переживай. Вот только Тёмке сказать придётся. Мальчик имеет право знать, что станет отцом…

Имеет.

Это я понимала. Но понимать и снова встретиться с Тёмой, более того – объясниться с ним… Это совершенно разные вещи.

– Ба, скажу, обязательно, только позже. Сейчас я совсем не готова.

– Позже, так позже, – легко согласилась она. – Только слишком долго не тяни, а то пузо само ему всё скажет… И помой уже лапы своей собаке. Смотри, что этот паразит делает!

Последние слова прозвучали возмущённо. И я могла понять ба. Джек вскочил на диван и начал царапать его передней лапой, то ли пытаясь выровнять поверхность, то ли ещё по каким-то своим собачьим соображениям.

– Пойдём, Джек, – стащила пса за ошейник и повела в ванную.

Ночью, намытый и приятно пахнущий, он лёг со мной. Спал беспокойно, то выбираясь из-под одеяла, то просясь обратно. Под утро Джек заскулил, сильно дёргая лапами, как будто от кого-то убегая.

– Что же тебе снится, бедненький? – я нежно гладила пса, успокаивая и прогоняя кошмар.

Уснула под утро, и, когда прозвенел будильник, долго соображала, что происходит, и где я нахожусь.

Собаки рядом не было.

– Джек? – я свесилась с кровати и заглянула вниз. Там никого не оказалось. Окинула взглядом комнату. Дверь была приоткрыта. По плечам пробежал холодок. Он же не мог убежать на квартиру Антона?

Или мог?

Джек, пожалуйста, не делай глупостей.

– Ба, – позвала, выходя из спальни. – Ба! Ты где?

Она не отзывалась. Я обыскала все комнаты, заглянув по пути в ванную. В доме было пусто.

– Куда вы подевались?

Вместо ответа до меня донеслось дедушкино ворчание, бабушкин смех из открытого окна и задорный собачий лай.

Я вышла на улицу. Потеряшки нашлись за домом, где деда пропалывал свои розы. А ба скармливала Джеку последние клубничины с грядки.

– Доброе утро, – поздоровалась я. Пёс подбежал ко мне, ткнулся в ладонь и помчался обратно к ба, поддевая носом её локоть и подталкивая. Бабушка смеялась, а Джек гавкал, требуя ещё лакомства.

– Смотри, какой требовательный, – по её тёплому взгляду, я поняла, что они успели подружиться, – понравилась ему клубничка-то.

Вот и отлично, будет, с кем оставить собаку, пока я на работе. Сидеть в подсобке, пока я занимаюсь другими животными, Джеку было слишком тоскливо.

Два дня прошли спокойно, и я почти расслабилась.

Принимала таблетки от тошноты, которые купила в аптеке, но постоянно думала о других препаратах, выписанных врачом. А вдруг я врежу ребёнку, пропуская приём каких-нибудь нужных витаминов?

В конце концов, что сложного в том, чтобы сходить в пустую квартиру мужа, который и мужем-то мне так и не стал? Не брак, а недоразумение.

Там никого нет. Антон ещё четыре дня пробудет у своего дяди. Или куда он там уехал? Я просто приду, заберу свои вещи и уйду. Ничего сложного. Ничего страшного.

И я решилась.

Вечером после работы позвонила ба, что чуть задержусь, закрыла клинику и вызвала такси. Папа говорил, чтобы забрала Жука из гаража, и я обещала подумать. Конечно, он прав, но всё, связанное с Тёмой являлось болезненной темой. Мне нужно было немного времени, чтобы всё обдумать, принять и прийти в себя.

Хотя папа использовал тяжёлую артиллерию:

– Ты должна думать о ребёнке, – сказал он. И это был весомый аргумент.

Такси остановилось у высотного дома. Я вздохнула и полезла в сумочку. Искала кошелёк, перебирала купюры, в общем, тянула время, как могла. Но всё же вышла из машины и вошла в подъезд.