Текст книги "Родной. Чужой. Любимый"

Глава 9

Папа возражал.

– Я не понимаю, зачем тебе сейчас устраиваться на работу? Ты ведь только окончила университет и вернулась домой всего несколько дней назад. Отдохни пару месяцев, повидайся с подругами, а потом уже думай о работе… И вообще, зачем тебе искать работу? Разве ты не собиралась дальше учиться?

Я молчала. Ну как ему объяснить, что для меня всё кардинально изменилось. И мне придётся теперь забыть о своих прежних планах и жить по-новому, хочу я того или нет.

– Послушай, если это из-за того, что сказала бабушка Таня, то ты не должна воспринимать её слова всерьёз. Я твой отец. Был им и буду всегда! Мы твоя семья! Слышишь?

– Слышу, – обижать папу не хотелось, но слова после того вечера, когда всё рухнуло, потеряли значение.

Жаль, он не понимал, что мне нужно время, чтобы всё обдумать и принять новые реалии в своей жизни.

– Яр, не дави на неё… – зато, похоже, Саша понимала меня слишком хорошо, но жалость, то и дело проскальзывавшая в её взгляде, выводила из себя.

Меня не нужно жалеть! Я сильная и со всем справлюсь. Самостоятельно.

Хотелось прокричать это на весь дом, на весь город, а ещё лучше на весь мир, чтобы меня наконец услышали. Но я понимала, они не виноваты в том, что я не та, кем всегда себя считала.

А кто виноват?

Моя мёртвая мать? Которая хотела удержать отца и потому выдала меня за его дочь. Бабушка Таня, которая знала правду и не могла держать её в себе.

Родители виноваты лишь в том, что промолчали. Не сказали мне сразу.

Но было бы лучше, если б я знала правду с самого начала?

Ответа у меня не было.

Точнее был…

Я бы хотела вообще никогда не узнавать правду. Чтобы моя семья оставалась моей семьёй, а родные люди родными…

Жаль, что это теперь невозможно.

Поднимаясь в свою комнату, я услышала тихое:

– Дай ей время, Яр. Пусть всё обдумает и успокоится…

Надеюсь, Саша права, и время действительно поможет мне принять правду.

А главное – научиться жить с ней…

Ужин прошёл в молчании. Кажется, только Гришка не замечал сгустившейся за столом неловкости. Он то и дело порывался рассказать о своём новом фокусе, замечал, что его никто не слушает, замолкал ненадолго и, сменив собеседника, снова принимался делиться подробностями.

Меня хватало только на то, чтобы кивать ему и периодически вставлять междометия. Но, похоже, Гришке этого было достаточно.

Тёма, к счастью, на ужин не пришёл. И судя по тому, что Саша не пыталась поднять этот вопрос, он её предупредил.

Интересно, где он?

И с кем?

Впрочем, какое мне дело? Наверняка опять пудрит мозги какой-нибудь глупой красотке. Меня это совершенно не касается. Мне всё равно, с кем он спит.

Абсолютно всё равно!

* * *

В кафе Артём пришёл первым. Он знал эту женскую особенность – немного опоздать, чтобы затем появиться с помпой, во всей красе, которой предшествовала немалая подготовка.

И сейчас не разочаровался.

Когда Флоранс вошла внутрь, оглядываясь в поисках Артёма, все головы повернулись к ней. Ни один представитель мужского пола не остался равнодушным.

Тёма чувствовал себя польщённым. Всё же эта девушка направлялась к нему. Он помахал рукой, привлекая её внимание, и с удовольствием наблюдал, как она приближается к выбранному им столику, провожаемая восхищёнными и завистливыми взглядами.

Посмотреть тут было на что.

Одета она была в короткий белоснежный сарафан с кружевными вставками в декольте и по подолу. Лифчика на ней точно не было, и соски слегка выпирали под тканью. Казалось, стоит ей совершить слишком резкое движение или наклониться, и прозрачное кружево позволит рассмотреть цвет ареолы.

Артём был готов поставить что угодно на то, что у Флоранс они розовые. И это он узнает уже сегодня.

В штанах становилось тесно. Это дерзкое платье отлично отвлекало от ненужных мыслей.

Волосы Флоранс оставила распущенными, и они падали на спину сияющим водопадом. Кожа молочной белизны, казалось, проведи по ней языком и почувствуешь вкус сливочного пломбира.

Тёме понравилась эта мысль. Он непременно узнает, какова француженка на вкус.

– Привет, Артём, – произнесла она нежным голоском с очаровательным акцентом, который только добавлял ей сексуальности. Да и вся Флоранс, дышавшая юной прелестью и неискушённостью, казалась цветком, который каждый из присутствовавших в кафе мужчин жаждал сорвать.

И Артём не был исключением.

Скорее, он был первым претендентом на эту клумбу. И сегодня он точно соберёт здесь букет.

– Привет, – Артём улыбнулся ей, одновременно обрисовывая говорящим взглядом её длинную шею с бьющейся жилкой, плечи с выпирающими косточками ключиц, небольшую грудь, так и не показавшуюся в кружевной вставке, отчего Артём почувствовал разочарование.

Эта чертовка определённо знала, как произвести впечатление на мужчину.

Когда он снова поднял глаза, заметил во взгляде Флоранс удовлетворение. Она определённо заметила, что её старания не пропали даром.

Артём не стал её разочаровывать:

– Отлично выглядишь.

Он встал, отодвинул для неё стул и помог сесть. Девчонки любят все эти джентльменские штучки. И судя по взгляду, которым его наградили, Флоранс не была исключением.

К ним уже спешила улыбчивая официантка с меню.

– Что ты будешь? – Артём чувствовал, как голос становится ниже, в нём появляются чарующие мурлыкающие нотки, которые безотказно действуют на девчонок.

И услышав, как дыхание Флоранс участилось, Тёма поздравил себя с маленькой победой – сегодня ночью он точно не будет думать о той, о ком думать ни в коем случае нельзя.

Сегодня ночью он будет дегустировать французский пломбир.

Свидание и правда удалось.

Артём был в ударе. Он много шутил, а Флоранс смеялась, флиртовала и строила ему глазки. А когда они отправились гулять по набережной, взяла под руку. И это соприкосновение обнажённой кожи рук заставляло Артёма торопить время, желая, чтобы вечер скорее перешёл в ночь.

Он уже собирался спросить, куда Флоранс предпочитает отправиться – к нему домой или к ней, как девушка попросила сама, поглядывая на него из-под ресниц:

– Проводи меня домой.

Значит, к ней.

Что ж, Артём был готов к обоим вариантам. Необходимая защита ждала своего часа в кармане брюк.

У ворот особняка, где так неудачно прошёл семейный обед, Флоранс остановилась и приложила ключ к кодовому замку. Артём распахнул створку, по-джентльменски позволяя ей пройти первой и собираясь двинуться следом. Но уже в проёме француженка вдруг остановилась, перегораживая проход, и обернулась к нему.

Её глаза лукаво блеснули в обманчиво ярком свете фонарей.

– Оревуар, спокойной ночи, – сладко пропела она и нежно коснулась губами щеки Артёма.

Он замер, от неожиданности не сумел даже произнести слова прощания. Так и смотрел, как лукавая француженка скрылась во тьме подъездной дорожки. Дверь закрылась с ехидным щелчком. А Тёма усмехнулся – хороша чертовка. И ведь так хитро его провела. Повёлся как первокурсник.

Он захохотал и двинулся прочь от ворот.

Придётся возвращаться домой и под душем решать свою проблему с полной боевой готовностью.

Нет, ну как она его провела!

Артём знал многих женщин и уже давно не ошибался, разбирая тайные сигналы тела.

Флоранс хотела его и явно намекала на секс.

Ну что ж, он наберётся терпения. Эту крепость Тёма завоюет, совершенно точно. Пусть и несколько позже, чем планировал.

Он снова усмехнулся, вспоминая собственное недоумение, когда за француженкой захлопнулась дверь калитки.

Хороша чертовка! Такую можно и подождать.

* * *

Мне не спалось.

Я крутилась с боку на бок, несколько раз переворачивала подушку прохладной стороной кверху, но найти то удобное положение, которое бы позволило мне расслабиться и заснуть, так и не получилось.

В конце концов я сдалась, откинула простыню, краешком которой укрывалась по случаю жары, и пошлёпала босыми ногами вниз. Одеваться не стала, так и отправилась в коротенькой маечке на тонких бретельках и мягких шортиках, всё равно все спят по своим комнатам. Меня никто не увидит.

Не стала включать свет в кухне. Достала из холодильника бутылку молока, отлила в кружку и поставила в микроволновку греться.

Этому меня научила Саша. В детстве я плохо спала из-за кошмаров, и она приносила мне стакан тёплого молока. Уверена, взрослым это средство тоже помогает.

Когда микроволновка просигналила, что молоко готово, я достала кружку и переместилась за стол. Вздохнула и отпила глоток.

Завтра меня ждёт «Доктор Айболит», работа и пациенты.

Я немного нервничала, но надеялась, что справлюсь. Ведь для меня эта работа – возможность начать новую жизнь.

Входная дверь открылась и закрылась. Раздался звук закрываемого замка. Я замерла. Кто это может прийти так поздно? Конечно же, Тёма. Он ведь только вернулся, наверное, встречался с друзьями.

В Анапе он проводил каждое лето в детстве, прежде чем мы все здесь поселились. И у Тёмки было полно знакомых.

Не важно, всё равно пересекаться с ним сейчас, ночью, наедине совсем не хотелось.

Я замерла, надеясь, что он не заметит меня и пройдёт мимо. Но в тот же миг, как я об этом подумала, раздался щелчок выключателя, и резко вспыхнул свет.

Я зажмурилась, ослеплённая ярким электрическим светом после расслабленной темноты. Но тут же открыла глаза. Больше я не чувствовала себя в безопасности рядом с Тёмой.

Наткнулась взглядом на его нахмуренное лицо и тут же уставилась обратно в кружку.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он недовольно.

– Пью молоко, – я попыталась ответить равнодушным голосом.

– А-а, – Тёмка окинул меня странным взглядом и резко отвернулся к холодильнику.

Я поёжилась от холода, который внезапно сменил тепло летней ночи. По плечам побежали мурашки. Я вспомнила, что практически не одета, сжалась в комок и ещё крепче обхватила руками кружку с тёплым молоком.

Артём соорудил себе бутерброд и, сразу откусив большой кусок, прошёл мимо меня к двери. Теперь он повернулся ко мне другим боком. И я увидела на его левой щеке отчётливый отпечаток женских губ, оставленный красной помадой.

В груди сдавило так сильно, что стало больно дышать. Я тихо всхлипнула, но Артём этого не заметил. Он выключил свет и молча вышел из кухни.

Он был не с друзьями, он был с женщиной.

Не знаю, почему это меня так задело. Артём может встречаться с кем угодно. Я и раньше знала, что он не пропускает ни одной хорошенькой мордашки. Вот только прежде меня это так не волновало.

Может быть, потому что тогда я считала его своим братом? И что? Что изменилось теперь?

Где-то глубоко внутри я знала ответ на этот вопрос, вот только ни за что на свете не призналась бы в этом.

Даже себе самой.

«Мне всё равно, мне совершенно всё равно», – повторяла про себя, пока мыла стакан под тонкой струйкой воды.

«Он может спать, с кем ему угодно», – объясняла я себе, пока поднималась по лестнице.

«Между нами совершенно ничего не изменилось», – убеждала я себя, укладываясь обратно в постель.

А потом уткнулась в подушку и самым позорным образом разревелась.

Глава 10

Утром я снова проснулась с опухшими веками и красным носом.

Несколько минут умывалась холодной водой, чтобы привести себя в божеский вид. Получилось не очень и пришлось потратить ещё полчаса на скрывающий следы бессонной ночи макияж и причёску.

Вниз я спустилась почти через два часа, и времени на завтрак уже не оставалось.

К счастью, Саша сварила кофе, и я успела сделать пару глотков, выбегая из дома.

Открыла дверь Жука, кинула на пассажирское сиденье сумку… и только тут до меня дошло – это же Тёмкина машина. В смысле он подарил её мне, но подарил до…

Имею ли я право после всего произошедшего оставить подарок себе?

Впрочем, сейчас времени на подобные размышления у меня не было. Я представила поиск Тёмы, объяснения с ним, возвращение ключей… Это всё слишком долго. А я и так опаздываю в первый рабочий день.

Решено. Прокачусь в последний раз на Жуке, а вечером отдам ключи Тёмке. Вообще-то надо было сделать это ночью, но меня слишком поразил отпечаток помады на его щеке, чтобы думать о чём-то другом.

Я завела двигатель и выехала на улицу. Стоит поспешить.

К счастью, ехать было недалеко. Здесь и пешком минут пятнадцать-двадцать. И я решила, что с завтрашнего дня перейду на пеший режим – и машина не нужна, и для здоровья полезнее.

К «Доктору Айболиту» подъехала без двух минут девять. Василий Андреевич как раз открывал замок на входной двери. Отлично. Похоже, мой начальник тоже не слишком ранняя птичка.

Я выбралась из машины и, подойдя к нему, поздоровалась.

– Доброе утро, – бородач широко зевнул и пробормотал куда-то в пространство: – И когда же я высплюсь?

– Могу предложить вам подремать в подсобке, – улыбнулась я, но тут же заметила, спешившую к нам старушку с кошачьей переноской.

– Не получится, – снова зевнул Василий Андреевич и распахнул дверь клиники.

Первый рабочий день выдался весьма насыщенным.

Ещё до обеда мы успели принять шестерых котов, двух собак и хорька, у которого были проблемы с мочеиспусканием. И мне пришлось вручную при помощи шприца сцеживать содержимое его мочевого пузыря. Как-то я даже и не думала, что внутри такого маленького зверька может столько поместиться.

Потом было небольшое затишье, и мы устроили перерыв. Перекусили бутербродами, сделанными Васиной женой (к обеду начальник предложил перейти на «ты», чтобы не путаться в отчествах, когда нужно действовать быстро). Я чувствовала себя неловко из-за отсутствия собственной еды и извинялась, что не подумала о перекусе. Но начальник махнул рукой. Его Лизавета всегда собирала с запасом.

Он показал мне операционную, рассказал, что и где лежит, чтобы я могла быстро ориентироваться.

И к тому моменту, когда началась вторая волна пациентов, я уже чувствовала себя здесь своей. Простыми случаями занималась самостоятельно, но то и дело оборачивалась на начальника, ожидая поймать его внимательный изучающий взгляд. Но Василий, как и сказал, занимался своими делами, принимал других пациентов, заказывал препараты или ездил забирать анализы.

За мной он не следил, и я почувствовала, как на душе теплеет оттого, что мне здесь доверяют. Я ощущала себя нужной, верила, что нахожусь на своём месте.

И это было просто замечательное чувство, которое впервые за последние дни позволило мне немного воспрянуть духом.

Клиника работала до семи, но домой я вернулась почти в десять. На экране светились четыре непринятых вызова – по два от папы и Саши.

За полчаса до конца рабочего дня нам позвонили и сообщили о сбитой машиной собаке. Василий велел привозить, а мне сказал, что в семь я могу ехать домой, он тут сам справится.

Разумеется, я осталась и ассистировала ему. Собака была совсем слабой, с бледными слизистыми и поверхностным дыханием. И я подумала, что не выкарабкается. Черепно-мозговая, сотрясение, кровотечение, повреждения внутренних органов и раздробленная задняя лапа, которую Василий собирал как конструктор из отдельных деталей.

На ночь пса оставили в клинике, уложив в нижней из клеток. И сам начальник тоже остался, приглядывать за пациентом.

– Может, я? – выдвинула свою кандидатуру. – Всё же у тебя семья, тебя ждут…

– А тебя? – спросил он, стрельнув глазами.

– Меня… – я замялась, ну не посвящать же начальника в первый рабочий день в подробности моих семейных трудностей, – у меня только родители.

– Спасибо за предложение, – добродушно усмехнулся Василий, – иди домой. Боюсь нас с Рексом ждёт тяжёлая ночь. А ты с утра будешь вести приём.

Саша встречала меня на улице. Она стояла, задумчиво глядя вверх, словно пыталась рассмотреть звёзды за серыми облаками, затянувшими небо.

Я увидела её, как только вошла в калитку.

– Привет, – улыбнулась виновато, знала, что Саша не будет меня ругать, только вздохнёт устало и с облегчением, что я наконец-то дома.

– Ты чего не перезвонила? Мы с папой волновались, – посетовала она и обняла, прижала меня к себе. А я вдохнула знакомый и такой родной запах, на мгновение позволяя себе расслабиться и забыться. Но после отстранилась, отвела глаза в сторону.

– Пса привезли после ДТП, операцию делали, не до звонков было…

Саша удовлетворилась этим объяснением. Она вообще никогда не требовала больше необходимого. И всё понимала. И в детстве мне частенько бывало стыдно за нарушаемые правила. А сейчас почему-то стало больно.

Всё-таки она не моя мама…

– Пойдём ужинать, я разогрею, – она открыла дверь и придержала её передо мной.

– А где все? – в доме было подозрительно тихо.

– Уже поели и разошлись, кто куда. Папа пишет. Гриша репетирует. А Тёма куда-то убежал.

Убежал…

Аппетит мгновенно пропал, словно его и не было. Я вспомнила отпечаток красной помады на щеке и подумала, что мне стоит начать поиски квартиры.

Думаю, одной мне будет легче.

* * *

Следующие дни были похожи друг на друга и наполнены чередой хвостатых или бесхвостых пациентов, добродушными замечаниями Василия. А после работы я ходила по адресам, где сдавались квартиры. К сожалению, пока ничего, кроме ужаса, увиденные варианты не внушали.

Помня данное самой себе обещание, я отдала ключи от Жука Тёме. Точнее струсила и просто положила на стол в его комнате, когда того точно не было дома.

Поговорить с Артёмом я так и не решалась. Даже наоборот, старательно избегала встреч с ним. Пораньше уходила на работу и поздно возвращалась.

Казалось, что и он тоже задался подобной целью, поскольку за неделю мы с ним ни разу не встретились, что вряд ли было случайностью. Ведь мы пока жили в одном доме.

Сегодняшнюю квартиру хозяйка могла показать только в час дня. И никак иначе. По телефону старческий голос категорично заявил, что его обладательница занята весь день, потому что у неё плотное расписание. И даже в час она сможет уделить мне лишь пятнадцать минут, а потом ей нужно спешить на пилатес.

– Вась, можно я уйду в час дня? Всего на пятнадцать минут, – попросила я начальника, когда мы отправили очередного пациента.

Рекс, который преодолел тот опасный барьер между жизнь и смертью, сегодня утром отправился на домашнюю реабилитацию, и клиника опустела.

– Куда? – автоматически спросил начальник, задумчиво глядя в журнал регистрации.

У нас за прошедшую неделю сложились дружеские отношения. Даже скорее Василий считал себя кем-то вроде моего старшего брата и взял меня под опеку.

Поначалу мне было очень сложно это принять. Ведь Вася в своей заботе стал очень похож на Тёмку… Того, прежнего. Которого уже никогда больше не будет. Но я не позволила себе ностальгировать о прошлом, которое уже… прошло.

Впереди у меня была новая жизнь. И я собиралась определить в ней место для Василия с его добродушной заботой. По крайней мере, у меня появился друг.

– Посмотрю квартиру, – я побрызгала спиртом на стол для осмотров и начала протирать поверхность.

– Какую квартиру? – начальник удивился и даже посмотрел на меня, отвлекаясь от журнала.

– Хочу съехать от родителей… – я опустила глаза, говорить об этом было тяжело. Пусть мы с бородачом и подружились, всё же ещё недостаточно хорошо знали друг друга, чтобы говорить на трепещущие личные темы и выливать такие интимные подробности.

Он молчал, но продолжал смотреть с застывшим вопросом в глазах. И меня вдруг понесло…

Наверное, я слишком долго носила это в себе, не имея возможности выговориться. Сложнее всего было поговорить именно с родителями, которые пытались делать вид, что всё оставалось по-прежнему, а я старательно им подыгрывала, мечтая при этом уйти из дома, чтобы побыть одной и разобраться наконец в себе и своих чувствах.

В общем, я рассказала ему всё.

И о бабушке Тане, которая оказалась ещё большей стервой, чем я могла предположить. И о Тёме, который многие годы был моим братом, лучшим другом и самым близким человеком, а теперь мы стараемся не пересекаться даже за ужином. И обо всём остальном, что так долго копилось во мне, что эту плотину из эмоций и обид наконец прорвало.

– Пойдём подышим воздухом, – предложил Василий, когда я выдохлась и замолчала.

Мы вышли на улицу.

Светило солнышко. Пели цикады в кустах, окружавших здание клиники. Жужжали пчёлы или шмели, собиравшие мёд с высоких цветущих акаций, тень которых падала как раз на крыльцо, куда мы вышли.

Я глубоко вдохнула и села рядом с начальником на верхнюю ступеньку.

Странно, но мне и правда стало легче, после того как я выговорилась. Проблемы никуда не делись, но, по крайней мере, перестали давить так сильно, что становилось тяжело дышать. Кажется, даже краски окружающего мира стали восприниматься немного ярче. Как будто я сделала фото того же самого места, но сменив режим сепии в Сашиной камере на обычный полноцветный.

– У моей тёщи есть дом в двух кварталах отсюда, – вдруг произнёс задумчиво молчавший до того бородач. – Она сдаёт вторую половину. С отдельным входом. Правда, там одна комнатка и кухонька. Удобства в пристройке. Холодной.

Он посмотрел на меня. И я вдруг поняла, что Василий имеет в виду.

– Твоя тёща сдаст мне полдома?

– Не знаю, – усмехнулся он, – Серафима Анатольевна – дама трудно предсказуемая. И обычно она не берёт одиноких девушек, потому что все вы, по её мнению… ну… – начальник неопределённо повёл рукой, но я поняла, что имелось в виду.

– В общем, она не доверяет нравственному облику одиноких девушек, – сумела я подобрать слова.

– Точно, – Василий снова усмехнулся. – Но я могу замолвить за тебя словечко. Если хочешь, конечно.

– Хочу, – обрадовалась я. Жить недалеко от работы – это же здорово. Сейчас я собиралась смотреть квартиру на другом конце города. – И с моральным обликом у меня порядок, – улыбнулась, – некому его чернить.

– Тут ты не зарекайся, – усмехнулся начальник, – это сейчас некому. А завтра глядишь и появится какой чернитель…

Он замолчал, потому что на дорожке, ведущей к клинике показалась странная парочка. Мужчина бодро шагал вперёд, а рядом с ним странно передвигался пёс, подволакивая заднюю лапу и поскуливая при каждом движении.

– Вот и передохнули, – резюмировал начальник, и мы поднялись навстречу очередному пациенту.

И хозяин, и собака выглядели словно бы смутно знакомыми. Причём оба. И где я могла бы с ними познакомиться?

Может, увидела на улице и просто обратила внимание? Пса с такой вихляющей походкой сложно не заметить.

– Добрый день, – ещё издалека поздоровался хозяин, улыбаясь нам с Василием. – Вот привёл вам своего собакена, что-то захромал он. А скоро на охоту.

Охота?..

Что-то проскользнуло в памяти после этого слова. Но мужчина меня опередил.

– Привет, как у тебя дела? – обратился он словно к давней знакомой. – Работаешь тут?

Я кивнула и перевела взгляд на пса, который уже подошёл ко мне и ткнулся носом в ладонь, меленько подрагивал обрубком хвоста.

– Джек? – вспомнила я. И его хозяин маньяк-охотник. Вот только забыла его имя. Или не знала?

– Вспомнила? – обрадовался мужчина.

– Здравствуйте, – кивнула, кратко улыбнувшись. – Что случилось с Джеком?

– Подстрелил, – пожал плечами охотник с довольно равнодушным видом, мол, такое случается. – Нечаянно.

Василий, который уже открывал дверь в клинику, при этих словах обернулся и грозно зыркнул на горе-хозяина. Но ничего не сказал.

Я ещё ни разу не видела, чтобы начальник выговаривал кому-то за безалаберность при обращении с животными. Почему-то у нас в стране зачастую не считается чем-то зазорным срывать на беззащитных зверюшках плохое настроение, морить их голодом, держать на цепи или и вовсе выбрасывать на улицу, если надоели.

На мой взгляд, пока не будут приняты законы, защищающие права животных и наказывающие людей, мы будем сталкиваться с расхлябанностью, недобросовестностью хозяев и ужасающим состоянием их питомцев.

Пуля прошла навылет, но задела бедренную кость и коленный сустав. Тот слегка деформировался, осколки попали в мягкие ткани, и каждое движение причиняло собаке изрядную боль.

– Как давно это произошло? – хриплым голосом спросил Василий, поднимая взгляд от правой задней лапы, покрытой коркой засохшей крови.

– Хм… Дня три назад… или нет, четыре, – хозяину пришлось приложить усилия, чтобы вспомнить, когда именно пострадал его питомец. – Зашейте его, или что там надо. Я завтра еду на охоту с друзьями. Надо, чтоб Джек был в форме. Он уток отлично носит, ни одна не утонула, – добавил с гордостью.

Я прямо услышала, как скрипнули зубы начальника.

И выступила первой:

– С охотой придётся повременить. У Джека серьёзное ранение, пару недель ему стоит провести в полном покое. И вообще нет гарантии, что он полностью выздоровеет и сможет дальше гоняться за дичью…

– Так что, это теперь недособака? – перебил меня этот недочеловек с брезгливой гримасой. – А нафиг он тогда мне нужен?.. Усыпите…

Охотник достал бумажник, бросил пару купюр на стол и вышел наружу.

Мы с Василием растерянно переглянулись. С таким потребительским отношением я сталкивалась впервые. Возможно, человек просто поддался эмоциям и скоро о них пожалеет.

Я выскочила из клиники.

– Подождите! – закричала ему вслед.

Но мужчина махнул рукой, даже не обернувшись.

Я вернулась обратно. Глянула на вытянувшегося на столе пса. Сейчас он спал под воздействием препарата и выглядел абсолютно беззащитным.

– Как такое может быть? – растерянно спросила начальника.

Он только пожал плечами. Бывает. И не такое.

– Ты его усыпишь? – голос подрагивал.

Василий покачал головой.

– Я не усыпляю животных… – он вздохнул, явно не находя выхода из ситуации, но желая его найти: – Давай пока подлатаем его, а потом найдём какую-нибудь передержку, может, там отыщется и новый хозяин.

– Спасибо! – я поднялась на цыпочки и поцеловала Василия в щёку.

Всё-таки судьба привела меня в нужное место.