Текст книги "Родной. Чужой. Любимый"

Потом я лежала у него на груди, смотрела на наши переплетённые пальцы и слушала ровное дыхание. Казалось, это длилось целую вечность. Не хотелось ни шевелиться, чтобы не нарушить родившуюся гармонию, ни спать, чтобы не пропустить и минуты этого счастья.

Потому что именно в этот момент я была абсолютно счастлива. Всё стало неважным. Наполнявшая мою жизнь ложь. Потерянная семья.

Я не знала, что будет потом. И будет ли это потом вообще.

Я просто была счастлива.

А затем Тёма пошевелился, поворачиваясь ко мне лицом.

– Мне пора, – со вздохом произнёс он.

– Ты снова уйдёшь? – удивилась я окончанию этого короткого счастья.

И столь обиженно это прозвучало, что Тёма усмехнулся невесело и коротко поцеловал меня в нос, затем в лоб, в губы, в обе щеки. После прижал к себе. Крепко. Ещё крепче. Казалось, даже рёбра затрещали от силы его объятий.

Но я не возмущалась. Понимала, это последние мгновения нежности. Хотелось продлить их подольше.

– Мне лучше уйти сейчас, пока темно, и никто не увидит. Думаю, родителям и… остальным лучше не знать… про нас.

Я кивнула. Он был прав. Ему действительно лучше уйти сейчас, пока темно, и никто не увидит. Но почему при этих словах, с которыми я была абсолютно согласна, внутри поселилась пустота?

Тёма снова поцеловал меня. Долгим, нежным поцелуем, в котором мне чувствовалась горечь прощания. А потом выбрался из постели, подобрал с пола одежду, пытаясь разобрать, что кому принадлежит.

Я просто смотрела, не делая ни малейшей попытки приподняться или помочь ему.

Тёма одевался неторопливо, позволяя рассмотреть своё красивое подтянутое тело, узлы мышц на руках, твёрдый живот, длинные ноги. Он был очень красив, мой Тёма.

Жаль, что ему пора уходить…

Одевшись, он снова присел на краешек кровати и склонился ко мне. Смотрел долго, поправляя пальцами волосы, лаская дыханием щёки и шею. Не удержавшись, снова поцеловал.

– Можно я приду завтра? – спросил, с явным усилием отрываясь от моих губ.

Я только кивнула, чувствуя, как счастливая улыбка снова вырывается на поверхность.

Так начался наш тайный роман.

Глава 15

У меня выросли крылья. Самые настоящие. И я летала.

Это были две недели простого, ничем не замутнённого счастья.

В руках всё спорилось. Я могла найти подход к самым сложным пациентам и их хозяевам. Казалось, сама жизнь благоволила мне, посылая только лёгкие случаи.

Василий косился на меня, что-то подозревая, но ничего не говорил. И я была ему благодарна. Обсуждать происходившее между мной и Тёмой я ни с кем не могла.

Он приходил каждую ночь. Обычно я ждала его, но иногда всё же засыпала. И тогда он будил меня поцелуями, называя спящей красавицей. Мы проводили вместе несколько часов, а перед рассветом он уходил, оставляя мне немного времени на сон.

Наверное, я давно должна была свалиться от усталости и недосыпания, но почему-то чувствовала себя преотлично. Думаю, мне помогали крылья, выросшие за спиной.

С Серафимой Анатольевной у нас сложились прекрасные отношения. Она частенько заходила ко мне на чай вечером и рассказывала о своих кошках или гладиолусах. Не скажу, что было особо интересно её слушать, но во мне было столько счастья, что его хватало на всех.

Сегодняшнее утро началось как обычно.

Я сладко потянулась в постели, глубоко вдохнула Тёмин запах, ещё исходивший от подушки, и только после этого поднялась, чтобы выключить будильник. Приняла душ, выпила чашку кофе, сидя на крылечке и улыбаясь новому замечательному утру. Ко мне подошла одна из хозяйских кошек, что-то промурлыкала, мазнув хвостом по обнажённым ногам.

– Привет, киса, – я погладила пушистую спинку и поднялась. Пора одеваться.

По дороге на работу позвонила Саша. Это был наш ежеутренний ритуал. Она звонила утром, папа – вечером. Пару раз они вместе заезжали, снабжая меня продуктами и новостями из дома.

Может быть, потому что я была счастлива, но теперь видеть родителей и общаться с ними стало намного легче. Словно обида на весь мир понемногу таяла и растворялась.

Вдруг и у меня ещё может всё сложиться хорошо?

– Девочка моя, мы ужасно соскучились, – произнесла Саша, и мне захотелось её обнять, потому что и я соскучилась тоже. – Приходи к нам сегодня на ужин.

Я задумалась на пару секунд и решила, что уже готова к визиту в родной дом. Да и Тёмкой увижусь при свете дня. Для разнообразия.

– Обязательно приду, я тоже соскучилась.

Саша пообещала, что приготовит что-нибудь вкусненькое и отключилась. А я глубоко вдохнула тёплый летний воздух и улыбнулась новому дню.

Как же это здорово – быть счастливой.

– Ты прямо вся светишься, – у двери клиники меня ждал ещё один ежеутренний ритуал, но этот был не слишком радостный.

– Доброе утро, Антон, – вежливо произнесла я, открывая дверь.

– Что ты делаешь сегодня вечером? Как насчёт поужинать со мной?

Я тяжело вздохнула. Охотник оказался очень настырным. Джек уверенно шёл на поправку, хотя хромота оставалась заметной. Его освободили от ежедневных осмотров, но Антон продолжал каждое утро поджидать меня у клиники.

– Извините, – я всё же повернулась к нему. В конце концов, Антон не виноват, что мне нравится другой, – но сегодня у меня ужин с семьёй.

– Ну да… это важно, – он скис и тут же отступился. – Тогда в другой раз.

– Конечно…

Мне стало неловко, и я присела, чтобы потрепать Джека между ушами.

Антон ушёл, а я вернулась в клинику. Рано или поздно он отступится. Должен же понять, что не передумаю.

После работы я зашла в магазин и купила бутылку шардоне. Сашиного любимого. Хотелось сделать ей приятно.

На полдороге к дому меня догнал папа и предложил довезти. Я забралась в джип, уселась на пассажирское сиденье, под строгим взглядом пристегнулась ремнём. Всё было совсем как раньше.

– Как ты? – задал он тоже ставший традиционным вопрос.

– Лучше, – ответила я и поняла, что это правда. Мне стало намного лучше. Я была почти готова отпустить обиды и жить дальше.

– Я очень рад, – мягко произнёс папа и, протянув руку, пожал мою ладонь. Я в ответ накрыла её своей. К глазам подступили слёзы.

Саша суетилась между кухней и столовой. Она нежно обняла меня, приняв бутылку, быстро поцеловала отца в губы и вернулась к своей суете. А я отправилась помогать.

– Ты прекрасно выглядишь, – шепнула мачеха, передавая мне салатницу.

– Ты тоже, – улыбнулась я. Впрочем, это была правда. Я всегда равнялась на Сашу в её умении быть женственной и привлекательной. Она обладала неуловимым шармом и добротой. Когда я расстраивалась из-за подростковых прыщей, она напоминала мне историю гадкого утёнка и обещала, что я тоже обязательно стану прекрасным лебедем.

– Привет, Алин, – Гришка воспринял моё появление как нечто само собой разумеющееся, – хочешь посмотреть, чему я научился?

Я успела только кивнуть, а он уже с топотом поднимался по лестнице. Спустя десять секунд Гришка вернулся и продемонстрировал мне половину криво связанного шарфа на толстых спицах. Мой младший брат всегда был склонен к быстрой смене интересов, но такого я не ожидала.

– Вязание? – брови сами полезли вверх.

– Ага, мама говорит, у меня есть способности, – он с гордостью посмотрел на будущий шарф.

– Есть, – подтвердила я, – только мне его не дари.

Тёма появился, когда мы только сели за стол. Заметив меня, он удивился. Я лишь на мгновение успела поймать его взгляд, а затем он отвёл глаза. Мне показалось, Тёма чувствовал себя виноватым.

Я не понимала, в чём дело, пока следом за ним из прихожей не показалась Флоранс, которая с широкой улыбкой обвела всех взглядом и с омерзительным акцентом произнесла:

– Доб’рый вече’р.

* * *

– Тём, нужно поговорить.

Артём отвлёкся от написания эсэмэс Алине и взглянул на отца. Тот смотрел хмуро и строго.

– Что случилось?

– Говорят, ты совсем запудрил девочке голову…

Что?

Неужели узнал?

Сердце ёкнуло и забилось часто-часто. Артём судорожно вспоминал, где мог допустить ошибку и раскрыть их с Алиной тайну. Но не видел проколов. Он никому ничего не рассказывал, а дома старался вообще не упоминать её имя.

И всё же отец узнал. Значит, сейчас будет скандал…

– То названивал, по ресторанам водил, цветы носил каждый день, а теперь ни слуху ни духу уже две недели. Цену себе набиваешь? – Ярослав продолжил озвучивать претензии, и Артём совершенно запутался.

Он не водил Алину по ресторанам и о цветах как-то не подумал. Хотя надо бы. Девчонки любят такие фишки. Но дело в том, что все эти ритуалы ухаживания он применял для охмурения, чтобы в итоге завоевать крепость и вывесить свой флаг на самой высокой башне.

С Алиной же всё было иначе. И ему просто не пришло в голову применять проверенные приёмчики. Хотя цветов ей нужно принести. Он как раз видел по пути один круглосуточный магазин…

– Ты меня вообще слушаешь? – отец перебил мысли, и Артём встрепенулся. Конечно же, он не слушал.

– Прости, не выспался, – и это была чистая правда.

В последние две недели Тёма едва вырывал для сна три-четыре часа. И то частично днём. Впрочем, Алинке приходилось сложнее, она весь день проводила на работе и частенько засыпала, дожидаясь его прихода.

Его спящая красавица. Артём улыбнулся. При одной мысли об Алине в душе всколыхнулась нежность.

– Значит так, делай, что хочешь. Но чтобы Кирилл мне больше не звонил с жалобами на твоё легкомыслие.

– Кирилл? Причём тут Кирилл? – Тёма уже ничего не понимал. И вдруг вспомнил… – Ты имеешь в виду Флоранс?

– А ты кого? – подозрительно нахмурился отец и тут же догадался: – Уже нашёл новую девушку? И в кого ты такой непостоянный…

– Пап, – Тёма смутился, – на этот раз всё серьёзно.

С Флоранс действительно получилось некрасиво. Наверное. Артём о ней просто не думал. Ведь у них ничего не было. А значит, он не должен ей никаких объяснений.

И ему не приходило в голову, что девушка может чего-то ждать. Он настолько увлёкся Алиной и своими чувствами. Совершенно новыми, отличными от всего, что он раньше испытывал. К тому же этот ореол тайны, который окружал их отношения.

Если честно, Тёма просто позабыл о Флоранс, как будто её никогда и не было.

– В общем, собирайся, жду тебя через пятнадцать минут, – вдруг заявил отец.

– Куда? – удивился Тёма.

– Нанесём родственный визит, заодно расскажешь девушке, как ты умудряешься так быстро их менять.

– Пап, – произнёс Артём укоризненно.

Но это не помогло.

– Что пап? Даже мы с мамой думали, что ночи ты проводишь в компании с Флоранс.

Тёма выпустил воздух сквозь зубы и отправился в свою комнату, переодеться. Ладно, он объяснится с девушкой, скажет, что встретил другую и полюбил её…

А ведь и правда, полюбил. Его Алина, она такая нежная, чуткая, страстная девочка. Он совсем не хочет её потерять…

Надо сегодня же рассказать ей о своих чувствах. И хватит уже скрываться. Нужно поговорить с родителями, открыться им и вместе выработать какой-то план действий, придумать, как преподнести ситуацию знакомым, чтобы по Анапе не пошли грязные сплетни.

Всё же почти десять лет они прожили здесь как брат и сестра…

Чёрт! Вот если бы сразу знать, что она ему не родная. Насколько проще всё тогда бы было для них…

Спустя десять минут Артём садился в машину к отцу и пристёгивался ремнём безопасности.

Новообретённые родственники уже ждали. В гостиной был накрыт невысокий столик. На нём стояла бутылка красного вина, фрукты и малюсенькие канапе, после которых чувствуешь себя ещё более голодным.

Кирилл вышел навстречу гостям и поочерёдно пожал руки сначала брату, затем племяннику.

Моник с дочерью сидели на одном из диванов. Причём Флоранс дула губки и усиленно рассматривала содержимое бокала у себя в руках, не поднимая глаз на пришедших.

– А где мама? – Ярослав обвёл глазами гостиную, словно рассчитывая, что Татьяна Викторовна могла где-то спрятаться. Впрочем, Тёма плохо знал бабушку, может, и могла.

– Спит наверху, ей нездоровится.

Беседа не клеилась. Моник с видом радушной хозяйки старалась расспрашивать гостей об их жизненных планах, но отвечал только Ярослав. И постепенно они со старшей француженкой переключились на обсуждение современных писателей и их значимость для мировой литературы.

Кирилл отвлёкся на звонок и отошёл к окну. А Тёма безуспешно пытался поймать взгляд сидевшей напротив Флоранс.

Дядя завершил свой разговор и вернулся в кресло, взял со столика канапе. В этот момент сверху явственно донёсся звон колокольчика.

– Мама проснулась, – прокомментировал Кирилл. – Не хочешь её проведать?

Ярослав кивнул и поднялся с дивана. Моник последовала за ними, оставляя молодёжь наедине.

Дождавшись, когда голоса затихнут вдалеке, Артём поднялся и подошёл к Флоранс.

– Слушай… – начал он, но девушка порывисто вскочила со своего места, расплескав вино, и бросилась к окну.

Выдохнув воздух сквозь стиснутые зубы, Артём последовал за ней.

– Флоранс, нам нужно поговорить, – сделал он ещё одну попытку, снова приближаясь к ней.

Француженка дёрнула плечом, как будто сбрасывая его руку, и перешла к другому окну.

– Мне что, с тобой в догонялки играть? – рассердился Тёма. Зачем было требовать его визита, чтобы потом избегать разговора?

Ладно, может, у неё есть причины обижаться. Артём решил, что предпримет ещё одну попытку. Если девчонка и в этот раз отскочит, словно он пытается на неё наброситься, ему же лучше – просто отправится домой с чувством выполненного долга.

Но Флоранс, видимо, и сама поняла, что его терпение на исходе, и с играми пора кончать.

– Ты просто забыл обо мне, – начала девушка, не оборачиваясь, как только он подошёл ближе. Голос дрожал, кажется, она готова была вот-вот разрыдаться. – Выбросил как надоевшую игрушку. А я тоже живой человек. И у меня есть чувства.

Флоранс начала всхлипывать, и Артём растерялся. Он боялся женских слёз, которые всегда заставали его врасплох, заставляя чувствовать себя чудовищем.

Тёма подошёл ближе и осторожно положил руку ей на плечо, на самый краешек, испытывая одно желание – сбежать отсюда.

– Ты это… извини, что не позвонил. Просто я… понимаешь… в общем, я тут встретил кое-кого…

Флоранс повернула к нему заплаканное личико, распахнув огромные глазища. Не ожидала такого поворота. И удивилась.

– А смотрю, у вас всё сладилось, – довольный папа быстрым шагом вошёл в гостиную.

Артём резко убрал руку, тут же пожалев о своём порыве. Теперь ситуация становилась двусмысленной. Если он начнёт объяснять отцу, что просто хотел успокоить плачущую девушку, тот ни за что не поверит.

– Ладно, мне надо возвращаться домой, а вы тут ещё поворкуйте, голубки, – Ярослав подмигнул сыну и вышел из гостиной.

Вот чёрт!

Теперь донесёт матери, а там и до Алины может дойти. Ничего, сегодня же ночью он объяснится с ней. Скажет, что ему нужна только она, Алина. А все остальные пусть катятся куда подальше.

Они уедут в Москву, где их никто не знает. Распишутся. Артём приступит к работе на федеральном канале, откуда ждал звонка в следующем месяце. А Алинка устроится в ветеринарную клинику, благо в Москве их пруд пруди.

Всё у них будет хорошо.

– В общем, извини, но мы не можем быть вместе. Надеюсь. Ты на меня не в обиде, – бросил Артём и выскочил вслед за отцом. Может, ещё не поздно догнать и объяснить, что он неправильно всё понял.

Но машина уже выезжала из ворот.

Домой Тёма шёл пешком, обдумывая разговор с отцом и мамой. Может, если объяснить, что Алина по-настоящему ему дорога, что это не обычное его мимолётное увлечение, то они и не будут против?

Близился вечер, но жара и не думала спадать. Артём весь взмок, пока добрался до ворот. Надо было поймать такси.

Словно ответом на его мысли рядом остановилась машина с крупной эмблемой на обеих дверцах. Спустя пару секунд оттуда вышла улыбающаяся Флоранс.

На ней было короткое белое платье без рукавов с голубым узором по подолу, которое подчёркивало её хрупкость, делая ещё более юной и уязвимой. На лице ни следа недавних слёз. Естественный макияж, только подчёркивающий природную красоту. Что и говорить, выглядела француженка превосходно.

Хотя его это больше не трогало.

– Ты чего хотела? – спросил Артём, когда убедился, что девушка направляется к воротам его дома.

– Твой папа пригласил меня на ужин, – улыбнулась она и взяла его под руку, прижимаясь тёплым боком.

Как будто и не было недавнего разговора.

Артём осторожно высвободил руку и двинулся вперёд. Ну, папа, мы с тобой ещё поговорим. Значит, решил посводничать?

Уже войдя в столовую и открыв рот, он столкнулся с тёплым взглядом Алины.

И замер. В голове пронёсся калейдоскоп разных мыслей. Одна другой чернее.

Чёрт! Кажется, он влип.

Подтверждая, что он и правда влип, причём по-крупному, следом за ним в комнату вошла Флоранс, ослепительно улыбнулась и с очаровательным французским акцентом произнесла:

– Доб’рый вече’р.

Глава 16

– Здравствуй, Флоранс, – произнесла Саша с лёгким удивлением в голосе и вопросительно посмотрела на мужа.

Но папа уже спешил навстречу француженке, улыбаясь и протягивая руку для пожатия.

– Рад, что ты приняла наше приглашение, – он сжал её пальцы обеими ладонями.

Саша нахмурилась при слове «наше». Видимо, для неё визит Флоранс оказался таким же сюрпризом, как и для меня. Впрочем, для меня это была настоящая катастрофа.

В глазах резко потемнело. Я почти не понимала, что происходит. Заняла своё место за столом, точнее почти упала на стул, потому что ноги перестали меня держать. Налила в стакан воды из графина.

Очень хотелось уйти, но Саша не заслуживала пренебрежения. Только ради неё я осталась. И решила, что возьму себя в руки, досижу до конца ужина, а дальше сбегу домой.

Смотреть на Тёму и Флоранс было выше моих сил.

Как назло их усадили как раз напротив меня. Непроизвольно я подняла голову и встретилась взглядом с Артёмом. Глядя мне прямо в глаза, он покачал головой, как будто что-то отрицая.

Что именно?

Что встречается ещё и с Флоранс? Так это очевидно, раз он привёл её на ужин с родителями. Зачем отрицать очевидное?

Принимает меня за дурочку?

Папа открыл вино, и я подставила бокал. Рука дрогнула, хрусталь звякнул, ударившись о соседнюю тарелку. Отец взглянул на меня удивлённо – никогда раньше я не испытывала тяги к шардоне – но послушно налил.

– Я очень рада, что мы наконец-то собрались все вместе, – произнесла Саша, а я, не дожидаясь конца речи, сделала несколько больших глотков. Сухое вино защипало нёбо, пришлось немного отдышаться, прежде чем продолжить и допить бокал до дна.

Теперь уже к папиному удивлённому взгляду присоединились и Саша с Гришкой. И я поняла, что не стоит продолжать в том же духе. Но каждый раз, поднимая голову, натыкалась на пристальный, виноватый Тёмин взгляд. И от этого хотелось хотя бы сползти под стол, раз уж не было возможности оказаться отсюда подальше.

Но я держалась.

Всего-то и нужно – высидеть ужин с семьёй, а потом уже уползу домой зализывать раны.

Вот зачем он так смотрит? Я не собираюсь устраивать ему сцен ревности, пусть остаётся со своей француженкой. Совет да любовь, как говорится.

И не надо так на меня смотреть!

– Как твоя работа? – поинтересовался папа, перебивая мои мысли. Он спрашивал об этом почти каждый день, видимо, никак не мог поверить, что маленькая девочка уже выросла и начала самостоятельную жизнь.

– Хорошо, – как можно беспечнее отозвалась я. – С животными проще, они вообще мне нравятся больше людей. По крайней мере, они не врут…

Теперь закашлялся Тёма, и Флоранс услужливо постучала ему по спине.

– Спасибо, – отозвался он сипло и, как я раньше, в несколько глотков одолел свой бокал с шардоне.

– Не стоит так налегать на вино, дети, – отец передвинул бутылку с середины стола ближе к себе и налил в наши стаканы сока.

И мне стало смешно.

Если бы ты только знал, папа, что творили твои дети…

В какой-то момент мною овладело жгучее отчаяние, смешанное с безрассудством, захотелось во всём признаться. И будь, что будет. Пусть делают с этой информацией, что хотят.

А я бы посмотрела на Тёмкино лицо, когда он будет объясняться со своей француженкой. Интересно, что он врал ей?

– Как тебе Анапа, Флоранс? – Саша попыталась сгладить ситуацию.

И они заговорили о Франции, сравнивали её с Россией. Обсуждали курорты, людей, их уклад. К беседе присоединились папа и Гришка, который ещё не бывал во Франции, но Саша ему обещала поездку в Европу в следующем году. И братец даже начал изучать языки, но быстро сдулся и охладел, как со всем остальным, переключившись на что-то новенькое, ещё неизведанное.

Мы с Тёмой участия в разговоре практически не принимали, буравя друг друга взглядами. Мной владела обида и злость. Даже не знаю, чего во мне в этот момент было больше.

И почему я поверила, что мой легкомысленный сводный братец, никогда не уделявший одной девушке больше недели, вдруг изменится ради меня?

Разве я чем-то лучше остальных?

Сама дура. Повелась. Поверила. Хотя… он ведь мне ничего не обещал. Мы даже почти не говорили. Между нами был только секс и ничего больше.

Усмехнулась.

Было больно. Горько. И гадко. Но я постаралась взять себя в руки.

– Очень вкусно, Саш, что это? – я указала на свою тарелку, где осталось немного бульона и пара пустых ракушек от мидий.

– Уха по-итальянски, – пояснила она, – делала сегодня для блога.

– Просто потрясающе, – поддержала Флоранс, – в Италии я пробовала это блюдо, но у вас вышло пикантнее.

Саша просияла от её похвалы, а мне захотелось вылить остатки ухи за шиворот этой французской стерве. Вот что она везде лезет?!

Вдруг показалось, что Флоранс пытается завладеть моей жизнью, отобрать всё, что мне дорого. Сначала Тёму. Затем папу с Сашей. А потом и до Гришки доберётся. Который как раз поднял с дивана свой недовязанный шарф, наверняка, чтобы ей продемонстрировать.

Ну да, так и есть. Я смотрела как мой младший сводный брат показывает француженке своё чудовищное творение, а она рассматривает его на просвет и смеётся, восхищённо ахая.

Сучка!

Я бросила ложку в тарелку, она громко и жалобно звякнула.

Саша встревоженно взглянула на меня. У мачехи просто встроенный радар. Она всегда первой замечала, что со мной что-то не так.

К сожалению, папа этой способностью не обладал. Он вдруг поднял бокал и произнёс тост, от которого я, подавившись, закашлялась:

– Надеюсь, Флоранс у вас с Тёмой всё серьёзно, и вы теперь будете частой гостьей в нашем доме.

– Спасибо, я тоже на это очень надеюсь, – от её улыбки становилось тошно, и я скривилась. Казалось, хуже мне уже быть не может, но в этот момент мерзкая сучка взглянула прямо на меня и спросила:

– А у тебя, Алина, есть любимый мужчина?

Я даже не стала говорить, что это совершенно не её собачье дело. Просто подняла взгляд на Тёму и твёрдым голосом произнесла:

– У меня нет абсолютно никого.

* * *

Алина сказала, что у неё никого нет. Она думает, что он ей лгал.

Всё катилось в тартарары, и Артём, присутствуя при этом, ничего не мог поделать.

На какой-то краткий миг возникло даже желание признаться родителям. И пусть делают с этой информацией, что хотят. Но Артём не смог. Во-первых, боялся скандала. Алина – папина любимица, если тот узнает, оборвёт уши. И это в лучшем случае. А может, отец даже будет прав.

Что если Артём не сможет сделать Алину счастливой?

Он посмотрел на её бледное лицо напротив. Да уж, счастливой его сводная сестрёнка никак не выглядела.

Но было ещё и во-вторых…

Артём попросту боялся, что Алина не захочет быть с ним. Как обычная пара. Ведь одно дело романтика тайных встреч и совсем другое – жизнь у всех на виду. Когда все вокруг знают, что они вместе. Да, будут сплетни, слухи разнесутся по городу, и пройдёт немало лет, прежде чем всё успокоится.

Не будешь же каждому встречному рассказывать, что они с Алиной не родственники.

Артём, конечно, предложит ей уехать вместе. Но что если она откажется?.. Ей всегда нравилась Анапа. Да и к этой ветклинике она, кажется, прикипела.

И почему всё так запутано?

Алина извинилась и вышла из-за стола. Артём проследил за ней взглядом. Поднялась по лестнице, значит, идёт в ванную второго этажа. Вот он – его шанс переговорить со своей девочкой наедине.

Артём собрал всю свою решимость в кулак. Алина – его девочка, и он её никому не отдаст. Если она сама захочет, конечно.

Он будет надеяться на положительный ответ. Надеяться, что его чувство взаимно.

– Ты куда? – Флоранс заметила, что он встаёт, и словно невзначай положила ладонь ему на локоть. Что за собственнические жесты? Он с ней даже не спал.

– Хочу поссать, – оскалился в самой пошлой своей ухмылке. Так, чтобы настойчивая девица отпрянула с брезгливой гримасой.

– Тёма! – в голосе отца слышалось предупреждение. Но море было уже по колено, потому что Артёма волновал совсем другой вопрос – что если Алина и правда ему откажет?

Нет, надо настраиваться на позитив!

В несколько шагов взлетел по лестнице. Ещё пара секунд, и Тёма стоял у двери ванной комнаты, прислушиваясь к звукам внутри. Кажется, она плачет.

Артём повернул ногтем изнанку задвижки, заглушку которой сам же и отковырял несколько лет назад, чтобы оставить в ванной большого медведя – подарок сводной сестре на восемнадцатилетие.

Как она визжала, когда отдёрнула занавеску и увидела подпиравшего дверь плюшевого зверя.

Артём улыбнулся воспоминанию и тут же посерьёзнел. Она должна его выслушать. Выслушать и поверить. Эта чёртова француженка ему совсем не нужна. Зачем, если у него есть она, его нежная девочка, его мечта, его Алина…

Он осторожно открыл дверь и заглянул внутрь. Алинка сидела на краешке ванной, спрятав лицо в ладонях. Даже не пошевелилась, когда он вошёл. Похоже, она просто не заметила его присутствия.

Артём преодолел разделявшие их четыре шага и опустился перед своей девочкой на колени.

– Милая, – он коснулся её ладоней своими.

Алина отпрянула, чуть не свалившись в ванну. Артём инстинктивно ухватил её крепче, пытаясь удержать от падения. Заметил, как её глаза потемнели, зрачки расширились от гнева.

Пространство ванной наполнил гулкий звук пощёчины. Артём рефлекторно схватился за щёку, которая сразу начала гореть.

Его огненная девочка.

Алина, пользуясь замешательством, оттолкнула его и попыталась пройти мимо, но Артём не позволил. Схватил её за руку. Она дёрнулась, но он держал крепко.

– Отпусти.

– Сначала ты меня выслушаешь, – произнёс Артём твёрдо. Хватит недомолвок. Она должна знать о его чувствах.

– А что вы тут делаете?

Оба повернули на одинаково ненавистный в этот момент голос с французским акцентом.

– Рыбу жарим! Не видно, что ли?! – рыкнула Алина и вырвала руку из захвата.

Оттолкнула сначала Артёма, затем Флоранс и вышла из ванной.

Бл…!

– Вы поссорились? – француженка смотрела на него своими огромными глазищами, и в них сверкало любопытство. Стало противно. Артём молча обошёл её и тоже вышел из ванной.

В холле он застал сцену прощания.

* * *

– Пап, Саш, мне нужно уехать, – я знала, что у меня было заплаканное лицо, и стоило бы привести себя в порядок, но не могла. Мне нужно было немедленно уйти, убраться отсюда как можно дальше.

– Что случилось? – они произнесли это одновременно.

– Вызвали в клинику, срочная операция, – я сочинила это мгновенно, надеюсь, моя ложь не накликает беду. – Надо немедленно ехать.

Папа уже набирал номер, чтобы вызвать мне такси. Даже вопросов о покрасневшем носе и заплаканных глазах не возникло. В этом мои родители молодцы, они знают, когда нужно действовать слаженно, не тратя время на бессмысленные разговоры.

Я открыла входную дверь, когда услышала шаги на лестнице.

– Я отвезу тебя, – Тёма спешил ко мне.

– Нет, – отрезала я. Не хочу его больше никогда видеть.

– Тём, ты выпил, – к счастью, папа был на моей стороне.

– Всего бокал, – Артём не сдавался.

– Я не пущу тебя за руль, – Саша тоже заступила ему дорогу. – И может, вы нам уже объясните, что у вас происходит?

Только сейчас мы с Тёмой обнаружили, что не одни, и что родители стали свидетелями нашей перепалки.

У папы пиликнул телефон, сообщая, что такси подъехало.

Вот и славненько, пусть Тёмочка сам с ними и объясняется. И с Флорансихой своей тоже.

– Мне пора, – я легко коснулась губами щеки Саша, затем папы и выскочила из дома. Изнутри меня раздирала злость и желание перегрызть кому-нибудь глотку. Желательно кому-то с чёрными волосами и большими синими глазищами.

Я, не оглядываясь, сбежала по ступенькам и выскочила за ворота к поджидавшей меня машине. Назвала водителю адрес дома и только после этого позволила слезам свободно стекать по щекам.