Текст книги "Ариэль. Другая история русалочки"

Эрик

Возвращаясь с репетиции обратно в замок, юноша испытывал неприятное чувство, что он кое-что скрывает.

Это напомнило ему о случае, когда он поймал своего первого действительно увесистого сибаса. Бывалые рыбаки, стоявшие на пирсе, наградили восьмилетнего мальчишку-принца одобрительными возгласами, когда тот помчался домой со всех ног, держа свой трофей над головой.

Но затем, осознав, что он ещё никогда не возвращался со столь крупным уловом, он вдруг решил, что отец и мать – король и королева – станут ругать его за подобное плебейское увлечение и запретят ему приготовить и съесть ужин, который он добыл для себя сам, как настоящий мужчина.

Он спрятал рыбину под рубашкой.

Лаврак (широко известный под названием «морской волк») имел особо острые плавники, хребет и чешую, которые врезались в тело мальчика, когда рыба пыталась высвободиться из его рук.

К тому времени, когда маленький Эрик добрался до дворца, он впал в отчаяние, а из ранок на его коже сочилась кровь. Ребёнок направился прямиком на кухню, где разразился морем слёз, ругая себя за слабость.

Король и королева, как, наверное, догадался бы каждый родитель, были довольны умением и упорством, которые продемонстрировал их сын. Они прочитали Эрику очень серьёзную лекцию о том, насколько важно, чтобы он знал, каким трудом простые люди добывают себе ужин, ведь однажды он будет управлять королевством, большинство жителей которого заняты рыболовством. После чего вновь повеселевший Эрик, ранки которого обработали и замотали бинтами, самостоятельно зажарил рыбу под присмотром кухарки. Её подали на королевский стол на золотом блюде, и с этого дня все зажили долго и счастливо.

Также принцу пришёл на память тот день, когда он подростком был очарован бездомным щенком, который совершенно не вписывался в представление о королевской охотничьей собаке. Точно так же, как и прежде лаврака, спрятав щенка под рубашку, юноша принёс его домой. Терзаемый угрызениями совести, он прятал Макса у себя в комнате и кормил его лучшими кусками мяса, которые незаметно прихватывал со стола во время ужина.

Само собой, его вычислили.

– Это не сареннский императорский волчий мастиф, – со вздохом изрёк тогда отец. – Мы, короли Тирулии, всегда держали собак именно этой породы. Так было веками.

– По крайней мере, это не рыба, как в прошлый раз, – осторожно заметила королева.

Но ни у маленького Эрика, ни у юного Эрика, ни у теперь чуть менее юного Эрика никогда не было действительно страшной тайны. Только эти два самых больших секрета приходили ему на ум, когда он пытался вспомнить, испытывал ли в своей жизни такое чувство, как сегодня.

Что именно представляет из себя то, что он прячет в этот раз? Что-то, что нельзя потрогать, как рыбу или щенка.

«Прозрение»?

Это и есть страшная тайна? Почему он ощущает необходимость скрыть посетившее его прозрение?

Юноша пытался идти к дому своей обычной походкой, но все Эрики – маленький, постарше и тот, которым он был сейчас, – совершенно не умели врать. Это была одна из множества причин, по которым принц отказывался играть в своих постановках даже небольшие роли. Он знал свои слабые стороны.

Эрик бросил быстрый, виноватый, недоверчивый взгляд по сторонам, надеясь, что вещи начнут выглядеть иначе. Ярче. Чётче. Реалистичнее. Понятнее.

Но все здания, мимо которых он проходил, выглядели так же, как и прежде. Краски цветов и растений были точно такими же, как и днём ранее.

«Мда, этот амбар всегда был таким. Та же сухая гниль вокруг окон, те же трухлявые доски…

Подождите-ка, эта постройка выглядит действительно ужасно. Готов поспорить, вблизи неё стоит жуткая вонь. Не там ли мы храним излишки зерна на случай, если заболеют растения или произойдёт бедствие? Ну и ну, неужели в крыше течь? Но ведь запасы испортятся! Как такое могли допустить? Мне следует заглянуть внутрь…

О, кого я вижу, это же девочка с рынка, которая продаёт морские бобы. Что она здесь делает? Когда-то я знал её мать… Как её звали? Лукреция.

Ничего себе – взгляните-ка на эту огромную телегу, которую везут ко дворцу под охраной, сколько солдат вокруг неё! Что, бога ради, лежит под парусиной? Я бы предположил… военное снаряжение? Точно! Так и есть.

Постойте-ка – военное снаряжение? Но для чего? Я не вполне… Зачем нам?.. Всё это чрезвычайно странно».

И тут до него дошло.

Это не было физическим изменением его зрения – завеса, или что бы это там ни было, скажем, заклятье, исчезла из его сознания. Словно старая сеть, полная слизи и мёртвых моллюсков, порвавшаяся и ставшая совершенно непригодной, застряла у него в мозгу на долгие годы, а теперь была вытащена оттуда опытным лекарем. Впервые за много лет он мог ясно мыслить. Мог реагировать на окружающий его мир. Иметь своё мнение. Не терять нить размышлений. Выходит, изменился он сам, а не его глаза.

Эта мысль обнадёживала, и, придя к такому выводу, принц почувствовал себя чуть лучше и уже более уверенно. Он вошёл в замок твёрдой походкой. Внутри его как раз ждал Гримсби. Одним ловким привычным движением слуга помог принцу сменить мантию на очень качественно сшитый сизый будничный сюртук с длинными полами.

– Спасибо, Гримс, – поблагодарил его Эрик, проходя в комнату с менее официозной обстановкой и поправляя свой галстук.

Чего ему в самом деле сейчас хотелось, так это схватить своего старого слугу и увести его подальше от глаз стражи, чтобы расспросить о том, какой была нынче жизнь. Во всём замке только ему одному Эрик мог доверять. Но это выглядело бы подозрительно, и пока ему не был известен полный расклад, он предпочёл разыгрывать из себя принца, который всё ещё находился под действием чар. Принцесса Ванесса уже сидела за изящным золотым столом, за которым они собирались пообедать вместе после встречи с членами Гильдии кузнецов. Хвала небесам, ему не пришлось раскланиваться перед этой женщиной, брать её под руку и сопровождать в зал. Прямо сейчас он испытывал весьма и весьма смешанные чувства, но все те из них, которые касались супруги, вызывали у него приступ дурноты.

– Добрый день, принцесса, – вежливо поздоровался Эрик.

Женщина протянула ему свою руку в перчатке, и он, соблюдая условности, поцеловал её тыльную сторону, стараясь, чтобы его обветренные от морских прогулок губы лишь едва коснулись бархатистой ткани. Он обратил внимание – благодаря ли своему новому состоянию, или же по другим причинам, он не знал – на наряд женщины: бледно-голубое платье непривычно сдержанного фасона с турнюром меньшего размера, чем обычно, и в меру нарядными кружевными оборками на рукавах длиной до запястья. Более того, она укутала свою шею и плечи в огромный шерстяной палантин. О, само собой, он сочетался с платьем. Платок обладал красивым, богатым оттенком синего и был обшит по краям перьями какой-то заморской птицы, явно привезёнными издалека. Они отличались длинными тонкими стержнями, а кончик их опахал украшали цветные кружочки, которые дрожали при малейшем дуновении воздуха, переливаясь то золотом, то цветами радуги. Эти перья скрывали большую часть лица Ванессы.

«И снова мне повезло», – пронеслось в голове у Эрика.

– Подхватила небольшую простуду, – сипло прошептала Ванесса, поднеся одну из изящных, облачённых в перчатки ладоней к горлу.

– Я очень сожалею, – ответил принц, садясь на своё место. Воздух в зале был очень сухой, у него пересохло во рту, и он взял графин, намереваясь налить себе бокал игристого вина.

В эту секунду Эрик остановился. Неужели он действительно хочет затуманить свой рассудок? Серьёзно? И это после того, как он только что… прозрел?

Вместо этого он потянулся за хрустальным кувшином с водой.

Ванесса молча наблюдала за его действиями.

Старшины Гильдии кузнецов с угрюмыми лицами стояли перед ними в застёгнутой на все пуговицы, отглаженной форме. В их облике то здесь, то там поблёскивали маленькие детали, указывающие на их принадлежность к ремеслу: серебряные набалдашники на тростях, блестящие носы их ботинок, пояса с аккуратными пряжками.

– Если позволите, ваше высочество… – Невысокий, крепко сбитый мужчина выступил вперёд. У него была роскошная, аккуратно подстриженная борода, и, если бы не его треуголка, отвечавшая последним веяниям моды, он бы выглядел в точности как персонаж одной из сказок, стоявших на книжной полке Эрика, как одно из тех сказочных существ, которые в прямом смысле слова выкапывают драгоценные металлы из недр шахт. – Мы не хотим, чтобы вам пришлось ждать обеда слишком долго.

– Весьма тактично с вашей стороны, – прошипела Ванесса. Поскольку голос, которым она это произнесла, не имел ничего общего с прежней отличавшей его мелодичностью, слова принцессы прозвучали колко и саркастично, вероятно, в точности отражая её истинные мысли. Мужчина вскинул свои кустистые брови вверх, но, разумеется, никак это не прокомментировал.

– П-проще говоря, – начал он, запинаясь, – мы… разумеется… поддерживаем любые военные действия, спланированные и проводимые вами, разумеется… В конце концов, благодаря этому мы не сидим без дела. Все эти мушкеты… и механизмы… и пушки… Недостатка в работе нет! – Эрик нахмурился. Какая часть работы кузнецов Тирулии касается изготовления военного снаряжения и вооружения? Единственная причина, по которой этот город был крепостью, окружённой стеной, заключалась в том, что некогда древним правителям, а после королям эпохи средневековья нравилось отдыхать в этих живописных местах у моря. – Проблема заключается в поставках. Ваша… стратегия, к сожалению, настроила против королевства некоторых из наших торговых союзников. И теперь морской путь, лежащий через северный пролив, небезопасен, в особенности если корабли везут груз, который можно счесть за сырьё для продукции военного назначения.

– Я думала, шахты в наших горах одни из лучших в мире, – прошептала Ванесса, задавая вопрос прежде, чем его смог произнести Эрик. Впервые он увидел расположение карьеров и шахт на карте, которую ему, парнишке, показал отец. Чёрные чернила, которыми горы были схематично изображены в виде букв «Л», обозначали места добычи железа, оранжевые с металлическим отливом – места добычи меди. Это привело маленького Эрика в восторг, хотя ему и казалось, что ландшафту недоставало дракона.

– Что вы сказали, ваше высочество? – переспросил мужчина, подаваясь ближе к принцессе, чтобы лучше слышать. – Прошу прощения, ваш голос…

– Шахты! – каркнула она. – Хорошие! Шахты! В них меди… полно!

– Конечно, принцесса, – ответил мужчина. Он бросил быстрый вопросительный взгляд на принца, прежде чем перевёл его обратно на женщину.

В душе Эрика начало зарождаться чувство облегчения, вызванное тем, что его присутствие всё же решили продолжить игнорировать, и тут он кое-что понял: с его мнением больше не считались. Уже многие годы. И что насчёт этого «облегчения», которое для него, по всей видимости, было привычным? Откуда оно взялось? Разве он не коронованный принц? Разве не он должен разбираться со старшиной гильдии и его скучной проблемой лично? Да ведь это его прямая обязанность!

Мужчина между тем продолжил:

– Если бы нам не были нужны сплавы бронзы или предметы из олова, нам бы хватило запасов. Сталь применяется активно, но помимо оружия нужно производить и другие вещи, а для таких других вещей требуются другие металлы.

– Какие ещё вещи? – прошипела Ванесса. Возможно, говори она с мужчинами прежним голосом, хлопая при этом своими длинными ресницами, обрамляющими её большие глаза, это бы прозвучало как «научите меня – я молодая особа, неискушённая в житейских вопросах, преклоняюсь перед мудростью мужчин старшего поколения». Но поскольку она говорила сиплым шёпотом, это создавало странное ощущение полной дисгармонии: как если бы она была женщиной гораздо более старшего возраста, бездарно играющей роль инженю.

Пока Эрик размышлял над тем, как звучал её голос, его также озадачило то, что этот голос говорил. Какие вещи изготавливаются из металла? Она что, слепая? Она разве не пользуется всеми этими вещами, живя во дворце?

– Ну… Ваше высочество… – сконфуженно начал мужчина, оглядываясь по сторонам, чтобы заручиться чьей-нибудь поддержкой. – Большинство жителей королевства, даже таких зажиточных, как я сам, едят вилками и ложками, которые, как правило, сделаны не из золота, – он указал на интерьеры жилища королевской четы лёгким кивком головы. – Или, например, свечи мы зажигаем в канделябрах, которые изготовлены не из серебра. Певтер, бронза и олово – вот сплавы, из которых производят всевозможные инструменты, утварь и прочие полезные вещи для подобных нам. Так было тысячелетиями. И поскольку в наших горах нет месторождений олова, мы вынуждены покупать его у других государств. А в настоящее время это невозможно.

– Что ж, тогда, – прошептала Ванесса задумчиво, – нам следует отправиться туда, где его добывают, и взять то, что нам нужно.

Мужчина посмотрел на неё, часто моргая:

– Бретландия?

Она застенчиво посмотрела на кузнеца краем глаза, оценивая его реакцию. Эрик наблюдал за её дешёвым представлением с ужасом, к которому в то же время примешивалось восхищение.

– Вы желаете, чтобы мы… захватили Объединённые Королевства Бретландии? – ещё раз уточнил мужчина.

– Никогда не говори «никогда», – промурлыкала принцесса.

– Прошу прощения? Извините, ваше высочество, я не расслышал.

– Я сказала: «Никогда не говори «никогда».

– Что, простите?

Эрику хотелось вскочить со стула и объявить, что эта нелепая аудиенция окончена. Что у Ванессы не было никакого права предлагать невероятно глупую, неслыханную идею военной агрессии против одной из самых могучих держав мирному жителю, в особенности не обсудив это сперва со своим супругом.

Но…

Он был весьма опытным игроком в шахматы, и как-то раз мама сказала ему, что для победы важно помнить, прежде всего, следующее: ты никогда не можешь быть полностью уверен в своём противнике, поэтому делай ход только тогда, когда уверен в себе.

А сейчас он не был уверен. Пока что нет. Сперва ему нужно немного времени, чтобы всё обдумать и прикинуть, что к чему.

– Я думаю, эта тема требует дополнительных обсуждений, – громко сказал он.

Вероятно, за всё время он впервые произнёс столь длинную фразу, впрочем, его голос прозвучал так неуверенно, что никто не смог бы обвинить его в том, что он чересчур прямолинейно излагает свою точку зрения. Ванесса, конечно, бросила на него быстрый взгляд искоса, но за этим ничего не последовало.

– Ваши опасения касательно олова и, полагаю, алюминия будут приняты к рассмотрению. Благодарим вас за то, что нашли время посетить нас, джентльмены.

Мужчины, несколько обескураженные тем, что с ними заговорил принц, славившийся своей молчаливостью, дружно закивали, быстро поклонились ему, затем принцессе и прошаркали из зала. Старшина гильдии бросил на Эрика последний, оценивающий взгляд, после чего проследовал за остальными.

Эрик морально приготовился к неприятному обеду с принцессой в напряжённой обстановке.

Но в который раз принц был спасён.

– Милый, боюсь, эта мерзкая простуда вынуждает меня отправиться спать прямо сейчас. К недомоганию следует относиться с осторожностью, иначе оно может перерасти в серьёзное заболевание, – прошипела Ванесса, указывая на своё горло. – Сожалею, что вынуждена покинуть тебя.

– Ничего страшного. Очень надеюсь, ты вскоре почувствуешь себя лучше, – ответил ей Эрик. Юноша старался, чтобы его радость не была слишком заметной, когда он потянулся за куриной ножкой, заканчивая предложение.

Он был в высшей степени галантен.

Урсула

«Чудесно, юный Эрик проглотил враньё про простуду как миленький».

Она с важным видом прошагала по коридору и вошла в комнату. При виде неё Вариет и лакеи в коридорах начинали метаться, словно мелкие волны, рассекаемые чрезвычайно большим кораблём. В голове женщины проносились мысли: «Вот что значит быть королевой. Гм, принцессой». Вот что на самом деле значит править, обладать властью, принимать решения и добиваться своего. Истинные монархи не пасуют перед лицом неприятностей, они сражаются с ними лоб в лоб и либо подчиняют их себе, либо используют в своих дальнейших целях.

«Каждое препятствие – лишь новая ступень на пути к успеху». – Она усмехнулась про себя, припоминая, как впервые услышала эту пословицу из уст одного особо льстивого тирулийского вельможи. Тогда она не поняла её смысл, поскольку, если препятствие встречается вам в океане, вы, само собой, просто огибаете его и плывёте себе дальше.

Боковым зрением женщина оценила своё отражение в одном из больших зеркал, которые были вставлены в золочёные рамы и располагались вдоль стен коридора в восточном крыле дворца. Следить за правильностью походки было одной из самых тяжёлых задач, которые ставила перед ней жизнь на суше. Она должна была быть величавой, царственной, но в то же время кокетливой и женственной. Задним умом она сожалела о том, что не выбрала человеческое тело постарше и более солидных габаритов. Но, разумеется, олухи вроде принца могут влюбиться только во что-то молоденькое и смазливое. Где уж юнцу с таким вкусом по достоинству оценить зрелость и мудрость взрослой женщины. А также её привлекательность.

Но, по правде говоря, у неё было не так уж много тел, из которых она могла выбирать. Прежняя владелица этой жалкой оболочки человека с роскошными тёмными волосами, которую сейчас носила морская ведьма, хотела стать с океаном единым целым… И Урсула была только рада дать бедняжке желаемое.

Изменение в её внешности было довольно стойким и незаметным для всех, кроме самой женщины. С её стороны было мудрым решением носить с собой оборотное зелье все эти годы. Возможно, кто-то сказал бы, что у неё имелась склонность к накопительству, но сама Урсула знала, что всякая вещь рано или поздно пригождается. Она хранила свои бутылочки и баночки на случай непредвиденных обстоятельств или, как говорят жители суши в свойственной им дурацкой манере, «на чёрный день».

Ванесса поправила палантин. Он был неудобным, неприятно колол кожу, из-за него она потела и наверняка уже покрылась сыпью. Человеческая кожа такая чувствительная. Подвергаясь воздействию воздуха, она то слишком влажная, то слишком сухая, то её обветривает, а ещё на ней вскакивают прыщики и другие высыпания, к тому же она шелушится… Неужели от этого страдают все создания Мира Суши? Или только те из них, кто смертен?

«Урсула, соберись».

Войдя в спальню, женщина направилась прямиком к туалетному столику, здесь она скинула с себя дурацкий палантин прямо на пол. Ринувшись вперёд, Вариет немедленно подняла платок и принялась отряхивать его от пыли. Кашляя, морская ведьма лёгкими движениями наносила на свою шею пудру шёлковой пуховкой. Закончив поправлять макияж, она ухмыльнулась своему отражению в зеркале. С секунду она практически видела настоящую себя. Женщина осклабилась, довольная тем, что освежила в памяти свой образ.

– Сколько лет, сколько зим, крошка, – промурлыкала она своим настоящим голосом, наслаждалась звучанием каждого слога. – Расскажи-ка мне, где сейчас эта дерзкая девчонка. Она уползла обратно в море или слоняется по суше, надеясь, что ей выпадет шанс воссоединиться с её болваном принцем?

Любой сторонний наблюдатель этой сцены увидел бы в зеркале лишь отражение Ванессы, которая разглядывала свои зубы и поправляла прическу, проводя рукой по волосам.

Её превращение, последовавший за ним приворот и чары, затуманившие память людишек, были самыми сложными и интересными заклинаниями, которые она когда-либо накладывала. За три дня, в течение которых Ариэль развлекалась на суше, она выжала из своего колдовского мастерства максимум. Ей было чем гордиться. И всё-таки её действия были довольно скоропалительными, а состряпанный наспех план, как выяснилось теперь, имел слабое место, касающееся предания воспоминаний участников истории забвению.

И что насчёт Эрика? К нему возвращается воля? За обедом он вёл себя немного странно, но порой сложно разобрать, что к чему, когда дело касается людей. В особенности таких недалёких.

Но если воспоминания о дне свадьбы действительно начали проясняться в головах тех, кто стал свидетелем этого события… что ж, Урсула достаточно хорошо разбирается в людях и русалках, чтобы понимать, что это не изменит ровным счётом ничего. Русалки? Ведьмы? Морские божества? Об этом уже сочинили одну оперу, ради всего святого! Люди, которые видели постановку, начнут смешивать реальность и вымысел, а те из них, кто лично не присутствовал на корабле в тот день, станут считать, что любой, кто утверждает обратное, тронулся умом. Да, насчёт работников дворца, слуг, крестьян, знати и черни Урсула может быть спокойна.

Чего не скажешь про Эрика и Ариэль.

Вспышка ярости пробежала по её лицу, на мгновение спутав его черты в один жуткий клубок из губ, глаз и зубов.

Эрик и Ариэль. Независимо от того, действуют они сообща или врозь, эта парочка нацелена на то, чтобы испоганить ей жизнь.

Игра началась! Или… продолжилась после паузы длиной в несколько лет. Ариэль сделала первый ход, и он был совершенно бездарен.

Ну что ж, она положит этому конец. Пришёл её черёд ходить.

– ФЛОТСАМ! ДЖЕТСАМ! – прорычала она. Оба слуги предстали перед ней быстрее, чем рыба махнула бы хвостом. Едва завидя их, Вариет тут же направилась к шкафу под предлогом того, что ей нужно повесить палантин, и испуганно спряталась за его дверцей.

«Нелепая маленькая дурёха», – подумала Урсула. Раз уж речь зашла о прятках, ей нужно перенести старого царька в какое-нибудь другое место. Теперь его запросто могут увести прямо у неё из-под носа… И, возможно, наконец пришло время провести над ним эту манипуляцию. Только ради неё она держала его при себе все эти годы, если, конечно, не брать во внимание удовольствие, которое ей дарили одни только издёвки над ним. Нужно сделать это, просто чтобы перестраховаться. Возможно, пришло время претворить в жизнь и другие разработанные ею планы. Принцессой быть весело, но её ждут более интересные роли…

– Я хочу, чтобы этот замок перешёл в режим повышенной боевой готовности, – отчеканила Урсула. – Я хочу встретиться с капитаном стражи: хочу, чтобы число караульных удвоили, нет – утроили. Я хочу, чтобы каждому было известно, что у государства есть враг в лице одной конкретной рыжеволосой девушки. Я хочу, чтобы объявили награду за любые сведения о ней. И ещё одну – за её поимку. Я хочу, чтобы по всему периметру пляжа вновь рассредоточились десятки солдат. Чтобы перед каждым невысоким окном были выставлены наши люди и чтобы каждой служанке подробно объяснили, как именно выглядит девчонка.

– Всенепременно, Урсула, – сказал Флотсам, осклабившись.

– Самое время, Урсула, – сказал Джетсам ехидно.

Вариет ничего не сказала.

Внимание Урсулы привлёк ярко освещённый участок пляжа за окном. Её губы медленно растянулись в улыбке.

– И, – произнесла она не спеша, – полагаю, с предупреждением не возникло никаких накладок.