Текст книги "Месть и любовь"

– И очень занятая.

– Наверное, поэтому ты была так удивлена тем, что она отодвинула все дела, чтобы встретиться со мной сегодня утром.

– Вовсе нет. – И они оба это понимали. – Давай смотреть правде в глаза. Ты ведь не рядовой читатель, решивший проведать местную журналистку. Ты…

– Мистер Скупердяй? – Приняв ее молчание за согласие, он сказал: – Ты ведь местная журналистка.

– Судя по твоим словам, я не очень на нее похожа.

– Ты преуспела с момента, когда я произнес те слова.

– Я воспользовалась твоим советом, Хэл. Ничего личного.

– По-моему, «мистер Скупердяй» звучит слишком лично, Клер. Ты не навестила Арчи, поручила Гарри принести мне кекс.

– Я объяснила, что была занята. В это время года очень много работы в саду.

– Знаю. На следующей неделе будут очищать розовый сад.

– Ты не позвонил по телефонам, которые я давала?

– Я был занят. Я – президент компании и владелец поместья.

– И еще ты играешь с мотоциклами.

– И это тоже.

– Давай я это сделаю…

– Если только взмахом волшебной палочки. Ты будешь слишком занята исполнением чужих желаний, чтобы задумываться о своих собственных.

«Правило работы с Хэлом Нортом номер один: говори только о делах».

– Тогда давай приступим немедленно. По-моему, в переговорной никого нет. Ты какой кофе предпочитаешь?

– Не из кофемашины, – ответил он. Его рука все еще удерживала ее локоть и невыносимо жгла кожу.

Клер пыталась убедить себя, что этот жар был связан со злостью, а не с его привлекательностью. Между ними летали искры каждый раз, когда они оставались наедине, но она не хотела даже допускать, что он может заинтересоваться ею. Ей также не верилось в то, что его по-настоящему привлек их проект.

Не важно, какие сказки он рассказывал Виллоу Армстронг, его возвращение в Крэнбрук-Парк как-то связано с тем, что сэр Роберт прогнал его из поместья. С тем, что сделал ее отец.

Но ее отца уже нет в живых. Возможно, отвечать придется ей.

– Я позвоню тебе в офис, и ты назначишь встречу. – Не дожидаясь его ответа, она направилась к своему письменному столу и стала сгребать вещи в сумочку, потом махнула рукой всем присутствующим с невинной улыбкой на лице, перекинула сумку через плечо и побежала встречать Элли, которая ждала ее в школьной библиотеке.

Глава 8

– Надеюсь, ты не от меня убегаешь?

– Черт! – не сдержалась она, когда, выйдя из дверей школы, заметила у стены Хэла Норта.

– Да уж, это было сказано от чистого сердца. Почему у меня складывается впечатление, что, если бы ты знала, что я тебя жду, предпочла бы выйти с черного входа?

– Странные мысли тебе в голову приходят. Интересно, почему? – спросила Клер, смущенная тем, что он так прекрасно отгадал ее состояние.

– Даже не знаю. Возможно, потому, что у тебя был вид зверька, загнанного в ловушку, когда ты меня заметила.

– Ты сам говорил, что не общаешься с прессой.

– А это тебя удивляет? Я подумал, возможно, ты беспокоишься из-за того, что слишком увлеклась моей биографией…

– Остынь, Хэл. Я все поняла, – сказала Клер. – Ты выиграл.

Он не стал ни жаловаться на нее, ни добиваться ее увольнения. Вместо этого он просто добился того, что она больше не будет появляться в офисе газеты. Кроме того, она теперь неделями будет находиться у него под присмотром. А в глазах окружающих он превратился из мистера Скупердяя в мистера Великодушного.

Ей больше не придется писать скандальных статей, посвященных его персоне, и никто другой на это не осмелится.

Превосходный результат.

– Итак, кофе? – резко спросила она. – Может, заглянем в ремесленный центр? Это любимое местечко Элли.

– Элли?

Элли, которая была уже сыта по горлу тем, что ее таскали из одного скучного места в другое во время вполне заслуженных каникул, тихонько стояла, прислонившись к стене и ожидая, когда наконец ее мама закончит разговор с незнакомцем. Она не жаловалась, но было очень заметно, как ей надоела вся эта ситуация.

– Подойди и поздоровайся с господином Нортом. Он собирается угостить тебя молочным коктейлем.

– Коктейлем? – Она подскочила на месте и посмотрела на Хэла. – Серьезно?

– Серьезно. Ты его заслужила. – Клер достойно выдержала изучающий взгляд Хэла и улыбнулась. – Я тебя предупреждала.

– Зря ты мне не сказала, что с нами пойдет твоя очаровательная дочка, – сказал он любезным голосом, подчеркнутым очаровательной улыбкой. И прежде чем Клер успела разрядить обстановку и сообщить ему, что она собиралась отправить девочку к Пенни, он повернулся к Элли и спросил: – Скажи мне, Эллис, как ты относишься к молочному коктейлю, который делают в ремесленном центре? Или я могу тебе предложить пообедать на берегу реки?

– Пенни готовит для тебя обед, – сказала Клер прежде, чем ее дочка успела ответить. – Спагетти с фрикадельками. Твои любимые.

– А как же коктейль? – спросила Элли, мило нахмурив лоб.

– Я сама тебе его приготовлю, когда вернусь домой.

– Но у тебя так не получится, – сказала она. – Ты не можешь делать такой коктейль, чтобы его было трудно сосать через трубочку.

– Пенни? Вы говорите о Пенни Харкер?

– Да. Конечно, ты ее знаешь.

– Теперь я понимаю, почему она отказывается выходить на полный день.

– Ты предложил ей работу на полный день? – Его новость шокировала Клер. – Я об этом не знала.

– Теперь знаешь. Поэтому можешь смело звонить ей и сообщить, что сегодня во второй половине дня тебе не понадобится ее помощь. Все только выиграют. Скажи мне, Эллис, «Птичья клетка» все еще самое хорошее заведение в этом городе?

– «Птичья клетка»? Кафе, похожее на клетку? Там есть птицы? В клетках?

– Похоже на то.

– Не думаю, что мне понравится то, что птицы сидят в клетках, – сказала девочка. – А можно их будет выпустить? Чтобы они полетали? А-то попугайчик Саванны всегда выглядит таким печальным.

– Спроси об этом у своей мамы. Она часто бывала там в детстве.

– Всего лишь один раз! – сказала Клер, награждая его сердитым взглядом.

– Если ты боишься потерять время, я готов оплатить рабочие часы во время делового обеда.

– А как может быть иначе? – отрезала она. Черт, обед с Хэлом… Ничего путного из этого не выйдет. – Я очень сожалею, правда, но… Ты планировал ехать на машине?

– Ну не пешком ведь идти, – сказал он, поигрывая брелком, на котором висели ключи от блестящего черного «ренджровера».

– В том-то и дело. Ты в курсе, что по закону ребенок должен сидеть в специальном кресле? Если ты настаиваешь на «Птичьей клетке», отправимся на автобусе.

– Автобусе? – Казалось, Хэл раздумывал над ее предложением. – Элли может воспользоваться креслом, которое стоит у меня в машине для дочки Би. – Он приподнял брови, ожидая ее ответного удара.

– Ну… Здорово, правда, Элли? Я была твоего возраста, когда ходила в «Птичью клетку». – Клер постаралась сделать акцент на «тот раз».

– Твоя мама так много об этом говорила, что я решил, будто для вас это было привычным времяпрепровождением. Так говорила моя мама. – Теперь уже Хэл старался расставить акценты так, чтобы она не заподозрила его в привычке собирать городские сплетни. – Тебе понравилось это место?

Она тщательно проверила ремень Элли, затем захлопнула дверцу машины и наконец повернулась к нему:

– Хочешь услышать правду?

– А зачем бы я тогда спрашивал?

– Я ни на секунду не смогла расслабиться.

– Правда? Меня там не хватало, – сказал он, открывая перед ней пассажирскую дверцу.

– Моя мама никогда бы не пригласила тебя присоединиться к компании маленьких девочек.

– Даже не сомневаюсь, – сказал он с милой улыбкой. – Я был, определенно, не в ее вкусе, впрочем, это было взаимно. Но малышкам нечего было бояться в моем присутствии.

– Я в этом уверена. Ты ловил рыбку покрупнее. – Она встретилась с ним глазами и осознала, что, несмотря на все попытки оставаться равнодушной, ей безумно хочется улыбнуться ему. – Так, сейчас посчитаем, – сказала Клер, пытаясь сохранять хладнокровие. Ей нельзя было забывать ни на секунду, что он ненавидел ее отца, что он отстранил ее от работы и что она не знает ничего о том, как он жил с тех пор, как покинул Крэнбрук. Кто знает, чем он руководствуется, общаясь с ней? – Мне было тогда восемь, значит, тебе было четырнадцать или пятнадцать. – Клер сделала вид, что задумалась, но на самом деле она прекрасно помнила, чем он был занят в то время. Точнее, кем он был занят в тот год, когда ей было восемь.

В тот день она увидела его из окна машины, где сидела на заднем сиденье. Они ехали на вечеринку в ее честь, на ней было надето кошмарное розовое платье с рюшами. Когда они проезжали по городу, она увидела Хэла на автобусной остановке в компании девушки в короткой юбке. Казалось, ее ноги начинались от ушей.

И хотя ее мама следила за дорогой, но она успела заметить эту парочку, что вызвало у нее возглас возмущения.

Что касается ее самой, ее лицо позеленело от зависти, и она нервно крутилась на сиденье, пытаясь рассмотреть картину во всех подробностях, до тех пор, пока мама не прикрикнула на нее, боясь, что Клер помнет или испачкает платье.

– Это, – сказала она, – было тот год, когда ты встречался с развитой не по годам Лили Паркер.

– Правда? Возможно, хотя я с трудом себе представляю, что даже Лили, с ее несомненными достоинствами, могла завладеть моим вниманием на год.

– Так много девушек, так мало времени, – сказала Клер, немного помедлив, прежде чем сесть в машину. На спину ей легла его рука, и он слегка подтолкнул ее вперед. На мгновение их взгляды встретились, и она почувствовала себя так, словно летит вниз на американских горках. «Правило работы с Хэлом Нортом номер два: избегай контакта глаза в глаза». – Я безнадежно завидовала ей из-за того, что она носила красную кожаную юбку, – сказала она. – Я свято поклялась самой себе, что, когда мне будет четырнадцать, я надену такую же.

– Так и получилось?

– Ой, ладно! Думаешь, мама позволила бы мне выйти из дома в чем-то подобном?

– Такая умная девочка, как ты, нашла бы выход. Ты что, никогда не убегала из дома через окно?

К тому времени, когда она повзрослела, в городе не осталось привлекательных хулиганов. По крайней мере, для нее.

Клер отрицательно покачала головой:

– У меня было слишком много домашней работы, мне некогда было зависать в Мейбридже. Все нормально, радость моя?

Элли кивнула. Казалось, она боялась даже дышать, опасаясь, что может спугнуть небывалую удачу.

– Все уладилось? – спросил Хэл, когда Клер закончила разговор с Пенни.

– Абсолютно. Я поговорю о том, что ей стоит согласиться на полный рабочий день, когда встречусь с ней в следующий раз, – сказала она. – Как продвигаются ремонтные работы? На самом деле, если бы у меня было в свободном распоряжении несколько миллионов, я бы выбрала более интересный вариант для вложения в сфере недвижимости, нежели Крэнбрук-Парк.

– Неужели? А я-то был уверен, что ты обожаешь это место. Рождественские вечеринки в главном здании, пикники, спортивные состязания, устраиваемые сэром Робертом…

– Можешь издеваться надо мной сколько тебе угодно, но все это висело у меня камнем на шее с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Конечно, мы говорим о шедевре архитектуры, где каждый камень несет на себе печать истории. Но это не значит, что я хочу нести за него ответственность. Или жить в нем.

– Я родился в Крэнбруке, – напомнил он ей, – кстати, немного раньше тебя. Мой финансовый директор справится с оплатой счетов, продиктованных моими сентиментальными чувствами, а личный ассистент одобрит его действия.

– Мисс Вебб наслаждается жизнью в сельской местности? Или мне следовало назвать ее миссис Вебб?

– А это что-то меняет?

– Для меня – нет. Возможно, это важно для нее самой.

– Миссис Вебб. Она разведена, но…

– Мне незачем знать подробности, – сказала Клер, не желая слышать его «но».

– Жизнь в сельской местности ее не смущает. Ее смущает здешняя сантехника.

– Какая неженка, – пробормотала Клер.

– Пожалуй, я не буду передавать ей твои слова, – ответил Хэл.

У него прекрасный слух. В конечном итоге, прекрасно в нем все…

Проблема в ней. Точнее, в ее имени.

Она обернулась к Элли, но та была слишком увлечена наблюдением из окна, и ее совершенно не интересовал их разговор.

– И все же… – Клер постаралась ничем не выдать свое волнение, озвучивая главный вопрос. – Почему ты купил Крэнбрук-Парк?

Они как раз остановились на светофоре, и Хэл смог посмотреть ей в глаза.

– Потому что могу себе это позволить, – предположил он.

И улыбнулся.

Это была всего лишь милая улыбка, из-за которой образовались небольшие морщинки в уголках его губ, и еще из его глаз цвета индиго полился теплый свет. Но она почувствовала такой электрический разряд, пробежавший по всему ее телу от макушки до самых кончиков пальцев, словно ее пальцы очутились в розетке.

– Значит, дело в желании продемонстрировать свою власть, – сказала Клер, изо всех сил пытаясь проигнорировать сотрясающую все ее тело дрожь.

«Правило работы с Хэлом Нортом номер три: не говори ничего, что может вызвать его улыбку».

– Нет, дело в обещании, которое я дал в тот день, когда покинул Крэнбрук, – ответил он. Очевидно, воспоминания давались ему мучительно, потому что моментально смыли улыбку с его лица, а морщинки вокруг глаз стали скорее свидетельством испытываемой им боли, нежели признаком веселья.

– Правда? Ты поклялся, что вернешься домой богатый как Крез и отомстишь разорившемуся барону? Немного банальный поступок, тебе не кажется? – предположила Клер, пытаясь спровоцировать его.

– Любая драма банальна по сути, Клер.

И он был прав. Ее собственная личная драма была абсолютно банальна, но сейчас она ее совершенно не интересовала.

– А что за драма? К чему такие бурные эмоции?

И что важнее всего, кому предназначалось его обещание? Сэру Роберту? Самому себе? Кого бы еще расспросить на эту тему?

Наверное, его мама в курсе, но сперва им следовало начать говорить.

Его мама…

– Как поживает твоя мама? – спросила она.

Хэл посмотрел на нее, слегка нахмурившись, словно пытаясь понять логику ее мыслей.

– Да неплохо. Она живет в Испании.

– А мы с ней увидимся? Что она думает по поводу твоей покупки поместья?

– Она пока не знает.

– Ого… – Еще более странно. – Она всегда была очень добра ко мне. Я очень скучала по ней, когда она уехала… После смерти твоего отца.

– Все к тому и шло. Крутой берег в туманную ночь – не лучшее место для прогулок, когда ты пьян вдребезги.

– Хэл… – Она слегка коснулась его руки, пытаясь напомнить ему о том, что в машине они не одни. Но тут же убрала пальцы, как только он взглянул на нее. – Прости. Я не знала. Про твоего отца.

– А откуда тебе было знать? В то время, когда он возвращался, ты всегда уже сидела дома.

– Ты прав. – Она безуспешно пыталась взять себя в руки.

– Почему ты не говоришь то, о чем думаешь на самом деле, Клер? Где был я в то время, когда моя мать так сильно нуждалась во мне?

– Нет… По крайней мере, тогда я полагала, что тебе все еще запрещено возвращаться. Я умоляла мою маму поговорить с сэром Робертом. Мне казалось, с тобой обошлись слишком жестоко.

– Не может быть!

Ей показалось, что он снова улыбнулся. Глупости. Ее сердце готово было выскочить из груди.

– И что сказала она?

– Она сказала, что я еще не все понимаю. Что ситуация намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Что ты больше никогда не вернешься.

– Значит, она ошибалась. А ты ей рассказала?

– О том, что ты купил Крэнбрук-Парк? Нет.

– Ох уж эти мамы. Всегда обо всем узнают в последнюю очередь. – Он пожал плечами. – Когда будешь разговаривать с ней, можешь упомянуть, что она ошибалась. Кстати, не возвращался я не из-за запрета.

Хэл решил немного замедлить скорость на повороте, и когда протянул руку к коробке передач, слегка коснулся ее колена. Мощный разряд электричества заставил Клер подпрыгнуть на сиденье, но он, казалось, ничего не замечал.

– Правда в том, что, когда все это произошло, я был по делам в Индии, а моя мама решила не сообщать мне о случившемся до тех пор, пока все не будет закончено. Как только новости до меня дошли, я сразу забрал ее отсюда. – Он посмотрел на нее. – Она не смогла бы уехать раньше – если тебя это интересует.

– А почему меня это должно интересовать? Я не знала, что ты стал настолько успешным. Или что она была несчастлива. Мне очень жаль, Хэл.

– Не надо жалеть, Клер. По крайней мере, меня.

Машина снова набрала скорость. В этот раз Клер отодвинула ноги в безопасную зону.

– Джек Норт не был моим отцом.

Рот Клер открылся от изумления, но она так и не нашлась что сказать, поэтому поспешила его закрыть.

Хэл рассмеялся:

– Неужели ты наконец потеряла дар речи?

– Ну уж нет!

Не был его отцом? Это многое объясняло. Они совсем не были похожи…

– Ну, может, совсем ненадолго. – Тогда кто был его отцом? Кто-то из поместья? На кого он похож? Чей-то образ мелькал у нее в голове, но никак не мог обрести четкие очертания. – А ты хотел добиться именно этого? И вообще, ты сказал правду?

«Правило работы с Хэлом Нортом номер четыре: не верь всему, что он говорит».

– Если бы у меня были подобные намерения, я бы придумал что-нибудь получше, – сказал он, поворачивая к набережной. – Зачем мне врать?

– Чтобы раззадорить меня?

– К чему такие трудности, если ты вполне хорошо сама справляешься с этой задачей?

«Правило работы с Хэлом Нортом номер пять: забудь правило номер четыре».

Наверное, ему хотелось сильно удивить ее. Кинуть ей наживку и посмотреть, как она поступит с полученной информацией. Но даже любопытство, которое она испытывала, не было сравнимо с чувством облегчения, которое она почувствовала, осознав, что ей не надо придавать огласке его откровения.

Глава 9

Присев рядом с Клер на скамейку, Хэл вытянул ноги.

– У тебя тоже есть право на желание в обмен на твое спонсорство. Скажи одно только слово, и я сделаю все, чтобы осуществить твою мечту, – сказала Клер.

– Все? – переспросил он.

– Все, если это законно. Или ты уже получил то, что хотел? Когда отстранил меня?

– Тебя не отстраняли, Клер, – сказал Хэл. – Напротив. Ты будешь в самом центре событий, помогая Мейбриджу стать лучше. Не ты ли сама этого хотела? Когда писала о плюшевых мишках и дорожках для пешеходов?

Клер поспешила отвести взгляд.

– Я хотела, – сказала она, – чтобы ты понял, какая огромная ответственность лежит на плечах владельца поместья. Что касается роли феи, ты ведь прекрасно понимаешь, что это временная обязанность, работа для миловидной девушки, только что закончившей школу, которая будет счастлива увидеть свою фотографию в газете и рада нацепить крылья и дурацкий костюм.

– Ты совсем не развлекаешься? – спросил он, наблюдая, как Элли кидает в воду камушки.

– Нет! То есть да! Но речь идет о моей карьере. Я хочу, чтобы ко мне относились серьезно.

– Серьезно? Всегда? – Хэл облокотился на спинку скамьи и повернулся к ней, задумчиво глядя ей в глаза.

– Таковы были мои планы, но, как только я надену пачку и крылья и выставлю напоказ все свои целлюлитные части тела, у меня не останется ни одного шанса на уважительное отношение.

– А что случилось с маленькой девочкой, которая готова была жизнь отдать за красную кожаную юбку, Клер?

– То же самое, что произошло с мальчиком, который въехал в главное здание поместья на мотоцикле. Она выросла и, к сожалению, умопомрачительно короткая юбка – не вариант для серьезной женщины, давно выросшей из подростковых размеров одежды.

– И все же она бы тебе пошла. – Хэл задумчиво откусил мороженое. – Хотя, наверное, стоило бы выбрать другой цвет.

– Она должна была быть именно красной. Именно этот цвет характеризует вызывающий наряд. Заставляет взрослых поджимать губы в негодовании.

– Мы стали взрослыми, – сказал Хэл. – Когда-то мы так об этом мечтали. Обрести свободу, делать то, что мы хотим, быть тем, кем мы хотим. Мы даже не представляли себе, как счастливы мы были тогда, когда еще не были обременены обязательствами, не оставляющими нам времени побыть самими собой.

– Невозможно стать миллионером, дурачась. – Клер никогда не сомневалась, что серебряные нити в его великолепных темных волосах являются последствием напряженной нервной работы. – А что бы сделал ты, Хэл? Если бы у тебя появилось свободное время?

– Ты это видела. Не помнишь?

– Стал бы разбирать мотоцикл на части?

– И собирать обратно. Еще бы погонял по пустырям Крэна.

– Сумасшедший!

– Сегодня утром я поймал руками форель. Я не делал этого много лет. Я испытал несравнимое удовольствие, когда она трепыхалась в моих руках, но потом я отпустил ее обратно.

– Неужели ты способен на подобное?

– Хочешь, чтобы я тебе это доказал? – спросил он.

Клер завороженно наблюдала за тем, как словно в замедленной съемке поднимаются вверх уголки его губ, а в уголках сверкающих опасным блеском глаз появляются чуть заметные морщинки. Он снова улыбался. Той улыбкой, которая способна прожечь насквозь сердце женщины, незащищенное прочной непробиваемой броней. Он словно предупреждал, что тема постепенно уходила от обсуждения рыбалки.

– Ненавижу рыбу, – резко прервала его Клер. – Элли, осторожно!

Хэл поймал ее за руку в тот момент, когда она подскочила, чтобы увести дочку от воды.

– Она же может упасть! – запротестовала Клер.

– Здесь мелко и безопасно.

– Она намокнет.

– На улице тепло. Она быстро высохнет.

– Ты считаешь меня слишком беспокойной матерью?

– Только из-за того, что ты слишком беспокойная мать, – ответил он. – Это можно понять, но ты должна с собой бороться.

– Почему? Что тебе об этом известно? – спросила Клер, наблюдая за дочкой, которая балансировала на краю воды на одной ноге, держа в одной руке рожок с мороженым, а в другой – камушки для бросания в воду. – Мне никогда не позволили бы… – Ей никогда бы не позволили подойти так близко к реке, намочить ноги, испачкать платье в возрасте Элли. – Я несу за нее полную ответственность. У нее нет никого, кроме меня.

– Расслабься, – мягко сказал Хэл. – Осторожнее, Клер. Не превратись в собственную мать.

– Как? – Его слова прозвучали как пощечина, заставив ее хватать рот воздухом, словно внезапно ей перестало хватать кислорода. – Ни за что!

– Интересно, Эллис не мечтает о красной кожаной юбке? – Хэл медленно слизывал капли мороженого с большого пальца. Клер очень хотела не смотреть на него, но у нее не хватало сил… – О чем мечтает она? Ты в курсе? Когда-нибудь задавала ей этот вопрос? А тебя родители об этом спрашивали?

– Родители делают то, что считают лучшим для своих детей, – сказала она, понимая, что продолжает защищаться, не желая признавать правду: она не знала, что творится в голове ее ребенка. Что делает ее по-настоящему счастливой.

– Ты в это сама веришь?

– Мои поступали именно так.

– Тебе повезло. Но даже из лучших побуждений они не всегда оказываются правыми. Как они отреагировали на появление Эллис?

– Мой отец умер за неделю до рождения Эллис. Его жизнь сильно сократилась из-за рака поджелудочной железы. Два долгих года… Химиотерапия, ремиссия, снова терапия… До последней недели он продолжал работать. Отказывался отдыхать. Он говорил, что скоро у него будет много времени на отдых.

– Тебе пришлось нелегко, – сказал Хэл.

– Отцу было еще тяжелее. И матери тоже. У меня, по крайней мере, была возможность ускользнуть из дома, отвлечься.

– С отцом Элли?

Она сглотнула:

– Да.

– Не вини себя за это.

– Легко сказать – трудно сделать. – И дело было не в том, что она позволяла себе веселиться, когда они страдали. Дело было в том, что это перевернуло всю ее жизнь. – Мне приходится жить с пониманием того, что я врала им о том, где и с кем проводила время. Я не оправдала доверия родителей, которые хотели дать мне все самое лучшее.

– У меня подобных проблем никогда не возникало. – Он доел мороженое. – Ваше проживание в доме тоже зависело от работы в поместье?

– Да… – Клер очень хотелось узнать о его детстве. Наверное, он невыносимо страдал от проживания под одной крышей с алкоголиком, который даже не был его отцом. Интересно, он знал об этом в ту пору? – Сэр Роберт предложил моей матери выкупить дом, страховка отца покрыла бы расходы. Но она предпочла уехать.

– А ты, я так полагаю, хотела быть ближе к отцу Элли.

– Нет. Джаред к тому времени уже уехал. Я предпочла родить ребенка, оставив надежды на будущее, которое готовила для меня моя мать. Прошла через утренний токсикоз, вместо того чтобы взять академический отпуск и укатить в жаркие страны с престижными друзьями из университета. Она не смогла простить мне этот выбор. И все усложнилось тем, что отец принял мою сторону.

– Он был серьезно болен. В таких обстоятельствах люди задумываются о вечных ценностях.

– Согласна.

Она не привыкла к подобному пониманию. Ее мать, учителя, друзья убеждали ее избавиться от проблемы и устремиться в большой мир, чтобы сделать блестящую карьеру.

И только отец понял, почему она так отчаянно желала сохранить маленькую жизнь внутри себя, плод страсти и безумной любви. Она готова была произвести на свет новую жизнь, взамен той, которая оказалась ненужной ей самой.

Совершенно неожиданно Хэл смог понять ее чувства.

«Правило работы с Хэлом Нортом номер шесть: будь готова к неожиданностям».

– Наверное, принадлежность отца Элли к другой национальности все только усложнила.

– Я встретила Джареда на вечеринке, которую устраивала моя одноклассница. Он учился в университете с ее братом. Он был самым красивым мужчиной из всех, кого я знала. Золотистая кожа, очень нежный.

– Но он сбежал.

– Он был в отчаянии, когда я сообщила ему о беременности. Но повел себя очень благородно.

– Он присылает деньги на содержание Элли?

– Нет…

– Он дал тебе денег на аборт?

– Ему надо было возвращаться домой, где ему предстояло вступить в брак по договоренности семей. Он считал, что я всегда понимала, что наш роман был лишь… Ну ты понимаешь. Я сказала, что все понимаю, и взяла предложенные деньги. Он улетел на родину в твердой уверенности, что я потрачу их по назначению.

– А ты сделала на них ремонт?

– Нет, я открыла сберегательный вклад для Элли.

– Ох уж эти мамы… А она знает о своем отце?

– Конечно. Я сохранила для нее фотографии, а в прошлой четверти по заданию учителя мы составили генеалогическое древо. Джаред эль-Саид происходил из богатой и могущественной семьи Рас эль-Кави. Его прапрапрадедушка был вожаком племени, которое воевало с Лоуренсом Аравийским. В Интернете я нашла немало фотографий… – Она запнулась на полуслове и нахмурилась.

– Что случилось?

– А? Все в порядке. Просто я подумала, не здесь ли кроется разгадка непонятной ситуации в школе в прошлой четверти.

– Арабские корни?

– Нет. Просто Элли иногда слишком бурно фантазирует и сочиняет сказки в стиле Шехерезады. Представляет себя принцессой. Поэтому легко может стать мишенью для насмешек…

– Происходил? – Он произнес это слово немного громче обычного, словно повторял его уже не первый раз. – Ты говоришь об отце Эллис в прошедшем времени.

– Да. Джаред погиб в автомобильной катастрофе в тот год, когда она родилась.

– А ты не пыталась связаться с его семьей?

– Он не хотел этого, Хэл. Я не могла стать частью его реальной жизни. Просто романтическая история перед вступлением в фиктивный брак. Оставить Элли было моим личным решением. И я не пожалела об этом ни секунды.

– А ты видишься с мамой?

– Честно говоря, нет. Она вышла замуж во второй раз, и у нее теперь новая семья. Итак, ты теперь знаешь все мои секреты.

– Очень сомневаюсь.

– Большую их часть. Пришла твоя очередь рассказывать мне тайны.

– Время расплаты? – спросил он игриво.

– Именно, – сказала Клер. – Я рассказываю свои, ты – свои. Честная игра.

– Или ты имеешь в виду – показываешь? – спросил он. – Играла когда-нибудь в такую игру? – Увидев, как густой румянец залил ее щеки, он добавил: – Я уже рассказал тебе свой самый большой секрет.

– Ну, это не так уж интересно. Давняя история. Как насчет твоего настоящего? Я знаю, что ты был женат на Сьюзан Парсонс. У тебя есть дети? – Из ее головы не выходил образ малышки Би Вебб, и она очень боялась, что он догадается о ее живом интересе к его личной жизни. – Куда ты поехал, когда тебя выгнали из Крэнбрука? Как ты сумел превратить курьерскую службу в масштабный международный бизнес? Что будешь делать с Крэнбрук-Парком?

– Не могу понять, как тебе удалось разузнать о Сьюзан.

– Прошу прощения, я не выдаю профессиональных тайн. – Ей все еще было не по себе от метода, который она использовала, чтобы получить информацию от работающих на него людей, которые просто обожали его. – Как вы познакомились?

– Она работала в моем офисе. Была офис-менеджером. Мы проводили на работе почти круглые сутки, у нас не было времени общаться с кем бы то ни было еще. И мы стали близки. Но нас связывали лишь работа и секс. В основном работа. Сейчас мне сложно даже объяснить, зачем мы поженились. – Его откровенность удивляла ее все больше и больше.

– Подобный брак называют пробным.

– Не понял?

– Ну, знаешь, как первый дом. Небольшое временное жилье, практичное для проживания. Пока живешь в нем, можешь понять, что тебе нужно по-настоящему.

– Ты права. И Сьюз это очень помогло. Нашла парня, который никогда не интересовался мотоциклами, родила уже пару ребятишек. Хорошо, что мы не наделали ошибок. Дети не могут быть пробными, – сказал он, вставая. – Давай немного прогуляемся.

– Отлично. Элли!

К щеке ее дочки прилип кусок грязи, в свитер забилась трава, ботинки промокли насквозь. Ее бабушка упала бы в обморок от ужаса при виде подобного безобразия.

– Мы решили прогуляться к качелям.

– Мам, я слишком взрослая для качелей. Хотя… они довольно высокие.

Клер не смогла сдержать улыбки, увидев, как Элли подбежала к ближайшему деревянному сооружению и начала раскачивать их взад и вперед, не решаясь сесть не сиденье.

– Тебе помочь? – спросил Хэл.

– Нет, спасибо. – И девочка с легкостью запрыгнула на сиденье, подтверждая свою самостоятельность.

– А тебе не хотелось попробовать еще раз? Жениться?

– Брак – серьезное обязательство, семье необходимо посвящать много времени. Секс – проще. А как к этому относишься ты?

– К сексу?

Он не ответил, и она повернулась, чтобы посмотреть, к чему приковано его внимание.

Оказалось, что к ней. Он так смотрел на нее, что она снова ощутила себя на американских горках. Его взгляд пробуждал внутри ее вулкан, дремавший долгие годы.

Клер смутилась и отвернулась, разглядывая ресторан.

Здание было построено в начале двадцатого века и служило летним домиком, где проводились вечеринки для любителей увеселительных прогулок на лодках. Оно напоминало по форме бамбуковую клетку для птиц и было довольно популярным местом в городе даже среди рабочей недели.

Хэл постарался собраться с мыслями. Что все-таки с ним творилось? Его реакция на ее статьи была вполне естественной: он поспешил забрать ее из офиса и превратить в мультяшный персонаж. Выставить ее на обозрение публики, чтобы она поняла, что он чувствует, когда пресса муссирует его имя.