Текст книги "Угасание"

ГЛАВА 27

Улуйара молча слушала рассказ Халисстры о том, что та увидела в Дремлении. Когда Халисстра закончила, Улуйара прошептала краткую молитву и благоговейно воздела руку к ночному небу. Опустив ее, она сурово взглянула на Халисстру, и в красных глазах верховной жрицы отразился лунный свет.

– Годы потеряны напрасно, – произнесла она. – Лучшие наши прорицатели, объединившись в песни-заклинании, не смогли отыскать Лунный Клинок, а новообращенная решила, что в силах сделать то, чего не сумели они.

Халисстра, которой не понравился тон Улуйары, разозлилась.

– Я лишь повторяю то, что говорила Сейилл, – парировала она. – Это была не галлюцинация. Я уверена, что это ее дух говорил со мной. Я думаю, она пыталась сказать, что мне предстоит сойтись в поединке с Квентл Бэнр и что мне понадобится этот Лунный Клинок – чем бы там он ни был, – чтобы победить ее, когда это случится.

Улуйара смотрела Халисстре в глаза, словно взвешивая ее слова.

– Если это отговорка, чтобы не возвращаться к своим бывшим спутникам, – сказала жрица, – то ты могла бы подыскать что-нибудь менее драматичное, чем поиски Лунного Клинка. Я бы предпочла, чтобы ты была честна со мной и просто сказала, что еще не готова. Если ты передумала или испугалась…

– Испугалась? Как ты смеешь! Я Первая Дочь знатного Дома! – гневно выпалила Халисстра.

Потом она вспомнила, с кем разговаривает, – и о том, что ее Дома больше нет, – и упала к ногам Улуйары.

– Прости меня, Темная Госпожа, – прошептала Халисстра, сжавшись в ожидании удара, который немедленно обжег бы ей плечи, заговори она столь дерзко с верховной жрицей Ллос. – Я происхожу из знатного Дома и не привыкла, чтобы моя храбрость подвергалась сомнению. Давным-давно меня научили скрывать свой страх и никогда не позволять ему вырываться наружу. Заверяю тебя, что я не боюсь – и не выдумываю. Я даже не знаю, что такое этот Лунный Клинок. Расскажи мне, прошу тебя.

– Поднимись, жрица, – со вздохом сказала Улуйара. Когда Халисстра встала, она продолжила: – Прошедший день был непростым для нас обеих. Ведь это я впервые подняла Брину к свету. Она была мне как дочь. Ее смерть…

Улуйара помолчала, глядя в темный лес. Из чаши, куда с тоской смотрели ее глаза, доносилось женское пение – голоса трех жриц, укладывающих тело Брины на высокий помост среди ветвей, где его омоют слезы луны. Погребальная песнь покачивалась на волнах легкого ветерка, сопровождаемая чистым запахом свежевыпавшего снега.

Наконец Улуйара оторвала взгляд от деревьев и начала свой рассказ:

– Лунный Клинок был выкован много столетий назад, после того как Эйлистри отщипнула от неба кусочек и бросила его на землю. К тому моменту, как он ударился оземь, он превратился в огромный валун, сверкающий, будто кузнечный горн. Он был такой горячий, что никто не мог приблизиться к нему без охранительного заклинания. Из камня сочился металл – лунный металл, потому что именно с луны он прилетел. Если посмотреть на луну, ты увидишь на ней щербинку. Именно из этого места Эйлистри отколупнула камешек.

Халисстра пристально вгляделась в луну, которая как раз поднялась над деревьями. Ее лик был весь в множестве темных круглых оспин. Дроу переводила взгляд с одной на другую, пытаясь угадать, которая из них та самая.

– Вон там, – указала Улуйара. – Маленькая отметинка на фоне другой, побольше и потемнее. Видишь, как очертания большей из них похожи на полумесяц?

Халисстра закрыла один глаз и всмотрелась туда, куда показывала Улуйара, потом кивнула, разглядев.

– Лунный металл, которым истекал камень, собрали и выковали из него меч с серпообразным клинком, – продолжала Улуйара. – С каждым нагревом, с каждым ударом молота по наковальне, с каждой закалкой на клинок накладывались заклинания. Это был священный меч, созданный, чтобы побеждать зло. Его сделали быстрым как мысль, чтобы он успел нанести два удара там, где вражеский меч – всего один. На него были наложены чары лунного света, такие же, как и на мой меч, позволяющие рубить броню – или даже камень – так же легко, как плоть. Благословленный Эйлистри, он может также отражать магию зла, защищая того, кто владеет им.

– Последнее из заклинаний, наложенных на Лунный Клинок, – закончила Улуйара, – наверное, самое могущественное из всех. Если рука жрицы, держащая его, тверда и удар верен, клинок срубит голову любому существу.

Улуйара помедлила, сверля Халисстру взглядом.

– Любому существу, – повторила она. – Будь то дроу, демон… или даже богиня.

Халисстра вдруг поняла.

– Так вот что пыталась сказать мне Сейилл, – прошептала она. – Я должна воспользоваться Лунным Клинком, чтобы убить не Квентл Бэнр, но саму Ллос.

Улуйара долго глядела на нее, прежде чем проговорила:

– Как ни невероятно звучит, но это так.

– Но я… Но она…

Раздавленная чудовищностью этой мысли, Халисстра была даже не в силах возражать. Она, Халисстра, – бывшая жрица Ллос, лишь недавно поднявшаяся к свету Эйлистри, – должна убить самую могущественную из всех известных дроу богиню? Мечом? Даже думать об этом абсурдно. Более того, смешно. Она была очевидицей поединка между богами, когда Вараун и Селветарм сражались друг с другом у храма Ллос на Дне Дьявольской Паутины. Никто из присутствовавших при этом смертных – даже Фарон – не смог бы повлиять на исход их битвы, даже если бы попытался. Но Халисстре пришло в голову, что Эйлистри, должно быть, знает, что делает, и что она избрала ее по какой-то причине.

Хотя, по правде говоря, Халисстра этой причины не понимала. Она знает лишь несколько заклинаний баэ'квешел – в основном простая исцеляющая магия – и лишь пытается заново разучить некогда дарованные Ллос жреческие заклинания, которые Эйлистри теперь неспешно открывает ей в другой форме. Халисстра сейчас подобна человеку, который долго был прикован к постели болезнью и медленно учится ходить снова. А Эйлистри ожидает, чтобы она не просто пошла, а побежала. Даже помчалась стрелой.

Невероятно, как сказала Улуйара.

Но так ли это? Может, Ллос и не умерла, но она бездеятельна – и невнимательна. Когда Халисстра выкрикивала свои богохульственные речи, ничего не произошло. Даже уничтожение фазового паука с помощью лунного огня Эйлистри не смогло пробудить ее гнев. Да, йоклол – прислужницы Ллос – смогли убить одну из жриц Эйлистри, но ничто впрямую не указывало при этом на саму богиню. Судя по провидению Улуйары, храм Ллос по-прежнему запечатан огромным черным камнем. Камнем, похожим на голову, – и у этой головы есть шея.

Шея из камня – материала, который Лунный Клинок рубит столь же легко, как обычный меч – незащищенную плоть. Одним-единственным точным ударом магического клинка эту шею можно перерубить. Если этот удар нанесет одна из тех, кто предан Эйлистри.

Действительно ли это может убить Ллос?

Халисстра покачала головой.

– Почему я? – спросила она Улуйару. – Наверняка Эйлистри могла найти более достойную жрицу. Тебя, к примеру.

– Избрали не меня, – ответила Улуйара. Потом, после минутного размышления, добавила: – Ты отличаешься от остальных слуг Эйлистри: ты единственная, кому Квентл Бэнр и остальные поверят. Если они сумеют достичь владений Ллос и ты будешь среди них, то окажешься на выгодной позиции, чтобы покончить с мрачным владычеством Ллос и освободить ее детей из липкой паутины, не пускающей их в мир, принадлежащий им по праву рождения.

– Если действительно такова воля Эйлистри, я попытаюсь, – медленно выговорила Халисстра. Потом до нее дошло, что надо бы сделать первый шаг на этом грандиозном пути. – Сейилл сказала, что Лунный Клинок был утрачен в Студеном Поле. Где это?

– В трех днях пути на юго-восток отсюда, на краю великого леса, – ответила Улуйара. – Это опасное место. Столетия назад оно было полем битвы и до сих пор пропитано высвобожденной некогда отвратительной магией. По нему все еще скитаются призраки сражавшихся и погибших здесь когда-то воинов – наиболее опасные зимой. Когда стужа на земле становится подобной могильному холоду, они поднимаются, чтобы сражаться снова, – и сметают все на своем пути.

Халисстра продолжала думать о словах Сейилл и слушала не очень внимательно.

– В Студеном Поле обитает дракон? – спросила она, не забыв предостережение насчет червя.

Улуйара пожала плечами:

– Никто его там не видел, но такое вполне возможно. Говорят, в той битве участвовали драконы. Их магическое дыхание выжгло Студеное Поле, и его земля бесплодна и по сей день. Возможно, один из этих драконов все прошедшие столетия таился там в своем логове.

– А как пропал Лунный Клинок? – поинтересовалась Халисстра. – Сейилл сказала, что он был у «нее». У кого? У жрицы?

Взгляд, которым Улуйара наградила Халисстру, был странен. Жрица глядела на нее так, словно она вдруг поняла что-то насчет Халисстры – что-то важное.

– Та, что несла Лунный Клинок, была жрицей высшего уровня, – произнесла она. – Одной из наших Танцовщиц С Мечами. И она была родом из того же города, что и ты. Она пришла из Чед Насада.

Халисстра кивнула. Она была удивлена, узнав, что кого-то еще из ее родного города тоже занесло в этот храм, в такую даль от дома.

– Из какого Дома она была? – спросила Халисстра.

– Из Дома Меларн.

– Как… как ее звали? – обескуражено спросила Халисстра.

– Матира.

Халисстра нахмурилась.

Сначала это имя показалось ей незнакомым, но потом из памяти всплыло детское воспоминание. Ей вспомнился день, когда она заметила, что один из бюстов, украшавших главный зал Дома Меларн, испорчен. Тот, кто уничтожал зубилом черты каменного лица и имя, вырезанное на постаменте, был небрежен, так что можно было еще разобрать первую букву – «М». Обнаружив это, Халисстра спросила у матери, чей это бюст и почему он в таком виде. В ответ она получила пощечину – пощечину столь сильную, что она рассекла ей верхнюю губу. Халисстра припомнила даже свое изумление – и вкус собственной крови. Тогда она усвоила, что некоторые вопросы лучше не задавать.

Однако тем сильнее ей захотелось узнать ответ. Поэтому годы спустя, став жрицей, она воспользовалась одним из дарованных Ллос заклинаний, чтобы удовлетворить свое любопытство. Под воздействием магии имя на уничтоженном бюсте высветилось отчетливо: «Матира». Путем осторожных расспросов удалось собрать крупицы информации об этой женщине, которая впала в немилость и вынуждена была бежать из Чед Насада лет за десять до рождения Халисстры. Однако выяснить, в чем состояла ее «измена», Халисстре узнать так и не удалось. В конце концов ей наскучило распутывать клубок давнего семейного скандала, и она забросила это занятие.

– Значит, – тихо проговорила Халисстра, – Матире пришлось бежать из Чед Насада, потому что она обратилась к вере Эйлистри.

– И она пришла сюда, – закончила за нее Улуйара. – И возвысилась среди сестер по вере, став Танцовщицей С Мечом, и это она была той жрицей, которая принесла Лунный Клинок в Студеное Поле – и потеряла его там.

А теперь именно Халисстра должна отыскать его и использовать так, как хотела Эйлистри, – чтобы убить Ллос.

Слишком много для простого совпадения. Халисстра видела во всем этом руку Эйлистри. Кто, как не богиня, способен сплести жизни смертных в столь прихотливый узор, строя планы, рассчитанные на века? Халисстра была уверена, что, попытайся она уклониться от этих поисков, Эйлистри нашла бы способ направить ее на предписанную ей стезю.

Она ужаснулась этой мысли. И в то же время это давало надежду на успех. Она должна доверять богине, пусть даже научилась доверию совсем недавно. И оно пока еще давалось ей с трудом.

Оставался, однако, еще один вопрос.

– Как мне отыскать Лунный Клинок? – спросила она.

Улуйара смотрела на луну и довольно долго молчала. Потом медленно произнесла:

– У тебя есть магия, которой нет у нас, – ты называешь ее «магия темных песней». Наверное, именно она нужна, чтобы вернуть Лунный Клинок на свет.

Халисстра кивнула:

– До того как я… как Чед Насад был разрушен, я изучала одно заклинание. Бард, учившая меня, говорила, что его можно использовать для поиска любого предмета, который я могу мысленно представить. Если я сумею сотворить это заклинание, то можно было бы с его помощью отыскать Лунный Клинок. Если, конечно, ты скажешь мне, откуда я могла бы начать поиски. Где именно исчезла Матира?

– В последний раз ее видели в Харроудейле, – ответила Улуйара. – Оттуда она должна была отправиться на юг, в Скардейл, а потом к мосту Черных Перьев. Едва ли с ней могло что-то случиться на столь оживленной дороге, поэтому мы предположили, что она свернула с нее и заблудилась. Матира шла по очень срочному делу, и это, возможно, побудило ее выбрать более короткий путь – идти к мосту Черных Перьев по прямой, через Студеное Поле, вместо того чтобы обойти его по дороге.

Халисстра уже обдумывала, как лучше использовать заклинание. Она отправится в Харроудейл, определит направление на Птичий Водопад и пойдет к нему напрямик, насколько это будет возможно, повторяя заклинание через каждые восемьсот шагов – предельная дальность его действия.

– Это Студеное Поле большое? – спросила Халисстра, представляя себе нечто размером с огромную пещеру.

– К несчастью, Студеное Поле вытянуто с северо-востока на юго-запад, – пояснила Улуйара. – Это открытое пространство – не более двух дней пути обычным шагом. Но это далеко не легкая прогулка. Тебе повезет, если ты доберешься до другого его конца живой. И повезет вдвойне, если обитающие в этом унылом месте призраки не сведут тебя с ума задолго до того, как ты выберешься оттуда.

– Со мной пойдет еще кто-нибудь из жриц? – поинтересовалась Халисстра.

– Большинство из них уже ушли искать йоклол, убившую Брину. У немногих оставшихся есть другие, не менее важные дела. Я не знаю, смогут ли они отложить их.

Глаза Халисстры сузились.

– Ты на самом деле не веришь, что я сумею найти меч, правда?

– Дело не в этом, дитя мое, – мягко ответила Улуйара. – А в том, что есть дела, которые следует вершить в одиночку. – Взгляд ее скользнул по верхушкам деревьев. Пение оборвалось. Тело Брины было упокоено.

Ночной воздух был холодным, но Халисстра чувствовала, как внутри ее разгорается пламя.

– Я найду Лунный Клинок, – пообещала она. – Сама. Мне не нужна ничья помощь.

Она повернулась и зашагала в лес, к их с Рилдом хижине. Пусть Улуйара не верит в Халисстру, зато в нее верит некто другой, куда более великий.

Эйлистри.

ГЛАВА 28

Вейлас, сжимая в обеих руках крури, стоял в конце туннеля, только что созданного магией Фарона в толще камня. Идеально ровный, слегка овальный в сечении, туннель был недостаточно высок, чтобы Вейлас мог выпрямиться в полный рост. Он пригнулся, волосы его касались еще теплого от магии камня.

Фарон, стоя в шаге позади него, негромко произносил заклинание и сжимал указательным и большим пальцами щепотку крошечных семечек. Маг хорошо подготовился за те четыре дня, пока они добирались в часть Подземья, лежащую под Миф Драннором. Он уже несколько раз произносил это заклинание, все удлиняя туннель, пока его протяженность не достигла более ста шагов. Если бродяга, рассказавший Вейласу о портале, не ошибся, примерно таково было расстояние от оставшегося позади прохода до подвала, в который они надеялись попасть. Следующее заклинание должно провести их сквозь его стену.

Едва Фарон закончил бормотать, высыпал семена на стену, которой оканчивался туннель, и указал пальцем, Вейлас напрягся. Скала перед ним задрожала, потом словно растаяла там, куда указывал палец Фарона, и за нею, шагах в десяти, обнаружилось большое помещение. В туннель потянуло затхлостью, смешанной с запахом пыли и высохшего мяса.

Быстрый, как паук, Вейлас скользнул вперед и быстро оглядел древнюю сокровищницу. Она была огромной, как и описывал бродяга. Круглое помещение шагов около ста пятидесяти в диаметре и примерно пятидесяти – в высоту, со сводчатым потолком, украшенным затейливой мозаикой. Мозаичные картины, выложенные из отполированных камушков – среди них попадалось немало полудрагоценных, – изображали каких-то богов наземных эльфов, с натянутыми луками и стрелами в руках. Часть мозаики осыпалась там, где сквозь свод проросли три древесных корня, продавив каменную кладку. На полу под этим местом лежала груда камней и осыпавшейся земли. Уцелевшие боги хмурились с мозаики вниз, в пустой подвал, словно недовольные его обветшалым состоянием.

На высоте пола – примерно в пяти шагах ниже уровня туннеля, в котором находился Вейлас, – располагалось три двери, установленные на равном расстоянии одна от другой. Та, что под Вейласом и чуть правее, казалось, была сорвана с петель взрывом. Именно через нее проникли бродяга и его спутники, пройдя по коридору, в котором ловушек таилось больше, чем яиц в паучьем гнезде. К счастью, Квентл – а точнее, Фарон, сумевший ловко убедить ее, – решила не ходить этим путем.

Вейлас вглядывался в темное помещение, напряженно прислушиваясь. Духи пока не показывались, но в этом не было ничего странного. Они способны проходить сквозь стены и могут появиться в любой момент. Не было нигде видно и тел напарников бродяги. И тоже неудивительно. Вновь воскреснув в человеческом облике, они, наверное, ушли через разбитую дверь на поиски свежего мяса – чтобы быть изрубленными на куски клинками расставленных по коридору ловушек. В этом, вероятно, крылась причина зловония, витающего в неподвижном воздухе… А может, и нет?

Снова взглянув на потолок, Вейлас увидел, что в один из проникших в помещение узловатых древесных корней врос череп. Видимо, сокровищница была сооружена под кладбищем. Известно, что наземные эльфы любят сажать деревья на могилах своих мертвых. Если прямо над потолком лежат разлагающиеся трупы, неудивительно, что духов так и тянет сюда.

Фарон прокрался вслед за Вейласом и заглянул в сокровищницу.

– Видишь что-нибудь? – знаками спросил Мастер Магика.

Переложив кинжалы в одну руку, Вейлас покачал головой.

– Никаких признаков духов – и портала тоже, – жестикулируя, ответил он.

– Если он здесь, сейчас увидишь, – показал в ответ Фарон.

Маг принялся шептать слова заклинания. Он провел по воздуху рукой, обращенной ладонью к сокровищнице. Спустя мгновение посреди комнаты слабо замерцал пурпурный круг.

– Тут, – указал Фарон Вейласу, по-прежнему молча.

Проводник запомнил это место и снова принялся оглядываться, выжидая. Поскольку магия потревожила покой сокровищницы, духи, скорее всего вот-вот появятся здесь. При условии, конечно, что бродяга не соврал.

Парень утверждал, что в подвале все еще хранится клад, – о чем Вейлас не стал говорить компаньонам, поскольку это могло отвлечь их от главной миссии, – но сокровищница явно была пуста. Может, и про духов бродяга наврал. Их не заставили появиться ни внезапное возникновение созданного магией туннеля в одной из стен склепа, ни только что проделанное Фароном заклинание обнаружения. Если когда-то духи и обитали здесь, где хмурятся в каменной тишине боги, они, похоже, давно покинули это место.

Но это не означало, что Вейлас не станет принимать меры предосторожности. На шее его висела изящная золотая цепочка с амулетом в форме золотого же солнца работы наземных эльфов. Проводник достал его из-под кольчуги, поцеловал и оставил висеть поверх рубахи, не обращая внимания на приподнявшего брови Фарона. Если какие-нибудь духи и заявятся, эта штука защитит его.

На время, по крайней мере.

– Тебе и остальным надо будет разбежаться, – знаками показал он. – Прыгнув с разбегу, вы сумеете левитировать вниз, в портал, не коснувшись ничего в этом подвале. Я для прыжка воспользуюсь своим амулетом. Если повезет, духи – будь они здесь – даже не узнают, что мы тут были.

– Ты забываешь, что Данифай не может левитировать, – заметил Фарон.

Вейлас тихонько застонал. Он что здесь, один способен мыслить тактически?

– Примени к ней заклинание – то, которое позволяет прыгать, как блоха, – прожестикулировал он. – Она сможет добраться до портала за один-два прыжка. – Он помолчал и добавил: – Только сделай так, чтобы она шла последней. Она будет самой неповоротливой, и если тут есть духи, именно ее шум привлечет их.

Фарон нахмурился, но ничего не сказал. Он поднял руку к губам и указал назад, в туннель, где ожидали Квентл, Данифай и Джеггред.

– Мы внутри, – выдохнул он, и заклинание донесло его шепот до Квентл. – Портал выглядит чистым – и действующим. Подходите быстро, но не шумите.

Вейлас, по-прежнему напряженно вглядывающийся в помещение внизу, услышал слабое позвякивание доспехов в дальнем конце туннеля – это двинулись через него Квентл и Данифай – и тихое цоканье длинных когтей Джеггреда по камню. Он стиснул зубы, моля богов, чтобы его спутники поняли, наконец, что значит двигаться тихо, – и поняли поскорее. Потом он услышал, что цоканье смолкло, зато раздалось тихое рычание.

Терпение Вейласа лопнуло, он с проклятием развернулся. Разведчик Бреган Д'эрт увидел, что Квентл подходит к нему по туннелю, ведя за собой остальных. Данифай шла сразу за ней, но Джеггред тащился в нескольких шагах позади и оглядывался через плечо, негромко порыкивая.

– Госпожа! – сердито показал знаками Вейлас. – Велите Джеггреду…

Прежде чем он смог закончить фразу, относительную тишину разорвал свирепый рев. Издав боевой вопль и скрежеща когтями по полу, Джеггред ринулся обратно в туннель. В следующее мгновение Вейлас увидел, что стало причиной атаки дреглота.

Два искаженных подобия тех, кто некогда были дергарами, с когтями столь же длинными, как у самого Джеггреда, и полным ртом острых как иглы зубов, подкрадывались к ним сзади. С их тел свисали клочья истлевшей одежды, волосы сбились в сплошные колтуны, покрытые коркой грязи. Глаза их горели злобой, какую все неумершие испытывают к живым. В отличие от дроу, которых они выслеживали, два духа двигались абсолютно бесшумно. Видя, что их обнаружили, они кинулись на Джеггреда.

Дреглот с ходу врезался в первого духа, отшвырнул его к стене могучим взмахом боевой руки и вспорол ему брюхо ударом когтистой ноги. Воздух наполнился нестерпимой вонью смерти и тлена. В это время второй дух поднырнул под руку Джеггреда и словно ненароком хлопнул того по груди. Дреглот замычал и ухватил его меньшей рукой – Вейлас впервые слышал, чтобы Джеггред вслух реагировал на боль, – и слегка пошатнулся. Однако мгновение спустя он оправился. Свирепо рыча, дреглот сгреб духа за голову боевой рукой и, яростно дернув, оторвал ее от туловища.

Первый из духов все еще двигался, отчаянно пытаясь доползти до Джеггреда, волоча за собой вывалившиеся гнилые кишки. Прежде чем существо сумело дотянуться до дреглота, Данифай прыгнула вперед, сжимая в руке моргенштерн. В низком туннеле было мало места для хорошего замаха, но она все же исхитрилась коротким движением обрушить шипастый шар кистеня на голову духа. Посыпались магические искры, воздух наполнился резким запахом озона. Дух упал на пол и замер.

Фарон глядел на Данифай с неприкрытым восхищением. Он держал в руке крошечный кожаный мешочек, который выхватил из кармана, когда духи пошли в атаку.

– Отличная работа, – объявил маг, засовывая мешочек обратно в карман пивафви.

Квентл взглянула поверх Данифай.

– Еще духи есть? – спросила она у Джеггреда.

Тот стоял, тяжело дыша, поводя головой из стороны в сторону, словно вынюхивая новых врагов. Грудь его вздымалась и опадала, и Вейлас увидел рану, нанесенную дреглоту духом. Это была не более чем царапина, но Джеггред дышал хрипло, как будто каждый вдох причинял ему боль. Спустя мгновение дреглот помотал головой.

– Больше нету, – определил он. – Только эти двое.

Вейлас кашлянул.

– Духи – это самое меньшее из зол, – напомнил он остальным. – Надо двигаться дальше. Портал там, в центре подвала, примерно в семидесяти пяти шагах от стены. Фарон с помощью заклинания высветил его. Теперь давайте быстро и все разом. Разбегаетесь и выпрыгиваете из туннеля, потом левитируете вниз. Ни к чему в склепе не прикасайтесь. Вы первая, Квентл, потом Джеггред, пока Фарон накладывает заклинание на Данифай. За ним Фарон и Данифай. Я пойду последним.

С этими словами Вейлас Хьюн прижался к стене и жестом велел остальным проходить мимо него. При этом проводник в последний раз оглядел сокровищницу, проверяя, не видно ли там движения, не проникли ли туда еще духи за то время, что он стоял к ней спиной.

Никого не было.

Квентл прошла вперед, чтобы взглянуть на подвал, потом, безмолвно посовещавшись со своими змеями, кивнула. Она отошла назад по туннелю, разбежалась и, миновав Вейласа, прыгнула в воздух, за ней, размахивая руками, последовал Джеггред.

Пока пара плыла через пустое помещение к порталу, Вейлас бросил взгляд на потолок. Действительно ли боги на росписи нахмурились чуть более сердито? Мгновение он разглядывал их, потом решил, что это, должно быть, лишь игра его воображения. Тем временем Квентл оставила инструкции проводника без внимания и зависла над порталом. Джеггред, паря в воздухе рядом с нею, со смущенным видом посматривал то на свою повелительницу, то на портал.

Вейлас обернулся предупредить Фарона, что пара почему-то замешкалась, но маг как раз заканчивал заклинание для Данифай, чертя невидимые символы на ее коленях чем-то зажатым между пальцами. Завершив, он ободряюще улыбнулся Данифай, повернулся, бегом устремился по туннелю мимо Вейласа и выпрыгнул в сокровищницу.

Маг повис над Квентл и Джеггредом, яростными жестами подгоняя их в портал. Квентл, однако, замотала головой.

– Ты первый, – приказала она.

Фарон, паря в воздухе, скрестил руки на груди.

– Данифай, давай! – крикнул он в туннель. – Мы все ждем.

Вейлас покачал головой. Стычка с духами уже наделала достаточно шума, чтобы разбудить неумерших, а за всеми этими криками они не смогут услышать, если появится еще кто-то. Он нетерпеливо махнул Данифай рукой.

Когда пленница присела на краю туннеля, проводник заметил, что ноги ее сгибаются в суставах в другую сторону. Она прыгнула – и прыжок перенес ее сразу через полподвала. Данифай выглядела уверенно и должна была, судя по всему, легко приземлиться на пустой пол, но всего в прыжке от него она вдруг покачнулась и завалилась на бок. При этом Вейлас услышал звук, словно посыпалась галька.

Данифай приземлилась на четвереньки – но не на пол. Она, казалось, угодила на что-то, возвышающееся над ним на длину руки. Что-то невидимое – или укрытое за иллюзией. Что-то осыпающееся.

Фарон тоже заметил ее заминку. Одна из его рук метнулась в карман пивафви, и спустя мгновение он уже смазывал чем-то глаза, произнося заклинание. Пока Данифай с трудом пыталась встать на податливой поверхности – при этом слышались все те же звуки осыпающихся камней, – глаза Фарона округлились.

– Данифай! – прокричал он. – Ты стоишь на истлевшем сундуке, битком набитом драгоценными камнями. Но что куда важнее, там, справа от тебя, лежит жезл. Хватай его!

Голова Квентл вздернулась.

– Жезл? – переспросила она.

Данифай начала ощупывать по-прежнему невидимую груду, на которой стояла. Тем временем тревога Вейласа все возрастала. Кто-то, или что-то, следил за ними. И снова взгляд Хьюна обратился к потолку.

Проводник увидел, что интуиция не обманула его. Глаза богов на мозаике стали другими. Совсем недавно это были просто тусклые матовые камни, а теперь они засветились красным, словно раскаленные угли.

Потом они замигали.

– Ядовитый поцелуй Ллос, – беззвучно выругался Вейлас. Потом, когда две пары горящих красных глаз отделились от свода и начали спускаться вниз, он закричал: – Фарон! Квентл! Над вами – духи!

Джеггред среагировал первым. Схватив Квентл за плечи, он толкнул ее с такой силой, что она полетела на пол. Ноги ее коснулись портала, и жрица исчезла. Потом он повернулся и попытался проделать то же самое с Фароном, но маг увернулся от дреглота и пнул его ногой. От толчка Джеггред влетел в портал и тоже исчез.

Вейлас хмыкнул. Джеггред действовал чересчур решительно – и слишком уж непочтительно, – чтобы не иметь на то прямых указаний Квентл. Жрица явно проинструктировала его заранее насчет того, что делать в случае нападения духов, – и ее тактика была понятна. Она и Фарон жизненно необходимы для выполнения миссии, но всеми остальными можно пожертвовать. Фарон, однако, предвидел, что такое может произойти, – и решил остаться и сражаться.

Маг выдернул из кармана мешочек, который уже доставал однажды. Стремительно, как атакующая змея, он выхватил из него щепотку сверкающего порошка и подбросил в воздух. Когда два духа устремились к нему – их присутствие выдавали лишь сверкающие глаза, – Фарон выкрикнул заклинание. Оба духа, не сумев вовремя остановиться, врезались в сверкающую пыль. Едва коснувшись ее, они завыли – глухими, исполненными муки голосами, от которых волосы на затылке Вейласа встали дыбом. Глаза их заморгали, когда могущественное заклинание принялось уничтожать магию, дававшую им силу.

К несчастью, духов здесь, как верно предупреждал бродяга, было куда больше двух. Дюжины горящих глаз слетали со свода и спускались в сокровищницу, словно крошечные сдвоенные угольки, сыплющиеся с горящего здания.

Увидев это, Фарон быстро перевел взгляд с духов на Данифай. На его лице было ясно написано, о чем он думает. Спасать ли собственную шкуру, удрав через портал, или остаться и защищать младшую жрицу?

Маг начал было опускаться к порталу, потом резко остановился и уставился – не на Данифай, но на что-то у нее под ногами. Вместо того чтобы бежать, он полез в мешочек за очередной порцией порошка.

Это промедление едва не стоило ему жизни. Один из духов, невидимый, спикировал на него сзади и с замогильным, похожим на предсмертный хрип хохотом пролетел сквозь него. Когда сверкающие красные глаза выскочили из груди Фарона, Мастер Магика содрогнулся и лицо его сделалось синевато-серым.

Еще три духа ринулись на Данифай. Замахнувшись моргенштерном, она напряглась, готовясь встретить их, хотя и не могла не понимать тщетность этой попытки. Возможно, магическое оружие и сумело бы прикончить одного из призрачных неумерших, но в следующий миг два других почти наверняка убили бы ее.

Повинуясь инстинкту воина, Вейлас коснулся девятилучевой звезды, приколотой к его груди, и шагнул между измерениями. Он материализовался рядом с Данифай, и как раз в это мгновение шар моргенштерна просвистел мимо его головы и рассыпал магические искры, врезавшись в духа. Оружие не встретило сопротивления, и Данифай потеряла равновесие и оступилась.

Пользуясь удобным случаем, два оставшихся духа устремились вперед. Однако, прежде чем они смогли приблизиться к Данифай, Вейлас подпрыгнул в воздух, и магические башмаки повлекли его вверх. Широко раскинув руки, он вонзил в духов острия своих крури. Подобно цепу Данифай, клинки беспрепятственно прошли сквозь бесплотные тела. Тот, что был у него в правой руке, взорвался магической энергией, но кинжал, который он держал в левой, всего лишь пробил дыру в похожем на дымку теле.