Текст книги "Синдзю"

Шлюхи, наблюдавшие сцену из окон домов удовольствий, завизжали. Горожане, не успевшие покинуть улицу, прыснули врассыпную. Сано, как мог, увертывался от бегущих людей. Досин схватил его за руку.

– Кто вы? Что вам об этом известно?

Сано не обратил внимания на вопросы.

– В укрытие! – крикнул он сегуну. – Тут есть и другие!

Но время для спасения было упущено. Неожиданно появились одетые в темное люди. Они окружили группу сёгуна. Улица заполнилась мечущимися бойцами и блеском клинков. Сталь зазвенела о сталь. Ночь раскололась хриплыми криками. В центре суматохи стоял Токугава Цунаёси, военный диктатор, который предпочитал изящные искусства боевым, конфуцианские исследования – государственным делам. Безоружный, он прятался за спинами охранников – жалкая фигура в дорогих кимоно и парике с длинными волосами. Белый грим делал испуганное лицо похожим на отвратительно комичную маску.

Досин бросил Сано и, крикнув помощников, присоединился к драке. Охрана билась храбро, с беспощадным упорством, как подобает лучшим воинам рода Токугава. Но нападавших было больше. Сано выхватил меч и кинулся в свалку.

Один из людей господина Ниу побежал на него с высоко поднятым мечом. Сано отпрыгнул в сторону и, резко крутанувшись на месте, рубанул нападавшего по спине. Человек закричал и свалился лицом вниз. Сано скорее почувствовал, чем услышал, как другой крадется сзади. Упав на колено, он повернулся вокруг оси и нанес рубящий удар, которым вскрыл подкравшемуся живот. Тот рухнул рядом с первым врагом. Все произошло очень быстро. Действиями Сано руководили годы тренировок. Теперь же мысль о том, что он убил, с ревом пронеслась в уме подобно горячему, жестокому ветру.

Он сделал то, что, полагал, не придется делать никогда, – сразился за своего господина. Он самурай до мозга костей. Воодушевленный, Сано вскочил на ноги, готовый к битве. Он спасет сегуна!

Тела охранников и людей господина Ниу устилали улицу. Досин и его помощник тоже погибли. Какой-то заговорщик зарубил двух горожан, которые вмешались в схватку, и побежал к трем сообщникам, те нападали на четверку охранников, вставших в каре вокруг сегуна. Каре становилось все плотнее по мере того, как нападавшие теснили охранников к каменной стене. Одежды сражавшихся были залиты кровью. Лучшие стояли против лучших. Сано заметил, как из двери на улицу выскользнул человек, одетый в темное. Он шел знакомой, слегка прихрамывающей походкой.

Ниу Масахито.

Охранник с криком упал. В живом щите сегуна образовалась брешь. Молодой Ниу метнулся к ней, обнажив меч.

– Нет! – Сано прыжком пересек дорогу Ниу.

Мечи встретились с оглушительным звоном. Ниу оттолкнул Сано. Ликование на лице сменилось яростью. Глаза загорелись ярче обычного. Зубы обнажились в дикой улыбке.

– Вы по-прежнему вмешиваетесь в мои дела. Вы когда-нибудь чему-нибудь научитесь?

Сано против воли вспомнил великолепное выступление Ниу в тренировочном зале. Меч заколебался в руке. Облизнув вдруг пересохшие губы, Сано сказал:

– Да, я Сано Исиро. Я не позволю вам убить сегуна. – Даже ему самому голос показался робким.

Масахито захохотал. Это был воистину демонический хохот. У Сано зашевелились волосы. Ноздри Ниу затрепетали, он словно почуял страх Сано.

– Вы не способны остановить меня. Вы можете лишь попытаться и умереть.

Не отрывая взгляда от Сано, он пригнулся, готовясь к прыжку.

Пока Ниу говорил, Сано, не теряя противника из виду, блуждал в потемках своей души. Он искал гармонию, которая управляет воином во время битвы. Однако ему удалось обнаружить лишь хаос и смятение, от которых нечего было ждать притока энергии. Он не мог сконцентрировать волю. А без этого он являлся просто куклой, хотя и обученной военному ремеслу. Демон против куклы. Он пропал.

Господин Ниу начал бой. Меч со свистом распорол пространство перед Сано.

Исиро парировал, но на мгновение запоздал. Клинок Ниу резанул его по левому плечу. Только то, что он интуитивно уклонился в сторону, спасло ему жизнь. От жгучей боли Сано глухо застонал. Он сделал контратакующий выпад, однако господин Ниу без труда уклонился.

Под свист и звон они неуклонно приближались к сёгуну. Охранники не могли прийти Сано на помощь. Им невдомек было, что молодой Ниу представляет для правителя гораздо большую опасность, чем остальные мятежники. Сано понял, что не в силах спасти правителя. Тогда он решил задержать Ниу насколько удастся.

Он присел. Клинок противника пропел над головой. Обожгло кожу на макушке. Сано левой рукой выхватил из ножен короткий меч. Плечо заболело сильнее; перед глазами забегали черные мушки. Он испугался, что потеряет сознание. Не глядя, он протянул оружие назад:

– Возьмите, ваше превосходительство!

Кто-то схватил меч. У Сано не было времени посмотреть, кто именно. Свистящая дуга снова и снова обрушивалась на него. Ему удалось избежать смерти, лишь уйдя от человека, которого обязан был защищать.

С отчаяния Сано прибег к словесной атаке:

– Ваша мать, узнав, что вы изменник, покончила с собой!

Ниу ничем не выразил, что услышал сообщение Сано. Он внимал голосу славы.

Сано попытался еще раз:

– Вам не избежать кары. Вы убьете меня, убьете сегуна, но вам не выбраться живым из Эдо!

Поскольку Сано казалось, что господин Ниу нападает со всех сторон одновременно, он не заметил выпада. Меч выскочил из руки. Сано механически потянулся за добавочным и похолодел. Как он ошибся, отдав короткий меч! Сано попятился, озираясь вокруг. Где длинный меч?

Господин Ниу наступал. Только хромота мешала ему настигнуть Сано.

Сано споткнулся о тело досина, того самого, что преследовал его от моста Нихонбаси. Взмахнув руками, он грохнулся на мертвеца. Меч валялся чуть поодаль. Сано потянулся к оружию и увидел ноги Ниу.

– Вы невыносимый зануда, Сано-сан, – сказал сын даймё и перевел дыхание. – Однако больше вы неприятностей не доставите. Прощайте, враг мой. – Он нарочито медленно поднял меч.

Сано увидел свою смерть. У нее были безумные глаза молодого Ниу. Сано сжал кулаки, приготовившись встретить судьбу с самурайским мужеством. В правую руку попал твердый предмет. Когда Сано сообразил, что это, у него внутри все перевернулось. Дзиттэ. Полицейское оружие для самозащиты. Символ закона и порядка. Орудие борьбы добра против зла. Понимание глубинного смысла поединка родило вожделенную гармонию. Сано почувствовал приток энергии. Воля сконцентрировалась. Сано из куклы превратился в воина.

С душераздирающим визгом Ниу бросил меч в диагональном ударе. Сано прикрыл корпус металлической палкой. Руку прострелило болью. Рог дзиттэ поймал меч возле самого горла. Сано метнулся вбок, используя замешательство противника и инерцию удара. Господин Ниу пошатнулся. Прежде чем он сумел высвободить клинок, Сано дернул дзиттэ в сторону. Но Ниу не выронил меч. Сано хрястнул противника по лицу. Ниу как подкошенный упал. Обрадованный Сано вскочил на ноги.

Однако опыта владения дзиттэ у него не было. Он неправильно рассчитал либо угол удара, либо его силу. А может быть, не хватило решимости убить. Ниу поспешно встал. Сломанная челюсть превратила лицо в скособоченную злую маску. Глаза горели дикой яростью. Ниу сделал выпад, сверкнула сталь.

Левая рука Сано фактически бездействовала, а правая начала уставать, отражая непрерывный град ударов, не позволяющих поднять меч. Тем не менее восприятие обострилось до такой степени, какой Сано доселе не испытывал.

Видя Масахито, он замечал все, что происходит вокруг.

Сано использовал свое физическое преимущество – подвижность. То налетая, то отскакивая, он вынуждал господина Ниу к преследованию. Он наносил по корпусу противника удары концом дзиттэ. Правда, пришлось поплатиться за рискованные выпады: клинок Ниу несколько раз саданул по предплечьям и рассек щеку. Однако дополнительная боль стала для Сано новым источником силы и прозрения. Он открыл главную правду о противнике: господин Ниу жаждал убить и одновременно умереть. Желания уравновешивались. В этом была главная причина, почему он стремился уничтожить сегуна, почему выбрал для нападения малоподходящее место.

Ударив наотмашь по здоровой ноге господина Ниу, Сано поверг его на колени. Баланс в безумце, почувствовал он, сместился в сторону смерти. Масахито помедлил со вставанием. Сано хватило времени перебросить дзиттэ в левую руку, наклониться и поднять правой рукой длинный меч.

Господин Ниу кинулся в атаку. Сано парировал выпад дзиттэ и поймал клинок рогами. Он резко крутанул дзиттэ. Меч Масахито обломился у самой рукояти. Ниу замер. Он посмотрел сначала на сломанное оружие, затем на Сано. Взгляды встретились на миг, который, казалось, длился вечность. Сано увидел в глазах врага поочередно ненависть, злобу, страх. И смирение.

Отбросив дзиттэ, Сано двумя руками взял меч. Крутанул им, вознес высоко над собой и с торжествующим криком опустил на Масахито. Сталь рассекла голову от макушки до переносицы.

Сано застыл. Энергия иссякла. Пронзительная ясность ушла. Все вокруг померкло. Сано стоял без чувств, без мыслей. Схватка выпотрошила его.

Затем мир и его тревоги заполнили пустоту. Сано посмотрел на поверженного врага. Молодой Ниу лежал на спине, подогнув ноги и сжимая обломок меча. Кровь пузырилась около засевшего в черепе клинка и накапливалась в земляной лунке. Смерть стерла в глазах злой блеск. Лицо было младенчески невинно и спокойно.

Сано выдернул меч и, обмякнув, сел на колени.

Повсюду валялись трупы. Двадцать один заговорщик, полицейские, охранники, самураи, задавленные в толчее зеваки. Но сёгун был жив. Он с двумя охранниками стоял неподалеку и смотрел на Сано.

«Все кончено», – подумал Исиро и уткнулся лбом в землю.

Очнулся он на носилках. Его несли к погребальному костру.

– Пожалуйста, – прошептал он. – Я должен объяснить...

– Отдыхайте. Поговорим позже, – отозвался суровый голос.

Носилки превратились в лодку. Яркие фонари, знамена с гербом Токугава.

Сано уложили на мягкие подушки в маленькой каюте. Над ним склонилось обеспокоенное лицо Цунаёси. Командный голос велел матросам отчаливать. Кто-то раздел Сано и помазал раны жгучей жидкостью. Сано застонал от боли и закрыл глаза.

Пока лодка плыла в Эдо, он пребывал в благословенном забвении.

Глава 30

Праздник. Первое утро нового года Эдо встретил спокойно. На пустынных улицах раздавленные соевые бобы, потерянная маска, обрывки разноцветных бумажек – островки мусора, пропущенные уборщиками, молчаливо свидетельствовали о недавнем веселом разгуле. Ночью несколько раз принимался легкий снежок, он запоздало украсил крыши белым налетом. Небо было льдисто-голубым. Яркое солнце придавало небывалую четкость городским строениям.

Сано неторопливо ехал верхом к родительскому дому. Прошлой ночью сёгун отменил приказ о его аресте, и теперь Сано был свободным человеком. Усталыми, слезящимися от холода глазами он удивленно взирал на чудесно преображенный мир. Магазины были закрыты на праздники. Днем улицы заполнятся людьми, спешащими нанести новогодние визиты, но пока дома стояли тихие и безмятежные, украшенные сосной и бамбуком двери были плотно закрыты. Это город, в котором он прожил всю жизнь. Эдо преобразился, и Сано изменился.

Ночь Исиро провел в замке. Доктора обработали ему раны и кровоподтеки, обложили травяными примочками шишки и ссадины. Потом служанки помыли и причесали его, одели в чистую теплую одежду и напоили чаем. Затем без всякого предупреждения охранники проводили его в Совет старейшин. Там Сано увидел сегуна и канцлера.

Токугава Цунаёси в официальной черной одежде сидел на помосте в огромном зале для приемов. Лицо осунулось. Вообще сёгун выглядел старше своих сорока трех лет. Канцлер Янагисава и пять старейшин расположились на коленях подле помоста.

– Вы спасли мне жизнь, Сано Исиро. – Голос у высшего военачальника страны оказался тоньше и мягче, чем Сано ожидал. – Я хочу выразить вам свою благодарность. Но прежде хотел бы услышать, как вам удалось узнать о заговоре молодого господина Ниу. Расскажите, пожалуйста.

Сано изложил факты, предъявил сандалию и веревку, с которыми по-прежнему не расставался, и зачитал свиток и письмо.

Старейшины заволновались.

– Возмутительно!

– Госпожа Ниу – убийца?

– Ниу Масахито сошел с ума. Как он мог покуситься на такое?

– Неужели судья Огю пытался помешать расследованию?

Канцлер Янагисава, перекрыв гам, предложил:

– Заслушаем самого досточтимого судью. – Он хлопнул в ладоши.

Охранники ввели Огю. Сано изумленно воззрился на бывшего начальника. Судья выглядел так, словно его только что вытащили из постели. Лицо заспанное, поверх ночной одежды плащ. Увидев Сано, Огю ойкнул и попятился к дверям. Охранники подтолкнули к помосту и поставили на колени.

– Ваше превосходительство, какая честь для меня, – заикаясь, проговорил Огю, склонившись перед правителем.

Сёгун окинул его суровым взглядом.

– Вы препятствовали Сано Исиро расследовать убийства Ниу Юкико и Нориёси?

– Что вы... что вы... нет, ваше превосходительство, – залепетал Огю.

Сёгун посмотрел на канцлера, тот сдвинул брови.

– Вы знали, что госпожа Ниу организовала несколько убийств, желая скрыть преступление своего сына? – спросил Цунаёси. – Из-за ваших махинаций господин Ниу сегодня ночью чуть не убил меня.

– Нет. О нет, – простонал Огю и распростерся на полу. – Ваше превосходительство, прошу вас, поймите. Уверяю вас, если бы я знал, то никогда...

– Довольно! – Резкий окрик сегуна прервал жалкие причитания. – За недопустимое пренебрежение обязанностями и предательское поведение, поставившее под угрозу мою жизнь, я освобождаю вас от обязанностей судьи Эдо и приговариваю к бессрочной ссылке на остров Садо. Вы проведете в тюрьме три месяца, пока на остров не отправится корабль. – Он кивнул охранникам.

– Нет! – взвыл Огю. – Прошу вас, ваше превосходительство, будьте милосердны!

Охранники подняли его. Он брыкался, стараясь высвободиться, но ражие ребята быстро выволокли его из зала. Сано был потрясен. Ужас от мгновенной расправы, смешанный с жалостью, испортил удовольствие от поражения могущественного противника.

Когда истерические рыдания в коридоре стихли, один из старейшин сказал:

– Печальное происшествие. Теперь по городу пойдут разговоры.

Канцлер Янагисава заговорил, прежде чем это собрался сделать сёгун.

– Вы правы, – сказал он. – То, что его превосходительство сегодня ночью едва не убили, должно быть известно как можно меньшему числу людей. Как и то, что в нашей системе безопасности произошел сбой.

Старейшины и Цунаёси внимали ему с почтением. Сано припомнил завтрак в офицерской гостинице: «Похоже, Янагисаве действительно перешла значительная часть власти сегуна».

– Мы не можем допустить, чтобы даймё подумали, будто сёгун уязвим для нападения. Клан Токугава не должен потерять авторитет, иначе разразится мятеж.

Послышались одобрительные реплики.

– Я предлагаю следующую версию событий. В Ёсиваре произошла схватка между бандитами. В ходе беспорядков погибло много горожан, которые бросились на помощь полиции. Среди них – молодой господин Ниу и двадцать его друзей. Преступники, не убитые на месте, арестованы и после суда казнены.

Сёгун кивнул, старейшины переглянулись. Сано, хоть его и покоробило наглое искажение истины, признал разумность предложения.

Глава Совета старейшин неуверенно возразил:

– Это сработает, да. Кроме нас, в курсе того, что его превосходительство сегодня ночью был в Ёсиваре, охранники, семья и самые доверенные слуги. Молодой господин Ниу и его сообщники убиты. Госпожа Ниу и ее слуга Эии-тян мертвы. Мы можем прибегнуть... к методам... – «Кнута и пряника», – понял Сано, – ...чтобы принудить очевидцев молчать. К тому же кланы заговорщиков никогда не признают, что имели какое-либо отношение к государственной измене. Однако закон предписывает, чтобы родственники изменников были наказаны. Разве нам не следует действовать по закону?

У Сано упало сердце, он представил, как Мидори и члены ее семьи, а также сотни невинных людей идут на казнь, чтобы поплатиться за преступление, которое не совершали. Он испытал несказанное облегчение, когда вновь заговорил канцлер:

– Как вы верно указали, все злодеи мертвы. Дальнейшее наказание... – Он развел руками.

Сано расшифровал жест так: дальнейшее наказание удовлетворило бы закон, но не потребность правительства в сохранении тайны и не потребность страны в порядке и мире.

Припарки притупили боль; успокоительный чай навеял сон. Очнулся Сано, только услышав свое имя.

– Сано-сан, простите, что задерживаем вас так долго. Мы понимаем, вы устали. Но нам нужна всего еще минута вашего драгоценного времени.

Сано встрепенулся.

– В награду за вашу верную службу я дарую вам право выбрать награду самому, – сказал Токугава Цунаёси.

Сано растерялся от щедрости подарка.

– Благодарю вас, ваше превосходительство. – Он замолчал, лихорадочно соображая. – Я прошу, чтобы женщина Глициния была освобождена от пребывания в квартале развлечений, чтобы ей дали деньги, достаточные для безбедного существования.

Сёгун подался вперед, на лбу появилась задумчивая морщина.

– Хорошо. Но юдзё... Это слишком банальная просьба. Просите что-нибудь пооригинальнее.

Сано осмелел:

– Я прошу, чтобы память моего секретаря Хамада Цунэхико, погибшего при исполнении долга, была увековечена памятником на его семейном кладбище. – Признательность сегуна наверняка пойдет много дальше того, чтобы утешить семью мальчика. – И чтобы Ниу Мидори выпустили из женской обители храма Каннон и перевезли домой в Эдо.

– Он ничего не просит для себя! – восхитился сёгун. – Только для других. Ваши просьбы будут выполнены, Сано-сан. В награду за ваше бескорыстие я оставляю за собой право самому решить вашу судьбу.

* * *

Пересекая канал, Сано потрепал великолепного вороного жеребца, которого Токугава Цунаёси дал ему взамен погибшего коня. Седельные сумки были забиты новогодними подарками – красивой лаковой посудой, керамикой, серебром, изящно обернутыми коробочками с моши и мандаринами – для семьи и друзей. Он осмотрел себя: дорогой, подбитый мехом плащ и шелковые кимоно с гербами Токугава из личного гардероба сегуна. Сано дотронулся до прекрасных мечей работы мастера-мечника Ёсимицу, подаренных признательным правителем. Он ощутил тяжесть кошелька, в котором лежало десять золотых монет – задаток от суммы, которую он получит после визита домой. Все это, казалось, принадлежит какому-то другому человеку. И ему была невыносима мысль об истинной цене его подвигов, которую он вскоре узнает.

У знакомых ворот Сано спешился и провел коня во двор. Дверь дома распахнулась. На пороге стоял отец, хрупкий, ссутулившийся. Правой рукой он опирался на косяк, левой держал письмо. В запавших глазах отражалась смесь надежды, неуверенности, подозрения, страха и беспомощной любви.

Чувство вины чуть не разорвало Сано сердце. Что бы он ни совершил сегодня ночью, он никогда не простит себя за ту боль, которую заставил испытать отца. Он попробовал поздороваться, но в горле запершило от стыда.

– Исиро. – Отец простер руку с письмом и уронил, словно был неуверен, позвать ли Сано в дом или захлопнуть перед ним дверь. Тело потряс приступ кашля. – Ты вернулся домой, чтобы остаться? – Осторожный вопрос включал мириады невысказанных вопросов.

Сано прокашлялся.

– Ото-сан, – сказал он, поклонившись. – Я вернулся домой только на праздники. Сёгун назначил меня следователем по особым делам. Когда я уеду отсюда, то займу апартаменты в замке и приступлю к работе – за вознаграждение, которое в десять раз больше прежнего.

Вот, он высказал это вслух. Теперь это касается его, а не «другого» человека, награда стала реальностью, в которую он не смог сразу поверить. Осознание ответственности ужаснуло его, не оставив там места для самодовольства.

– Если позволите, я войду и все объясню.

Отец недоуменно поднял брови, смерил Сано взглядом, посмотрел на коня и побледнел. Левая рука дрогнула на косяке, отец начал оседать на землю.

– Ото-сан!

Бросив поводья, Сано кинулся к отцу и подхватил его. В прихожей показалась мать. Радость на ее лице мгновенно сменилась испугом, она вскрикнула, увидев мужа на руках сына. С ее помощью Сано занес отца в дом и уложил около жаровни, прикрыв теплыми одеялами. Затем вышел на улицу, поставил коня в стойло и вернулся к родителям.

– Исиро-тян, мы так беспокоились. Ты нам написал... Что с тобой случилось? – Мать заплакала. – Где ты был?

Сано положил перед родителями седельные сумки с сокровищами и опустился на колени. Токугава Цунаёси позволил ему рассказать дома правду о происшедшем. Взяв с родителей слово сохранить все в тайне, он поведал свою историю.

– Если кто-нибудь спросит, вы должны говорить, что сёгун повысил меня за службу, еще когда я был ёрики, – предупредил он.

Это придумал Янагисава со старейшинами. «Как точно они рассчитали его соучастие в обмане», – усмехнулся в душе Сано.

У матери высохли слезы.

– О, Исиро-тян, ты герой! И какая прекрасная награда за твою храбрость! – Она кивнула на богатую экипировку сына. – Все обернулась как нельзя лучше.

Сано очень хотел бы разделить ее веру. Однако он опасался, сам не зная почему, что новое назначение обернется столь же наказанием, сколь наградой. Пытаясь отделаться от тревожных мыслей, он улыбнулся матери. Затем повернулся к отцу.

– Вам лучше, ото-сан?

Старик кивнул.

– Ты добыл честь нашему имени, сын мой. – Он приподнялся на локтях и даже порозовел.

Мать, смеясь, встала.

– От радости я совсем забыла про еду! – Она заспешила на кухню.

* * *

За новогодним столом Сано, чтобы не огорчать мать, усиленно работал челюстями, хотя боль и усталость притупили любовь к красным бобам и холодному супу, сладкому душистому вину и другим праздничным яствам. Зато Сано получал большое удовольствие, глядя на отца: тот ел с завидным аппетитом, что предвещало выздоровление. Сано очень хотелось побыть одному, осмыслить все, что с ним произошло с тех пор, как он впервые услышал о синдзю; разобраться в эмоциях, связанных с новым назначением.

Наконец долгое застолье закруглилось. Сано встал и поклонился родителям.

– Я должен вернуть Ваде-сан коня.

Захватив коробочки с моши и мандаринами для соседей, он растворился в тихих улочках.

Вада-сан принял его с благоговением и упросил выпить вина в честь назначения. Сано заглянул и к другим соседям, но только для того, чтобы пожелать приятного Нового года. Новости распространяются быстро; все довольно скоро узнали о его двусмысленной удаче.

Затем он бродил по улицам, держа под мышкой последний сверток, мысли беспорядочно теснились в голове. Размышляя над событиями, которые произошли до этого момента, Сано старался понять, что он мог сделать иначе. Мог ли он предотвратить большую беду, не становясь причиной мелких бед? Перевешивает ли окончательная победа промежуточные поражения? И почему он так боится приступать к новой службе?

Он с удивлением обнаружил, что стоит перед тюрьмой. Выходит, он нуждался не в одиночестве, а в дружеской беседе.

* * *

– Должен признаться, я сомневался, что когда-нибудь вновь увижу вас, мой друг, – сказал доктор Ито, приняв подарок и новогодние поздравления. – Ходят странные слухи. Что привело вас сюда, когда вы... – он посмотрел на гербы Токугава, – в полном порядке или по крайней мере со всеми признаками того?

Сано промолчал. Ему хотелось излить душу, однако он не знал, как начать. Как облечь в слова сумятицу страхов, сожалений, сомнений?

Доктор Ито прервал молчание:

– Я рад, что вы пришли, Сано-сан. Вы как раз вовремя, станете участником моего особого новогоднего ритуала. Идемте.

Они с Сано прошли через несколько охраняемых дверей и проходов во дворик, где располагались казармы стражи. Каменные ступени в углу вели на стену и западную смотровую башню.

Они поднялись по лестнице.

– В этот день я всегда наслаждаюсь видом Эдо и окрестностей, – сказал Ито.

Тревога за друга заставила Сано забыть собственные проблемы.

– Вы хотите сказать, вам разрешают смотреть за стены тюрьмы один раз в год?

– О нет, – с печальной улыбкой ответил доктор. – Я могу приходить сюда в любое время. За лечение стражники платят мне привилегиями, которых не дождешься от нашего славного правительства. Я сам решил дозировать себе удовольствия. Это позволяет чего-то ждать. И меньше думать о том, что я потерял.

Они двинулись по широкому плоскому гребню стены. Ветер развевал их одежды.

– Красиво, не правда ли? – тихо проговорил доктор Ито. – Начало года – время надежд. Даже я надеюсь на то, что однажды обрету свободу. – Он пристально посмотрел на Сано. – Но вы ведь пришли не для того, чтобы слушать мои стенания?

И Сано прорвало. Он рассказал, чем для него обернулся праздник.

– Так, значит, вы герой, – диагностировал доктор. – Но не в собственных глазах.

Сано горько усмехнулся:

– О да, я герой. Я спас жизнь сегуну; я убил изменника и, возможно, предотвратил многовековую междоусобицу. Я нашел убийцу и принес ей смерть. Но из-за меня погибли трое невиновных: Цунэхико, Райдэн, о-Хиса. Я думал, что искал истину, но теперь мне кажется, что я просто тешил свое тщеславие. Если бы я знал, что все будет так, я поступил бы по-другому. Я позволил бы синдзю остаться синдзю. Я был глупцом – гордым, наивным глупцом – и награжден за это! – Переполненный отвращением к себе, Сано принялся мерить стену шагами.

– Я понимаю ваши переживания, – сказал Ито. – Но самобичевание бессмысленно. Вы исполнили долг перед верховным правителем. Ваш удел был спасти сегуна. Удел Цунэхико, Райдэна и о-Хисы – погибнуть. У каждого своя судьба.

Дружеское сочувствие не принесло душе успокоения. Но даровало прозрение. Сано понял, почему его так беспокоит новое назначение.

– Когда я убил молодого господина Ниу, я решил, что все мои тревоги позади, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Канула в прошлое постоянная необходимость выбирать между личными устремлениями и долгом, из которых ни одно не кажется абсолютно правильным или полностью ошибочным. Вести расследование, которое неизвестно куда приведет и кому пойдет на пользу. Руководствоваться в работе не знаниями, а чутьем. Рисковать не только жизнью, но и честью. Оказалось, ничего подобного. Что такое это высокое положение – следователь по особым делам? Да шанс получить то же самое, но в большем размере.

– Правда?

Сано встретил насмешливый взгляд и сразу сообразил, что друг имеет в виду. Благодаря покровительству сегуна он будет располагать огромной властью. Он сможет принести больше – и быстрее – пользы добрым людям.

Сано со вздохом кивнул:

– Понимаю.

Он остановился и посмотрел на город. Над покрытыми снежной пеленой крышами Нихонбаси маячила белая башня замка. Там он провел прошлую ночь, и там ему предстоит провести много дней и ночей. Он не стал смотреть на район даймё, а перевел взгляд на западные горы, сеть каналов, толстую глинистую артерию реки Сумида. Он посмотрел на северо-восток, в сторону Уэды и Ёсивары, потом на юг – в направлении театрального района. Он пытался разглядеть людей, мельтешивших на улицах. Наконец он проследил взглядом за ниточками дорог, ведущих к отдаленным провинциям.

– Уже сейчас где-то происходят события, которые нельзя оставить без внимания, – сказал доктор Ито, словно прочтя мысли Сано.

– Да.

Сано подошел к краю стены. За ней расстилалось его будущее.

– Не завидую вам, Сано-сан. Вам предстоит тяжелая жизнь.

Сано вдруг почувствовал прилив бодрости. Новый год – пора надежд, как сказал доктор Ито. Душевные раны затянутся. Время и опыт принесут мудрость, она поможет успешнее добиваться справедливости. Бескомпромиссная борьба со злом покроет новой славой имя семьи. Сано захотелось поскорее приступить к обязанностям уполномоченного сегуна по особо важным делам.

– Я готов! – сказал он.