Текст книги "Золотые слезы"

– Черт с ним, с нашим багажом! Пора убираться отсюда! Не думаю, что нам грозит какая-то серьезная опасность. Вряд ли они что-нибудь с нами сделают. Но оставаться здесь попросту неудобно и невежливо.

– Вот это другое дело! – вмешалась Джэми и начала собирать самое необходимое. – Когда страсти улягутся, можно будет послать сюда за вещами.

– Возьми только то; что можно увезти на одной лошади, – сказал Брендан и направился к двери. – Я пойду на конюшню. Встретимся там через четверть часа. И постарайтесь не выглядеть ворами, бегущими от погони. Не хочется, чтобы нас схватили при попытке украсть лошадей.

– Не беспокойся, я сделаю вид, что собираюсь отправиться на обычную верховую прогулку, – ответила Mapa.

В этот момент Пэдди воспроизвел звук, обозначавший пушечную канонаду, чем привлек к себе внимание Мары. Девушка глянула под ноги и увидела, что все солдатики Пэдди выстроились в боевом порядке и с нетерпением ожидают приказа главнокомандующего к наступлению.

– У нас нет времени на игры! – рассердилась она на малыша, раздражаясь при этом на себя за страх и неуверенность. Пэдди насупился и обиженно следил за тем, как Mapa небрежно и беспорядочно бросает солдатиков в коробку.

– Только не вздумайте капризничать, мастер Пэдди! – предупредила Джэми. – Если хотите, можете разложить их по порядку, пока я буду собирать вещи.

– Поторопись, Джэми, – сказала Mapa, заметив, с какой тщательностью служанка складывает рубашку и костюмчик Пэдди. – У нас каждая минута на счету.

– Занимайтесь своими делами, мисс, и не мешайте нам собираться, – возразила Джэми, не удостоив Мару даже взглядом. – У нас почти все готово, а вы еще и не начинали паковать чемоданы. Так что если и возникнет задержка, то не по нашей вине.

Mapa поспешила в свою комнату. Мысль о том, что Брендан не осознает и сотой доли той опасности, которая им угрожает, повергала ее в трепет. Француз жаждет мести и готов на все, чтобы достичь своей цели. Mapa подошла к своей комнате, когда до нее донеслись оживленные и сердитые голоса из соседней двери, которая была чуть приоткрыта. Не долго думая Mapa на цыпочках подкралась к кабинету дона Андреса и затаила дыхание. Голоса раздавались громко и отчетливо, но Mapa не поняла ни слова, поскольку разговор шел на испанском. Однако тон свидетельствовал о том, что страсти накалились до предела. Когда же Mapa распознала в потоке иноземной речи свое родное имя – настоящее, а не то, под которым ее знали на ранчо Виллареаль, – у нее не осталось сомнений в том, что разоблачение состоялось.

Mapa бросилась к себе, открыла шкаф и принялась сгребать с полок самые необходимые предметы туалета и запихивать в саквояж. Она уминала вещи кулаком и бросала сверху новые, туда же отправились ее духи, румяна, гребни и шкатулка с драгоценностями. Покончив со сборами, Mapa начала переодеваться. В эту минуту ей очень недоставало помощи Джэми, поскольку трясущиеся от страха пальцы плохо справлялись с крючками и шнуровкой. Наконец последний крючок поддался, и Mapa выбралась из платья.

Когда она надевала костюм для верховой езды, в дверь постучали. Кровь запульсировала у нее в висках, но за первым ударом последовал условный стук Брендана. Mapa перевела дух и открыла дверь. При виде того, кто стоял на пороге, у нее оборвалось сердце.

– Николя… – прошептала Mapa беззвучно.

Она невольно отступила назад, когда Шанталь шагнул в комнату и запер за собой дверь. С чувством обреченности девушка не сводила глаз с его сурового и спокойного лица. В эту минуту Николя был удивительно похож на пирата, идущего на абордаж. От прежней нежности не осталось и следа. В изумрудных глазах светились ненависть и с трудом сдерживаемая ярость. Когда Николя заговорил, его голос прозвучал для Мары, как удар хлыста.

– Mapa О'Флинн, если не ошибаюсь? – спросил он мягко и вкрадчиво. – Вот мы и встретились. Теперь между нами нет никаких тайн, маскарад окончен. Мне следует поблагодарить вашего кузена – Брендан ведь вам кузен, не так ли? – за то, что он открыл мне легкий доступ в вашу комнату. Вчера я подслушал, как он стучит к вам.

Mapa облизнула пересохшие от волнения губы и отступила еще на шаг, бессознательно увеличивая расстояние между собой и французом. Николя последовал за ней.

Он медленно окинул взглядом полуобнаженную фигуру, обратив внимание на то, как часто вздымается грудь, затянутая в корсет, и как дрожат колени, выступающие из-под длинных панталон. Казалось, он смаковал взглядом ее тело; тонкая талия и округлые бедра, узкие щиколотки, которые плотно облегали белые шелковые чулки, пробуждали в нем воспоминание о прекрасной ночи. И это воспоминание сейчас было ему более всего неприятно.

– Почему бы тебе не одеться, моя крошка? – сказал он, протягивая какой-то сверток.

Mapa застыла в недоумении, когда Николя развернул его и достал алое бархатное платье. Она сразу узнала подарок Джулиана.

– Надеюсь, ты помнишь это платье. Когда-то оно принадлежало тебе, Mapa О'Флинн, – усмехнулся Николя, выговаривая ее имя с видимым отвращением. – Жаль, что ты так тогда и не надела его. Сделай это сейчас, – приказал он и швырнул платье ей в лицо.

Девушка инстинктивно выставила вперед руки и поймала наряд. Непостижимый страх обуял ее, когда великолепная материя коснулась груди, а в глазах Николя вспыхнул мстительный огонь.

– Мне давно хотелось увидеть, как оно на тебе сидит, – вымолвил он задумчиво, обращаясь мысленно к давно минувшей поре, но поскольку Mapa не двинулась с места, в его тоне появились металлические нотки. – Я сказал, одевайся, доставь мне удовольствие. Ты только представь, как долго я ждал этого момента, какого труда мне стоило найти тебя. Порой я отчаивался, но что-то подсказывало, что мое упорство будет вознаграждено.

Mapa выпустила платье, и оно упало на пол. Ей стоило больших усилий овладеть собой, но, наконец, к ней вернулся дар речи.

– Как ты обо всем узнал? – спросила она. – Дон Луис рассказал тебе обо мне?

– Не стоило так поспешно убегать от двери кабинета дона Андреса, где ты бессовестно подслушивала, – добродушно улыбнулся Николя. – Я видел тебя, но прежде чем успел окликнуть, ты скрылась у себя в комнате. Я пошел следом, но услышал, что в кабинете о чем-то спорят два человека. Никогда прежде мне не приходилось слышать столь любопытного разговора, – холодно добавил он. – Разве ты не знала, что я понимаю по-испански? С моей стороны было огромным упущением не предупредить об этом. Конечно, тебе известно обо мне не много, но общее впечатление, что я за человек, надеюсь, ты составила. Как жаль, что ты не последовала моему совету, крошка. Впрочем, не следует удивляться, что Mapa О'Флинн замешана в такой грязной интриге. Некоторые обстоятельства твоей прошлой жизни убеждают меня в том, что ты способна и не на такое вероломство. Находиться рядом с тобой, видимо, небезопасно, поскольку надо постоянно держать ухо востро. Неудивительно, что дона Луиса так подкосило известие о гибели сына и краже земли. Он и без того постарел на добрый десяток лет за те несколько месяцев, в течение которых неусыпно следил за тобой и твоим кузеном. Теперь я понимаю, почему он отказывался признать, что ты Mapa О'Флинн. Ему надо было довести игру до конца, выкупить обратно свое поместье. Боже, как, должно быть, он перепугался, когда я напрямую заявил ему, что знаю твое подлинное имя!

– Ты говорил обо мне с доном Луисом? – изумилась Mapa. – Но он даже не предупредил нас об этом!

– Разумеется, ведь испанец не доверял вам. Узнай вы о нашем с ним разговоре, испугались бы разоблачения и немедленно сбежали, не сыграв своей роли до конца. И тебе не пришлось бы сейчас держать передо мной ответ за свои злодеяния.

– Ты ничего не можешь со мной сделать, – храбро заявила Mapa, надеясь, что скоро подоспеет помощь в лице Брендана или Джэми.

– Правда? – усмехнулся и зловеще сощурился Николя. – А как же быть с моей клятвой отомстить за племянника, которую я дал его матери?

– Мне очень жаль, что с Джулианом произошло несчастье. Но откуда я могла знать, что он убьет себя? – ответила Mapa, глядя через плечо Николя в сторону двери и не замечая выражения искреннего недоумения у него на лице.

– Да, это ты убила его, Mapa О'Флинн, – солгал Николя, предпочитая не разубеждать ее в том, что она явилась причиной смерти юноши. В таком случае Mapa, по его мнению, должна была бы испытывать муки совести, если таковая, конечно, у нее имелась. – Ну, как тебе нравится ощущать себя убийцей?

– Я его не убивала! Я не виновата, Николя! – воскликнула Mapa.

– Может быть, ты и не подносила дуло пистолета к сердцу, но в том, что ты направляла его руку, у меня сомнений нет, – сказал он и взглянул на груду бархата, лежащую у ее ног. – Пожалуй, я заслуживаю увидеть Мару О'Флинн во всем блеске ее славы. Надевай платье.

– Нет, – решительно покачала она головой.

– Хорошо, – мрачно отозвался Николя и внезапно бросился вперед.

Его движение было таким стремительным, что Mapa не успела опомниться и даже не сделала попытки закричать, а Николя уже крепко держал ее за руки. Он нагнулся, поднял платье с пола и принялся одевать Мару. Она задыхалась в складках тяжелого бархата, чувствовала, как сильные руки вертят ее словно пушинку. Через минуту платье уже было на ней, и Николя осталось лишь оправить юбку. Волосы Мары растрепались во время схватки и теперь свободными волнами лежали у нее на спине.

– Представляю, как ты смеялась в душе, когда я показал тебе медальон. – Mapa вдруг почувствовала его горячее дыхание у себя над ухом. – Мне следовало довериться внутреннему голосу, подсказывавшему, что ты и есть Mapa О'Флинн, с того момента, как я тебя увидел.

– А где ты меня видел? – прошептала Mapa.

– В отеле в Сакраменто-Сити. По счастливой случайности ты зашла туда пообедать со своими спутниками. Вероятно, это было вскоре после твоего прибытия в Калифорнию.

Mapa прикусила губу, следя за ловкими пальцами Николя, одергивавшими края пышной юбки. От неожиданного прикосновения холодного металла к коже Mapa вздрогнула. Золотой медальон скользнул в ложбинку между грудями. Николя отступил на шаг и с удовольствием оглядел девушку с головы до пят.

Вырез платья оказался таким глубоким, какого Маре никогда прежде не приходилось носить, корсаж плотно облегал талию, а юбка ниспадала до пола тяжелыми складками. Ее кожа отливала матовым блеском на фоне алого бархата.

– Следует признать, сшито оно великолепно, – равнодушно заметил Николя, по-прежнему не выпуская ее руки. Mapa метнула на него быстрый взгляд и усилием воли постаралась стереть с лица все признаки страха, клокотавшего в ее груди. – Уму непостижимо! Как под такой прекрасной маской могут скрываться ледяное сердце и холодный, расчетливый разум? Казалось бы, отвратительное нутро человека должно проступать наружу, но с тобой этого не происходит. Ты талантливая актриса, Mapa О'Флинн. У тебя всегда получалось вводить в заблуждение наивных простаков, которые слепо верят словам, слетающим с твоих соблазнительных уст, и внимают лжи твоих глаз. – Николя притянул ее к себе и так сильно сжал запястье, что Mapa вскрикнула. – Неужели тогда, когда я обнимал и целовал тебя, ты тоже лгала? Ты отвечала на мои ласки, притворяясь, что они доставляют тебе удовольствие? Или просто использовала меня?

Mapa отвернулась, не в силах вынести беспощадную ненависть, обрушившуюся на нее. Она понимала, что ни за что не признается Николя, как больно ранят сердце его слова. Если Шанталь узнает, как глубока ее любовь к нему, Mapa окажется совершенно беззащитной перед его местью.

– Взгляни на меня, Mapa О'Флинн, – сказал он и, развернув ее за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза! – Неужели гордая, неприступная актриса и изощренная обманщица попалась в ту же ловушку, которую привыкла расставлять мужчинам? Может быть, ты действительно меня любишь? – Он усмехнулся. – В таком случае мне жаль тебя.

– Я не люблю тебя, – обреченно прошептала Mapa, и ее лицо походило в этот момент на каменное изваяние, холодное и бесчувственное.

– Не любишь, – согласился он. – Потому что ты не знаешь, что это такое. Тебе нравится завлечь мужчину, наиграться с ним вдоволь, как кошка с мышкой, а потом отшвырнуть от себя, словно ненужную ветошь, как раз в тот момент, когда он готов отдать жизнь за одну только ласковую улыбку или приветливое слово. Но на этот раз ты просчиталась. Ты слишком уверена в своем очаровании, чересчур самонадеянна, чтобы предположить, что мужчина может тобой пренебречь. Не скрою, мне нравится твое хорошенькое личико. И еще… я с удовольствием провел с тобой несколько часов.

Mapa чувствовала, что ее лицо пылает, словно его обожгло огнем. Слова Николя причиняли чудовищные муки, били в самый ранимый уголок ее души с меткостью и силой выпущенной из лука стрелы, наконечник которой пропитан ядом. Но она не подавала виду, что сердце ее готово разорваться от боли, и сколько ни всматривался Николя в золотистые глаза в надежде разглядеть в них вспыхнувшую ярость или подступающие слезы, Mapa оставалась спокойна и холодна.

– Как тебе нравится чувствовать себя одураченной, Mapa О'Флинн? – язвительно поинтересовался он. – До сих пор ты всегда ощущала себя в безопасности по отношению к мужчинам, которые оказывались рядом с тобой, не так ли? Я до сих пор не могу поверить в твою невинность. Наверное, неприятно осознавать, что человек, которому ты подарила свою девственность, будет до конца дней испытывать отвращение даже к твоему имени? По иронии судьбы Николя Шанталь не может отплатить за твой дар ничем, кроме ненависти и презрения. Я похитил у тебя то, чего женщина может лишиться лишь однажды. И единственное, о чем я сожалею, так это о том, что не знал твоего настоящего имени раньше. Тогда я не был бы с тобой так нежен.

Никто из них не заметил, как дверь тихонько отворилась и в комнату проскользнул человек. В следующее мгновение он повис на плечах француза, затем раздался глухой стук – это на затылок Николя обрушился удар рукоятки пистолета. На его лице застыло недоумение, он зашатался и упал на пол, увлекая за собой Мару.

– Грязный ублюдок! – сквозь зубы процедил Брендан, глядя на лишившегося чувств Николя. – Унижать достоинство О'Флиннов не позволено никому. – Он перевел взгляд на Мару и увидел, что та сама не своя от страха. – Ну и пришлось же тебе натерпеться! Ладно, сейчас не время болтать. Пойдем скорее.

– Господи, Брендан, ты убил его!

– Не убил, а всего лишь оглушил, – нахмурился он, но на лбу у него залегла тревожная складка. Опустившись на колени, Брендан приложил ухо к груди француза. – Он жив, не волнуйся. Но когда придет в себя, голова у него будет болеть очень сильно. И к этому времени мне хотелось бы быть отсюда как можно дальше.

Mapa провела кончиками пальцев по лицу Николя, по его губам и подбородку, ощущая, как каждую клетку ее тела пронизывает нежность к этому человеку.

– Пошли, Mapa, – торопил брат. – А что это за платье на тебе? – впервые обратил он внимание на ее наряд.

– Ничего, я быстро переоденусь, – ответила девушка, подавая руку Брендану, который помог ей, наконец, выбраться из-под грузного, обмякшего тела Николя.

Брендан долго смотрел, как Mapa сражается с крючками, потом не выдержал и, оттолкнув ее руки, расстегнул платье сам.

– Я не знаю, что здесь происходит, но у меня такое ощущение, будто все сошли с ума, – сказал он, задумался на минуту, а потом взял у Мары из шкафа шелковый шарф и связал французу руки за спиной. – Дон Луис чуть не сбил меня с ног, когда бежал к конюшне. Он рвал на себе рубашку, судя по всему, тяжело переживая случившееся. Кажется, он даже не узнал меня. Я собирался поговорить с ним о гонораре. Мы же не виноваты, что его замысел провалился. Так или иначе, я не стал заводить разговор. В какой-то степени я даже рад, что он меня не заметил, поскольку у него был взгляд убийцы, когда он требовал у конюха лошадь. Ну что, ты готова?

– Иди поторопи Джэми и Пэдди. Я вас догоню, – ответила Mapa, присаживаясь на край постели и зашнуровывая ботинок.

– Не задерживайся, – хмуро отозвался Брендан, – Надо улизнуть отсюда, пока все не узнали о том, что мы самозванцы. А за него не беспокойся, – кивнул он на Николя. – Полежит немного и очухается.

Брендан ушел, Mapa вскорости закончила свой туалет и, подхватив дорожный саквояж, оглядела комнату в последний раз, чтобы убедиться, что она ничего не забыла.

– Николя, – прошептала девушка с болью, вырвавшейся наружу, как только свидетелей не стало. – Если бы ты только знал, как жестоко отомстил мне, как ранил мое сердце. Я люблю тебя. Но ты никогда об этом не узнаешь.

Mapa тяжело вздохнула и вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь. Ни Брендана, ни Джэми с малышом нигде не было видно, и она решила, что они обогнали ее и ждут на заднем дворе. Mapa вступила в прохладу конюшни и с удовольствием вдохнула аромат свежего сена и кожи. Девушка направилась в ее дальний конец и невольно замедлила шаг, заметив, что подле обескураженного Брендана, смущенной Джэми и сияющего от любопытства Пэдди стоят дон Андрес и несколько его работников.

– Дон Андрес, – сказала Mapa, подходя ближе и внешне не выказывая никакой неловкости от того, что их застигли при попытке к бегству.

– Вы уезжаете, Ама… – Дон Андрес выдавил из себя извиняющуюся улыбку и потупился. – Простите, ведь ваше настоящее имя Mapa, не так ли?

– Да, Mapa О'Флинн, – подтвердила она, горделиво выпрямившись и пытаясь вновь ощутить достоинство того имени, которое Николя подверг чудовищному надругательству.

– Вам и вашей семье следует покинуть ранчо прежде, чем мои родные и друзья обнаружат подлог, – с надменной холодностью, поразившей Мару, произнес дон Андрес. – Я не могу и не хочу обвинять вас. Эту интригу задумал дон Луис, он и пострадал от нее больше всех, хотя намеревался остаться в выигрыше. Этот обман не выгоден никому, кроме него. Разумеется, если вы не рассчитывали принять мое предложение. Но, насколько я понимаю, это в ваши планы не входило? Сожалею, что вам не удастся получить гонорар за прекрасно исполненный спектакль, поскольку дон Луис сражен смертью сына и не может думать сейчас ни о чем, кроме мести. Я случайно заглянул в конюшню и обнаружил, что вы хотите бежать. Согласен – это лучшее в создавшейся ситуации. Занавес опущен, и публика расходится по домам. Дон Луис заплатил за свою неудавшуюся авантюру по высшим расценкам. На мне лежит доля ответственности за то, что трагедия произошла в моем доме. Мало того, что Джереми Дэвис нанес мне бесчестье, я стыжусь своих чувств к вам: Боже, каким я был глупцом!

– Не вините себя. Вы не могли заподозрить обман. Дон Луис слишком хорошо все продумал. А то, что вы испытывали ко мне… это было простым увлечением, наваждением. Я ведь актриса, и дурачить людей – моя профессия. Вы нашли меня привлекательной, но поверьте, прошло бы совсем немного времени, и ослеплению пришел бы конец. Тогда вы со всей очевидностью увидели бы, что любите не меня, а Фелисиану. Я заметила, как вы смотрели на нее в тот день, когда с девушкой случилось несчастье. В вашем сердце живет нежность и любовь к ней, только вы не хотите себе в этом признаться. Не обманывайтесь, Андрес. Забудьте о зле, которое я принесла в ваш дом. Я упустила свой шанс стать счастливой. Не повторите моей ошибки.

Дон Андрес пристально посмотрел Маре в глаза и увидел в их глубине искренность и обезоруживающую мягкость, каких не было раньше. В эту минуту она показалась ему невероятно красивой. Маре было невдомек, какая ожесточенная битва происходила в его душе: униженное достоинство, ярость и горе не смогли одержать верх над ее очарованием.

– Если я и не давал своего согласия на то, чтобы вы покинули ранчо, то готов это сделать сейчас. Тем более что мы у вас в долгу, как совершенно справедливо напомнил мне ваш брат. Так что уезжайте. Лошади в вашем распоряжении, несколько моих работников проводят вас туда, куда вы намерены отправиться. Я позабочусь, чтобы ваш багаж выслали следом, – добавил он.

Mapa услышала, как Брендан с невероятным облегчением вздохнул, кивнула на прощание дону Андресу и направилась к своей лошади. Джэми предоставили низкорослого крепкого пони, а Пэдди уселся в седло вместе с отцом. Дон Андрес помог Маре взобраться в седло и несколько мгновений смотрел на нее снизу вверх, стоя у стремени. Затем учтиво поклонился и хлопнул лошадь по крупу, отступая в сторону. Выезжая из ворот, Mapa оглянулась на одинокую фигуру хозяина ранчо. Дон Андрес взмахнул рукой, и сквозь топот копыт Маре показалось, что вслед им донесся его голос:

– Счастливого пути! Храни вас Господь!

Несмотря на то что они причинили его дому столько бед, дон Андрес желал им счастья и молил Бога об их благополучии. Mapa удивлялась его безграничному великодушию и подумала о том, что любой другой человек на его месте, провожая их, помянул бы не Бога, но черта. О'Флинны покидали Золотую долину, и она уже не казалась им таким благословенным, умиротворенным и осененным благодатью местом, каким представлялась несколько месяцев назад.

День клонился к закату, когда они добрались до Сономы и сняли комнаты в гостинице «Голубое крыло», которая оказалась обшарпанным двухэтажным строением с глинобитными стенами, галереей, увитой глицинией, и окнами, выходящими на шумную торговую площадь. Когда Mapa распаковывала саквояж, в ее комнату вошел Брендан. С первой секунды было видно, как он взволнован.

– Хотелось бы мне знать, каким образом мы будем расплачиваться за постой, – сказала Mapa, не прекращая своего занятия.

– Не беспокойся, у меня для этого достаточно денег, – заверил ее Брендан. – Я пару раз перекинулся с Раулем в картишки, и мне повезло. Так что на первое время нам хватит. – Он неловко закашлялся. – По крайней мере, на то, чтобы устроить тебя, Джэми и Пэдди в Сан-Франциско.

– Что это значит? – Mapa удивленно подняла глаза на брата.

– Это значит, что я собираюсь отправиться на Сьерра-Неваду, как, собственно говоря, и намеревался сделать с самого начала. Я постараюсь раздобыть немного денег, чтобы купить снаряжение и провиант. Да и много ли мне надо! – с воодушевлением воскликнул Брендан. – Запас кукурузных лепешек да лоток для промывки золота. А когда дело заладится, обзаведусь настоящим оборудованием.

– А что делать нам, пока ты будешь искать золото в горах? Об этом ты подумал? – раздраженно поинтересовалась Mapa, не скрывая, что перспектива остаться с ребенком на руках в чужом городе без средств к существованию ее не устраивает.

– А что? В Сан-Франциско вам троим будет совсем неплохо. Пойми, у нас нет другого выхода. Золотые прииски – неподходящее место для детей и женщин. Жизнь там сурова и необустроенна. Зачем вам испытывать неудобства, если можно с комфортом поселиться в городе? К тому же Пэдди будет трудно перезимовать в горах. Говорят, иногда там наметает сугробы до двадцати футов глубиной. – Брендан постарался вложить в свои слова всю силу убеждения, на какую только был способен.

– И ты собираешься раскапывать их и искать под снегом самородки? Уж не лучше ли подождать до весны? – саркастически усмехнулась Mapa.

– Так я потеряю много времени впустую, – серьезно возразил Брендан. – До того как ляжет снег, у меня осталось несколько месяцев, чтобы найти богатую жилу. Послушай, моя радость, я действительно не могу взять вас с собой. Вот деньги, возьми. – Он протянул ей наполовину пустой кошелек. – К сожалению, это все, что я могу вам дать. Больше у меня нет. Я уже распорядился, чтобы вы остались здесь до тех пор, пока не пришлют наш багаж с ранчо, оплатил номера и вашу дорогу до Сан-Франциско.

Mapa задумчиво смотрела на кошелек, лежащий у нее на ладони, и не могла заставить себя поверить в то, что Брендан их покидает. Она бросила быстрый взгляд на брата и, увидев, что глаза его сияют лихорадочным нетерпением, поняла, что это решение окончательное и бесповоротное. Что бы она ни говорила, какие бы доводы ни приводила, все будет напрасно.

– Когда? – упавшим голосом спросила она.

– Завтра на рассвете. Вы доберетесь до Сан-Франциско и будете ждать меня там. А я, как только разбогатею, сразу же приеду к вам. Вы снимете жилье, и найти вас будет нетрудно.

– Каким образом мы это сделаем?

— Mapa, любовь моя, – с хитроватой усмешкой ответил Брендан. – Не забывай о том, что ты актриса! Женщина с твоими внешними данными и обаянием не может остаться незамеченной в провинциальном городишке. Я готов дать голову на отсечение, что к тому времени, когда я вернусь, твоими афишами будут заклеены все столбы. Если же нет, то я наверняка разыщу тебя в каких-нибудь меблированных комнатах. Не волнуйся, затеряться тебе не удастся!

– Пытаешься уйти от ответственности? – тихо и совершенно беззлобно спросила Mapa.

Брендан уже направился к двери, но при этих словах задержался, подошел к ней и неловко обнял на прощание. Затем весело подмигнул, так что на обеих его щеках обозначились ямочки, взмахнул рукой и вышел, оставив Мару в полной растерянности посреди комнаты.

Mapa присела на край постели и закуталась в шаль. Ее захлестнули мрачные мысли, и жизнь предстала перед ней в самых печальных тонах. С первого дня их пребывание в Калифорнии сложилось неудачно. Сначала они оказались втянутыми в отвратительную интригу, которая имела драматический конец и, кроме того, не принесла им никакой выгоды. Более того, им просто повезло, что представилась возможность вовремя унести ноги. Но если бы злая судьба не занесла их в Золотую долину, она никогда бы не встретила Николя.

Николя! Почему она полюбила его? Остальные мужчины казались ей слабыми и безвольными и не вызывали никакого интереса. А он единственный, кто остался равнодушным к ее чарам. Стоило открыть свое сердце навстречу любви, как его жестоко ранили. Николя удалось восстановить справедливость. Но, так или иначе, освободиться от любви к нему Mapa не могла. Против воли мысли девушки обращались к нему. Где он сейчас? Что с ним?

Николя скакал во весь опор на запад от ранчо Виллареаль по направлению к Сакраменто-Сити. Он был мрачен и зол. В его мозгу кружился вихрь противоречивых мыслей, которые Шанталь пытался привести в порядок.

Он пришел в сознание на полу в комнате Мары и обнаружил, что карманы его пусты, а О'Флиннов и след простыл. Голова у него разламывалась от чудовищной боли, а суставы рук ломило от длительной неподвижности. Николя без труда освободился от шарфа, сел на пол и растер затекшие запястья. При мысли, что его обвели вокруг пальца, как ярмарочного дурачка, ярость закипала у него в груди. Он поднялся и вышел в коридор. На ранчо царил переполох: слуги бегали взад-вперед с перекошенными, тревожными лицами, гости собирались небольшими группами и о чем-то спорили. В столовой, где собрались дамы, повисло траурное молчание, у многих глаза покраснели от слез. Среди всеобщего хаоса раздался протяжный, душераздирающий женский крик. Дамы переглянулись, шепот в кружках мужчин возобновился с новой силой: Николя прошел к себе в комнату, не замеченный никем из калифорнийцев.

Он наскоро уложил свои пожитки и отправился на поиски хозяина, чтобы сообщить о своем отъезде. Дона Андреса он нашел в кабинете вместе с матерью. Донья Исидора снова облачилась в траур, ее суровое лицо против обыкновения носила отпечаток беспокойства.

– Что теперь будет? – говорила она. – Дон Луис бросился в погоню за этим мерзавцем Джереми, и его хватил удар. Он не скоро встанет на ноги. Хасинта чуть жива от горя. Ей нужна поддержка, и никто не сможет оказать ее, кроме нас. Я считаю, что, несмотря ни на что, мы не должны лишать их крова. Пусть живут у нас.

– В этом нет необходимости, мама, – устало покачал головой Андрес.

– Что ты хочешь этим сказать? – недоуменно приподняла бровь донья Исидора. – Где еще, по-твоему, Луис и Хасинта могут найти пристанище? Ведь их поместье выкрал этот негодяй. Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что человек, которого мы столько лет считали почти что членом своей семьи, оказался способным на такую низость. И Луис нас обманул… Зачем? Ведь никто не мешал ему жить у себя на ранчо. Со временем ты мог бы продать ранчо ему. А еще мне очень жаль, что эта женщина оказалась самозванкой. Она очень сильная и красивая, Андрес. Если бы она была Амайей, то родила бы тебе прекрасных сыновей. Но это невозможно. Мы получили хороший урок, сын мой. Похоже, что нельзя доверять людям безоглядно. Даже тем, которых ты знаешь целую вечность. Никто не может поручиться за то, что у человека на сердце, – печально покачала головой донья Исидора.

– Дону Луису и донье Хасинте не нужна наша помощь, мама, – горько улыбнулся дон Андрес. – Ты забыла о кресте. Дон Луис его продал, намереваясь выкупить землю. Теперь он может потратить эти деньги, чтобы вернуться в Монтеррей. Там у Хасинты есть дом, родня, которая поможет им на первых порах. Они смогут безбедно существовать на деньги, вырученные за крест, довольно долго. Тем более что дон Луис вряд ли когда-нибудь полностью поправится.

– Простите, дон Андрес, – с порога заговорил Николя. – Я думаю, мне лучше уехать. Вам сейчас не до гостей. Благодарю за гостеприимство.

– Не стоит, сеньор Шанталь, – учтиво поклонился дон Андрес. – Вы можете оставаться здесь, сколько вам угодно. Правда, для нас действительно наступила тяжелая пора, и вряд ли в ближайшее время мы будем устраивать празднества.

– Спасибо, – ответил Николя. – Но меня дожидается приятель в Сакраменто-Сити. И кроме того, есть еще одно неотложное дело, которым я спешу заняться.

Николя ехал шагом вдоль зеленеющих склонов холмов, залитых вечерним солнцем, и размышлял. Ему не терпелось настигнуть О'Флиннов, этих выдающихся мастеров обмана и интриг, и рассчитаться за все разом. Когда Шанталь касался ладонью затылка, перед его мысленным взором вставал надменный профиль Брендана О'Флинна, вызывавший жажду кровожадной мести. А что касается Мары О'Флинн… Николя усмехнулся, представив себе выражение ее лица в тот момент, когда он снова перед ней предстанет. Пусть им удалось одурачить и обокрасть его, а затем безнаказанно скрыться. Не долго им радоваться своей предприимчивости. Изумрудные глаза Николя зловеще сверкнули, он представил, какое страшное раскаяние ждет О'Флиннов, когда судьба в очередной раз сведет их. А в том, что рано или поздно это произойдет, он не сомневался.