Текст книги "Золотые слезы"

– Время здесь ни при чем, – возразил Николя, доставая из кармана конверт. – Дело в том, что правда выплыла наружу. Только это дало отцу возможность написать мне. Честь и долг не позволили ему обвинять меня несправедливо. Так что ему пришлось переступить через самого себя и написать, – заключил он, протягивая другу письмо.

– Ты хочешь сказать, что он тебе поверил? – Швед отставил бокал с вином.

– Да, – коротко подтвердил Николя и нахмурился. Швед принялся читать, и за ровными строчками письма возник живой образ почтенного, удрученного допущенной по отношению к сыну несправедливостью старика.

«II сентября 1850 года.

Дорогой мой сын Николя, я был жесток и несправедлив к тебе. Недавно открылась ужасная правда о трагической гибели Франсуа. Я пишу это письмо с чувством боли и радости, поскольку понимаю теперь, что только безутешное горе побудило меня, выжившего из ума старика, отторгнуть и изгнать из сердца тебя, любимого сына. Я прошу о прощении, Николя. Я хочу, чтобы ты вернулся домой и вступил в законные права наследства. Как только ты вернешься, я перепишу завещание. Если мне не суждено будет дождаться твоего приезда, я изложу свою волю в дневнике. Это поможет тебе добиться справедливости. Прости меня и приезжай скорее. Я очень без тебя соскучился.

Твой любящий и кающийся отец

Франсуа Филип де Монтань-Шанталь».

– Если бы я не увидел письма своими глазами, никогда бы не поверил в то, что оно существует, – отозвался Швед, возвращая листок Николя. – Интересно, что именно стало известно твоему отцу и подвигло его на такой шаг?

– Не знаю. Мне в не меньшей степени, чем тебе, хотелось бы знать, кто на самом деле убил Франсуа и подвел под подозрение меня. Поэтому я и еду в Новый Орлеан.

– Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой? – поинтересовался Швед.

– Тебе решать, а не мне, – ответил Николя аккуратно, видя смущение друга. – Может быть, у тебя есть веские основания остаться здесь? Ты вроде бы хотел вернуться на прииски и еще раз попытать счастья?

– Да нет, – покачал головой. Швед. – Я подумываю о каком-нибудь своем деле в Сан-Франциско. Небольшой ресторанчик или что-нибудь в этом роде. Может быть, гостиница. Одним словом, хочется осесть.

– Ты собираешься обосноваться в этом городе? – насмешливо переспросил Николя.

– Честно говоря, я уже подумываю об этом, – ответил Швед, не обращая внимания на усмешку на лице друга. – Сан-Франциско мне вполне подходит – здесь много виски и женщин. А теперь, когда у меня есть кое-какой капитал, я хочу принять участие в строительстве этого города. Со временем он станет гордостью страны, если, конечно, его судьба окажется в надежных руках.

– А ты уверен, что хочешь остаться именно по этой причине? – неожиданно спросил Николя. – Не увлекла ли тебя заносчивая ирландка, в медовых глазах которой отражается сияние твоего золота, а не любовь?

– Знаешь, Николя, не будь ты моим другом, валялся бы сейчас на полу со сломанной челюстью, – признался Швед, невольно сжимая кулаки. – Но я достаточно хорошо тебя знаю, чтобы простить твое жестокое, мстительное и просто глупое отношение к Маре О'Флинн.

– Ну-ну, не горячись! – рассмеялся Николя. – Значит, все же ты потерял голову. И когда же свадьба?

– Это не я, а ты потерял голову, Николя. Ты обманываешь самого себя, не желая признать правду. Что еще Mapa должна сделать, чтобы доказать тебе, что является порядочной и достойной женщиной? Ты ведь нарочно отрицаешь это, не так ли? Еще бы, ведь только в таком случае ты можешь найти в себе оправдание для ненависти к ней и обманывать себя, утверждая, что она тебе совсем не нравится! А на самом деле ты просто влюблен в нее, Николя!

– У тебя появляется страсть к философии, Швед. Не увлекайся ею, а то рискуешь прослыть среди друзей Патером.

– По-твоему, ты сильно изменился за последние пятнадцать лет? Перестал быть заносчивым и ограниченным зеленым юнцом, который некогда покинул родительский дом, громко хлопнув дверью? Я разочарую тебя, Николя, ты все такой же. Пора тебе взрослеть, а то как бы не было поздно. – Швед остановил пробегавшего мимо официанта, сделал заказ, потом внимательно посмотрел на своего друга и добавил: – Заявляю официально, только чтобы тебя успокоить: я не собираюсь жениться на Маре О'Флинн.

– Слава Богу! Рад, что в тебе осталась хоть крупица здравого смысла.

– Если бы она согласилась стать моей женой, я почел бы это за величайшее счастье. Но она никогда не подавала мне такой надежды. Я для нее просто друг, человек, на которого она может положиться в трудную минуту. А теперь дружеское внимание ей просто необходимо. Ты знаешь, что у нее умер брат и она осталась с его ребенком на руках?

– Да, я слышал. Но на твоем месте не стал бы очень сильно беспокоиться о ней. Говорят, что Брендан заработал на приисках целое состояние. Впрочем, есть люди, которым всегда всего мало. Итак, теперь Mapa располагает капиталом брата и твоим чистосердечным состраданием.

– Ты, я вижу, продолжаешь стоять на своем. Прошу тебя, Николя, не повторяй ошибки своего отца. Не стоит отвергать человека, не предоставив ему возможности по крайней мере объясниться.

– Я запомню твои слова, Швед. Так, значит, ты не едешь со мной?

– Не еду. И потом, меня никогда не принимали с распростертыми объятиями в Бомаре. А теперь, когда твой отец увидит, что ты все такой же балбес и ветрогон, то и вовсе на порог не пустит. Уж лучше я присмотрю себе какое-нибудь занятие здесь. Может быть, потом, когда я встану на ноги, ты захочешь вложить деньги в мое предприятие? – с надеждой глядя в веселые голубые глаза Николя, предложил Швед.

– Я сделаю это с радостью, но с твоего разрешения ограничусь ролью держателя акций. Я с трудом представляю себя в роли совладельца магазина.

– Как захочешь, так и будет. Давай выпьем за наше грядущее деловое партнерство. Помяни мое слово, когда ты вернешься сюда, я буду хозяином половины города. А ты вообще, собираешься вернуться? – вдруг с подозрением поинтересовался Швед.

– Разумеется. Я вернусь хотя бы для того, чтобы проверить, не надуваешь ли ты меня с моими акциями, – пошутил Николя, поднимая бокал за здоровье друга и процветание их совместного предприятия.

– Когда ты едешь? – спросил Швед.

– Послезавтра отходит пароход в Новый Орлеан. Я уже заказал билет. У нас с тобой есть время обсудить в подробностях наши дела и провести еще одну веселую ночь в Сан-Франциско. Я хочу, чтобы она стала для нас обоих незабываемой.

Глава 10

Жизнь – бесконечное путешествие.

Шекспир

Mapa не спеша шла по коридору «Паркер-хаус», разглядывая таблички с номерами на дверях. Вскоре она остановилась перед дверью Шведа, но постучала не сразу, испытывая странное замешательство. Mapa долго пребывала в сомнениях относительно того, стоит ли наносить этот неожиданный визит, но времени до отъезда у нее оставалось мало, а уехать, не поблагодарив Шведа за все и не сказав, ему доброго слова на прощание, она не могла.

Девушка набралась смелости и постучала. Ждать ответа ей пришлось довольно долго. Наконец дверь распахнулась, и лицо Шведа осветила улыбка, как только он узнал посетительницу.

– Mapa! Проходите, пожалуйста, это большая честь для меня, – сказал он смущенно, открывая дверь еще шире.

– Я могу прийти и в другое время, если мой визит некстати, – смущенно вымолвила она и нерешительно переступила порог комнаты, заметив, что хозяин встречает ее в расстегнутом жилете и без сюртука.

– Нет, что вы! – залился краской Швед. – Я как раз одевался. Извините, что у меня такой беспорядок.

– Вы, вероятно, собираетесь куда-нибудь ужинать? Но я пришла всего на минуту и не задержу вас. Я только хотела попрощаться.

– Попрощаться? – недоуменно вымолвил Швед.

– Я решила уехать из Сан-Франциско. Сегодня вечером уходит пароход. Примерно в это же время через год мы с Пэдди уже будем в Лондоне. Моя родина там, а не здесь, Швед, – постаралась объяснить Mapa.

– Мне будет очень недоставать вас, – постарался он выдавить из себя улыбку. – Вы твердо решили уехать, Mapa? Я собираюсь обосноваться в Сан-Франциско, открыть свое дело и… мы могли бы быть, по крайней мере, друзьями.

– Мне бы очень этого хотелось, – горько улыбнулась Mapa. – Но не всегда жизнь оборачивается так, как хочется.

– Скажите, вы уезжаете не потому, что кого-то боитесь? – проникновенно глядя ей в глаза, поинтересовался Швед. – Этот тип, француз из казино, больше не докучает вам? Если так, то я сделаю из него отбивную, и у него до конца дней не будет сил взять в руки колоду карт, – пообещал он, и Mapa почувствовала в его словах не просто угрозу.

– Нет, все в порядке, – солгала она, решив, что ни к чему вмешивать в эти дела Шведа. К тому же теперь она уезжает, и Жак больше будет не опасен. – Я действительно хочу уехать не из-за Жака или Молли. Нам с Пэдди будет лучше в Лондоне. Мне пора идти, Швед, прощайте.

– Я хочу пожелать вам счастья, Mapa. Надеюсь, вы найдете то, к чему стремитесь, – вымолвил Швед, будучи не в силах скрыть печаль, сквозившую в его взгляде.

– Я хочу вас поблагодарить за то, что вы не перестали считать себя моим другом после того, как узнали обо мне столько малоприятных вещей, – улыбнулась она и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Шведа в щеку.

Он обнял ее за талию и привлек к себе, а затем склонился и нежно коснулся губами ее губ. Mapa не сопротивлялась, и поцелуй их был долгим и печальным, поскольку оба понимали, что у него нет будущего.

Однако Николя, который в этот момент оказался на пороге комнаты друга, этот поцелуй вовсе не показался таким невинным. Напротив, он увидел в нем проявление страстной любви.

– Извините, что я вошел без стука, – сказал он с ледяным спокойствием, как только Швед выпустил Мару. – Я не предполагал, что ты так рано начнешь развлекаться сегодня вечером, – усмехнулся Николя и презрительно взглянул на вспыхнувшее лицо Мары. – Ты не пожалеешь, что решил провести вечер в обществе этой женщины, Швед. Я по собственному опыту знаю, что она стоит тех денег, которые ты ей заплатишь. – Mapa остолбенела, не веря своим ушам, а Швед медленно багровел, сжимая кулаки. – Разве она не сказала тебе, что мы были любовниками? Жаль! Тебе никогда не нравилось делать усилия, чтобы вспомнить то, что тебе неприятно, моя радость. Вероятно, у Дельмонико я тебя не дождусь, Швед, и ужинать мне придется одному, не так ли? – Он с сожалением окинул взглядом комнату друга и вышел вон, плотно прикрыв за собой дверь.

Mapa прикусила губу, чтобы не расплакаться от обиды и унижения. Швед положил ей руки на плечи, развернул к себе и ласково посмотрел в ее печальные, тронутые болью глаза.

– Извините, Mapa. Я не предполагал, что между вами и Николя все так серьезно. Я догадывался, что ваши отношения не ограничиваются тем, о чем вы мне рассказали, но у меня и в мыслях не было, что… – Он смущенно замялся.

– Что касается Николя, то для него это совсем не серьезно, – дрожащим голосом вымолвила Mapa. – С моей стороны было непростительной глупостью влюбиться в него, но я ничего не могу с собой поделать, Швед, – честно призналась она. – Я люблю его так сильно, что мое сердце разрывается от страсти. Но этим страданиям никогда не придет конец, потому что мои чувства навсегда останутся безответными. Николя ненавидит меня.

– Я не могу его понять, – удрученно покачал головой Швед. – Он ведет себя очень странно, я его просто не узнаю. А все эта проклятая креольская гордыня! Я думаю, он вовсе не так сильно ненавидит вас, как желает это представить. Потому-то так и злится на самого себя. Не исключаю, что он вас ко мне ревнует. Вы влечете его к себе, но он не хочет смириться с тем, что утрачивает, таким образом, свою независимость. Возможно, если бы у вас появилась возможность провести вместе какое-то время, вы смогли бы лучше узнать друг друга и начать все сначала. Но, к сожалению, ничего не выйдет, – вздохнул он. – Вы уезжаете в Лондон, а Николя возвращается в Новый Орлеан.

Mapa недоверчиво воззрилась на Шведа. Эта новость явилась для нее полной неожиданностью. Она уже успела свыкнуться с мыслью о том, что никогда больше не увидится с Николя, потому что покидает Сан-Франциско. Ей было бы приятно знать, где он, представлять его в этом городе, в привычной обстановке, среди знакомых людей.

– Николя был моим первым любовником, и ему это известно. Шанталь прекрасно знает, что я совсем не такая женщина, какой он попытался только что представить меня в ваших глазах. Он ничего не знает о моей любви к нему, и может быть, когда-нибудь мне удастся забыть его. Прощайте, Швед.

Mapa бросилась вон из комнаты и поспешила в пансион, надеясь, что Джэми уже успела одеть и собрать Пэдди, а значит, они смогут отправиться на пристань без задержки. Войдя в холл и снимая на ходу перчатки, Mapa направилась прямиком в гостиную.

– Дженни, я вернулась! Надеюсь, у нас еще есть время, чтобы выпить по чашечке чая? Извини, что я так долго, но… – Mapa осеклась на полуслове, войдя в гостиную и увидев на столе груду грязной посуды.

– Мисс О'Флинн… – раздался у нее за спиной чей-то тихий голос.

Mapa резко обернулась, и от сердца у нее отлегло, когда она узнала старшего сына Дженни.

– Господи, Горди! Как ты меня напугал! А куда все подевались? И почему так тихо?

– Они там, наверху, – ответил мальчик, и по его щеке скатилась крупная слезинка. – Этот человек избил мою маму и забрал Пэдди. Он был очень страшный. Джэми не хотела отдавать Пэдди, и он сильно ударил ее. Я спрятался под лестницей, и мама велела мне дождаться вас и все вам рассказать.

Из груди у Мары вырвался крик ужаса, и она со всех ног бросилась вслед за Горди вверх по лестнице. С каждым шагом плач и крики, доносившиеся из комнаты Джэми, становились все более отчетливыми.

Mapa распахнула дверь и окаменела на пороге. Страшная сцена открылась ее взору: у дальней стены на полу сидели Джэми и Дженни, одежда на них была изорвана, на лицах синели кровоподтеки. Маленький Питер заливался слезами, уткнувшись в подол матери.

– О Боже, – еле выдавила из себя Mapa, переводя взгляд с перекошенного от боли лица Дженни, прижимающей к разбитой губе окровавленный платок, на Джэми, со стоном растирающей ушибленное предплечье.

– Mapa! – воскликнула Дженни, не сразу заметив ее в дверях. – Слава Богу, что ты вернулась!

Mapa переступила через порог, и следом за ней в комнату протиснулся Горди, потрясенный ужасным состоянием матери и братьев, младший из которых стал успокаиваться на руках у Дженни, а средний, Пол, стоял не двигаясь возле окна, как солдат на часах. Его до сих пор трясло от страха, и он боялся шевельнуться. Mapa по глазам обеих женщин видела, что они собираются ей что-то поведать, и заранее догадывалась о том, каков будет их рассказ.

– Они пришли сюда и спросили про Пэдди, – начала Дженни. – Я узнала их. Но на этот раз Швед отсутствовал, и защитить нас было некому.

Джэми принялась вполголоса причитать, опустив подбородок на грудь и тихонько раскачиваясь из стороны в сторону.

– Они его забрали! Ладно бы просто забрали, но мастер Пэдди стал кричать и вырываться. Он долго не давался им в руки, а потом его скрутили, и малыш затих. Я боюсь думать, что они могли с ним сделать. Для этих ублюдков не существует ничего святого! А все она… Эта поганая чертовка! Я никогда не доверяла ей. Пусть душа ее на веки вечные пропадает в аду за то зло, которое она причинила людям! – последние слова Джэми потонули в рыданиях.

– Мы пытались остановить их, Mapa, – добавила Дженни с виноватым видом. – Мне очень жаль, что так получилось. Как назло в пансионе не оказалось никого из постояльцев. Что поделаешь, весна! Старатели возвращаются в горы, а те немногие, кто у меня все еще живет, редко ночуют дома. Силы были слишком неравными, и мы с Джэми не смогли помешать этим двум бандитам. А что им от тебя нужно, Mapa?

В сознании Мары с отчетливостью проступила вся схема этого преступления: Молли наняла Графа и Жака, чтобы те выкрали ее сына, и теперь хочет получить за него выкуп. Из-за нее пострадал не только, Пэдди, но и две ни в чем не повинные, слабые женщины, которые за свою жизнь не сделали никому ничего дурного.

– Она за все заплатит сполна, – вымолвила Mapa ледяным тоном, а глаза ее угрожающе сверкнули. – С вами все в порядке? Ничего серьезного?

– Я-то ничего, скоро приду в себя, – заверила ее Дженни и обеспокоенно взглянула на Джэми. – А вот у нее, похоже, сломана рука.

Mapa нахмурилась и присела на корточки возле пожилой дамы, которая все еще всхлипывала и не переставая шептала имя малыша. Она погладила седые растрепанные волосы своей верной служанки.

– Я найду его, Джэми. Клянусь могилой Брендана. Пэдди скоро снова будет с нами, – сказала Mapa, глотая подступивший к горлу горький комок.

Джэми всхлипнула еще раз, а затем нерешительно подняла на нее глаза, и ее заплаканное лицо осветил слабый лучик надежды.

– Вы вернете Пэдди назад? Вы отберете его у этой ужасной женщины? – слабым голосом переспросила Джэми и вдруг кивнула, словно прочла на лице Мары убедительное тому подтверждение.

– Я скоро вернусь. Позову вам доктора. Не бойтесь, эти мерзавцы больше не вернутся, коль скоро они добились того, чего хотели. – Mapa поднялась и. бросилась к двери.

– Mapa! – прокричала ей вслед Дженни. – Может быть, обратиться за помощью к властям? Или сообщить обо всем Шведу? Mapa! Подожди! – Но ее возглас остался без ответа.

Mapa остановилась напротив входа в дом Молли на противоположной стороне улицы. Она некоторое время наблюдала за подъездом и окнами и, только убедившись в том, что вокруг тихо, перебежала через мостовую и устремилась в узкий простенок между домами, заваленный старой рухлядью и отбросами, который вел к черной лестнице. Шаря по стене рукой в кромешной темени, она не сразу обнаружила дверцу.

Затаив дыхание, Mapa потянула за ручку, и дверь бесшумно отворилась. Стоило ей переступить через порог, как в лицо ей пахнуло затхлостью и плесенью. Стараясь ступать бесшумно, Mapa стала подниматься по лестнице. От волнения ей казалось, что сердце в ее груди стучит так громко, что это слышно не только во всем доме, но и на улице. В этот момент у нее из-под ног шмыгнула мышь, и Маре пришлось собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы не закричать от страха. Наконец она остановилась перед дверью, ведущей в комнату, из которой ей накануне удалось так счастливо сбежать…

Mapa сделала глубокий вдох и осторожно вошла. В первую же минуту у нее создалось впечатление, что дом пуст – вокруг не было ни души. Она быстро подбежала к двери, ведущей в будуар Молли, и прислушалась, все еще надеясь уловить звук голосов. Но весь дом был погружен в глубокое безмолвие. Тогда Mapa решительно достала из сумочки пистолет и толкнула дверь, сразу заметив, что косяк напротив замка разломан. Спальня Молли оказалась брошенной, холодной и темной.

У Мары опустились руки. Она беспомощно огляделась и убедилась в том, что дом оставили давно и, вероятно, насовсем. А это значит, что они увезли и спрятали Пэдди в надежном месте, лишив ее возможности действовать внезапно. Теперь ничего не оставалось делать, кроме как ждать, пока Молли объявится сама. А она-то решила, что найдет Пэдди легко и быстро! Какая наивность!

– Здесь никого нет, – раздался вдруг голос из полной темноты как раз за спиной у Мары. Она вскрикнула от неожиданности и резко обернулась.

– Кто вы? Где Пэдди? Что вы с ним сделали? – строго спросила Mapa, не сразу обретя самообладание.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, но я видела, как вы стояли на улице, и сразу узнала вас. – Где-то совсем рядом чиркнула спичка, и Mapa зажмурилась, когда комнату осветила масляная лампа. Напротив нее стояла Эллен. – Я слышала, как они собирались отвезти маленького мальчика в какой-то товарный склад на пристани.

При этих словах Мару охватило смешанное чувство облегчения и отчаяния: теперь она примерно представляла себе, где искать Пэдди, но было очевидно, что без посторонней помощи ей не обойтись.

– Может быть, они упоминали название склада? – без особой надежды спросила Mapa, вспоминая бесконечный ряд одинаковых убогих построек, до горизонта тянущихся вдоль всего берега.

– Вы были так добры ко мне, поэтому я и рассказала вам об этом, – с сожалением развела руками Эллен. – И еще потому, что я ненавижу мисс Веласкес. Они грозились посадить его в бочку с гвоздями, если он будет плохо себя вести.

Искренне поблагодарив сердобольную служанку, Mapa выбежала из дома и бросилась по направлению к площади Портсмут. Она задыхалась от ветра, кровь стучала у нее в висках. Mapa понимала, что помочь ей может только Швед. Надо было как можно скорее разыскать его. Она выскочила на площадь, и ее оглушили звуки музыки, доносящейся из открытых дверей казино, глаза слепли от яркого света фонарей у подъездов ресторанов. Куда бежать? Вдруг Mapa вспомнила последние слова Николя, которые тот произнес, помешав их со Шведом прощанию несколькими часами раньше. Он сказал, что будет ждать своего друга у Дельмонико! Вот где надо его искать! Mapa воспрянула духом и быстро зашагала мимо «Паркер-хаус» вниз по Мерчант-стрит к Монтгомери, туда, где находился знаменитый ресторан.

Огромный зал был переполнен. Mapa остановилась в дверях и принялась нетерпеливо искать глазами Шведа и Николя. Ее поиски ни к чему не привели, и Mapa собралась уже было уходить, как вдруг заметила официанта, направляющегося к ней навстречу с подносом, на котором возвышалось серебряное ведерко с охлажденным шампанским. Mapa решительно преградила ему путь.

– Простите, вы не видели здесь крупного высокого мужчину со светлыми волосами? Его зовут Швед, и мне нужно срочно поговорить с ним. Дело очень важное и не терпит отлагательств.

Официант поставил поднос на столик и медленно вытер руки полотенцем, заткнутым за кушак, не сводя с Мары презрительно-заинтригованного взгляда. После чего высокомерно сообщил ей, что понятия не имеет, где человек, который ее интересует. Mapa рассвирепела оттого, что официант повернулся к ней спиной с полным безразличием, и предприняла последнюю отчаянную попытку добиться желаемого.

– Тогда, может быть, вам известен джентльмен по имени Николя Шанталь? Я ужинаю с ним сегодня, а он не терпит, когда его заставляют ждать.

Официант резко повернулся на каблуках в ее сторону, и на его губах заиграла льстивая понимающая усмешка, которая разозлила Мару еще больше, чем пренебрежение.

– Отчего же мадемуазель не начала с самого главного? Месье Шанталь ужинает наверху в отдельном кабинете. Вам следовало воспользоваться другим входом, – щелкнув пальцами, он подозвал младшего официанта и приказал ему проводить гостью к месье Шанталю.

Mapa поднялась на второй этаж и оказалась в затемненном холле, куда выходили двери отдельных кабинетов и апартаментов. Здесь любой не стесненный в средствах джентльмен мог насладиться со своей дамой изысканным ужином, а затем расположиться для отдыха на мягких диванах. Mapa терпеливо ждала, пока официант почтительно постучит в дверь. Страх за Пэдди преобладал в ее душе над нежеланием встречаться с Николя. Пусть он ненавидит ее, но ведь не откажется же он сообщить ей, где Швед, тем более, когда дело касается жизни ребенка! Mapa узнала низкий голос Николя, приглашающего их войти. Официант распахнул перед ней дверь, и Mapa оказалась лицом к лицу с открывшим от изумления рот Николя.

Mapa чувствовала себя неловко в тяжелой накидке и шляпке в жарко натопленной комнате, посреди которой на софе возлежала полуобнаженная блондинка с бокалом шампанского в руке. Ужин, вероятно, начался давно, и дама была уже достаточно пьяна. Она вперилась взглядом в Мару, и прошло несколько минут, прежде чем в комнате раздался ее визгливый голос.

– Кто это, черт побери! – сердито воскликнула она, поспешно запахивая пеньюар на груди. – Почему ты не предупредил меня заранее, что сюда может прийти твоя ревнивая женушка и устроить мне скандал?

Николя расхохотался от всей души и поднялся с дивана. Подойдя вплотную к Маре, он какое-то время молча смотрел на нее, нисколько не смущаясь того, что жилет на нем был расстегнут, а сорочка небрежно заправлена в брюки.

– Если бы я не знал тебя так хорошо, я бы удивился, увидев тебя здесь, – дружелюбно заметил Николя. – Зачем ты пришла? Что тебе нужно? Уж не Шведа ли ты потеряла? Странно, что ты позволила ему выскользнуть из своих объятий. Это на тебя не похоже. Где же твоя былая цепкость?

– Мне наплевать, что ты думаешь, Николя. Но я действительно ищу Шведа. Он один может мне помочь! – воскликнула Mapa. – Они похитили Пэдди. Жак с Графом спрятали его где-то в порту, на складе. Я должна вернуть малыша, Николя. Молли не верит, что Брендан потратил все свои деньги. Она будет требовать выкуп, а мне нечем ей заплатить. Страшно подумать, что она может сделать с Пэдди, когда узнает, что ей не видать ни цента. Где Швед? Скажи мне!

Поток бессвязных объяснений завершился взрывом ярости. Mapa сжала кулаки и в порыве отчаянной беспомощности стукнула Николя в грудь. Он схватил ее за руки и пристально посмотрел в обезумевшие от страха глаза, желая убедиться в том, что она говорит правду. Эта женщина так часто обманывала его, что верить ей безоглядно он не мог.

– Николя, – всхлипнула Mapa. – Прошу тебя, помоги мне. Я готова на все, чтобы спасти Пэдди.

– Хорошо, – ответил он, задумчиво отведя взгляд. Затем быстро застегнул жилет и схватил сюртук. – Я тебе верю, Mapa. Пойдем искать Шведа.

– Эй! А как же я? Порядочные джентльмены не бросают дам посреди ужина! Я уже собиралась… – Блондинка прервала свою гневную речь только после того, как в ее подоле звякнули монеты, брошенные Николя.

– Это вам за то, что потратили на меня свое драгоценное время, мадемуазель, – галантно извинился Николя и вывел Мару в холл. Он протащил ее за собой несколько метров, а затем оставил ждать возле другой двери, за которой и скрылся, не удосужившись даже постучать.

Mapa хотела было возмутиться таким небрежением к себе, но вовремя вспомнила о том, в каком виде застала спутницу Николя, и передумала. Через минуту за дверью раздались голоса, и на пороге показались Николя и Швед.

– С вами все в порядке, Mapa? – спросил Швед, поспешно беря ее под руку и увлекая вниз по лестнице на улицу. – Если я правильно понял, Пэдди похитили?

Mapa молча кивнула. На улице Николя поймал кеб. Mapa немного успокоилась, оказавшись на сиденье между двумя друзьями. Швед возобновил свои расспросы:

– Так что же все-таки произошло?

– Да, расскажи обо всем по порядку и во всех подробностях. Хотелось бы знать, во что ты меня втягиваешь на этот раз, – вмешался Николя. – Помешав мне закончить ужин, ты была немногословна.

– Во всем виновата Молли. Давным-давно она была женой Брендана, но бросила его и Пэдди, сбежав из дома среди ночи. Пэдди ее сын. Она не появлялась много лет, и вдруг несколько недель назад мы с Бренданом встретили ее случайно в Сан-Франциско. Она требовала у Брендана денег. Угрожала, что распустит о нас клеветнические слухи и отберет Пэдди, если ей не заплатят. Потом Брендан умер. – Она замолчала на миг, и свет фонаря, мимо которого пронесся кеб, попал в окно и осветил ее бледное страдальческое лицо. – Но Молли продолжает требовать денег. Она уверена, что Брендан оставил состояние, но это не так. Он потратил все. И мне нечего дать ей, даже если бы я захотела.

– Вы остались без средств к существованию? – удивленно переспросил Швед.

– Не совсем, но почти так и есть. Большую часть оставшихся денег я потратила на билеты на пароход. А что мне оставалось делать? Я была в отчаянии. Я понимала, что они мне не поверят и будут шантажировать, требуя денег, которых нет. Вчера Молли отправила Жака и Графа за мной. Они силой приволокли меня к ней в дом, и там я узнала, чего хочет Молли. Я попыталась объяснить ей, что у меня ничего нет, но она мне не поверила. Мне удалось бежать от них, но я и представить себе не могла, что они осмелятся выкрасть Пэдди. – Ее голос невольно дрогнул. – Эти люди ни перед чем не остановятся. Поэтому я и хотела уехать как можно скорее. Когда я приходила к вам попрощаться, они ворвались в пансион и забрали Пэдди. Более того, они жестоко избили Дженни и сломали Джэми руку.

– Как только они осмелились поднять руку на пожилую женщину! И Дженни! – возмущенно воскликнул Швед, сжимая кулаки.

– Они и не на такое способны! Особенно Молли. Подумать только, украсть собственного сына! – отозвалась Mapa.

– Откуда тебе известно, где их искать? – спросил Николя, выглянув в окно, когда кеб свернул к пристани.

– Я проникла в дом Молли, думая, что Пэдди еще там. Через черный ход.

Николя удивленно и с оттенком недоверия посмотрел на Мару.

– Ты захотела найти его сама? Интересно, что же и кому ты стремилась доказать этим отчаянным, но абсолютно неразумным поступком?

– Я вовсе не такая беспомощная, какой ты меня считаешь, Николя, – ответила Mapa. – У меня есть оружие, и я умею им пользоваться. Я считаю Пэдди своим сыном и готова сделать ради его спасения что угодно.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – с усмешкой отозвался Николя, который впервые явно ощутил внутреннюю силу и решительность Мары.

– Жаль, что вы не рассказали мне обо всем раньше, – печально заметил Швед. – Я помог бы вам. Мы вместе придумали бы что-нибудь, и вам не пришлось бы тогда уезжать.

– Мне не хотелось погружать вас в свои проблемы. Во-первых, связываться с этими людьми небезопасно даже для вас. А во-вторых, я надеялась уехать раньше, чем произойдет что-нибудь непоправимое, – с тяжелым вздохом ответила Mapa.

– Ты что-нибудь знаешь о складе, который мы ищем? – прервал ее Николя, останавливая кеб.

– Только то, что они упоминали о каких-то гвоздях, – нахмурилась она.

– Ну что ж, это уже что-то. Останься здесь и жди нас в кебе. Впрочем, будет лучше, если он отвезет тебя обратно в пансион. Там ты будешь в безопасности, – распорядился Николя.

– Нет! – воскликнула Mapa и спрыгнула на землю раньше, чем кто-либо из мужчин успел подать ей руку. – Я иду с вами. И вы меня не остановите. Я должна быть там, Николя.

– Пусть лучше она идет с нами, чем крадется тайком в темноте следом, – рассудительно заметил Швед.

Николя равнодушно пожал плечом и расплатился с возницей, пообещав ему солидную сумму в случае, если он дождется их возвращения. Все втроем плечом к плечу они двинулись по улице к пристани.

Ряды товарных складов окутывала тишина, хотя неподалеку размещались питейные заведения и бордели, клиентуру которых составляли портовые бродяги. Их привлекали дешевизна женщин и выпивки, не говоря уже о возможности укрыться в темном грязном бараке от холодного ветра и промозглой ночной сырости. Mapa и двое ее спутников медленно шли вдоль складов, с трудом разбирая в темноте вывески. Шерсть и мануфактура, бумага и краски, корабельные снасти и стекло. Их внимание привлекло тускло освещенное слуховое окно в стене одного из складов. Они вгляделись в вывеску, прибитую у входа, и прочли выписанную крупными буквами рекламу строительных материалов.