Текст книги "Отмеченный богами"

Глава тридцать седьмая

– Значит, вы верите, что боги обеспечат наш триумф? – спросил Лорд Кадан, эскортируя Апириса по длинному каменному коридору Великого Храма.

– В зависимости от обстоятельств, – ответил Апирис. – Когда я размышляю на эту тему, мне в голову лезут всякие ужасы, я опасаюсь, что небеса действительно оставили нас своими милостями и помощи от богов ждать не следует. Но как только я перестаю думать об этом, – пусть даже ненадолго, – ко мне тут же снова возвращается вера.

– Следовательно, сегодня на заседании Совета вы не думали? – криво усмехнулся Кадан.

– Нет, не думал, – кивнул Апирис. – Мне даже кажется, что я и не слушал! Все эти свары, какие-то спонтанные обвинения в измене… Что с ними случилось? Чего бы ни желали боги, мы так или иначе остаемся правителями мира. Почему мы должны не доверять друг другу?

– Они страшно боятся, – сказал Кадан.

– Кого? Восточного чародея? Или Бредущих в нощи?

– Неизвестности. Этого боится каждый. Разве не вы сказали минуту назад: вас охватывает ужас от того, что вы не знаете, чего хотят боги?

– Но это же совсем не то! – возразил Апирис.

– Что-то обрушилось на нас в тот момент, когда мы чувствовали себя в полной безопасности, – пожал плечами Кадан. – Это испугало наших коллег. И им надо нанести ответный удар. Не важно по кому. Видимого врага нет, вот они и колотят друг друга.

Апирис с новым интересом взглянул на Кадана.

– Вы рассуждаете так, словно не являетесь одним из членов Имперского Совета.

– О нет, я член Имперского Совета, Апирис. И, думаю, в большей степени, нежели вы. Очень часто создается впечатление, будто сердцем вы слишком далеки от Совета и предпочли бы находиться не во Дворце, а в Храме.

– Это весьма близко к истине, – согласился Апирис. – Я избрал для себя путь не политика, а жреца. И не я принимал решение о том, что Верховный Жрец автоматически получает место в Совете.

– Но вы все же оказались там, как и я. И я избрал себе путь солдата, а не политика. Вы могли бы благодаря своему положению послужить делу, Апирис. Как вы сказали, мы – властелины мира…

– Нет, я уже поправил себя: властелинами мира могут быть только боги.

– Но, насколько я понимаю, боги сейчас не очень-то занимаются делами людей, – заметил Кадан. – А властителями мира смертных являемся мы. Поэтому нам следует вести себя, как и подобает властителям, – настойчиво, решительно и смело. Внутренние свары и взаимные обвинения истине не помогут. Только глупцы могут выплескивать свои страхи подобным образом. Если среди нас есть предатель, то он в конце концов себя выдаст. Мы не обнаружим его, крича друг на друга.

– Сдается мне, я пару раз слышал, как вы кричали на заседании Совета, особенно на Лорда Орбалира.

– На этого-то дурака? Конечно, кричал. Это естественная реакция нормального человека на проявления идиотизма. Но те разногласия не имели большого значения. Сегодня вы моих воплей не слышали. Слишком много поставлено на карту.

– Но мне почудилось, я слышу ваше рычание…

– Только в свой собственный адрес. За то, что не предусмотрел возможности нападения именно на Императорский Дворец.

– Мы все испытали шок.

– Я не имел права быть вместе с вами.

– Но вы же не обладаете даром пророчества, Лорд Кадан.

– Однако предполагается, что я разбираюсь в стратегии. А коль скоро речь зашла о пророчестве, то где были ваши прославленные маги? – язвительно молвил Кадан. – Этот коридор кажется бесконечным!

– Мы почти на месте, – успокоил его Апирис. – А вот эта дверь, кстати, ведет в покои Верховного Мага.

Кадан понимающе кивнул и отступил на шаг, а Апирис постучал в дверь.

Из образовавшейся щели высунулась голова самого Бишау – Верховного Мага Великого Храма. Он вгляделся в полумрак коридора, предварительно отведя руками закрывавшую глаза взлохмаченную гриву.

– А, так это вы, Ваша Святость, – произнес он, узнав Апириса. – Пришли справиться об этих сапогах? Я как раз собирался направить посыльного к Принцу.

– Сапоги? – переспросил Кадан.

– Не знаю, о чем он толкует. Но мне кажется, вы хотели бы услышать его рассказ.

– Боюсь, мне этого очень хочется. – В голосе Кадана совершенно не слышалось извинительных ноток. – Хотя бы ради возможности сказать другим, что я беседовал с магами.

– Впусти нас, Бишау, – со вздохом произнес Апирис. – Какой смысл торчать в коридоре?

– Конечно, Ваша Святость. – Бишау распахнул дверь.

Оба Советника переступили порог. Кадан с легким интересом осмотрел помещение. Он давно заметил, что маги – традиционные маги, а не питомцы Врея Буррея – несколько отдалены от жизни, пребывают в мире Высших Сфер, а не на земле с её обыденными реалиями. И комната Бишау прекрасно отражала такой подход к жизни. В ней не было никаких украшений, вся мебель состояла из стола и пары скамеек. На столе рядом с листом пергамента покоилась тарелка с недоеденными хлебом и фруктами. Дверь в противоположной от входа стене была широко распахнута.

– Так что же насчет сапог? – осведомился Апирис, усаживаясь на скамейку.

– Неужели вам ничего не известно? – изумился Верховный Маг. – Я знаю, Принц Гранзер распорядился никому ничего не говорить, но мне казалось, уж кто-кто, а Имперские Советники об этом слышали. В руинах восточного крыла нашли пару сапог, и свидетели пожара утверждают, что они принадлежат Богоизбранному Заступнику. Гранзер прислал обувь нам, узнать, что думают об этой паре ясновидцы.

Апирис и Кадан переглянулись.

– А я думал, все предполагаемые Заступники отправились на восток, – молвил Апирис.

– Так и есть, – подтвердил Кадан. – По крайней мере те, о которых мы знаем.

– В таком случае, кто же этот человек в сапогах? – обратился Верховный Жрец к Бишау.

– Свидетели утверждают, что это был гигант, поднявший добровольцев на борьбу с огнем.

– И он говорил, что является Богоизбранным?

– Нет, нет, – замахал рукой Бишау. – Он ничего не говорил. Просто очевидцы его поступков решили, что перед ними Заступник.

– Не считаете ли вы, что наконец появился подлинный избранник богов? – посмотрел Кадан на Апириса.

– Понятия не имею, – пожал плечами Верховный Жрец.

– Нет ли способа определить это?

– Нет, – в унисон ответили Апирис и Бишау.

– Если и можно, то не при помощи ясновидения, – прибавил Верховный Маг.

– И не по внешним признакам, – присовокупил Апирис. – Лорд Грауш, как вам известно, специально исследовал этот вопрос.

– Ну а как насчет сапог? – спросил Кадан. – Они-то сказали хоть что-нибудь вашим магам?

– О да! – ответил Бишау. – Они сохранили ауру владельца. И последние события, связанные с ним, поддаются прочтению. Это кузнец откуда-то с южных холмов, работающий сейчас в Имперском Арсенале. Возможно, он один из добровольцев, прибывших ковать мечи. – Он показал на пергамент. – Я только что писал об этом. Посмотрим, где… – Бишау взял со стола лист и пробежал его глазами:

– Ага, вот оно…

Апирис, в свою очередь, просмотрел рукопись, но не обнаружил ничего важного в том, чего не упомянул Бишау.

– Итак, некоторые полагают, будто пожар тушил Богоизбранный Заступник? – спросил он.

– Похоже на то, – ответил Верховный Маг.

– Что ж, это вполне резонно, – сказал Кадан. – Если Богоизбранный Заступник действительно существует, то разве не должен он защищать Империю от предателей и поджигателей?

– Так, как Принц Грелдар сражался с Алыми Предателями, – заметил Апирис. – Что ж, такое вполне возможно.

– Могу ли я отправлять доклад, Ваша Святость? – спросил Бишау.

– Конечно, – кивнул Апирис. – Негоже заставлять Принца ждать.

– Если вы этого не сделаете, Гранзер решит, будто Лорд Шуль прав, обвиняя Верховного Жреца в измене, – мрачно улыбнулся Лорд Кадан.

Апирис недовольно скривился, а у Бишау от изумления сам собой открылся рот.

– Лорд изволит шутить, – поспешил сменить тему Верховный Жрец. – Итак, ищите посыльного и отправляйте доклад. Затем возвращайтесь. Есть новые распоряжения в адрес Святой Коллегии Магов. Имперский Совет желает как можно больше узнать о черной магии Назакри.

– Как прикажете, Ваша Святость.

Бишау откланялся и вышел через внутреннюю дверь, громогласно выкликая посыльного.

– Кузнец с южных холмов, – задумчиво произнес Апирис, после того как маг скрылся и они остались в комнате вдвоем.

– Почему бы и нет? – заявил Кадан. – По мне, пусть Заступником лучше будет кузнец, чем этот проклятый дикнойский баламут.

– Не думаю, что Врей Буррей является серьезным претендентом. Не исключаю также, что подлинным избранником богов может оказаться наследник из Сновалии.

– Дузон? Но он не наследник, у парня есть старший брат, – покачал головой Кадан. – И тем не менее он может оказаться Заступником. Насколько нам известно, этот кузнец обманщик, возможно, даже предатель, который и поджег дворец!

Апирис, подняв глаза на Кадана, заметил:

– Разве Бишау не сказал, что кузнец организовал тушение пожара?

– А разве это не лучший способ втереться к нам в доверие? – ухмыльнулся Кадан.

– И вы в это верите?

– Не верю, – признался Лорд. – Но это не более абсурдное предположение, чем те, что выкрикивал сегодня Шуль.

Апирис ничего не ответил. Он задумался на минуту-другую, а затем пробормотал:

– Кузнец с южных холмов…

Это упоминание о южных холмах в связи Богоизбранным Заступником что-то ему говорило, но что, Верховный Жрец вспомнить никак не мог. Но вдруг его осенило.

– Бьекдау, – сказал он.

– Что? – насторожился Лорд Кадан.

– Бьекдау, – повторил Апирис. – Ведь это где-то в районе южных холмов. Разве не так?

– Более или менее. На реке Врен, чуть ниже порогов. Очень милый городок. Почему вы вдруг вспомнили о Бьекдау?

– Прошлым летом ко мне приходил из Бьекдау какой-то жрец. Он заявил, что знает наверняка, кто является подлинным Заступником, – объяснил Апирис.

– И это действительно так?

– Не знаю, – смутился Верховный Жрец. – Я его не принял, предложил обратиться к Лорду Граушу.

– И что же сказал Грауш?

– Не знаю, – с сомнением повторил Апирис.

До него доходили слухи, будто жрец из Бьекдау остался в Зейдабаре, поселившись в Великом Храме. Повторно с просьбой об аудиенции он не обращался… Если б он знал что-то действительно важное, то наверняка потребовал бы его принять… Но, с другой стороны, отчего он торчит в Зейдабаре, если не ищет встречи?

В этот миг вернулся Бишау, и оба Советника, забыв о таинственном кузнеце и жреце из Бьекдау, принялись обдумывать, что ещё способны предпринять маги для укрепления обороноспособности Империи.

Глава тридцать восьмая

– Маллед!

Зычный рев мастера перекрыл грохот дюжины молотов, бьющих по металлу, и Маллед отвлекся от работы. Он знал, что на сей раз сделал все как надо и это будет лучший его меч – не чета тем, которые выковал раньше. Скверно, что его отрывают от дела, – если сталь охладится, то может утратить закалку.

Однако ничего не поделаешь – мастер есть мастер.

– Слушаю вас, господин! – прокричал в ответ кузнец.

– Иди сюда!

Маллед бросил безнадежный взгляд на почти законченный клинок. Он поднял его щипцами и показал мастеру.

Тот мгновенно понял.

– Отдай кому-нибудь, пусть закончат за тебя, – распорядился он. – Я понимаю, твоя гордость страдает, но делай, как я говорю.

Маллед неохотно огляделся по сторонам и остановил взгляд на Дарсмите. Приятель только что запорол очередную заготовку. Теперь её ждет переплавка. Дарсмит с отвращением взирал на свою наковальню.

– Эй, – крикнул Маллед, – возьми мой!

Дарсмиту понадобилось несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Все поняв, он быстро перехватил щипцы, и Маллед поспешил вслед за мастером.

– В чем дело, господин, – спросил он, когда они отошли подальше от наковален.

Его сердце бешено колотилось. Наверняка пришло какое-то скверное известие из дома. Неужели кто-то заболел? Анва или Аршуи? А может, покалечился Нейл?

Вскоре оказалось, что мастер не один. Рядом с ним стояли четыре солдата в красной с золотом униформе. Маллед удивился, но все же с облегчением вздохнул. Если б известие было от Анвы или от кого-то другого из Грозероджа, то его доставила бы Безида или другая жрица, а не солдаты Имперской Армии.

– Это ваши? – спросил солдат, демонстрируя то, что осталось от пары сапог.

Маллед молча смотрел на бывшую обувь. Что это должно означать? Может, на него рассердились за то, что он замусорил руины Дворца?

– Похожи на мои, – наконец признался он. – Я потерял сапоги при тушении пожара в Императорском Дворце.

– В таком случае, – сказал солдат, – Принц Гранзер желает с вами поговорить.

Маллед от изумления захлопал глазами и раскрыл рот. Но тут же одернул себя.

– Сам Принц Гранзер? – промолвил он.

– Да, – ответил солдат. – Его Высочество расследует причины пожара, поэтому хочет с вами побеседовать.

Маллед счел это объяснение достаточно разумным, но тем не менее пребывал в замешательстве: его, деревенского кузнеца, просят побеседовать с Принцем – зятем самой Императрицы и Председателем Имперского Совета!

Конечно, все, что связано с пожаром, думал Маллед, можно было бы обсудить и на более низком уровне. Однако своими соображениями делиться не стал. Если Принц решил взять дело в свои руки, то нечего деревенскому кузнецу донимать Его Высочество своими советами или возражать против его решения. Маллед обрел дар речи, но, прежде чем заговорить, оглянулся – к великому сожалению, лишь для того, чтобы увидеть, как Дарсмит губит его клинок. Он снова обратился к солдату:

– Когда?

– Немедленно, – таков был ответ.

Маллед вопросительно посмотрел на мастера, тот лишь пожал плечами.

– Хорошо, – произнес Маллед. – Мне захватить с собой что-нибудь?

– На этот счет у нас нет никаких указаний. Нам велено привести вас. Я предлагаю отправиться сию минуту, а если вам потребуются какие-либо вещи, то за ними можно будет послать.

Маллед кивнул и последовал за солдатами. В голове его слегка помутилось.

Спустя полчаса он уже сидел в приемной в центральной башне Дворца и поглядывал из окна на город с высоты птичьего полета. Слово “немедленно” относилось, видимо, только к нему, а отнюдь не к Принцу Гранзеру. Адъютант предложил кузнецу чувствовать себя как дома, и сообщил, что Принц примет его в “ближайшее время”.

Маллед видел из окна городскую стену с парапетом из черного камня и изящной оградой из кованого металла. За стеной, как ему было известно, от Зейдабара до Гребигуаты простиралась равнина. А у реки на пути Бредущих в нощи стояли имперские солдаты, включая Оннела, Бузиана и всех остальных добровольцев из Грозероджа.

Ему следовало бы сейчас находиться в Арсенале, чтобы ковать мечи для этих людей или даже стоять плечом к плечу с ними на берегах Гребигуаты…

Но он не был солдатом, а роль Заступника играть не желал. Идея вести за собой людей в битву его не воодушевляла. Пусть этим занимается Лорд Дузон.

А кроме того, разве здесь, в Зейдабаре, не таится угроза Империи?

Вне всякого сомнения, он поступил совершенно правильно. Не сыщись в толпе здравомыслящий человек, заставивший всех шевелиться, эти идиоты позволили бы Дворцу сгореть дотла! Потеря времени здесь в ожидании Принца будет вполне оправдана, если его рассказ поможет найти предателей Империи и предотвратить подобные диверсии в будущем.

Так убеждал себя кузнец. Но когда ожидание растянулось на два часа, он уже не был уверен в правильности своих рассуждений. Маллед понимал, уйти просто так ему не удастся – с наружной стороны двери стоят часовые. Но он все же надеялся уговорить солдат выпустить его, сказавшись, к примеру, больным. Кузнец страстно желал очутиться сейчас в Арсенале – по крайней мере там он занимался каким-то реальным делом!

Но в эту минуту в приемной снова возник адъютант Принца.

– Сюда, пожалуйста, – сказал он.

Пройдя вслед за Делбуром по короткому коридору, Маллед вступил в кабинет Гранзера. Там, среди горы свитков и стопок пергамента, массы сувениров и оружия, стоял Принц, погруженный в чтение какого-то документа.

Он отложил лист в сторону, после того как Делбур объявил:

– Кузнец Маллед из Грозероджа, Ваше Высочество!

– Отлично, – произнес Принц и принялся изучать посетителя.

Его взгляд уперся в шею кузнеца, чему Принц немало удивился. Очевидно, он ожидал увидеть на этой высоте либо шевелюру, либо физиономию жителя Грозероджа. Чтобы посмотреть в лицо, Гранзеру пришлось поднять глаза. Затем Его Высочество перевел взгляд на ноги в домашних шлепанцах.

– Так, значит, ты и есть тот парень, который потерял сапоги?

– Да, Ваше Высочество.

– И ты тот, кто, организовав бригаду добровольных пожарных, начал крушить стены?

– Да, Ваше Высочество.

Гранзер присел на край стола, скрестив руки на груди.

– Могу ли я спросить, как ты до этого додумался?

Маллед не знал, что ответить, так как не совсем понял, о чем спрашивает Принц.

– Но кто-то должен был… – немного помедлив, молвил кузнец.

– Расскажи мне об этом, – попросил Гранзер.

Рассказчиком Маллед был никудышным.

– Не знаю, с чего и начать, Ваше Высочество.

– Давай с самого начала. Во-первых, как ты оказался у Дворца, когда вспыхнул пожар?

– О, я там не оказывался! Я работал в Арсенале. Потом услышал шум. Подошел к дверям, увидел дым и…

Преодолев первоначальную робость, Маллед обнаружил, что дальше повествование идет гораздо легче. Он описал всю последовательность событий, начиная с того момента, как увидел дым, и кончая тем, как рухнул на свою койку в Арсенале.

– И тебе никто не подсказывал, как надо действовать? – поинтересовался Принц, выслушав рассказ. – Не ощутил ли ты благотворного влияния богов, в результате которого и оказался в нужном месте в нужную минуту?

– Нет, Ваше Высочество. – Маллед почувствовал некоторое беспокойство, понимая, куда ведет этот вопрос. – Я ощущал лишь естественное желание что-то предпринять. Как всегда бывает при пожаре.

– Некоторые солдаты, видевшие тебя в деле, предположили, будто в твоем лице явился Богоизбранный Заступник, чтобы спасти Домдар в эти трудные времена.

Поскольку это был не вопрос, а утверждение, Маллед счел для себя возможным избежать комментариев.

Однако он не сомневался, что прямой вопрос не заставит себя ждать, и лихорадочно придумывал наилучший ответ. Врать этому человеку он не мог. Перед ним был Принц Гранзер – зять Императрицы, Председатель Имперского Совета! Но правду говорить очень не хотелось. Если Гранзер поверит в то, что он Заступник, то может послать его на Гребигуату командовать армией. Это не его, Малледа, дело: он кузнец, а не воин!

– Скажи, ты действительно Богоизбранный Заступник?

– Я?! – Маллед изобразил на лице крайнюю степень изумления. – Не знаю. Да и как вообще в этом можно быть уверенным?

– Следовательно, во время пожара ты никому не говорил, что являешься Заступником?

– Нет! Конечно, нет! – абсолютно искренне ответил Маллед. – К чему об этом говорить? Я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь так думал!

Кузнец себя ненавидел. Он надеялся лишь на то, что не выдаст себя голосом. Но по какому праву он вводит в заблуждение самого Принца?

Разве не обязан он признаться? Не должен ли показать Его Высочеству письмо Долкаута?

Как бы то ни было, послания жреца он с собой не носил, оно оставалось в Арсенале среди его пожитков. Маллед не хотел его никому показывать. Он выполнил свой долг перед Империей, оставив жену и детей ради того, чтобы ковать мечи. Разве этого недостаточно?

Однако, стоя в растерянности перед Принцем, Маллед ощущал себя чуть ли не предателем. Ему хотелось, чтобы это закончилось поскорее и он смог бы вернуться в Арсенал, забыть о Дворце и обо всем, что с ним связано.

– Значит, ты поступил, как считал нужным, и никаких иных мотивов у тебя не было? – допытывался Принц.

– Совершенно верно, Ваше Высочество.

– Ты – смелый человек, Маллед из Грозероджа. И я тебя с этим поздравляю, – отечески улыбнулся Принц.

Маллед почувствовал себя ещё хуже. Как смеет он обманывать такого человека! Но он взял себя в руки и лишь пробормотал:

– Благодарю, Ваше Высочество.

– Итак, – продолжал Принц, – поскольку ты оказался первым на месте происшествия, то не заметил ли нечто такое, что указывало бы на причину пожара?

– Нет, господин… простите, я хотел сказать, Ваше Высочество. Ничего такого я не видел. Мне даже не известно, в каком месте пожар начался. Когда я переступил порог Дворца, пылало уже с полдюжины комнат.

– Понимаю, – кивнул Принц Гранзер. – Скажи, Маллед, тебе когда-нибудь доводилось беседовать с кем-либо из членов Имперского Совета?

Этот вопрос застал кузнеца врасплох.

– Боюсь, никогда не беседовал, Ваше Высочество, – замявшись, промолвил он.

– Возможно, ты встречал Ниниама? Или Лорда Сулибаи?

– Насколько я знаю – нет, – ответил изумленный Маллед.

– А как насчет Верховного Жреца Апириса? – Принц небрежно махнул рукой, как бы показывая, что особого значения своим вопросам не придает.

– Он не захотел нас принять.

– Вот как!

– Да. Как только мы пришли в Зейдабар, Вадевия хотел поговорить с Верховным Жрецом, – объяснил Маллед.

Вопрос Принца вновь оказался неожиданным, и кузнец не успел придумать краткого ответа.

– Он не захотел нас принять, и потому я его не видел, – закончил Маллед.

– Кто такой Вадевия?

– Один жрец из Бьекдау. Из Бьекдау до Зейдабара мы шли вместе.

– Ах, вот как! Значит, он хотел поговорить с Апирисом, но тот отказался?

– Да, Ваше Высочество.

– Любопытно. И где же он сейчас, этот ваш Вадевия?

– Не знаю, Ваше Высочество. Возможно, в Великом Храме. Разве они не дают пристанище жрецам, явившимся из иных мест?

– Ах, да, конечно! Выходит, к этому времени он уже мог поговорить с Апирисом?

– М-м-м… Полагаю, что мог, Ваше Высочество.

– Не встречал ли ты когда-нибудь Леди Вамию, Маллед?

– Нет, Ваше Высочество. – От сильного волнения из Малледа как бы сами собой выскакивали рубленые ответы.

– А Лорда Кадана?

– Нет, Ваше Высочество. – По крайней мере он знал, кто такой Лорд Кадан. О Леди Вамии и остальных он и слыхом не слыхивал.

– Леди Лузла?

– Нет, Ваше Высочество.

– Умеешь ли ты, Маллед, читать и писать?

– Немного, Ваше Высочество.

– Очень хорошо, – кивнул Гранзер. – Тогда я попрошу тебя кое-что для меня сделать.

– Все что смогу, Ваше Высочество.

– Если к тебе обратится кто-нибудь – Вамиа, Кадан или Лузла, а особенно Апирис или Ниниам… Нет, если с тобой вообще кто-то пожелает поговорить о пожаре или обсудить вопрос, не Заступник ли ты, то прошу тебя немедленно отправить мне письмо. А пока я хочу, чтобы ты не отвечал ни на какие вопросы, если это можно будет сделать без ущерба для твоей безопасности.

– Э… но почему, Ваше Высочество?

– В Зейдабаре, Маллед, происходят странные вещи, – замогильным голосом произнес Принц Гранзер. – Вещи, которые напрямую тебя не касаются, но требуют моего пристального внимания. И я прошу тебя оказать мне помощь.

– Как вам будет угодно, Ваше Высочество.

Принц Гранзер отвернулся, и Делбур дал Малледу знак уходить.

Кузнец повиновался.

Беседа поставила его в тупик. Ему казалось, Принц должен был побольше спрашивать о пожаре и о том, является ли он, Маллед, Богоизбранным Заступником. Вопросы же об аристократах, которых он и в глаза не видел, не имели никакого смысла. По дороге в Арсенал он непрестанно размышлял на эту тему.

Как только Маллед ушел, Гранзер спросил у Делбура:

– И что ты думаешь по этому поводу?

– По какому, Ваше Высочество?

– О правдивости его слов прежде всего.

Делбур задумчиво пожевал губами, покачался на каблуках и ответил:

– Мне не показалось, что он лжет. Да, он нервничал. Но этот человек – сельский житель. Как он мог не волноваться, беседуя с вами!

– Ты полагаешь, он оказался на пожаре случайно и у него не было иных мотивов, кроме патриотизма?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Делбур.

– И ты, конечно, считаешь, что он богами не отмечен?

– А вот на этот счет ничего определенного я ответить не могу. Он сказал, что не знает. Точно так же как я.

– М-м-м… – Гранзер взглянул в окно на дюжину едва видимых на фоне голубого неба лун.

– Следует ли установить за ним наблюдение, Ваше Высочество?

– Да, пожалуй, – согласился Гранзер. – И этот жрец из Бьекдау… как его там? Да, Вадевия… Присмотрите и за ним.

– Не вызвать ли его к вам для допроса?

– Нет. – Принц взял со стола недочитанный документ. – Пока рано. Посмотрим, чем он занимается. Обрати особое внимание на его связь с Апирисом. Сумел ли он войти с ним в контакт?

– Значит, вы действительно полагаете, что Верховный Жрец может быть участником какого-то заговора?

– Не имею понятия, Делбур. – Принц держал перед собой документ, не приступая к чтению. Он несколько секунд смотрел в окно, а затем, повернувшись к адъютанту, произнес:

– Не исключено, Апирис отказался встретиться с другим участником заговора, Вадевией, чтобы на Малледа не пало подозрение. Возможно, никакого Вадевии вообще не существует. Можно также допустить, что я разыграл весь этот спектакль, дабы ввести в заблуждение тебя и скрыть свои намерения отнять трон у тещи. С равной долей уверенности можно предположить, что я ввел тебя в заблуждение только потому, что подозреваю в заговоре против короны. Если начать теоретизировать, не имея достаточной информации, то можно делать любые желательные для тебя выводы. Можно обвинить кого угодно во всех мыслимых преступлениях. Чтобы избежать этого, я пытаюсь собрать как можно больше фактов. Я хочу обвинить только настоящих преступников. А когда это будет сделано, надеюсь увидеть их головы на кольях вдоль стены. Но я должен быть уверен, Делбур, что это не окажутся головы невинных людей.

– Понимаю, – не очень уверенно протянул адъютант и, помявшись немного, прибавил:

– А что касается Богоизбранного Заступника…

– Делбур, мне не известно, кто таковым является, – оборвал его Принц. – Я не знаю, есть ли вообще в наше время Заступник. Склоняюсь к тому, что такового не имеется. Если же он должен быть, то я не возражаю ни против Малледа, ни против Дузона, словом, любого более или менее разумного парня. Но ломать голову над этим не намерен. Клянусь Баэлом, мы правим миром, и я не уверен, что требуется какое-то внешнее проявление благорасположения богов для того, чтобы разбить несколько тысяч мятежников.

– Хм-м-м… – произнес Делбур, предпочитая воздержаться от более пространного ответа.

Принц прекрасно понимал, о чем думает его адъютант, но тем не менее разговор прекратил и вернулся к документу, изучение которого было прервано появлением Малледа.

Несколько тысяч мятежников – ничто. С несколькими тысячами Империя может разделаться без всякого труда.

Но совсем другое дело – несколько тысяч мятежников, за которыми стоит орда монстров-нежитей, ведомых таинственным колдуном с неопределенными возможностями. Несколько тысяч мятежников, с которыми Империи пришлось столкнуться впервые за последние двести лет и которые способны вдохновить на восстание миллионы людей на всех землях под Сотней Лун. Несколько тысяч мятежников, которым помогают предатели, окопавшиеся здесь, в Зейдабаре…

Да, проявление божественного расположения при таком раскладе было бы очень полезно.

Однако Гранзер не верил, что боги как-то себя проявят, и поступал сообразно этому предположению. Любое проявление неуверенности только ухудшило бы и без того скверную ситуацию.

Оторвав взгляд от пергамента, он обронил:

– Что ж, Делбур, приглашай следующего!