Текст книги "Отмеченный богами"

Глава сорок пятая

– Они нас постепенно обескровливают! – Дузон размахивал своей знаменитой шляпой, полы его яркого плаща развевались на ветру. – Прошлой ночью они убили Гомиугитара – а он, сэр, был нашим последним жрецом-магом! Принц Багар в панике бежал. И если мы его не потеряли навсегда, то сейчас он, видимо, уже на полпути к Зейдабару. Мы должны нанести удар, пока они не уничтожили нас по одному.

Генерал Балинус передернулся, слушая рев Дузона. У него от усталости разламывалась голова. Однако Генерал был восхищен, что этот юный, искренне болеющий за армию щеголь до сих пор не потерял ни свой алый плащ, ни шляпу. Плюмаж, правда, со шляпы исчез, но Балинус почему-то подозревал, что в багаже Дузона имеется ещё один комплект перьев.

– Не можем, – вполголоса произнес он. – В таком состоянии невозможно за день совершить марш до моста, добраться до них и вступить в бой – мы неизбежно потерпим поражение.

– Но мы проигрываем схватки и здесь! – не сдавался Дузон.

– Знаю, – согласился Генерал. – Но это не более чем блокирующие операции. Мы, милорд, всего лишь авангард. Главные силы армии ещё не прибыли.

– И поэтому мы должны позволить себя истреблять?

– Нет. Мы будем сражаться и будем продолжать их сдерживать. Скоро прибудет подкрепление. Но у нас не хватит сил, чтобы днем форсировать реку и уничтожить нежитей.

– Все-таки можно было бы попытаться…

– Нет, нельзя! – рявкнул Балинус, но, взглянув на Дузона, продолжал значительно мягче:

– Послушайте меня, милорд. Я понимаю, у вас самые благие намерения. Мне известно, вы храбры и решительны, и, кроме того, я высоко ценю то обстоятельство, что вы не дурак. Вы не требуете, дабы мы переплыли реку и нанесли удар. Словом, никакого идиотизма в ваших речах нет. Да, действительно существует возможность победы, хотя вероятность её очень мала. Однако подумайте о том, что произойдет, если мы потерпим неудачу. Даже если бы я был убежден, что мы способны уничтожить живую силу противника, – в чем, по правде говоря, сомневаюсь, – я должен предвидеть вероятность того, что колдун неизвестным для нас способом сумеет продержаться до ночи и дождаться пробуждения мертвецов. В таком случае нам будет противостоять огромная орда Бредущих в нощи. В рейдах через реку не были задействованы все силы противника. Вы, так же ясно как и я, видели внушительный резерв, остававшийся на противоположном берегу. А может быть, даже лучше, чем я, – ведь у вас глаза молодые.

– Я видел их, – признался Дузон. – Кто-то из них следил за нами, другие спускались в шахту, которую сами и выкопали.

– Не задумывались ли вы, милорд, над тем, почему они спускаются в яму или стоят неподвижно, вместо того чтобы обрушиться на нас всеми силами?

– Я слышал, они черпают могущество из земли, и шахта помогает им в этом…

– Я спрашиваю, Дузон, не с какой целью они вырыли карьер, а почему они нас не атакуют.

– Я могу только догадываться…

– Что ж, я и сам могу высказать несколько предположений на сей счет. Возможно, я и не способен тягаться с вами мощью разума, но я в гораздо большей степени, нежели вы, умудрен опытом. Дело в том, что Ребири Назакри желает уничтожить не нас с вами. Он стремится стереть с лица земли Зейдабар. Именно поэтому он оживил целую орду покойников и вел их сюда через равнину из Матуа. Если б он желал просто уничтожить нас, то спокойненько сидел бы в Пай Шине или Ай Варачи, посмеиваясь над нашими попытками выкурить его оттуда.

– Это-то я понимаю.

– Неужели? Прекрасно. Тогда подумайте, почему он бережет основную массу своих сил. Всех этих Бредущих в нощи он намерен бросить на Зейдабар. Он не посылает их против нас, так как стремится минимизировать потери. Он их держит на своем берегу, потому что днем мертвяки находятся под защитой. Они не переправятся через Гребигуату до тех пор, пока первыми это не сделают их живые охранники. А живые охранники не сделают этого, пока мы стоим на их пути. Таково мое предположение.

– Хм-м, – задумался Дузон. – А я полагал, будто он хочет показать нам нашу слабость и собственную способность нанести нам поражение лишь небольшой частью своих сил.

– Но это отнюдь не вся его задумка, – покачал головой Генерал.

– Наверное, вы правы. Но в таком случае просто необходимо найти способ переправиться через реку и уничтожить силы, которые Назакри намерен бросить на Зейдабар. Разве не так?

– Позвольте мне вернуться, милорд, к моему предыдущему допущению. Предположим, мы атакуем, но наша атака оказывается неудачной. Что тогда? Как после этого поступит враг?

– Я не могу…

– Он, вне всякого сомнения, двинется на Зейдабар! Эти Бредущие в нощи переправятся через реку вместе со своими охранниками, и на всем пространстве между рекой и Внешним Городом не окажется силы, способной их остановить!

– А как же вся остальная армия? Или городские стены?

– Где сейчас армия, мне не известно. После того как убили Гомиугитара, наша связь с Зейдабаром прервалась, и мы будем в неведении, пока не привезем из Дривабора очередного мага или не направим кого-нибудь из Новых Магов за информацией в Зейдабар. Мы не знаем, что там происходит и когда прибудет армия. Я лично предполагаю, что она уже в пути. Однако нам не известно, какой путь изберут Бредущие в нощи. Может, они двинутся не по дороге, а просто обойдут армию стороной или пройдут сквозь неё ночью. И хотя мне не известно, как намерен Назакри штурмовать городские стены, я не сомневаюсь – он к этому подготовлен. Неужели вы считаете, что это не так?

– Нет, не считаю. Ему известно, что о стенах Зейдабара ходят легенды.

– Именно.

Балинус откинулся на спинку походного складного стула, и тот затрещал под тяжестью генеральской туши. Дузон некоторое время стоял молча.

– Сэр? – произнес он наконец.

– Слушаю вас, милорд.

– Вы хотите сказать, что наша задача – сдержать Назакри до подхода армии?

– Да.

– И после того как подойдут основные силы, часть их останется здесь, сменив нас, а остальные отправятся через мост в наступление?

– Да, мои намерения именно таковы. Однако Лорд Кадан лично оценит обстановку и решит, как целесообразнее вести кампанию.

– И тогда мы получим такой перевес в силах, что враг окажется разгромленным в один день и все Бредущие в нощи будут истреблены?

– Полагаю, что так.

– Значит, мы ждем подхода армии, лишь удерживая свои позиции?

– Да.

– А тем временем Ребири Назакри, перебрасывая отдельные отряды под водой на нашу сторону, сохраняет основные силы в резерве?

– Да.

– Но для чего ему подобные сложности? Разве не мог бы он предпринять ночью тотальное наступление? Его живые воины прикрыли бы переправу мертвецов, которые, выбравшись из воды, порубили бы нас и двинулись прямым ходом на Зейдабар.

– Наверное, это в его силах. Но то, что он этого не делает, как раз и говорит о его сомнении в успехе.

– Или о том, что он нас пока испытывал, а окончательную попытку предпримет этой ночью.

– Не исключено, – согласился Балинус.

– И в этом случае мы все можем погибнуть?

– И такое вполне возможно.

Дузона передернуло. Он представлял ход кампании совершенно по-иному. Не считая Принца Багара и ещё двух дезертиров, Рота Заступников уже потеряла двадцать шесть лошадей и одиннадцать человек, включая одного герцогского сынка. Шестерых утащили в реку и утопили. Эту шестерку он, скорее всего, увидит в рядах врага при очередной стычке.

В течение триады враги в основном охотились за жрецами и убили всех четырех традиционных магов, прикомандированных к авангарду. Рейды следующей триады были направлены на истребление офицеров. Погибли пять из шести полковников, и из всех восьми прибывших на Гребигуату офицеров остались лишь Дузон, Балинус и командир Дауденорского Полка Заваи. Несколько человек были спешно произведены в полковники. Рота Заступников, уже служившая главной мишенью в одном из первых рейдов мертвяков, теперь может снова оказаться в центре внимания Бредущих в нощи. Не исключено, что они выберут в качестве очередных жертв Новых Магов или какую-то иную из важнейших составных авангарда. Каждый солдат Имперской Армии мог считать следующий рейд жмуриков направленным именно против него.

Олнамский колдун, видимо, стремится держать защитников Империи в состоянии постоянного напряженного ожидания.

Напрашивался вопрос: к чему он ещё стремится?

– Генерал, – молвил Дузон, – ведь Назакри наверняка известно, что мы ждем подкрепления.

– Наверняка.

– Но в таком случае, чего же он ждет? Чем дольше ожидание, тем у нас больше шансов.

– Возможно, он пока не решается поставить все на карту, ввязавшись теперь в битву. Поймите, чтобы преуспеть, он должен провести Бредущих в нощи и их охранников мимо нас в течение одной ночи. При этом он должен будет нанести нам такой урон, чтобы мы не смогли контратаковать. Ведь между противниками уже не останется преграды в виде реки, после того как он переберется на наш берег.

– Но что он приобретает, теряя время в пустом ожидании? Абсолютно ничего!

– В таком случае, – пожал плечами Балинус, – предстоящая ночь может оказаться ночью последней битвы. Но мне представляется, он потратит несколько ночей, чтобы обескровить нас ещё больше. Ведь мы устаем, а Бредущие в нощи не знают усталости. Мы слабеем от ран, а нежити продолжают биться как ни в чем не бывало.

Да, подумал Дузон, слова Генерала не лишены логики. Но рано или поздно мятежники должны бросить в бой все свои силы. Если Назакри будет ждать слишком долго – он обречен. Несомненно, колдун это прекрасно понимает.

Однако обречен Назакри или не обречен, а авангарду определенно не избежать гибели, если в ближайшие дни не прибудет Имперская Армия.

– Нам необходимо подкрепление, – изрек Дузон.

– При помощи магов всех сортов, и старых, и новых, я засыпал Зейдабар просьбами поторопиться, – ответил Балинус. – Гомиугитар сказал мне вчера… – Балинус умолк и судорожно сглотнул, вспомнив, что Гомиугитар уже превратился в обезглавленный труп. – Он сказал, что всячески подчеркивал важность срочного прибытия армии. Не прошло и часа с того момента, как Врей Буррей полетел в Зейдабар.

– И это очень хорошо, – одобрительно кивнул Дузон.

– Идите отдыхать, милорд, – сказал Балинус. – Вам необходимо хотя бы немного поспать.

Спорить с этим было невозможно. Дузон вдруг почувствовал чудовищную усталость. Ведь он сражался всю ночь напролет. Отсалютовав Генералу, он повернулся на каблуках и медленно побрел к своей палатке.

Утреннее солнце слепило глаза. Дузон прищурился и взглянул на противоположный берег.

Да, они все были на месте – штабеля тел и их чумазые охранители. Как жаль, что невозможно добраться до них без тридцатимильного броска к мосту и обратно!

Наверно, есть какой-то способ, размышлял Дузон. Может быть, Новые Маги сумеют что-то предложить…

Но не сегодня. Сегодня он ничего не способен предпринять. Ночью наверняка предстоит битва. Всем необходимо отдохнуть.

Какой она будет, эта битва – обычной кровавой схваткой или массированной атакой, прелюдией к броску на Зейдабар? Дузон надеялся, что им предстоит рутинная свалка, – он вовсе не спешил помирать. А время, конечно, работает на Империю.

Но если это понимает и Назакри, – а то, что он понимает, Лорд не сомневался, – то проволочка с наступлением не укладывается в голове. Объяснения Балинуса теперь казались совершенно неубедительными. Командир Роты Заступников остановился у входа в палатку и посмотрел через реку на черный шатер Назакри.

Чего же на самом деле ждет колдун?

Этого Дузон не знал и ненавидел себя за неспособность догадаться.

– Да, Самардас, вот когда мне по-настоящему мог бы понадобиться оракул, – пробурчал он.

Вошел в палатку, рухнул на койку и тут же забылся сном.

Глава сорок шестая

– Этот пандус с верхней точки выглядит даже более внушительно, чем снизу, – заметил Маллед, спускаясь с холма.

– Ничего не скажешь, действительно большой, – согласился Дарсмит.

Перед ними возвышались ворота, за которыми, как в раме, красовался огромный, цвета индиго прямоугольник неба с четырьмя почти полными лунами. Ниже ворот раскинулся наполовину скрытый в темноте Внешний Город. Приятели отправились в путь очень рано: солнце едва поднялось из-за горизонта, и огромная стена бросала густую, черную тень на улицы столицы.

Вдали, за пределами Внешнего Города, светились в солнечных лучах наиболее высокие здания Агабдала, где в лагере до сих пор пребывала в бездействии Имперская Армия.

Было уже довольно тепло, но Малледа била мелкая дрожь. Открывшаяся перед ним картина выглядела сверхъестественно: небо, скованное прямоугольником ворот, темные пустынные улицы города и широкая, круто стекающая вниз дорога. Создавалось впечатление, будто весь мир сдвинулся с места и пытается убежать от них. Агабдал, казалось, висел в воздухе, ожидая лишь приказа откуда-то свыше упасть на головы путников, когда те окажутся под ним.

Да, видимо, он все же совершает величайшую глупость: отправляется на битву с колдуном и армией нежитей и делает это вопреки воле Лорда Грауша.

Он, Маллед – Богоизбранный Заступник Домдара и Защитник Зейдабара, ему это теперь доподлинно известно, и отрицать свою богоизбранность далее невозможно. Но в то же время он по-прежнему Маллед из Грозероджа, сын Хмара, кузнец-подмастерье, глава семьи – в общем, человек, который терпеть не может совать нос в чужие дела.

Глядя на эту вселенскую панораму, на этот огромный наклонный пандус, Маллед вновь почувствовал собственное ничтожество. Да, возможно, он на целую голову выше самого высокого человека, но по сравнению с городом и лежащим за его пределами миром даже самый большой великан выглядит ничтожной козявкой. Как может он рассчитывать на свою способность совершить нечто действительно важное? Несмотря на помощь богов, он все-таки остается простым смертным, столкнувшимся с превосходящими его возможности проблемами.

– Маллед!

Кузнец от неожиданности споткнулся, но все же устоял на ногах и обернулся посмотреть, кто его окликнул.

Это не мог быть Дарсмит – у того совсем другой голос. Не могли быть и часовые, охранявшие стены и ворота, – посты находились впереди беглецов, а крик раздался сзади. Неужели Лорд Грауш послал за ним?

Какой-то человек в белых одеждах торопливо спускался по пандусу, размахивая рукой. В этот миг солнечные лучи, перелившись через городскую стену и купол Великого Храма, залили фигуру розовым светом, оставив, впрочем, лицо в тени. Но Маллед и без того уже знал, кто догоняет его. Он не видел этого человека вот уже дюжину триад и тем не менее сразу узнал его.

– Вадевия, – сказал он и остановился в ожидании.

– Кто? – спросил Дарсмит. Он тоже остановился и посмотрел назад.

– Жрец, который пришел вместе со мной из Бьекдау, – пояснил Маллед. – Ему известно, кто я. Именно он и уговорил меня уйти из дома. – Затем он повысил голос. – Если вы явились, чтобы убедить меня остаться в Зейдабаре, то ваши старания напрасны!

– Я все скажу лишь после того, как узнаю, куда и с какой целью ты направляешься! – переходя с рыси на шаг, прокричал в ответ жрец.

– А какое вам до этого дело? – бросил Маллед, когда жрец подошел так близко, что уже не было необходимости кричать.

– Но это же совершенно очевидно, – ответил Вадевия. – Я считаю себя ответственным за тебя, ведь заботиться о тебе поручили моему храму.

– Обо мне, старик, заботится моя семья, а вовсе не ваш храм!

Жрец пожал плечами.

– Как тебе будет угодно. И все же я постоянно за тебя волнуюсь.

– В этом нет никакой необходимости.

– Но тем не менее это так.

– Куда мне идти и чем заниматься, решают только боги и я, – потерял терпение Маллед.

– Но разве не жрецы являются посредниками между богами и смертными?

– Уже не являются! – прорычал кузнец. – Мне кажется, у меня с богами более тесный контакт, чем тот, что вы имели за последние шестнадцать лет.

– Верно, – понурился Вадевия. – Вряд ли можно иметь контактов меньше, чем мы. Но должен заметить, твой ноль не больше, чем наш.

– Маллед встречался с богом две триады назад, – вмешался Дарсмит.

– Неужели? И с кем же? – Вопреки ожиданию в голосе старика не было ни сарказма, ни сомнения. Все трое понимали, что на встречу с богом больше всего шансов было именно у Малледа.

– С Баранмелем, – ответил Дарсмит. – На свадьбе у моей сестры.

– Вот как… – задумчиво глядя на Дарсмита, протянул Вадевия. – Значит, это была ваша сестра? Ее зовут Бераи, не так ли?

Настал черед удивляться Дарсмиту. Он кивнул, а жрец вновь обратился к Малледу:

– И Баранмель, значит, с тобой там говорил?

– Да.

– Однако маги об этом ничего не сообщали.

– Какие ещё маги? – сердито сдвинул брови Маллед.

– Неужели ты действительно полагаешь, что я поймал тебя здесь совершенно случайно? – улыбнулся Вадевия. – Маги Великого Храма начали шпионить за тобой на следующий день после пожара во Дворце. Это была не моя идея. Ты привлек внимание Имперского Совета, и Апирису велели не сводить с тебя глаз.

– Верховному Жрецу? – Маллед бросил взгляд на золотой купол Храма. – Следить за мной?

– Жрецы, во всяком случае, за тобой наблюдали. Или, скажем, должны были наблюдать, – подтвердил Вадевия. – Они следили за свадьбой из Высших Сфер, но не сказали, что ты с кем-то говорил.

– Возможно, так пожелал Баранмель, – парировал Маллед. – Это касалось лишь его и меня.

Уголки старческого рта слегка дернулись. Объяснение кузнеца, видимо, развеселило Вадевию.

– Лишь тебя и его? Значит, ты и Баранмель! Быстро же вы сумели подружиться!

Маллед, не скрывая отвращения, посмотрел на служителя богов.

– Пошли, Дарсмит! – обронил он и, резко развернувшись, быстро зашагал вниз по пандусу.

Вадевия на секунду замер, ожидая, что Маллед остановится и возобновит беседу, но поняв, что кузнец этого делать не собирается, закричал:

– Подожди!

Насмешливая полуулыбка исчезла с его лица.

– Нет! – Кузнец даже не оглянулся.

– Подожди, Маллед! – взмолился Вадевия. – Я не могу бежать вниз по этому склону.

– Тогда возвращайтесь в Храм, – по-прежнему не оборачиваясь, посоветовал Маллед.

Дарсмит поднял глаза на приятеля.

– Может быть, стоит его выслушать, все-таки он жрец.

– Он ничего не знает! – прорычал Маллед.

Дарсмит опасливо взглянул на Вадевию, который медленно, но верно сокращал расстояние между ними. Малледу пришлось приноравливаться к более коротким шагам товарища, что позволило жрецу превзойти в скорости покидающую Зейдабар парочку.

– С чего это ты на него так ополчился? – укорил его Дарсмит. – Ведь он просто хочет нам помочь.

– Помочь? – презрительно хмыкнул Маллед. – Он здесь лишь для того, чтобы шпионить и издеваться! И это ты называешь помощью?

– Но магам приказал за тобой шпионить Имперский Совет, – возразил Дарсмит.

– Но никто не приказывал ему выяснять, что сказали маги. – Маллед ткнул большим пальцем через плечо в сторону жреца.

– Да, но он обеспокоен, – заметил Дарсмит. – Ведь он знает, кто ты. Разве не так? Совершенно естественно, что он проявляет интерес.

– И при этом насмехается надо мной. Такой интерес мне ни к чему!

– Издевается? – Дарсмит был искренне изумлен.

– “Значит, ты и Баранмель? Быстро же вы сумели подружиться”, – прогундосил Маллед, пародируя легкий прононс Вадевии.

– Но это же такая мелочь! – запротестовал Дарсмит.

Маллед замер и повернулся лицом к спутнику.

– Послушай, Дарсмит, – рассердился он, – ты ничего не понимаешь. Баэл отметил меня при рождении. Всю жизнь, с минуты появления на свет с отпечатком когтя на роже, я только и слышал от окружающих, что у меня с богами особые отношения. Мои сестры ненавидели меня за это. Отец постоянно твердил, что это не имеет никакого значения, – я думаю, он немного ревновал меня и потому говорил, что все это сущая чепуха. Приятели всегда немного побаивались меня – возможно, из-за моего роста, но ведь кроме этого я был избранником богов! Теща постоянно наказывала жене не сердить меня, если та не хочет, чтобы её прокляли боги, и Анва иногда нервничала из-за этого. Единственные обитатели Грозероджа, которых совершенно не трогает моя богоизбранность, – мои дети. Да и то лишь потому, что им об этом никогда не рассказывали. Всю жизнь прикосновение богов висело на мне тяжким грузом, было клеймом, из-за которого я не мог нормально общаться с людьми!

– Хм-мм, – протянул Дарсмит, отодвигаясь подальше от ярости приятеля.

– И что хорошего это мне дало? – возмущался Маллед. – Неужели я осыпан милостями богов? Нет. Иногда мне казалось, будто они одаривают меня своими щедротами. Это бывало в те моменты, когда жизнь представлялась особенно хорошей. Например, когда Анва согласилась выйти за меня замуж. Или на нашей свадьбе, куда, впрочем, “мой друг Баранмель” не соизволил явиться. Я ощущал улыбки богов, когда появлялись дети. Но это были обычные проявления милости, которыми может быть одарен каждый. Навязанное же мне богами предназначение никогда не приносило мне какой-либо пользы. Да, конечно, я обладаю большой силой и выносливостью. Но что из этого? Как часто сверхсила оказывается полезной в обычной жизни? Разве она повысила мое профессиональное мастерство? Разве привлекла ко мне новых клиентов? Или заставила мою жену крепче меня любить?

Тут Дарсмит не смог удержаться.

– Ну, если ты действительно такой выносливый, то она…

– Заткнись! – холодно оборвал его Маллед.

Дарсмит мгновенно затих.

Маллед, оглянувшись, заметил, что Вадевия поравнялся с ними и вслушивается в разговор.

– Пойдем, – сказал он Дарсмиту. – Путь предстоит не близкий. Доскажу по дороге.

Дарсмит согласился, и они продолжали спуск по пандусу. Когда миновали ворота, перед ними в обе стороны распахнулся мир, большую часть которого занимал Внешний Город.

Вадевия шествовал следом, демонстративно игнорируя обоих беглецов.

– От того, что я Богоизбранный Заступник, не вижу никакой пользы. Но зато у меня есть обязанность отправиться на войну, сражаться и, возможно, умереть за Империю. Предполагается, что в случае необходимости я стану великим лидером! Но каким образом? Что мне известно о военном деле? Я не солдат. Я – простой деревенский кузнец, а не какой-нибудь аристократ! Мне в жизни не приходилось никого за собой вести.

– Но ты же отлично проявил себя во Дворце, – заметил Дарсмит.

– Там я не проявил ничего, кроме здравого смысла, – решительно возразил Маллед.

– А может, от тебя больше ничего и не требуется? – высказал предположение Дарсмит. – Сдается мне, кроме как у тебя, здравого смысла ни у кого не имеется.

– Это верно, – согласился Маллед. – И это очень печально.

Они продолжали путь в дружелюбном молчании. А когда спустились по пандусу до уровня городских крыш, Маллед промолвил:

– Одним словом, этот, как все считают, дар богов для меня сплошная головная боль – и никакого удовольствия. Разговор с Баранмелем только подтвердил это. Он сообщил, что Баэл желает моей гибели и хочет, чтобы Зейдабар был стерт с лица земли, а Империя Домдар уничтожена. То ещё благоволение богов!

– Что? – Дарсмит споткнулся и упал бы, не подхвати его вовремя приятель. – Баэл что?!

– То, что я сказал, – ответил Маллед.

Дарсмит открыл рот, не в силах произнести ни слова.

– Но… но… – наконец выдавил он, – но боги создали Империю. Они остановили свой выбор на нас.

– И большинство из них нас все ещё поддерживают. Но Баэл – бог войны, а Домдар последние двести лет пребывал в мире. Он нас ненавидит и поддерживает олнамского колдуна с его мятежниками.

– Но тогда… но ты… – Дарсмит окинул диким взором пространство окрест, зацепился взглядом за широкий проспект, ведущий в сторону Агабдала, затем уставился в то место, где, по его расчетам, должен находиться военный лагерь.

– Но он ведь бог войны. Разве это не означает, что всегда побеждают те, кого он поддерживает?

– Не знаю. Однако не думаю, что поддержки Баэла достаточно, дабы преодолеть все препятствия. Я, например, по-прежнему остаюсь Богоизбранным Заступником, призванным защищать Империю. И никакой Баэл не способен отнять у меня этот титул. Я намерен использовать все свои возможности, которых пока не знаю, для того, чтобы встать на пути у Назакри. И кроме того, большинство богов все ещё на нашей стороне. Но Баэл, хоть и не может отнять “дар”, который скрепил своим когтем, способен принести много зла, – с горестным вздохом заключил Маллед.

– Что, к примеру? – спросил Дарсмит.

– Баранмель не смог этого сказать, и я тоже не знаю, – пожал плечами Маллед.

Дарсмит оглянулся на Вадевию, который шел за ними по пятам и с напряженным интересом вслушивался в слова Богоизбранного Заступника.

– И ты все ещё не желаешь иметь ничего общего с этим жрецом? – спросил Дарсмит.

– Против жреца я ничего не имею, – ответил Маллед. – Я лишь не хочу иметь дело с теми, кто считает, что внимание богов обязательно должно доставлять людям радость.

– О… – произнес Дарсмит. Увидев, как лицо Вадевии заливает краска стыда, он отвернулся и решительно заявил:

– Вот теперь я все понял!