Текст книги "Отмеченный богами"

Глава шестьдесят вторая

Коричневый диск солнца неторопливо прополз по темному небосводу, время от времени скрываясь за невидимыми облаками, и наконец опустился за горизонт. Первый день триады Баэла подошел к концу.

Маллед рубил одну шею за другой, сносил все новые и новые головы, натыкаясь на рухнувшие в дорожную пыль тела. Несмотря на это, колонна нежитей впереди него казалась бесконечной, потери, понесенные Бредущими были практически не заметны.

Неестественно длинная ночь, не по сезону прохладная, обещала стать ещё более холодной, но волосы Малледа слиплись от пота, а усы и борода повисли мокрыми сосульками. Руки болели, как никогда раньше. Ноги почти утратили чувствительность, хоть он и замечал постоянно, как обо что-то спотыкается. Маллед знал, когда к ним вернется чувствительность, – если вернется, конечно, – он ощутит адскую боль и увидит на ступнях массу кровоподтеков от ушибов.

Его сапоги, недавно ещё совсем новые, совершенно развалились. Он оторвал болтающуюся подошву, и рука его стала мокрой от крови: гвозди вонзились в пятку, а он этого даже не ощутил.

А однажды при сильнейшем ударе по воротнику доспехов врага у него сломался большой палец левой руки.

Оставалось надеяться, что Лорд Кадан или кто-то иной сумеет поднять людей на защиту Зейдабара. Маллед знал, это он уже не осилит.

Тем не менее продолжал рубить головы.

Похолодало, воздух пропитался влагой. Поднявшееся солнце оказалось даже более тусклым, чем минувшим днем. Сквозь сгущающийся туман оно выглядело едва заметным пятном на фоне абсолютно темного неба.

К тому времени, когда солнце начало клониться к западу, Маллед уже мог видеть далеко впереди себя кристалл колдуна. Расстояние между ним и красной искоркой несколько сократилось, а дорога на протяжении более ста миль была устлана сотнями, если не тысячами, неподвижных тел.

Справа от себя он увидел множество огней, равномерно распределенных по обширному пространству. Судя по всему, это были костры и факелы. Казалось, они тянутся бесконечной цепью на север, начинаясь примерно в миле от Гогрорского тракта. Кузнец слишком устал, чтобы ясно соображать, но все равно его охватила радость при мысли, что он не единственный живой человек под Сотней Лун. Ведь кто-то поддерживал огонь в этих кострах.

Скорее всего, это лагерь беженцев.

Но, может быть, он наконец увидел Имперскую Армию? И если это так, то почему солдаты не сражаются рядом с ним? Почему колонна Бредущих в нощи перед ним все ещё такая длинная?

Но тут он заметил на дороге поверженные тела в армейской униформе. Красное и золотое в темноте казалось черным и серым, но туники и шлемы свидетельствовали о том, что это солдаты Кадана. Тела пока ещё сохранили головы, и под ними виднелись черные лужи крови. Это явно были люди, а не нежити. Значит, какая-то часть армии вступила в сражение. Но это лишь малая горстка – все остальные солдаты располагаются вокруг костров.

Почему?

Впрочем, не важно. Он слишком устал, чтобы предаваться размышлениям на эту тему. Маллед потащился вперед, продолжая наносить удары и рубить головы. Тем временем диск цвета темного янтаря опустился за горизонт.

А сама линия горизонта на западе стала практически невидимой после того, как за ней исчезло мертвое светило, но, вглядываясь в даль, Маллед уловил какие-то различия в оттенках темноты. Вскоре эти различия стали приобретать знакомые формы. Далеко, далеко вдали появились дворцовая башня и купол Великого Храма. С каждым шагом они медленно, но неуклонно приближались.

Третьего восхода он просто не заметил. Сквозь густой туман и тяжелую облачность ещё более потемневшее солнце было невозможно усмотреть. Вот уже трое суток ничто не разгоняло туман и не согревало землю. Насыщенный влагой воздух стал совсем холодным.

Малледу казалось, будто он находится вне времени и пространства. Руки так онемели, что даже перестали болеть. Теперь он мог удерживать меч только двумя руками, а чтобы отрубить голову очередной нежити, требовалось четыре или даже пять ударов. Каждый вдох опалял огнем горло и грудь. Вот уже много часов подряд он был сосредоточен на очередном Бредущем, не замечая ничего вокруг. В состоянии транса он рубил ему голову, а затем отыскивал взглядом следующую жертву. Расстояние между ним и мерцающей впереди красной точкой хоть и медленно, но все же сокращалось.

В конце концов Богоизбранный Заступник споткнулся о ногу только что обезглавленного им жмурика, потерял равновесие и упал.

Соблазн остаться лежать в пыли на дороге был непреодолим. Лежать, растянувшись во весь рост, было столь же благостно, как находиться среди горячо любимых Анвы и троих детишек.

Но воспоминание о близких изменило ход мыслей. Он представил, как к его дому, где находятся Анва и дети, подбираются Бредущие в нощи. Он увидел свой уютный дом разграбленным и пустым, наподобие стоявших вдоль дороги фермерских жилищ, а Грозеродж – таким же обезлюдевшим, как и Дривабор.

Этого допустить нельзя. Маллед приподнялся на руках и попытался подтянуть под себя колени.

В этот миг он почувствовал какую-то неясную тревогу.

Он поморгал немного, дабы совлечь пелену усталости с глаз, и с трудом повернул голову – узнать, что его так обеспокоило.

И тогда он все понял: дорога добралась ещё до одного города, и он лежит на городской улице.

Маллед встал на колени и посмотрел вперед. Прошло немало времени, прежде чем он смог осознать, что открылось ему.

Это была крепостная стена. Он находился уже в восточных пригородах Зейдабара, и огромные черные стены нависали над ним, почти незаметные на фоне темного неба.

Город был погружен в темноту.

Правда, отдельные огоньки мерцали там и сям, однако сторожевых огней на стене не было видно, так же как и сигнального огня на вершине башни. Свет отсутствовал и в амбразурах для лучников. Более того, над верхней кромкой стены не исходило сияние от многих тысяч факелов и фонарей, обычно освещавших столицу.

"Что случилось?” – хотел сказать Маллед, но из его горла вместо слов вырвался хрип.

Обнаружив в себе новый запас сил, о котором и не подозревал, Маллед поднялся на окровавленные, разбитые ноги.

Он догадывался, что здесь могло произойти. Обитатели Зейдабара ударились в панику и бежали. Если его призыв держаться до конца и достиг их ушей, они его, видимо, проигнорировали. Однако, скорее всего, панику породило известие, что Ребири Назакри и его армия живых мертвецов приближается к столице.

Но Баранмель же сказал, что Зейдабар не падет.

А это означает: если город защищать некому, он должен сделать это сам.

Ведь он же был отмеченным богами Заступником. Коготь Баэла оставил след на его лице ещё до того, как он успел покинуть чрево матери.

Он должен остановить Ребири Назакри.

Оставшиеся жмурики теперь не имеют значения. Главный враг – олнамский колдун, их предводитель и хозяин.

Маллед должен встать на пути черного мага перед городскими воротами и остановить его.

У Внешнего Города стен не было, и если бы у олнамца возникло желание уничтожить его, Маллед не смог бы ему воспрепятствовать. Но он не верил, что Назакри, одержимый идеей мщения Домдару, станет тратить на это время. Дворец, Императрица, Внутренний Город – вот его цель.

Колдун наверняка должен выйти на Великую Площадь и оттуда на пандус. Если Малледу удастся быстро проскочить боковыми улицами, то он сможет подняться на пандус справа или слева и оказаться между олнамцем и Вратами Зейдабара.

И вот после трех суток ходьбы и работы мечом без пищи и отдыха Маллед сам не зная как помчался вперед.

* * *

– Они прошли мимо армии, – задыхаясь, произнес жрец. – Лорд Шуль приказал пропустить врага. Он пришел в Храм в сопровождении Принца Граубриса и Великого Жреца, и магам-вестникам ничего не оставалось, как повиноваться. В отсутствие Лорда Кадана никто в лагере не решился оспорить этот приказ, пока не стало слишком поздно.

– Сейчас они во Внешнем Городе, – уточнил Новый Маг, – и могут появиться на Великой Площади в любую минуту.

– Но мы же не успели подготовиться к обороне, – страдальчески произнесла Леди Вамиа. – Принц Граубрис, убегая, увел с собой большую часть Имперской Охраны, а солдат со стен сняли мы сами, чтобы отправить их с авангардом или послать в Агабдал.

– Нам следовало предупредить Великий Храм раньше! – прорычал Лорд Грауш. – Теперь ясно, почему Шуль хотел переманить Апириса на свою сторону.

– Да, следовало, – согласился Принц Гранзер, – но, увы, не сделали этого. А теперь у нас нет времени, чтобы вернуть армию.

Золуз отмахнулся от бесполезных слов и приказал:

– Пошлите кого-нибудь запереть ворота. Вероятно, мы не сможем остановить врага, но и облегчать ему жизнь не станем. Закройте ворота и организуйте любую возможную оборону. Обратитесь с призывом ко всем, кто ещё остался во Внутреннем Городе. Мы останемся здесь. Если Императорскому Дворцу суждено пасть, мы погибнем вместе с ним. Потом разберемся, кого хулить, а кому воздавать хвалу. Если это потом, конечно, наступит.

Все разошлись, чтобы отдать необходимые распоряжения.

Мчась по коридору бок о бок с Принцем Гранзером, Лорд Пассейл промолвил:

– Полагаю, вы избрали хорошего наследника трона, Ваше Высочество.

Глава шестьдесят третья

Ребири Назакри стоял на Великой Площади и ждал, когда вокруг него соберутся остатки его войска.

Все живые его сторонники давно отстали, не имея сил для столь продолжительного марша на запад от Гребигуаты. Многие не пошли вместе с ним по примитивному мосту, сооруженному домдарцами. Даже его сын, Алдасси, остался там у реки. Возможно, они где-нибудь и воссоединятся, после того как Зейдабар будет сожжен, а великий купол, башни и каменные стены превратятся в руины.

Но его духовные соратники, Бредущие в нощи, его дети из черных глубин земли, оставались с ним. Значительно больше половины полегло по дороге, и их черная сущность вновь собралась в кристалле для дальнейшего использования. Переполненный черными душами, кристалл трепыхался от напряжения. Однако три тысячи Бредущих ещё сохранили человеческую форму и сейчас собирались вокруг своего вождя.

Перед ними, чуть выше по пандусу, находились легендарные Врата Зейдабара. В эту минуту они тускло поблескивали, отражая кровавый свет второго кристалла колдуна.

Три тысячи. Остальные погибли. И почти все они были уничтожены одним-единственным преисполненным решимости человеком.

Если это, конечно, был человек. Ребири Назакри не представлял в полной мере сущности одинокого воителя, постоянно преследовавшего его войско во время марша на запад.

Назакри предпочел не тратить время и магическую энергию, чтобы защитить Бредущих и убить настырного врага, ибо знал, что время и энергия, которыми он располагает, крайне ограниченны. Темнота, призванная защищать его и лишать сил противника, не может длиться вечно, а черпать здесь дополнительную энергию неоткуда. Ему надо было лишь сохранить достаточный резерв нежитей для конечной цели – разрушения Зейдабара. И вот теперь стены столицы нависают над ним – черные на темном фоне неба. Одно дело направить Бредущих в нощи на нескольких обычных солдат и совсем иное – обратить их против неведомой, преследующей его силы. Такой шаг мог обойтись ему очень дорого.

Мощи красного кристалла ещё хватит на то, чтобы распахнуть знаменитые Врата, после чего орда нежитей ворвется в цитадель. Ребири, предвкушая скорый триумф, широко улыбнулся.

Да, трех тысяч Бредущих вполне достаточно.

Ему пришлось потратить слишком много красной энергии для поддержания сил во время марша. Черный же кристалл не годился из-за риска отдать свое тело под контроль черных духов земли.

Он сделал шаг по направлению к пандусу. Затем ещё один. Вот он уже ступил на него…

И тут перед ним возникла некая фигура, выскочившая на пандус откуда-то сбоку. Таинственная фигура, облаченная в уже ставшую лохмотьями армейскую униформу, обнажила меч.

– Значит, не все защитники города бежали в ужасе? – произнес олнамец с улыбкой. Он поднял свой колдовской кристалл, но затем опустил его.

Нет, не огонь. Огонь потребуется ему для разрушения Врат и позже в городе. При помощи красного пламени он обрушит башню, в которой обитала эта насквозь прогнившая Беретрис, и обвалит купол Храма, посвященного богам, отдавшим свое предпочтение не Олнами, а Домдару.

Нет, он использует против этого безумца тьму, напустит на него черных духов подземелья.

Подземные духи в чистом виде не могли сами по себе ни убить, ни разрушить. Но человека, к которому они прикасались, охватывал неописуемый ужас, или обуревал приступ дикой ярости, или у него наступала временная слепота. Ребири с успехом пользовался черными душами в Матуа, в то время как на равнине в основном полагался на Бредущих в нощи – монстров, рождающихся от совокупления черной души с мертвым телом.

Во время пути в Зейдабар было уничтожено так много нежитей, что черный кристалл, перенаселенный подземными духами, потрескивал от напряжения. Если он спустит на врага небольшую часть тьмы, то напряжение в кристалле уменьшится, а несчастный идиот, посмевший встать у него на пути, окажется беспомощным. Бредущие в нощи смогут его без труда прикончить.

Ребири Назакри с улыбкой обратил черный кристалл в сторону таинственной фигуры и освободил часть энергии.

Однако неожиданно сработало изменение внутреннего напряжения, и ослабленная структура кристалла не выдержала. Колдовской прибор разлетелся вдребезги – вместо небольшого числа черных душ вся тьма вырвалась наружу, высокой волной взлетела вверх по пандусу, и обрушилась на Малледа.

Леденящий холод впился в него сотнями и тысячами крошечных коготков, перед глазами возникли устрашающие видения. Через долю секунды он узнал, что его дети мертвы. Анва предала его и умертвила детишек, чтобы бежать с другим мужчиной. А прежде она хитростью устроила так, чтобы Маллед оказался в этом месте лицом к лицу с беспощадным и неуязвимым колдуном. Вадевия сейчас сидит в трактире и дико хохочет, радуясь, как легко удалось ему одурачить деревенского кузнеца, поверившего, что он и есть отмеченный богами Заступник. У Малледа не оставалось сомнений и в том, что Лорд Дузон – предатель, плетущий заговоры с целью захвата трона и использующий Малледа в своих интригах против Императрицы. Весь мир погружен во тьму, вокруг алчность, ненависть и предательство, а он, Маллед, несчастный, одинокий, простодушный идиот, столько лет был уверен, что это не так. Даже сами боги…

В этот миг ему явился образ Баранмеля на свадьбе Бераи, и тьма вдруг спала с его души. Леденящий холод исчез, и в жилах заструилась горячая кровь. Зрение прояснилось, и он увидел перед собой залитое багровым светом изможденное лицо старика, облаченного в тяжелый темный плащ с капюшоном.

С Анвой и детишками ничего не случилось, они его любили и беспокоились о нем, благополучно пребывая в своем доме в Грозеродже. Вадевия и Дузон делали все возможное во имя богов и Империи. Все эти страшные видения были не что иное, как фокусы черной магии.

В минуту приступа его пальцы, сжимавшие рукоятку меча, ослабли, колени подогнулись. Теперь Маллед выпрямился, крепко стиснул эфес и принял оборонительную позицию. Он сделал шаг вперед, не обращая внимания на боль в босых ногах от осколков взорвавшегося кристалла.

– Уходи, – прохрипел он. – Уходи, и я обещаю тебе жизнь.

Ребири Назакри в изумлении взирал на странную фигуру.

Безудержная волна тьмы должна была, обратив солдата в законченного безумца или даже убив его, хлынуть дальше в город. Но этот человек каким-то непостижимым образом принял удар тьмы и обратил её в ничто. Колдун не знал никого, кроме себя, кто мог бы противостоять черным духам земли. Да и у него выработался лишь частичный иммунитет после многих лет существования рядом с ними.

Этот гигант домдарец, на голову выше самого высокого Бредущего, сумел разделаться с волной тьмы.

Может быть, он тоже черный маг, столь же могущественный, как и Ребири Назакри?

Нет, это невозможно. У солдата имелся лишь меч, а магического кристалла Новой Магии не было. Единственной силой, способной противостоять тьме, был солнечный свет, свет богов…

И тут его осенило. Лицо старика озарилось улыбкой.

– А… – произнес он, – ты, наверное, Маллед, сын Хмара. Мне говорили о твоем существовании.

Ведь Баэл никогда не утверждал, что все боги оставили Домдар своим вниманием. Этот бедный дурачок, видимо, служит богам, поддерживающим врагов Баэла.

– А ты, наверное, Ребири Назакри. – Маллед пытался придать голосу твердость и ясно выговаривать слова. – Отправляйся домой в Олнамию, мы не желаем зла ни тебе, ни твоему народу.

Назакри с трудом мог разобрать, что бормочет Богоизбранный Заступник. Но это, впрочем, не имело никакого значения. Перед ним, потомком Базари Назакри, стоял потомок Руамеля Домдарского. Их схватка здесь, у Врат Зейдабара, была естественным продолжением той битвы, которая закончилась – или, лучше сказать, прервалась! – триста лет назад, когда Руамель пленил Базари и выбил из него ту ненавистную клятву.

Их битва может завершиться только смертью. На сей раз никаких компромиссов не будет: ни плена, ни капитуляции, ни попыток примирения.

Ребири Назакри обернулся к замершим в ожидании приказа нежитям и бросил:

– Убейте его!

Сам он был недвижим, в то время как Бредущие в нощи, подняв мечи, стали обтекать его со всех сторон.

Маллед не дрогнул – он работал мечом, словно косой, стремясь не столько отсечь им головы, сколько удержать на расстоянии.

Толпа жмуриков давила на него, вынуждая отступать по пандусу шаг за шагом. Он двигался почти по краю склона, не позволяя себя окружить. Но в то же время они могли столкнуть его с пандуса вниз, во Внешний Город, расчистив себе таким образом путь к Вратам. Не сдвигаясь ни на дюйм в сторону, он медленно поднимался вверх. Клинки сверкали вокруг него, нанося порезы и превращая в прах то, что ещё оставалось от туники. Струйки крови текли по глазам, от бешено работающих рук во все стороны разлетались алые брызги.

Однако нельзя было сказать, что Маллед не добился успеха. В то время как он уверенно держался на пандусе, множество Бредущих в нощи, потеряв равновесие от его ударов, свергались на улицы Внешнего Города, при этом не всегда в целом виде. Иногда Заступнику удавалось сносить им головы, а продолжающие сражаться монстры скидывали с пандуса путавшиеся под ногами мертвые тела. Отрубленные конечности и иные части тела усеивали пандус и пространство по обе стороны от него.

Маллед совершенно утратил чувство времени. Он дюйм за дюймом отступал к Вратам, и ему мерещилось, будто вся его прошлая жизнь заключалась в непрерывном размахивании мечом перед стеной, выстроенной из мертвых ухмыляющихся лиц и направленных на него мечей.

Он уже находился на середине пути между площадью и Вратами, когда освещение вдруг начало меняться. Исподволь, почти незаметно.

Даже когда стало возможно более четко увидеть оскал врагов, Маллед подумал, что это результат какого-то искусственного освещения из-за крепостной стены. Но ему тут же стало не до наблюдений, так как в этот миг против него выступила пара наиболее рослых нежитей. Как только голова одного покатилась по пандусу и мертвое тело, всем весом обрушившись на второго, столкнуло его вниз, Маллед бросил взгляд на небо. Через секунду нежити вновь сомкнули свои ряды.

Но за эту долю секунды он успел увидеть луну – три четверти светящегося медью диска.

Кузнец улыбнулся и принялся биться с удесятеренной силой и новой надеждой.

Полночь миновала, и триада Баэла закончилась. Началась триада Ведал.

Солнце пока ещё скрывалось за линией горизонта на востоке, и до рассвета оставалось, видимо, несколько часов – однако очаг уже пылал, предвещая неизбежное наступление дня.

Небеса все ещё были черными, а городские улицы темными, когда Маллед почувствовал, что его спина уперлась в металлическую преграду, – он коснулся Врат.

А Бредущие продолжали напирать, размахивая мечами, секирами и булавами.

Он бился, бился, бился… Но все новые нежити наступали на него, заполняли весь пандус от края до края.

А поверх их голов Маллед видел красное свечение. Это Ребири Назакри со своим багровым кристаллом нетерпеливо ждал смерти Заступника. Колдун то и дело гневно поглядывал на небо, в котором уже сияло множество лун.

Но вот нападающие замедлили движение.

Маллед обратил взор в небо – оно было уже не черное, а синее.

Начинался рассвет. Бредущие в нощи стали какими-то заторможенными. Лишь только солнце выплывет из-за горизонта, все они рухнут – беспомощные и неподвижные.

– Нет! – закричал Назакри. – Нет, нет, нет! – Он начал извергать проклятия на олнамском языке; Маллед не мог понять ни слова.

Но вот колдун наклонил свой волшебный прибор и направил горящий багровым пламенем кристалл прямо на Малледа и на Врата за его спиной.

– Я все ещё могу сделать это, Заступник! – воскликнул олнамец. – Мне не нужны Бредущие, чтобы разбить ваши ворота и уничтожить священные для вас места! У меня для этого достаточно собственной магической силы!

Из кристалла вырвалось пламя. Большой сгусток злобного красного огня пронесся через оставшихся нежитей, испепеляя плоть и обугливая кости. А теперь он обрушился на Малледа, ослепляя его и сжигая заживо.

Его охватила ужасающая боль, и внешний мир полностью исчез. Маллед чувствовал, как волосы свиваются и отлетают прочь в виде крошечных частиц пепла, а кожа под ударом огня сморщивается, трескается и чернеет. Глаза его ещё успели увидеть яркую вспышку, но тут же зрение покинуло его, и он погрузился во тьму. Ноги уже были не в состоянии удерживать вес тела, и он сперва упал на колени, а затем опрокинулся на спину. От знаменитых Врат Зейдабара за его спиной остались лишь дым да зола.

Однако рука Заступника все ещё сжимала эфес меча. Казалось, опаленные немыслимым жаром пальцы приварились к оружию.

Маллед все ещё слышал гул пламени, прошедшего сквозь него, и этот гул напоминал о том, что он пока жив. Об этом же кричала боль. Мертвые не могут испытывать таких страданий!

Маллед не понимал, почему он все ещё живет. Наверняка смерть скоро наступит, и он был рад её приближению, так как она означала конец этой ужасной, нестерпимой боли.

Но конец не наступал. Он продолжал жить, несмотря на то что его плоть сморщилась и обуглилась.

Это, несомненно, ещё один дар богов, с горечью подумал кузнец.

Затем гул пламени затих, и, к его изумлению, в полной тьме забрезжил свет. Он был уверен, что потерял оба глаза, но тем не менее мог видеть и слышать, хоть и совсем немного.

Он слышал, как черный маг выкрикивает проклятия. Голос доносился откуда-то издали. Но вот он начал приближаться, сопровождаемый хрустом обгорелых останков под ногами. Он видел небо цвета индиго и красный полумесяц в самом зените. Это Баэл издевался над ним.

Олнамец приближается, чтобы прикончить его и затем, обрушившись на Внутренний Город, ввергнуть его в хаос, прежде чем Имперская Армия успеет с ним разделаться.

А если Императрица задержалась в городе, то у Назакри, возможно, хватит времени, чтобы убить и её. Более того – он обрушит купол Храма.

Но Маллед не в силах предотвратить это. Да, он ещё жил. Да, он ещё сжимал рукоятку меча, но он мог лишь лежать на спине в агонии от непереносимой боли, смотреть на луну Баэла и слушать звук приближающихся шагов.

Маллед силился думать о чем-то ином, но сквозь ужасную боль пробивалась лишь мысль о том, что Анва все ещё ждет его и, видимо, никогда не узнает, как он умер и как мучился перед смертью.

Если б он мог нанести ещё один удар… Поднять меч в последний раз… Заступник сконцентрировал всю свою волю, пытаясь заставить усохшие, обессиленные мышцы правой руки служить, а обгорелое тело повиноваться.

И вот он увидел черные одежды, а потом возникло и лицо колдуна, загородив красный полумесяц Баэла.

– Наконец-то ты умер, Маллед, сын Хмара, – произнес Назакри по-домдарски. – Да сожрут демоны твою душу!

Колдун подобрал полы своего черного балахона, чтобы, перешагнув через обуглившиеся останки поверженного врага, вступить в сердце Зейдабара – его цитадель.

У Малледа все же достало сил для последнего удара. Удар пришелся снизу вверх, и острие клинка вонзилось глубоко под грудную кость колдуна.

Лезвие, ослабленное магическим пламенем и многодневной непрерывной работой, сломалось – рука Малледа, с зажатым в ней обломком бессильно упала на землю.

Маллед ещё успел увидеть, как Ребири Назакри отшатнулся и кровь потекла по торчащему из его тела обломку меча. А ещё он успел увидеть красный полумесяц. На сей раз он взирал на луну Баэла с облегчением.

Ему почудилось, будто из-за горизонта на востоке выскочил единственный солнечный луч. Как только он коснулся луны, её красное сияние взорвалось пламенем, и луна затрепетала. После этого свет для Заступника померк, и он снова погрузился во тьму.