Текст книги "Жертва негодяя"

Глава 7

Мадрас, 20 декабря 1808 г.

«Королева Бенгалии» бросила якорь напротив форта Святого Георгия, неподалеку от устья реки Кувам, и утомленные помощники капитана занялись распределением пассажиров по группам. Некоторые желали сойти на берег, чтобы посетить торговые лавки Мадраса; нашлись охотники нанять лодку и подняться вверх по реке, чтобы пострелять уток; а суперкарго Ост-Индской компании – весьма почтенные персоны – требовали, чтобы их как можно скорее доставили на берег, поскольку их дело не терпит отлагательства.

– Полагаю, нам не следует сходить на берег без сопровождения мужчины. – Миссис Бастэбл уже который раз упоминала об этом после утренней трапезы. – А мистер Бастэбл служит у сэра Уиллоби и будет весь день разъезжать по делам компании. Возможно, мы сможем присоединиться к Уайтонам.

Эйврил и Перси обменялись взглядами. Провести утро в компании миссис Уайтон – все равно что обречь себя на мучительную пытку.

– Э… Полагаю, у них уже достаточно большая группа. Я просила братьев Чаттертон, – сказала Перси, – но Дэниел уезжает с охотниками, а Коль едет в офис вместе с сэром Уиллоби. – Она без энтузиазма обозрела остальных претендентов в эскорт. – Попрошу, пожалуй, лейтенанта Томпкинса помочь нам, если он свободен от вахты.

– Есть проблемы, леди?

Перси обернулась, и ее сердце ухнуло самым неприятным образом.

– Нужны сопровождающие на рынок, лорд Линдон. Вы очень любезны, но не смеем задерживать вас – уверена, утки уже заждались.

– Я не собирался на охоту, у меня свои дела на рынке. – Он даже не потрудился испросить их согласия. – Вы готовы?

– Да. Премного благодарны вам, милорд. – Миссис Бастэбл и глазом не моргнув радостно ухватилась за шанс обрести сопровождающего. – О боже! Снова эта ужасная беседка.

– Это самый безопасный способ спуститься в баркас, – заметил Элис. – Позвольте помочь вам, мэм. Вот и чудесно!

Эйврил и Перси наблюдали, как их компаньонка вознеслась в беседке.

– Она уже приземлилась, все в порядке, – возвестила Эйврил. – Взгляните.

– Спасибо, избавьте меня от этого удовольствия. – Перси упорно не желала подойти к перилам.

– Зачем же вы полезли по снастям, если даже за борт не можете заглянуть? – спросил Элис, между тем как Эйврил без суеты уселась в кресло.

– Чем дальше я от моря, тем мне спокойнее, – заявила Перси и развернулась спиной к перилам, не желая смотреть на это действо. Она сосредоточенно смотрела на рот Элиса – пытаясь отвлечься от зрелища открытой воды и покачивающихся лодок. – Не ждите от меня объяснений – я знаю, что ничего вразумительного не скажу.

– Ничего удивительного, вы ведь женщина, – заметил Элис.

Она внимательно посмотрела на него – в его глазах вспыхивали похотливые огоньки.

Перси хотела было сказать что-нибудь язвительное, но, видя усмешку в его глазах, быстро отступила на пару шагов. Элис подошел, подтолкнул ее еще на полшага – и она шумно плюхнулась в кресло беседки.

– Да вы…

Он одним движением закрепил веревку попе рек подлокотников и просигналил матросам подъем. Когда Перси очнулась, беседка уже была в плоскодонке, и Эйврил поддерживала ее за руку, помогая выбраться из кресла.

– Вы хитрый, коварный притворщик, – шипела она непослушными губами, пока Элис спрыгивал в лодку с лестницы.

– Сработало, – усмехнулся он, усаживаясь рядом. – Спешу исправиться: вы неразумны, но не потому, что женщина. Однако, должен признаться, я восхищен вами – вы действительно прелестно выглядите.

Перси обдумала его фразу и решила, что такие извинения вполне приемлемы.

– Спасибо. Но вы умеете досадить, как никто, – добавила она. – Насколько помню, прежде вы таким не были. Правда, когда вы не позволяли мне делать то, что я хотела, было досадно.

– То есть почти всегда. Вас обычно тянуло на сумасшедшие подвиги.

– Неправда!

Баркас ткнулся о ступени гхата.

– Негодник! Вы снова нарочно спорили, чтобы отвлечь меня.

– Понять не могу, на что вы жалуетесь, – притворно удивился Элис, сходя на каменные ступени и протягивая руку озадаченной миссис Бастэбл, которая подозрительно прищуривалась то на него, то на Перси. – Вы сошли с корабля на берег и даже не позеленели.

Едва ступив на гхат, они оказались окружены будничной суматохой: портовые носильщики наперебой предлагали свои услуги, торговцы совали сувениры и цветные гирлянды, кричали зазывалы и канючили нищие. Элис вклинился в толпу, прокладывая путь для леди, и перешел на беглый разговорный хинди, так что, когда они наконец оказались на верхней ступени лестницы, за ними по пятам уже следовали два внушающих доверие проводника.

«…уплачу вдвойне, когда мы вернемся сюда с покупками – в целости и сохранности», – перевела Перси то, что ей удалось расслышать. Деньги перешли из рук в руки, мужчины улыбнулись и повели их в город.

– Я сказал им, что желаю попасть на самый лучший большой базар, – говорил Элис, пока они обходили стороной процессию людей в белых одеждах, несущих закутанное тело к погребальному костру гхата.

– О, никогда не смогу привыкнуть к этому. Невыносимо! – простонала миссис Бастэбл и отвернулась. – Так скучаю по тихому зеленому двору нашей церкви.

– Надеюсь, еще не время, – пробормотал Элис.

Перси поймала его взгляд и сдержала смешок.

Раскусив его трюкачество, она теперь сменила гнев на милость, всецело полагаясь на этого – опасного – мужчину. Она размышляла, что сулит такая ее доверчивость, обходя рытвины на дороге и посматривая на священную корову, которая стояла у овощного прилавка и безмятежно жевала товар несчастного лавочника.

– А коровам полагается мило пастись в поле, – заметила она.

Рынок, на который их вели, начинался сразу за простыми узкими воротцами с аркой. От этого «игольного ушка» он расползался лабиринтом тесных улочек, облепленных по обеим сторонам крохотными прилавками, лавчонками и духанами; во многих тут же сидел сам хозяин в позе лотоса.

– Вы уже определились с выбором?

– Только не рыбу! – Миссис Бастэбл с содроганием отвернулась от прохода по левую руку: там между булыжниками сочилась водица, окрашенная кровью, а вокруг серебристых куч носился рой мух.

– Сюда вниз. – Эйврил уверенно прошла в следующий переулок, и вскоре они очутились среди лавок, торгующих специями, корзинами, игрушками, резными поделками и вышивками. – Отлично!

Вскоре их носильщики оказались с ног до головы обвешаны пакетами, свертками и мешочками. Миссис Бастэбл задержалась у прилавка с резным мыльным камнем, и Элис остался с ней, чтобы помочь в торгах.

– Мы будем в следующем ряду справа, – предупредила Эйврил. – Вот веера из перьев павлина. Они изящны и прекрасно обдувают, – рассуждала Эйврил, пока они рассматривали красочный товар. – Можно купить сразу дюжину, по секрету от остальных, это будут замечательные подарки.

– Да, я… что там такое?

Обе обернулись: издали послышались пронзительные крики, топот бегущих босых ног и глухое рычание. Проулок моментально обезлюдел, словно по нему прошлись гигантской метлой. Мужчины вспрыгивали на прилавки, втаскивая за собой женщин, между тем как мальчишка мчался между торговыми рядами, визжа от страха: за ним бежала собака, рыча и клацая челюстями, на ее пасти висела липкая пена.

– Наверх! – Перси сгребла Эйврил в охапку и втиснула ее внутрь, а торговец веерами, ухватив девушку за запястья, втащил на узкий прилавок, заваленный кучей перьев. Время словно замедлило свой бег, и, пока мальчишка и собака мчались прямо на нее, Перси успела осознать, что все ближние прилавки до отказа забиты тесно прижавшимися друг к другу людьми, а этот проулок – всего лишь тупик. Перси подхватила бегущего мимо мальчика и вскарабкалась с ним на высокую груду корзин. Они балансировали на верху шаткой кучи, а рычащая собака подпрыгивала внизу.

– Хило дуло наха, – шепнула она вцепившемуся в нее испуганному ребенку: его грязное худое тельце скрючилось у нее под боком. Но его вовсе не требовалось призывать к спокойствию, и, когда их хрупкое прибежище накренилось и угрожающе затрещало, он, казалось, даже перестал дышать.

Собака пыталась допрыгнуть до них и скребла по корзинам когтями. Несомненно, она взбесилась. Перси старалась не вспоминать их джемадара, которого укусило бешеное животное. Он был обречен на мучительную смерть. А ей надо сохранять спокойствие. Если корзины обвалятся… – когда они обвалятся, – она бросит мальчишку Эйврил и будет молиться, чтобы той удалось его поймать и удержать. А сама попытается спрятаться за корзинами…

Что-то пронеслось в воздухе и ударило собаку – она повернулась и визгливо залаяла. Элис, вооруженный длинным окровавленным ножом, пробежал вниз по проулку, подпрыгнул и ногой ударил под челюсть бросившуюся на него собаку. Она закрутилась и отлетела, Элис попытался достать ее ножом, но поскользнулся на ошметках гнилых овощей в водостоке и повалился на огрызающееся животное.

Перси пронзительно закричала, соскальзывая с груды корзин, и всунула мальчишку в подставленные руки Эйврил. Пока она лихорадочно шарила по земле, отыскивая брошенный им камень, Элис уже встал на ноги. Собака – с перерезанным горлом – судорожно извивалась в канаве.

– Она укусила вас? – Не помня себя от ужаса, она схватила его руки и подолом юбки начала оттирать с них кровь. – Она вас поцарапала? Есть раны на руках?

Элис отбросил нож и поймал ее запястья:

– Прекратите, Перси. Со мной все в порядке.

– Вы так грохнулись, что, наверное, и не почувствовали укуса. – Она рассматривала его сюртук и брюки, нет ли где прорех от когтей или зубов животного. – Элис, разве вы не знаете, что будет, если она вас укусила, даже маленькой царапины достаточно…

– Я знаю. Но со мной все в порядке, – повторил он. – Перси, вы вся перемазались в крови. За каким дьяволом вы карабкались туда с этим ребенком?

– Но больше некуда было, – возразила она.

Между тем улочка вновь наполнялась людьми.

Муж чина в фартуке – как видно, торговец рыбой, – подобрал окровавленный нож и ушел прочь. Прибежала плачущая навзрыд женщина и забрала ребенка из рук Эйврил. Шум стоял оглушительный.

– Эта башня не выдержала бы вас двоих. – Элис отпустил ее, и Перси задрожала. – Она могла обвалиться в любую секунду.

– Знаю. Но я не могла оставить его!

– Многие смогли бы.

Кто-то принес воду в чаше, и Элис окунул туда руки. Перси затаила дыхание, пока он смывал грязь – нет, кожа не повреждена. На сюртуке были пятна, но отметин от зубов она не нашла, брюки тоже не порваны.

Элис жестом попросил принести еще воды. Налили чашу, и Элис так же тщательно промыл ее руки, пока она сама была поглощена воспоминаниями о тех ужасных минутах, когда не время было размышлять.

– Вы пришли на помощь ребенку, – заметила Перси. – Вы, верно, сразу побежали и взяли нож, как только услышали его крики, иначе не оказались бы здесь так быстро.

– Что ж, мы с вами – два сапога пара, оба сентиментальны. – Тон его был резок, но в его глазах она увидела восхищение и тревогу – не за себя, за нее. – Не проделывайте больше такие трюки со мной, Перси. Мои нервы не выдержат. Та мачта, теперь бешеная собака…

Они стояли, сцепив руки в красноватой воде, и шум толпы постепенно таял. Перси чувствовала, что может упасть в обморок. Элис смотрел на нее так, словно никогда не видел прежде.

– Перси! Перси, вы в порядке?

Она медленно огляделась по сторонам – немного кружилась голова – и увидела свою подругу: та поддерживала плачущую компаньонку.

– Не думаю, что миссис Бастэбл сможет идти.

– Рикшу, – крикнул Элис носильщикам. – Двоих. Вы поможете леди Перси, мисс Хейдон?

Как только рука Эйврил взяла ее под локоть, он сгреб в охапку миссис Бастэбл и, взвалив ее на плечо, последовал за носильщиками к выходу с рынка.

– Боже мой, – тихо засмеялась Эйврил, и ее смешок оборвался всхлипыванием. – Она вся раскраснелась. Но хоть рыдать перестала.

– Вы хорошо себя чувствуете? – Лучше думать об Эйврил, чем о том, что могло случиться с ребенком, с Элисом, с ней самой.

– Я? Конечно. У меня занозы от перьев и, несомненно, пара синяков, но если бы не вы, не знаю, чем все могло кончиться. Вы героиня, Перси.

– Что вы, вовсе нет. Дрожу как осиновый лист, мне хочется последовать примеру миссис Бастэбл и закатить истерику – здесь и сейчас.

«Жаль, что он несет не меня. Жаль…» – подумала она.

Миссис Бастэбл со стоном повалилась на сиденье коляски рикши.

– Я поеду с ней, – предложила Эйврил. – У меня в ридикюле есть флакон с нюхательной солью и носовой платок.

Пока Элис усаживал Эйврил в коляску, Перси держалась за повозку другого рикши. Она хотела бы взобраться на сиденье, но не была уверена, сможет ли справиться сама. Ноги плохо слушались, и шум оживленной улицы доносился будто издалека.

– Смотрите, не усните на мне. – Элис поднял ее, влез в коляску и уселся вместе с нею на руках.

– А разве нельзя? – прошептала она у его груди. – Боюсь, я не прочь. Но пока не случалось.

– Если нельзя, но очень хочется, то можно. – Тон его был чуть насмешлив.

Он слегка приподнялся, чтобы понадежнее обхватить ее обеими руками: сиденье коляски накренилось назад – рикша поднял оглобли и потрусил вперед.

– Наверное, не буду. Так приятно. – «То же самое он сказал, когда поцеловал меня на пустыре. Приятно». – А где моя шляпка?

– Бог ее знает. Сидите смирно, Перси.

– Гм? Почему?

«Он очень сильный, все эти мускулы такие крепкие на ощупь. Его грудь широка, его руки надежны, его бедра… пора прекратить, в самом деле, мечтать о его бедрах».

– Не важно.

Определенно, ему весело, но в его голосе послышались и иные нотки. Потрясение, конечно. Элис тоже не каменный: те несколько минут были просто ужасными.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она, когда миновал острый приступ панических переживаний. – Ведь вы обязательно сказали бы мне, если бы собака вас укусила или оцарапала?

– Все нормально. Сказал бы, если бы что-то было.

Элис солгал и склонил голову так, что губами почти касался пышной копны ее каштановых волос. Он сам до сих пор не мог поверить, что остался невредим; живот сводило судорогой, стоило ему вспомнить того пса, агонизирующего в канаве, – и он снова и снова прислушивался к своим ощущениям, пытливо всматривался в лицо Перси.

Хорошо, что он держит ее, иначе – подозревал он – его руки дрожали бы сейчас. Никогда он еще не испытывал такого страха – и за себя, и за другого человека. Она полагала, он схватил нож, когда услышал крик, и решил спасти ребенка, но он не мог сказать ей правду: он действовал инстинктивно, поскольку крики донеслись с той стороны, где находилась она.

– Что-то пахнет рыбой, – сказала она севшим от пережитого волнения голосом; чем скорее доберется она до теплой постели, тем лучше: несмотря на жару, ее бил озноб.

– Это от меня. Это был нож для разделки рыбы.

Она фыркнула от смеха, а он покрепче сжал объятия и постарался заставить себя разделаться с тем ночным кошмаром, который не давал ему покоя. Если он все-таки укушен – лучше застрелиться сразу. Ему пришлось видеть, как умирал мужчина, укушенный бешеным псом, – вряд ли можно вообразить нечто худшее. Но что, если та псина укусила Перси? Если он опоздал? Ее тонкая белая шея, окровавленный нож в его руке, слюнявая морда бешеного пса – все эти видения смешались в его воображении.

Перси слабо ойкнула, он опомнился и ослабил хватку. Всю свою юность он оберегал Перси, защищал – она была для него просто Перси. Восемь лет спустя, испытывая к ней мужское влечение, он точно так же стремился опекать ее, но хватит ли у него мужества сделать для нее то, что он сделал бы для себя? И надо ли?

– Элис? Что-то не так? – Она повернулась и посмотрела ему в лицо: ее зеленые глаза потемнели от тревожного ожидания.

Он внутренне встряхнулся, чтобы откинуть все черные мысли подальше, в темный угол – там их место. Наихудшее – плод его воображения; с ними обоими все в порядке, ребенок цел, а ему следует запереть свои кошмары в темном чулане, чтобы она не испугалась, увидев их в его глазах.

– Наша одежда попорчена – я пропах рыбой, да и вы теперь, верно, тоже. Мы не успели обойти весь рынок – и скупить все подарки к Рождеству, так что миссис Бастэбл до сих пор стенает, да и любой бы приуныл от таких несчастий.

Перси заулыбалась, невольно развеселившись, и ее напряжение ушло.

– Сумасшедший.

Это прозвучало как поощрение, и улыбка ее была искренней, без малейшего намека на заигрывание, но внезапное желание обрушилось на него словно волна. Он хотел ее – сейчас же. Он хотел ее: горячую и дрожащую, нежную и настойчивую. Почему-то он знал, как приятна ее свежая кожа, знал, как она будет отвечать ему, доведенная до экстаза. Ему хотелось понять и принять ее, окунуться в жар ее страсти и обладать ею. Ему хотелось ее – той животной страстью мужчины, который только что смотрел в глаза смерти и пережил в эти секунды столько, сколько ему вряд ли доведется испытать за всю дальнейшую жизнь.

Она все так же безмятежно смотрела на него и нежно улыбалась, в ее глазах сияло почти религиозное преклонение перед героем. Элис склонился и поцеловал ее, раздвигая языком ее губы, раскрывшиеся с потрясенным вздохом. Он прижал ее к себе так крепко, что чувствовал ее груди. Это ощущение нежной, упругой плоти заставило восстать его плоть в неодолимом порыве страсти.

Перси, должно быть, почувствовала его эрекцию и не могла не понять, что этим поцелуем он предъявляет свои требования, но она не сопротивлялась. Она словно таяла в его руках: широко раскрытый рот словно приглашал его, язык поддавался его ласкам, ее руки удерживали его, пока он наслаждался и ликовал, испытывая торжество древнего охотника. Он убил бестию – ради нее – и теперь должен получить свою награду.

Сиденье резко накренилось, едва не сбросив их с коляски: рикша опустил оглобли на землю. Элис ухватился одной рукой за борт, а другой крепко обхватил Перси; встряска вернула его в реальность. Черт побери, он едва не изнасиловал женщину прямо в коляске на улицах Мадраса.

– Дьявол!

Она неотрывно смотрела на него, потрясенная тем, что они сейчас вытворяли. Затем девушка выбралась из коляски – самостоятельно – и направилась к другому рикше.

Элис заплатил рикшам, нашел лодку, расплатился с носильщиками, проследил за погрузкой багажа, затем направился к трем женщинам. За это время к нему вернулось самообладание. Миссис Бастэбл, обмахиваясь веером, повисла на руке Эйврил, но выглядела уже гораздо увереннее. Эйврил улыбалась. Перси, с побелевшим лицом, смотрела на него совершенно равнодушно, но если бы остальные зрители вполне пришли в себя, они непременно заметили бы ее припухшие от поцелуев губы. Она потерянно молчала.

Он усадил их в лодку, в один ряд, а сам сел напротив, чтобы видеть лицо Перси. Она сидела, крепко сжав руки, и равнодушно смотрела на уставших гребцов, потом спокойно приняла его помощь, усаживаясь в кресло беседки. Она поднималась последней, и он успел влезть по веревочной лестнице, чтобы принять ее на борту.

– Я провожу леди Перси в ее каюту, – сказал он Эйврил и подхватил Перси под руку, не дожидаясь их возражений.

– Вторая слева, – крикнула Эйврил ему в спину. – Я подойду через минуту.

Если кто-то и был в кают-компании, он не заметил их. Смущаясь от пережитого шока, он неловко распутал узлы тесемок на брезентовом пологе, пропустил ее в каюту и заставил прилечь на кровать.

– Простите меня, – сказал он, когда она подняла на него взгляд. – Так бывает, это просто мужская реакция на пережитую опасность. Это ничего не значит… Вы здесь ни при чем. Не корите себя – это не ваша вина.

– Вот как? – Она изогнула брови – надменная, уравновешенная, острая на язычок леди из губернаторской резиденции, несмотря на ее порванное грязное платье, сбитую прическу, припухшие губы и трясущиеся руки. – Зачем же страдать, если я – ни при чем. Мне и в голову не придет взять на себя ответственность за это публичное представление. – Он ничего не смог прочесть в устремленных на него глазах. – Спасибо, что спасли мне жизнь. Я никогда не забуду этого.

– Перси? – окликнула Эйврил снаружи. – Можно войти?

– Мэм. – Переступив порог, он придержал полог, чтобы она могла войти. – Пойду распоряжусь, чтобы перенесли наши покупки в кают-компанию.

– Ах, Перси, – вздохнула Эйврил, присаживаясь на сундук. – Что за утро! Миссис Бастэбл сейчас отдыхает, и я попросила стюарда заварить чаю.

– Спасибо. Чашка чаю будет очень кстати.

Она удивлялась, что еще способна поддерживать беседу. Элис целовал ее так, словно отчаянно жаждал ее. И она отвечала, веря, что нужна ему. А теперь он говорит, что она ни при чем. Что любая женщина не устояла бы в такой буре страстей. Что его поцелуи – именно о таких она и мечтала – абсолютно ничего не значат для него. Просто реакция: он разряжается сексом, а миссис Бастэбл закатывает истерики.

В тот раз, когда они принадлежали друг другу – полностью, она, опьяненная пережитым наслаждением, смотрела на него с мечтательной улыбкой, а он приказал грубо уйти – вся его страстная нежность обернулась жесткой холодностью удовлетворенного мужчины.

Элис спас ей жизнь, рискуя погибнуть страшной смертью, он вел себя геройски – как всегда, таким он и останется навечно в ее растоптанном сердце.

– Ох, не плачьте! – Эйврил поспешила достать носовой платок.

«У нее их, должно быть, неистощимый запас», – подумала Перси, с трудом сглатывая душившие ее слезы.

– Не буду. Это просто шок. Думаю, надо полежать немного. Так будет лучше, правда?

– Конечно.

«Бедняжка Эйврил, ни к чему омывать ей руки своими слезами – ей тоже досталось».

– Ложитесь, я принесу вам чаю и подоткну одеяло. А ваши покупки я отнесу пока в свою каюту. Просто отдохните, милая.