Текст книги "Да будет день!"

«Чисто женские стихи»

Духам «Ту дэй»

 
Однажды как—то в Комсином саду гуляла
Я с милым другом, чтобы лучше спать.
Меня там ничего не удивляло —
Привычный мусор в нём и та же сосен стать.
 
 
О чём—то мы, не помню уж, болтали:
О ранней, может быть, и слякотной весне.
Но вдруг почуяла я – в воздухе витали,
Дотоле запахи неведомые мне.
 
 
Не пахнет так апрельскою сосною,
Цветов и трав в помине даже нет.
Не почкой тополя так пахло, не весною,
А тонким ароматом жарких лет.
 
 
Когда бы взять и луговой герани запах
Смешать с лимоном, свежескошенной травой,
И сделать вдох, глубокий и внезапный, —
Вот то, что организм почувствовал бы твой.
 
 
В жару так ветра примешь дуновенье,
Во тьме пути так озаряет свет идей.
Летучей памяти прекрасные мгновенья
Запечатлел в себе флакон духов «Ту дэй».
 
   

***

 
Не пописать ли мне стихов с утра?
Нынче за окнами солнечно, сухо,
И отступила на время хандра.
Птички чирикают в сонное ухо.
 
 
Стали ровнее и слог мой и ритм.
Господи! Каплю б Твоей благодати! —
Чтобы к гармонии жизни и рифм
Плыть по теченью, как к праздничной дате.
 
 
Ах, эти праздники! Сколько надежд
Было испито совместно с шампанским,
Чтоб поутру в прозу буден, одежд
Вновь погрузиться с усердьем не дамским.
 
 
Женское счастье. – Химера веков.
Счастье в любви, полной грёз и обмана?
В рынках, разборках и в стирках носков? —
Ох, понапущено в счастье тумана.
 
 
Счастье – в терпении нужд и скорбей.
Счастье – в смирении тихом пред Богом.
Нету Пер—Гюнтов для каждой Сольвейг,
Нету и песни, а скрип лишь убогий.
 
 
Я не Ахматова, не Гумилёв,
Я – совместитель на энных работах.
Мною поклонник мой не умилён, —
Вечно я в стрессах и вечно в заботах.
 
 
Чем я живу? – Только верой одной:
Надо терпеть в ожидании чуда,
Падая в жизни колодец на дно. —
Может, Алиса я, вовсе не Люда?..
 
   

Мечты, мечты

 
Променяю стихи на мужа.
Заживу, назло всем, жизнью сытой.
Станет мир мой теснее и уже.
Но мне ль горевать, жизнью битой?!
 
 
Буду волосы красить хною,
Чтоб сединок не было видно.
С гордо поднятой головою
Проплыву мимо вас. Что, завидно?!
 
 
И в анкете, ну, в той, заморской,
Фигурировать буду замужней.
Словно кот с лоснящейся шёрсткой,
Забурею внутри и наружно.
 
 
Буду с мужем гулять под ручку,
Измеряя прохожих взглядом.
Превращусь в непростую штучку —
Я ж теперь не одна, – муж рядом!
 
 
Подметать буду длинной юбкой
Пол паркетный в концертных залах.
Ох, крутою я стану Людкой.
Так и будет, как я сказала.
 
 
Променяю стихи на мужа, —
Из огня да в полымя ада.
Что я, баб других что ли хуже?!
А на фига мне всё это надо?..
 
   

Женский марафон, или танцы у плиты

 
По жизни мы идём, танцуя, —
Годами в кухне у плиты,
Как в цирке лошади, гарцуем,
Таща авоськи – я и ты,
 
 
Моя подруга по несчастью,
Моя сутулая сестра,
К родному быту сопричастная,
Чья жизнь, как бабочка, пестра.
 
 
С утра – шопеновские вальсы —
От холодильника к плите,
То за яйцом, а то за смальцем:
Что на обед изволите?
 
 
Приняв заказ, что дал живот,
Танцуешь три часа гавот:
Тут и салат, и борщ, и каша,
А ты становишься всё краше,
 
 
Причёска все оригинальней,
Глаза туманит дымкой дальней…
Нет, это лук, на редкость едкий,
Иль взгляд супруга, очень меткий
 
 
На свой бокал, что в пятнах чая, —
И вот танцую «ча—ча—ча» я:
Посуду чищу порошком,
И к горлу подступает ком.
 
 
На ужин будут: рок—эн—ролл,
Тангó, фокстрот или ламбада, —
Ведь ждём гостей, а, значит, стол
Как следует оформить надо,
 
 
Чтоб было всё – изыск и смак.
И вот уже цветёшь, как мак.
Так оттанцуешь сотню миль,
А впереди ещё…кадриль.
 
   

***

 
Дом. Долг. Работа. Дети.
И заготовки в отпуска.
Болезни. Рок. Дыра в бюджете.
О, как мне эта жизнь близка!
 

***

 
В соперницах достойных находя изъяны,
Ты не усердствуй слишком, их судя.
Коль сад твоей души заполнится бурьяном,
То вместо птиц в нём скоро слепни загудят.
 

***

 
С тобой мне не страшны года и горе.
Я за тобой идти готова на край света.
Но… хорошо б, чтоб этот край у моря
На западе во Франции был где—то.
 
   

***

 
Надо сделать бы звонок.
Пинок.
Лекция не за горой.
Второй.
Чувства – на аркан и в клети!
Третий.
Расползаться стала талия.
И так далее, и так далее…
 
   

Попытка сублимации женской зависти

 
Двадцать сантиметров до модели
Вверх не дотянула я, изволь.
Что они такое в детстве ели?
Мой же ген подгрызла, видно, моль.
 
 
Нынче долговязые всё в моде.
Я же – из читающих, в очках.
Счастлива бываю на природе. —
Ей плевать на стать в окорочках.
 
 
А у этих самых топ—моделей
Умудряются рецепты брать – как жить.
Ах, как мне модели надоели!
Лучше с книгою хорошею дружить.
 
 
Ну, что мне нового расскажет Шиффер Клава? —
Всё, что можно, в книгах я прочла.
Или кутюрье их – Зайцев Слава?
Он всё шьёт, а слава, глядь, прошла.
 
 
Новая придёт модель и мода,
Кант переживёт сиюминутность дня.
Но порою жаль мне, что природа
Сантиметры пожалела на меня.
 
   

Любовь. Отношения

После ссоры

 
Об этом дне я на день раньше знала,
Что грустно—неудачным будет он,
Что радости совсем в нём будет мало,
Что отношения поставлены на кон.
 
 
Но, как обычно, победил рассудок,
Он голос чувств подспудных гонит прочь,
Что беспроцентную уму давали ссуду,
Предупредить пытаясь и помочь.
 
 
Те чувства вечером в сознание пробиться
Пытались тщетно: к ним была глуха,
Но не сдавался голос интуиций —
Кричал он утром наподобье петуха.
 
 
Рассудка твёрдая стояла крепость,
И дня сценарий он, увы, не отменил.
В предсказанную чувствами вступала реку.
Раздрай душевный вовсе не манил,
 
 
Но воды мутные уже несли в тот омут,
Который чувствами предвосхищаем был,
Где радости простые жизни тонут,
Где понимание затягивает ил.
 
 
Душа, как после тяжкого похмелья,
Едва—едва в себя опять пришла,
Отравленного злостью выпив зелья,
Ругая жизнь, что безысходна и пошла.
 
 
Как научиться голос чувств мне слышать,
Чтобы рассудка прессинг превозмочь:
Они шуршат в подвалах разума, как мыши…
А сколько раз могли бы мне помочь!
 
   

***

 
Нет, это ещё не любовь, не любовь…
Просто соскучилось тело по ласке,
Бродит, как сок, виноградная кровь,
И огонёчки забегали в глазках.
 
 
Царственный Лев—ловелас не спешит,
Ждёт, чтоб добыча дозрела до страсти.
Кролик, ну, тот, что в глубинах души,
Чует, что не миновать этой пасти.
 
 
Господи, где ж искушеньям конец?
Только к Тебе я лицо обратила,
Тут же мне выбор: терновый венец
Тащит с ухмылкой нечистая сила.
 
 
Телу войну объявила и вот
Плод пожинаю – бессонниц отраву.
Не помогают псалтырь и киот.
Где же на тело найти мне управу?..
 
 
Я – за молитву, а он – за дела:
От поцелуя исходит истома.
И та звезда, что к спасенью вела,
Холодно светит в страстей моих омут.
 
   

***

 
Здесь скорей особняк, а не горница.
Для меня тут – заморские дали.
По утрам слышу пение горлицы.
Жаль, меня не такою здесь ждали.
 
 
Меня ждали успешной, счастливою,
Не такой безнадежно—усталою,
Неприкаянно—сиротливою.
Вы простите, такою что стала я.
 
 
И не надо заморских диковин мне, —
Не лекарство оно в безысходности.
Мне в моём состоянье пригоднее
Дар принятья – любовь безусловности.
 
   

***

 
Я надену весёлую маску
И пущусь в беззаботную пляску,
Чтоб развеять душевную муку, —
Не смертельна и эта разлука.
 
 
Я сегодня тебя не замечу,
Улыбнуться забуду при встрече.
Точку ставить пора нам, довольно!
Сколько можно?! Ведь это же больно!
 
 
Больно ждать невозможного, больно,
Что к другой тебя тянет невольно,
Что отмеривать стал свою ласку.
Я надену весёлую маску…
 

***

 
Беспросветна горечь расставанья.
Мир чужой и мрачный без любви.
Так мало меж нами расстоянье,
Но его пройти мы не смогли.
 
 
Глаз твоих необъяснима сила.
Грустно—ироничен губ изгиб.
Всё в тебе уму и сердцу мило,
Без тебя не видно мне ни зги.
 
 
Пусть сгорят желания и грёзы,
Пусть тонка связующая нить,
Но опять я говорю сквозь слёзы:
Всё же счастье – мне тебя любить.
 

***

 
Как сладко в сердце входит ад
С твоим лицом, твоей улыбкой.
Меня ты видишь, но не рад, —
Любовь была, скорее, пыткой.
 
 
Мы состязались оба в том,
Чьи речь и жест больнее ранят,
И кто искусней скроет стон,
И чьё последним слово станет.
 
 
И пряча нежность за фасад
Бравады, масок ироничных,
Мы погубили хрупкий сад —
Души своей цветов тепличных.
 
 
А неприкаянность опять
Прибьёт к чьему—нибудь порогу.
В последний раз тебя обнять!
Ну что ж, иди. И мне – в дорогу…
 

***

 
Меня сломала безответная любовь:
Шестнадцать лет жила я в ожиданье.
Судьба была не мать мне, а свекровь.
С тех пор хочу понять себя и мирозданье.
 
   

***

 
Люблю! – доказываю с жаром.
Но холоден лица овал.
Уносит осень вместе с паром
Когда—то тёплые слова…
 

***

 
Заставляем себя говорить ни о чём.
Горько шутим порой, сладко плачем.
С виду – нам целый мир нипочём,
Но за блеф мы отчаяньем платим.
 
 
Прирастаем к одним, невзирая на боль,
Расставанья грядущего пытку.
И для них сочиняем мы главную роль
В пьесе, где хэппи—энд – лишь попытка.
 
 
Раним близких в пылу, защищая софизм.
Наших чувств так мутны водоёмы!
И великую жажду любви – эгоизм, —
В слепоте за любовь выдаём мы.
 

***

 
Клянусь!
В тебе не усомнюсь
Ни на мгновенье!
С тобой и жизни не боюсь,
 
 
И смерти дуновенья!
С тобой и в бедности была б
Богаче Крёза!
…Как луч среди еловых лап
Маячит грёза.
 

***

 
Я обожаю мир цветной,
Многоголосье звуков, красок,
Их пробуждение весной,
И мельтешенье чувств и масок.
 
 
И, наблюдая за собой,
Я погружаюсь вглубь движений
Души, и слышу там гобой,
И флейт, и нежных скрипок пенье.
 
 
Звучит души моей оркестр.
Кто дирижёр? Кто этот гений,
Что надо мной простёр свой перст,
Даря свое благословенье?
 
 
И неужель я влюблена?!
И неужели я любима?!
Смотрю на мир, пьяней вина,
Жемчужницею уязвимой.
 

***

А.В.Е. посвящается

 
Я – отблеск Ваших глаз.
Я – отзвук Ваших чувств.
Я – эхо Ваших фраз.
Я Вами быть учусь.
 
 
Но вот настанет день,
И я замечу вдруг,
Что мне идти к Вам лень.
И станет грустно, друг.
 

***

 
В огне страстей себя сжигая,
Ты говоришь, что это рок:
Тебе не даст и Ангел рая,
Скорей влечёт тебя порок.
 
 
И разве что, устав от муки,
Ты чувств захочешь чистоты.
Так за стеною флейты звуки,
Чуть внятные, вдруг слышишь ты.
 
 
Но обречён душою тёмной
Ты ночью видеть призрак дня,
И о другой со мною помнить,
А с нею вспоминать меня.
 
   

***

 
Ты хочешь в любви постоянства? —
Наивный, смешной человек,
Презрев времена и пространства,
Забыв, как твой короток век.
 
 
Лишаясь и сна и рассудка,
Ты ищешь любовь на земле,
Ты дуешь в волшебную дудку,
Ты Феникса видишь в золе.
 
 
В себе не всегда ты уверен,
Но ждёшь исключительных чувств.
Бываешь и лжив, и неверен. —
Любить у тебя ль научусь?..
 
 
Любовного жаждешь дурмана,
Но как мне об этом забыть:
Кто слишком боится обмана,
Тот разве умеет любить?..
 

***

 
Не верю в правду очевидцев,
Мне ложь влюблённых глаз милей,
Хоть с невозможным примириться
Пора б уже на склоне дней.
 
 
Его улыбка мне дороже
Чужих расчётливых речей,
Что так всегда на месть похожи,
За то, что он, как все, ничей.
 
 
А коль не врут, и тот, кто мил,
Играет то в любовь, то в ссору,
Найду достаточно я сил,
Чтоб аплодировать актёру.
 
   

***

 
Два мудрых мужа в роговой оправе
Затеяли сверхумный разговор.
Они о праве говорили и бесправье,
И тут же заключали договор.
 
 
В холодной комнате уюта не хватало.
Женьшеневый напиток не бодрил.
И на диване дама засыпала
В дыму – сосед её курил.
 
 
Пикируясь заумными словами
И теша самолюбие своё,
Они уже не думали о даме:
Зачем она? Чего—то, видно, ждёт?
 
 
К стене холодной прислоняясь спиною,
Мечтала дама, чтоб накинуть плед,
И чтоб сама она была иною,
И было то, чего на свете нет.
 
 
Но те мужи её не замечали.
Поэт был прав: всё горе – от ума.
От мудрости лишь множатся печали,
К тому ж и дама до сих пор одна.
 
   

***

 
Когда ты любишь сильно и надолго,
Пытаешься хоть след взаимности найти,
Приписывая сдержанность приличиям и долгу, —
Не видит сердце параллельности пути.
 

***

 
Серый жемчужный вечер.
Тянет дымком от костров.
Тают берёзы, как свечи.
Профиль твой тонок и строг.
 
 
Разве не рада ты встрече? —
Так равнодушно идёшь.
Тихо звучат твои речи.
Может, другого ты ждёшь?..
 

***

 
Тепла и нежности немного,
Войдя в твой дом, я попрошу.
Мне завтра предстоит дорога, —
Её давно в себе ношу.
 
 
Не жду я жалких обещаний,
Не надо вымученной лжи.
Ты, как обычно, на прощанье
На плечи руки положи.
 
 
И поцелуй уже прохладно.
Скажи: позванивай, пока.
Я на ходу отвечу: ладно,
Застыв на миг от холодка.
 
   

***

 
– Так выпьем за женщин, читающих
Не только романы бульварные!
За тонких, мужчин понимающих!
(Но в очередь – за вульгарными).
 

Грустное

Дочери, которая далеко

 
Напиши мне длинное письмо,
Я его до дырок зачитаю,
Для меня оно – как в свет окно,
Сквозь которое дней сумрак тает.
 
 
Скрась мне жизнь улыбкою своей,
Шуткой, речи милым оборотом.
Пух летит вослед мне с тополей,
И маячит грусть за поворотом.
 
 
Впереди лишь старость, что не мёд,
С горечью несбывшихся «хотела».
Осень жизни, словно птиц в полёт,
Душу мáнит сбросить тяжесть тела.
 
 
Что терять, оставив мир людей?
– Память обо всём, что прежде было?
Поиск смысла, нищету идей?
И об этом я почти забыла.
 
 
Одиночество сожмёт меня в комок,
Я под плед зароюсь на диване.
Напиши мне длинное письмо,
Для меня оно – как ключ к нирване.
 
   

***

 
Я себе запретила от боли любить.
Сколько можно огнём обольщаться?!
Нынче греет, чтоб завтра всё сжечь и сгубить,
И опять эта мука – прощаться.
 
 
Одиночество – вот неизбежный удел
Всех людей, что положен от века.
И в любови взаимной есть жёсткий предел
Совпадения душ человеков.
 
 
Есть у каждого личная боль и судьба,
И особо звучащие струны,
Есть мгновения мужества, страха, стыда,
И страданье, и смерть, и день Судный.
 
 
Но когда час пробьёт роковой отвечать,
Как избегну быть ввергнутой в муку,
Что не смела без страха любить и встречать
Со смиреньем и боль, и разлуку?..
 

***

 
Он для меня потерян навсегда.
И даже раньше, чем предполагала.
Когда сказал: конец, едва услышит «да».
И чувствам и мечтам пиши пропало.
 
 
Когда сказал, что увлекает пред—игра,
Что плод, трудом добытый, не прельщает,
Что завтрак хорошо бы получить с утра, —
Он до обеда верность обещает.
 
 
Но мне не трапеза нужна – любовь.
И я не путаю её с пищевареньем.
И рифма к ней, как ни банальна, – кровь.
И это кровь, действительно, а не варенье.
 

***

 
Люби за то, что просто есть.
Не за достоинства иль недостатки,
Не оттого, что посчитал за честь,
Не оттого, что дни твои несладки,
 
 
Не за надуманную роль,
Не из—за ревности иль мести,
Не за испытанную боль
И не за то, что будем вместе.
 

***

 
Не испить эту горечи чашу до дна!
Я приду к тебе, чтобы увидеть,
Как улыбка твоя холодна,
И как больно ты можешь обидеть.
 
 
Как для блеска эффектного слов
Ты меня пощадить не захочешь,
И на тайную радость ослов
Ты на мне язычок свой отточишь.
 

***

 
«Любовь приходит и уходит»,
А кушать хочется всегда.
И только утром солнце всходит,
Желудок спросит: «Где еда?»
 
 
Сначала это будет просто
Картошка, каша, хлеб, вода.
Но каждый день питаться просом?
Икры бы, сёмги – это да!
 
 
Бокал шампанского бы, трюфель,
И фруктов чтоб была гора!
А к ним…костюмы, пары туфель,
Духи и мебель и – ура!
 
 
Ах, да, ещё нужны колготки,
Бельё, ковры, пальто, меха.
И дом за городом, и сотки,
И хоть немножечко греха.
 
 
И в поисках разнообразья,
Не часто, иногда, чуть—чуть,
Себе позволить безобразья,
От скуки чтобы не уснуть.
 
 
Но, водрузившись в мягком кресле,
Скривишь в недоуменье бровь:
Купили всё для счастья если,
Куда и как ушла любовь?..
 

***

 
О, как смириться с подлостью измены?!
Когда душой ты к Богу устремлён,
Вновь уязвит тебя «иудино колено»,
Достав из приснопамятных времён.
 
 
Остави, Господи, нам дóлги наша!
Подай обманутым умение прощать!
Ведь завещал врагов любить Ты даже. —
Но как мне в сердце мýку укрощать?!
 
 
Оно болит! И так болит, – нет мóчи!
И не прощать зовёт, а плакать и кричать!
Отравлены и дни мои, и ночи, —
На них теперь предательства печать.
 
 
Но помня, что Твоим лишь попущеньем
Меня сразила не в честнóм бою праща,
Дай видеть обо мне и в этом попеченье,
Чтоб научить меня прощаться и прощать.
 
   

«Полосатая жизнь»

Настроение

 
Я, увы, не английская леди,
А простая российская баба.
Крашу волосы хной цвета меди
И по радио слушаю «АББу».
 
 
На работу хожу, как на праздник,
Тот, который лишь повод напиться.
Мне знакома свобода как праздность
В тот момент, когда лень удавиться.
 
 
Столько дел переделать бы надо,
Но уже нет ни сил, ни стремленья.
Мне бы лошадью быть, а я – баба.
Вот такое сейчас настроенье.
 
   

***

 
Давно я так не проживала дни —
По—детски остро, вольно и беспечно.
Как будто жить нам предстояло вечно,
И знала я: мы в мире не одни.
 
 
Я каждый день свой помню, как подарок,
Где даже тьма лишь оттеняла свет.
И свет внутри меня стал снова чист и ярок,
И чудо обещал очередной рассвет.
 
 
Когда в душе моей настало лето, —
Я птиц услышала, увидела цветы.
Мне в зимний день так не хватало света.
И где тогда, о, Господи, был ты?!
 
 
Теперь я знаю, для чего страдала, —
Ведь холод зим не смог траву убить.
И мне не боль свою, а суету вокзалов
Ещё прописано судьбою полюбить.
 
   

***

 
Одиночество, друг, одинокость.
Мир, чужой языку и уму.
От винта будто ржавая лопасть
Загребает и тянет ко дну.
 
 
И раздавлена тёмной водою,
Может, там обрету тишину.
Разонравилось мне быть собою
И тащить за собою вину.
 
 
Я такой одинокой и прежде
От разлук временами была,
Но сегодня последней надежде
Я последнюю дань отдала.
 
 
Пусто будет в душе и пустынно:
Лишь песок и в песке – саксаул.
Если станешь любимым постылой,
То себя как любить мне саму?..
 
 
А себе, нелюбимой, не нужен
Мир заморских красот и чудес.
Мне теперь всё равно – море, лужа,
Раз не любят меня теперь здесь.
 
   

***

 
Снежинки падают так мягко и так нежно,
И вот уж на земле пуховый белый рай.
Но нет тепла в красе стерильно—снежной.
И на душе лишь сумрак и раздрай.
 
 
О чём не думала б, в душе одно – разлука.
И холод впереди, и что ни день – обман.
И будней суета не заглушает муку.
И, кажется, сей крест мне не по силам дан.
 
 
Но нет ни ропота во мне, ни упованья.
И под уныньем погребён когда—то пёстрый край —
Мои мечты, надежды и желанья.
И манит в нём уснуть – обманный снежный рай…
 
   

Конец февраля 2003 года

 
По—весеннему тенькает птица.
Солнца луч на решётке окна.
Нет предчувствий, что что—то случится.
Синь небес ожиданий полна,
 
 
Что закончится зимняя стужа,
Прекратится нелепый кошмар,
Засверкают зеркальные лужи,
Зазвенит надоедный комар.
 
 
Всё вернётся, как прежде, на круги.
Грусть растает, как льдинка в воде.
И надёжными будут подруги,
И друзья не оставят в беде.
 
 
Плод познанья не будет так горек,
Как прогорклый ненужный орех.
И дымком улетучится горе,
И простится уныния грех.
 
 
Запоют разноцветьем поляны,
И в симфонии солнечных дней
Я забуду про лживых и пьяных —
Про упившихся властью своей.
 

***

 
Извели меня печали,
Извела меня беда,
То ли черти накачали?..
Я от них туда, сюда, —
 
 
Никуда от них не скрыться,
Не уехать, не уйти.
Будто сон, и будто снится —
К смерти все ведут пути.
 
 
Ждёт она меня повсюду:
В подворотне и в лесу.
Остаётся только чудо —
Может, ноги унесу.
 
 
Стала в церкви свечки ставить,
И молиться всем Святым,
Умоляя переставить
Меня с чёрной полосы
 
 
Да на светлую полоску:
– Господи, спаси! Избавь!
Не гони судьбы повозку,
Не скажи в сердцах мне: «Слазь!
 
 
Всё. Довольно. Погрешила,
Счёт пришёл, пора платить.
Ночь тебе и саван сшила…»
Нет, о, Боже, дай пожить
 
 
Мне ещё на белом свете,
Небо видеть в облаках,
Песни петь, купаться в лете.
Тяжела Твоя рука,
 
 
То есть, не рука, десница.
Потерпи меня чуть—чуть.
Знаю, жизнь нам только снится,
А реальность – в вечность путь.
 
 
Я пока позаблуждаюсь,
Сон свой мрачный досмотрю.
Ведь когда я пробуждаюсь,
Вижу ясную зарю.
 
 
Я теперь миг каждый жизни
Буду, как брильянт, ценить,
И позволь без катаклизмов
Хоть немножечко пожить.
 
 
Может, как—то всё ж сумею
Жизнь свою я оправдать,
И дочурку я жалею,
Мне бы внуков повидать.
 
 
Понимаю, недостойна,
Мне ли это отрицать…
Но позволь чуток спокойно
Мне пожить: годков так …дцать.
 
 
Умолила. Окропила
Дом с молитвой одновá.
Тьма—полоска отступила.
Вот и чудо: я жива!
 
 
И пою я Славу Богу,
Что простил пока грехи,
Что светла опять дорога.
Даже пишутся стихи.
 
   

***

 
Мой дом безысходностью пахнет и горем.
Давно в нём не слышно родных голосов.
И я не бронхитом болею, а морем —
Лекарство мне лучшее – вид парусов.
 
 
И хоть отступило на время ненастье,
И высвечен солнцем порой горизонт,
Но здесь уж не будет безоблачным счастье,
И то, что прошло, забывать не резон.
 
 
Я помню свой страх и бессонниц бессилье,
Отчаянья слёзы в потухших глазах,
Молитвы и чьи—то незримые крылья,
И серебро, что блестит в волосах.
 
 
В стране, где гуляет сто лет бесовщина,
Где вместо раскаянья – новый разгул,
И праздники грустные, как годовщины
По тем, кто без веры навеки уснул…
 
   

***

 
Чем—то до боли знакомым, осенним
Ветер июньский овеял лицо.
Птицы поют, пахнет вымокшим сеном,
Свежестью утра, терновым венцом.
 
   

***

 
Когда солнца нет, в небе тучи
Гурьбой без просвета идут,
И день впереди невезучий,
И жизни родной институт
 
 
За что—то мне выставил двойку, —
Себя я пытаюсь спасти,
Чтоб новую головомойку
К нулю как—нибудь бы свести.
 
 
Под кофе глоток вспоминаю
Я счастья короткого тень,
Иль тешу себя, что иная
Ждёт участь сегодняшний день:
 
 
Жизнь—ректор простит мне ошибки,
Штрихом я подправлю места,
Что вызвали злые улыбки.
И шанс получу хоть из ста
 
 
Один, но единственно верный —
Начать свою жизнь без прорех.
…Но часики тикают мерно…
В ненастье уныния грех,
 
 
Быть может, мне легче простится,
Чем если он в солнечный день.
С утра хорошо бы молиться. —
Сестрёнка уныния – лень
 
 
Мешает мне встать на колени,
О милости слёзно просить.
…А где—то в Бруаже олени,
И дождик там не моросит.
 
 
И солнце на фото осталось
Над зáмком оленям светить.
Здесь – родина, дождик и старость.
Там – Франция, счастье, цветы…
 
   

***

 
Шум дождя. Его ни с чем не спутать.
В лужах резво пляшут пузыри.
Летний дождь изменчив и беспутен, —
Сумрак туч вдруг солнце озарит.
 
 
Слева – синь небес, а справа – серость.
То ли радость день сулит, а то ли грусть.
Та же двойственность в моём уставшем сердце:
Без надежд нельзя, надеяться – боюсь…
 
   

***

 
Полынно—горькою настойкой —
Такой ты стала, жизнь моя.
Не оловянный и не стойкий
Солдатик в этой жизни я.
 
 
Обидит кто – в ответ заплачу,
Солжёт – я верить не хочу,
Предаст – и тут не дам я сдачу:
Всё по грехам своим плачу.
 
 
Надеюсь всё ж на Божью милость,
Что будет в бедах перерыв,
Пройдёт, что было, будто снилось,
И от чего в душе надрыв.
 
   

***

 
Листая глянцевый журнал
В своей «хрущёвке» пропылённой,
Где мир так узок, тесен, мал,
Где «брежних» лет диван зелёный,
 
 
О чём я думала, когда
На фото вип—персон смотрела,
Где дом и вся их лабуда,
Мечта меня какая грела?
 
 
А никаких—таких идей
Они во мне не породили,
И даже внутренний плебей
Не пострадал от их идиллий.
 
 
Нет, вру, два раза он смутился.
Не сильно, правда, так, чуть—чуть.
Когда Билл Гейтсом возмутился,
Прочтя рубиновую муть.
 
 
Ну, в смысле, речь шла о рубинах, —
Так скучно – впору хоть зевать:
Их столько скоплено у Билла
С женой, что некуда девать.
 
 
Рубины в серьгах, пряжках, брошах,
Под лаком даже на ногтях!
Билл для жены – мужик хороший,
А ей плевать, что мир в лаптях,
 
 
И этим лаптем щи хлебает,
И даже те – не каждый день.
А кто—то камни собирает
И прочую там мутотень.
 
 
Журнал впервые я купила
Аж за шестнадцать за рублей;
Алкаш купил бы банку пива
На этот глянцевый елей.
 
 
Там на страницах предпоследних
Есть ценное – пора знать честь! —
Журнал рецепт даёт для бедных —
Как лучше лобстеров им есть.
 
 
Не всем рубины шлёт фортуна,
И даже лобстеров – не всем,
Кому—то нищету подсунет.
Я, лично, лобстеров не ем,
 
 
Не потому, что их жалею,
И не гринписовцев боюсь:
Картинку вырву из «елея»,
Начну жевать, поверь, – давлюсь…
 
   

***

 
Везением судьбы не обделённая
Раскрою суть, секрета не тая:
То розова от грёз, то от тоски зелёная,
Везу телегу под названьем «жизнь моя».
 

***

«Жизнь всё хуже, а юбка – всё уже».

Народная примета

 
Пахнет луком и лаврушкой, —
Там картошка на плите.
Я же – с книгой на подушке. —
Был денёк, да пролетел.
 
 
Пролетел, как будто не был:
То ль жила, то ль не жила.
Вспоминала всяку небыль —
Что во Франции была.
 
 
Фотографии смотрела:
Вроде я, вокруг Париж,
Только душу не согрела
Красота чужих мне крыш.
 
 
А я живу в панельном доме
У реки, на берегу,
То ли в доме, то ль в содоме.
От тоски своей бегу.
 
 
То смотаюсь на природу,
То на фото посмотрю.
Всё трудней мне год от года
Влезть в объёмы прежних брюк.
 
 
Вот и варится картошка. —
Эх, выручай хоть ты, плита! —
То ли так на сердце тошно,
То ль в желудке пустота…
 
   

Выписк из «палаты номер шесть»

 
Как славно пишутся стихи.
Когда соседи «по палате»
Не режут слух, милы, тихи,
Когда не помнишь о зарплате. —
 
 
То – отпуск. Пролетают дни,
Как кадры съёмки с ускореньем,
И мы – растениям сроднѝ,
И время созревать кореньям.
 
 
И на дворе стоит теплынь.
Поди, начальство ловит рыбу…
Напомнит горькая полынь,
Что из моей ты жизни выбыл.
 
 
Остались мне мои стихи,
И трав пучки – трофей прогулок.
Как мы с тобой теперь тихи,
А голос в комнате – так гулок…
 
   

***

Кто любит бездну, должен иметь крылья.

Заратустра

 
Что за птица тревожно кричит за окном,
И твердит, как и я, об одном, об одном:
О потерях своих и утратах, о том,
Как неласков рассвет и холоден дом.
 
 
И душа, словно птица, крыльями бьет.
Тех, кто к бездне стремится, одиночество ждет.
Я пытаюсь забыться нерадостным сном.
Но опять эта птица кричит за окном…
 

***

 
Наша память – и дёготь, и мёд
С лугов разнотравья событий:
То в светлый уносит полёт,
То в грязном полощет корыте.
 
   

***

 
О, ночь! – бессонницы приют!
И мыслей странных обитанье.
Бегу я в мрачный твой уют
Душой, уставшей от скитаний.
 
 
Одна. Лишь узкий лампы свет,
Ночные шорохи и звуки.
И чистый лист, как тьмы ответ
На все мои дневные муки.
 
 
За полночь. Где—то за стеной
Звучит гитара, голос тонкий.
Поёт не мне он, но со мной
И для меня печально—звонкий.
 
 
В окне чернеет ночь без звёзд,
И штору чуть колышет ветер.
Ни сожаления, ни слёз
О том, что всё пройдёт на свете.
 

***

 
Как после тягостной болезни
Себя приятно открывать!
И ничего мне нет полезней,
Чем вновь надеяться и ждать.
 
 
Ещё надежды эфемерны,
Ещё едва внимаешь им.
Но – силы есть. Так где химеры
Очередные, жизнь, твои?!.
 

***

 
Отравит душу чувств угар, —
Он так всегда вначале сладок.
Вскипит вода, и выйдет пар,
И соли выпадут в осадок…
 

***

 
На старте думали – до финиша
Так долго в горочку шагать.
Но липнут годы, словно финики,
И впереди – не путь, а гать.
 

***

 
Порою кажется, что память всё простила,
И ветер времени обиды все унёс. —
Смотри, чтоб душу ветром тем не просквозило,
И сердце не остыло б, как ничейный пёс…
 

О городе, которого нет

 
Куда бы сбежать мне от горя—печали,
От боли, болезней и груза всех лет,
В какую бы тихую гавань причалить,
В какой бы раёк земной взять мне билет,
 
 
Где можно забыть о беде и ненастье,
Где радость лишь ждёт и душевный покой,
Где будет безоблачным небо и счастье.
Но где на земле уголок есть такой?..
 
 
Горчит даже счастье земное, и годы
На душу, как кольца деревьев, легли.
А времени реки всё мчат свои воды,
И тают в тумане мечты—корабли.
 
 
Вот праздника ждали мы, будто бы чуда.
С утра волновались, спешили, пекли.
А праздник нас предал, как тот же Иуда,
И скучные будни опять потекли.
 
 
И праздник погас, да и будней—то мало —
Ведь Парки не спят, нить судьбы теребя.
Так много путей зазывают с вокзалов,
Но только куда убежишь от себя?..
 
   

***

 
Я разучилась отдыхать,
Безделью подставлять ладони.
Боль сердца стала утихать.
Цветёт крапива, пахнет донник.
 
 
В жару к реке ведут пути.
Я рядом шла дорогой долга.
Как мне теперь свой путь найти?..
Смотрю на воду я подолгу.
 
 
Там жизнь своя течёт внутри.
Куда? Зачем? Никто не спросит.
На лист упавший посмотри:
Так время жизнь твою уносит.
 
 
Что может тонущий листок?
Причин и факторов стеченьем
Он сорван с дерева не в срок.
Плывёт, подхваченный теченьем.
 
 
Куда несёт его вода?
Скорей всего, туда, к плотине.
Пройдя водоворотный ад,
Он где—то там застрянет в тине,
 
 
Где заводь мутная, затон,
Зелёной ряскою покрытый.
Ах, хоть бы лилии бутон,
Навстречу солнцу днём открытый,
 
 
Или другой живой цветок, —
Хоть что—нибудь, сродни надежде…
Как времени неумолим поток!
И мне не быть такой, как прежде.
 
 
Печать печалей, груз забот
Свой след оставили надолго.
Где взять мне сил, чтоб плыл мой плот
В залив мечты от камня долга…
 
   

Апатия

 
Лежала, вялая, лохматая,
Читала горькую Ахматову,
А вечером плелась к реке
С цветком шиповника в руке.
Жарища днём на солнце страшная.
Со мною тень – тоска вчерашняя,
И от неё нет сил бежать.
Я лишь одно могу – лежать,
Читать чужих скитаний повесть.
Желанья спят, и даже совесть
Уж не терзает душу мне.
И сохнет роза на окне.
В который раз она бутоном,
Цветком мечты, сокрытым в óном,
Надежду слабую рождает,
Но он, бессильный, отпадает.
Так и мои желанья ныне:
Им не даёт цвести унынье.
 
   

***

 
Как хочется жизнью пожить мне счастливой,
Не думать о долге и о долгах,
Быть лёгкой, как ветер, порой – шаловливой,
Текучей, как речка в цветных берегах.
 
 
Как хочется солнца, тепла, пониманья,
Ракушки у моря в отлив собирать,
И ощущать красоту мирозданья,
На флейте ветров научиться играть.
 
 
Ценить каждый миг этой жизни, как чудо,
В душе своей снова любовь созидать,
Ошибки себе позволять и причуды,
И всем всё простить, и себя оправдать.
 
 
Уйти от людей, чтобы к ним возвратиться,
И каждому сердцу с любовью внимать.
Но это сегодня мне – будто Жар—Птицу
В дырявую сеть ночью тёмной поймать.
 
   

***

 
А сегодня день такой солнечный,
И кортеж во дворе стоит свадебный.
А я прокашляла почти пóл—ночи,
А утром зарядку мне сделать надо бы.
 
 
А от шаферов во дворе веет площадью,
Хорошо бы – брани да поменьше бы.
И вообще – надоело по жизни быть лошадью,
А хотелось бы по жизни быть – женщиной.
 
 
А где—то, точно не знаю, но есть – жизнь красивая.
А я на кухне опять таракана застукала.
И хоть плохо мне, но я – баба сильная,
И не сломят меня эти страсти кукольные.
 
 
Я зарядку эту противную сделаю,
И премудростей потом начитаюсь Óшовых,
И на будущее хоть разок взгляну смело я,
И покажется мне жизнь комедией грóшевой.
 
 
Так достали меня дружок мой с бронхитами,
Что, овсянку не евши, сижу я тут и вот
Сублимирую то, что не надо бы, хитро я,
И на душе моей вроде не так уж и муторно.
 
 
А потом, как всегда, день завертится,
Я приёмник включу, побуду хоть Пьехою.
А, может, Ангел мой ко мне ещё спустится…
Да хорошо бы, дай Бог, чтоб «крыша» не съехала.
 
   

В бывшей «Ленинке» (библиотеке)

 
Хоть юмор в жизни не помеха,
Но воздержись, мой друг, от смеха,
Взглянув на публику «читалок»:
Как человек велик и жалок.
Здесь старцы ветхие, юны умами,
Мужи и юноши, иные с бородами,
Кто с лысиной, а кто и с животом,
Есть и красавцы, но о них потом,
Когда—нибудь… В читальных залах
Подобных экземпляров мало.
А умных – тьма! Приди, измерь
Их лбы, иль так поверь.
Здесь дамы, кто в очках, кто – без,
С наукой коих спутал бес.
Есть, ну, нельзя сказать, уроды,
Но без породы от природы,
И странноватые девицы, —
Интеллигентные всё лица.
Кто в книгах роется упорно,
Кто теребит свой нос, бородку,
И большинство из них, бесспорно,
Не пьют вино, не то, что водку.
Один над словарями бьётся,
Другой бормочет, как шаман,
А третий сам с собой смеётся, —
Где блажь, а где – самообман.
Кто бродит отвлечённым взглядом
По потолку, а кто—то рядом
Уже уснул, чуть не храпит.
Иной спустился в «общепит»,
Где, как обычно, кофе мутный
И бутерброд сиюминутный,
Яйцо, сырок, сосиски, чай,
Порою пиво невзначай.
И, закусив слегка иль плотно,
Убрав стакан, тарелку, вилку,
Зайдёт ещё, влекомый плотью,
Кто в «м» и «ж», а кто в курилку,
Где смог висит от никотина,
Где с сигаретою в зубах
Расселись в декольте картинно
Девицы, но, увы и ах, —
Мужчины редко к ним подходят,
А годы лучшие уходят.
И снова – книги и журналы.
И я когда—то здесь бывала…