Текст книги "Продается шкаф с любовником"

Глава 26

Возвращая трубку на телефон, Далила с усмешкой подумала: «Здорово моя Елизавета Наташеньку напугала».

Выходя из квартиры, она поежилась: «А что, если это ловушка?»

И мгновенно отбросила мысль: «Ерунда».

И тут же себя успокоила: «На всякий случай позвоню Женьке, сообщу, куда направляюсь».

Уже в дороге, набирая номер племянника, Далила вспомнила про пули, лежащие в сумочке, и звонить передумала – изменила маршрут.

«Заскочу к Женьке на Просвещения, разбужу собачонка, а потом – к Замотаевой», – решила она.

Евгений, против ее ожиданий, не спал, но и тетке он не обрадовался.

«Ее „светлость“ принимает в постели», – догадалась Далила и со зловредной уверенностью (подспудная ревность – и у психоаналитиков есть подсознание) проследовала в гостиную.

Бонд почапал за ней, не зная, как остановить нашествие родственницы.

– Ты почему без звонка? – бубнил он, старательно прикрывая перед любопытным взглядом Далилы дверь спальни.

– А что? – с вызовом спросила она.

Евгений пожал плечами:

– Я не один.

– У меня к тебе срочное дело, касающееся Наташеньки Замотаевой, – громко (специально «ее светлости») произнесла Далила.

Бонд испуганно шикнул: «Тише ты!» – и потащил тетку на кухню.

– Ты что, нарочно вопишь? – спросил он рассерженно, старательно прикрывая облупленную дверь.

– А что за секреты? – удивилась Далила. – Впрочем, если у тебя в спальне Морковкина…

Бонд возмутился:

– Сколько можно?! Тебе не надоело?!

– Ладно, не злись, – рассмеялась она, осторожно извлекая из сумочки пули. – Лучше посмотри, какая из них от «ТТ»? Я не очень-то разбираюсь.

Евгений выбрал нужную пулю и скептически сообщил:

– Эта. И что из того? По-прежнему в «пинкертонов» играем.

– Да ладно, – подмигнула ему Далила, – не беспокойся, я не только за этим приехала.

Бонд хмыкнул:

– Я надеюсь, что тебя ко мне в восемь утра привело нечто серьезное.

– Серьезней некуда, – сообщила она. – У меня есть подозрение, переходящее в уверенность, что эта пуля была выпущена из того самого пистолета, из которого застрелили Машу Верховскую.

Евгений вытаращил глаза:

– А где ты пулю взяла?

– Долго рассказывать, – отмахнулась Далила. – Я хочу, чтобы ты срочно поднял свои милицейские связи и проверил, так ли это на самом деле.

Он поразился:

– Ну ты даешь! Сколько лет-то прошло?!

– Много, – уклончиво (чтобы его окончательно не испугать) сообщила Далила.

– Вот именно. Дело Верховской в архиве давно, или как там это у них называется. Думаешь, это просто, неофициально его поднять.

– Нет, я так не думаю. Было бы просто, обошлась бы своими силами. Да и не надо ничего поднимать;

Всего лишь найди пулю в «вещдоках», и сверь с той, что у тебя. Если обе выпущены из одного пистолета, значит, Замотаевой не отвертеться. Машу убила она.

– Что значит, сверь? Я не специалист.

– Найди специалиста.

Бонд подумал с минуту, с хрустом поскреб в затылке и нервно сказал:

– Сделаю, но будут расходы.

Далила потрепала его по вздыбленной шевелюре и ласково сообщила:

– Ты мой самый любимый племянник.

Он уточнил:

– Я твой единственный.

– Правильно, поэтому помоги мне, больше ведь некому. А расходы я оплачу.

Кивнув на дверь, Далила со змеиной улыбочкой пояснила:

– Оплачу расходы по пулям, конечно, а не по девочкам.

– Ну ты и язва, – добродушно отметил Евгений.

Далила напомнила:

– Мы с тобой одной крови: ты и я.

Бонд покачал взлохмаченной головой:

– Уж не знаю, радоваться мне или плакать.

Деловито поковырявшись в ящике стола, он протянул ей карандаш и блокнот:

– На, пиши.

– Что писать? – удивилась Далила.

– Все. Где это дело велось? Кем? Какие были «вещдоки»? Я что, бог?

– На последний вопрос пишу «да», – рассмеялась Далила.

– Пиши, пиши, не отвлекайся.

Закончив писать, она приказала:

– И не смей мне тянуть! Немедленно выполни!

Евгений шутливо отдал ей честь:

– Есть, господин генерал!

– Вольно, – скомандовала Далила, целуя племянника в щеку и стремительно убегая.

* * *

Домашняя Замотаева напоминала подушечную болонку – этакий образчик буржуазного процветания: кокетливый халатик (безвкусный, но дорогой), яркие шлепки с пресловутым пушком, ленточка в волосах, бриллианты в ушах и на пальцах.

Лиза сказала бы: «Полный отстой!»

Целыми днями Наташенька возлежала на дорогущем восточном диване в гостиной. Утопая в роскоши, она готовила себя к редким встречам с богом, царем и супругом в одном лице – к встречам с самим Замотаевым.

Жизнь для нее наступала лишь в эти молниеносные, но знаменательные минуты, когда умотанный бизнесом Замотаев удостаивал женушку своим драгоценным вниманием.

Все остальное время Наташа прозябала и тосковала, хоть и дел было много. От скуки она жевала то шоколад, то орешки, то персики, а потом яростно изничтожала калории на тренажерах; сплетничала по мобиле с подругами – разговаривать по домашнему телефону (в ее понимании) невежество, жлобство.

Чем еще она занималась?

Да, в общем, ничем. Принимала в своем будуаре педикюрш, маникюрш, парикмахеров и массажисток, которые «впаривали» ей свои незначительные услуги по зверским расценкам.

Впрочем, в ее кругах вошло в моду хронически быть обобранным. Наташа ленивым голосом хвасталась своим ехиднам-подругам:

– Опять стилист меня ободрал.

И тут же притворно вздыхала:

– Ну и фиг с ним, что ж поделаешь, надо делиться с народом.

И получала от ехидны ответ:

– А за это народ нас ненавидит.

Далее шел поток взаимных жалоб. В этих кругах модно одновременно и хвастать, и жаловаться.

Чем еще занималась Наташа?

Ах да, если муж разрешал, выходила из дома: садилась за руль дорогого автомобиля и отправлялась на шопинг, в салоны, в тренажерные залы, в клуб к Лизе Бойцовой…

«Страшная судьба, – глядя на бледную от скуки и бесцельности Замотаеву, содрогнулась Далила. – Вот чего добился Верховский с его домостроевщиной.

У Наташи слишком много ума, чтобы она могла эту жизнь принять и не чувствовать себя абсолютно несчастной. Впереди у нее только хандра, которая закончится серьезной болезнью, а дальше – роскошная смерть, с дорогими врачами и позолоченным гробом».

Далила достаточно повидала таких загадочных, необъяснимых смертей, когда муж, смахивая скупую слезу, виновато вздыхает:

– Отчего она умерла? По схеме питалась, каждый год ей диагностика, профилактика, в рационе ананасы, клубника, пищевые добавки. Вот дворничиха наша, ничего этого не видит, недоедает, много работает, а глянешь на нее – кровь с молоком.

Да, он отлично ее содержал, свою дорогую болонку, но она заболела, потому что существовала, а не жила.

И теперь он хотел точно знать, как быть с новой болонкой, еще более дорогой.

– Вы ей слишком мало внимания уделяли, – поясняла Далила и добавляла:

– Она нервничала, тосковала, а все болезни от нервов.

И получала в ответ возмущение:

– Она нервничала, а я пахал! Я работал! Между прочим, и для нее!

Вот такая «красивая» жизнь, которую не запретишь.

Впрочем, в нашей стране болонки значительно чаще хоронят своих хозяев и сразу новых находят – вот такая «красивая» жизнь, которую тоже не запретишь.

– Ах, я сама не своя! – манерно воскликнула Замотаева, присаживаясь на свой восточный диван.

Она уже протащила Далилу по всей роскоши апартаментов и была довольна собой, несмотря на неприятности, которые, несомненно, имелись.

– Я сама не своя! Я всю ночь не спала!

– Чем же вы занимались? – холодно осведомилась Далила.

Ей только что показали, с какой опасной силой она имеет дело. Прекрасно осознавая, что ее хотели не столько унизить, сколько намекнуть: не суйся, знай свое место, Далила не обиделась, но и любовью к Замотаевой не воспылала.

Впрочем, было за что – на невинный вопрос та мгновенно окрысилась.

– Что вы Лизе наговорили вчера про меня? – раздраженно спросила она.

Далила изобразила безмерное удивление:

– А в чем дело? И что у вас, дорогая, за тон?

– У меня тон? – подпрыгнула Замотаева. – Это у вас, дорогая, тон! Я живу себе, никого не трогаю, не тревожу, а вы лезете, куда вас не просят!

– Простите, а куда не просят меня? – учтиво осведомилась Далила.

Замотаева выплюнула с ненавистью и злобой:

– Вы Бойцову натравливаете на меня! Вы флиртуете с моим братом!

– С чего вы взяли? Он вам все же звонил.

– Нет, не сегодня. Вы недавно с ним ночь провели! Он был у вас дома!

– А вам откуда это известно? – спросила Далила, прищурив глаза.

– Андрей проболтался! – взвизгнула Замотаева и выдала:

– Что, стерва, положила глаз на богатенького? Ха-ха! Захотелось в Америку? Не выйдет!

Перед носом Далилы туда-сюда мелькнул наманикюренный указательный палец.

– Не выйдет, голубушка! Не там ищешь лошка!

Хищница! Стерва!

– Да как вы смеете меня оскорблять! – возмутилась Далила, решив про себя: «Ну все, теперь я ей устрою допрос по полной программе. И я еще, дура, собиралась жалеть эту чокнутую Наташеньку. То-то Лиза моя удивится, когда узнает, какой шумный мне был устроен прием».

А Наташенька не унималась.

– Это я смею тебя оскорблять? – вопила она, потрясая уже кулаками. – Это ты меня оскорбляешь!

После того как ты Андрюшу моего полечила, у него совсем крыша съехала! То в Америку рвался, а то вдруг передумал! Что у вас? Немедленно признавайся?! Или я космы твои сейчас выщипаю!

– У нас с ним сотрудничество, – невозмутимо сообщила Далила, – а вот у вас в связи с этим сотрудничеством возникли большие проблемы, про которые вы пока не знаете.

Замотаева вздрогнула, вытаращила глаза и испуганно выдохнула:

– Проблемы? Какие?

– Думаю, очень большие.

– А ну не финти! – рявкнула Замотаева. – Ты что, издеваешься?

Далила напомнила:

– Не я вас оскорбляла. Все было наоборот.

– Еще бы! Ты хотела подцепить моего брата!

– Вовсе нет. Вы не правильно поняли. Андрей Викторович обратился ко мне с просьбой найти убийцу вашей сестры, – немедленно раскрыла карты Далила.

– Тебе?!

– Мне.

– Да кто вы такая? – презрительно выкрикнула Замотаева, все же переходя на «вы».

Далила со вздохом поведала:

– Не хотелось бы повторяться, но я психоаналитик. И совсем неплохой.

Замотаева, позволив себе неприличный жест, раздраженно фыркнула:

– Уж знаю, психоаналитик, не детектив.

– Детективу не справиться с этим запутанным делом, а мои знания как раз очень полезны.

– И что же, вы убийцу нашли?

– Разумеется.

Замотаева, облизав нервно губы, спросила, как выстрелила:

– Кто убийца?

– Вы, – с невинной улыбочкой сообщила Далила.

– Я?!

– Именно вы.

Замотаева рухнула в обморок.

Глава 27

Замотаева лежала на полу и выглядела бездыханной. Далила ей не поверила, слишком хорошо она знала повадки невротичных Принцесс на горошине.

Пощупав ее пульс, она с сожалением обронила:

– Удивительно, у такого умного и воспитанного брата такая глупая невоспитанная сестра. Как бы там ни было, но от смерти она далека.

И, жизнеутверждающе цокая каблучками, Далила направилась к выходу.

Простейший прием безотказно сработал.

– Куда вы? – воскликнула вслед ей Наташа, мгновенно открывая глаза.

– Мне пора на работу, – невозмутимо сообщила Далила.

– Вы что же, так вот меня и бросите, беспомощную и больную? Вы же врач!

– Да, именно поэтому я не считаю, что вы опасно больны. Разве что воспалением хитрости.

– Ах вот как! – с угрозой воскликнула Замотаева и, шустро вскочив на ноги, завопила:

– Вы монстр!

Вы чудовище!

Далила насмешливо констатировала:

– Вижу, вам значительно лучше.

Вернувшись, она с улыбкой спросила:

– Хотите поговорить?

Замотаева сникла:

– Хочу.

– Тогда расскажите, за что вы убили сестру?

– Я не убивала…

– Не тратьте попусту время, у меня есть улики, – солгала Далила.

Замотаева вспыхнула и опять закричала:

– Какие улики? Нет у вас никаких улик!

– Ошибаетесь, есть. Маша была убита из вашего пистолета.

– Не докажете!

– Докажу. Уже доказала.

– Как?

Далила выдержала длинную паузу, во время которой Замотаеву затрясло.

– Говорите, не мучайте, – не выдержав, попросила она и сквозь зубы добавила волшебное слово:

– Пожалуйста.

Далила удовлетворенно продолжила:

– Вам не мешает знать, что я побывала в леске, что за дачей Морковкиной, и наковыряла там из засохшего дерева множество пуль. Пули как раз из того «ТТ», который вы якобы утопили.

Замотаева плаксиво проныла:

– Морковкина сучка, она ревнует меня к своему дебильному Кроликову, она на меня наговаривает.

– Я бы поверила вам, если бы не одна деталь. Те пули выпущены из того же «ТТ», из которого была застрелена Маша. Экспертиза это установила, – вторично солгала Далила, мысленно успокоив свою совесть: «Эта ложь на службе у справедливости».

Замогаева ахнула и разрыдалась.

– Откуда вы узнали про пистолет? – горько всхлипывая, спросила она. – Меня сдала Морковкина?

– Какая разница. Не отвлекайтесь на пустяки, у нас мало времени, меня ждет Куськин и его мать, милая добрая женщина. Я не собираюсь из-за вас задерживать приличных людей.

– Какой еще Куськин?

– Мой пациент. Немедленно говорите, за что вы убили свою сестру? – приказала Далила.

Замотаева взвизгнула:

– Не убивала я Машу! Не убивала!

– А кто же убил?

– Откуда я знаю!

Далила прикрикнула:

– Не врите! Если не прекратите врать, я немедленно отсюда уйду, и вот тогда будете разбираться не со мной, а с милицией. Все улики я передам туда.

Эффект был неожиданным. Замотаева рухнула на колени и, заламывая руки, взмолилась:

– Не губите меня! Пожалуйста! Не надо милиции!

Я хорошо заплачу! Вы только скажите, сколько?! Сколько стоят ваши улики?!

– Та-ак, – раздраженно сказала Далила, – приехали. Ваша ария совсем из другой оперы. Знайте, вы только что меня оскорбили.

С этими словами она решительно направилась к выходу.

– Нет! – взвизгнула Замотаева. – Не уходите! Я все расскажу! Все-все, до последней детали!

Далила вернулась и, взглянув на часы, по-доброму попросила:

– Наташа, пожалуйста, прекратите истерику. Я здесь лишь потому, что хорошо отношусь к вашему брату.

И это совсем не то, о чем вы подумали. Андрей Викторович мне симпатичен как человек. Ради него я готова вас слушать и даже попытаюсь понять вас. Обещаю.

Замотаева поднялась с колен и, всхлипывая, ползком забралась на свой восточный диван. По ее бледным щекам текли не слезы, а дорогая косметика.

– Я-то вам расскажу, – проныла она, – а толку?

Вы все равно мне не поверите.

– Ошибаетесь, – возразила Далила. – Если не будете лгать, я разберусь, что к чему, а если почувствую нагромождение лжи, то не стану и разбираться.

Предоставлю эту возможность милиции.

– Пожалуйста, не пугайте меня, – пискнула Замотаева. – Видите, я вся дрожу.

– Рассказывайте! – строго повелела Далила. – Не задерживайте меня! Куськина мама не может ждать!

– Что рассказывать? Я не знаю, с чего начать, Машу не я убила. Мы ругались, конечно, но я любила сестру.

– Если вы не убивали, тогда зачем просили Морковкину обеспечить вам алиби? Зачем за город ее потащили? Почему вас трясло?

Замотаева перестала плакать и, безысходно вздохнув, пролепетала:

– Вы сами все знаете.

– Да, я почти все знаю сама, – подтвердила Далила и мягко добавила:

– Но советую рассказать откровенно. Это вам нужно, не мне.

– Зачем?

– Уверяю, вам станет легче.

– Надеюсь, – пискнула Замотаева.

– Вот и рассказывайте.

Она начала:

– В тот день наметили вечером всей гурьбой пойти в ресторан. День был рабочий, но Маша говорила, что праздновать надо именно в день рождения, а не тогда, когда суббота или воскресенье.

Далила спросила:

– Кто был в гурьбе?

– Друзья Андрея, я, Маша, – перечислила Замотаева и подытожила:

– Все. Никого вроде больше.

– Морковкину не приглашали?

– Нет, ну что вы. Андрей ее ненавидит.

– Именно поэтому Морковкина охотно помогала вам сорвать Машино торжество, – догадалась Далила.

Замотаева презрительно «фукнула»:

– Фу! А вам она, наверное, плела про свое благородство. Нашли кому верить. Я уверена, Морковкина и натравила в тот день Машку на меня.

Далила ошеломленно спросила:

– О чем вы говорите?

– О моей ссоре с сестрой. Морковкина накануне дала Маше свои ужасные шмотки, а потом поперлась к ней утром, якобы поздравлять. На самом-то деле она собиралась выпытать, для кого Маша фуфырится, – А почему бы ей не подумать, что Маша собиралась в том наряде пойти в ресторан? – удивилась Далила.

Замотаева театрально закатила глаза и ажиотажно воскликнула:

– В ресторан?! В шмотках Морковкиной?! С нашим Андреем?! Да он отругал бы Машу и отправил бы переодеваться. Плохо вы знаете моего Андрея, если допустили такое.

– Да, видимо, я не права, – дипломатично согласилась Далила.

Признание собственной не правоты располагает людей к доверию, они раскрываются. Именно так Замотаева и поступила.

– Мы с Машей в последнее время были в хронической ссоре, – призналась она и воскликнула:

– Даже смешно вспоминать! Мискина с Кроликовым делили! Будто там было кого делить. Правда, перед Машиным днем рождения объяснились и помирились.

И вот тут-то вмешалась сучка Морковкина. Она приперлась к Маше и увидела, что та готовится к приему гостей. И знаете, что она брякнула Маше?

– Что видела где-то вас с Мискиным? – предположила Далила.

Замотаева поразилась:

– Откуда вы знаете? Неужели Морковкина вам рассказала? Да нет, – она потрясла головой, – не дура же эта Морковкина, чтобы себя туда приплетать.

– Не дура? У меня сложилось как раз обратное мнение, – поделилась впечатлением Далила.

– Это конечно, – обрадовалась Замотаева. – Морковкина дура, но только в плане образования, а по части интриг она любому сто очков даст вперед. К тому же эта сучка до сих пор отпирается, клянется, что Маше про Мискина не говорила. Откуда же Маша узнала?

– Что узнала? – спросила Далила.

– Что я переспала с Мискиным. Нет, вы не подумайте, я никогда сама парней не снимала. Зачем мне?

Если кто-нибудь нравился, я просто ждала, когда он сам ко мне начнет подъезжать.

– А с Мискиным так не получилось?

Замотаева пригорюнилась, было видно, что искренне.

– Честное слово, – вздыхая, сказала она, – не хотела я переходить дорогу своей бедной Маше. Ей с парнями всегда не везло. Я была даже рада, когда у них с Мискиным закрутилось. До сих пор не пойму, что на меня нашло. Я повела себя недостойно: у нищего последнее начала отбирать.

Далила ее просветила:

– Морковкина вас зацепила. Видимо, она сказала, что Маша бьет клинья под Кроликова.

– И это вы знаете? – удивилась Наташа. – Откуда? Не Морковкина же сказала.

– Нет, конечно. Догадалась сама.

– И в точку попали. Кроликова я не снимала. Он ко мне прилепился. Я поначалу крутить с ним роман не собиралась. Андрея боялась, да и вообще.

– А почему вы боялись Андрея? – поинтересовалась Далила.

– Я уже знала: он мечтает выдать меня за Пашку.

Замотаев самый надежный. Он самый толковый. А тут подвернулся Кроликов. Он качок и красавец, все от него без ума. Вот я и не устояла.

– Неужели Маша стала Кроликова у вас отбивать?

– Нет, что вы. Маша с Гошей просто дружила. Она со всеми дружила. Маша была очень добрая. Дело в том, что Кроликов редко один к нам заглядывал. Он всегда приходил с Борей Мискиным. Первое время мне даже нравилось, что Маша с Мискиным удаляется то в кухню, то в свою комнату. Я думала, она ради меня это делает, чтобы дать нам свободу с Кроликовым.

Далила выдвинула новое предположение:

– И вот тут-то Морковкина вам открыла глаза.

Замотаева, видимо, устала уже удивляться, на этот раз она без всякого восхищения подтвердила:

– Точно, Морковкина мне говорит: «Ты что, дура? Не видишь, у Машки с Мискиным „тужур аж лямур“. Он сохнет по ней». И вот тут-то меня заюгини-ло: как это сохнет? А я? Почему Мискян, этот кобель, этот бабник, на меня ноль внимания?

Далила продолжила:

– А Морковкина не унимается и все зудит: «Мискин уже на всех баб ноль внимания. Во как его на Машку твою потянуло».

– Хорошо у вас получается, – хихикнула Замотаева. – Вы даже овладели сленгом Морковкиной.

Да, все было так. Почему-то меня оскорбило, что Мискин на Машку пялится, а на меня и не смотрит.

– И вы начали Мискина обрабатывать.

– Нет, я не слишком старалась, так, немного Мы с ним переспали, и я к нему охладела. Вернулась к Кроликову, это было перед самым Машиным днем рождения. Мы с ней помирились. И вот наступил тот день. Я у стилиста в кресле сидела, и вдруг звонит Маша и начинает меня ругать. Я и слова ей сказать не успела, как она бросила трубку. Меня словно током пробило, а тут еще дура Морковкина.

Далила осведомилась:

– А по какому поводу вас током пробило?

Замотаева привыкла уже, что ее понимают практически с полуслова, и удивленно воскликнула:

– Ну как же? Маша мне обещала, что не будет дружить с Мискиным, а я ей обещала за это порвать с Кроликовым.

– А сами ни с тем, ни с другим не порвали, – без осуждения констатировала Далила.

Замотаева виновато пожала плечами:

– Я не хотела, так получилось. Когда обещала, думала, что порву, но не смогла. А когда Морковкина брякнула, что Машка к приему готовится, я обалдела.

Но не поверила. А тут Машка наехала на меня за то, что у меня с Мискиным за ее спиной шуры-муры. А я как раз хотела собрать их вместе, Мискина с Кроликовым, и пойти Машу поздравить. Сюприз ей устроить решила.

– Откуда вы знали, что она дома?

– С утра она притворилась больной, сказала, что в университет не пойдет, вот я и надумала сюрприз ей сделать: Кроликова с Мискиным с работы сорвать и с подарками завалить к нам домой. После звонка Морковкиной я насторожилась, начала звонить Кроликову.

Далила продолжила:

– А его нет на работе.

– Точно. И даже мобила не отвечает. После Машкиного наезда меня током и пробило: «Она за моей спиной их собрала. Потому больной и прикинулась».

Я позвонила Мискину, а с ним та же история, что и с Кроликовым. Я вылетела из кресла стилиста и помчалась домой. Влетаю в квартиру, а там…

Замотаева разрыдалась и продолжила уже сквозь вздохи и всхлипывания:

– На полу Маша лежала. Рядом с ее головой лужа крови. Я испугалась и побежала к Морковкиной.

– Но почему? – удивилась Далила. – Зачем вы побежали, если не убивали Машу? Почему не вызвали брата, милицию?

– Да из-за этого дурацкого пистолета и не вызвала. Пистолет пропал у меня накануне.

– Погодите, погодите, как пропал?

– А вот так, был – и нет.

– Кто же мог его взять? Вы кого-нибудь подозреваете?

– Никого, – потрясла головой Замотаева.

Далиле стало ясно, что это не правда.

– А Морковкина утверждает, – сказала она, – что вы знаете, кто убил Машу.

– Нет, я не знаю.

– А что у вас с Кроликовым? Почему Морковкина его к вам ревнует?

Замотаеву передернуло:

– С Кроликовым у меня ничего. С тех пор как погибла Маша, я и видеть его не хочу.

– Не потому ли, что он взял ваш пистолет? – строго осведомилась Далила.

Замотаева исподлобья глянула на нее и спросила:

– Если я вам скажу, вы меня Андрею не выдадите?

– Нет, говорите.

– За несколько дней до Машиной смерти я случайно застукала Кроликова в своей комнате. Он разглядывал мой пистолет.

– Как он вам объяснил свой поступок?

– Никак. Я прикрыла дверь и сделала вид, что не в курсе.

– Почему вы его боитесь? – спросила Далила.

Замотаева, опустив глаза, призналась:

– Кроликов мне угрожал, говорил: «Если изменишь, подстерегу и пристрелю из твоего же пистолета, который ты от Андрея прячешь. Пусть докажут тогда, кто стрелял». А потом так и вышло с Машей.