Текст книги "Продается шкаф с любовником"

Глава 17

После плотного ужина Евгений сладко потянулся во весь свой немалый рост и сообщил:

– Ну, я как бы домой.

И с игривым мотивчиком отбыл.

Дмитрий проводил кузена завистливо-ядовитой усмешкой и констатировал:

– К своей старой Зайке отправился.

– А может, и к новой, – предположила Далила.

Подумав о Морковкиной, она грустно добавила:

– С него, баламута, станется.

Половая жизнь племянника била ключом, а вот у сына не очень: университет, соревнования, тренировки. Дмитрий доползал до кровати, падал в постель, как бревно, и намертво отключался.

Так поступил он и в этот раз.

Далила осталась одна – возникла потребность в подруге.

«Позвоню Лизе, – решила она. – Перед сном поболтаем».

Рука уже набирала номер, а взгляд упал на часы.

«Не слишком ли поздно?» – усомнилась Далила.

С Елизаветой было о чем поболтать. И не только о Замотаевой. В череде событий этого дня промелькнуло одно незначительное, которое вдруг стало главным. Отправляясь к Сергею Хренову, Далила вылетела из офиса и… уперлась в альтернативу: слева от двери ее поджидал бывший муж, Самсонов Матвей, справа – Галкин чех Ванек. Как водится, абсолютно нетрезвый.

Далила очень спешила к Хренову – пришлось выбрать Матвея. Увяжись за ней веселый хмельной чех, визит к Хренову оказался бы под вопросом.

Под огромным вопросом!

Далила знала, как тяжело отвязаться от пьяного Ванека, но еще лучше знала она, как коварно работает подсознание. Так ли сильно ей не хотелось общаться с Матвеем, как она себя убеждает? Не обманывает ли себя? Не игра ли все это злокозненного подсознания?

Что ею двигало, когда она заговорила с Матвеем? Ведь визит к Хренову можно было и отложить.

Она выбрала худший, невыгодный вариант: заговорила с Матвеем, а должна была с гордо поднятой головой пройти мимо.

Далила искала себе оправдания: «Опасная ситуация застала меня врасплох, я растерялась, да и слишком нацелилась на встречу с Хреновым. Разве сразу сообразишь, что лучше? И еще этот пьяный Ванек с его перегаром. Уж очень хотелось от него отвязаться».

Умом она понимала: к Матвею возвращаться нельзя. Через ее кабинет прошла вереница таких же разбитых и кое-как склеенных судеб – ад, а не жизнь. Впустую потраченные драгоценные годы. Ведь на месте этого ада мог вырасти рай.

Умом она понимала: мосты сожжены!

Все о том говорит: образование, опыт, разум…

Разум разумом, но куда деть желания? Слаб человек, слаб. Далила с утра до вечера выдавала советы, рекомендации и прекрасно знала, что к ним нужен еще один огромный совет – огромная рекомендация! – как всем этим воспользоваться. Как?! Когда тянут ко дну желания!

«Проклятое подсознание!» – рассердилась она.

Еще раз взглянув на часы, воскликнула:

– Да, поздно, но зачем еще подруги нужны?!

И набрала номер Бойцовой. Именно Бойцовой – Галине Семеновой бесполезно звонить. Семенова выступает адвокатом Матвея. Не терпится ей Далилу с предателем-мужем свести.

«Алло» Елизаветы прозвучало игриво – стало ясно: у подруги в гостях бойфренд.

– Я, наверно, не вовремя? – упавшим голосом спросила Далила.

– А что случилось? – деловито поинтересовалась Бойцова и радостно взвизгнула:

– Ой! Пусти! Ну, дурак!

В трубке раздался шумок какой-то возни – впрочем, известно какой, – следом Елизавета, подхихикивая, возвестила:

– Самсонова, это я не тебе, это так. А что у тебя случилось? Говори поскорей, а то меня от телефона уносят.

Далила промямлила:

– Сегодня Матвей меня подстерег, хотела поговорить о нем, ну да завтра об этом. Я не знала, что у тебя гости.

– Какие там гости! – рассердилась Бойцова и приказала:

– А ну, пошел вон!

И тут же опять пояснила:

– Это я не тебе.

– Само собой, – рассмеялась Далила. – Но ты слишком строга. Послушай, мне, право, неловко. Я не вовремя. Давай на завтра перенесем.

Елизавета воскликнула:

– Ты мне брось! Интеллигентские штучки свои на пациентах практикуй, а я сама знаю, как с кем обращаться. Еще не хватало, чтобы я оставляла подругу ради какого-то кобеля.

– Да дело несрочное, встретимся завтра…

– Какое «завтра»? Где я и где завтра? И ты в последнее время в клуб ни ногой. Куда ты пропала?

Далила вздохнула:

– Дела.

– Ну да, у тебя дела, а я просто так, пописать, – возмутилась Бойцова. – У меня рискованный бизнес, но я регулярно в клуб забегаю.

– Еще бы, ты у нас президент.

– А ты у нас главный лектор. «Членши» уже возмущаются, лекций хотят, а она, видите ли, занята.

– Но ты сама мне брата Наташи подсунула, – рассердилась Далила.

– Ну да, и ты сразу на меня взвалила Наташу. Ой! – Бойцова захлебнулась от внезапно нахлынувших мыслей:

– Я же тебе про Наташку много чего узнала! А что у тебя с Матвеем?!

Далила пожаловалась:

– Он меня подловил. Сегодня я с ним разговаривала.

– Да ну?! С ума ты сошла!

– Я случайно. Так получилось.

Елизавета ругаться не стала, вошла в положение.

– Представляю, как тебе тошно, – вздохнула она и азартно воскликнула:

– Все! Это судьба! Нам надо встретиться! Немедленно дуй ко мне!

– На ночь глядя?

– Тебе надо выговориться!

На энергичное общение Далила настроена не была, а потому испугалась:

– Нет, я не могу. Я уже растрепала прическу, сняла макияж, намазала кремом лицо…

Елизавета ее перебила:

– Зато я при полном параде! Встречай! Еду к тебе!

Вешая трубку, Далила посетовала:

– Ну вот, напросилась.

И отправилась готовиться к приему подруги. Первым делом она стянула с себя дорогое красивое платье, то, которое смахивает на плащ. Вместо него надела старый домашний халат. Волосы намотала на бигуди, сняла с лица макияж и, пользуясь случаем, нанесла на лоб и щеки французский крем – новое слово в уходе за кожей, очень питательный и голубой (видимо, моде согласно).

Едва Далила успела все это проделать, как раздался звонок в дверь. Бойцова пришла не одна, рядом с ней топтался стильно одетый красавец-гигант. Увидев голубое лицо Далилы, оба испуганно отшатнулись, а потом расплылись в улыбках: он – в смущенной, Лиза – в довольной.

Еще бы, так подругу подставить – вот она, настоящая радость.

Сама Елизавета была восхитительна: на лице дорогая косметика, волосы модно зачесаны, силиконовая грудь соблазнительно выступает из роскошного платья, на ногах сумасшедшей цены сапожки из крокодила, в ушах бриллианты неприличных размеров.

Короче, полный отпад!

А что противопоставила этому блеску Далила? Что у нее? Вместо лица – голубой лоснящийся крем, вместо волос – бигуди, вместо платья – старый затертый халат, вместо туфель – стоптанные шлепки.

Вот оно, коварство подруги!

Бойцова, окинув победоносным взглядом Далилу, небрежно кивнула на «френда»:

– Это Зевс. Мой воздыхатель и стриптизе?.

Тот со словами: «Я Зевс» – отвесил низкий поклон.

Далила растерянно пискнула:

– Я Далила.

Он важно кивнул и, завладев ее правой рукой, галантно нанес поцелуй, обронив:

– Очень рад.

– Очень приятно, – сообщила Далила, чувствуя себя дурой набитой.

Елизавета вошла в положение и разрядила напряженную обстановку. Сунув Зевсу пакет, она отправила его на кухню:

– Иди сваргань нам коктейли.

Заметив в глазах подруги испуг, Лиза снисходительно пояснила:

– Фруктовые. Минимум алкоголя. По три капли красненького, для крови. В нашем возрасте пора повышать гемоглобин.

– Гемоглобин повышать я не против, – шепнула Далила, утягивая подругу в гостиную и пристраивая ее на диван, – но зачем ты притащила с собой стриптизера? Знала же, в каком я неприбранном виде.

– Ерунда, – отмахнулась Бойцова, – он альфонс.

Я неплохо ему плачу.

– Ты-то платишь, но я-то нет. За что он должен страдать? Хотя бы пойду причешусь.

Елизавета запротестовала:

– Много чести ему, такая сиди, домашняя. Я такую тебя больше люблю.

– Еще бы! – рассмеялась Далила. – Как думаешь, может, мне еще в дегте вымазаться, а потом покататься по перьям? И мешок на голову не забыть бы надеть.

– Да ладно тебе, – рассмеялась Бойцова и крикнула в сторону кухни:

– Зевсик, на коктейли даю полчаса!

– Не слишком ты строго с ним?

Елизавета махнула рукой:

– Нормально.

Она озорно стрельнула главами и, приблизив губы к уху Далилы, со сдавленным смехом шепнула:

– Представляешь, «насвистела» ему, что садизмом страдаю. Теперь вот играем в «хозяйку и раба». Он старательно терпит мои издевательства, выполняет все приказания. Полный балдеж! Видела бы ты, как я его унижаю!

Елизавета восторженно закатила глаза – Далила смущенно покашляла.

Заметив осуждение во взгляде подруги, Бойцова спохватилась и пояснила:

– Не бесплатно унижаю, конечно же, не бесплатно. Отлично плачу.

И тут же, хлопнув себя по обтянутым платьем ляжкам, воскликнула:

– Ну, молодежь! На что угодно за бабки пойдет!

– Тише ты, – прошипела Далила. – Моя молодежь напахалась и спит.

– Прости, я плохую молодежь имела в виду, – бросилась оправдываться Елизавета. – Ты же знаешь, я уважаю простых работящих людей. Я охотно им помогаю.

Пользуясь удачным моментом, Далила уставилась на бриллианты подруги и сообщила:

– На днях я покупала на рынке у Надежды морковь…

Бойцова ее перебила;

– Я тоже приказала своей кухарке не в супермаркете овощи покупать, а на рынке. Борюсь с угрызениями совести всеми методами, как ты рекомендовала. Надо же и простым людям дать заработать.

– Я знаю, ты добрая, – похвалила ее Далила и, не сводя глаз с бриллиантов, скорбно начала перечислять беды Надежды:

– У нее высшее образование, но она овощами торгует, ноги у нее очень больные, из глубинки она, мужа нет, трое детей…

Елизавета нахмурилась:

– Сколько ей лет?

– Сорок пять.

– Не могу к себе ее взять, неперспективная. Была бы моложе…

Далила схватила подругу за руку:

– Не за нее я прошу, у Надежды старшая дочка очень способная, она хочет учиться, но денег в семье не всегда на еду хватает…

– Опять ты меня напрягаешь! – возмутилась Бойцова. – Пойми, совесть совестью, но не могу я обогреть весь белый свет!

– Я давно тебя не просила!

– Аргумент очень веский! Будто не знаю, как ты «членш» моих все это время трясла: одна уже лечит кого-то, другая – на работу устраивает. Не элитный клуб, а общество благотворительности.

– Да я ради их же здоровья стараюсь. И ты должна о здоровье своем позаботиться.

– Только этим и занимаюсь, – раздраженно рассмеялась Елизавета.

Далила, скептически покачав головой, сообщила:

– Я вижу. Ты только что на моих глазах унижала человека, мужчину. Думаешь, твоя совесть тебе это простит? С подсознанием шутки плохи.

Елизавета выдвинула веский довод в свое оправдание:

– Все люди не ангелы.

– Правильно, потому мы и болеем. Но ты же грамотная, знаешь, что против разъедающего действия плохих поступков есть сильное средство: хороший поступок. Сколько раз тебе говорить, сделала гадость, тут же сделай добро. Тогда совесть твоя успокоится и не будет тебе вредить соматическими расстройствами: сердечными болями, язвой, гастритом и прочим.

– Это похоже на вымогательство, – возмутилась Бойцова.

– Пусть вымогательство, – согласилась Далила, – даже хуже, это шантаж. Но что я могу поделать, если наукой точно установлено: невроз – плод больной совести, а все болезни от нервов. Вот сидишь ты, молодая, красивая, увешанная бриллиантами, и не хочешь понять: нельзя быть счастливой в нищей стране. Ты рабов себе Покупаешь, а Надежда лекарство для ног не может купить. Ты блещешь прогрессивными взглядами, ратуешь за женское равноправие, а умная дочка Надежды на рынке стоит, потому что надо сестричек кормить.

Елизавета схватилась за голову:

– Ладно, все, отстань, я помогу, пусть завтра утром девчонка зайдет, все сделаю!

– Спасибо, я знала, что ты не откажешь, – облегченно вздохнув, поблагодарила подругу Далила.

Сердито махнув рукой, Елизавета поспешно спросила:

– Так что там с Матвеем? Опять тебя у дверей офиса поджидал?

– Да, и я с ним заговорила.

– Зачем?

Далила рассказала, как это произошло. Бойцова выслушала и сделала вывод:

– Ну, все, ты пропала. Повод ему дала, он теперь не отстанет.

– Да мы перебросились парой слов, о пустяках на бегу поболтали, я к Хренову очень спешила.

Елизавета отметила:

– Но продуктов тебе он после этого сразу купил, значит, заявляет уже права.

– Ничего он не заявляет, – рассердилась Далила. – Просто знает, что я по работе много мотаюсь, вот Димку и решил подкормить.

Бойцова пытливо уставилась на подругу:

– Самсонова, ой, смотри, и глазом моргнуть не успеешь, как станешь любовницей бывшего мужа.

Что может быть унизительней? Сама же об этом мне говорила, когда я из-за своего кобеля вены резала, и сама же.

Далила вскочила:

– Все-все! Я поняла! Ты вдохнула в меня решимость! Большое спасибо!

– Слава богу!

– И хватит об этом. Давай про Наташу. Что ты узнала о ней?

Елизавета (по привычке гордясь собой) сообщила:

– У Наташки был пистолет, и она отлично умеет стрелять.

Глава 18

Беседа подруг оборвалась на самом интересном месте: на пороге гостиной вырос красавец Зевс с подносом в руках.

– А вот и я! – торжественно возвестил он, протягивая дамам бокалы с коктейлями из фруктовых соков с красным вином.

– Развлекай нас! – царственно повелела Бойцова.

Она повернулась к Далиле, которая торопливо вытирала салфеткой с лица свой голубой крем, и, важничая, пояснила:

– В его клубе перебывало множество известных людей, начиная с зарубежных певцов и кончая нашими депутатами. Зевс со всеми знаком.

В подтверждение юноша начал перемывать кости знаменитостям: кто с кем спит, кто что ест, кто что пьет. Далила скучала и тайком от гостей подавляла зевоту. С огромным трудом она скрыла радость, когда выяснилось, что Елизавете с Зевсом пора уходить: ей – развлекаться в ночном клубе, ему там же – как он выразился, «шест полировать».

– А как же Наташа? – прощаясь, украдкой шепнула Бойцовой Далила.

– Приходи завтра в клуб, там тебе все расскажу, – пообещала Елизавета, целуя подругу в голубоватую щеку (крем плохо оттерся).

Проводив гостей, Далила поняла, что не может ждать до утра.

«С одной стороны, – рассудила она, – время позднее, но с другой – вряд ли Верховский так рано лег спать, у него же бессонница».

Охваченная нетерпением, она, уговорив себя, набралась наглости и опять позвонила Верховскому.

Против всех опасений, он Далиле обрадовался и сам уже предложил себя в качестве гостя.

– Нет-нет, – испугалась она, глядя в зеркало на голубые разводы плохо стертого крема. – Я в беспорядке, готовлюсь ко сну. Ограничимся телефонной беседой, если вы не обидитесь на меня.

– Конечно, не обижусь. Это вы простите меня.

Мы, с моей бессонницей, бываем назойливы.

Она иронично напомнила:

– Вы забыли, я вам позвонила, не вы мне.

– Это так, – усмехнулся Верховский, – но я ухватился за ваш звонок, как голодный сазан за крючок.

– Сравнение интересное, – рассмеялась Далила. – Проситься к малознакомой женщине в гости, ночью? Согласна, это заманчиво, но опасно.

Он расстроился:

– Кажется, я брякнул глупость. Всего лишь хотел сказать, что ночь для меня сущий ад. Боюсь показаться занудой…

Она удивленно его перебила:

– Занудой? Вы?

– Да, меня иногда упрекают в занудстве. Если вы подумали, что я злоупотребляю вашим расположением, что набиваюсь, мне очень жаль. Честное слово, это все от бессонницы.

– Ваша бессонница скоро пройдет, – пообещала Далила. – И ничего плохого я не подумала. У меня к вам один вопрос.

– Охотно отвечу, – поспешно заверил Верховский, с радостью переходя на другую тему.

– Я случайно узнала, что у Наташи был пистолет.

Это правда?

Он без смущения и заминки немедленно подтвердил:

– Да, был. «ТТ».

– А давно это было?

– Точно не помню… Года за два до гибели Маши.

– И куда пистолет этот делся?

– Наташа сказала, что выбросила.

– Куда?

– Точно не помню. Кажется, в канал Грибоедова.

А в чем дело? – запоздало осведомился Верховский. – Надеюсь, вы не Наташу подозреваете?

– Нет, конечно, – солгала Далила. – Я всего лишь собираю информацию. Чем больше, тем лучше. А можно узнать, как попал пистолет к Наташе?

– Да, разумеется. Ужасная история. Однажды Наташа возвращалась домой и в арке нашего дома наткнулась на труп бандита. Представляете, эта глупышка испугалась, сбежала, но прихватила его пистолет. И мне ничего не сказала.

– А как вы узнали?

Верховский со сдерживаемым раздражением сообщил:

– Что-то искал, полез в кухонный шкаф, уронил банку с сахаром, а оттуда вылетает «ТТ». Черт возьми!

Как я разозлился! На нем наверняка убийств немерено, а они эту гадость в дом притащили. Я-то думал, что уж от девчонок таких сюрпризов ждать не придется. Пришлось.

– И как вы поступили?

– Сделал обеим разнос. Маша в слезы, Наташка исподлобья глядит и молчит. Время было позднее.

Короче, перепрятал я пистолет до утра, собирался в ближайшей реке его утопить.

Далила продолжила:

– А Наташа «ТТ» нашла и вас опередила.

– Да, я тогда много работал и уставал. Отрубался, едва подушки касаясь. Короче, лег спать, а девчонки гулять сбежали. Наташа пистолет отыскала, прихватила с собой и утопила.

– А как вы узнали, что пистолет принадлежал бандиту? Она вам сама рассказала?

– Как же, расскажет она, – возмущенно крякнул Верховский. – Я сам догадался и к стенке ее припер.

Пришлось ей сознаться.

– Как же вы догадались?. – удивилась Далила.

– Дело в том, что парень тот жил в соседнем дворе.

Он возвращался домой после разборки. У нас общая арка. Кто-то из врагов его подстерег и, как говорится, пришил. Оперативники после этого целый месяц по квартирам ходили, мучили всех, расспрашивали. На совесть работали. Эвальд Авраамович (он большой шутник) всем говорил, что братва отстегнула ментам, вот они теперь и стараются. Из-за приличных людей никогда столько шуму не поднимали, как из-за того – бандита.

Далила изумленно спросила:

– А зачем Наташа взяла пистолет? Она что, умеет стрелять?

Верховский ответил очень уверенно:

– Нет, конечно. Где бы она научилась? Мои сестры получали отличное воспитание. У меня все было под строгим контролем. Женщина должна борщ варить и детей воспитывать, а стрелять – дело мужское.

После такой сентенции Далила поняла, что дальнейшие расспросы бесполезны: Верховский пребывал в плену иллюзий и плохо знал родную сестру.

А кто знает лучше?

Морковкина!

Не зря же она ревнует Наташу к Кроликову.

Глава 19

Далила осознала, что допустила ошибку, посылая Бонда к соблазнительнице Марине Морковкиной. На этот раз она не стала рисковать любимым племянником, на следующий день сама посетила Морковкину.

Раньше информации было так мало, что разговаривать с Мариной казалось опасным. В случае у если она имеет причастность к убийству, любой разговор о Маше мог бы ее вспугнуть. Теперь же в руках у Далилы оказался кончик ниточки, за который глупо не потянуть.

Далила рискнула и потянула: спросила Морковкину в лоб:

– Наташа встречалась С Кроликовым?

Марина, похлопав густо накрашенными ресницами, испуганно охнула:

– Откуда вы знаете?

– А что, это тайна? – удивилась Далила.

И вот тут-то Морковкина ее просветила:

– Для Андрея Верховского, да, огромная тайна.

Наташа все от него скрывала, да и сейчас скрывает, а вы, как я поняла, пришли ко мне от Верховского.

– Да, я психоаналитик, пишу новую книгу.

– Знаю, Андрей мне что-то говорил про ваши психологические исследования, но я ничего не поняла. О чем эта книга?

Далила попыталась уйти от подробностей.

– О Золушке, – сказала она, но, увидев изумление девушки, пояснила:

– Это такой психологический тип, к нему относилась покойная Маша.

Морковкина расхохоталась:

– Эт точно! Машка за Золушку у них и была. Чистила, блистила и стирала, пока Наташка полировала свои коготки. Но я не пойму, если вас интересует Маша, то при чем здесь Наташа?

– Они сестры, – развела руками Далила, – через Наташу я могу много узнать про Машу.

Марина отрезала:

– Тогда с Замотаевой и говорите.

– Поговорю обязательно, но мне нужна объективная информация, а Наташа будет рассказывать о сестре со своей точки зрения.

Морковкина опять расхохоталась, на этот раз презрительно:

– Эт точно! Уж ее точка зрения мне известна.

О чем бы Замотаева ни говорила – все о себе. Эгоистка ужасная. Для нее на свете существует она одна, все остальные – фигня. Она жутко неблагодарная. Я столько сделала для нее, можно сказать, от тюрьмы Наташку спасла.

– Можно узнать об этом чуть-чуть поподробней? – попросила Далила.

Морковкина насторожилась:

– А вы про это в своей книжке потом не напишете?

– Нет, я в своей книге пишу о законах, по которым развиваются человеческие отношения, а развитие этих отношений изучаю в таких вот разговорах.

На нашу беседу можно взглянуть как на научное исследование.

– Класс! – «заценила» Морковкина. – Все научное обожаю! У меня был «ботаник» один…

Далила протяжно вздохнула.

– Ну, да фиг с ним, с «ботаником», он все равно импотент, – одумавшись, махнула рукой Морковкина и продолжила:

– Про Наташку я вам все расскажу, но при условии, что братец ее занудливый, этот чертов Андрей, не будет знать о моем рассказе.

– Все, что я узнаю от вас, останется между нами, – пообещала Далила.

– Тогда слушайте.

Подавшись вперед, Морковкина заговорщически прошептала:

– Я подозреваю, что Наташка знает убийцу.

– Почему вы так думаете? – отшатнулась Далила.

– Я уверена, что и она там была, когда Машку пришили. Во всяком случае, когда Наташка ко мне прибежала, она уже знала, что Маша убита. Это уж точно.

Самсонова восхитилась:

– У вас потрясающее чутье! Я, как увидела вас, сразу поняла, что вы человек исключительный!

– Правда? – доверчиво улыбнулась Морковкина. – Вы Кроликову это скажите, а то он не верит мне. Вы специалист, уж вам он поверит.

– При случае обязательно ему скажу, – пообещала Далила.

– Особенно про исключительность.

– Непременно, но давайте вернемся к Наташе.

Вы знаете, пожалуй, я и на вашем примере свой закон докажу, – не моргнув глазом солгала Далила. – Ваше подсознание интересно работает. Подозреваю, что ваша логика развита чрезвычайно.

Морковкина, нервно облизнув губы, воскликнула:

– Что вы говорите! Я всегда знала, что со мной что-то не так! Но мне же никто не верит. Кроликов вообще меня дурой считает. Оказывается, это все из-за моей развитой логики. Он сам дурак, потому и не понимает меня.

– Думаю, так и есть, – согласилась Далила, – но вернемся к Наташе. Мне интересно, как в тот злополучный день работала ваша логика. Почему вы заподозрили, что Наташа знает убийцу?

– Сначала я ничего не поняла. Влетела Натаха ко мне полурастрепанная. Ну и видок был у нее, – Морковкина ехидно хихикнула и пояснила:

– Часть волос уложена, а часть дыбом торчит. Я еще пошутила: «Ты что, со стилиста сорвалась?»

– А она?

– «Мне сейчас не до головы! – кричит. – Я с Машкой поцапалась!»

– Значит, к вам она приехала от стилиста, – уточнила Далила.

– Сказала, что да, но, думаю, из дома она прикатила. Я ей поверила поначалу. Если честно, вообще внимания не обратила на кипеш, который Наташка у меня подняла: забегала, запричитала.

– Почему не обратили внимания? Она часто себя так вела?

Морковкина потрясла головой:

– Да нет, цапались-то они частенько в последнее время, но Наташке все по фигу. Но потом она мне, заикаясь, рассказывать начала, какая Машка зараза, и я смотрю, у нее губы трясутся. А когда мы на дачу отправились, она даже машину вести не смогла. Меня попросила. У нее пот градом катился со лба, ноги, руки дрожали. А на даче уже она вдрызг напилась, хотя раньше такого с ней не бывало.

– Может, это из-за ссоры с сестрой?

Морковкина отрицательно потрясла головой:

– Нет. Я же вам говорю, в последнее время они часто ругались, но Наташа никогда не переживала из-за ссор с сестрой.

– А Маша?

– Маша да, Маша все близко к сердцу брала.

– Тогда из-за чего, по-вашему, напилась Наташа?

– Я думаю, моего Кроликова не поделили они.

Правда, тогда еще он не был моим. Наташка тайком от брата встречалась с Гошей, а Машу жаба заела. Хотя почему, не пойму. Ей Мискин оказывал много внимания. Он хоть и не такой красавчик, как Кроликов, но тоже приличный мужик.

Озорно взглянув на Далилу, Морковкина игриво спросила:

– Вы его видели?

Та удивилась:

– Мискина? Нет. А почему вас это интересует?

Марина, небрежно дернув плечом, усмехнулась:

– Да так, хотела знать ваше мнение. Я с ним несколько раз переспала. Забавный парниша.

– Кто кого бросил? – деловито осведомилась Далила.

– Конечно, я Мискина. Он и сейчас рвется в бой, но я опасаюсь Кроликова. Вдруг узнает, будет тогда мне то же, что Маше.

Марина нервно хихикнула и продолжила:

– Короче, Маша начала к Кроликову подъезжать, а Мискин запсиховал. Его в то время здорово на Машке заклинило, и вот тогда уже Наташку жаба заела.

Привыкла она, что все мужики на нее западают, а тут какой-то Мискин, к тому же кобель, запал не на нее, а на Машу. Короче, дурдом!

– Я что-то запуталась, – призналась Далила. – Так из-за кого поругались сестры? Из-за Кроликова или из-за Мискина?

Морковкина поразилась:

– Да что ж тут неясного? Из-за всех мужиков!

– Хотелось бы знать конкретней.

– Пока Наташка пыталась Мискина очаровать, Машка тихой сапой Кроликова у нее отбила. Вот сдохнуть мне, если у них не разгорелась любовь.

Далила осторожно осведомилась:

– Это вам Маша сказала?

– Ну да, как же, Машка – тихушница.

– А кто? Наташа?

– И Наташка жаловалась, секретничала, и Гоша потом сказал, когда я с ним стала жить.

– Что он сказал?

Морковкина пристально глянула на Далилу и отвела глаза, отмахнувшись:

– Да так, ничего. Я не помню. Дело не в Гоше.

– Хорошо, вернемся к Наташе.

– Да, вернемся. Она мною попользовалась, она меня заморочила и, как всегда, кинула.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Я ей алиби предоставила, на дачу ее увезла. А еще! Вы же не знаете!

Морковкина даже подпрыгнула от наплыва эмоций.

– Вы же не знаете! Наташа была у стилиста и поругалась там с Машей. Не вживую, по телефону. Машка вроде сама ей позвонила. А может, Наташка врет, как всегда. Короче, прозвучала такая вот фраза: «Я тебя точно убью!» Или «прибью!».

– Неважно.

– Точно, неважно. Машка же умерла. После этой вот фразы. Как вам такой расклад?

– Ужасно, – поделилась впечатлением Далила.

Морковкина (совсем как коза) потрясла головой и разочарованно проблеяла:

– Безумие-е. Я эту эгоистку спасла, всем сказала, что Наташка ругалась со мной, а не с Машкой. Да, сказала, хоть меня об этом никто и не спрашивал. И какая мне благодарность?

– Какая?

– Эта подлая к Гоше моему теперь подъезжает.

Это за все-то хорошее!

«Ну и бардак в голове у этой девицы», – подивилась Далила.

– А что было в тот день, когда Маша погибла? – скрывая раздражение, спросила она.

Морковкина вдохновенно бросилась «окучивать» подкинутую тему:

– Я потом уже догадалась, когда о смерти Маши узнала. Вот тогда я сразу врубилась, что Наташка нарочно потащила меня на дачу. Она хотела скрыть, что присутствовала при убийстве сестры. Ох, и дрянь же она! Всю дорогу меня подставляет!

– Зачем же вы ей тогда помогли? – удивилась Далила.

– Пожалела ее. Сама испугалась, вдруг не разберутся и Наташку засудят. Я-то ее пожалела, а она меня нет. Ей плевать, что я собираюсь тормознуться на Кроликове. Знает же, что у нас все к загсу идет, нет же, лезет, все хочет испортить. Зависть ее берет.

– Чему же она завидует?

Морковкина изумленно уставилась на Далилу:

– Вы видели Кроликова?

Та, совсем как Морковкина (видимо, это заразно), потрясла головой:

– Нет.

– Тогда понятно. Кроликов мой красавец, во такенный верзила!

Морковкина подняла руки над головой и, описав ими круг, продолжила:

– Еще он качок, а ее Замотаев мешок, извините, с дерьмом. Правда, полный бабок мешок, – уточнила она и, ехидно сощурив глаза, задумалась.

Далила, выдержав паузу, осторожно спросила:

– Я слышала историю с пистолетом.

Морковкина пожала плечами, вяло промычав:

– Ну-у.

– Наташа сказала брату, что пистолет утопила, а сама потихоньку постреливала из него. Вы не знаете, кто ее учил из пистолета стрелять?

– Так Кроликов и учил! – возмущенно сообщила Морковкина, – По выходным они выезжали за город и из этого пистолета палили до самого вечера.

– С кем выезжали? С Кроликовым? – удивилась Далила.

Удивилась потому, что знала: выходные Гоша обычно проводил со своей компанией – с Замотаевым, Мискиным, Хреновым и Верховским.

Марина подтвердила ее информацию:

– Как же, поехал бы Кроликов с ней. Не водился он с малышней. У Наташки своя компашка была. Ее одноклассники, а потом и однокурсники. Пацаны всегда за ней бегали, и все как один уроды.

Далила напомнила:

– Но вы же говорили про Кроликова, будто он Наташу учил из пистолета стрелять.

– Правильно. Кроликов учил ее стрелять из своего пистолета. Думаю, про тот, краденый, он вообще ничего не знал. Знал бы, сказал бы Андрею.

– И долго Наташа баловалась с тем пистолетом?

– До самой смерти сестры. Когда Машу убили, Наташка смирная стала. Даже со своей компашкой перестала водиться, все больше дома сидела.

– А вы не в курсе, где сейчас тот пистолет?

Морковкина ошалело глянула на Далилу и удивленно воскликнула:

– А фиг его знает! А вы у Наташки спросите, интересно, что она скажет?

– Хорошо, я спрошу, – пообещала Далила. – И последний вопрос. Насколько я знаю, Маша погибла в вашей одежде.

– Об этом меня уже сотню раз спрашивали, – зло выпалила Морковкина. – Я ничего не знаю. Маша со мной не откровенничала. Попросила модную упаковку, я без всяких вопросов свои шмотки дала. Все. Ничего больше не знаю.

– Все так все, – согласилась Далила.