Текст книги "Продается шкаф с любовником"

Глава 15

Несколько дней Далила ломала голову, как припереть к стенке Хренова. Сам он в убийстве Маши, ясное дело, никогда не сознается. На свидетельство Эвальда Авраамовича он скажет: «Да, я заходил к ней. Подарил цветы и ушел».

Что дальше? Чем будем крыть?

«Надо искать причину, по которой он убил Машу, – решила Далила. – Иначе мне никто не поверит».

Пользуясь протекцией Верховского, она позвонила Сергею Хренову. Он был очень любезен и назначил ей встречу в офисе своей фирмы, с иронией извинившись:

– С приятной дамой хотелось бы побеседовать в более веселом месте, но, к сожалению, в офисе я почти живу. Полно работы. Домой прихожу только спать.

Далила его успокоила:

– Ничего-ничего, меня и офис устроит. Я не отниму у вас много времени.

К встрече с Хреновым она хорошо подготовилась и знала, что он сноб, но старается это скрывать. Все друзья отмечали, что Хренов обидчив и самолюбив, но исключительно услужлив и добр. Еще было известно, что он из богатой семьи, что его предки дворяне, что его дядюшка по материнской линии занимает в Кремле довольно высокий чин, чем Хренов не козыряет. Он скромен и горд. Со своими проблемами он сам управляется. Связями пользоваться не любит и окружающим помогает при условии, что потребуются только его усилия.

Составленный по отзывам друзей и знакомых портрет вышел в общем-то симпатичным. Это смущало Далилу. Успокаивало одно: отзывов было мало, что повышало вероятность ошибки.

«Ничего, – решила она, входя в приемную Хренова, – положусь на свое впечатление. Надеюсь, сегодня его и составлю».

Офис Далилу потряс дорогой и изящной отделкой.

Было очевидно, что бизнес Хренова процветает. В приемной ее встретил охранник. Он вежливо помог Далиле снять плащ, повесил его на вешалку и приветливым жестом указал на диван.

На диване ей посидеть не пришлось. Интеллигентного вида секретарша даром времени не теряла: хорошо поставленным голосом она сообщила шефу, кто пришел и по какому поводу. Тот любезным тоном выразил готовность к беседе.

«Все по самым высоким стандартам деловых приличий, – мысленно усмехнулась Далила. – Красиво, дорого, интеллигентно, душевно. Не мешало бы так завести у себя, но где брать для этого деньги? Даже мебель в приемной обновить не могу, но зато у меня есть Даша», – успокаивающе заключила она, устремляясь в кабинет к Хренову.

Он, увидев ее, вскочил, приветливо поздоровался и… зачем-то зашел со спины, опуская руки на плечи Далилы.

– Что вы делаете? – удивилась она.

– Хочу вас раздеть.

Далила взревела:

– Что-о?

В голове ее промелькнуло: «Он точно маньяк!»

– Я хочу помочь вам снять плащ, – отступая на шаг, растерянно пояснил Хренов.

Она рассмеялась:

– Плащ? Простите, но на мне только платье.

Плащ я в приемной сняла.

Теперь и он улыбнулся:

– Это вы простите, кажется, я оплошал.

Далила его успокоила:

– Ничего страшного, мое платье действительно смахивает на плащ.

Глаза их встретились, и она поняла, что Хренов ей нравится.

* * *

Сергей Хренов Далилу очаровал. Не писаный красавец, но его огромные голубые глаза были умными, пухлые губы – добрыми, руки – сильными, а манеры – приятными. Далила не нашла в нем Вечного Принца. Говорил Хренов уверенно, красивым негромким голосом; спокойно, без тени смущения, смотрел в лицо собеседника. Рядом с ним было комфортно и очень легко. Он внимательно слушал, не перебивал, формулировал мысли четко и без напряжения.

Короче, какой там невроз!

Скорей невроз был у самолюбивой Далилы – вернувшись домой, она себе места не находила. Еще бы!

Образно выражаясь, с диким грохотом рухнула легкая конструкция, которую она быстро и удачно сложила. О, как Далила собой гордилась: почти поймала убийцу!

Собралась хвастать тетушке Маре! Нос задрала!

Хвост трубой подняла!

Глупая! Торопыга! Слепая!

Теперь о невиновности Хренова говорило все: его успешность, добропорядочность, интеллигентность, открытость. Бизнес его давно процветает, Маша еще жива была. Да и чем она, девчонка, могла ему помешать? За что ее убивать?

О покойной Хренов вспоминал охотно и очень легко. Пожалуй, слишком легко. Далила даже спросила:

– Вам хочется о ней говорить?

И вот тогда-то настоящий пошел разговор. Он, глядя ей прямо в глаза, признался:

– Да. Мне хочется о ней говорить. С вами особенно.

– Потому что я психолог? – догадалась она.

– Потому что вы все понимаете.

– Вы с ней не просто дружили?

Хренов кивнул:

– Вы проницательны. Да, я Машей был увлечен, а когда ее вдруг не стало, понял – это любовь. Эта любовь до сих пор жива, потому и не женюсь.

Далила нехотя возразила – ей уже не нужно было его ловить.

– Ваше долгоживущее чувство скорей походит на угрызения совести, – мягко сказала она.

И после неловкой паузы, тихо добавила:

– Простите. Я не хотела…

Хренов поспешил ее остановить:

– Не извиняйтесь, вы снова правы. Я же сказал, что вы все понимаете. С вами можно просто молчать.

– Но вы, пожалуйста, говорите, – попросила Далила.

– Конечно, я ценю ваше время. Да, вы точно подметили, я простить себе не могу гибели Маши. В тот страшный день…

Он замолчал.

– Вы там были? – прошептала Далила.

– Да.

Она подсказала:

– Решили раньше всех Машу поздравить.

Хренов отрицательно покачал головой:

– Нет. Зачем? Вечером намечался банкет, там бы ее и поздравил.

– Зачем же пошли?

– Она мне позвонила и попросила прийти. Я в ближайшем цветочном купил букет и помчался.

– Помчались? – удивилась Далила. – Почему вы спешили?

– Не знаю. Может, мне не понравился Машин голос. Она нервничала, так мне показалось.

– И вас торопила?

– Да, просила скорей приехать. Я на нее потом рассердился. Топтался с букетом под дверью, а Маша мне не открыла. Я расстроился и ушел. Уже после обеда узнал, что Маша убита. Это был шок.

– А за что вы себя вините?

Хренов исподлобья взглянул на Далилу и, сделав усилие, спокойно признался:

– Когда я цветы покупал, видел Андрея, старшего брата Маши.

После паузы он воскликнул:

– Ну почему я ему не сказал, что она мне звонила? Проклинаю себя!

Далила слушала молча.

Он отвернулся и вдруг тихо спросил:

– Могу я на вас положиться?

Она заверила:

– Конечно. Я психоаналитик, это почти как священник. Грехов я не отпускаю, но тайны храню. Если, конечно, в них нет ничего криминального.

Хренов потряс головой:

– Криминального нет. Я не стал бы доставлять вам неприятности.

– Тогда я внимательно слушаю.

Он снова взглянул ей в глаза:

– Понимаете, надоело мне малодушничать. Я хочу вам доверить тайну, которую носить в себе уже не могу. Я только что вам солгал. Я не ушел. Я долго звонил, а потом толкнул дверь. Дверь оказалась открытой. Я вошел и увидел Машу.

Хренов опять замолчал. Чтобы ему помочь, Далила осторожно спросила:

– Маша была убита?

– Да. Она в прихожей лежала. В луже крови.

– Вы испугались и сразу ушли?

– Нет. Я растерялся и долго стоял. Ноги словно вросли в пол. А может, я был там недолго, но мне показалось – вечность.

– Что вы увидели?

– В открытую дверь было видно гостиную, накрытый празднично стол, посуда, бокалы, мой любимый пирог. Это было ужасно. Она словно меня ждала.

Хотя нет, об этом я позже подумал, а в тот жуткий момент струсил и не думал о Маше. Я думал лишь о себе.

Да, еще вспомнил, в прихожей были рассыпаны белые лепестки. Их было много, рассыпаны, словно снег.

В первый миг я хотел позвонить в милицию, но испугался, что меня обвинят в убийстве, и убежал. Собрал с пола лепестки и убежал.

– Зачем собрали? – удивилась Далила.

– В прострации был, действовал неосознанно.

Видимо, хотел узнать, кто был у Маши. Я сам не очень-то в цветах разбираюсь, цветочнице лепестки показал, она сказала, что это хризантемы, даже вид назвала.

– Вам это о чем-то сказало?

Хренов задумчиво покачал головой:

– Не-ет.

Далила поняла, что он раздумывает, стоит ли говорить, и попросила:

– Пожалуйста, не скрывайте от меня ничего.

Он грустно кивнул:

– Хризантемы любит Наташа Верховская, теперь Замотаева: Машенька эти цветы не любила. Она подтрунивала над сестрой: «Хризантемы – цветы для покойников: искусственные на вид и без, запаха».

Хренов потряс головой и воскликнул:

– Ужас! Представляете, а я убежал! Мне очень стыдно. Даже Андрей об этом не знает.

Он жалобно взглянул на Далилу и с надеждой, что ему возразят, как ребенок спросил:

– Я, наверное, трус?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Вряд ли. В нашей стране так поступил бы любой. Во всяком случае, многие. Маше было уже все равно, а вы спасались от неприятностей.

– Да-да, я спасался. Меня и без того затаскали, допросы-расспросы. А скажи я, что был там…

Хренова передернуло. Далила поспешила заверить:

– Вы правильно поступили.

Он согласился:

– Да, с житейской точки зрения я правильно поступил. Менты разбираться не любят, кого схватят, того и сажают. Разум-то понимает: я не мог спасти Машу, а душа все равно болит.

Далила его пожалела: сменила тему и вскоре ушла.

А вернувшись домой, неудачу остро переживала: ходила по комнате, охала, вспоминая ход своих мыслей, удивлялась себе – с чего вдруг взяла, что способна раскрыть это старое запутанное преступление?

Племянник Далилу добил. Он позвонил тетушке и после обычного: «Бонд! Джеймс Бонд!» – спокойно ей сообщил:

– Наташа Замотаева сестричку пришила.

Глава 16

Нельзя сказать, что племянник Далилу потряс, но она удивилась: слишком быстро он сделал свое открытие. Выслушав его сенсационное сообщение, она скептически осведомилась:

– Как ты узнал?

Евгений поведал со смущенным смешком:

– Применил страшную пытку к Морковкиной.

– Надеюсь, пытал ее не в постели?

– Нет, на столе.

Далила вспылила:

– На каком еще столе?! Ты же мне обещал обойтись без секса!

Бонд рассмеялся:

– На столе пыток. Знаешь, есть такой стол, какой-то инквизитор придумал…

– Не пори ерунды, – раздраженно прервала его Далила. – Мне не до шуток. Ты где?

– Лежу у Морковкиной.

– Издеваешься?

– Да нет, уже просто лежу.

Она зло подумала: «Собачонок неисправим. Нашел время ерничать. Неужели не чувствует, в каком я состоянии?»

Досчитав до пяти, она ласково попросила:

– Женечка, приезжай, если можешь.

Бонд серьезно ответил:

– Конечно, могу. Немедленно буду, а ты загляни в холодильник.

– Зачем? – удивилась Далила.

Евгений снова не удержался от шутки:

– Чтобы узнать, нет ли там трупа.

– Ну, зараза! – рассмеялась она. – Приезжай, и труп там появится!

– Откуда?

– Я тебя прямо на пороге убью!

– Заметано. Мне сегодня клиент навороченной тачки нахамил беспредельно, в связи с этим жить абсолютно не хочется. Так что у тебя в холодильнике?

Шаром покати?

Далила проследовала на кухню и сообщила:

– Да нет, свертки лежат какие-то. Что-то я совсем замоталась. До чего дело дошло, уже Димка еды нам купил.

Бонд возразил:

– Димка питается исключительно протеинами.

Раз свертки лежат, значит, Матвей заходил.

– Быть не может! – поразилась Далила. – Он тебе что, звонил?

– Мы даже виделись.

– Ну надо же. Теперь Матвей и тебя возлюбил.

– Уж пришлось, – рассмеялся Евгений. – Ты же ему себя любить не даешь, он вот ко мне подъезжает.

Того и гляди, сексуальную ориентацию сменит.

Далила не способна была оценить его юмор, ответила с полной серьезностью:

– Не я наш брак поломала. Пусть любит свою Ирину. И что он тебе говорил?

– Жаловался, что ты слишком много работаешь.

Далила фыркнула:

– Кто бы на это жаловался! Будто у меня что-то осталось, кроме работы. Он меня веры в порядочность чуть не лишил. Он меня подкосил и разрушил.

Бонд удивился:

– Правда? Я бы так не сказал. После развода ты расцвела.

– А каких мне сил это стоило, счастливую изображать? Это я только знаю! Матвей предатель! Уж он-то знал, что, разрушая брак, он лишает меня сразу всего.

Я психоаналитик. Как я чужие души должна врачевать, если свою не вылечила?

Евгений уже пожалел, что завел рискованный разговор.

– Но ты же вылечила, – растерянно вставил он.

– Я поступила мудрей, я не позволила себе заболеть, но Матвей от этого лучше не стал. Он предатель, и не смей за моей спиной с ним встречаться, – с излишней горячностью приказала Далила и, совсем уже как девчонка, добавила:

– А продукты его я выброшу.

Прямо сейчас.

– Отлично. Я куплю тебе новые, – поспешно согласился Евгений.

Вообще-то он не считал, что тетка проиграла от развода с Матвеем. Матвей по-прежнему ее любит, это факт – не зря же он пытается установить с Далилой контакт. И сам Евгений к лучшему изменился. Раньше тетка интересовалась, что лежит в холодильнике у племянника, теперь эти вопросы он ей задает. И Димке развод родителей пошел на пользу. Раньше парень был эгоистом, признавал лишь свои интересы, а теперь он научился за собой убирать, нет-нет да и посуду помоет. К матери покровительственно относится, заботой ее окружил, а раньше был почти равнодушен к Далиле. Раньше отца больше любил.

Евгений знал почему. Он сам порой осуждал свою тетку за неугомонность. Удивлялся: чего ей не хватает? Получила высшее образование, стала психологом, и хватит. Работай потихоньку и занимайся семьей.

Нет же, ей подавай мединститут. Сама похудела (мотается-разрывается) и семью позабросила. Что и кому собирается доказать?

Теперь же, когда повзрослел и осознал, что у тетки талант, Евгений осуждал не Далилу, а общество. Он удивлялся мужской несправедливости и женскому неравноправию: почему, когда мужчина хочет чего-то добиться, все относятся к его желанию с уважением и ему помогают, а с женщиной все не так. В лучшем случае женщине не мешают оставаться наедине с ее же проблемами. А то еще и добавят своих, да при этом стыдят: куда лезешь? Зачем высовываешься? Хочешь быть самой умной?

Умных женщин в России не любят.

Теперь Евгений все правильно понимал и своей умной теткой гордился, но жениться решил на женщине средних способностей. Решение это не афишировал, но Далила, когда он ввалился (весь в пакетах и свертках) и с порога начал рассказ, мгновенно заметила, что его потянуло к Морковкиной.

– Как тебе показалась эта Морковкина? – прервав его, спросила она.

Хоть и знала из многих источников, что девушка симпатична, но довольно глупа, однако хотела услышать оценку племянника.

– Нормально, – ушел от ответа Евгений и под маркой выдачи информации вновь с удовольствием заговорил про Морковкину.

Рассказывал-то он про покойницу Машу и сестрицу ее Наташу. Однако из рассказа племянника Далила почему-то узнала, что у Морковкиной длинные ноги.

Потом узнала, что у нее отличный вкус. И что смех ее похож на серебряный колокольчик. И еще как-то по-особому Морковкина проводит у лба указательным пальцем, если задумывается. Оказывается, она умеет задумываться – об этом тоже Евгений поведал Далиле. Вот как много.

А про Машу сказал лишь то, что ее убили. И про Наташу только то, что она в день убийства прибежала к Марине Морковкиной с просьбой подтвердить ее алиби, значит, убийца Наташа, она. И все.

Закончив, с идиотским счастливым видом (опять же находясь под впечатлением от Морковкиной) он деловито спросил:

– Ты ужинала?

– Ужинала? Надеюсь, ты шутишь? – рассердилась Далила.

Бонд удивился:

– Да нет, сам жрать хочу. Собирался составить тебе компанию.

Она раздраженно напомнила:

– Но прежде ты собирался что-то мне рассказать.

– Ну, ты даешь! Я уже все рассказал.

– Ошибаешься, – язвительно возразила Далила, – ты только начал. Что за странная информация: прибежала Наташа за алиби. И все. Остальное про ноги Морковкиной. На тебя это непохоже. Ты что, влюбился?

Бонд обиделся:

– Не доверяешь? Подозреваешь, что я переспал с Морковкиной?

Далила его успокоила:

– Пока не подозреваю, но все же хочу знать не только про ноги Морковкиной.

– Неужели тебя интересует что-то еще?! – взволнованно и с непониманием воскликнул Евгений.

– Увы, да.

Хлопнув себя по лбу ладонью, он с ликованием прозрел:

– Правильно! Ты же у нас не мужчина, тебя занимают всякие пустяки: алиби и убийства.

– Да, боюсь показаться тебе пустой и любопытной, но хотелось бы услышать и про Наташу. Когда она прибежала к Морковкиной? Как вела себя? Что говорила? Все это важно. Я хочу это знать.

Евгений, жадно прижимая к груди батон колбасы, жалобно поинтересовался:

– А нельзя вести допрос во время ужина?

– Нет, нельзя, – постановила Далила. – Сначала расскажешь, потом будешь лопать.

Бонд, дурачась, с огромным трудом оторвал от груди колбасу и воскликнул:

– Жестокая! Пытай же меня! Пытай!

– С удовольствием, – усмехнулась Далила и деловито спросила:

– Для начала скажи, как Морковкина относится к Замотаевой?

– Плохо.

– Почему?

– Марина с детства мечтает выйти замуж за Гошу Кроликова, а Наташа Замотаева бесится с жиру и клинья под этого Гошу бьет.

Далила от комментария воздержалась, лишь усмехнулась, а Евгений, поразмыслив, добавил:

– Версия не моя, а Марины. Я не утверждаю, что Замотаева наставляет рога Замотаеву. Возможно, все даже наоборот. Ведь это Замотаев не расстается с Кроликовым ни днем ни ночью. Так где же гарантии, что они не погнались за модой и друг друга не приголубили?

Далила отмахнулась от рискованных предположений племянника:

– Ерунда. Кроликов – телохранитель Замотаева.

Следовательно, они не расстаются. И оба они натуралы, я точно знаю. А твоя Морковкина…

– Твоя Морковкина, – вставил Евгений. – Ты меня к ней послала.

– Хорошо, пусть моя, – согласилась Далила. – Она ревнует Гошу к Наташе из зависти. Наташа красавица, и муж у нее богатый. К тому же Наташа слишком часто видится с Кроликовым, что твою Морковкину вовсе не радует.

Бонд снова напомнил:

– Твою Морковкину.

Далила нахмурилась:

– Ладно, мою.

Евгений задумался и спросил:

– Значит, ты уверена, что Морковкина просто ревнует? Я слышал, у женщин есть это, как его? Забываю все время. Ты же умная, подскажи.

– Опять издеваешься? – рассердилась Далила и не осталась в долгу, ядовито добавив:

– Сегодня ты на подъеме. Ох уж эта Морковкина!

– О! Сразу вспомнил! У нее есть чутье!

– Интуиция, – уточнила Далила и снова съязвила:

– Видимо, Морковкина не блещет умом, раз ты обнаружил в ней интуицию.

Бонд пробубнил:

– Я бы много чего обнаружил, но ты запретила нам ложиться в постель.

– Ха, я запретила! У тебя уже есть Зайка.

– Да, и я этого не скрываю.

– Тогда не понимаю. Несмотря на свою Зайку, ты положил глаз на Морковкину?

– А что тебя удивляет?

– А как же твой пресловутый девиз?

– Какой девиз? – удивился Евгений.

Далила напомнила:

– За двумя Зайками погонишься, ни одной не поймаешь.

Племянник поскреб в затылке и горестно ее просветил:

– Девиз устарел. Теперь он звучит по-другому: за двумя Зайками погонишься, от обеих поймаешь.

– Я рада, что ты понял, почему я запретила тебе ложиться в постель с Морковкиной, – заключила Далила и предложила:

– Давай вернемся к Наташе.

– Давай, – согласился Евгений. – Почему ты уверена, что она не флиртует с Кроликовым?

– Ну, поручиться ни за кого нельзя. Наташа не работает, привязана к дому, ей скучно, но, с другой стороны, Кроликов привязан к ее Замотаеву. Ты же сам говорил, они не расстаются.

– Минутку-другую всегда можно выкроить.

Далила осуждающе посмотрела на племянника и строго сказала:

– Тебе видней.

Евгений воскликнул:

– Да не спал я с Морковкиной!

– Верю. Не спал, но собираешься спать.

– И не собираюсь. Я все уже выяснил, зачем нам встречаться?

Он сказал это так твердо, что Далила поверила и успокоилась.

– Ладно, – сказала она, – проехали. Вернемся к Наташе. Почему ты решил, что она убила сестру?

Бонд постучал указательным пальцем по темечку и с гордостью сообщил:

– Потому, что у меня аналитический склад ума.

Когда Наташа прибежала к Морковкиной, та понятия не имела об алиби. Наташа ей сообщила, что поругалась с сестрой и не собирается праздновать день рождения Маши.

Далила возрадовалась:

– Слава богу, наконец-таки я что-то узнала, кроме длины ног Морковкиной!

Бонд усмехнулся:

– Слушай дальше, раз уж тебе повезло. Наташа плакала и жаловалась Морковкиной, что Машка дрянь, что надо ее проучить. В конце концов и Морковкина согласилась не ходить в ресторан на Машино торжество. Более того, они в знак протеста сколотили компанию и укатили на дачу Морковкиной. Где и кутили почти до утра. Брат Андрей, узнав о смерти Маши, еле Наташу нашел.

– Ты хочешь сказать, что Наташа убила сестру и спокойненько укатила гулять с Морковкиной? – поразилась Далила.

Бонд подтвердил:

– Именно это я сказать и хочу. Только гуляла Наташа совсем не спокойненько. Во-первых, она нажралась до чертиков, а во-вторых, все время рыдала и приставала ко всем с жалобами на сестру.

– И на что она жаловалась?

– Укоряла Машу каким-то накрытым столом и пирогом. Наташа была назойлива, и все от нее шарахались. Всем было не до нее.

– Погоди секунду, – попросила Далила и побежала в свой кабинет.

Вернулась она с отчетами детектива, полученными от Верховского. Листая на ходу, удивилась:

– Странно, здесь ни слова о том, что Наташа в день гибели Маши была у Морковкиной. Ты уверен, что Марина не врет?

Евгений пожал плечами:

– Зачем? Там же была компания, человек десять.

Любой из них подтвердит.

– Да, ты прав. Видимо, детектив не подозревал Наташу, потому и не придал значения ее алиби.

– А для кого он отчеты составлял?

– Для Андрея Верховского.

Бонд рассмеялся:

– Ну, ты даешь, Пинкертон! Зачем он Андрею будет докладывать, где Наташа его была? Будто Андрей сам не знает. Он же ее у Марины нашел, не детектив.

– Точно, – согласилась Далила. – У тебя и в самом деле, оказывается, аналитический склад ума, а у меня к концу дня мозги подзаплавились. А что там с алиби?

– Когда Андрей дозвонился до Морковкиной и сообщил ей о гибели Маши, Наташа протрезвела. Вот тогда-то она и попросила Морковкину всем сказать, что пришла к ней на два часа раньше.

– И чем Наташа просьбу свою объяснила?

– Тем, что в дороге была, когда Маша погибла.

– А зачем ей вообще понадобилось алиби? – удивилась Далила.

Евгений развел руками:

– Вот и я спросил у Марины – зачем? Оказалось, что Наташа была у стилиста, а Маша ей позвонила.

Слово за слово, они поругались. Наташа распсиховалась и крикнула в трубку: «Ну, все! Теперь я тебя грохну!» А стилист это слышал.

– И что из того?

– Короче, Наташа просила Морковкину всем подтвердить, что звонила она, Марина, и слова «я тебя грохну» адресовались именно ей, а не Маше. Морковкина согласилась, но ее особенно не расспрашивали.

Далила задумчиво подытожила:

– Да-а, интересная информация.

Бонд расплылся в улыбке:

– Еще бы. Не сказать, что сильно стараюсь, но, за что ни возьмусь, во всем просто ас. Куда деваться? Талант есть талант.

– Бери выше. Евгений, ты гений! – рассмеялась Далила, шутливо отпуская племяннику подзатыльник. – Гений и злостный хвастун.

Тот сделал вид, что обиделся:

– Ну вот, все испортила.

– Я испортила? Испортила все Морковкина.

Бонд мелочно уточнил:

– Твоя.

Далила на этот раз заупрямилась:

– Нет, твоя.

Евгений стоял на своем:

– Нет, твоя!

– Хорошо, – согласилась Далила. – Наша Морковкина, общая. Она все испортила.

– Каким образом?

– Она согласилась предоставить подруге алиби, но не заметила одной интересной детали. Откуда Наташа знала, что покойная Маша пирог испекла? Вряд ли Маша сама ей сообщила. Значит, Наташа после стилиста домой заезжала.

Бонд констатировал:

– Железная логика.

Далила расстроилась, – Зря смеешься. Мне уже не до смеха, – грустно сказала она. – Верховский ко мне обратился, я не отказала ему в помощи. Теперь он мой пациент. Я ответственна за его здоровье. Уж не знаю, как там все было в тот страшный день, но если Верховский узнает, что его Наташа повинна в смерти его же Маши…

– И что будет? – скептически осведомился Евгений.

Далила поежилась:

– Боюсь, такого удара Верховский не переживет.

В прихожей хлопнула входная дверь и раздались решительные шаги – на пороге кухни вырос Дмитрий. Он жадно уставился на заваленный продуктами стол и радостно констатировал:

– О! Неплохо сидите! Присоединяюсь к вам!

Евгений озорно взглянул на тетушку и спросил:

– Ну что, проявим доброту? Разрешим и ему на колбасу посмотреть?

– Но только посмотреть, – рассмеялась Далила. – Он же питается протеинами, а в твоей колбасе только крахмал Когда ты научишься выбирать качественные продукты? Покупаешь, что под руку попадет.

– А ты, мама, только выбирать и умеешь, но почему-то ничего не покупаешь, – обиженно пробубнил Дмитрий, зверски вгрызаясь в «накрахмаленную» колбасу Далила и Евгений хором воскликнули:

– Грязнуля! Руки сначала помой!