Текст книги "Реквием по любви. Грехи отцов"

И в-третьих, их потасовку прервал еще один мужской голос. Властный, зычный, продирающий до мурашек. И знакомый до жути.

– Ну-ка, живо взял себя в руки и успокоился, Шмель! – угрожающе рявкнул Аркадий Михайлович. – Я как-то не особо настроен отрывать тебе башку. По крайней мере… сегодня!

А затем загорелся яркий свет, и поляну озарило, точно настал день.

* * *

Будучи полностью ослеплена, Лиза поспешила зажмурить глаза.

Как? Он тоже здесь?

Облегчение обрушилось на нее мощной отрезвляющей лавиной. Нескончаемым свежим потоком. И пусть мышцы все еще дрожали – последствия пережитого стресса – но дышать уже становилось легче. Можно и расслабиться!

Хвала небесам! Если он рядом, то ничего по-настоящему плохого точно не произойдет! Вон, даже яростный запал Соколовского пошел на спад, он ни на кого не нападал, старался обрести контроль над эмоциями. Выходило отвратительно, во взгляде его все еще полыхала лютая ненависть. Но он старался!

Никогда прежде Лиза не радовалась визиту Аркадия Михайловича так сильно.

И ее совершенно не смущал тот факт, что по логике вещей мужчина не должен был находиться у нее дома столь глубокой ночью.

Однако… он оказался тут! Почему?

Ощущение чего-то… неправильного не покидало ее ни на миг. А тишина, внезапно окутавшая бескрайнее ночное пространство точно невидимой паутиной, и вовсе казалась нереальной. Потусторонней. Быть может, просто заложило уши?

Пересилив себя, Лиза распахнула глаза. Довольно быстро привыкнув к яркому свету, огляделась вокруг, чтобы окончательно…

Что за?..

Мыслей в голове не осталось – растворились, будто по щелчку пальцев.

Она застыла. Оцепенела. Онемела, не в силах осознать. Не в силах поверить. Господи! Бежать! Все, чего хотелось в тот миг – именно бежать. Быстро, на пределе возможностей, чтобы оказаться сейчас как можно дальше.

Неосознанный полушаг назад… и чья-то тяжелая рука тут же покровительственно опустилась на Лизины плечи, намертво пригвоздив к земле.

– Не трясись, зайчишка, – тихим шепотом процедил сквозь зубы Дудаев, демонстративно скалясь. – Держи эмоции в узде! Знаешь, что делает волк, чувствуя чужой страх? Он нападает!

– Чего? Они на меня еще и нападут?

– Все хорошо. Улыбайся!

– Но… кто все эти люди? – спросила она еле слышно, всеми силами стараясь не таращиться на открывшуюся взору картину расширившимися от ужаса глазами. – И почему их… так много?

На самом деле «много» – не самое точное определение толпе мужчин, насчитывающей не менее ста человек. И то навскидку! На деле их могло оказаться гораздо, гораздо больше. Одни стояли, разбившись на небольшие группы. Другие вальяжно восседали за… длиннющими столами, расставленными по старинке – в форме буквы «п».

Поправочка. За ломившимися от изысканных блюд столами. Но никто не ел! Все до единого с огромным интересом наблюдали за представлением, которое они с друзьями тут устроили. Включая драку.

Че-е-е-е-р-т!

Он всё видели. Всё слышали. С самого начала и до конца. Оценивали. Делали выводы.

Лиза до такой степени растерялась, что оказалась не в состоянии отыскать среди бесконечного множества чужих лиц хоть одно знакомое!

И желательно Похомовское. Но увы! Не с ее удачей. Она элементарно не запомнила, с какой стороны доносился его голос.

– Скоро узнаешь, – отмахнулся Мага и тут же обратился к присутствующим. – Ну что, братва, гуляем дальше?

– Жучара ты, Дуда! – хохотнул кто-то из толпы. – Гляньте на него! Пока мы горькую хлещем, он уже с девчонкой познакомился. Потанцевал, покрасовался, раздеться перед ней успел, да под крылышко к себе по-тихому и захапал! А нам, значит, гуляйте дальше. Ну-ну!

По сути, мужчина был прав. Объятия Дудаева напоминали именно орлиное крыло, которым он отгораживал ее ото всех, в том числе и от Соколовского. Так сказать, открыто демонстрировал свое покровительство.

– Слюни подбери! – загоготал Мага в ответ. – Делиться-то я не намерен.

– Вот засада! – не унимался активист. – Тогда хоть представь меня ей, что ли!

– Чего ради?

– Пф! Не каждый день Шмелю в морду песком швыряют и расправой Похомовской грозят. Залюбовался строптивицей!

– Да, – согласился «покровитель», – характер – не забалуешь!

– Есть в кого, – поддержал кто-то еще, опрокидывая в себя стопочку. – Покойся с миром, брат!

Толпа вдруг ожила. Загудела, точно пчелиный рой, множеством мужских голосов.

– Как ни крути, а чуйка-то отцовская! Видали?

– Согласен. Ничем ведь себя не выдали – тихо сидели. А она стоит и прямо в нас пальцем тычет. Я охерел малость!

– Жаль, что девка. Он достоин был наследника!

– Еще как жаль! Сын есть сын.

– Да брось! Хороша же, чертовка.

– Хороша, да не наша!

А вот это уже было обидно…

Словно кипятком в лицо плеснули, в очередной раз намекая, какая она все же ничтожно слабая… в отличие от представителей сильного пола. Как ни пыталась Лиза сдержаться, но не смогла:

– Между прочим, ваша матушка когда-то тоже была девкой! И если бы не она, вы бы сейчас здесь не стояли! И так, чисто для справки, мой папа был очень-очень счастлив, когда я родилась! Лучше уж дочь иметь, чем вообще никого после себя не оставить!

Пожалела она о своем поступке в тот же миг. Повисла такая гробовая тишина, что зазвенело в ушах, и все взгляды вновь устремились в ее сторону. Покраснев как рак до кончиков ногтей, Лиза нервно сцепила пальцы в замок, но запретила себе убегать поджав хвост. Наоборот, настырно свела лопатки, выпятив вперед грудь, и гордо вскинула подбородок.

– Красиво тебя, Сивый, уделали! – попытался кто-то разрядить накалившуюся обстановку. – Будешь в следующий раз следить за помелом своим, шутник хренов!

«Шутнику» на первый взгляд было около сорока пяти лет, и он правда выглядел сивым из-за перемежающихся с седыми черных волос. А теперь еще и серьезным до жути.

– Не серчай! Обидеть не хотел, – произнес он, точно оправдываясь. – Сказал как есть!

Лиза судорожно втянула в себя воздух, прежде чем нашлась с ответом.

– И вы зла не держите, – вернула его же тоном. – Я все понимаю, но… мне безумно хочется верить, что отец был мне рад! И никто не убедит меня в обратном!

– Выпьешь с нами за упокой бати?

Она отрицательно замотала головой, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота при одном упоминании об алкоголе:

– В другой раз. Я уже и так слишком пьяна…

– Да ладно тебе! – прицепился тот, как клещ, явно намереваясь добиться своего. – Рюмкой больше – рюмкой меньше. Не заметишь даже!

– Его же не стало… осенью, – привела Лиза последний аргумент, – рано поминки устраивать!

– Сивый, ты внезапно оглох? – ощетинился Дудаев, о существовании которого Лиза благополучно позабыла. – Могу лично вдолбить в твою голову ее слова, если не доходят!

Ой, не нравился Лизе этот разговор, приобретающий агрессивные нотки.

– Аркадий Михайлович? – громким, но вибрирующим от напряжения голосом позвала она Похомова, остро нуждаясь в его присутствии и лихорадочно выискивая повлажневшим от волнения взглядом среди незваных гостей. – Где вы? И какого черта вы тут устроили?

Очевидно, понимая, что без его помощи никак не обойтись, Мага мягко повернул Лизину голову в нужном направлении. Наконец Лиза увидела Похомова. Мужчина сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула и с наслаждением затягиваясь сигарой, и как-то по-особенному разглядывал Лизу. Она всегда с трудом понимала взгляды Аркадия Михайловича, этот раз не стал исключением.

– Так и будете молчать?

– Выходит, я замечательный? – расплылся он в сдержанной улыбке. – Да, олененочек? Неожиданно!

Ему удалось ее смутить. Вот ведь! Теперь Лиза понимала, и предельно четко, что Дудаев специально вытягивал у нее информацию на «публике». Каждая его фраза была взвешена и продумана. Хитрец!

– Самый лучший! – В сердцах Лиза повысила голос. – Что здесь происходит?

Скользнув взглядом чуть левее, обнаружила рядом с ним и Петра Алмазова. Впрочем, отца заметила и Соня, которую все еще крепко удерживал Даня.

– Ну уж нет! – гневно выплюнула подруга, продолжая брыкаться, сердито взирая на родителя. – В этот раз ты не заставишь меня извиняться! Этот старый козел ударил Андрея и Вику! Практически угрожал Лизе! Он заслужил каждую долбаную… то есть лестную фразу в свой адрес!

– Я и не прошу тебя об этом, – последовал спокойный ответ Петра Петровича. – Несдержанность Шмеля – лишь его проблема.

Лиза не понимала, отчего так сильно ускорился ее пульс. Она пребывала уже в относительном спокойствии. Однако сердце опасливо трепыхалось в груди, точно предчувствуя что-то. И это самое «что-то» как магнитом притянуло ее взгляд. По правую руку от Аркадия Михайловича пустовало одно место, потому изначально Лиза и обделила вниманием человека, расположившегося следом. Зато теперь, всего через секунду внимательного осмотра, едва не лишилась рассудка.

Это же он. Он! Господи…

Девушка со свистом выплюнула из себя вставший поперек горла воздух. Легкие неистово жгло изнутри от недостатка кислорода, причиняя вполне реальную боль. Колени задрожали. Да что там колени – ее всю затрясло! Как же так? Что он здесь делает?

Человек, чей жадный взгляд Лиза почувствовала столь остро, и сейчас взирал на нее точно так же – заставляя конечности превращаться в вату, а сердце – неистово колотиться за ребрами.

– Дядя? Ты? – прокаркала она пересохшим горлом. Повторила, все еще сомневаясь. – Правда… ты?

– Я! – отозвался он сипло и, властно, приказным тоном добавил: – Подойди!

Она собиралась. Честно!

Но у ее организма были на этот счет иные планы. Лиза резко пошатнулась, практически теряя связь с реальностью.

* * *

Нет, не упала. Благодаря молниеносной реакции Дудаева, который все еще придерживал ее за плечи, и собственным врожденным рефлексам ей удалось устоять на ногах, избежав тем самым еще и публичного позора.

– Да что с тобой такое? – с легкой тревогой в голосе поинтересовался мужчина, хмуря густые брови.

Хотелось бы ей знать!

Но увы. Лиза оказалась слишком увлечена изумленным созерцанием внезапного гостя, чтобы задуматься хоть на миг о собственном здоровье. И вновь пульс, ревущий в ушах. И вновь дрожь в коленях.

– Я в порядке, – прошептала она так тихо, что услышать ее мог лишь защитник, – просто… впервые в жизни его вижу! Так близко. Настоящего! Господи! Это же он? Мой дядя?

– Именно, – последовал короткий ответ. – Собственной персоной.

– Высокий… – Лиза увлажнила до ужаса пересохшие губы, проведя по ним кончиком языка. – Грозно выглядит!

– Есть такое дело.

– Праздник в честь его возвращения?

– Мы рады встретить Прокурора – нашего лидера! Явить ему свои уважение и преданность. Отчитаться… по делам.

– То есть о его приезде было известно заранее?

– Очень узкому кругу людей, – последовал кивок. – Ты видела их сегодня утром.

Да, действительно видела. И судя по всему, немало позабавила.

– Мне не сказали, – Лиза от досады губу до боли прикусила. – Получается, вы в этот круг… тоже не входите?

Скрипучий смешок:

– Я выше него, лапуля!

– Какой вы особенный! – нервно фыркнула она. – Почему… выше?

– Скажи лучше, почему ты тянешь время?

– Страшно, – призналась как на духу Лиза. – Отдышаться бы для начала.

– Ступай. – Легкий толчок между лопаток. – Ждет же!

– Но я…

– Все, Лиза! Побалагурили, и хватит – не шутки шутим. Иди!

От его стального низкого голоса холодок прошелся вдоль позвоночника.

Элита, блин!

Ее трясло, как трусливого кролика. Однако, мгновенно реабилитировавшись, Лиза взяла себя в руки и медленно направилась к единственному кровному родственнику на целом белом свете. За исключением бабули, конечно. В душе творился сумбур. Полнейший хаос. Даже улыбнуться, пусть фальшиво и через силу, и то заставить себя она была не в состоянии. Просто шла вперед, машинально переставляя одеревеневшие конечности. Не чувствуя под ногами земли. Да вообще ничего не чувствуя, кроме пленившего ее пристального взгляда.

Волнение. Трепет. Любопытство. Все потеряло свой глубокий смысл. Лишь шаг. Затем еще один. И еще!

Сложно сказать, почему она замерла, преодолев всего половину разделяющего их расстояния. Лиза все четче осознавала, что готова рвануть в объятия дяди… в любую секунду. Сжать его крепко-крепко. Расцеловать в обе щеки! И сдерживаться от внезапного порыва становилось все сложнее. С каждым новым вдохом.

Спокойно!

В их кругах подобное поведение может считаться неприемлемым. Недопустимым. Да и с чего бы ему, словно из скалы высеченному великану, думать о глупостях?

Игнорируя болезненный комок в горле, Лиза уверенно выдержала тяжелый взгляд родственника. А потом и вовсе, удивляя даже саму себя, бросила холодно и высокомерно:

– Ты тоже считаешь меня… величайшей ошибкой отца? Да?

– Лиза! – В зловещей тишине голос Аркадия Михайловича звучал предостерегающе.

Однако Похомов зря распинался. Она не собиралась реагировать на слова других людей, пока… пока Борис сам не удостоит ответом.

– Скажи мне! – Ее голос вибрировал от напряжения. Удивительно, как еще на визг не перешла. – Только честно, скажи!

Хмыкнув, дядя откинулся на спинку стула:

– Не ошибкой, – задумчиво потер он свой щетинистый подбородок, – слабостью! Маринка сделала его счастливым. Немыслимо счастливым. А вместе с тем и… непростительно слабым. А с твоим появлением случился конкретный передоз радости, от которого у брата вообще чердак потек!

– Что?

– Тебя можно считать чем угодно, – спокойно разъяснил он, точно бестолковому ребенку, – но не ошибкой! И будь уверена: любой, кто так подумает, поплатится!

Легче стало, но ненамного.

– Вот и хорошо, – Лиза вытерла вспотевшие ладони о ткань комбинезона, изрядно перепачканного на озере, и двинулась дальше, – вот и славно!

Подойти вплотную духу не хватило. Она остановилась в паре шагов от стола, за которым гордо восседал ее дядя, и буквально выдохнула:

– Здравствуй!

– Ну, здравствуй, племяшка! – Прокурор хорошенько осмотрел ее с ног до головы. – В хмельной загул ушла?

– Я не пью.

– Правда, что ли?

Стало неловко до жути за свой внешний вид:

– Да!

– Отчего же тогда сейчас в нулину? Шмель – и тот трезвее!

Лиза невольно поморщилась, вспомнив гадкого отца Соколовской.

– У Андрюши юбилей. Пришлось немного выпить! – принялась оправдываться она, совершенно не понимая, для чего это делает. – А ты мог бы и… предупредить заранее о своем визите! Я бы… подготовилась…

Борис не иначе как нарочно оставил без внимания ее реплику. Теперь он разглядывал Лизу с затаенной теплотой. С мизерной капелькой нежности в потемневшем взгляде.

– Кхм! – Лиза поспешила продолжить беседу, маскируя банальной вежливостью неимоверное волнение. – Как… долетел?

– Без проблем.

Ну еще бы!

– Надолго к нам пожаловал?

– По ситуации!

– М-м-м… – Разговор давался ей непросто. Слишком уж немногословен был дядюшка. И как ни странно, ее это задевало. Глубоко ранило. – Тогда не буду мешать. Мы с ребятами устали и спать хотим.

Лишь короткий кивок служил ей ответом: мол, делай что пожелаешь! Одобряю. Пока что…

– Где тебе постелить? – уточнила она на всякий случай. – У нас с бабулей или… с Петром Петровичем в соседнем доме?

– Не утруждай Валентину Степановну лишними хлопотами, – отмахнулся Борис с серьезным выражением лица. – Едва ли мы сегодня сомкнем глаз!

– Но…

– Правда, годы свое берут, – усмехнулся вдруг Черчесов. – Если конкретно прижмет, к тебе завалюсь, племяшка. Кемарнуть минут двадцать дашь? Не прогонишь?

Казалось, в тот самый миг к их разговору прислушивался каждый присутствующий здесь человек. Даже друзья притихли и осторожно подошли ближе к Лизе в качестве группы моральной поддержки.

– Не прогоню! – Лиза робко ему улыбнулась. – Доброй ночи!

– Отдыхай!

Вот и все…

С бешено колотящимся сердцем, с неистово пылающим лицом Лизавета обхватила себя руками и зашагала прочь. Да только не прошла и более трех метров. Остановилась, остро чувствуя горечь разочарования. Обиду. Не так она представляла себе их первую встречу! Не так!

Словно чужие совсем. И это… слишком неправильно, чтобы быть реальностью.

Она упрямо стиснула кулаки и стремительно развернулась – да столь резко, что закружилась голова. Оказалось, дядя так и продолжал смотреть ей вслед. Провожал взглядом даже не предпринимая попытки остановить.

Ладно… будь что будет!

– Забыла чего?

От нее не укрылось, как он рассеянно шарил по карманам в поисках сигарет. Как тяжело дышал и злился. Господи, неужели… нервничает? Из-за нее?

– Да, – удерживая его взгляд, выпалила она на выдохе. – Спросить!

– Спрашивай, раз так!

– А если я вдруг пойму, что… ну… что хочу тебя обнять… вот прямо сейчас, например… это тоже будет считаться слабостью? Твоей? Моей? Нашей? И как быть, если от этого желания… внутри все полыхает?

Молчание длилось не дольше секунды, но показалось ей вечностью. Затем последовал страшный грохот. Прокурор поднялся на ноги и в одно невесомое движение смел со своей части стола всю посуду и еду прямо на землю.

Для чего? Освободил ей место, дабы не пришлось обходить столы вокруг?

Похоже на то, ведь следом Прокурор раскрыл свои объятия в приглашающем жесте и произнес:

– У кого есть право запретить тебе? У меня его точно нет!

Всхлипнув от переизбытка эмоций и напрочь забыв о манерах, Лиза со всех ног ринулась к нему. Проворно на столешницу забралась, игнорируя внезапную острую боль. Ерунда! Колени, до крови сбитые о грубую древесину, заживут.

А тот миг, когда она наконец в его руках оказалась, когда к широкой родной груди прижалась и в ответ дядю обняла – он бесценен!

– Вот теперь здравствуй, – она широко улыбнулась, орошая рубашку Черчесова непрошенными слезами, – дядя!

Глава 8

Обнимались они совсем недолго. Вскоре, худо-бедно обретя над собой контроль, Лиза отстранилась. Смущенно улыбаясь, она слезла со стола и поправила одежду. Содранные колени продолжали жечь и пульсировать тупой ноющей болью, но девушка старалась игнорировать сигналы тела. Ибо повреждения были не смертельны.

К тому времени друзья, снедаемые любопытством и беспокойством, окончательно осмелели. Соня крадучись пробралась к своему отцу.

Не очень дружелюбно согнав с насиженного места его ближайшего соседа, примостилась рядом. Пользуясь случаем, подруга ласково прильнула к родительскому плечу.

– Ох и вертихво-о-о-остка! – беззлобно журил ее Петр Петрович. – Стыдобища!

– Прости, папочка.

– Вот отхожу ремнем, будешь знать, как жопой крутить!

– Конечно, папочка.

– Почему я не слышу, что это был первый и последний раз, Соня?

Та выдержала театральную паузу, а затем так же демонстративно приложилась губами к его ладони:

– Потому что не хочу врать тебе, папочка!

Прокурор и Похом, не сговариваясь, почти одновременно взорвались громким безудержным хохотом. И большая часть гостей поддержала их дружным хором.

Да, что-что, а извиняться Соня умела.

Алмазов в свою очередь возвел очи к небу:

– Не дочь, а наказание какое-то!

– Подумаешь! – фыркнула она строптиво. – Зато я очень сильно тебя люблю!

– Это точно, – улыбнулась Лиза уже гораздо искреннее, – она ведь и за Зарутского готова была выйти, лишь бы вас от тюрьмы уберечь!

– Ой, дуреха! – Ювелир играючи взъерошил волосы дочери. – Принцесска моя!

– Все, братва! Мы его теряем, – выкрикнул кто-то с другой стороны столов. – Поплыл Ювелир! Поплыл.

Вновь смех и пронзительный свист, от которого Лизе пришлось поморщиться.

– Что есть, то есть, мужики, – сокрушенно признался Петр Петрович. – Не плодите дочерей! Они же потом вырастают и из своих отцов веревки вьют. Да что веревки – канаты! Да, Соня?

– Не-а! – Вооружившись чистой вилкой, подруга принялась разглядывать родительскую тарелку. – Что у тебя тут вкусненького?

Оторвавшись от созерцания семейной идиллии Алмазовых, дядя пристально уставился Лизе за спину. Внимательно. В упор. Прямо на Андрея, все еще крепко прижимающего к себе перепуганную Вику.

– Жуть как на Володьку похож! – заключил дядя, обращаясь к Аркадию Михайловичу. – Старший не так сильно, а сопляк – почти копия! Ну надо же…

– Кровь не водица, – философски изрек Похомов. – Алексей внешность матери унаследовал. Даже характер Юлькин: всегда спокоен, собран, рассудителен. Хрен его на эмоции пробьешь! А этот – точно куча хвороста – мгновенно вспыхивает. Как и батек его!

То ли Андрей от молчания устал, то ли возмутило его что-то в их обезличенном диалоге… словом, молчать Гордеев не стал.

– Плохо старались! – Он надменно выпятил грудь вперед. – Мне порой достаточно пары фраз, чтобы довести Леху до нервного припадка. Не такой уж он спокойный!

– Я о твоих талантах осведомлен! – Лизин дядя строго урезонил Андрея грозным рыком. – Все собственными глазами видел! В опасные игры играешь, парень. Однажды нас с Похомом может и не оказаться рядом. В такие моменты настойчиво рекомендую людей почем зря не провоцировать. Особенно если у них в руках волыны. Тем более, если те уже направлены на тебя! Усек?

Молодой человек недоуменно пожал плечами и выдал раздраженно:

– Вы все прекрасно видели: он напал первым. Ударил Фунтика! Моего Фунтика, между прочим! Я должен был… остаться в стороне? Да среди вас нет таких, кто не защитил бы свою женщину! Не нужно вливать мне в уши это дерьмо – я все сделал правильно!

– Язык прикуси, пока он у тебя еще есть! – совершенно спокойно отозвался Борис, словно между делом сигнализируя жестом кому-то из своих людей, чтобы организовали еду и новые столовые приборы взамен тех, которые он скинул на землю, поддавшись порыву. – Твоя правота закончилась сразу, как только противник оказался повержен. Все, что происходило далее – обычное позерство! А это уже мужика не красит, как ни крути.

– Я с вами не согласен!

– Слышь, ты еще жизни-то не нюхал, чтобы подобными речами раскидываться!

– Да будет вам извест…

– Андрей, пожалуйста! – завопила Лиза, предчувствую серьезную заварушку. – Хватит!

Соня поддержала ее мгновенно:

– Либо ты сейчас же угомонишься, либо я позвоню твоему брату – мигом успокоит!

Гордеев обиженно запыхтел, как паровоз, да недовольно нахмурил брови.

– Извините, – буркнул он нехотя, обращаясь к Черчесову. – Наверное, вы правы. Впредь буду осторожнее!

Борис одобрительно кивнул:

– Завтра побалакаем. На трезвую голову тебя уму-разуму поучу, раз у братца руки не доходят!

Лиза даже расплылась в нежной улыбке, когда Андрей не сдержался от ответного сарказма:

– Вот спасибо вам! Я прямо весь… в предвкушении прекрасного.

М-да! Лишь поклона и не хватало для полного образа.

– Все, малой! Хорош тут балаган устраивать, – вмешался Аркадий Михайлович, докурив сигару и отхлебнув что-то подозрительно похожее на чифир из своей чашки. – Тебе невдомек, а Борис Андреевич ведь из последних сил уже сдерживается, чтобы не всыпать тебе как следует!

– Упс!

– Стульчики запасные под тем деревцем видишь?

– Вижу.

– Ну, так ступай! Принеси штуки четыре. И за стол давайте.

– Не-не-не! На кого я оставлю своего…

– Да приглядим мы за твоим, прости Господи… Фунтиком!

Под уже совершенно дикий рев толпы Гордеев направился по указанному маршруту. Многозначительно переглянувшись, подленько захихикали и Лиза с Соней. Соколовская же настороженно улыбнулась, нервно сцепив пальцы в замок. Точно нового нападения ждала.

– Чудишь, смотрю, Викуся? – успел переключиться на нее Похомов. – Как угораздило-то?

– Аркадий Михайлович, я не такая, как папа сказал! – оживилась она вмиг. – Вы же знаете. Я… просто у меня… по любви все! А он…

– Не серчай уж на отца, – Похомов столь мягко обратился к Вике, что Лиза невольно ощутила укол ревности. С ней свекор никогда так ласково не разговаривал! – Он у тебя и по трезвому-то дурной, а сейчас и вовсе выпил.

– Порой даже кажется, что он меня… люто ненавидит.

Прокурор и Похом как-то странно переглянулись.

– Полно тебе! – поспешил успокоить ее последний. – Не мели чепухи.

Соколовская, будто хорошо выдрессированная собачка, смиренно склонила голову, повинуясь его воле:

– Ладно. Не буду. Как скажете…

Тягостное молчание. Пауза. А секунду спустя:

– И что, серьезно замуж пойдешь?

– Пойду! – уверенно, без тени сомнения отозвалась Вика. – Если предложение Андрея окажется в силе, даже когда он окончательно протрезвеет, я отвечу «да».

– Хм… тогда готовься к суровой реальности. Ваши отцы, хоть и в одной компании находились все эти годы, один черт на дух друг друга не переносили. Хирург уже почти двенадцать лет как в мир иной отбыл, а у Шмеля по сей день при упоминании о нем фляга брызжет.

– И… как же тогда нам быть?

– Горячку не гнать. Отца не провоцировать.

– Но…

– Всему свое время, Вика. Просто не гони коней, дочка!

Лиза пошатнулась, хватая воздух открытым ртом, ибо его сейчас катастрофически не хватало. Ох, как же ей захотелось треснуть Аркадию Михайловичу по лбу за это его ласковое «дочка», сказанное при всех… но не в ее адрес! И если Соколовская нежно улыбнулась, будучи благодарна мужчине за поддержку, Лиза сникла буквально на глазах.

«Разве не меня он должен так называть? Свою законную сноху!»

Собственные эмоции, в клочья разрывающие изнутри, не то чтобы удивляли… нет. Они пугали до чертиков! Откуда могла в ней взяться столь жгучая ревность?

Конечно, Похом ничего ей не должен. Более того… он один из тех, кто никогда не допустил бы подобного сценария. Кто не хотел видеть ее рядом со своим сыном.

Черт! А это уже больно…

– Чего щеки-то надула, племяшка? – остро чувствуя резкую перемену в ее настроении, поинтересовался дядя. – На Аркашку, что ли, обозлилась?

«Отлично! И что говорить-то теперь? Как он понял?» Сердце испуганной птахой забилось в груди, заставляя мигом прийти в себя. Встрепенуться.

– Мне… не за что на него обижаться.

– Да? – шутливо поддел ее Прокурор, явно забавляясь. – А глазенками так зыркаешь, будто совсем не прочь его яремную вену вскрыть.

Щеки опалило болезненным румянцем.

– Нет, – процедила Лиза сквозь зубы, – но по голове… с радостью настучала бы!

– О как! – зашелся хриплым смехом Борис. – За что же?

В голове сумбур. Каша. Лиза ляпнула первое, что пришло на ум:

– Опять всю заварку в доме извел! А мне потом полдня чайник за ним отмывать! В следующий раз заставлю его самого этим заниматься!

– Видал, Боря, какой грозный у нас олененок? – коротко хохотнул и Похомов, поглядывая на нее… в общем, странно поглядывая. – Скоро разгонит всех нас по домам к чертовой матери!

К счастью, в тот момент наконец-то вернулся Андрей. Первое свободное место занял проголодавшийся и вовремя подоспевший Дудаев. Следом примостилась Вика. Установив последние два стула, друг окинул Лизу внимательным взглядом. И каким бы пьяным он ни был сейчас, легкую грусть, охватившую ее, заметить смог. Всего секунда понадобилась ему, чтобы придумать очередную увеселительную выходку. Подойдя вплотную к девушке, он запел одну из популярных матерных частушек. При этом Гордеев кривлялся, изображая из себя… ну очень крутого певца.

Без поддержки друг не остался – Соня начала подпевать ему и хлопать в ладоши, отбивая ритм. Лизе с Викой не осталось ничего, кроме как заливисто и неприлично громко визжать от смеха, наблюдая за этой самодеятельностью.

– Сумасшедший! – Лиза поспешила насухо вытереть лицо от подступивших слез – столь сильно хохотала.

И вдруг все изменилось. Алмазова, закатив глаза, прохныкала:

– Ч-е-р-т! Ну надо же, такой момент испортить!

– Ага, – язвительно заметила Виктория. – Кто бы сомневался вообще! Мы с Тамарой ходим парой…

– Вы чего это? – Лиза настороженно переводила взгляд с одной подруги на другую.

– Час от часу не легче! – внес окончательную ясность Гордеев. – Полюбуйся, Лиза. Твой припадочный прикатил!

Боже! Дышать внезапно стало нечем – грудную клетку точно стальными прутьями стянуло. И все же Лиза нашла в себе силы и развернулась в ту сторону, куда уставились все без исключения присутствующие.

О, да! Прикатил!

Причем не просто прикатил. Это слишком медленное определение его стремительного передвижения в пространстве. Дмитрий грозным ураганом приближался… к Матвею! И судя по выражению его лица и полыхающему первобытной яростью взгляду, ее мужчина сейчас был способен на убийство. За ним, как и ожидалось, следовал Сокол, явно пытаясь сдержать или образумить друга. Но выходило у него очень-очень плохо.

В этот миг лишь одна мысль настойчивым набатом пульсировала в ее сознании:

«Господи! Спаси наши головы!»

* * *

Лизе резко поплохело.

Мышцы от напряжения одеревенели, превращая ее в бездушную статую. При всем желании она не смогла бы сейчас пошевелить и пальцем. Лишь взбесившийся до крайности пульс и тяжелое рваное дыхание выдавали в ней живого человека. Пусть она и не понимала, что происходит, однако испугалась жутко, внутренне содрогаясь от ужаса.

Еще бы!

Дмитрий молниеносным движением схватил Верещагина за грудки. Точно нашкодившего котенка встряхнул, а затем резко притянул к себе. Рывком. Нос к носу. Удерживал он его одной левой, но судя по всему… довольно сильно, ведь послышался характерный звук трескающейся ткани, сминаемой его стальным кулаком. Наверняка рубашка Матвея разошлась по швам. Причем последний даже вырваться не пытался. Нет! Он с невероятно умиротворенным выражением лица поглядывал на противника и нагло улыбался. С неким превосходством, словно… намеренно провоцировал Похомова.

– Какого черта? – первым из оцепенения вышел Данила, обращаясь, как ни странно, к Соколовскому.

– Ты меня спрашиваешь? – воскликнул Пашка возмущенно. – Ехали себе спокойно. Потом Гордей позвонил, и все – Борзый с катушек слетел! Осатанел на ровном месте!

Только не это. Мамочки!

Лиза оцепенела. От волнения зубы принялись отбивать чечетку, жалкие попытки успокоиться не удавались.

Что Алексей рассказал ему о происшествии на озере? Что именно? Неужели Дмитрий подумал, будто Лиза с Матвеем?..

Проклятье!

Казалось, кожа покрылась толстой коркой льда – так зябко вдруг стало. Умом Лиза понимала – нельзя вмешиваться даже с целью расставить все точки над i. Нельзя оспаривать его авторитет на глазах у всех. Нельзя ненароком выдать свои истинные эмоции. Однако чувство вины, взявшееся черт знает откуда, словно кислотой жалило вены. Устраивало пепелище за грудиной, причиняя боль.

Из-за нее все! Все из-за нее…

Девушка меньше всего на свете хотела, чтобы кто-то из них пострадал. Особенно Похомов! А он непременно пострадает, ведь его противник далеко не слабак!

Ноги ее уже не держали. Не доверяя себе, Лиза обессилено рухнула на ближайший свободный стул. И очень своевременно… колени все равно предательски подкосились бы! Почему?

Все просто: в следующую секунду Дмитрий заговорил. Напряженно и тихо. Слишком тихо! Вероятно, для того чтобы присутствующие не смогли разобрать ни слова.

Но и на таком расстоянии Лиза в полной мере ощутила на себе всю мощь его подавляющей ауры. Невероятно жесткий тон и безжалостные резкие фразы, сравнимые разве что с тяжелыми ударами молота по наковальне.