Текст книги "Реквием по любви. Грехи отцов"

– Успокойся, пожалуйста! Тебе нельзя волноваться!

– Ему это объясни!

Улучив момент, Лиза обогнала Соню и собственным телом преградила ей путь:

– Остановись! Хватит. Пойдем домой.

– Как давно?

– Что? – Лиза одарила подругу недоуменным взглядом, с трудом соображая, почему та так пристально разглядывает ее обручальное кольцо, красующееся теперь на правом безымянном пальце. – Ох! Ты об… этом?

– Да! Об этом. Как давно вы женаты?

Опасаясь называть вслух конкретную дату, она выдохнула пристыженно:

– Давно.

Глаза Сони уже неестественно блестели от едва сдерживаемых слез. Обида ее душила.

– О моих отношениях с Алексеем ты узнала одной из первых, – горько улыбнулась Алмазова, – о моей беременности тоже… и теперь ты так спокойно заявляешь мне, что обманывала нас с Андреем… «давно»?

Озноб прошелся по спине Лизы, жаля позвоночник арктическим холодом.

Несмотря на летний зной, она покрылась огромными мурашками.

– Нет! – затараторила Лиза сбивчиво. – Прости, пожалуйста… я не могла сказать раньше. Хотела. Много раз, но тогда было нельзя!

– Почему?

– Дима… запретил.

– Ну, конечно! – В голосе Сони звучала неприкрытая ирония. – Ты же с некоторых пор ему принадлежишь. Похомов грозил однажды, что заберет тебя у нас. Теперь понимаю: он слов на ветер не бросает. Респект мужику!

– Не говори так. Вы моя…

– Я говорю то, что вижу!

– Соня!

– Отойди!

Алмазова оттолкнула ее в сторону совсем не сильно. Не больно, но ощутимо надавив на живот. Правда… слишком уж резко. Подобного выпада Лиза никак не ожидала.

И в тот момент, когда Соня побежала вперед без оглядки, сама она… не смогла удержать равновесия и оказалась на земле. На четвереньках, подобно животному. Перед глазами поплыло, и дыхание перехватило. Сквозь морок сознания расслышала громкий возглас Дмитрия, раздавшийся из беседки:

– Лиза!

– Не лезь! – рявкнула она в ответ, не узнавая собственного голоса. – Я в порядке…

Однако вопреки заверениям, головокружение не прекращалось. В горле ком. Во рту горечь. В душе полнейшее смятение.

Опустившись на колени, Лиза отряхнула перепачканные пылью ладони. Благо вчерашние ссадины успели покрыться толстой коркой, защищая раны от грязи. В какой-то момент рядом оказались Вика и Андрей. Запыхавшиеся от бега. Перепуганные и совершенно дезориентированные спросонья.

– Ты чего творишь? – возмущенно гаркнул Гордеев вслед обезумевшей подруге. – Совсем спятила? Продолжение вчерашних закидонов, что ли?

– Что случилось? – уточнила взволнованно Соколовская, протягивая руку.

– Ерунда, – отмахнулась Лиза, не желая вдаваться в подробности. Ухватившись за протянутую ладонь, она поднялась на ноги.

Будто почувствовав неладное, Соня все же обернулась.

Увидев результат своих деяний, девушка замерла на месте, бледнея все больше с каждой новой секундой. Рваный вздох. Судорожный выдох. Несмелый шаг в их сторону. Еще один. Словно завороженная, шагнула вперед и Лиза. И этого крошечного жеста оказалось достаточно, чтобы Соня стремительно ринулась обратно.

– Прости! – Со слезами на глазах подруга крепко стиснула Лизу в своих объятиях. – Я не специально, клянусь! Не знаю, что на меня нашло…

– Все нормально! – тихо обронила Лиза. – И ты меня прости…

Андрей бесцеремонно отлепил их друг от друга, удерживая за шкирку как двух неразумных котят:

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Лиза сдержанно улыбнулась:

– Уже очень скоро здесь будет твой брат. Искренне советую вам с Викой привести себя… в порядок. Уж зубы почистить как минимум!

– Да, Дрю, – брезгливо сморщила носик Соня, – мы с Рыжиком сейчас задохнемся от вашего двойного «выхлопа»!

Нетерпеливо фыркнув, молодой человек подмигнул Соколовской:

– Ну что, Фунтик… водные процедуры?

– Пусти, пусти, дикарь!

Громко хохоча, он перекинул через плечо визжащую девушку и бодрым шагом направился в сторону бани. У самой двери обернулся и заорал, перекрикивая Вику:

– Кстати, Похомов? Почему мы с Белоснежкой выкупа за Лизку до сих пор не наблюдаем?

– С какой радости-то? – с особым дружелюбием отозвался ее муж. – Чем заслужили?

– Фига себе! Мы сестру замуж выдали!

– То есть даже ты знал? – не выдержала Соня, насупившись.

– Ага! – расплылся друг в ослепительной улыбке. – Нам с Викой еще вчера Пашка все рассказал…

Предвосхищая новую волну возмущений, Лиза выпалила, обращаясь к дяде:

– Мы с Соней не хотим сидеть дома во время ваших… переговоров. Лучше прогуляемся и заодно встретим Гордеева. Дорога в поселке одна – в любом случае не разминемся.

– Добро! – согласился дядя Боря, попутно кивая кому-то из своих людей.

Без лишних слов к ним направилась парочка амбалов из личной охраны Прокурора. Те самые, которые так страстно желали переломать кости Дмитрию чуть ранее. Кровь в венах забурлила с новой силой, превращаясь в кипяток.

– Убери от меня своих церберов! – нетерпеливо прорычала Лиза, с ненавистью разглядывая мужчин. – Мы хотим пообщаться наедине.

Дядюшка остался непреклонным:

– Наедине общаться будете в стенах родного дома! – сурово отчеканил Прокурор. – Все остальное время – только под присмотром.

– Да что со мной может случиться? У Димы же здесь повсюду камеры понатыканы. Мы будем как на ладони!

Она запоздало сообразила, что определенно сболтнула лишнего. Зато дядюшка громко загоготал, явно довольный ее разговорчивостью.

– Вот оно, значит, как?

Осуждающе качая головой, Дмитрий сокрушенно произнес:

– Жена, с тобой в разведку – вообще не вариант!

– Извини…

Впервые за утро непосредственно к ней обратился Аркадий Михайлович:

– Не желаешь дядиных церберов, бери моих! Не упрямься, дочка. Нам, старикам, так будет спокойнее.

Первой мыслью было – ослышалась. Не мог же он и впрямь назвать ее дочерью! Не веря собственным ушам, Лиза затравленно уставилась на Похома. Там, в спокойной непроницаемой глубине его темных глаз, было лишь безоговорочное принятие. Признание ее неотъемлемой частью его семьи. Семьи Похомовых. Она с трудом понимала, что улыбается ему. Искренне и открыто. И тем не менее…

– Хорошо! – смиренно кивнула Лиза. – Мы возьмем с собой Даню и Матвея.

– Нет! – резко осадил ее Дмитрий. – Матвей останется.

– Почему? – удивленно отозвался последний.

– Во-первых, не хрен таскаться всюду за моей женой! – разъяснили ему с предельной четкостью. – А во-вторых, ты нужен мне здесь!

– Не страшно, Аркадий Михайлович, – воодушевленно встрепенулся Данила. – Я справлюсь и сам. Если позволите, конечно…

Глава 13

Лиза не знала, как Соне это удавалось, но подруга не умолкала всю дорогу. Ни на секунду. Возмущения, угрозы и протесты извергались из нее безудержным нескончаемым фонтаном. Нет. Скорее гейзером. Диким и таким же необузданным, как она сама. На ее красноречии не сказывался даже тот факт, что находились они сейчас далеко не одни. Что буквально по пятам за ними следовали три здоровенных мужика, обладающих отменным слухом и следящих за каждым их движением. Бросив мимолетный взгляд через плечо, дабы убедиться в чужом присутствии, Лиза обреченно вздохнула. Тотальный контроль, будь он неладен. Так уж вышло, что их не отпустили в сопровождении одного Верещагина. Решив перестраховаться, дядя Боря дал ему в помощь надежного человека из своей личной охраны. Для пущей надежности к ним присоединился и начальник службы безопасности Аркадия Михайловича. Первый мужчина представился Григорием и особым дружелюбием не отличался. Он вообще молчал.

А последнего Лиза знала, как Валентина Кузнецова – человека серьезного, но весьма и весьма приветливого. Вот и сейчас, перехватив ее смущенный взгляд, он ободряюще улыбнулся и шутливо подмигнул ей в ответ. Просто улыбка. Ничего более. Но на душе внезапно стало чуточку легче. Спокойнее. Светлее. Делая над собой усилие, Лиза попыталась расслабиться. Хоть самую малость. Хоть на крохотный миг. И в этот самый момент недовольный голос Сони вернул ее к реальности:

– Скажи, ну разве я не права?

Признаться, что последние несколько минут совершенно не слушала подругу, и обидеть этим ее еще сильнее Лиза не могла, а потому буркнула машинально первое, что на ум пришло:

– Конечно, права!

– Тогда поговори с ним! – с нотками мольбы в голосе заканючила Алмазова. – Пожалуйста. Может, он хоть тебя послушает! Может… одумается?

Замявшись на секунду, Лиза уточнила, осторожно подбирая слова:

– Кто… послушает?

– Что значит «кто»? – раздраженно фыркнула Соня. – Человек, возомнивший себя вершителем судеб! Извини, но после сегодняшнего назвать его отцом у меня язык не поворачивается. Просто уму непостижимо! Он правда думает, что может распоряжаться мной, как вещью? Что я безропотно подчинюсь его воле, брошу любимого мужчину и уеду? Черт знает куда? Черт знает на сколько? И… прости, Рыжик, но… черт знает с кем? Серьезно?

Лиза невольно улыбнулась. Уж кто-кто, а она знала наверняка, что это маловероятно. Соня и «безропотно» – понятия несовместимые. Абсолютно.

– Ну ничего! – продолжала возмущаться Алмазова, ускорив шаг, сама того не замечая. – Сейчас приедет Гордеев, и мы… – Она резко остановилась, умолкнув прямо на середине фразы, а после уставилась на Лизу повлажневшим взглядом. Ее губы заметно задрожали. – Погоди! – Тихий шепот, горький, отчаянный. – Погоди!

– В чем дело? Тебе плохо?

Отрицательное покачивание головой, и все такое же тихое:

– Как я могла упустить из вида… отец ведь ясно сказал, что…

– Что?

– Ты уезжаешь? – Глаза Сони наполнились слезами. – Уезжаешь?

Тошнота подкатила к Лизиному горлу, в глазах защипало. В голове было столько разных мыслей, столько правильных слов. Но… чем сильнее ускорялся ее пульс, тем меньше их оставалось. В итоге, превозмогая неловкость, Лиза проскрипела чужим голосом:

– Так нужно!

Соня не спускала с нее глаз. Наконец, шумно сглотнув, она вновь повторила немного заторможенно:

– Уезжаешь?

– Мне придется…

– На сколько?

– Понятия не имею.

– На сколько, Лиза?

– Я не знаю!

– Как же так? – Соня сморгнула набежавшие слезы. – Мы… никогда прежде не разлучались! Это… не может быть правдой. Этого не может происходить с нами! Это какой-то дурной сон. Я… я… не хочу! Я не смогу без тебя! Я…

Поддавшись порыву, Лиза крепко обняла подругу, вынуждая резко замолчать. И выдохнуть. В ответ Соня тихонько всхлипнула и прильнула к ней так тесно, что теперь обе они ощущали вконец остервенелое сердцебиение друг друга и обоюдную предательскую дрожь во всем теле.

– Мне тоже страшно, – призналась Лиза тихим шепотом. – Но одно я знаю наверняка: никто и никогда не разлучит нас, если мы сами этого не захотим! То, что происходит сейчас – вынужденная мера. Временная. В конечном итоге все у нас будет хорошо. Слышишь?

Алмазова смиренно кивнула. А спустя секунду так же тихо произнесла:

– Ты будто прощаешься со мной!

– Не говори ерунды!

– При одной лишь мысли об этом кровь в венах стынет…

– Вот и не забивай голову подобными мыслями.

– Лиза?

– М-м-м?

– Поклянись, что вернешься!

– Ну сама подумай, куда я денусь?

– Вообще-то, у тебя много вариантов!

– Соня… я клянусь!

Лишь после этих слов она немного успокоилась. Расслабилась. И даже улыбнулась сквозь слезы. А потом отстранилась, насухо вытерла свое лицо, схватила Лизу под локоть и решительно поволокла вперед со словами:

– Идем! Хочу поскорее оказаться рядом с хозяином моих оргазмов!

– Господи, Соня! – шикнула на нее Лиза, смутившись до крайности. Ибо мужская компания за их спинами никуда не исчезла. Просто временно остановилась в паре метров от девушек. – Ты чего? Мы же не одни!

– Ой, я тебя умоляю! – возвела очи к небу подруга. – Все и так это знают!

Следующие десять минут пролетели незаметно. Девушки болтали обо всем и одновременно ни о чем. Погода стояла потрясающая. А прогулка на свежем воздухе отлично бодрила и поднимала настроение. Они удалились от деревни более чем на полтора километра и были теперь фактически наедине с природой. В какой-то момент, выбившись из сил, Алмазова начала канючить и ругать Алексея за медлительность. Так продолжалось до тех пор, пока на горизонте не появился черный автомобиль. Однако, чем меньше расстояния оставалось между ними и транспортным средством, тем яснее становилось – это не внедорожник Гордеева. Навстречу мчался кто-то другой. Заметив это, Даня решил перестраховаться.

– Так, красавицы! – велел он строго. – Встаньте-ка вы за нас! На всякий случай…

Одобрили его идею и Григорий, и Валентин. Мужчины фактически отгородили Лизу с Соней от дороги собственными телами. Завидев их развеселую компанию, водитель автомобиля сбавил скорость. А поравнявшись с ними, и вовсе остановился, опуская стекло со своей стороны.

– Ба, какие люди! – В воцарившейся тишине громовыми раскатами прозвучал его голос. Прокуренный, скрипучий и знакомый до дрожи в коленях.

Спустя пару ударов взбесившегося сердца Лиза поняла, кому он принадлежит.

Сергей Соколовский. Отец Пашки и Вики. Или просто… Шмель. Лиза замерла, с ужасом разглядывая собственную руку, сплошь покрывшуюся крупными мурашками. Каждый волосок на ее теле встал дыбом.

«Что-то не так! – пульсировало в сознании. – Мне страшно!»

И неудивительно. Ее инстинкт самосохранения вопил благим матом в присутствии этого человека. Возможно, виной тому их недавнее столкновение из-за Вики и Андрея. А возможно… у нее просто-напросто началась паранойя. Самая настоящая. Ведь тревога не покидала ее ни на миг.

«М-да! – подытожила Лиза мысленно. – Такими темпами я быстро свихнусь!»

Тем временем их сопровождающие дружно поприветствовали мужчину. Соколовский в свою очередь поинтересовался между делом:

– Детвору на прогулку вывели?

– Типа того! – хохотнул Валентин.

Не удержавшись, Лиза выглянула из-за плеча Верещагина. Видимо, зря. Перехватив ее взгляд, Шмель выбрался из машины. И тут же возникло жгучее желание бежать отсюда к чертовой матери. Однако, вопреки ожиданиям, на сей раз Соколовский-старший вел себя предельно адекватно.

– Ну, что, девчули? Поговорим? – Он приблизился к ним вплотную, вынуждая телохранителей немного расступиться. – Я вчера лишнего перебрал…

– Это еще мягко сказано! – огрызнулась Соня, сверля его хмурым взглядом.

– Собственно, да, – согласился с ней Шмель. – Палку я перегнул. Зла не держите, малышня. Я озверел просто, когда свою дочь увидел… с ним.

– Тот, о ком вы говорите, – буквально по слогам отчеканила Лиза, – очень дорогой нам человек! Наш названый брат! А вы… безжалостно избили его!

Мужчина задумчиво почесал свой щетинистый подбородок.

– Не могу сказать, что сожалею об этом! Заслужил!

Лиза собиралась выдать чертову сотню аргументов в защиту Андрея, но внезапно замерла с разинутым ртом, так не выдавив из себя ни звука.

Она понятия не имела, почему именно эта деталь привлекла ее внимание, но была даже моргнуть не в состоянии – так пристально уставилась на его руку. На поврежденную руку. Костяшки пальцев Шмеля были сбиты до крови. И раны были столь свежими, что не успели даже покрыться защитной корочкой.

«И что с того? – успокаивала саму себя Лиза. – Возможно, это результат вчерашней драки с Андреем…»

Но в глубине души, где-то очень глубоко, не верила в свою же теорию.

– А Вика тоже заслужила ваши побои? – будто из бункера доносился до нее язвительный голос Сони. – Бедняжка по лицу словила… справедливо?

Соколовский покачал головой:

– Нет, конечно! Просто под горячую руку попала. Признаю свой косяк. Вот… извиняться перед дочуркой еду. Кстати, где она? Почему не с вами?

Выразительно посмотрев на Лизу, Алмазова солгала, не моргнув и глазом:

– Спит еще. Мы не стали ее будить.

– Ясно. А сами чего так далеко от деревни ушли?

– Моего мужчину встречаем. Хочу поговорить с ним раньше отца.

Шмель разразился неприлично громким лающим смехом:

– Правильное решение и… – Он замолчал, напряженно вглядываясь вдаль. – О! Вот и твой благоверный, судя по всему.

И правда. На горизонте показался автомобиль Гордеева. Сдержать восторга Соня не смогла – запрыгала на месте, громко хлопая в ладоши. А когда тот остановился в пяти-шести метрах от машины Соколовского, и вовсе рванула к нему навстречу. Вернее, попыталась.

Сама не зная почему, Лиза остановила подругу в самый последний момент, торопливо схватив за руку. Алмазова недоуменно вскинула брови:

– В чем дело?

Ответа не было. Лиза не представляла, как объяснить свои странные ощущения. Свою необъяснимую тревогу, буквально пожирающую ее изнутри. А потому она еще раз внимательно оглядела автомобиль Гордеева (сам-то он, к слову, не спешил выходить из салона) и справедливо уточнила:

– У Алексея новый водитель?

Мужчина, которого Лиза окрестила водителем, улыбнулся. Проворно выбрался наружу и услужливо распахнул дверь для своего работодателя.

– У Алексея и дом новый! – услышали они от него.

– Какой еще дом? – нахмурилась Соня.

– Вечный! – произнес тот с неизменной улыбкой на лице.

* * *

От его слов внутри все оборвалось. Заледенело. Буквально цепенея от необъяснимого ужаса, пронзившего сознание, Лиза стиснула ладонь Сони еще крепче, практически силой удерживая подругу на месте. Собственное сердце грохотало в груди с запредельной скоростью. В ушах гудело от стука ошалевшего пульса. Снедаемая тревогой, она не спускала напряженного, пристального взгляда с этого странного незнакомца. Точно в замедленной съемке, Лиза видела, как он хватается за ручку автомобиля и тянет ее на себя, как распахивает дверь и… отходит в сторону. В тот самый миг время будто остановилось. Стало ясно: произошло что-то страшное. Представшая взору картина заставила Лизу содрогнуться всем телом.

А ее пронзительный крик застрял где-то в горле, так и не сорвавшись с губ.

«Господи! Нет!»

В салоне автомобиля действительно… находился Алексей.

Связанный по рукам и ногам, в окровавленной подранной футболке. Его лицо представляло собой самое настоящее кровавое месиво.

Гордеев скрючился в до жути странной позе, и… он не шевелился. Вообще.

Ровно до тех самых пор, пока кто-то не вытолкнул его из машины, словно кучку ненужного мусора. Алексей рухнул на землю, подобно мешку с картошкой. Но… по-прежнему не издал ни звука, даже не застонал.

Зато застонала Соня. Вернее, она завизжала диким нечеловеческим голосом:

– ЛЁША!

Почти одновременно с ней и Верещагин прогромыхал:

– Подстава! Работаем!

В ту же секунду Даня грубо запихнул Лизу к себе за спину и выхватил из кобуры пистолет. То же самое проделали и Григорий с Валентином, намереваясь живым щитом огородить их с Соней от опасности.

– Бегите! – холодно распорядился Григорий, обращаясь к обеим девушкам.

Да какой там! У Алмазовой началась самая настоящая истерика! Она ринулась к Алексею, напрочь игнорируя всех присутствующих.

– Нет! – завизжала Соня, рухнув на колени подле своего мужчины и лихорадочно ощупывая его тело. – Лешик! Открой глаза! Открой их!

– Сонечка…

Забыв все, чему ее учили, о чем предупреждали, Лиза кинулась к подруге, наплевав на собственную безопасность. Верещагин не позволил. Прямо на ходу перехватив поперек талии, он прижал ее к себе мертвой хваткой и встал полубоком, пытаясь защитить собой. Как оказалось, весьма своевременно.

Из Гордеевского автомобиля выскочили еще два человека. Матерясь, они схватились за оружие. При этом на Соню и Алексея никто из них не обращал внимания. Вывод напрашивался один – они им не нужны.

«Все верно! – заторможенно подумала Лиза. – Эти люди пришли за мной!»

Ей стало зверски страшно и затрясло так сильно, что зуб на зуб не попадал. Ноги налились свинцом, дыхание сбилось, а сознание… сознание помутилось. Неудивительно. К тому, что произошло дальше, жизнь ее не готовила. К такому в принципе невозможно подготовиться…

«Новый водитель Алексея» направил пистолет прямо на Лизу. Мужчина улыбнулся. Нажать на курок он явно собирался, но не успел. Данила опередил его. Секунда. Громкий хлопок. И мужчина рухнул на землю. Прямо в центре его лба зияло отверстие от пули.

«Он… умер! – осознала Лиза. – Умер! Господи… Боже…»

На сей раз сдержаться Лиза не смогла. Ее душераздирающий вопль эхом разлетелся по округе. Из глаз брызнули слезы.

И начался самый настоящий ад. Перестрелка. Валентин, Даня, Григорий и даже Шмель вынуждены были защищаться и отстреливаться от нападавших. Но те прятались за машиной, и ее защитникам приходилось ой как непросто.

Григория ранили в ногу. Шмеля в плечо. Остальные не пострадали. За исключением нападавших, разумеется. Их… «обезвредили» всех.

Лиза не могла сказать, что испытала облегчение. Нет. Ее распирало от смешанных чувств. От животного, леденящего душу страха. Ее колошматило так, что конечности не слушались, и слезы безостановочно стекали по щекам.

Осознание того, что у нее на глазах опять кого-то убили (как когда-то маму), причиняло зверскую боль. И ввергало в чертовски сильную панику. Ей хотелось вопить во все горло и биться в истерике, но… какая-то часть ее сознания упрямо оставалась холодной. И пусть сердце разрывалось в груди, Лиза пыталась абстрагироваться от увиденного, дабы точно не свихнуться.

В какой-то момент ей удалось вырваться из стальных объятий Верещагина. Спустя пару ударов сердца она тоже опустилась на колени подле Гордеева.

Страх за Алексея сейчас определенно доминировал на фоне других эмоций.

Он по-прежнему не шевелился, а Соня безутешно рыдала у него на груди.

Цепляясь за последние крохи самообладания и прекрасно понимая, что действовать здраво подруга сейчас не в состоянии, Лиза прижала свои дрожащие пальцы к горлу Алексея. Это было сложно, ибо собственное сердцебиение оглушало, но она все же различила его слабый пульс.

– Он жив! – проскрипела Лиза почти старушечьим голосом. – Соня, он жив!

– Пра… правда?

– Да. Но его нужно срочно доставить в больницу!

– Лиза, он… Лиза… я умру, если…

Она сама не понимала, откуда в ней силы взялись, однако сжала ладонями лицо Алмазовой, вынуждая ее смотреть ей в глаза, и твердо произнесла:

– Соберись! Слышишь? Соберись! Нужно поторопиться. Сейчас каждая секунда на счету. Ты должна быть сильной! Как никогда сильной!

Подруга заторможенно кивнула, внутренне соглашаясь с ней.

Вновь посмотрела на Гордеева, сморгнула слезы и тихо всхлипнула:

– Что они… что же они с ним сделали?

– Накачали хлороформом и хорошенько намяли бока. Не скули. Жить будет!

Лиза со смесью замешательства и тревоги уставилась на Соколовского. Ведь именно он, морщась от боли и затыкая рукой рану на плече, произнес эту странную фразу. И именно за эту фразу зацепился Верещагин:

– А ты-то откуда знаешь? – поинтересовался Даня, буравя Шмеля хмурым взглядом. – Принимал непосредственное участие, что ли?

Мужчина зашелся в приступе зловещего и совершенно неадекватного смеха.

Все случилось слишком быстро, чтобы понять. Слишком неправильно, чтобы осознать. Но в следующий миг снова раздались громкие хлопки, от которых сердце ушло в пятки, и внутри все оборвалось. Это Валентин, дождавшись кивка Соколовского, исподтишка выстрелил прямо в голову Григорию.

А Даня, руководствуясь рефлексами – Валентину. Однако Шмель тоже не медлил… и следующая пуля прилетела уже… Верещагину.

* * *

Холод. Могильный холод пробрался под кожу и сковал все ее тело, вгоняя в оцепенение. Однако, вместе с тем Лизу кинуло в жар. В сильнейшую, нестерпимую термальную агонию. По спине заструились ручейки пота. К мгновенно повлажневшей коже прилипла одежда. Время остановилось. Замерло одновременно с ее сердцем.

Сердцем, которое сжалось в груди до размеров крохотного атома, когда, глухо вскрикнув, Даня пошатнулся и… без чувств рухнул на землю.

– А-А-А! – завопила Лиза не своим голосом.

Ее разум отключился. Отчаяние и первобытный ужас заволокли сознание. Горло сдавил болезненный спазм. Из глаз градом хлынули горькие слезы.

– Нет! НЕТ! Данечка…

Возможно, в этот самый миг целились уже и в нее.

Она не знала. Не видела. Не понимала. Но ей было уже глубочайше плевать на всю эту чертову вероятность. Лиза пребывала… точно в трансе, не замечая ничего и никого вокруг. Она визжала, надрывая глотку.

До боли. До хрипа. До тошноты. Ее легкие горели от недостатка кислорода. Тело сотрясалось от рыданий. Уподобившись животному, обезумевшему зверю, она ползла вперед. К нему. На четвереньках. Мимо Григория. Мимо Валентина. Таких же неподвижных. Таких же бездыханных. Таких же… мертвых. Именно мертвых, ведь выжить после выстрела в голову… нереально. Да, Лиза понимала это. Но в глубине души отказывалась верить, что Верещагина тоже постигла их участь.

– Нет! – твердила Лиза, точно зомбированная, продолжая ползти. – Нет!

Однако, добравшись до цели, увидев безжизненный, остекленевший взгляд своего защитника, устремленный в небеса, зарыдала пуще прежнего, роняя голову к нему на грудь. Он не дышал. Больше не дышал.

– Даня! – выла она, орошая слезами его рубашку. – Данечка! НЕ-Е-ЕТ!

С трудом понимая, что творит, Лиза молотила кулаками по его плечам. Повинуясь инстинктам, зачем-то пыталась делать массаж сердца и искусственное дыхание, заведомо зная, что ему уже ничего не поможет. Мозг точно кислотой разъедало от понимания простой истины:

– Это все я! Все из-за меня! Прости, слышишь? Прости…

– Не надрывайся! Не слышит! – раздался совсем рядом голос Шмеля. Холодный. Равнодушный. И издевательский до омерзения.

В тот самый миг Лизу накрыло окончательно. Пазл в ее голове сложился.

Собрав в кулак все свое мужество, она медленно поднялась с колен. Выпрямилась во весь рост и, шатаясь, развернулась к нему лицом.

Было ли ей страшно? Едва ли! Сейчас Лизу переполняли другие эмоции.

Зловеще улыбаясь, Соколовский направил и на нее оружие.

«Оружие, из которого застрелил Даню!» – вспомнила Лиза, закипая от ярости.

Давясь слезами, она смотрела в упор на отца Пашки и Вики. На одного из ближайших приятелей Аркадия Михайловича. И на крысу, которую так упорно искал Дима, даже не подозревая, что тот уже давным-давно вхож в его дом. Испепеляя мужчину взглядом, полным презрения, Лиза шагнула к нему. Пребывая в состоянии, схожем с состоянием аффекта, она напрочь игнорировала пистолет, направленный на нее. Просто… почему-то не замечала его. А вот Шмель от ее нелогичных действий малость растерялся. Особенно когда Лиза зыркнула на него исподлобья, стиснула кулаки, зубы и яростно прорычала:

– ПАСКУДА!

Пистолет дрогнул в его руке, а кровь отхлынула от лица. Казалось, будто на секунду, на крохотный миг… но Соколовский увидел в ней нечто такое, что заставило его испугаться. Машинально на шаг отступить. Однако он очень быстро вспомнил, что перед ним сейчас стоит всего лишь… девушка. Слабая. Жалкая. И беспомощная. Возможно, именно так он и думал.

Но Лизу переполняли такая лютая злость, боль и отчаяние… Словом, ей стало плевать на себя. И на последствия тоже.

– Предатель! – верещала она, впиваясь своими острыми ногтями в его лицо. – Убийца! Ты – чертов убийца! Это ты… ты убил их всех!

Шмель оказался до такой степени обескуражен, что даже защищаться начал далеко не сразу. У Лизы была фора в несколько мучительно долгих секунд. И девушка воспользовалась ей в полной мере, безжалостно раздирая кожу на лице ублюдка, с наслаждением оставляя на его щеках глубокие кровавые борозды. Понимала, что ее собственный конец уже не за горами – в живых он ее не оставит, и… облегчать ему задачу не собиралась.

Своего она определенно добилась. Соколовский, похоже, не ожидал подобного поворота событий. Он даже пистолет на землю бросил, дабы руки освободить, и попытался оторвать Лизу от себя. Но у него ничего не получалось. Лиза всерьез вознамерилась выцарапать ему глаза. Она брыкалась, кусалась и царапалась, как адская гончая, стараясь причинить мужчине как можно больше боли.

В какой-то момент, обезумев окончательно, девушка мстительно зашипела и что есть мочи впилась пальцами в его плечо. В поврежденное плечо. Прямо туда, где пуля вошла в его плоть несколько минут назад. Шмель взвыл от боли:

– Ах ты курва!

Он отшвырнул ее от себя с нечеловеческой мощью. С чудовищной силой.

И тут Лиза ощутила острую боль. В голове загудело, перед глазами поплыло, а во рту появился стойкий металлический привкус.

Соколовский несколько раз ударил ее по лицу. Яростно, с размаха, не щадя. Не кулаком… ладонью. Но и этого оказалось достаточно, чтобы она пошатнулась, теряя связь с реальностью. Повинуясь законам гравитации, Лиза рухнула на землю.

Едва зажившие колени обожгло точно пламенем, раны вновь закровоточили.

«Нет! – пульсировало в сознании крупными алыми буквами. – Если это последние секунды моей жизни – пусть! Но… я не проведу их, стоя на коленях! Только не перед этим чудовищем! Не перед этим монстром!»

Сминая в кулаках свежую зеленую траву, погружаясь ногтями в землю, Лиза стала подниматься. Конечно, ее трясло. Колошматило, как никогда прежде. Ни руки, ни ноги толком не слушались. Но она запрещала себе бояться. Страх убивает быстрее любой пули…

Шаря ладонями вокруг себя в поисках лучшей точки опоры, девушка случайно наткнулась на что-то холодное. И сердце испуганной птахой замерло в груди.

«Пистолет! Это же… пистолет!»

Но схватить его ей было не суждено. Шмель сделал это раньше, а после больно вцепился в Лизины волосы и прогромыхал, почти оглушая:

– Ты все еще не словила пулю в лоб по одной простой причине: мне нужно доставить тебя Гарику живой! Он хочет лично с тобой побеседовать! Да и Макару он слово дал, что тебя грохнут лишь в самом крайнем случае! Но… это еще не значит, что я должен с тебя пылинки сдувать! Я ведь могу с тобой такое сотворить, что сама сдохнуть захочешь! Так что… лучше не рыпайся, лапуля! Дырки целее будут! Ты… все поняла?

Лиза уставилась на него с таким презрением, что самой тошно стало.

– Из-за меня умерли невинные люди! – закричала она надломившимся голосом. – Ты серьезно думаешь, что мне сейчас есть дело до сохранности моего тела? Я уже хочу сдохнуть! Уже! Я не знаю, как с этим… жить! Убийца! Чертов убийца! Чудовище! Дима растерзает тебя! Сделает со всеми вами все то, что вы сделали с моим отцом, ублюдки! Ненавижу… а-а-а!

Устав от ее гневной тирады, Шмель за волосы поволок Лизу к машине. Не позволил подняться. Просто тащил вперед, вынуждая следовать за ним на четвереньках. Отчаянно брыкаясь, она со всей дури укусила его за ногу. Только тогда Соколовский отпустил ее, отвесив очередную пощечину за непокорность. Впрочем, именно этого Лиза и ждала. Именно на это его и провоцировала. С готовностью встретив удар, девушка вновь распласталась на земле. Но лишь для того, чтобы дотянуться до пистолета Дани. Тот все еще лежал в ладони своего хозяина. Манил. Притягивал. Казалось, что даже после смерти Верещагин продолжает защищать ее. Ей хотелось так думать.

А потому, сморгнув слезы, она наконец сжала в руках оружие и направила его на Шмеля. С предохранителя сняла, но прицелиться не получалось – слишком сильно тряслись руки. Глаза противника сперва увеличились от удивления, а после превратились в две маленькие щелочки. Однако мужчина лишь разразился громким лающим смехом.