Текст книги "Реквием по любви. Грехи отцов"

Этот человек разительно отличался от всей братвы своей кажущейся… простотой. Хоть Лиза и подозревала, что он далеко не так прост на самом деле. Тем не менее незнакомец располагал к себе с первых же секунд. По щелчку пальцев. Будто обладал неким животным магнетизмом, природным обаянием, которыми притягивал и очаровывал людей, невольно оказавшихся в зоне действия его ауры. Вот и Лиза не могла отвести от него взгляд, с нездоровым любопытством разглядывая невольного свидетеля ее перепалки с Верещагиными. И причина этого интереса крылась вовсе не в обнаженном мужском торсе. Нет! Ее вниманием целиком и полностью завладела странная на вид татуировка, набитая на груди молодого человека. Прямо под сердцем, если быть точнее. Словно таким образом он пытался увековечить что-то важное. А странность заключалась в том, что наколка состояла из нескольких цифр.

Безумно, до боли знакомых ей цифр. Хотя, скорее уж, дат.

Силясь разглядеть получше, Лиза подошла к нему поближе. Остановилась лишь в паре шагов, соблюдая приличия. Да тут же всхлипнула, спешно затыкая рот ладонью, когда до ее воспаленного сознания дошел-таки смысл его наколки.

Дата рождения. И дата смерти. Ее матери. Увековеченные на его коже. Господи! Теперь она понимала – и более чем отчетливо – кто перед ней стоит.

Человек, ценивший и любивший Марину ничуть не меньше самой Лизы. Человек, скорбящий от ее утраты… и по сей день.

Кирилл Решетников. Ныне Черчесов. Приемный сын Прокурора!

Секунды складывались в минуты и проходили в тягостном молчании. Нужно было хоть как-то начать разговор. Она понимала это… И… не могла.

Медленно осмотрев Лизу с ног до головы, уделяя особое внимание ее взъерошенным волосам, распухшим губам и шее, изрядно помеченной Похомовым, Кирилл снисходительно хмыкнул. К счастью, без осуждения, которого она так опасалась.

– Десять из десяти, что Борис Андреевич отправил тебя сменить одежду и как минимум причесаться.

– Типа того.

– Сильно влетело?

– Ерунда. Переживу!

– Знакомиться будем или как?

Она отрицательно покачала головой, одновременно поясняя:

– Я знаю, кто ты. А ты знаешь, кто я. К чему лишние церемонии?

– И то верно. – Стремительно преодолев разделяющее их расстояние, Кирилл внезапно притянул ошарашенную девушку к себе. Крепко стиснул в объятиях, оставляя трепетный поцелуй на ее лбу. И так же быстро он отстранился, отступая на шаг. – Сказать, что ты ее копия… ничего не сказать! Ну да ладно. Тебя Боря ждет. Советую поторопиться, ведь твой дядя не отличается терпением!

Глава 11

Поразмыслив немного, Лиза пришла к выводу, что Кирилл прав. Потому она и решила прислушаться к его совету.

Кивнув в знак согласия, она протиснулась в свою спальню. Мужчина слегка отстранился, пропуская девушку внутрь, однако тут же двинулся следом. Мягко закрыв за собой дверь и таким образом отгораживая их двоих от целого мира, он вновь прислонился спиной к косяку. И все молча. Не проронив ни звука. Только наблюдая за действиями Лизы.

Странное дело, но Лиза не ощущала неловкости от его присутствия. Не смущал ее и тот факт, что он по-прежнему одеваться не спешил, все еще оставаясь в одних боксерах.

Настораживало кое-что другое: ее обострившийся инстинкт собственницы.

Недовольно хмуря брови, она бегло оглядела комнату, с затаенной в душе ревностью подмечая следы чужого присутствия на «своей территории»: расстеленная и до ужаса помятая постель. Мужские вещи, небрежно брошенные на стул с высокой спинкой. Пепельница с парочкой окурков на туалетном столике. А также массивные ручные часы и телефон, красующиеся на ее прикроватной тумбочке.

Появилось ощущение, что Кирилл побывал в каждом уголке ее личного пространства. Все изучил. Все приметил. Везде оставил видимый и невидимый след.

Оттого и захотелось подобно пещерному человеку защищать свою берлогу. Кричать, надрывая голос: мое!

– Извини, – послышался за спиной спокойный голос гостя, – баба Валя разместила меня здесь. Не переживай – постельное белье мне выдали свежее.

Лиза даже представлять не желала, как он догадался о мыслях, роившихся сейчас в ее голове. Возможно, по выражению лица все понял. Только сути это не меняло.

– Я не переживаю, – солгала она, чувствуя, как щеки покрываются предательским румянцем, – просто… почему не в зале? Это было бы логичнее.

Изображая сильнейшую занятость, Лиза быстро распахнула бельевой шкаф и принялась рыться в целом ворохе одежды, выбирая подходящий наряд.

Тихий смешок разбавил гнетущую тишину:

– А зал оккупировала твоя подруга. Причем в прямом смысле этого слова. Даже молодым влюбленным на полу лечь там не разрешила, заявляя, что хочет побыть одна. А если учесть, какими словечками девчонка попутно Ювелира крыла… в общем, не решились они с ней спорить. Ушли на улицу. У меня, как видишь, тоже выбора особого не было. Пришлось… в твоих хоромах похозяйничать немного.

Лиза развернулась. Столь резко, что закружилась голова. Благо вовремя за створку шкафа ухватилась, пытаясь удержать равновесие.

– Соня отца ругала? – переспросила она, тяжело дыша, с неподдельной тревогой в голосе. – Господи, за что? Неужели все так плохо? Скажи честно: она плакала?

– Нет, что ты! – вновь расхохотался Кирилл. – Кричала. Вещами швырялась. Но не плакала. Правда, бабе Вале призналась позже, что сильно обижена на отца. И буквально умоляла ее с этого дня пересаливать всю его пищу. Да так, чтобы соль на зубах хрустела.

– Узнаю свою язву!

Лиза с облегчением улыбнулась, искренне радуясь за подругу. Если не плакала, значит, еще не сломлена. Значит, еще поборется за свое счастье и за право быть рядом с любимым мужчиной. Впрочем, и сама Лиза серьезно настроилась отстаивать свои интересы, ибо близость Дмитрия окрыляла, придавала сил и уверенности. Уверенности в завтрашнем дне.

В столь приподнятом расположении духа, совершенно забыв о присутствии Кирилла, Лиза вернулась к своему занятию. И почти выбрала идеальные шорты, когда услышала:

– Знаешь, ты должна быть весьма и весьма осторожна.

– Да я и так…

– Недостаточно! – перебили ее строго, предостерегающе. – Не боишься, что история повторится?

– Какая история? – Она недоуменно уставилась на собеседника.

Если честно, в глубине души Лиза начинала догадываться, к чему он клонит.

Кирилл резким движением оттолкнулся от двери. Удерживая взгляд девушки, грациозно подошел вплотную. В глаза заглянул проникновенно, внимательно.

– Кто-то из «старших» знает, что Матвей достает тебя со своей любовью?

Тяжелый вздох сорвался с ее губ. Плечи поникли, словно под гнетом собственной совести. Скрепя сердце Лиза призналась:

– Нет.

– Почему? Хочешь, чтобы и у него однажды, как у Макара, фляга потекла?

– Но я же не даю ему повода! Совсем наоборот.

– Твоя мать тоже повода не давала. Итог тебе известен?

Еще бы! И тем не менее…

– Не могу я так, вдруг его накажут по моей вине!

– На первый раз просто предупредят. Доступно и доходчиво! Так, чтобы услышал и выводы сделал. А уж если не поймет…

Сердце от страха в пятки ушло.

– Не настаивай, пожалуйста! Этот человек ничего плохого мне не сделал. И не сделает!

Следующий вопрос буквально застал ее врасплох:

– Ты в этом так уверена?

– В каком смысле? – От волнения голос прозвучал на октаву выше, почти пискляво. – На что ты намекаешь?

– Спокойно! – Опустив руки на ее плечи, Кирилл слегка сжал пальцы. Трепетно и нежно, будто страшился причинить лишнюю боль. – Я всего лишь уточняю.

– Да, уверена! – произнесла она пересохшим горлом несколько секунд спустя. – И хватит уже… разных намеков. Прямо говори!

– Ладно, – он примирительно вскинул ладони, – не ершись! Только давай договоримся: если подобная выходка с его стороны повторится еще хоть раз, ты обязательно расскажешь мне об этом. Поняла?

Оценив искреннюю заботу мужчины в полной мере, она благодарно улыбнулась:

– Хорошо. А теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела переодеться.

– Вообще не возражаю! – хитро подмигнули ей. – Давно уже представления жду. А ты все не шевелишься. Бревно и то активнее, честное слово!

Она пыталась скорчить серьезную гримасу. Правда. Но не вышло – прыснула от смеха гораздо раньше, нежели демонстративно нахмурила брови.

– Кирилл!

– Лиза?

– Выйди!

– А при мне слабо? Я даже правый глаз зажмурю. Нет? А если левый?

– Я слишком долго собираюсь. Дядя меня придушит!

Внезапно Кирилл ласково прикоснулся к ее щеке, заправляя за ухо прядь рыжих волос. Этот невинный жест заставил Лизу вздрогнуть и смутиться не на шутку. Впрочем, как и последовавший за ним нежный шепот:

– А вот этого я никогда не допущу!

– Правда? – Она прокашлялась, придавая голосу уверенности. – Почему?

В этот раз собеседник оставил ее вопрос без внимания. Бодрым шагом пересек комнату и так же проворно натянул на себя джинсы, валявшиеся на стуле. Причем наличие там футболки Кирилл предпочел проигнорировать, оставаясь обнаженным до пояса.

«Прямо как Дима! – мелькнула в голове шальная мысль. – Он сейчас тоже голый по пояс».

– Я жду тебя за дверью.

– Со мной пойдешь?

– Должен же хоть кто-то утихомирить Прокурора!

– Спасибо.

– Небольшой совет: надень платье.

– Зачем?

– Разве у твоего дяди хватит духу повышать голос на девочку-припевочку? Марина всегда подобной фишкой пользовалась, если требовалось Черчилля задобрить. Безотказный вариант. Зуб даю!

С этими словами мужчина покинул ее спальню.

Поразмыслив некоторое время, Лиза решила все же провести этот забавный эксперимент. Свой выбор она остановила на однотонном хлопковом платьице невинного белого цвета с набивными узорами и легкими воланами на юбке. И длина как раз приличная – ровно на четыре пальца выше колена. В дополнение к новому образу собрала волосы в высокий хвостик на макушке и, захватив с собой футболку Дмитрия, отправилась следом за Кириллом.

– Так пойдет? – уточнила на всякий случай, кружась вокруг своей оси.

– Честно сказать?

– Конечно!

– Мне больно на тебя смотреть!

Не объясняя более ничего, он направил обескураженную девушку к входной двери. У самого порога выражение лица Кирилла резко поменялось, словно он надел абсолютно непроницаемую маску. Кирилл уверенно приобнял Лизу за плечи и со словами «дай-ка это мне» вырвал из ее рук футболку Похомова. Словно кусок сердца от нее оторвали в тот миг, как бы глупо это ни звучало.

– Верни! – зашипела девушка возмущенно, пытаясь дотянуться до своего трофея. – Быстро!

– Верну, – пообещал он абсолютно искренне, – но верну я ее хозяину. Лично в руки!

О, Господи… ей стало дурно от одной только мысли об этом.

* * *

– Нет! И шагу дальше не сделаю!

Прекрасно понимая, как рассвирепеет от подобного зрелища ее мужчина, Лиза гневно вывернулась из объятий Кирилла, отступая на шаг. В глубь комнаты. Девушка не имела ни малейшего представления, чего именно он добивался, но знала наверняка: костьми ляжет, а провоцировать Диму почем зря не позволит.

– В чем дело? – с искренним недоумением уставился на нее мужчина, обернувшись вполоборота. – Идем, глупышка!

Лиза взбесилась на ровном месте подобно загнанному в угол зверю. Но необъяснимое… чертовски стойкое ощущение безысходности… неминуемой западни… оно душило. Точно невидимой глыбой давило на грудь, мешая сделать полноценный глоток спасительного кислорода.

– Не называй меня так! – выдала Лиза весьма агрессивно, преодолевая вставший в горле ком. – Вы что-то задумали… с моим дядей? Поэтому ты так странно себя ведешь, да?

– Не понимаю сути вопроса.

Как от мухи отмахнулся, но заметно напрягся. И это не укрылось от Лизы. Да, до Похомовского самоконтроля ему далеко.

– Тогда на другой ответь! Только… ответь честно, – буквально вгрызаясь в его лицо внимательным взглядом, она вновь рискнула приблизиться. – Как поступил бы мой отец, если бы мама разгуливала у него перед носом в обнимку с полуголым мужиком?

– Послушай…

– Скажи мне! – совершенно не контролируя эмоции, закричала Лиза. – Правду!

Секунды казались вечными. Мгновения – нескончаемыми. И все же спустя несколько ударов сердца она услышала:

– Черчилль убивал и за меньшее!

Она кивнула, убеждаясь в горькой правде.

– Ясно!

– Лиза…

– Что вы задумали?

– Ты должна его бросить.

– Это я уже слышала.

– А я должен этому поспособствовать.

От волнения она начала заикаться.

– Каким… образом? Будешь тискать меня у него на глазах и демонстрировать привязанность? Ну, что же… можешь смело начинать считать себя трупом!

– Ты сильно заблуждаешься. – Спокойствие и уверенность его голоса вселяли ужас – дикий, первобытный. – Ему ведь не позволят тронуть нас! И мы оба это знаем.

– Это ты заблуждаешься! – проговорила Лиза хрипло, глядя на собеседника с вызовом. – Потому что совершенно не знаешь моего…

– Забудь это слово. – Это прозвучало как приговор. – Отныне он не твой. И мы с ним не найдем общий язык в любом случае.

– Почему? Даже не попытаешься?

– Нет! Он уже меня ненавидит.

– Но за что?

– Хотя бы за то, что в скором времени я буду обладать его женщиной.

Лиза так и прыснула от дикого хохота. Загоготала, складываясь пополам.

– Большего бреда в жизни не слышала, – выдохнула она наконец, – но смешно!

– А вот мне не смешно! Скорее очень-очень грустно! – Кир скривился словно от нестерпимой зубной боли. И в следующую секунду фактически выбил почву у нее из-под ног своим признанием: – Все равно узнаешь… так что лучше от меня. Твой дядя требует, чтобы мы с тобой поженились. Послезавтра я должен увезти тебя в Германию. Уже в статусе… моей жены.

Лиза стояла точно громом пораженная. Собственное тело казалось чужим. Ноги – ватными. Ошалевший пульс вообще никакому контролю не поддавался.

Конечно, можно было списать его слова на слуховые галлюцинации, но она устала… так устала тешить себя ложными надеждами. Увы, реальность жестока! И сейчас, уверенно глядя прямо в лицо своей погибели, задала только один вопрос:

– И ты… собираешься это сделать?

Ответа не последовало. Она в нем и не нуждалась. Иногда слова лишние, а поступки говорят сами за себя. Оттуда и собственнические объятия. И конфискация Похомовской футболки.

– Я поверила тебе! – Лиза, обезумев от злости, накинулась на Кирилла, вкладывая в удар всю свою обиду, все бушующее в душе отчаяние. Взяла и стремительно впечатала кулаки в его грудь. – Считала тебя другим! Надеялась, что… хотя бы в память о моей… О НАШЕЙ МАТЕРИ ты будешь на моей стороне!

Защищаться он даже не планировал. Просто терпел и пытался достучаться до ее сознания:

– Я не на чьей стороне, милая! У меня жесткий нейтралитет.

– Тогда почему? Почему ты согласился на…

– Потому что я очень многим обязан твоей семье! Слишком многим! И пробил час платить по счетам!

– То есть да? Да? Ты намерен подчиниться?

– Как же ты не понимаешь, у меня нет выбора!

– Зато у меня он есть!

Не чувствуя земли под ногами, Лиза выбежала на улицу. Прямо босиком, ибо про существование обуви в тот момент не думала. Острые камни, впивающиеся в ее нежные ступни, не отрезвляли в должной мере. Лиза их элементарно не ощущала. Она неслась к своему дяде, злая будто тысяча чертей.

– Я скорее сдохну! – закричала она, гневно сметая со стола кружку с его горячим ароматным чаем. Та разлетелась вдребезги, ударившись о деревянные половицы, огненная жидкость щедро опалила кожу Лизиных ног. Однако девушка даже не поморщилась. – Ты кем себя возомнил, «родственник года»? Тебя не было в моей жизни двадцать лет! Двадцать! А теперь ты появляешься и считаешь себя вправе распоряжаться мной как вещью? Думаешь, я правда позволю тебе решать, кого мне любить, с кем мне дружить и с кем мне спать? И не мечтай! Но вполне могу решить кое-что за тебя! Забирай-ка моего «женишка» и проваливай отсюда к чертовой матери! Вместе со всей своей свитой!

Лиза уже ничего не видела перед собой. Виной тому слезы, градом стекающие по ее щекам, да мандраж, от которого она дрожала всем телом. От обиды душа кровоточила. Наизнанку выворачивалась.

Тишина воцарилась ошеломляющая. Очевидно, от подобной выходки охренели все присутствующие. Абсолютно и бесповоротно.

Плевать!

Однако, вопреки ожиданиям, Прокурор оставался невозмутим. Проявляя чудеса выдержки, он аккуратно отряхнул свой дорогущий костюм от брызгов чая и спокойно резюмировал:

– Я так понимаю, с Кириллом ты уже познакомилась?

* * *

– Не только! – Яростно, в одно касание стерев с лица соленую влагу, Лиза с вызовом уставилась на родственника, будучи как никогда уверена в правоте собственных действий. – Еще в двух словах обозначила свою позицию относительно ваших грандиозных планов и послала его прямо на…

– Я понял, – осадили ее строго. – Не выражайся мне тут!

Пожалуй, впервые за все время знакомства с дядюшкой она не испугалась. Ни тона его властного. Ни взгляда сурового. А причиной тому являлся ее муж.

Нет, Дмитрий не лез в их разговор, за что она была ему безмерно благодарна. Просто встал у Лизы за спиной и легонько поцеловал в макушку. Просто обозначил свое присутствие. Просто окутал своей аурой. Напитал энергетикой. Придал храбрости.

– Мне кажется, или ты действительно выметаться не планируешь? – устало поинтересовалась Лиза.

Прокурор одобрительно кивнул:

– Правильно кажется! Я не для того возвращался…

Не выдержав напряжения, она зашлась в приступе истерического хохота.

– А для чего ты возвращался? – вновь на эмоциях повысила Лиза голос. – Для чего? Чтобы превратить меня, свою единственную племянницу, в разменную монету для ваших божественных клановых игр?!

– Я здесь как раз для того, чтобы оградить тебя от них!

– Ты лжешь!

– Следи за языком. Мое терпение не безгранично!

– Сам следи! – огрызнулась она, стискивая пальцы в кулаки. – А я достаточно молчала!

От напускного спокойствия дяди Бори не осталось и следа. Тяжело дыша, и зыркая на нее тяжелым разгневанным взглядом, он поднялся на ноги. Выпрямился во весь свой могучий рост и теперь возвышался над племянницей огромной глыбой, заставляя ее чувствовать себя жалкой букашкой у его ног.

– Лиза? – сказал он вкрадчиво, но с затаенным бешенством в голосе. – Не вынуждай меня идти на крайние меры!

Крайние? Крайние, черт подери? То есть до этого они были еще и не крайние! Она буквально задохнулась от возмущения.

– И что ты сделаешь? – прорычала Лиза не своим голосом, теряя всяческую связь с реальностью. – Накажешь меня? Ударишь? Так вперед! Давай, покажи мне свою любовь и заботу в полной мере. Без прикрас! Хочу увидеть наконец-то твое истинное лицо!

Секундная пауза, и страшный рев Прокурора эхом разнесся по двору:

– Да за кого ты меня принимаешь, в конце-то концов? Рот закрой и задумайся над моими словами хоть на гребаную секунду! Я – твоя семья! Твоя кровь! Я никогда не подниму на тебя руку, хоть ты и заслуживаешь приличной порки! Никогда не причиню вреда. Все мои действия обусловлены исключительно заботой о твоем будущем и направлены на твою защиту!

Нет! Она слышала это уже десятки раз. Лиза рьяно замотала головой, выражая внутренний протест. Подобно маленькому ребенку прикрыла ладонями уши и крепко зажмурилась. Сердце больно ныло в груди. Слезы душили. Поддавшись эмоциональному порыву, в клочья разрывающему сознание, она закричала… что было мочи:

– Тогда сделай милость: защити меня от самого себя!

И вновь тишина. Мерзкая. Оглушающая. И вновь голос дяди, звучащий словно приговор:

– Смирись! От меня тебя не защитит никто. Это наша карма!

Вымученно улыбнувшись, она тихо произнесла:

– Отец прав – я слепа! Не вижу дальше собственного носа. Вот и не разглядела тебя… сразу. А ведь он меня предупреждал: не смотри глазами – чувствуй нутром!

Кровь отхлынула с лица Прокурора, делая мужчину неестественно бледным. Теперь он взирал на нее, точно на умалишенную. Его было сложно в этом винить. Сейчас на Лизу подобным образом таращился каждый присутствующий здесь человек.

– Лиза, о чем ты говоришь? – За спиной Черчесова осторожно материализовался Кирилл. Такой же шокированный и напряженный. – Черчилль мертв, милая. Давно мертв!

Она удостоила его лишь равнодушным мимолетным взглядом. Намеренно проигнорировала, потому что он так и не соизволил одеться и по-прежнему сжимал футболку Дмитрия в руке.

– Я не спятила! – пояснила Лиза в первую очередь своему родственнику, так сильно разволновавшемуся о ее психическом здоровье. – Он снился мне вчера, прямо перед твоим приездом. Во сне он отругал меня и сказал мне кое-что. Жаль только, что смысл его слов я поняла лишь сейчас!

Вслух произнесла и буквально каждой клеточкой своей кожи ощутила, с каким облегчением выдохнули окружающие.

Дядя Боря же, напротив, озадаченно нахмурился:

– Но… это его слова! Наши с ним. Кир без устали повторял мне их, когда мы еще совсем зелеными… были…

Пользуясь моментом, Лиза обиженно прошипела:

– Наверняка привет тебе передает! И в гробу переворачивается, наблюдая за тем, что ты вытворяешь с его единственной дочерью!

– Не ерничай!

– А может, он просто соскучился? – буркнула Лиза, стремясь ужалить больнее. Слова являлись ее единственным оружием. – Заждался тебя, наверное!

«Господи…»

Злость мгновенно испарилась. Канула в небытие, оставляя после себя пустоту. Выжженную пустыню. Лиза застыла ошеломленно, ужасаясь самой себе.

«Как я могла ляпнуть подобное?»

При одной только мысли, что она может потерять и его, своего дядю, ей стало по-настоящему дурно. Внутренности от волнения будто прилипли к позвоночнику.

– Прости! – Она сокрушенно спрятала лицо в ладонях, будучи не в силах выдержать его взгляд. – Прости, умоляю! Я не желаю тебе ничего дурного. Живи, пожалуйста! Живи очень долго и очень счастливо… только живи!

Прокурор осторожно, без особых усилий развел ее руки в стороны, все же вынуждая смотреть ему в глаза. Может, слова ее и задели его, но вида он не подавал. Только резюмировал с некой затаенной нежностью:

– Вот она – наша кровь. Вижу! В жилах кислотой бурлит. Справедливости требует. Возмездия. Все нутро будоражит, да?

«Смысл отрицать очевидное?»

Лиза кивнула, соглашаясь с каждым его словом.

– Поэтому мы не поймем друг друга! – подытожил дядя Боря. – Тем более сейчас, когда ты еще так юна и неопытна. Ведь у каждого из нас своя правда. И как бы ни сложились наши с тобой отношения в дальнейшем, знай: в моей жизни нет никого важнее и дороже тебя!

В который раз насухо вытерев лицо тыльной стороной ладони, Лиза ответила Прокурору. На удивление спокойно и ровно. Даже голос не дрогнул.

– Но в моей-то есть!

Мужчина понял ее без слов. Тем не менее она продолжила выцветшим усталым голосом. Монотонно, ибо силы ее действительно были на исходе.

– Есть тот, кто дороже. Тот, кто важнее. И ты сейчас не просто отбираешь его у меня! Нет. Тебе этого мало. Ты пытаешься отдать меня другому мужчине, желая осчастливить, обезопасить. И даже не понимаешь, что тем самым просто убиваешь меня! Вот этими… самыми… руками! – Вцепившись мертвой хваткой в запястье дядюшки, Лиза демонстративно приложила его крупную ладонь к своему надрывно колотящемуся сердцу и продолжила, проникновенно вглядываясь в его глаза: – А я не хочу умирать! Я хочу жить! Значит, мне остается… лишь одно: бороться до последнего вздоха за это право. Даже с тобой!

Всего на миг. На долю секунды. Но Прокурор прослезился. И она увидела это более чем отчетливо. Однако мужчина слишком хорошо владел своими эмоциями и отменно себя контролировал, в отличие от нее, ведь слезы вновь навернулись на глаза Лизы, когда она услышала тихое:

– Ты – дочь Черчилля! Иного от тебя никто и не ожидал!

– Изменишь свое решение? – Она ухватилась за его последнюю фразу, как за спасительную соломинку. – Ради… него? В память о нем?

– Нет!

– А вот это нам предстоит еще обсудить, Борис Андреевич! – вмешался Дмитрий, хозяйским жестом заключая Лизу в свои давящие объятия. И уже ей он велел. – Успокойся. Хватит с тебя, Кроха!

Черчесов отстранился, надменно поглядывая на Похомова. Лицо ее дяди вновь стало равнодушной непроницаемой маской. Ни эмоций. Ни жалости. Ничего.

– Не зарывайся, сопляк! – угрожающе проговорил Борис. – Решения здесь принимаю я!

– А кто спорит-то? Ты его и примешь!

Она ожидала криков. Угроз. Возможно, драки. Чего угодно. Но не спокойного вздоха со стороны дядюшки.

– При другом раскладе я сам бы тебе ее вручил! Но ты – один из нас. И всегда им будешь, шкет, независимо от того, до каких высот поднимешься в наших кругах или же опустишься в лице братвы. Все одно – бывших в нашем деле не бывает. Что касается моей племяшки, здесь я выполняю волю брата, и этим все сказано! Так что будь мудрее – захлопнись! Познакомься лучше с моим приемным сыном. Кирилл!

Последний подошел к ним, едва прозвучало его имя. Схлестнувшись взглядами, они с Дмитрием молча рассматривали друг друга в абсолютной зловещей тишине. Кажется, даже воздух загустел в тот самый миг.

Кирилл не выдержал первым. Стушевавшись, отвел взгляд в сторону. Правда, тут же реабилитировался и протянул Похомову его футболку:

– Кажется, это твое.

– Себе оставь! – не особо дружелюбно отозвался ее мужчина.

Лиза напряженно застыла в кольце его рук.

– В чужих шмотках не нуждаюсь! – парировал Кирилл.

– Подумай лучше! – Дима прожег его зловещим взглядом. – Ведь эти шмотки – единственное, что тебе перепадет после меня!

– Оденься! – гаркнул на Дмитрия ее дядя, явно теряя терпение. – Прояви хоть каплю уважения к присутствующим!

– Ты это мне? – невозмутимо изогнул бровь Борзый. – Или все же сыну своему, Борис Андреевич? Он вроде как… тоже своим прессом здесь светит!

– Мой сын находится у себя дома! Хоть в трусах пускай здесь ходит, никто ему слова против не скажет!

– Да, ты прав! Слова здесь излишни! – с обманчивой мягкостью в голосе озвучил Похомов. – Можно ведь решить вопрос… молча и вполне цивилизовано. Впрочем, так я и поступлю. Просто возьму и прострелю башку ЛЮБОМУ, кому вздумается ходить в трусах перед МОЕЙ ЖЕНОЙ! Делов-то!

* * *

«Господи…»

В ушах зазвенело, а сердце стремительно и бесконтрольно ухнуло в пропасть. Одно Лиза знала наверняка: она точно не ослышалась. Дмитрий назвал ее своей женой! Громко. Четко. При всех.

А вот случайно, на эмоциях (что было ему совершенно несвойственно) или заранее все спланировал, оставалось загадкой. Лиза растерялась на миг, не понимая, как ей реагировать. Как себя вести в сложившейся ситуации? Она осторожно оглядела всех присутствующих. Медленно. По очереди, ибо всерьез опасалась последствий данной новости.

Дуда, сидевший к ним ближе всех, неотрывно (точно коршун), с очевидным интересом следил за происходящим. Не более. Удивленным уж он явно не выглядел! Как и Сокол. Пашка вообще был единственным из всей этой компании, кто ободряюще улыбался Лизе. И плевать он хотел на политику. Ему девушка ответила тем же. Искренне и незамедлительно.

Что до остальных… Шок, отпечатавшийся на их вытянувшихся от изумления лицах с выпученными до предела глазами, словами не передать. Аркадий Михайлович… и тот угрюмо молчал, сжав губы в тонкую линию. Он отрешенно глядел на свою кружку и еле заметно, явно осуждающе покачивал головой.

«Ну, все! Конец… Нам конец!»

С каждой новой секундой, проведенной в гробовой тишине, панический ужас все сильнее заковывал Лизу в свои стальные цепи. Конечности все сильнее дрожали. И даже крепкие объятия мужа не приносили должного успокоения. На дядю Лиза и вовсе смотреть не решалась. Страшилась… до жути… до долбаного помешательства… именно его реакции. Зато услышала, причем отчетливо, с каким облегчением выдохнул стоящий подле него Кирилл. Словно многотонная гора свалилась с сильных плеч этого человека, когда он понял, что свободен от своих обязательств. Обязательств в отношении нее. Лиза неосознанно кивнула, сканируя потерянным взглядом несостоявшегося жениха, и думая лишь об одном: «Все верно, чувак! Жениться на мне тебе… не придется!»

– Ты что несешь? Какой еще женой? – сотрясаясь от первобытного бешенства, и сдерживаясь не иначе как чудом, прогромыхал Прокурор. – Какой женой, я спрашиваю?

В который раз Лизавета восхитилась выдержкой своего мужчины. Вопреки ситуации Дима был спокоен и хладнокровен.

– Законной, Борь! – хмыкнул Похомов со свойственной ему заносчивостью, и повторил с нажимом, грубо. – Законной!

И похоже, это его пафосное заявление окончательно добило Бориса.

– Ты совсем охренел, щенок? – взревел дядя Боря не своим голосом. – Бессмертным себя, падла, возомнил? Ну, так я это мигом исправлю! Землю у меня жрать…

– Выслушал бы сперва…

– Ну-ка, заткнись и не перечь старшим! – властно гаркнул Прокурор, готовый чуть ли не ядом плеваться в их сторону.

Что-что, а повелевать он умел! И запугивать тоже.

Всхлипнув, Лиза непроизвольно вжалась спиной в грудь Дмитрия.

– Тише, мышонок, – поспешил успокоить ее он. – Все хорошо!

Девушка робко кивнула. Хорошо так хорошо.

Слова Похомова внушали ей некую… шальную уверенность в себе. Прилагая неимоверные усилия, она расплылась в холодной улыбке. С трудом соображая, что творит, Лиза решительно продемонстрировала дяде свою правую руку. Глупо хихикая, причем скорее от напряжения, нежели от бескрайнего веселья, она сняла свое обручальное кольцо, украшенное огромным камнем неизвестного происхождения. Более не таясь, с плохо скрываемым удовольствием Лиза наконец-то надела его на безымянный палец, кайфуя уже просто от того, что теперь подарок мужа находился на своем законном месте. Упрямо вскинув подбородок, произнесла нараспев:

– И с гордостью его клеймо… носила на себе она! Я солгала. Это кольцо никогда не принадлежало моей матери. Оно мое. Мое обручальное кольцо!

О своих словах Лиза пожалела в ту же секунду, ведь подействовали они на ее родственника как красная тряпка на быка. В его облике не осталось и капли человеческого. Только слепая ярость, только низменные инстинкты.

Окончательно потеряв над собой контроль, он со свирепостью безжалостного хищника кинулся на Дмитрия. Причем довольно резво для своих лет!

Лиза не успела даже испугаться. Все произошло слишком быстро. Отреагировав в мгновение ока, Похомов молниеносным движением отодвинул Лизу себе за спину и встретил противника в состоянии полной боевой готовности. В отличие от дяди Боря, который намеревался его как минимум покалечить, Дима преследовал иные цели. Резким выпадом мощно отшвырнул мужчину, увеличивая расстояние для лучшей маневренности, однако своим преимуществом почему-то не воспользовался. Просто ждал. А зря! На защиту Смотрящего уже спешили четыре амбала из личной охраны Прокурора, на фоне которых и ее дядя, и ее муж выглядели… низкорослыми хиленькими подростками.

«Ой, мамочки…»

Выброс адреналина в кровь был запредельным.

– Нет! – завизжала Лиза не своим голосом, буквально цепенея от ужаса. – Пожалуйста… не надо!

Естественно, никто ее не слушал. Равно как никто даже и не пытался их остановить.

– Знал же, сученыш, что я тебе за это башку оторву! – взревел дядя Боря, презрительно харкая на землю. – Знал. И один хрен поступил по-своему!