Текст книги "Любовное письмо"

– Да, – мягко согласилась она и, заметив выражение его лица, добавила: – Прости, наверное, ты ужасно страдал.

– Точно. – Он прочистил горло. – Но я справился. Только нам обоим пришлось довольно быстро повзрослеть. Особенно Зои, ведь она родила Джейми совсем юной…

– Ты знаешь, кто отец ребенка?

– Нет. А если бы и знал, то не сказал бы, – отрезал Маркус.

– Понимаю. И клянусь, что спрашиваю вовсе не как журналист.

– Да-да, конечно. – Выражение его лица смягчилось. – Хотя ты мне нравишься в любой своей роли. Что же касается Зои… сестра – отличный человек и отчаянно защищает тех, кого любит, но под ее внешней невозмутимостью кроется сильная неуверенность в себе.

– Как и у всех нас, – вздохнула Джоанна.

– Да. Кстати, что у вас с личной жизнью, мисс Хаслам? Похоже, в твоей душе таится глубокое недоверие к мужскому полу.

– Я много лет состояла в отношениях с мужчиной, которые закончились сразу после Рождества. Я верила, что мы вместе навсегда, но ошиблась. – Джоанна сделала глоток вина. – Сейчас постепенно прихожу в себя, но на это требуется время.

– Даже если мне откусят голову за флирт, рискну заметить, что этот парень – настоящий идиот.

– Спасибо. Но зато теперь я твердо знаю, что не хочу менять себя в угоду кому-то другому. Хоть какой-то плюс от неудавшихся отношений.

– Понимаю, – кивнул Маркус. – И ты совершенно права. Тебе не нужно меняться, ты уже прекрасна сама по себе. – От слетевших с губ слов у него вдруг странно кольнуло сердце. – Что ж, я, пожалуй, закажу себе один из громадных десертов с кучей взбитых сливок, шоколадным соусом и вишнями в глазури. Из тех, что никогда не подают в так называемых модных ресторанах Лондона. Будешь?

После кофе Джоанна оплатила счет, и они вернулись в Хейкрофт-хаус. Маркус, настояв, чтобы Джоанна посидела у огня, скрылся в кухне и появился через несколько минут, неся под мышками две меховые грелки с горячей водой.

– Вот, держи. – Он протянул одну ей. – Раз ты не позволяешь мне себя согреть, придется довольствоваться этим.

– Спасибо, Маркус. Если ты не против, пойду наверх. Я что-то безумно устала. Спокойной ночи.

Джоанна подошла к нему и поцеловала в щеку. Он в ответ легко коснулся губами ее губ.

– Спокойной ночи, Джоанна, – пожелал он.

Маркус проводил ее взглядом, потом сел на диван и уставился в огонь, мысленно признаваясь себе, что вполне мог уже влюбиться в Джоанну. Конечно, шанс на это был крошечный, но он все-таки существовал.

* * *

Джоанна закрыла за собой дверь спальни и сглотнула, пытаясь успокоить разошедшееся сердце. Боже, как она его хотела…

«Нет, ты здесь по работе», – напомнила себе Джо.

Чувства к Маркусу принесли бы лишь проблемы. Начать с того, что он вполне способен разбить ей сердце. К тому же эмоциональная привязанность могла затуманить рассудок и усложнить все дело.

Сняв джинсы, Джоанна забралась на широкую кровать, сунула грелку под джемпер, закрыла глаза и попыталась уснуть.

13

Субботним вечером в дверь позвонили. Зои, разбиравшая белье наверху в спальне, решила не обращать внимания. У нее просто не было сил общаться, кто бы ни стоял сейчас на пороге. Отодвинув тюлевую занавеску, защищавшую ее от шумной улицы, Зои посмотрела вниз.

– Господи, – прошептала она, увидев фигуру возле двери и поспешно задернула занавеску обратно.

Однако в этот миг он поднял голову и успел ее заметить.

Снова прозвенел дверной звонок.

Зои быстро оценила свой внешний вид: спортивные брюки, старая толстовка, волосы небрежно собраны на макушке, на лице ни следа косметики.

– Уходи, – прошептала она. – Пожалуйста, уходи.

После третьего звонка Зои прислонилась к стене, чувствуя, как пошатнулась ее решимость никого не принимать, потом бросилась вниз по ступенькам и распахнула дверь.

– Привет, Арт.

– Можно войти?

– Конечно.

Он шагнул внутрь и закрыл за собой дверь. Даже в обычных джинсах и свитере Арт выглядел потрясающе. Зои не могла заставить себя поднять на него взгляд.

– Что вчера произошло? – спросил он. – Почему ты уехала из Норфолка, ничего мне не сказав? Мой водитель ждал тебя больше двух часов.

– Арт, прости, я… – Она все же посмотрела в его теплые зеленые глаза. – Я убежала. Очень… испугалась.

– О, милая. – Он сжал ее в объятиях и притянул к себе.

– Прошу, не надо. Это неправильно. Наши отношения – ошибка…

Зои попыталась отстраниться, но он крепко ее держал.

– Я чуть с ума не сошел, когда не смог до тебя дозвониться и понял, что ты снова убегаешь. Зои, моя Зои… – Он убрал светлые волосы с ее лица. – Я ни на минуту не переставал о тебе думать, желать тебя и задаваться вопросом, по– чему…

– Арт…

– Зои, Джейми мой, верно? Он мой сын, и, как бы ты ни отрицала, я всегда это знал.

– Нет… нет!

– Не важно, что ты рассказала мне какую-то дурацкую историю о другом мужчине. Я не поверил тебе в тот раз и сейчас не верю. Несмотря на молодость, мы столько всего пережили вместе, и ты просто не смогла бы так со мной поступить. Ты слишком любила меня, чтобы вот так обманы– вать.

– Все, хватит! Перестань!

Зои разрыдалась, все еще пытаясь вырваться из его объятий, но он держал крепко.

– Я должен знать, Зои. Джейми мой? Мой сын?

Сил бороться уже не осталось.

– Да, твой! – выкрикнула она и обмякла в его объятиях. – Джейми твой сын.

– Господи…

Они застыли в прихожей, отчаянно цепляясь друг за друга. Арт поцеловал ее, сначала в лоб, в щеки, нос и, наконец, спустился к губам.

– Ты хоть представляешь, как я мечтал об этом моменте, жаждал его, молился…

Он ласкал ей уши, шею, затем одним легким движением осторожно опустил Зои на пол.

Потом они лежали в прихожей на ворохе сброшенной одежды.

– Зои, прости меня, – первым нарушил молчание Арт. – Я… – Он не мог перестать к ней прикасаться и мягко поглаживал по нежной коже спины, убеждаясь, что она рядом. – Я люблю тебя. Всегда любил и буду любить вечно. Меня на улице ждет машина, но прошу, позволь снова тебя увидеть. Я понимаю, насколько тебе это кажется невозможным, да и мне тоже, но… пожалуйста, – с мольбой в голосе прогово– рил он.

Зои не ответила, лишь протянула ему боксеры и носки, молча наслаждаясь интимностью момента, зрелищем того, как он надевает обычные вещи.

Арт оделся, встал на ноги и потянул Зои за собой, тоже вынуждая подняться.

– У нас есть шанс, милая, а пока нам придется видеться тайно. Знаю, так не должно быть, но это временно. И мы обязаны попытаться, ради самих себя.

– Не знаю. – Она прижалась к его груди и вздохнула. – Джейми… я так за него боюсь. Не хочу, чтобы в его жизни что-то менялось. Наши отношения не должны затронуть сына.

– Не затронут, обещаю. Джейми – наш драгоценный секрет. И я очень рад, что ты рассказала мне, Зои, – прошептал он. – Я люблю тебя.

Арт улыбнулся напоследок и направился к выходу. У самой двери послал ей воздушный поцелуй, потянул за ручку и исчез в ночи.

На нетвердых ногах Зои добрела до гостиной и опустилась на диван. Она долго смотрела в пространство, заново переживая каждый миг последних сорока пяти минут. Потом вновь пробудились демоны, угрожая лишить ее душевного спокойствия; они шептали о своих сомнениях, предупреждали о последствиях нарушенного обещания, которое она поклялась хранить вечно.

«Нет… только не сегодня».

Этим вечером Зои не позволит терзать себя ни прошлому, ни настоящему. Она воспользуется текущим моментом как передышкой и погрузится – насколько это возможно – в дарованные им радость и покой.

* * *

В воскресенье Джоанна проснулась в восемь утра. Вокруг царило сельское спокойствие – ни криков с улицы, ни автомобильных гудков. Она уже отвыкла от подобной тишины. С наслаждением потянувшись на удобной старой кровати, Джоанна встала и оделась, потом, дрожа от холода, спустилась вниз. Ее пальто висело на перилах лестницы. Накинув и его, Джо направилась к камину и поворошила тлеющие угли, затем подбросила в очаг растопку, хворост и поленья в надежде прогнать жуткий холод.

Она разглядывала коробки, понимая, как мало осталось у нее времени. А ведь наверху, на чердаке, еще лежала немыслимая куча документов. Чтобы тщательно и планомерно просмотреть их, понадобится не одна неделя.

Джоанна принялась за дело, начав со второй коробки.

Маркус спустился в одиннадцать часов с накинутым на плечи стеганым пуховым одеялом. Несмотря на помятое со сна лицо, он по-прежнему умудрялся выглядеть привлекательно.

– Доброе утро.

– Привет, – с улыбкой отозвалась Джоанна.

– Давно встала?

– В восемь.

– Боже, какая рань. Вижу, ты все еще роешься в бумагах. – Он указал на полупустую коробку рядом с ней.

– Ага. Я только что нашла несколько неиспользованных купонов на одежду 1943 года. – Джоанна помахала перед ним бумажными листами. – Интересно, в «Харви Никс» их еще принимают?

– Вряд ли, – усмехнулся Маркус. – Но, наверное, за эти бумажки можно выручить несколько шиллингов. Думаю, нам с Зои скоро придется основательно за все это взяться. Чай? Кофе?

– Лучше кофе.

– Ладно.

Маркус поплелся на кухню. Джоанна, решив немного передохнуть, пошла следом за ним и села за старый дубовый стол.

– Кажется, твой дедушка начал собирать вещи лишь в середине тридцатых годов. Печально, потому что в биографиях очень мало говорится о его детстве и ранней молодости. А ты что-нибудь знаешь?

– Почти ничего. – Маркус снял крышку с плиты и поставил греться чайник, потом устроился напротив Джоанны и закурил. – Насколько мне известно, он родился где-то в этих местах и в шестнадцать лет сбежал в Лондон, чтобы стать актером. По крайней мере, так гласит семейная история.

– Удивительно, что после смерти Грейс он снова не женился. Его брак продлился восемь лет, сам он дожил до девяноста пяти. Слишком долгая жизнь для единственного союза.

– Да. Вот на что способна настоящая любовь.

Пару минут оба задумчиво молчали. На плите засвистел чайник. Маркус поднялся, снял его и налил в кружку горячей воды.

– Вот, держи. – Он поставил дымящийся кофе перед Джоанной.

Она взяла кружку и прижала к груди.

– Так жаль твоего отца. Он ведь потерял мать совсем ребенком.

– Да. Моя хотя бы умерла, когда мне уже исполнилось четырнадцать. Кажется, женщины в нашей семье предрасположены к несчастным случаям, а мужчины процветают и живут до глубокой старости.

– Только не говори Зои. – Джоанна сделала глоток кофе.

– Да и моей будущей жене заодно, – добавил Маркус. – Кстати, ты не хочешь передохнуть и насладиться традиционным воскресным жарким или мне придется ехать одному?

– Маркус, ты же только что проснулся! Как ты вообще можешь думать о пиве и мясе?

– Вообще-то, я беспокоился о тебе. Ты наверняка проголодалась.

– Правда? – Джоанна подняла бровь. – Ты такой внимательный. Что ж, ладно, сейчас мне хватит информации, чтобы написать более-менее приличную статью. Но я хотела спросить, можно ли мне взять фотографию, чтобы дополнить текст. Я нашла снимок, который как нельзя лучше отражает атмосферу той эпохи. На нем сэр Джеймс запечатлен вместе с Ноэлем Кауардом и Гертрудой Лоуренс. Думаю, фотография того времени, когда он сам был молодым актером, как нельзя лучше подчеркнет, что памятный фонд создан для молодых актеров современности. Само собой, я в скором времени верну снимок.

– Не вижу никаких препятствий. Но прежде, чем публиковать его, я все же должен посоветоваться с Зои, – ответил Маркус.

– Спасибо. А теперь, – Джоанна встала, – помоги мне принести еще одну коробку.

В час дня Маркус поднял Джо на ноги и, не обращая внимания на ее протесты, усадил в машину.

– Сколько слов будет в этой статье? – поинтересовался он. – Найденных сведений тебе хватит на целую чертову книгу! Давай лучше насладимся остатком выходного дня.

Джоанна откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно на сверкающие белизной сельские просторы. Они проехали через городок Блэндфорд-Форум, вдоль улиц которого выстроились высокие дома в георгианском стиле, и Маркус с кривой усмешкой показал ей все бары, из которых его выгоняли в подростковом возрасте. Он притормозил у небольшого паба из красного кирпича с входной дверью, выкрашенной в ярко-зеленый цвет.

– Здесь готовят лучшее воскресное жаркое на много миль вокруг, а также самые большие йоркширские пудинги[13]13
  Йоркширский пудинг – традиционное британское блюдо, которое обычно подается как гарнир к ростбифу.


[Закрыть].

– Это серьезное заявление перед лицом йоркширской девчонки, – хихикнула она. – Надеюсь, ты отвечаешь за свои слова.

Обед и впрямь оказался восхитительным, а обещанные Маркусом йоркширские пудинги с подливкой, мягкие, с хрустящей корочкой, просто таяли во рту.

– Что ж, – в конце концов заявила Джоанна, поднимая своего спутника на ноги, – после такого обеда мне нужно прогуляться. Есть какие-нибудь предложения?

– Да, я отвезу тебя в Хэмблдон-Хилл. Садитесь, миледи. – Маркус распахнул для нее пассажирскую дверцу машины.

Через несколько миль перед ними возник пологий склон высокого холма. Было уже три часа дня, и солнце начинало клониться к закату, рассыпая золотистые лучи по заснеженной земле. Эта картина так живо напомнила о доме среди йоркширских пустошей, что у Джоанны ком подкатил к горлу.

– Мне нравится это место, – проговорил Маркус, беря ее под руку. – Я часто приезжал сюда, когда гостил у дедушки на каникулах… просто чтобы посидеть на вершине холма, отвлечься от всего и подумать.

Они поднимались по склону, держась за руки. Джоанна наслаждалась покоем и умиротворением, охватившим ее здесь, вдали от Лондона, рядом с Маркусом. На полпути к вершине они остановились и присели на пень, чтобы полюбоваться открывающимся видом.

– О чем ты думал, сидя здесь? – полюбопытствовала Джоанна.

– Ну… о всяких мальчишеских штучках. Сама знаешь, – уклончиво ответил он.

– Нет, не знаю. Расскажи, – попросила она.

– Я думал о том, чем буду заниматься, когда вырасту, – признался Маркус, глядя вдаль. – Мама… очень любила природу и была страстной поборницей охраны окружающей среды, таких теперь называют «экоактивистами». Она участвовала в маршах «Гринпис»[14]14
  Гринпис признан нежелательной организацией на территории РФ. (Здесь и далее)


[Закрыть] и пыталась воздействовать на членов парламента. Я всегда хотел сделать что-то, чем она могла бы гордиться. – Повернув голову, Маркус посмотрел на нее, и Джо попала в плен его взгляда. – Нечто важное, значимое… – Он замолчал и пнул ногой снег. – Но с тех пор все шло наперекосяк. Она наверняка разочарована.

– Я в этом сомневаюсь, – возразила Джоанна.

– Правда? – Маркус повернулся к ней с грустной улыбкой.

– Конечно, – кивнула она. – Мамы всегда любят своих детей, несмотря ни на что. Самое главное, что ты старался. А твой новый кинопроект обещает быть стоящим.

– Да, если я смогу найти на него средства. Честно говоря, Джо, у меня хреново с деньгами. Недавно я осознал, что вечно позволяю сердцу брать верх над разумом, бросаюсь сломя голову вперед, захваченный новой идеей, и даже не понимаю, чем рискую. Так же и в отношениях… мне нужно все или ничего, – признался он. – В этом я похож на маму.

– Нет ничего плохого в том, чтобы увлекаться своим делом, Маркус.

– Если только ты не финансируешь его за счет чужих средств… Я тут подумал, что если все же запущу этот новый проект, то стану тенью режиссера, Бена Макинтайра, и буду ему помогать. Возможно, в будущем мне лучше сосредоточиться на «видении фильма», чем на финансах.

– Может, и так, – согласилась Джоанна.

– А теперь поехали домой, пока я окончательно не отморозил себе яйца.

– Нежные южане, – заявила она, старательно изображая йоркширский акцент. – Не выносят холода!

Они вернулись в относительно теплый Хейкрофт-хаус, и, пока Маркус относил коробки обратно на чердак, Джоанна прибралась на кухне.

– Готова? – спросил он, когда она спустилась в холл со своей сумкой в руках.

– Да. Спасибо за выходные, Маркус. Мне очень понравилось. Честно говоря, я не хочу возвращаться в Лондон.

Маркус вернул ключ в тайник, потом сел за руль и завел мотор. Сворачивая с подъездной дорожки, он заметил краем глаза серую машину, которую уже видел накануне.

– Кто это? – поинтересовалась Джоанна, проследив за его взглядом. – Любопытные соседи?

– Вероятно, какие-нибудь любители птиц, решившие отморозить себе задницу ради пары малиновок, – ответил он. – Вчера они тоже здесь торчали. Ну, или грабители, намеренные поживиться всем ценным, что есть в доме.

Джоанна напряглась.

– Может, лучше позвонить в полицию?

– Джо, я пошутил! – пояснил он, проезжая мимо припаркованной машины.

Но Джоанну не успокоил его небрежный ответ. Поселившаяся в душе безмятежность испарилась, и весь оставшийся путь до Лондона она украдкой поглядывала в зеркало заднего вида, напрягаясь при виде каждой замеченной серой машины.

Свернув на Хайгейт-хилл, Маркус припарковал «Гольф» перед зданием, где жил Саймон.

– Спасибо, Маркус. Не могу выразить, как я тебе благодарна.

– Просто убедись, что в этой вашей газетенке моим родным и памятному фонду выделят хотя бы двухстраничный разворот. Послушай, Джо… – Он наклонился над рычагом переключения передач и сжал ее руку, не давая девушке возможности сбежать. – Давай снова встретимся. Может, поужинаем в четверг вечером?

– Да, – без колебаний согласилась Джоанна и, подавшись вперед, легко коснулась губами его губ. – Пока, Маркус. До встречи в четверг.

– Пока, Джо, – с сожалением вздохнул он, когда она вылезла из машины и достала из багажника свою сумку, а потом тихо добавил, глядя, как девушка с улыбкой помахала ему рукой и направилась к входной двери: – Я буду по тебе ску– чать.

Поднимаясь по многочисленным ступенькам, Джоанна призналась себе, что Маркус Харрисон оказался гораздо интереснее, чем она ожидала. Но стоило повернуть ключ в замке, как поселившееся внутри тепло мгновенно сменилось холодным страхом, что за ней снова следили. Но кто? И чего именно от нее хотели?

Джоанна сняла пальто и мысленно вознесла благодарность за такое современное удобство, как сезонное центральное отопление. Оставив фотографию, найденную в Хейкрофт-хаусе, на кофейном столике, она отправилась на кухню, чтобы погреть чайник и сделать бутерброд. Потом устроилась за столом, достала стопку биографий, вынула из рюкзака программку мюзик-холла и ксерокопию любовного письма, которые прислала Роза, и разложила все перед собой. В очередной раз перечитала записку старушки и любовное письмо, затем просмотрела старую программку «Хэкни Эмпайр», изучая фотографии актеров. И, наконец, с бешено колотящимся сердцем наткнулась на знакомое лицо.

«Мистер Майкл О’Коннелл! Непревзойденный пародист!» – гласила надпись под фотографией.

Джоанна взяла снимок, привезенный из Дорсета, положила рядом с программкой и сравнила лица Джеймса Харрисона и Майкла О’Коннелла. Даже несмотря на старое, зернистое изображение в программке, у нее почти не осталось сомнений, что молодой русоволосый безусый актер, называвший себя Майклом О’Коннеллом, как две капли воды походил на Джеймса Харрисона. И если речь не шла о близнецах, наверняка это был один и тот же мужчина.

Но почему? Зачем Майклу О’Коннеллу менять имя? Да, вполне возможно, он решил взять сценический псевдоним, который лучше соответствовал его имиджу, но логичнее было сделать это в самом начале карьеры, а не несколько лет спустя. К моменту женитьбы на Грейс в 1929 году он, судя по всему, перекрасил волосы в черный цвет и отрастил усы. Однако ни в одной из биографий не упоминалось о какой-либо смене имени. Даже если в книгах писали о детских годах великого актера, о нем всегда отзывались как о представителе семейства Харрисон.

Джоанна покачала головой. Может, это всего лишь совпадение и двое мужчин просто сильно походили друг на друга? А если нет? Тогда становилось понятно, в чем заключалась важность этой программки и почему Роза ее прислала.

Неужели сэр Джеймс Харрисон некогда был другим человеком и по какой-то причине желал, чтобы люди забыли о его прошлом?

Пат

Тупик, в котором невозможен ни один допустимый ход

14

Когда на следующее утро Джоанна пришла в офис, Алека за столом не было. Он появился только час спустя, и она тут же бросилась к нему.

– Алек, я кое-что нашла в…

Алек поднял руку, останавливая поток ее слов.

– Боюсь, соглашению конец. Тебя переводят в другой отдел. «Домашние питомцы и садоводство».

– Что? – непонимающе уставилась на него Джоанна.

Алек пожал плечами:

– Я тут ни при чем. Весь смысл работы первого года в газете как раз в том, что ты должна попробовать свои силы в каждом отделе. Время работы в отделе новостей подошло к концу. Ты больше не мой сотрудник. Прости, Джо, но такова реаль– ность.

– Я ведь… проработала здесь всего несколько недель. К тому же нельзя вот так бросить эту историю. Я… – Потрясенная, Джоанна не сразу смогла уловить смысл его слов. – «Домашние питомцы и садоводство»?! Господи, Алек, что за хрень! Почему?

– Меня не спрашивай. Не я здесь принимаю решения. Если хочешь, сходи к Эду. Это он предложил передвижку.

Джоанна бросила взгляд в конец коридора на старый, почти протертый ковер перед отделанным стеклянными панелями кабинетом, по которому успело потоптаться бесчисленное множество нервных репортеров, ждущих выволочки от начальника. Она с трудом сглотнула. Нет, никаких слез в присутствии Алека, да и вообще кого-либо из коллег.

– Он назвал причину?

– Не-а. – Алек сел за компьютер.

– Ему что, не нравится моя работа? Я сама? Мои духи?! Всем известно, что «собачьи какашки и мульча» – самый отстойный отдел в газете. Меня в буквальном смысле хоронят заживо!

– Джо, успокойся. Наверняка это всего на пару недель. По правде говоря, я пытался отстоять твою кандидатуру, если тебя это утешит, только, боюсь, без толку.

Алек начал что-то печатать, и Джоанна подалась вперед.

– Ты ведь не думаешь…

Он поднял на нее глаза:

– Нет, не думаю. Просто напечатай эту чертову статью о памятном фонде, потом освободи свой стол. Поменяешься местами с Могучим Майком.

– Могучий Майк? В отделе новостей?!

Майк О’Дрисколл служил мишенью для многих офисных шуток. Внешне он походил на исхудавшего гнома и страдал чрезмерной искренностью.

Алек снова молча пожал плечами. Джоанне оставалось лишь вернуться к своему столу.

– Проблемы? – поинтересовалась Элис, когда Джо села в кресло.

– Можно и так сказать. Меня переводят в «Домашних питомцев и садоводство», меняют на Могучего Майка.

– Неужели ты слила в «Экспресс» подробности какой-нибудь сенсации?

– Да я вкалывала как проклятая, – простонала Джоанна, сложила руки на столе и уронила на них голову. – Просто не могу поверить.

– Думаешь, у тебя проблемы? Это мне придется выносить Могучего Майка за соседним столом, – заметила Элис. – Ну, зато больше не придется морозить задницу, торча возле дома очередной знаменитости. Тебя ждут милые статейки о собачьей психологии и наилучших условиях для выращивания бегоний. Я бы не возражала против такого отдыха.

– Я бы тоже – в шестьдесят пять, с блестящей карьерой журналиста за плечами. Боже мой!

Джоанна принялась энергично печатать, но была слишком расстроена, чтобы сосредоточиться. Через десять минут кто-то похлопал ее по плечу, и Алек сунул ей в руку огромный букет красных роз.

– Надеюсь, это тебя взбодрит.

– Не знала, что тебе есть до меня дело, – резко бросила она, когда Алек вернулся к своему столу.

– Черт возьми! – с завистью протянула Элис. – От кого они?

– Вероятно, от того, кто мне сочувствует, – пробормотала Джоанна и извлекла из целлофановой пленки маленький белый конверт.

Просто хочу пожелать доброго утра. Позвоню тебе позже.

Всегда твой, M. Целую

При виде записки от Маркуса Джоанна, несмотря на плохое настроение, не смогла удержаться от улыбки.

– Ну что, выкладывай начистоту. Кто он? – поинтересовалась Элис, не сводившая с нее глаз. – Это ведь не… – Джоанна покраснела. – Черт возьми, розы от него! Но ты же не…

– Ничего такого! А теперь, может, заткнешься уже?

Статья о памятном фонде Маркуса вышла слишком заурядной, и Джоанна ощущала себя виноватой, что, несмотря на его хорошее отношение и присланные цветы, не выложилась по полной. Закончив, она собрала все со своего стола и перенесла вещи в другой конец офиса.

Могучий Майк в буквальном смысле подпрыгивал от возбуждения, из-за чего сложившаяся ситуация выглядела еще хуже. Как выяснилось, он гнался вовсе не за местом в отделе новостей, а за возможностью сидеть рядом с Элис, по которой сходил с ума уже несколько месяцев.

«По крайней мере, ей хоть немного воздастся по заслугам», – злобно подумала Джоанна, усаживаясь в освобожденное Могучим Майком кресло и разглядывая фотографии милых дворняжек, приколотые им к пробковой доске.

Мысль об одиноком вечере в пустой квартире казалась невыносимой, и после работы Джоанна отправилась с Элис в местный бар, чтобы утопить свои печали в нескольких порциях джин-тоника.

Сорок пять минут спустя появился Алек. Оставив Элис, Джоанна направилась к нему и присела на соседний барный стул.

– Даже не начинай, Джо, – бросил он, заказав себе виски. – Сегодня был адский день.

– Алек, ответь мне на вопрос: я хороший репортер?

– Да, ты подавала неплохие надежды.

– Ладно, – кивнула Джоанна, пытаясь собраться с мыслями и всеми силами стараясь говорить отчетливо. – Сколько времени обычно младшие сотрудники работают у тебя в отделе перед тем, как их переведут в другое место?

– Джо… – простонал он.

– Прошу, ответь, Алек! Я должна знать.

– Хорошо. Минимум три месяца, если я сам не избавляюсь от них раньше.

– А я проработала всего семь недель. Специально подсчитала. И ты сказал, что я подавала надежды. Значит, ты не хотел от меня избавляться?

– Нет. – Алек залпом допил виски.

– Отсюда следует вывод, что внезапное понижение в должности никак не связано с моей работой. Все дело в том, что я решила копнуть поглубже, верно?

Он испустил вздох, но в конце концов кивнул.

– Ага. И предупреждаю, Хаслам, если ты хотя бы намекнешь, что действовала с моего одобрения, то окажешься не в отделе садоводства, а будешь торчать в очереди за пособием по безработице. Понимаешь?

– Клянусь, я ничего не скажу. – Джоанна указала бармену на два пустых стакана – свой и Алека.

– На твоем месте я бы держался тише воды, ниже травы и никуда не совал нос. Если повезет, об этом скоро забудут, – проговорил Алек.

Джоанна подвинула к нему новую порцию виски, готовая на все, лишь бы задержать здесь Алека еще хотя бы на несколько минут.

– Признаюсь, в выходные я кое-что нашла. Не государственную тайну, конечно, но нечто довольно любопытное.

– Послушай, солнце, я уже давно в этой игре. – Он понизил голос. – И судя по тому, как ведет себя руководство, ты вполне могла наткнуться на государственную тайну. Я не видел Эда таким нервным со времен записей разговора леди Ди и Джеймса Гилби[15]15
  Имеется в виду громкий скандал в прессе, когда в распоряжении СМИ оказалась запись разговора Джеймса Гилби и принцессы Дианы, во время которого он называл собеседницу ласковыми прозвищами и просил его поцеловать. Этого хватило, чтобы сделать выводы о неверности Дианы.


[Закрыть]. Говорю тебе, Джо, оставь все как есть.

Потягивая джин с тоником, Джоанна окинула внимательным взглядом сальные седые волосы Алека, вечно торчащие во все стороны из-за его привычки запускать в них руки, толстый живот, нависающий над потертым кожаным ремнем, заплывшие от виски глаза.

– Представь себя на моем месте, – тихо проговорила Джоанна, и Алеку пришлось наклониться, чтобы ее услышать. – Будь ты начинающим журналистом, который наткнулся на нечто настолько любопытное, что даже редактору одной из самых продаваемых ежедневных газет в стране было велено держаться подальше, то оставил бы «все как есть»?

С минуту он раздумывал над ответом, потом поднял голову и улыбнулся ей.

– Конечно нет.

– Я так и думала. – Она похлопала его по руке и соскочила с барного стула. – Спасибо, Алек.

– Только не говори, черт возьми, что я тебя не предупреждал. И никому не доверяй! – крикнул он, когда Джоанна прошла в другую часть зала, чтобы взять пальто.

– Уходишь? – поинтересовалась Элис, которая уже болтала с каким-то фотографом.

– Ага, пойду делать домашнее задание. Изучать вопрос, как уберечь анютины глазки от прожорливых улиток.

– Да не парься! Лучше утешься в объятиях Маркуса Харрисона.

– Точно, – кивнула Джоанна, слишком уставшая, чтобы спорить. – Пока, Элис.

Она поймала такси и поехала к Саймону, жалея, что выпила слишком много джин-тоника. Поднявшись в квартиру, Джоанна приготовила себе большую кружку крепкого кофе, потом проверила сообщения на автоответчике.

«Привет, Джо, это Саймон. Не смог дозвониться тебе на мобильный. Я вернусь к десяти вечера, так что не запирай дверь изнутри. Надеюсь, все хорошо. Пока».

«Привет, Саймон, это Иэн. Думал, ты уже дома, раз не отвечаешь на мобильный. Набери меня, когда вернешься. Кое-что случилось. До связи».

Джоанна записала сообщение в блокнот и вдруг заметила визитку с номером друга Саймона, которую тот дал ей на всякий случай.

«Иэн К. Симпсон».

Порывшись в рюкзаке, она достала ручку, которую нашла в квартире после погрома, и изучила выгравированные на боковой стороне инициалы.

«И. К. С.»

– Черт возьми! – громко пробормотала Джоанна в тишине пустой комнаты.

«Никому не доверяй…» – всплыли в памяти слова Алека.

Может, жуткий день в сочетании с джин-тоником превратили ее в параноика? В конце концов, инициалы «И. К. С.» – наверняка не такая уж редкость. С другой стороны, сколько воров носят при себе именную золотую ручку, когда врываются в чей-то дом?

Да еще любовное письмо…

Джоанна никогда даже не задумывалась, что в предложении Саймона может крыться нечто иное, кроме искреннего желания помочь. Но теперь ей пришло в голову, что он как-то чересчур настойчиво пытался забрать письмо. И вообще, чем именно друг занимался в качестве «госслужащего»? Человек с блестящим умом, с отличием окончивший Кембридж, вряд ли просто оформлял штрафы за парковку. И очень кстати пришлись эти «приятели» из криминалистической лабора– тории…

– Черт возьми!

Услышав на лестнице звук шагов, Джоанна поспешно сунула визитку и ручку в рюкзак и метнулась на диван.

– Привет, как дела? – поздоровался Саймон, поставил сумку на пол и подошел, чтобы поцеловать ее в ма– кушку.

– Прекрасно. Да, отлично. – Она притворно зевнула и поджала под себя ноги. – Должно быть, я задремала. Выпила немного в баре после работы.

– Неужели настолько удачный день?

– Да, вполне. Как поездка?

– Пришлось высидеть кучу занудных презентаций. – Саймон прошел на кухню и включил чайник. – Хочешь чаю?

– Не откажусь. Да, кстати, – походя добавила Джоанна, – когда я вернулась домой, на автоответчике было сообщение для тебя от какого-то Иэна. Он просил тебя перезво– нить.

– Хорошо. – Саймон приготовил две чашки чая и устроился рядом с ней. – Ну что, как ты тут?

– Нормально. Я почти полностью убралась в квартире, заполнила все страховые бланки, теперь жду результата. Новую кровать доставят завтра, тогда же придет компьютерщик, чтобы все настроить. И, раз ты вернулся, я отсюда сваливаю.

– Не торопись. Спешить некуда.

– Знаю, но мне хотелось бы вернуться домой.

– Решай сама. – Саймон сделал глоток чая. – Есть какие-нибудь подвижки в деле о странных старушках и их переписке?