Текст книги "Рак излечим"

2. Подготовка материала «заранее» (в период стабильности), безусловно, происходит. Стабилизирующий отбор сохраняет все мутации, не мешающие выживанию и размножению в данных условиях. За пару миллионов лет (обычное время существования вида) таких вариаций может накопиться изрядно. Даже многие «вредные» мутации сохраняются у диплоидных организмов, т. к. они обычно рецессивны и просто не проявляются, особенно если в популяции есть средства предотвращения инцеста.

Хм… «обычно рецессивны»? А откуда эта рецессивность и случайно ли это? Вряд ли. Уж слишком целесообразно. Скорее тут работает специальный механизм, подавляющий проявление мутантных аллелей в фенотипе. Можно предположить, что в кризисных условиях этот механизм может отключаться, и рецессивные аллели начинают проявляться даже в гетерозиготном состоянии. Это может служить еще одним источником быстрого роста изменчивости при «дестабилизации». Очень важную роль играет накопление вариаций на ранних стадиях онтогенеза, особенно у организмов, заботящихся о потомстве. Если эмбрионы/зародыши/детеныши хорошо защищены, то отбор на них почти не действует, пока они не вырастут. Получается, что отбору «все равно», как будет развиваться эмбрион, лишь бы в итоге получилось то, что надо. Отсюда – «эквифинальность» онтогенеза и повышенное разнообразие молоди по сравнению со взрослыми особями. Отсюда – и огромный эволюционный потенциал педоморфозов и неотении (отбрасывание поздних стадий развития, переход к раннему размножению). Говорится как будто о раковых клетках и тканях! (авт.)

3. Половое размножение как средство увеличения изменчивости. Организмы, способные к бесполому размножению, в критической ситуации резко переходят к размножению половому. Бесполое размножение дает клоны – точные копии родителей; это разумно, пока условия стабильны (если родителям было хорошо жить, то и потомству имеет смысл оставаться точно таким же). Половой процесс вначале использовался именно как средство экстренного повышения изменчивости (в ходе мейоза происходит кроссинговер – хромосомы обмениваются аллельными вариантами генов; при оплодотворении происходит смешивание, перекомбинирование аллельных вариаций в диплоидном геноме). Потомство, возникшее в результате полового размножения, в кризисных условиях (когда родителям стало жить плохо) имеет два преимущества по сравнению с «клонированными» особями, появляющимися в результате бесполого размножения: во-первых, оно разнообразнее, во-вторых, оно не является точной копией родителей.

4. Эффекты «бутылочного горлышка». В условиях кризиса численность популяции резко сокращается, популяция разрежается. Это снимает (или сильно ослабляет) два великих запрета, которые действуют в стабильных условиях и служат для поддержания старой адаптивной нормы: запрет межвидовой гибридизации и запрет инцеста. В первом случае изменчивость возрастает за счет притока генов от других видов; во втором – от перехода множества рецессивных аллелей в гомозиготное состояние, в результате чего в фенотипе проявляются признаки, которые были в прежних условиях неблагоприятными, а сейчас, может быть, и пригодятся.

5. Мобильные генетические элементы (МГЭ) присутствуют в геноме многих организмов. Показано, что при неблагоприятных условиях (например, при температурном шоке) они активизируются и начинают «прыгать» туда-сюда по геному, перетаскивая вместе с собой другие гены. Это может приводить к взрывным вспышкам мутационной изменчивости. При этом надо еще иметь в виду, что прыжки МГЭ отнюдь не хаотичны: существуют какие-то наиболее вероятные траектории прыжков, предопределенные структурой генома. Вероятность траекторий этих прыжков тоже может эволюционировать, отбираться. Таким образом, вполне возможно, что в ходе эволюции может развиться механизм более или менее осмысленного активного мутирования в кризисной ситуации. Конечно, речь не идет о полной осмысленности, но можно предполагать, например, отбор таких траекторий, которые с наименьшей вероятностью производят летальные мутации.

6. Блочно-модульный принцип «сборки» новых систем. Большие и справедливые сомнения вызывает возможность создания чего-то нового, полезного и сложного методом отбора мелких и случайных отклонений. Например, средняя длина белка – 100 аминокислот; разных аминокислот всего 20; итого – 20 в сотой степени комбинаций. Многовато. Всего времени существования жизни не хватит, чтобы методом перебора всех вариантов «подобрать» правильные белки. Это рассуждение часто приводят в качестве серьезного возражения против «синтетической теории эволюции». Но ведь перебирать все варианты вовсе не обязательно. Можно комбинировать целыми блоками – готовыми кусками существующих, «отлаженных» структур. Этот прием виден и на примере самоорганизации белка (авт.). Вот еще типичный пример – симбиоз. Эукариотическая клетка никогда бы не возникла методом отбора случайных мутаций в каком-либо одном клоне бактерий. Она возникла путем объединения в симбиотический организм нескольких разных готовых бактериальных клеток. В экспериментальных условиях удается получить из смеси аминокислот короткие полипептиды (по десятку аминокислот примерно). Эти молекулы уже обладают различными (зависящими от последовательности аминокислот) слабыми каталитическими свойствами. Японские ученые рассчитали, что в начале зарождения жизни могло возникнуть совсем мало – порядка сотни – таких коротких полипептидов, чтобы потом из них, путем комбинирования, могли уже легко сформироваться все семейства «настоящих» больших белков.

В последние десятилетия существенно изменились представления о том, каким образом происходили в ходе эволюции крупнейшие прогрессивные изменения (ароморфозы). Оказалось, что во многих случаях переход на более высокий уровень организации происходит не в какой-то одной эволюционной линии, а в нескольких, развивающихся параллельно. При этом отдельные признаки, из которых складывается «ароморфоз», иногда появляются в разных линиях почти одновременно, а иногда – в разное время и даже в разном порядке. Надо полагать, что этот «трезубец» с наконечниками разной длины настойчиво и неуклонно пробивает дорогу какому-то виду. Если «сломается» один «наконечник», или даже два, то вид все равно разовьется (авт.). Прогрессивные признаки постепенно накапливаются, пока, наконец, в одной или немногих линиях они не соберутся все вместе. В этом ярко проявляется закономерный характер эволюции. В какой-то момент словно начинает носиться в воздухе новая «идея» – например, идея млекопитающих. И многие разные группы, не сговариваясь, начинают развиваться в одном и том же направлении, хотя и немножко разными путями. Сейчас многие палеонтологи пришли к тому, что наличие многочисленных параллелизмов при становлении нового крупного таксона является скорее правилом, чем исключением. Исключением скорее нужно считать отсутствие параллелизмов и строгую монофилию. Иногда доминирующая ветвь оказывалась тупиковой, а дальнейший прогресс осуществлялся на основе подавленной, второстепенной линии, развивавшейся параллельно. Как мы помним, точно так же, по-видимому, протекала эволюция птиц – доминировавшая в мезозое линия «энанциорнисов» вымерла, а подавленная линия веерохвостых птиц уцелела и произвела огромное разнообразие настоящих птиц в кайнозое. В связи с этим нельзя не вспомнить концепцию (или правило) инадаптивной эволюции. Часто бывает так, что из двух параллельно развивающихся линий одна достигает успеха первой, но делает это на основе несбалансированных, несовершенных, хотя и быстро приобретенных адаптаций. Другая же, медленно развивающаяся линия, приобретает более сбалансированные адаптации и, в конце концов, – побеждает. Линии «первого типа» называют инадаптивными, а линии «второго типа» – эвадаптивными. Причем, по всей вероятности, именно пресс со стороны доминирующей инадаптивной группы оказывается решающим фактором в формировании более совершенной эвадаптивной морфологии у второстепенной линии. Параллельная эволюция, разумеется, происходит не только во время ароморфозов. В параллелизмах ярко проявляется закономерный, неслучайный характер эволюции. Это довольно трудно согласовать с одной из главных догм «неодарвинизма», согласно которой все эволюционные изменения основаны на отборе случайных, ненаправленных мутаций. Может ли направленный и по-видимому «осмысленный» процесс идти на основе случайных, хаотических мутаций? Какие же причины заставляют эволюцию идти похожими путями в разных группах и в разных местах? Конечно, большую роль здесь играет принципиальное сходство в строении основных типов сообществ, или биоценозов; сходство наборов экологических ниш в разных сообществах. Обитание в сходных нишах приводит к тому, что организмы приобретают сходные черты строения. К тому же появляется все больше свидетельств, что «случайные и ненаправленные» мутации, которые, согласно господствующим представлениям, являются единственным источником материала для отбора, в действительности, возможно, вовсе не такие уж «случайные». Конечно, природе часто приходится действовать «методом случайного поиска», но она всячески старается этот метод оптимизировать, как, например, в случае формирования новых специфических антител в иммунной системе. Ну и конечно, и это, наверное, главное – само строение организма как системы, обладающей сложной структурой, во многом предопределяет пути его возможных эволюционных изменений. В связи с этим надо упомянуть концепцию ключевого ароморфоза, согласно которой некоторые ключевые адаптации открывают путь для целого каскада достаточно строго детерминированных направленных преобразований.

Когда математик Эрмит писал Стильтьесу: «Мне кажется, что числа существуют вне нас и оказывают на нас столь же неизбежное и необходимое влияние, как натрий и калий. Существование натрия или калия обусловлено наличием соответствующей формальной структуры, обеспечивающей стабильность атомов Na или К. В случае простого элемента, например молекулы водорода, можно легко объяснить такую структуру с точки зрения квантовой механики; в случае же атомов Na или К дать такое объяснение гораздо труднее, хотя нет никаких оснований сомневаться в существовании подобной структуры. Надо думать, что в биологии также существуют формальные структуры и даже геометрические единицы, определяющие единственно возможные формы, к которым может привести динамическая система самовоспроизведения в данной среде». В связи с этим сравнением дискретности и предопределенности свойств химических элементов с дискретностью и предопределенностью эволюционных процессов нельзя не вспомнить слова одного ботаника, сказанные в 1920 г. на съезде селекционеров в Саратове после доклада Н.И.Вавилова об открытой им закономерности, которая получила название «закона гомологических рядов наследственной изменчивости». Когда зал разразился овацией, один из присутствующих произнес сакраментальную фразу: «Это биологи приветствуют своего Менделеева». По-видимому, в вавиловских рядах действительно проявляется какой-то очень общий закон развития сложных систем (не только биологических!). Система, состоящая из взаимосвязанных элементов (блоков), может существовать в различных устойчивых состояниях, переходя из одного в другое, но число этих состояний ограничено, а их характер определяется свойствами элементов и структурой их взаимодействий. Дискретный и упорядоченный характер изменчивости накладывает жесткие ограничения на эволюционные возможности организмов. Сходная изменчивость предопределяет сходство эволюционных изменений у разных групп, а ограниченное число возможных вариаций ограничивает и число возможных путей эволюционного развития. Все указывает на волновое и кристаллогенное происхождение живых и неживых систем на любых уровнях (авт.).

Инвариантными системами в биологии для их изучения могут служить определенные стадии, точки бифуркации в развитии эмбриона. Взрослые организмы сильно отличаются друг от друга, но вот эмбрионы абсолютно идентичны. Подобие эволюции и эмбриологии поражает! Развитие эмбриона человека в точности повторяет путь эволюции, начиная с ее предбиологического состояния. Видоизменение эмбриона по мере роста можно отождествить с каждой палеонтологической эрой. Человек на самом деле является вершиной эволюции, несмотря на то, что у него небольшой набор хромосом и низкая симметрия. Развитие его эмбриона повторяет все этапы прохождения всем животным миром симметрий и форм.

Это очень интересное подобие необходимо рассмотреть подробней. Опираясь на принципы подобия, мы можем предположить, как появилась и как эволюционировала жизнь. Это свидетельствует о том, что эволюция так же триедина, как и все живое, в том числе и Вселенная. Постулат тибетской медицины о триединстве всего живого как нельзя точно фиксирует этот всеобъемлющий феномен. ЭМБРИОЛОГИЯ, наука, изучающая развитие организма на самых ранних стадиях, предшествующих метаморфозу, вылуплению или рождению. Слияние гамет – яйца (яйцеклетки) и сперматозоида – с образованием зиготы дает начало новой особи, но прежде чем стать таким же существом, как родители, ей предстоит пройти определенные стадии развития: клеточное деление, образование первичных зародышевых листков и полостей, возникновение осей зародыша и осей симметрии, развитие целомических полостей и их производных, образование внезародышевых оболочек и, наконец, появление систем органов, функционально интегрированных и образующих тот или иной узнаваемый организм.

Начало эволюции живого покрыто мглой, то же самое мы видим и в эмбриологии… После оплодотворения вначале в течение 3–5 суток все «туманно», происходит взаимоподгонка генетического и пространственного материала, затем резко, внезапно происходит прояснение структур и форм. В этот период, в течение примерно трех дней, зигота проходит стадию клеточного деления, известную как дробление. При дроблении число клеток увеличивается, но общий их объем не меняется, так как каждая дочерняя клетка мельче, чем исходная. Подчиняясь законам кристаллов, первое дробление происходит примерно через 30 часов после оплодотворения и дает две совершенно одинаковые дочерние клетки. Второе дробление наступает через 10 часов после первого и приводит к образованию четырехклеточной стадии. Примерно через 50–60 часов после оплодотворения достигается стадия т. н. морулы – шара из 32 клеток. После этого процесс как бы замораживается. Именно этот момент и является подобием того процесса, когда неживое стало живым в нашем понимании. Чем не описанный нами сценарий перехода «клеток-доменов» в пленки и слизь, а затем в клетки?!

До этой стадии действуют законы кристаллических классов. Здесь нам необходимо только сопоставить масштабы и скорость течения времени в эволюции и у эмбриона. Необходимо миллионы лет уложить в минуты и часы и сопоставить их этапы.

Тип дробления можно отождествить с поиском оптимальной симметрии живыми организмами в процессе эволюции.

Tип дробления у разных видов:

1. Полное (голобластическое) или неполное (меробластическое) дробление – когда в дроблении участвуют все участки зародыша.

2. Равномерное или неравномерное дробление – когда дробление идет только на анимальном полюсе, вегетативный полюс перегружен желтком и в дроблении не участвует.

3. Синхронное или асинхронное дробление.

Равномерное дробление – образовавшиеся бластомеры равные, одинаковые.

Неравномерное дробление – образовавшиеся бластомеры неравные, разные: одни крупные, другие мелкие.

Синхронное дробление – когда все бластомеры дробятся с одинаковой скоростью и поэтому количество их увеличивается по правильной прогрессии, то есть кратное увеличение, как то: 1, 2, 4, 8 и т. д.

Асинхронное дробление – количество бластомеров увеличивается по неправильной прогрессии, как то: 1, 2, 3, 5 и т. д.

У ланцетника дробление полное, равномерное, синхронное.

У лягушки дробление полное, неравномерное, асинхронное; в результате образуется амфибластула, состоящая из анимального и вегетативного полюса и бластоцели с жидкостью.

У птиц дробление неполное (дискоидальное), неравномерное и асинхронное; в результатете образуется дискобластула.

У млекопитающих дробление полное, неравномерное, асинхронное; в результате образуются бластомеры 2-х типов: в центре крупные темные бластомеры – это эмбриобласт, дифференцируется в тело; по периферии мелкие светлые бластомеры – это трофобласт, участвующий при формировании хориона и плаценты. Вновь мы видим дихромизм. Стоит обратить внимание на то, в каких условиях находится яйцо. В организме или вне него. От этого фактора, а не от положения на эволюционной лестнице, зависит тип дробления и симметрия. Теперь вернемся к примерам симметрии в онтогенезе. Изначально яйцеклетка радиально симметрична. Из нее при оплодотворении возникает билатеральный зародыш. Плоскость симметрии, разделяющая зародыш на правую и левую стороны, и одновременно дорзовентральная полярность определяются до начала дробления (осетровые рыбы, земноводные) или в конце периода дробления (акуловые рыбы, птицы, млекопитающие). У осетровых рыб и земноводных симметризация проявляется в образовании частично депигментированного участка эктоплазмы яйца, так называемого светлого серпа, который соответствует спинной стороне зародыша, а плоскость, проходящая через середину серпа и оба полюса яйца, – плоскости билатеральной симметрии. Положение серпа определяется местом проникновения сперматозоида (серп появляется на противоположной стороне яйца) или направлением поворота яйца под действием силы тяжести после завершения кортикальной реакции, причем плоскость поворота становится плоскостью симметрии, а сторона яйца, до поворота обращенная вверх, – спинной стороной. У птиц плоскость симметризации определяется направлением поворота яйца в матке, у грызунов – ориентацией бластоцисты на стадии ее прикрепления к стенке матки. До определенной стадии развития зародыша остается возможность после насильственного разделения его пополам получить нормальный, хотя и меньших размеров, организм. Таким образом, не обязательно первое деление окончательно фиксирует правую и левую стороны организма. Более того, плоскость первого деления может и не быть плоскостью симметрии, как это происходит, например, у аскариды.

Как мы знаем, в эмбрионе иногда происходит пространственное «перевертывание» его структур таким образом, что изменяется не только направление спирализации роста волос на макушке, но даже органов и систем. В результате этого сердце оказывается справа, печень слева и т. д. На латыни это называется: situs viscerus inversus. Это лишний раз подтверждает правило: явление пространственной «перевернутости» хордовых относительно мировой биологической диссимметрирующей линии (плоскости) и данный феномен в живых системах имеют одну природу. При этом «перевернутые» особи чувствуют себя точно так же, как и их обычные собратья. Подобная инверсия органов и систем, зафиксированная во время эмбриогенеза, никак не влияет на энергетический правовращающийся центр сформированного организма. У правшей и левшей он односторонний – правовращающийся.

По мере продолжения дробления наружные клетки морулы делятся быстрее, чем внутренние, в результате наружный клеточный слой (трофобласт) отделяется от внутреннего скопления клеток (т. н. внутренней клеточной массы), сохраняя с ними связь только в одном месте. Между слоями образуется полость, бластоцель, которая постепенно заполняется жидкостью. На этой стадии, наступающей через три-четыре дня после оплодотворения, дробление заканчивается, и эмбрион называют бластоцистой, или бластулой. Именно из подобной точки начинается процесс малигнизации. В эволюционном дереве – это промежуток между «клетками-доменами» и грибоподобными (авт.). Далее процесс подобия «малигнизации» и развития эмбриона не прерывается, и выглядит следующим образом.

Примерно через пять-шесть дней после оплодотворения, когда бластула находится уже в матке, трофобласт образует пальцевидные ворсинки, которые, энергично двигаясь, начинают внедряться в ткань матки. В то же время, по-видимому, бластула стимулирует выработку ферментов, способствующих частичному перевариванию слизистой (эндометрия) матки. Примерно на 9-10 день эмбрион имплантируется (врастает) в стенку матки и оказывается полностью окруженным ее клетками; с имплантацией эмбриона прекращается менструальный цикл. Этот процесс аналогичен процессу инвазии раковых клеток в свои же ткани, и не исключено, что так оно и есть. Это могут быть клетки матери, оставшиеся в теле ребенка (авт.). В дополнение к своей роли в имплантации трофобласт участвует также в образовании хориона – первичной мембраны, окружающей эмбрион. В свою очередь хорион содействует образованию плаценты, губчатой по структуре мембраны, через которую эмбрион в дальнейшем получает питание и выводит продукты обмена. Эта фаза напоминает таковую при раке в стадии формирования раковой опухоли и прорастания ее сосудами. В эволюции царства растений – это процесс прорастания спор. Далее идет процесс, который как бы не касается нашей темы, но тем не менее его надо рассмотреть для полного понимания аналогии эмбриологии с эволюцией… (авт.). В определенные моменты одна часть клеток зародышевых листков начинает делиться быстрее, чем другая, группы клеток мигрируют, а клеточные слои изменяют свою пространственную конфигурацию и местоположение в эмбрионе. В отдельные периоды рост некоторых типов клеток очень активен и они увеличиваются в размерах, в то время как другие растут медленно или вовсе перестают расти. Первой после имплантации развивается нервная система. В течение второй недели развития эктодермальные клетки задней стороны зародышевого щитка быстро увеличиваются в числе, вызывая формирование выпуклости над щитком – первичной полоски. Затем на ней образуется желобок, в передней части которого возникает небольшая ямка. Спереди от этой ямки клетки быстро делятся и образуют головной отросток, предшественник т. н. спинной струны, или хорды. По мере удлинения хорда образует у зародыша ось, обеспечивающую основу симметричной структуры человеческого тела. В этот период закладываются и ИКСоиды в виде скоплений белка вдоль осевой линии эмбриона (авт.). Выше хорды расположена нервная пластинка, из которой образуется центральная нервная система. Примерно на 18-й день мезодерма по краям хорды начинает формировать спинные сегменты (сомиты), парные образования, из которых развиваются глубокие слои кожи, скелетные мышцы и позвонки. После трех недель развития средняя длина эмбриона лишь немного больше 2 мм от темени до хвоста. Тем не менее, уже присутствуют зачатки хорды и нервной системы, а также глаз и ушей. Начинается структурирование спинного мозга, можно рассмотреть маленькие парные зачатки конечностей. Четырехнедельный человеческий эмбрион уже имеет жаберные дуги, которые напоминают жаберные дуги зародыша рыбы. Они скоро исчезают, но их временное появление – один из примеров сходства строения человеческого зародыша с другими организмами. В возрасте пяти недель у эмбриона есть хвост, а формирующиеся руки и ноги напоминают культи. Хвост – с головой выдает наше животное происхождение. Далее идет процесс проявления чисто человеческих черт. Теперь, когда мы убедились в том, что эмбриология и эволюция подобны, можно детальней и пристальней «вглядеться» в это чудо природы. «Темным» местом в этом (да и те только) сравнении является палеонтология. Но именно в ней скрыты истоки «перевертывания» хордовых, загадки «изменения» биологической симметрии и, как выясняется, «спутанность» и появление эволюционных (и не только) новообразований.

Живые организмы по ходу эволюции испробовали практически все виды симметрии для поиска оптимальной формы… для человека. В процессе иногда получались достаточно отталкивающие создания, но это наши родственники… Палеонтология имеет к раку самое прямое отношение… Именно те, «темные», времена подсказывают нам, по каким законам, как происходит трансмутация, повторение форм, сдвиги симметрии, причудливое сочетание практически совершенно разных ее видов в одном «лице». Она же указывает нам причины озлакачествления тканей млекопитающих и других видов в те далекие времена и неизбежность ускорения этого же процесса в данный период эволюции. Рассмотрим яркий пример, который показывает «перескоки» симметрии по телу. Членистоногие. Рак – членистоногое, подобие собственно раковой опухоли, его геометрический и кристаллический двойник. Становление этой группы, по-видимому, протекало не менее причудливыми путями, чем становление птиц. Казалось очевидным, что предками членистоногих были полихеты. Однако палеонтологические данные пока не дали подтверждения этим стройным и логичным теориям. Вместо ожидаемых переходных форм между полихетами и членистоногими были обнаружены весьма причудливые создания с всевозможными странными сочетаниями признаков артропод и каких-то червей, но даже не обязательно полихет. Поначалу эволюционистов «обнадежила» сприггина – мягкотелое животное вендского периода, которое вроде бы имело ожидаемое сочетание признаков: цельную «голову» в форме полумесяца, напоминающую головной щит трилобита, и длинное тело, состоящее из одинаковых сегментов с длинными придатками, напоминающее многощетинковых червей. Но если внимательно присмотреться к отпечаткам сприггины, можно заметить, что конечности у нее располагаются не попарно друг напротив друга, как у всех без исключения кольчатых червей и членистоногих, а в шахматном порядке (как если бы левую половину ее тела сдвинули относительно правой на полсегмента вперед или назад). Такая «билатеральная симметрия со сдвигом» специалистам по сравнительной анатомии казалась совершенно немыслимой. Абсолютно непонятно, как росло тело сприггины, как формировались сегменты (и вообще – можно ли это назвать сегментами?), как были устроены ее кровеносная и нервная системы, структура которых определяется у полихет механизмом образования сегментов… Еще лучше эта «невероятная» сегментация видна у других вендских форм, напоминающих примитивных членистоногих – например, у вендии (рис. 24).

Рис. 24. Вендия – «членистоногое» с ногами в шахматном порядке.

Надо сказать, что и все остальные вендские животные, напоминающие кольчатых червей или примитивных членистоногих, «сдвинуты» таким же образом. Здесь показано несколько таких животных. Состоят ли они в родстве с настоящими кольчецами и членистоногими или те произошли от каких-то других, неизвестных нам предков; возможно ли эволюционное превращение «сдвинутой» симметрии в нормальную – до сих пор неизвестно. Факты передвижения симметрии указывают на то, что перевернутость хордовых имеет к этому самое прямое отношение. А именно: пространственный фактор влиял и влияет на вид симметрии в зависимости от среды обитания и не зависит от сложности вида.

Вот еще одно такое животное – дикинсония. Найден отпечаток ее пищеварительной системы, и видно, что отростки кишечника тоже располагались в шахматном порядке, в соответствии с сегментацией. Ясно, что это не членистоногие и не полихеты. Сейчас этих животных выделяют в особый вымерший тип – Проартикулята.

Но все «приключения» галлюцигении меркнут по сравнению с уникальной судьбой другого среднекембрийского монстра – аномалокариса. Вот реконструкция этого животного. Сегментированное тело с «плавательными лопастями» напоминает некоторых кольчатых червей. Однако передние хватательные конечности (бывшие «креветки») и крупные глаза на стебельках – в точности как у членистоногих. Все это очень мало похоже на постепенный, плавный переход от одного типа к другому. По-видимому, отдельные признаки членистоногих формировались независимо в разных группах червеобразных организмов. Эти признаки перекомбинировались и смешивались, образуя самые неожиданные комбинации. В целом этот процесс получил название «артроподизации» (так же как и в эволюции птиц стал применяться термин «орнитизация»). Большую роль в крупных эволюционных перестройках могут играть мутации регуляторных генов, в частности, гомеозисные мутации, в результате которых свойства одних сегментов проявляются у других. Можно в принципе допустить, что в результате подобной мутации от организмов, похожих на аномалокариса (с единственной парой членистых конечностей, развившихся специально для схватывания добычи), могли буквально в одночасье произойти формы, имеющие такие конечности на всех сегментах туловища. Подобное жутковатое строение сохранили только насекомые и обитатели морских глубин. И конечно же, раковая опухоль – причем в деталях…

Присмотревшись к эволюционному дереву, палеонтологии и процессу эмбриогенеза гоминид, можно разглядеть в их «ветвях» именно ту, с какой из них, и с какого уровня начинается этот неуправляемый процесс. От рака, как мы знаем, страдает почти все живое, в т. ч. водоросли, болели раком и динозавры. Метод сравнения подобий не ограничен жесткими рамками доказательств, но он абсолютно точно указывает направление поиска. Мы знаем, что раковые клетки и ткани переходят на безкислородный путь дыхания, то же самое мы встречаем и в эмбриологии и палеонтологии. Места этой трансформации условно можно принять и за начало малигнизации. Далее, по ходу анализа эмбриологии и палеонтологии, эта «точка» будет проявляться все четче и ясней. Что же такое живой организм с точки зрения стереофизики и морфогенеза? Для наших целей можно схематично представить организм в виде разветвленной сети из функциональных элементов и их взаимодействий. Надо понимать, что любая химическая реакция, вообще любой процесс, происходящий в клетке, каким-то образом изменяет ее внутреннюю среду, и в конечном счете влияет на ВСЕ без исключения другие процессы. В живых системах всё связано со всем. Процессы, происходящие в клетке, точное изображение процессов происходящих в организме. Процессы, происходящие в эмбрионе, подобны процессам, происходившим в эволюции, но масштаб разный.

1) Новые, более сложно устроенные организмы обычно не вытесняют и не замещают своих примитивных предков. Простые формы продолжают существовать вместе со сложными организмами.

2) Однако, после крупнейших ароморфозов, или переходов на более высокий уровень организации, дальнейший эволюционный прогресс концентрируется преимущественно уже в этом новом пласте биоты, состоящем из более сложных организмов. Так, с появлением эукариот прогрессивная эволюция бактерий практически прекратилась. Природа как бы преодолела некую ступень…