Текст книги "Офицерский клуб. Остросюжетный роман, смесь детектива, приключений и лав-стори"

– Вы принимаете меня за идиотку? – неожиданно прошипела Злата, и Шур поднял на нее глаза.

Он никогда не понимал русского выражения «остекленевший взгляд», но сейчас, увидев белое от еле сдерживаемого негодования застывшее лицо хозяйки с немигающим взглядом, понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Шур обернулся и посмотрел в ту сторону, куда уставилась Злата.

Ничего ужасного, наоборот, все мирно и обыденно. Зал вкушает яства под сопровождение магнитофона – оркестр пока отдыхает. Парочка тощих девиц под музыку выпендриваются на сцене – как только не падают с этаких каблучищ? Он обежал взглядом зал. Публика в ресторане вполне презентабельная. Ну, разве что вон тот столик возле сцены с разнузданными мальцами, да и те, вроде, не буянят – весело и с упоением накачивают шампанским двух дурочек, перед тем как по полной программе попользовать их.

– За ужин заплати, придурок, и выходи на улицу, – зло процедила сквозь зубы Злата и выскочила из-за стола.

Он ринулся было за ней, но вовремя остановился. Бежать за хозяйкой, словно он ревнивый муж – только позориться перед всем рестораном. А она никуда не денется – рано или поздно все равно выйдет к машине.

Он спокойно доел мясо, подумал и налил в пустую рюмку немного коньяка. За рулем он, как правило, никогда не пил. Сегодня спиртное пила тоже только Злата. Но сейчас он подумал, что хороший глоток коньяка не помешает и ему: что-то слишком сильно вредничает сегодня его хозяйка – не к добру это.

Потом охранник, не торопясь, достал кошелек и вытащил из него несколько купюр. Десерт можно было бы отменить, если не поздно – деньги на ветер он выбрасывать не любил, даже хозяйские. Покрутил головой по сторонам. Не нашел официанта и оставил на столе всю сумму вкупе с чаевыми. Спокойно поднялся и двинулся к тому проходу, куда убежала рассерженная Злата…

Ресторан «Русское золото»

Юлька вместе с Ярославой с упоением танцевали на сцене. Вообще-то дуэт у них получался неплохой. Ярослава тонко чувствовала партнершу и в момент подхватывала любую Юлькину импровизацию. Сама она импровизировать не любила и, когда выступала сольным номером, особо не напрягалась, целый год танцуя почти одно и тоже.

– Все равно никто во время наших выступлений не смотрит на сцену, – ворчала она.

– А на Киру смотрят, – подначивала ее Стелла.

– Ну, вот Кирочка пусть за всех и пашет. А я и без ненужной славы проживу, – резюмировала она, как всегда резким тоном старой тещи.

Юлька подняла ногу в великолепном батмане, отвела ее назад, чуть прогнулась, прижала обеими руками стрелой вытянутую ногу к затылку, балансируя на другой ноге. На миг замерла… и услышала, как сзади яростным шепотом матерится Ярослава.

– Я сломала каблук, – внятно произнесли сзади нее.

– Снимай обе туфли, забрасывай за кулисы и уходи со сцены, выписывая балетные круги – будто так и надо, – не разжимая губ, процедила Юлька. Она закончила свой коронный «стоячий» шпагат и теперь медленно и красиво, прогибалась назад, выделывая руками змееподобные движения.

– Я кручу колесо – ты в этот момент уходишь, – скомандовала Юлька.

Ярослава, не споря, так и поступила. В конце концов, Кира ее здорово выручала.

Отработав номер, Юлька выбежала за кулисы, ринулась в сторону гримерной и… наткнувшись на недобро сверкнувший из полутьмы взгляд, замерла посреди коридора. Не сразу и сообразила, кто перед ней стоит. Вот это был сюрприз! И не очень приятный!

В элегантном черном платье, с кучей бриллиантов на пальцах и в ушах прямо перед ней стояла когда-то любимая и единственно близкая подруга – Злата – собственной персоной.

«А она стала еще красивей», – первое, что подумалось Юльке про подругу.

– Узнаешь? – срывающимся от злости голосом спросила ее Злата.

– Что с тобой? – удивилась Юля. – Ты будто сама не своя.

Глаза постепенно привыкали к полутемному коридору и, вглядевшись, Юлька обнаружила, что, несмотря на дорогие тряпки и потрясающую прическу, вид у подружки – как у побитой собаки.

Злата старательно улыбалась во весь рот, но Юлька, знавшая ее с детства, понимала, что сейчас – это всего лишь маска притворства.

– Надо поговорить… Пойдем, где-нибудь покурим, – сухо предложила ей Злата.

Соображалось у Юльки медленно: в гримерной – девчонки, там не поговоришь, на улице днем шел снег – значит туда тоже не стоит выходить: там мокро, слякотно и холодно. Злата в нетерпении кусала губы.

Юлька покачала головой:

– Пока не могу. Давай лучше завтра в первой половине дня.

Пока Юлька раздумывала, в коридоре появился еще один человек: стремительной походкой из кухонного коридора вынырнул Шур и подозрительно уставился на парочку. А вот этот человек для нее был смертельно опасен.

Юлька отступила в полутемную часть коридора. Рука ее непроизвольно поднялась вверх, указательный палец уткнулся в правую бровь и медленно поехал по ней, дополз до виска, полукругом переместился к щеке и снова пополз вниз.

Злата сверкнула глазами на охранника – а этот какого лешего приперся сюда же? Топнула ногой, сердито развернулась на каблуках:

– Сама найду тебя завтра, – бросила она Юлиане и ринулась в сторону служебного входа – пока ждала окончания ее номера, успела разведать здесь все ходы и выходы.

Юлька вернулась в гримерную.

В тесной комнате на валике дивана сидел Виктор. Ярослава, злая, с покрасневшим от обиды носом, носилась по комнате. Стелла, развалившись на стульчике возле огромного, в полстены, зеркала, с удрученным видом следила за ней.

– Это уже не в первый раз! То каблук, то недомогания. Увольняйся, к черту, забирай манатки и проваливай. Мне все ваши выкрутасы надоели.

– Что случилось? – невпопад спросила Юлька, и все уставились на нее.

– Еще одно чудо природы, – усмехнулся Виктор.

Он встал, заложил за спину руки и прошелся по комнате. Юлька улыбнулась. Виктор оказался очень похож на русского вождя революции: невысокий – ниже их всех, с обширной лысиной на голове и объемистым животиком, коротенькие пальчики-сосиски с трудом сцепились за спиной. Он забавно выхаживал по комнате, пытаясь нагнать на девочек страху.

Стелла, заметив Юлькин оценивающий взгляд, усмехнулась – они-то давно приметили это поразительное сходство. И каждый раз, когда тот начинал воспитательную работу, усиленно делали вид, что боятся своего шефа. Правда, на этот раз все могло оказаться намного серьезнее – Виктор разошелся не на шутку. И какая вожжа попала ему под хвост?

– Хозяин гневаются из-за сломанного каблука, – лениво пояснила Стелла.

– Да не каблук, мать вашу, не каблук меня волнует, – вспылил Виктор. – А постоянные срывы в ваших выступлениях. За последний месяц это уже второй раз. Мало вам штрафов? Что еще? Уволю всех на фиг, и разбирайтесь потом, как сами знаете. Им даешь работу, холишь, лелеешь, а что взамен? Что вы для меня делаете?

Юльке страшно не было, и Виктора она не боялась, так же как и страшного наказания, которым грозил Виктор – увольнения. На фоне ее собственных неприятностей, этот был просто маленьким инцидентом, не заслуживающим ни внимания, ни такого трепания нервов. Жалко только будет уезжать из общежития – все-таки свое жилье, которое ей выбил Виктор, и куда она уже неделю как переехала из уютной квартиры Сергея.

– Между прочим, в международной практике это называется «форс-мажором», – спокойно сказала Юлька. – И потом, по-моему, никто ничего и не заметил, все обошлось.

Виктор сверкнул на нее глазами:

– Все обошлось! Ты, Кира, язык-то попридержи при начальстве, а то – как бы не укоротили невзначай.

Он величаво прошел по комнате, остановился в центре и уставился на Ярославу. Она, вздернув подбородок, заносчиво спросила:

– Да что ты от меня-то хочешь? Хочешь стриптиз?.. А, хочешь, я тебя еще и приласкаю?

Толстенькое лицо Виктора начало наливаться яростью, но Юлька поспешно сказала:

– Она пошутила, Виктор Васильевич. Мы Вас все очень любим, – Юля говорила спокойно, очень вежливо и почти без акцента. Виктор покосился в ее сторону – уж не насмехается ли? Но лицо девушки было серьезным.

– Это всего лишь случайность. Не стоит придавать ей столько значения. Туфли – это же просто рабочий инструмент, и ему положено время от времени ломаться. Даже у Паганини, когда он выступал на концертах, лопались струны на скрипке, и он доигрывал на одной струне. И ничего. Никто не возмущался. Наоборот, всем нравилось, что он так эмоционально выступает… И потом, у нас такой слаженный коллектив, было бы жаль его перекраивать.

Виктор смотрел на Юльку – нет, она не шутила! Но как говорит с ним – как с трибуны речь произносит! Он покачался с пятки на носок, и пошел к выходу:

– Ладно, договорим потом, – бросил он на ходу и громко хлопнул дверью.

Минуту в гримерной стояла тишина. Первой не выдержала Стелла:

– Ну, ты даешь, Кирка! У нас с ним еще никто так не разговаривал. По-моему, ты сразила его наповал своей эрудицией.

– Кирочка знает особый подход к мужчинам, – завела старую песню Ярослава. – Сначала душевных струн его нежно коснулась – он ведь у нас больше всего за качество радеет. Потом придумает еще что-нибудь. И пошло-поехало!

– Да брось, ты. По-моему, все нормально, и главное – инцидент исчерпан.

– На богатенького жениха позарилась, – гнула свое Ярослава. – А вот фиг тебе. Не получишь!

– Это почему? – полюбопытствовала Юлька.

– По кочану!

– Просто у нашего Виктора уже есть пассия. И он ее обожает, – миролюбиво сказала Стелла. – Знаешь Элен? Такая высокая эффектная блондинка – «женщина, которая поет».

Последние слова Стелла пропела на манер известной российской певицы. Конечно, Юля ее знала. Кто же не знает артистов своего коллектива?

Элен была их единственной певицей. Высокая, очень красивая, фигуристая и яркая, она была царицей их артистического замкнутого мирка. Элен никогда не позволяла себе снизойти до общения с кем бы то ни было из простых смертных, помимо Виктора.

Она имела собственную большую гримерную-будуар, выгодный длительный контракт на выступления в «Русском золоте» и кучу других привилегий. Ее выступления заканчивались в час ночи. А в начале второго Виктор увозил свою пассию куда-нибудь ужинать. Что происходило между ними дальше, было на уровне догадок, но около трех часов ночи Виктор возвращался в «Русское золото» – довольный, как сытый кот. Все в ресторане знали про этот любовный роман и с упоением следили за его развитием.

Юлька подозревала, что супер-фемину Элен зовут просто Леной. Впрочем, Ярослава и Стелла тоже были не настоящими именами девушек, а сценическими. Но так уж испокон веков повелось среди артистов – называть себя каким-нибудь ярким именем, добавляя эффекта к собственному Я.

– Интересно, о чем этот колобок хочет еще с нами поговорить? – возвращаясь к прежней теме, спросила Ярослава.

– А кто его знает? Все зависит теперь, наверное, от Элен, что она ему присоветует – казнить или помиловать, – как-то беспечно ответила Юлька. – Когда придет к нам, тогда и узнаем.

Однако в ту ночь не Виктор пришел к ним, а они все – в его кабинет. И шефу так и не довелось отчитать их за непрофессионализм. Разговор с Виктором вообще в ту ночь так и не состоялся.

В начале третьего ночи в ресторан прибыли полицейский капитан и два сержанта, и без разрешения заняли кабинет шефа.

Виктора в «Русском золоте» на момент прибытия полиции уже не было, его и Элен пришлось срочно вызвать в ресторан по телефону. Представление в «Русском золоте» не прерывали, но все работники, начиная с официантов и артистов и кончая поварами, по очереди побывали в кабинете шефа для дачи следственных показаний.

Один час назад

На улице снова шел мокрый снег. Злата выскочила через служебный вход и быстрым шагом пошла на стоянку к своей машине. Land Rover стоял у обочины, так что она запрыгнула в него, не вымочив ног.

Виктор еще только начал разборки в гримерной шестовичек, а темно-бордовый красавец-англичанин уже неуклюже выехал с автомобильной стоянки «Русского золота». Медленно и также неуклюже, словно толстая утка, развернулся на дороге, и, не торопясь, осторожно двинул в центр города. Со стороны могло показаться, что водитель Ленд Ровера был или пьян, или ему кто-то усиленно пытается помешать вести машину.

Внутри Ленд Ровера звонили по сотовому, в ярости бросали трубку, хватались за руль. Огромная машина рывками двигалась вперед.

Подъезжая к охраняемой стоянке возле элитного дома, взрывом адской силы Land Rover разнесло на мелкие куски. Среди черных кусков обгоревшего металла – все, что осталось от красавца-англичанина, было найдено неповрежденное золотое кольцо с огромным бриллиантом.

Спустя три часа, после опроса многочисленных свидетелей следствие пришло к заключению, что в момент аварии, вероятнее всего, в машине находились и погибли при взрыве два человека – молодые мужчина и женщина.

Сергей возвращался с вечерне-ночной прогулки. Тимур бежал на поводке и, забыв про солидность, пытался дурачиться, тычась, словно щенок, в ноги хозяину. Сергей открывал квартиру, когда в боковом кармане запищал сотовый. Он взглянул на часы – половина первого ночи. Не поздновато ли для звонка? В окошечке высветился номер его рабочего телефона.

Звонил Виталий:

– Приезжай, есть новости.

– Что случилось? – резко спросил он.

– Не по телефону. Приедешь, доложу.

И отключился.

Никогда и никому из кондоровцев не пришло бы в голову вызывать на работу посреди ночи сослуживцев, а тем более начальство, без серьезных на то причин. Значит, стряслось что-то из ряда вон выходящее.

– Остаешься дома, – бросил он Тиму. И запер дверь.

Пес понимающе рыкнул из-за двери.

Запрыгнув в стоящий на стоянке возле дома служебный джип, Сергей минут через пятнадцать был уже в «Кондоре» и чуть позднее, чем следственная группа, вызванная на место происшествия, он узнал о взрыве Лендровера.

Через час, в половине пятого утра он ждал Юльку у служебного выхода из ресторана, намереваясь забрать ее к себе домой.

– В общежитие больше не пойдешь, – жестко сказал он. – Это становится опасным.

Юлька и не возражала. То, что она услышала от полицейского офицера про взрыв и про свою подругу, потрясло ее. Она отказывалась верить в происшедшее, с трудом сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Хотя во время опроса сумела взять себя в руки и вела себя, как и все остальные работники «Русского золота» – «не видела, не знаю; да, она была очень известной женщиной».

Юля молча села в джип, кивнула головой.

– Все, что нужно забрать из общежития, скажи – я привезу, – предложил Сергей.

– Пока не надо, – замотала она головой.

По пути к Сергею домой она не проронила ни слова. Зашла в квартиру, потрепала Тима по загривку, тот громко задышал, демонстрируя солидарность и дружбу.

– Еще никому из моих знакомых он не позволял такой вольности, – удивился Сергей. – Только мне и Елене Викторовне. Остальных и близко к себе не подпустит.

– Мы с ним уже давно подружились, – равнодушно бросила Юлька. – Он даже ел у меня с руки.

Эмоции были на нуле… или даже в минусе. Она бесцельно посидела на кушетке в прихожей. Потом, словно очнувшись от дремы, спросила:

– Я под душ. Не возражаешь? А то у нас в гримерной толком никогда не вымоешься.

– Давай. А потом – на кухню. Я разогрею ужин… или завтрак. Черт, как же его назвать? С твоей работой все перепуталось.

– Как хочешь, – сказала она и скрылась в ванной.

Юлька сидела за столом, безучастная ко всему происходящему. Сначала она, теперь – Злата. Кто будет следующим в списке чудовищных злодеяний ее мужа? В голове не укладывалась страшная новость. А вдруг, это ошибка? Может быть, Злата сумела спастись?

Девушка с надеждой посмотрела на Сергея. Он покачал головой, поставил перед ней невысокий стакан с водкой – почти до краев.

– Пей, – приказал он.

Она помотала головой.

– Пей, – еще раз сказал он. – Как лекарство, одним глотком.

Юлька поднесла стакан к губам – пахнет противно. Начала глотать вонючую жидкость, словно воду. Закашлялась, на глазах выступили слезы. Сергей сунул в руки помидор.

– Давай, – таким же приказным тоном сказал он.

Полегчало. В голове зашумело, предметы поплыли, приобретая неясные очертания.

– Я стану русским пьяницей, – заплетающимся языком сказала Юлька.– И буду валяться под забором.

– Не станешь, – усмехнулся Сергей. – Ты у нас сильная девочка. И вот еще что. Я сделал тебе паспорт, – он положил перед ней красные корочки. – На твою настоящую фамилию – Барель. С двойным гражданством, хотя такое сейчас и не практикуется.

Юлька закивала головой.

– Я должна позвонить в Болгарию, нет – съездить. И потом, нужно как-то все рассказать Лили. Это бабушка Златы, – подняв на него глаза, пояснила Юля.

– Ты сейчас должна лечь «на дно» и не высовываться. Если не хочешь оставить Павлика без матери.

– А где сейчас Павлик?

– Как обычно – в особняке на Вишневой. С ним все в порядке. Не беспокойся. В торговой палате дежурит мой человек и наблюдает за домом.

– Это где?

– Особняк?

– Торговая палата.

– А! Это здание прямо напротив твоего дома. Высокое, с большими застекленными лоджиями. Ты там когда-то бродила по этажам.

– Так вот ты откуда про меня знаешь, – она понятливо покивала головой. – И что делает там твой человек?

– Ну, много чего… Смотрит по сторонам, информирует обо всех передвижках внутри особняка, в общем занимается обычной рутинной работой штатного наблюдателя. Рассказывать об этом абсолютно не интересно, – отмахнулся он.

Он ходил по кухне. Как всегда, когда Сергей вставал, кухня, казалось, уменьшалась в размерах.

– Да, чуть не забыл. Твое кольцо продали. Ты можешь погулять по магазинам.

Он принес деньги и положил на стол пару толстеньких пачек новеньких купюр. Она потормошила их пальцем. Мысли мешались, не давая вспомнить что-то очень важное. Палец потянулся к щеке, заскользил вниз. Что же она хотела спросить у Сергея? Про Павлика узнала. Что еще?

– Это, конечно, не начальная стоимость кольца, но тоже неплохо, – продолжал он.

– Возьми себе половину, – попросила девушка.

– Это еще зачем?

– Ну… за Кондора – ты же просил потом с тобой рассчитаться, и потом, раз я буду пока жить у тебя – на продукты и там еще на что-нибудь.

– Не выдумывай. Кондор подождет и забудет. А тебе сейчас нужна зимняя одежда, а то в свой ресторан ездишь в кроссовках и курточке. Не солидно. Провезти тебя по магазинам в твой выходной? – предложил он.

– До понедельника еще нужно дожить, – проговорила она и неожиданно расплакалась.

Сергей растерялся.

Он молча стоял рядом с ней, не зная, чем можно помочь. Потом придвинул стул, сел около нее и обнял за плечи. Она уткнулась ему в грудь и разрыдалась во всю силу.

Сергей обнял ее крепче и гладил по спине, успокаивая, словно маленькую девочку.

София. Следующий день

Лили, поставив в гараж новенький «Ягуар», недавно подаренный внучкой, через двор шла к своему дому. Элегантная светло-сиреневая сумочка – под цвет туфель-лодочек на невысоком каблуке и тонкой кожи перчаток, свободно болталась на ее руке. У Лили было отличное настроение – наконец-то сбывались все давние мечты.

Они со Златой были богаты! С такими деньгами, что посылала ей внучка, Лили чувствовала себя независимой, хорошо обеспеченной женщиной. Она уже два раза меняла круг своих знакомых, забираясь все выше и выше по иерархической лестнице. Сейчас она могла себе позволить и конные прогулки, и пластические операции, и обеды в загородных ресторанчиках, и отдых в дорогих пансионатах, и эксклюзивные бутики. Она чувствовала себя молоденькой девочкой, у которой еще все впереди. Ну не совсем юной девочкой, но и многим молодым могла бы дать фору: ухоженная, подтянутая, элегантная, когда хотелось – приветливая.

Поэтому, когда перед ней неожиданно нарисовался непрезентабельного вида юнец и, нагло подбоченясь, спросил ее на чистом русском языке: «Закурить не найдется?», первое, что она попыталась сделать – аккуратно обойти его. Разговаривать с неудачником, не имеющим ни собственных сигарет, ни собственной зажигалки, она не собиралась. Это было ниже ее достоинства. Да еще и на русском! Ни один уважающий себя человек по-русски в Европе не говорит. Такое могут себе позволить только швейцары и официанты в ресторанах, да и то, только те, кто обслуживает бывших «старших братьев».

Она равнодушно посмотрела на юнца, и, чеканя слова, отчетливо сказала по-болгарски:

– Не понимаю, – намереваясь идти дальше.

– Ну и дура, – по-русски сказал парень, надвигаясь

на нее.

Первый удар ножом пришелся Лили в живот. Она его даже не почувствовала, настолько была поражена нелепостью происходящего. Только громко охнула от неожиданности. От второго удара у нее перехватило дыхание. А третий Лили уже был и не нужен. Она, как подкошенная, упала на мокрый асфальт. Неприятного вида юнец перевернул Лили, вгляделся в ее лицо, и через несколько минут растворился в вечернем сумраке города.