Текст книги "Неуловимый бандит"

Глава 19

Вернувшись в гостиницу, Пенстивен собрал вещи и отправился к дому миссис Стилл, который находился на почтительном расстоянии от города и напоминал старинную крепость, построенную на небольшом полуострове как раз в том месте, где русло быстрого ручья делало крутой изгиб, окружая его стены сразу с трех сторон и даже в самые жаркие летние дни наполняя воздух живительной прохладой. С противоположной стороны вплотную к дому подступала стена вековых деревьев, под сенью которых был сооружен массивный стол, предназначенный, очевидно, для трапез в разгар лета.

Во дворе перед домом не было ни души. Тогда Пенстивен решил зайти с другой стороны и попытать счастья с черного хода, для чего и направился на задний двор, осторожно ступая по узенькой тропинке, протянувшейся вдоль стены. Воды ручья основательно размыли берег, так что при взгляде вниз с высокого обрыва был виден тонкий слой почвы, пронизанный хитросплетением корней, и гладко обточенный волнами склон скалы, спускающийся к самой воде.

На другом берегу ручья начинался бескрайний лес, а над вершинами деревьев высились неприступные горы. Это было дикое, пустынное место, и Пенстивен мысленно согласился с тем, что именно оно, как нельзя лучше, подходит для жилища такой своенравной дикарки, как Барбара Стилл.

Юноша взошел по ступенькам крыльца и постучал в дверь, затянутую сеткой.

– Кто там? – раздался откуда-то из глубины дома певучий женский голос.

– Я бы хотел снять у вас комнату, – отозвался Пенстивен.

Женщина подошла к двери. Сквозь частую сетку он сумел разглядеть ее смуглое, добродушное лицо и довольно полную фигуру. Хозяйка стояла, вытирая руки о чистый передник.

– Я больше не пускаю постояльцев. У нас пока живет один, и нам этого вполне хватает. Дочка не хочет больше никого пускать. Самим места мало, – пояснила она, а затем добавила: – К тому же Барбара держит здесь столько кошек и собак, что они скоро заполонят весь дом.

Пенстивен с сожалением вздохнул.

– Но когда человеку приходится ночевать в гостиничном номере, выходящем окнами на городскую улицу… – сокрушенно проговорил он. – Сами понимаете…

– О да, понимаю, – согласилась миссис Стилл. – Там ужасно шумно, нет покоя ни днем ни ночью.

– Вот-вот! То где-то заплачет ребенок, или заржет лошадь, или пьяные затеют драку прямо под окнами, или начнут брехать собаки, или еще что-нибудь. Совершенно невозможно заснуть.

– Похоже, вы довольно чувствительный молодой человек, – заметила женщина.

– Поэтому Маркэм очень действует мне на нервы, – соврал Пенстивен.

Она открыла дверь и, приветливо улыбаясь, вышла на крыльцо.

– Да уж, чувствительным людям всегда нелегко.

– На мой взгляд, миссис Стилл, вы тоже производите впечатление весьма чувственной женщины.

Она расплылась в довольной улыбке, такой широкой, что ее глаза почти исчезли в складочках кожи.

– С чего это вы взяли? – кокетливо поинтересовалась она.

– Вообще-то я даже не знаю, как это объяснить, – признался Пенстивен. – По-моему, такие вещи нельзя знать наверняка, их можно лишь чувствовать. Думаю, это ваш взгляд навеял мне такие мысли.

Миссис Стилл глубоко вздохнула, отчего ее пышный бюст поднялся и снова плавно опустился.

– Я тоже всегда пытаюсь подметить то же самое в других, – сказала она. – И всегда говорила, что от бессонницы перед глазами возникает призрачная пелена.

– Замечательно сказано, а главное, очень верно подмечено! – заявил Пенстивен. – Это именно то, что я вижу в ваших глазах. Послушайте, миссис Стилл, а вы, случайно, никогда не пробовали себя в литературе? Лишь человек, обладающий писательским талантом, способен украшать свою речь столь яркими эпитетами. Или, может быть, вы это где-нибудь слышали?

– Это про пелену перед глазами? Нет, сама придумала. Вы правы, в молодости у меня действительно проявлялась склонность к поэзии. Сейчас в это, конечно, трудно поверить. Тем не менее я сочиняла довольно неплохие стихи. Рифмы складывались как-то сами собой. Когда в школе нам задавали сочинения, я всегда писала их в стихах. Это было совсем нетрудно: просто записывала свои мысли, а стихи получались сами собой.

– Какой чудесный дар! – воскликнул Пенстивен, не скрывая своего восхищения.

– Моя матушка тоже так говорила, – поделилась миссис Стилл. – Но отец сказал, что не потерпит никаких писак в своем семействе. Время шло, и потихоньку все как-то само собой забылось, сошло на нет. Сами понимаете. Но я вижу, молодой человек, и на вашу долю выпало немало страданий. У вас такой несчастный взгляд!

– Вы удивительная женщина, миссис Стилл, – польстил он. – Вы словно видите человека насквозь.

– Это тоже своего рода дар, – не стала она отрицать. – Все это, конечно, довольно хлопотно, на зато помогает во многом облегчить жизнь окружающим. Мой покойный супруг, незабвенный мистер Стилл, всегда говорил, что я как будто читаю его мысли. Мне очень жаль, что вам приходится ютиться в гостинице.

– И мне тоже, – вздохнул Боб Пенстивен, – особенно теперь, когда я увидел вас. Может, вы позволите мне хотя бы столоваться в вашем доме, а?

– Ну конечно же! – согласилась она. – О, если бы только Барбара не была так упряма…

– Я бы мог снять у вас хотя бы угол, – продолжал Пенстивен. – Вообще-то я ко всему привычен. Но вот городской шум прямо-таки выводит меня из себя.

– И как надолго вы хотели бы тут поселиться? – полюбопытствовала толстуха, склоняя голову к плечу.

Будущее представлялось Пенстивену довольно расплывчато, поэтому все с ним связанное он воспринимал без особого энтузиазма.

– До самой смерти, пожалуй, – сказал он.

Услышав такой ответ, хозяйка расплылась в широкой улыбке:

– Вам что, действительно так понравился наш дом?

– Безумно, – подтвердил Пенстивен. – И дело не только в доме, деревьях, горах и тишине. Ведь в наше время не так часто встретишь простое человеческое понимание.

– Пожалуйста, проходите в дом, – пригласила миссис Стилл. – Пойду погляжу, прибрано ли в другой комнате, а потом и вас провожу туда. Если она вам понравится, то, думаю, вместе нам удастся уговорить Барбару. Она, знаете ли, такая упрямая, эта девчонка.

Хозяйка придвинула ему кухонную табуретку, и он не преминул воспользоваться этим приглашением, нисколько не устыдившись своего цинизма и весьма довольный собой, в то время как она поспешила прочь из кухни. Было слышно, как жалобно заскрипели под тяжестью ее шагов ступеньки лестницы, ведущей наверх.

Кухня представляла собой довольно просторное помещение, а самой примечательной деталью ее интерьера была огромная плита, сделавшая бы честь любой гостинице. Протянувшиеся вдоль стены полки были сплошь заставлены закопченными сковородами и кастрюлями. Двери, оконные рамы и все прочие деревянные предметы обстановки были выкрашены белой краской. На полу лежал линолеум, рисунок которого давно стерся от частого мытья.

Если кухню принято считать сердцем дома, то по ее состоянию можно судить и обо всем остальном. Пенстивен остался вполне доволен увиденным.

В это время на заднем крыльце послышались легкие шаги и вошла Барбара, держа в одной руке трех больших зайцев, а в другой – винтовку.

Юноша поднялся ей навстречу, но девушка лишь смерила его пытливым взглядом и, не проронив ни слова, подошла к раковине, бросила в нее заячьи тушки, а затем открыла кран и принялась мыть руки.

Потом вдруг обернулась и бросила через плечо:

– Привет, мистер Б. Г. Чужак!

– Меня зовут Джон, а не Б. Г., – поправил он.

– Мистер Бандит-Грабитель, – сообщила она.

– С чего ты это взяла? – удивился Пенстивен.

– Думаешь, в Маркэме найдется хоть один человек, который был бы о тебе другого мнения? – откликнулась Барбара вопросом на вопрос. – Все видели Красотку. Тебе, наверное, очень хотелось, чтобы вся округа узнала о роде твоих занятий!

Если уж эта лошадь и в самом деле была такой знаменитой, то настало самое время задуматься о том, что за цель мог преследовать Джон Крисмас, сделав ему столь дорогой подарок.

– Да я в жизни и гроша-то чужого не взял, – попытался оправдаться Пенстивен.

– Ну да, если уж воровать, так что-нибудь посущественнее, например, банкноты, ценные бумаги, драгоценности и прочие мелочи, – съязвила она.

– Ничего подобного, – серьезно возразил Пенстивен, – я ничего не крал.

– Ты, конечно, врешь, но меня это не касается, – заявила она. – Так я и поверила, что Джон Крисмас согласился за просто так отдать свою любимую лошадь первому встречному!

– Послушай, если уж вы все его так хорошо знаете и откровенно ненавидите, то что вам мешает общими силами его изловить? – поинтересовался Пенстивен.

– А что мешает нам поймать молнию голыми руками? – насмешливо парировала она. – К тому же городу он не докучает. Просто сорит здесь деньгами направо и налево, тем более что это его родные места. Когда он объявляется тут, все прямо-таки из кожи вон лезут, чтобы помочь ему замести следы. Так каким ветром тебя занесло в мой дом, Джон Чужак, кажется, ты так себя называешь?

Она отвернулась и принялась вытирать руки о полотенце, висящее на стене.

– Я отправился куда глаза глядят и оказался здесь, – ответил он.

– Чушь! – фыркнула Барбара Стилл.

– Наверное, сама судьба привела меня сюда.

– Великолепно! Не хватает только улыбки до ушей.

Пенстивен широко улыбнулся.

– Вот так-то лучше, – ухмыльнулась Барбара. – Итак, что тебе здесь надо? Чего ради ты здесь объявился?

– Ради комнаты и кормежки.

– Не получишь ни того ни другого.

– Это жестоко, – вздохнул Боб.

– Вот такая я – жестокая и непреклонная. Так что, мистер Джон Б. Г. Чужак, вам пора.

Пенстивен покорно направился к двери, понуро опустив голову.

– А мою мать ты видел?

Он обернулся:

– Видел.

– Тебе незачем останавливаться. Можешь говорить и на ходу.

Он продолжал медленно пятиться к двери.

– Мы тут с твоей матушкой выяснили, что у нас с ней очень много общего. Например, мы оба страдаем от бессонницы. Я бежал из Маркэма, спасаясь от городского шума, в поисках тишины и покоя.

– Ах ты, мошенник! – зло воскликнула она. – Покоя тебе захотелось? А ну, быстро бери свою лошадь и выметайся отсюда!

Но тут в коридоре послышались тяжелые шаги, и в кухню, задыхаясь, вошла миссис Стилл.

– Надеюсь, комната вам понравится, – объявила она, с трудом переводя дыхание. – Комната, конечно, небольшая, но будет лучше, если вы просто пойдете со мной и посмотрите сами. Все окно увито диким виноградом. А, привет, Барбара!

Барбара лишь фыркнула в ответ и, бросив на мачеху свирепый взгляд, стремительно выскочила из кухни, громко хлопнув дверью.

Глава 20

Миссис Стилл была явно расстроена.

– Боже ты мой! – истерично воскликнула она, хватаясь за сердце.

– Наверное, мне лучше уйти, – предположил Пенстивен. – Кажется, она не хочет, чтобы я здесь оставался.

– Кажется или не кажется – это не про нее, – возразила миссис Стилл. – Но если бы она и в самом деле была настроена против, то объявила бы об этом сию минуту и без обиняков. У этой девчонки что на уме, то и на языке. Ну, я прямо-таки и не знаю, что сказать. Она все твердит, что хватит с нас и одного постояльца – его зовут Дейв Белл. Но видимо, этого ей показалось мало, теперь она вынуждает съехать и его. Так что он проживет у нас лишь до конца месяца. Если уж эта девчонка что-то вбила себе в голову, переубедить ее уже невозможно. Не знаю, что вам теперь и сказать!

– Если я останусь, – проговорил Пенстивен, – то потом вы можете в любой момент просить меня съехать отсюда и я обещаю удалиться по первому же требованию.

– Правда? – спросила миссис Стилл.

– Ну конечно же, честное слово, – пообещал он.

– Что ж, тогда пойдемте посмотрим комнату.

– Я заранее согласен, – заверил ее Пенстивен. – Даже просто находиться в этом доме – величайшее для меня счастье. Я скорее буду спать на полу у вас в коридоре, чем в двуспальной кровати гостиничного номера.

– Правда? – снова спросила она, расплываясь в довольной улыбке. – Что ж, можете сходить за своими вещами. А я пока приберусь в вашей комнате.

Пенстивен сошел по ступенькам заднего крыльца и, завернув за дальний угол дома, увидел Барбару. Она сидела у загона на дровяной колоде и помахивала топором, зажатым в изящной, но сильной руке.

– Уже уходишь? – поинтересовалась девушка.

Пенстивен учтиво снял шляпу:

– Останусь, если не возражаете.

– Еще чего! – презрительно фыркнула Барбара. Потом нахмурилась и прищурилась. – Тебе нравится морочить голову старухам, да?

– Ты сильно заблуждаешься насчет меня, Барбара, – заявил он. – Я вовсе не такой плохой, как тебе кажется.

– В каком смысле?

– В смысле отношения к тебе.

– Если ты станешь строить из себя влюбленного теленка, я в ту же минуту вышвырну тебя отсюда! – пригрозила девушка.

– Понял, не дурак.

– Хотелось бы верить.

Пенстивен сел на лежавшее неподалеку бревно:

– Мне просто необходимо быть поближе к тебе, но, если хочешь, я постараюсь не попадаться тебе на глаза и буду нем как рыба.

– Даже и не знаю. Раньше за мной уже пробовали ухаживать несколько парней, но я их всех отшила. Добилась того, что они прямо-таки возненавидели меня. В целом городе не найдется более строптивой девицы, чем я. Парни скорее согласятся пойти на танцы в обнимку с мотком колючей проволоки, чем пригласят туда меня.

– Охотно верю, – искренне согласился Пенстивен.

Она чуть заметно улыбнулась:

– Так, значит, ты теперь работаешь на Джона Крисмаса, да? Тебе пришлось поехать и наняться к нему? Ну и каков он из себя?

– А разве ты не знаешь?

– Вообще-то знаю. Но в основном по рассказам других. Мне никогда не доводилось видеть его вблизи. Ведь он не устраивает парадных выездов, когда наведывается в город.

– Выглядит он потрясающе, – авторитетно сообщил Пенстивен. – Ростом чуть повыше меня, весь из себя такой ладный. Очень загорелый и лицом неописуемо красив. А еще у него располагающая улыбка и очень приятный голос. Его люди буквально молятся на него. А женщины влюбляются в него с первого взгляда.

– Чушь! – фыркнула Барбара.

Но теперь она сидела, подперев руками подбородок, и с явным интересом глядела на собеседника.

– Он действительно потрясающий человек, сама посуди, – продолжил Пенстивен, – ведь он отдал мне Красотку, хоть увидел впервые в жизни.

– Интересно, что такого особенного ты для него сделал?

– Да практически ничего, просто нужно было съездить кое-куда.

– Так вот почему ты нарядился в шлепанцы! Это оттуда ты вчера на последнем издыхании вернулся в Маркэм?

– Натерев мозоли, – поделился Пенстивен. – А вчера я просто позволил себе выпить лишнего. Стыдно признаться, но выпивка – моя слабость.

– По-моему, твоя проблема совсем не в этом, – буркнула она.

– А в чем же?

– В том, что ты постоянно врешь, – выпалила девушка. – После всего того, что ты тут уже наговорил, я больше не поверю ни единому твоему слову.

– А ты перестань задавать дурацкие вопросы, – спокойно предложил Пенстивен. – Ни о чем не спрашивай, и тебе не будут лгать. Особенно когда нет абсолютно никакой возможности говорить правду.

– Как, например, о чем?

– Например, о тебе самой.

– Это я уже слышала, – отмахнулась Барбара. – Сплошное вранье и пустой треп. Я тебе нравлюсь. Потому что во мне есть что-то такое особенное, чего нет в других девушках. И голос у меня не такой, как у других, а взгляд моих глаз пронзает насквозь, и он так запал тебе в душу, что даже снится по ночам. Я, конечно, не красавица, но и не уродина, и считается, что этого вполне достаточно для того, чтобы парни могли нести весь этот вздор, которым лично я уже сыта по горло.

Она раздраженно взмахнула топором и по самую рукоятку вонзила его в землю.

– Ты просто большая избалованная девочка, – спокойно констатировал Пенстивен, – которая вбила себе в голову, что все мужики обязаны терять голову от одного лишь вида твоей симпатичной мордашки. Хотя она у тебя не такая уж и миленькая, если на то пошло. Нос слишком маленький, а челюсть, наоборот, могла бы быть и поменьше.

– Вполне разумное замечание, – отозвалась она. – Мое зеркало говорит мне то же самое. Что ж, господин Художник, можете продолжать. Если мое лицо не производит на вас большого впечатления, то, полагаю, дело в моей прекрасной душе, которая, словно в зеркале, отражается в моих глазах. Это она сводит тебя с ума?

– И сходить с ума из-за тебя я тоже не собираюсь, – пообещал Пенстивен. – Я просто заинтригован. Почему объезжают норовистых лошадей? Ведь в подавляющем большинстве своем лошади эти самые заурядные, не хуже и не лучше других. Но они словно специально напрашиваются на то, чтобы их усмирили и приучили к седлу, и люди изо всех сил стараются дать им то, чего они хотят.

– Так, значит, меня тоже нужно того… приручить? – угрожающе спросила Барбара, набычившись и исподлобья глядя на него.

– А разве нет? – ответил он вопросом на вопрос.

– Что ж, по крайней мере, ты не такой, как другие, – заключила она. – Ты не действуешь мне на нервы. И это даже довольно забавно. Ну и как ты собираешься меня приручать?

– Не все сразу. Не станешь же ты в самом деле устраивать выпускной экзамен ученику, который только-только успел приступить к учебе, – напомнил Пенстивен. – Я ведь тебя еще совсем не знаю. Будем считать, что я лишь прочитал название книги.

– Ну и как называется твой учебник? – поинтересовалась девушка.

– Это роман под названием «Капризная и гордая, или Она любит только себя»!

– И что же, ты станешь тратить свое драгоценное время на чтение такой ерунды?

– Возможно. Но сюжет таких историй известен заранее. Да и заканчиваются они все одинаково. Сначала бездушная главная героиня на протяжении сорока двух глав всячески пинает и унижает бедного молодого человека, а в сорок третьей главе вдруг понимает, что душа ее истосковалась по нему. Тогда она решается на самопожертвование и, стоя под дождем, раскрывает над ним зонтик, позволяет ему припасть губами к ее нежной ручке или еще что-нибудь в этом роде.

Барбара Стилл откинула голову назад и звонко рассмеялась.

– Ты классный парень, Джон Б. Г. Чужак. С тобой, по крайней мере, не соскучишься. Привет, Дейв!

Последние слова были обращены к невысокому человеку с горящим взглядом темных глаз и манерами важной персоны, требующей к себе куда большего почтения, чем то, на которое можно рассчитывать при столь малом росте. Он вышел из-за угла дома, поигрывая зажатым в руке хлыстом.

– Здравствуй, Барбара, – ответил негромко.

– Вот, Дейв, познакомься со своим новым приятелем, – объявила девушка. – Это наш новый постоялец. Джон Чужак, так он себя величает. – Затем добавила: – А это Дейв Белл, эксперт по части приисков и рудников. Он пока живет у нас, но скоро собирается съезжать.

Мужчины обменялись рукопожатиями, и проницательные глаза Дейва Белла остановились на лице Пенстивена.

– Значит, Барбара, меня ты прогоняешь, а на мое место впускаешь его, – сказал он, обращаясь к девушке. – Так в чем же дело? Красавцем его не назовешь, если уж на то пошло. Или, может, тебя стали привлекать большие мужчины?

– У него необычный жаргон, – пошутила девушка. – Он говорит как укротитель львов.

– Что ж, – вздохнул Дейв Белл, – я уже целый месяц не пою тебе дифирамбов. И больше не страдаю от неразделенной любви к тебе, Бобби, но мне очень нравится стряпня твоей матушки. Если бы ты была хорошей девочкой, то обязательно разрешила бы мне остаться и пожить здесь еще немного. Уж больно охота послушать, как он заговорит, когда ты откроешь ему глаза. Как это было со мной. – Все это он высказал шутливым тоном, затем повернулся к Пенстивену: – Во дворе перед домом я видел вашу Красотку. Она просто прелесть.

– Ты приехал на ней? – воскликнула девушка. – Пойдемте же! Я хочу взглянуть на нее.

Красотка понуро стояла на том же месте, где ее оставил Пенстивен, и со стороны могло показаться, что она дремлет. Но, увидев приближающихся людей, мгновенно вскинула голову, широко распахнула влажные глаза и навострила уши – именно так лошади выражают радость.

– Какая лапочка! – завороженно проговорила девушка.

– Просто огромная, – отметил Дейв Белл. – Вся словно натянутая струна. Ты только взгляни на эти ноги! Домчит куда хочешь со скоростью света. Лошадь с такой поступью взойдет на склон любой горы, куда не всякая птица долетит, и оттуда помчится прямо по облакам.

– Помолчи, Дейв, – оборвала его девушка. – Я хочу полюбоваться Красоткой. Джон, а можно я на ней прокачусь?

– Конечно. Я даже подержу тебе стремя, – позволил Пенстивен.

– Спасибо, – бросила она и легко вскочила в седло.

Сначала Барбара проехала шагом, потом рысью и легким галопом, и, наконец, подняла лошадь в настоящий, стремительный галоп. Красотка исчезла за деревьями, и перестук копыт вскоре затих вдалеке.

– Никто с ней не сравнится! – пробормотал Дейв Белл.

– Это точно, – согласился Пенстивен, – кобыла действительно замечательная.

Белл резко, как-то очень по-птичьи обернулся и взглянул на него.

– Да-да, – рассеянно пробормотал он, после чего повернулся к собеседнику спиной и зашагал к дому.