Текст книги "Ловцы книг. Волна вероятности"

Лейн, осень 1-го года Этера

Шала Хан (я все по привычке порываюсь назвать его Самуилом, но дома, в Лейне, он все-таки Шала Хан) закончил второй перевод быстрей, чем надеялся – после каникул в Грас-Кане все стало легко. Сдал работу в издательство и наконец-то выдохнул, потому что сделал все, что зависело от него. Первая Юратина книга, перевод которой он завершил еще летом, сейчас лежала у типографских верстальщиков, вторую отдали редактору, и то, и другое надолго, тут Шала Хан ничего изменить не мог. Производственный процесс в Ги-Лан∆и неторопливый, любой, кто с ними работал, знает по опыту, что его не ускоришь ни уговорами, ни скандалами; ладно, зато в итоге всегда получается хорошо.

Прежде он любил это неприкаянное состояние, когда новая книга еще не вышла, а ты уже закончил свою часть работы, ждешь результата и не знаешь, что дальше, не придумал, чем займешься потом. Поэтому можно просто бездельничать. Делать, чего душа пожелает, как в ТХ-19 в сходных ситуациях говорят.

Душа Шала Хана желала всего и побольше, особенно срочно отправиться в Тёнси – ну, как всегда. Но у остальных его составляющих на это пока не было сил. То есть, на само путешествие были, добраться до Тёнси вообще не проблема, когда ты – адрэле из Лейна, тебе туда путь открыт. Сил не хватало на то, чтобы в мире веселых духов как следует, мощно и ярко быть. Все-таки слишком много энергии вложил в переводы («Нет, не „слишком“, – поправляет меня Шала Хан, – вложил сколько надо, тем, кто любит работать экономно, вполсилы, лучше вовсе не браться переводить»).

Примерно так же страстно, как в Тёнси, душа Шала Хана рвалась в ТХ-19. Понятно, что не искать там новые книжки, а пьянствовать в «Крепости» и шляться с Юрате по Вильнюсу – тому, каким он становится рядом с ней. Но к Юрате надо было идти с результатами. То есть с книгами. Хотя бы с одной.

Поэтому Шала Хан (в каком-то вряд ли понятном нам смысле, с поправкой на устройство психики уроженца Сообщества Девяноста Иллюзий) маялся и страдал. То есть шатался ночами по барам Лейна, хотя без занятого по горло Та Олы это было совершенно не то. Переставил всю мебель в своей квартире (съемной, дешевой и слишком тесной, зато с шикарным видом на порт). Выпил кофе и пообедал со всеми родственниками и приятелями, которым говорил этим летом: «Я очень занят, потом». Заодно разобрал гардероб и отнес половину в бесплатную лавку для студентов, таких же пижонов, как он. Трижды выбрался к морю и прошел вдоль всех пляжей босиком по кромке прибоя; вода была ледяная, как осенью и положено, но солнце так припекало, что даже Шала Хан, от природы почти пугающе бледный, слегка загорел.

Наконец он решил съездить к кузенам в Шерни. Там горы почти как в Грас-Кане, и как раз начался сезон молодого вина. И ехать двое суток на поезде. Шала Хан любил поезда.

Примерно на середине дороги его разбудил телефонный звонок. Показалось, чуть ли не на рассвете, на самом деле было уже за полдень: в поездах Шала Хан всегда спал без задних ног. Сперва он просто слушал жизнерадостный женский голос, не особо разбирая слова. Наконец узнал Дилани Ану и попросил:

– Давай с начала. Повтори еще раз.

– Так бывает, – сказала Дилани Ана.

– Как – так? – переспросил Шала Хан. Но тут же вспомнил, что это название. «Так бывает»! Юратина книга! Неужели она?..

– Книга, – подтвердила Дилани Ана. – Вышла. Сигнальный экземпляр у меня в руках.

Шала Хан и не сомневался, что первая книга из их общей добычи выйдет не где-нибудь, а в Сэњ∆э. Они очень быстрые. Весь процесс идеально отлажен. Тэко Машши крутой, всем бы у него поучиться. Но все равно это был сюрприз.

– Ты где вообще? – спросила Дилани Ана. – Я желаю кутить. По-хорошему, надо бы в «Крепости». Но начать-то можно и здесь.

– Я в поезде, – вздохнул Шала Хан. – И вот прямо сейчас удаляюсь от Лейна со скоростью пятьдесят километров в час. Но в ближайшее время я это исправлю. В смысле, скоро начну приближаться. Не уходите никуда без меня!

– До завтрашнего вечера все равно не получится, – успокоила его Дилани Ана. – Я без вас идти не хочу. А Та Ола сидит с очередной редактурой, говорит, ему надо сутки, чтобы закончить. И потом хоть немножко поспать. Но ты давай приезжай поскорее, а то на радостях надерусь с кем попало. Или хуже того, одна.

Шала Хан вышел из поезда на ближайшей станции, в Херо. То есть аж через два с половиной часа. Чуть не взорвался от нетерпения, даже собирался выпрыгнуть на ходу, но отказался от этой идеи по просьбе проводника, который несет ответственность за безопасность пассажиров и сохранность вагона. Тем более что объективных причин для спешки не было. «Дилани Ана пообещала дождаться, – успокаивал себя Шала Хан. – Та Ола пока вообще сидит с редактурой. Они никуда не уйдут без меня!»

В Херо он метнулся в билетную кассу, выяснил, что ближайший поезд до Лейна – ночной. Подумал: «Ладно, не страшно. Я же Та Оле завидовал, когда он рассказывал про автостоп. Ну вот, теперь сам попробую. Здесь не ТХ-19, приключений ждать не приходится. Но с учетом всех обстоятельств, это, скорей, хорошо».

Взял такси у вокзала, попросил довезти до любой автомобильной заправки где-нибудь на окраине. Раньше он в Херо никогда не бывал. «Зря не бывал!» – говорил себе Шала Хан, глядя в окно на невысокие темные башни, утопающие в пестрых осенних садах.

– Как же у вас красиво! – сказал он водителю.

Тот улыбнулся:

– Тогда, может, лучше в гостиницу? Поживете немного у нас?

– Я бы рад, – вздохнул Шала Хан. – Но у меня свидание в Лейне. Ради него я только что отказался от гор и молодого вина.

Таксист кивнул с пониманием:

– Дело такое. Я ради свидания однажды сиганул с корабля.

– С корабля?! – изумился Шала Хан. Ему стало немного стыдно, что не выпрыгнул на ходу из поезда, а как скучный филистер просто доехал до станции и вышел там.

– Корабль еще стоял у причала, – признался водитель. – Даже трап не убрали. Но дорогущий билет до Черраны я тогда продолбал.

Попутка нашлась мгновенно. На заправке стоял большой малиновый грузовик, а его водитель сидел в кафетерии, остановился грайти попить. Ехал он не до Лейна, а только до Шаль-Унавана, это чуть меньше половины пути. Но когда путешествуешь автостопом, пересадки – это нормально, главное двигаться в нужном тебе направлении. По большому счету, очень похоже на жизнь.

За дорогу расплачивался историями про ТХ-19 и советами, что почитать из недавно изданных книг. А что они подозрительно быстро доехали до Шаль-Унавана – вполне обычное дело, водитель не удивился, так всегда и бывает, если подвозишь адрэле, который очень спешит.

В Шаль-Унаване Шала Хан, чрезвычайно довольный полученным опытом, но страшно уставший от болтовни, вышел возле вокзала и чудом успел на проходящий скорый до Лейна, который по расписанию должен был тронуться еще четверть часа назад. Справедливости ради, Шала Хан вслух ничего такого не говорил, не в его привычках силой слова задерживать поезда. Но иногда невысказанного желания достаточно. Бывает и так.

* * *

Дилани Ане он позвонил в половине десятого вечера, за несколько минут до прибытия в Лейн. Спросил:

– Ты где сейчас надираешься с кем попало?

– Не с кем попало, а с начальством. И со своим… ох, боюсь, уже нашим общим котом.

– Все вот настолько серьезно? – изумился Шала Хан.

– Еще бы, – подтвердила Дилани Ана. – Туча его обожает и не рвется возвращаться домой. Это немного обидно, зато когда я в отъезде, коту все равно хорошо. Ты же знаешь, где живет Тэко Машши? Давай к нам бегом.

Бегом не бегом, но через полчаса Шала Хан был на месте, у вокзала удачно вскочил в трамвай. Дверь ему открыла Дилани Ана. Сказала:

– Здорово, что так быстро добрался. Тэко Машши хотел с тобой повидаться, а ему пора уходить.

Хозяин дома сидел на полу с котом на коленях. Шала Хан его сперва не узнал. Вернее, узнал, но только потому, что кроме него в гостиной никого больше не было. Ну и Туча не стал бы на чьих попало коленях вот так кверху пузом лежать. Из этих данных логически следовало заключение, что незнакомец и есть Тэко Машши, который сегодня совершенно на себя не похож.

Дело даже не в косматом тулупе, расшитом цветами и звездами, мало ли кто как одевается, нарядиться в такую шубу (хотя все же вряд ли прямо на голое тело) Шала Хан при случае сам бы мог. И не в том, что его кожа была гораздо темнее, а глаза светлее обычного, общеизвестно, что грим творит чудеса; на четвертом и пятом курсах студентов литературного факультета специально обучают им пользоваться, чтобы, если понадобится, могли сойти за своих в далеких мирах. В кого они только ни превращались на этих занятиях! А потом в таком виде гуляли по Лейну, к полному удовольствию горожан; короче, старая добрая технология преображений, самый легкий, веселый и всеми любимый предмет. Но Тэко Машши не просто накрасился и намотал на голову клубок из фальшивых кос, он весь, целиком ощущался совершенно другим человеком, с которым Шала Хан еще не был знаком. Обычно Тэко Машши даже сидя на пляже в сарафане-подстилке, с мокрыми волосами, босой, выглядит типичным большим начальником (каковым, собственно, и является) – взрослый, очаровательный, деловой. А сейчас перед Шала Ханом был мечтательный смуглый подросток, совсем недавно приехавший откуда-нибудь с дальней окраины Сообщества Девяноста Иллюзий, впервые попавший на настоящую вечеринку студент. И на гостя он смотрел с нескрываемым восхищением, как положено юному первокурснику. От избытка эмоций даже руки прижал к щекам.

– Ну ты даешь! – сказал Шала Хан. – Вот это перевоплощение!

– Да, пришлось постараться, – улыбнулся ему Тэко Машши. – Таким меня знают и любят в Улимхайских степях с того дня, когда я впервые там появился. Дело было довольно давно, но по меркам Улимхайи недавно. Там долго живут и взрослеют, соответственно, медленно, особенно пастухи. Я думаю, это все из-за духов, создавших тот мир. Люди не просто их почитают, а стараются во всем брать с них пример. И у них иногда получается, вот что мне в РЬ-14 нравится больше всего!

– Ничего себе! – присвистнул Шала Хан. – Я не знал.

– Так про Хойну почти никто ничего и не знает. У нас не только специалисты, а даже любители этой темы наперечет. Я сам когда-то попал туда совершенно случайно. И полюбил их с первого взгляда, всем сердцем, навек. Но как ни бился над изданием Карашского эпоса, адаптированного, с комментариями, читателей он пока не особенно заинтересовал. Ничего, в следующем году подготовлю к печати… А вот даже не знаю, как мою добычу следует называть! Такого термина в нашем литературоведении пока просто нет. Еще не придумали. Повода не было. Но теперь-то он есть! По сути, это художественно переработанные отчеты о реальных событиях – встречах с духами. И стенограмма их голосов. Это так интересно, не представляешь! Хотя, возможно, как всегда, только мне одному. Но я оптимист и надеюсь, что у этой книги будут читатели. И я наконец-то найду, с кем подробно ее обсудить.

– Считай, я уже занял очередь. Голоса духов – ну надо же! О чем бы они ни рассказывали, я хочу это прочитать.

– Чур, я первая, – сказала Дилани Ана. – Он меня тоже заинтриговал.

– Отличное начало рекламной кампании. Книги нет, а очередь уже есть! – Тэко Машши рассмеялся, бережно ссадил на пол кота, поднялся, взял со стола два бокала. Один протянул Шала Хану, другой оставил себе. Сказал:

– За встречу! Я рад, что тебя дождался. Но теперь мне пора. У меня грандиозные планы. А времени – всего до утра.

Чокнулся с Шала Ханом, едва пригубил вино, поставил бокал обратно, что-то невнятно буркнул под нос и исчез. Кот Туча недовольно мяукнул ему вслед и вперевалку потопал к Дилани Ане. Дескать, давай утешай.

– Во дает! – восхищенно покачал головой Шала Хан.

– Да не то слово, – согласилась Дилани Ана. – Крутой у нас шеф.

(На самом деле все Ловцы примерно так и уходят, как Тэко Машши. Сказал вслух: «Я там-то», – и ты уже там. Но обычно это делают без свидетелей. Общеизвестно, что уйти в одиночестве гораздо легче, чем у кого-нибудь на глазах. Поэтому поступок Тэко Машши, с точки зрения коллег, выглядел как спортивное достижение – словно тот одной рукой поднял тяжеленную штангу или запрыгнул с улицы на подоконник третьего этажа.)

– И шуба у твоего шефа крутая, – подхватил Шала Хан. – Спроси его при случае, где заказывал. Я бы зимой в такой погулял.

– Если в этом году зима вообще будет, – пожала плечами Дилани Ана. – Одна-то уже была! Правда, мы с тобой ее не застали. Но остальным, по рассказам, досталось снега по пояс. Так, может, и хватит с нас?

– Синоптики предполагают, еще как будет. Причем долгая, аж на пару декад. У меня на такую погоду почти нет одежды. Шуба нужна позарез!

– Кто о чем, а ты о тряпках! – рассмеялась Дилани Ана.

– Да, – подтвердил Шала Хан. – Одежда – важная штука. Считай, она у меня вместо стихов.

– В смысле? – изумилась Дилани Ана, но тут же горячо закивала: – Да, наверное, понимаю. Одежда – это как бы твой персональный художественный язык?

– Что-то вроде того. Сколько себя помню, у меня всегда была внутренняя потребность в образном высказывании; уверен, родись я в какой-нибудь подходящей потусторонней реальности, стал бы поэтом. Но в моем положении и пробовать смысла нет. Все-таки наша речь для поэзии совсем не подходит. Поэзия не может быть осторожной и точной. И не должна. Но, кстати, на потусторонних языках у наших все равно ерунда получается; многие пробовали, но ни одной удачной попытки я припомнить не могу. Возможно, поэту необходим опыт повседневной, обыденной лжи?

– Скорее всего.

– Ну вот. Я в свое время влюбился в стихи ТХ-19 даже сильнее, чем в их романы, буквально с первой строки. Надеялся, что однажды пойму, как их следует переводить. Но со временем убедился, что поэзию, в отличие от прозы, невозможно нормально перевести.

– Да, – вздохнула Дилани Ана. – Я несколько раз пробовала переводить тексты любимых песен. Такое фуфло получалось, что я в итоге велела себе все забыть.

– Я тоже забыл свои переводы. Хорошо, что мы умеем забывать по заказу, это нам повезло; посмотришь порой на людей из потусторонних реальностей и понимаешь, что искусство забвения спасло бы их как минимум от половины проблем. Но важно сейчас не это, а Юратина книга. Почему ты не орешь и не прыгаешь, размахивая ею у меня перед носом? Не узнаю тебя.

– Да потому что размахивать нечем.

– Как – нечем?! Ты же сказала…

– …что держу в руках сигнальный экземпляр, – подтвердила она. – И в тот момент я его ух как держала! Но потом отвезла Ший Корай Аранаху. Подумала, хуже-то точно не будет. А еще лучше вполне может стать… Эй, ты чего? Все в порядке, я не навсегда ему книгу оставила. А только почитать до утра.

– До утра, – повторил Шала Хан. – Почитать. Ший Корай Аранаху. Так, погоди. Ты что, в нее высшего смысла решила добавить? Но его в этой книге его и так больше, чем читатель способен вместить.

– Ший Корай Аранах то же самое мне сказал. Типа, куда еще добавлять-то? Но отдавать наотрез отказался. Да и кто бы на его месте новинку не читая отдал.

– Все-таки, получается, хорошо, что я не выпрыгнул на ходу из поезда, – вздохнул Шала Хан. – А то бы сейчас почувствовал себя дураком.

– А что, собирался? – изумилась Дилани Ана. И в сердцах добавила по-английски: – Ну ты псих!

– Ладно тебе. Безумием как раз было продолжать удаляться от Лейна после того, как решил вернуться. Я к подобным противоречиям не привык. Да не смотри ты так, я уже все равно не выпрыгнул, а спокойно доехал до Херо. Что сделано – сделано. Это не изменить.

– Извини, – сказала Дилани Ана. – Представляю как это обидно: все бросил, примчался, а книги нет. Просто у меня сдали нервы. Ну, понимаешь – книга вышла, это огромное счастье, можно бежать к Юрате с подарком, но вот прямо сейчас нельзя, надо ждать. Одновременно обложка мне разонравилась, аннотация стала казаться глупой, как будто писала не я. Через четыре дня начнутся продажи, и еще неизвестно, как пойдет, что у нас в итоге получится… В общем, я была сама не своя. Ты в отъезде, Та Ола в работе, как вообще дотерпеть до завтрашнего утра? И я решила поехать к Ший Корай Аранаху. Смысл-то ладно бы, но удача нашей книге точно не помешает. А у него самая легкая в мире рука.

– Понимаю, – улыбнулся ей Шала Хан. – Я ему летом вообще принес свой перевод в распечатке! Примерно из тех же соображений. Говорят, в старину Ловцы были до ужаса суеверные. Ну вот и мы.

– Возрождаем традицию, – подхватила Дилани Ана.

И тут у нее зазвонил телефон.

– Да, – сказала она. И повторила: – Да, да! Ой, как я рада! Спасибо, что позвонил, дорогой!.. Да ну тебя, какое там «сплю». Что говоришь? Так приходи к нам немедленно! Мы с Шала Ханом сейчас… Не угадал, не в «Контексте». Дома у Тэко Машши. Он ушел до утра по делам, а мы у него в гостиной сторожим моего кота. Да, именно моего. Да, вот настолько все сложно. Мы тебя ждем, давай.

Спрятала телефон в карман, сказала:

– Анн Хари отобрал нашу книжку у Ший Корай Аранаха и уже ее прочитал. Он в восторге и в растрепанных чувствах. И приедет к нам аж из Козни, потому что, во-первых, желает напиться, а во-вторых, с Ший Корай Аранахом ничего обсуждать пока невозможно, он только начал читать.

– Анн Хари, и вдруг напиться? – удивился Шала Хан. – Как говорил Тэко Машши, отличное начало рекламной кампании. Довели человека! Смешно.

* * *

Получилось и правда смешно, потому что не только Анн Хари, а все трое ужрались стремительно, совершенно как в студенческие времена, и со свойственным только (не только!) дурной ранней юности невыносимым восторгом-отчаянием говорили (орали) почти до рассвета на всех известных им языках, спорили, соглашались, сердились, хохотали до спасительных слез, обнимались от полноты понимания и уснули вповалку под присмотром безмятежного Тучи в чужой гостиной, страшно сказать, на полу. Анн Хари слышал сквозь сон, как кто-то (Тэко Машши, хозяин дома, но это он понял уже проснувшись, потом) смеется и говорит: «Да нормально все, спите дальше, я только переоденусь и убегу», – обрадовался, что можно не подниматься, не извиняться и никуда не идти, и заснул еще крепче. А когда проснулся, был уже полдень, судя по положению стрелок больших часов на стене. И вот тогда он как следует удивился, обнаружив себя на полу неизвестно где. Потом вспомнил, где именно, и рассмеялся. Так он к издателям в гости еще не ходил! И вообще ни к кому. Обычно трезвел в разгар любой вечеринки и потихоньку смывался, потому что быть пьяным только первые час-полтора интересно, да и то не всегда.

– Мы не всегда такие, – сказал Шала Хан, который как раз появился в гостиной с тремя здоровенными кружками. – До кроватей обычно все-таки добираемся, я это имею в виду.

И вручил ему кружку. В кружке был кофе. Очень крепкий и горький, ШиКоНах, суровый шамхумский горец, такой раньше всегда варил и еще удивлялся, что мне не нравится. Это же кофе! Он должен быть горький! В горечи – смысл! «А Шала Хан уроженец Лейна и даже младше меня, – думал Анн Хари, – по крайней мере, он был на четвертом курсе, когда я на последней практике новичков опекал; тогда мы, собственно, и подружились… нет, тогда познакомились, а подружились сейчас».

– Кофе ты варишь, как человек старой школы, – наконец сказал он Шала Хану, решив, что дружба у них пока не настолько близкая, чтобы вместо «спасибо» орать на него «факин шит».

– Старой и есть, – легко согласился тот. – Меня покойный Гай Шао Мет научил. Помнишь его?

– Так еще бы. «Сон в красном тереме»[19]19
  «Сон в красном тереме» считается непревзойденным шедевром китайской прозы. Первые 80 глав принадлежат перу Цао Сюэциня и были опубликованы под названием «Записки о камне», почти через 30 лет после его смерти, в 1791 году издатель Гао Э написал и опубликовал еще 40 глав, завершив сюжетную линию романа и дав ему нынешнее название.


[Закрыть] это же он принес? Почти триста лет работы в китайском секторе ТХ-19. Экстремал.

– Ну, кофе варить его всяко не там научили, – улыбнулся Шала Хан. – Гай Шао Мет называл этот рецепт спасительным и рекомендовал принимать по утрам после примерно таких вечеринок, как мы устроили. Говорил, от кружки такого кофе организм решит, что его убивают, и тут же взбодрится, чтобы сражаться за жизнь.

– Мой, кстати, уже вполне взбодрился, – заметила Дилани Ана. – А я еще только пару глотков отпила.

– Слушай, а это вообще нормально, что мы напились у Тэко Машши в его отсутствие и остались тут спать? – спросил Анн Хари.

Она неопределенно пожала плечами:

– Не то чтобы у него каждый день в гостиной валялись пьяные. Но связался с мной, жди бе… сюрпризов жди! Ладно, по крайней мере, от нас никакого ущерба. Лампы не били, из окон не прыгали, не раскроили хозяйский ковер на три новых пальто. Даже погреб не разорили, вино я с собой принесла. Да мы золотые гости! И, кстати, всю ночь развлекали кота. Моего. За которым Тэко Машши взялся присматривать. А сам в Улимхайю удрал! – Дилани Ана вдруг рассмеялась и добавила по-английски: – Он утром такой счастливый вернулся, что я теперь думаю, у него там роман. Возможно, с кем-то из тамошних духов. Ну или не духов. Вы бы видели, как он сиял!

– То-то мне свет спать мешал, хотя окна закрыты шторами, – совершенно серьезно сказал Шала Хан.

У Дилани Аны зазвонил телефон, она взяла трубку, секунду спустя воскликнула: «Ура! Ты герой! – и уже спокойно добавила: – Да конечно, тебе надо поспать. Предлагаю встретиться у меня, например, в десять вечера. Тебе так нормально? Ну супер. И сразу туда!»

Спрятала телефон в карман, сказала Анн Хари:

– Ты все слышал. В десять встречаемся и сразу пойдем. Если не передумал, одевайся теплее. В Вильнюсе вроде весна, но Та Ола говорил, она там часто холодная. И возьми запасную одежду, чтобы по магазинам не бегать. Магазины там – скукота.

– Чего я не передумал? – растерялся Анн Хари. – Где холодно? Почему надо брать одежду? Куда?

– Ну здрасьте! – рассмеялась она. – В ТХ-19. В Вильнюс. Откуда книга, которую ты прочитал. Ты полночи нас уговаривал, чтобы мы взяли тебя с собой, хотя уговаривать было не надо, мы сами еще в Грас-Кане тебе предложили; ладно, неважно. Факт, что ночью ты просился туда. Неужели не помнишь?

– Помню, – неуверенно согласился Анн Хари. – Просто думал, что эта часть вечеринки – сон.

– Если ты сейчас почему-то не можешь, это вообще не проблема, – сказал ему Шала Хан. – Приглашение бессрочное. Мы часто будем туда ходить.

– Спасибо, – кивнул Анн Хари. – Я подумаю… Ай, да о чем тут думать! Я хочу. И могу. И пойду.